Поиск:

Уже с нами:

Евгений Якубович, Сергей Удалин

Кодекс джиннов

   Коля вконец измучился. Его боевой вездеход метался по лесу в поисках опушки или просеки. Все время приходилось отбиваться от монстров и прочей нечисти. Защита танка слабела на глазах, боезапас подходил к концу.
   Почти отчаявшись, он обнаружил дорогу. Дорога была узкая, по краям ее плотно обступили плотоядные деревья. На длинных гибких отростках – то ли ветки, то ли щупальца – шевелились отвратительные розовые присоски.
   Коля прибавил газа. Танк взревел, рванулся вперед. Тупые кровососущие жадно протянули к танку свои ветви-присоски, но те лишь скользили по бронированному огнестойкому корпусу из керамопласта. Наконец сразу двум удалось закрепиться на броне. Они держали танк с такой силой, что тот забуксовал на месте. Пришлось перейти на нижнюю передачу и выворотить дерево с корнем. Ветви-щупальца тотчас обмякли и безжизненно упали рядом с поверженным деревом. Освобожденный танк прибавил скорость, но через пару минут уткнулся в сплошную стену кустарника, разросшегося поперек дороги. Растения так густо переплелись между собой, что остановили тяжелый бронированный вездеход. Мягко спружинив, живая преграда отбросила машину назад. Коля покачнулся в своем кресле, но ремни выдержали.
   Танк отъехал еще назад и выстрелил из плазменной пушки. В ней оставалось только два заряда, и водитель использовал оба. Два шара неистово-белого пламени метнулись вперед. Они врезались в стену, и та взорвалась огнем. На бронированное стекло автоматически опустился темный фильтр. В приглушенном свете стало видно, что от преграды не осталось и следа. Впереди, сквозь пробитый туннель, пробивался солнечный свет. Путь из леса был свободен.
   Коля до отказа нажал на педаль акселератора, и танк рванул вперед, подминая под себя малиновых черепашек с ядовитыми жалами, которые пытались преградить ему путь. Через минуту машина выкатилась из леса и остановилась на краю большого луга, вся в зеленых лохмотьях от остатков поверженных лесных растений. Метрах в ста впереди стояла бревенчатая изба. Нормальная деревенская избушка с покосившейся трубой, над которой поднимался едва заметный дымок. Вокруг летали яркие бабочки, птицы чирикали что-то мелодичное и веселое.
   Однако Коля знал, что этой пасторальной картинке доверять не следует. В избушке могло прятаться все что угодно, но скорее всего, оно будет враждебным. Что там прячется именно сегодня, он предугадать не мог. В предыдущий раз там засел взвод спецназа, а сама избушка оказалась замаскированным дотом. А еще раньше оттуда вылетел рой металлических ос, которые за минуту прогрызли стальной корпус танка, а затем напустили сквозь дыру отравляющий газ.
   В этот раз там вполне может оказаться Змей Горыныч. Он мирно сидит за столом и играет с лешим в дурачка на щелбаны. А у печки стоит баба-Яга и кипятит воду в огромном котле. Рядом, уже помытые и порезанные, лежат пучки укропа и петрушки, красный и черный перец, какие-то сушеные снадобья. Баба-Яга мурлыча себе под нос какой-то варварский мотивчик, готовится угостить своих гостей похлебкой из добра-молодца, выехавшего из леса на нелепой и смешной самодвижущейся повозке.
   Позади раздался дикий рев. Не оборачиваясь, и даже не взглянув в зеркала заднего вида, Коля отработанным движением бросился влево и кулаком ударил по клавише запуска кормовых ракет. Самонаводящееся орудие быстро нашло цель. Взревев напоследок всеми четырьмя глотками, монстр завалился на бок, захрипел, царапая себя за грудь, и издох.
   Коля вздохнул и откинулся на спинку кресла. Тренированная годами реакция пилота-межзвездника спасла его и на это раз.
  – Нет, хватит. Все равно я сегодня этот уровень не пройду.
   Он нажал клавиши Save and Exit. Тут же исчезли и лес, и избушка, и издыхающий монстр. Пропал и сам танк. Коля по-прежнему сидел пристегнутый в большом удобном кресле, но вместо яркого фантастического пейзажа перед ним была обычная панель управления звездолетом класса К-4. В иллюминаторе виднелось черное звездное небо, на экранах мониторов неторопливо сменяли друг друга бесконечные отчеты и графики. Все было в порядке. Привычная обстановка успокаивала.
   Коля Ночкин, пилот второго класса российского космофлота, выполнявший плановый рейс на Бета Цефея, снял со лба крошечные присоски, смотал проводки и спрятал все в коробочку, где лежал сам игровой компьютер, запасные батарейки и кристаллы с играми. Закрыл коробочку и спрятал ее в карман на внешней стороне пилотского кресла. Cмахнул пот со лба и потянулся. «А ведь это еще начальный уровень, – подумал он. – Что же творится на более сложных? И, главное, игра-то для младших школьников! Детишки режутся в нее часами, потом еще умудряется погонять в футбол, и спокойно спят всю ночь. Интересное поколение мы растим».
   Традиция брать с собой в рейс игрушки существовала в космическом флоте испокон веков. И так же издавна командование с ней безуспешно боролось. Еще во времена патрулирования солнечной системы были отмечены подобные случаи нарушения устава. Легендарный пилот Пиркс в свое время не раз подвергался дисциплинарным взысканиям за подобные проступки.
   Космонавтам в приказном порядке запрещали играть во время вахты и устраивали проверки перед стартом. Им объявляли выговоры, лишали премий, наказывали, вплоть до отстранения от полетов. Но ничего не помогало. Несмотря на все запреты, пилоты продолжали контрабандой проносить с собой на борт игрушки, купленные в магазине дьюти-фри перед вылетом. А семейные просто отбирали их у собственных детей.
   Немудреное развлечение помогало скрасить тягучие часы на борту корабля. Привлекал и сам факт поддержания незаконной традиции. Противостояние между действующим летным составом и сидящими на земле администраторами-бюрократами принимало порой самые странные формы. Детские игрушки в руках профессиональных пилотов во время вахт являлись частью этой борьбы.
   От философских размышлений, прямо скажем обычно ему не свойственных, Колю оторвал резкий сигнал зуммера. На коммуникационной панели замигала красная лампочка. Кто-то поблизости передавал сигнал SOS.
   Удивленный космонавт протер глаза. На всякий случай он проверил игрушку, не очередная ли это провокация виртуальной забавы. Нет, приставка была выключена. Сигнал бедствия звучал наяву.
   Дальше Ночкин действовал по регламенту. Первым делом он остановил маршевый двигатель и сканировал окружающее пространство. Прямо перед ним находилась небольшая планета. Сигнал SOS передавали оттуда.
   Коля включил бортовой журнал и сообщил, что собирается произвести посадку для спасения терпящих бедствие. Не выключая регистратор, он стал готовиться к посадке, одновременно комментируя вслух все свои действия, как требовал устав.
   Сам корабль никогда не приземляется на планеты. Однажды созданный в космосе на орбитальном заводе он всю свою жизнь проводит в открытом пространстве. Он – дитя космоса, ему нужен простор. Хищная планетная гравитация в считанные секунды сомнет, искалечит и уничтожит его хрупкую и несуразную, с точки зрения обывателей, конструкцию.
   Для посадки на планеты существуют шаттлы. Это надежный малый корабль предназначенный именно для полетов в атмосфере. Ему не страшны ни высокие температуры, ни притяжение планеты. На нем установлены две сверхнадежные силовые атомные установки, каждая из которых в одиночку может питать двигатели и поддерживать работоспособность шаттла. Все системы корабля продублированы, а некоторые имеют еще и третью ступень защиты от неполадок.
   Все это делало шаттл большим и неповоротливым. Космонавты потихоньку ругали перестраховщиков, установивших столько дополнительного оборудования на маленьком судёнышке, чья задача сводилась лишь к тому, чтобы отстыковаться от основного корабля и приземлиться на поверхности планеты. Или же, наоборот, стартовать с поверхности и пристыковаться к главному кораблю.
   Несмотря на ворчание самих космонавтов, следует отдать должное конструкторам челнока. Статистика аварий и даже просто мелких происшествий выражалась цифрой, почти неотличимой от нуля. Какими бы параноиками не казались пилотам конструкторы шаттла, он по праву считался самым надежным из всех, когда-либо существовавших, средств передвижения.
   Отделившись от главного корабля, Коля вывел челнок на более низкую орбиту. Он собирался сделать несколько витков, чтобы точно определить место аварии. Кроме того, следовало хоть чуть-чуть изучить планету, разобраться, что представляет собой этот мир. Задачу осложняло то, что Коля никак не мог связаться с бедолагами, подающими сигнал бедствия. В ответ на его вызовы, они упорно продолжали передавать только последовательность из трех точек и трех тире. Видимо работал автомат. Аварийный маячок тоже молчал. Поэтому пришлось самому определять, откуда идет сигнал.
   После двух витков Коля уже знал, что условия на поверхности планеты близки к земным. Это радовало – значит, у потерпевшего бедствие экипажа было больше шансов на выживание. Да и ему после приземления не придется возиться с громоздким скафандром.
   Местоположение передатчика он локализовал лишь с точностью до пары сотен километров. И теперь хотел сделать еще один виток на самой низкой орбите, чтобы уточнить координаты и рассмотреть место предполагаемой посадки.
   Вскоре все было готово. Сигнал раздавался с окраины большого дремучего леса. Рядом с ним текла река, а за ней раскинулась широкая равнина. Вдоль реки она была расчерчена прямоугольниками полей каких-то окультуренных растений. «Отлично, – подумал Коля, – уж по такой мишени я не промахнусь». Он задал координаты компьютеру и дал команду начать спуск.
   С ревом заработали двигатели. Корабль клюнул носом и резко пошел вниз. То, что случилось дальше, не могло присниться Коле в самом кошмарном сне.
   Снаружи это выглядело так. Корабль внезапно окутало матово-синее сияние. Оно образовало непрозрачный кокон, в котором исчез весь шаттл. Раздался треск разрядов, по поверхности кокона побежали дорожки молний. Так продолжалось примерно минуту. Потом облако исчезло так же внезапно, как и появилось.
   Для Коли эта минута показалась вечностью. В кабине внезапно потемнело. За окнами была непроглядная тьма. Светились лишь экраны мониторов и огоньки подсветки на приборной доске.
   Коля крикнул:
   – Компьютер, освещение кабины!
   Но ответа не услышал. Свет пропал окончательно. Одновременно с этим обрушились абсолютная, оглушающая тишина. Резко пахло озоном.
   Коля сидел в кресле, изумленно оглядываясь по сторонам. Темнота и тишина вокруг обволакивали, выключая все чувства. Ощущение времени и пространства исчезли. Каким-то образом он понял, что неведомая сила проникла на корабль и сейчас хозяйничает в нем. Коля почувствовал, как по позвоночнику пробежала леденящая волна. Он сидел ни жив ни мертв, казалось что огромные, чужие руки обыскивают рубку и самого космонавта. Потом ощущение пропало, и его оставили в покое.
   А неизвестная сила продолжал хозяйничать внутри корабля. Все электрические цепи челнока отключились, генераторы перестали давать ток. Двигатели, лишившись источников энергии, разом умолкли. Оба сверхнадежных, проверенных и перепроверенных атомных реактора вдруг просто остановились. Они вели себя так, словно их высококачественное атомное топливо превратилось в бесполезные слитки металла. Позже, когда ошарашенный Коля разглядывал ожившие приборы, он убедился, что так и произошло на самом деле: после посещения неизвестного гостя в топливных отсеках реакторов вместо сверхчистого радиоактивного полония находились бруски обычного свинца.
   Все закончилось так же внезапно, как и началось. К Коле вернулась способность видеть и слышать. Осветительные лампы включились, затем мигнули и зажглись снова. На этот раз они светили тускло, в аварийном режиме экономии. Завыла сирена тревоги. Корабль лихорадочно искал пути к спасению. Но все попытки оживить реакторы оказались тщетными. Энергии не было. Молчал даже спрятанный в глубине двигательного отсека, и редко упоминаемый в документации, третий, резервный атомный реактор. Выключилось все. В распоряжении корабля оставались лишь слабенькие химические аккумуляторы.
   В кабине горел приглушенный свет. Ожили основные навигационные приборы. Сирена умолкла, и Коля получил возможность оценить масштаб катастрофы.
   Лишенный энергии шаттл падал. Вместо мощного маневренного челнока Коле подсунули тяжелую неустойчивую посудину с аэродинамикой утюга. И этот утюг с огромной скоростью приближался к поверхности планеты. Единственный выход в такой ситуации – восстановить устойчивость корабля и попытаться посадить его, планируя на толстых рудиментарных крыльях. Скорость в этом случае – союзник. При таком бешеном спуске даже от неуклюжего челнока можно будет добиться контролируемого полета.
   Космонавт переключил тумблер автопилота, взялся за джойстик ручного управления и попытался выровнять шаттл. Тщетно. Корабль не слушался. Так называемое ручное управление, на самом деле ничто иное как просто другой способ задавать команды компьютеру. Сколько ни дергай за рукоятку, но без одобрения электронного мозга ни рули на хвосте, ни элероны на крыльях не сдвинутся ни на миллиметр. Только компьютер может передать команду на сервисные электромоторы, которые их поворачивают.
   Коля проверил положение переключателей. Они находились в режиме ручного пилотирования. Тем не менее, компьютер блокировал все команды, которые пилот отдавал кораблю.
   Проклиная все на свете, Коля приказал:
   – Компьютер, ручной режим управления!
   – Команда отменяется, – проинформировал его компьютер. – Вся имеющаяся энергия направлена на поддержание работоспособности систем жизнеобеспечения. На настоящий момент запаса энергии хватит для обслуживания экипажа в течение трех месяцев. Это ниже установленной нормы.
   – Какие три месяца! – отчаянно заорал в ответ Коля. – Ты, электронный кретин, немедленно включи питание на моторы рулей.
   – Нельзя, я берегу запас для системы жизнеобеспечения.
   – Ты полный идиот. Ну, подумай сам, зачем мне жизнеобеспечение на три месяца, если через пятнадцать минут я врежусь в поверхность планеты! Чью жизнь ты собираешься обеспечивать? Да от меня мокрого места не останется.
   – А вдруг? – неожиданно спросил компьютер.
   – Что вдруг? – от удивления космонавт перестал ругаться и уставился на динамик.
   – А вдруг вы нормально приземлитесь? Тогда вам потребуется система жизнеобеспечения.
   – Да, я хочу нормально приземлиться, – снова заорал Коля. – Но для этого мне нужны рули. Немедленно включи питание сервисных моторов!
   – Не могу. Я просчитал ситуацию, и пришел к выводу, что существует ненулевая вероятность, что вы приземлитесь без летальных повреждений организма. Тогда вам обязательно понадобится система жизнеобеспечения.
   – Ну, дай хоть немножко!
   – Не могу.
   – Тогда я тебя выключу, – Коля потянулся к пульту.
   – Не поможет. Напоминаю вам, что управление кораблем осуществляется через бортовой компьютер. Без меня сигналы до рулей не дойдут, – невозмутимо ответил электронный мозг и добавил: – А я их заблокировал.
   – Убийца! Ты не компьютер, ты убийца! – завопил Коля. – Что мне теперь делать – сидеть и ждать твоей ненулевой вероятности?
   Ответ компьютера был неожиданным.
   – Если вы будете бездействовать, то вероятность успешной посадки составит ноль целых, ноль десятых процента.
   – Ну, а что же мне делать? – спросил отчаявшийся космонавт.
   – Перейти на ручное управление, – ответил компьютер равнодушно, как будто его спрашивали о погоде на завтра.
   Ночкин аж позеленел. Ну, надо же такому случиться, что последние минуты своей жизни он проведет в бессмысленной перепалке со сбрендившим компьютером.
   – Так я и прошу тебя включить ручное управление, мерзавец ты этакий!
   – Вы меня не поняли, – по-прежнему невозмутимо продолжал мерзавец. – Я имею в виду настоящее ручное управление. Аварийную систему с механическим приводом, разработанную как раз для подобных ситуаций.
   И тут Коля, наконец, сообразил, о чем говорил компьютер. Многоступенчатая система страховок и перестраховок шаттлов включала в себя и, так называемую, аварийную систему ручного управления.
   Никто и никогда до конца не верил, что этой системой когда-нибудь придется воспользоваться. Тем не менее, курс подготовки пилотов включал в себя и такую дисциплину. Им даже пришлось сдавать зачет по ручному пилотированию шаттла. На тренажере, конечно. И, главное, с работающими двигателями.
   Коля наклонился к пульту. На самом его краю, сбоку, в панель была вмонтирована большая красная кнопка. Сверху кнопку прикрывала толстая пластина из особо прочного стекла. Пластина крепилась к корпусу четырьмя тяжелыми болтами. Болты были опломбированы печатями.
   Ночкин попробовал открыть или хотя бы пошевелить пластину. Безуспешно. Тогда он с размаху саданул по ней кулаком и тоже ничего не добился. Тряся в воздухе ушибленной ладонью, попытался вспомнить, где лежат инструменты для ремонта, и есть ли в комплекте гаечный ключ на восемнадцать. Одновременно он сказал вслух:
   – Черт, как же он открывается?
   В ответ раздался бесстрастный голос компьютера:
   – При аварии разбейте стекло молотком. Повторяю, при аварии разбейте стекло молотком.
   – Вот я твоей башкой сейчас разобью! Умник нашелся. Где я тебе возьму молоток? Ты бы еще лом с кувалдой предложил, – огрызнулся Коля. – Скажи, лучше, где у нас набор ремонтных инструментов? Там есть ключ на восемнадцать?
   – При аварии разбейте стекло молотком! – все так же безразлично повторил электронный советчик.
   Коля вздрогнул. Он понял, что в довершение всех бед, бортовой компьютер окончательно свихнулся.
   Неожиданно тот добавил уже другим, обычным голосом:
   – Ну что ты смотришь, рохля, молоток под сиденьем!
   Измученный космонавт перестал удивляться происходящему. Он перегнулся насколько позволили ремни и действительно нашарил под сиденьем аккуратно прикрепленный там молоточек, схватил его и изо всех сил шарахнул по стеклянной панели, защищавшей вожделенную кнопку. Удар получился что надо. Молоток пробил стекло и, не останавливая поступательного движения, ударил по красной кнопке. Завыла сирена.
   Тренированное тело среагировало самостоятельно. Колени подтянулись и прикрыли живот, корпус подался вперед, а руки заслонили голову. В тот же миг раздался взрыв пиропатронов, и часть панели управления прямо перед пилотом отлетела к задней стенке кабины, чудом ничего не сломав по дороге. Когда дым рассеялся, в образовавшейся нише обнаружилась рулевая колонка со штурвалом и парой педалей. Рядом торчала какая-то рукоятка, окрашенная в красный цвет.
   Методика подготовки пилотов космических кораблей не оставляет выпускникам ни единого шанса забыть что-нибудь из однажды выученного. Вот и теперь Ночкин начал действовать раньше, чем понял что делает. Он пододвинул кресло к нише и, наклонившись, стал качать красную ручку насоса. Где-то в недрах летающего склада запчастей под названием шаттл находился бак с гидравлической жидкостью. Теперь под воздействием механического насоса и бицепсов пилота жидкость начала заполнять бесконечные трубки и усилительные цилиндры системы механического управления. Коля качал, посматривая на простенький прибор возле насоса. Стрелка на циферблате потихоньку поднималась, показывая растущее давление в системе. То и дело раздавалось громкое «хлюп» и стрелка соскальзывала вниз, на нулевую отметку. Прошло немало времени пока она, наконец, добралась до зеленого сектора. Космонавт покрылся потом и дышал как после десятикилометрового кросса.
   Все это время корабль продолжал падать. На переднем экране и в боковых иллюминаторах хаотично мелькали то голубая полоска планеты, покрытая лоскутным одеялом облаков, то черно-звездная пустота космоса. Коля сдвинул штурвал от себя. Некоторое время его действия никак не сказывались на траектории движения. Затем рули высоты зацепили воздушный поток, и шаттл резко нырнул носом вниз. Теперь впереди виднелась только поверхность планеты. Неуправляемое падение превратилось в глубокое пике. Корабль стремительно несся к земле, с ревом разрезая сгущающуюся атмосферу.
   Коля осторожно потянул штурвал на себя. Рулевая колонка легко поддалась. Однако, пройдя несколько сантиметров, она перестала двигаться. Пилот дернул сильнее. Штурвал сопротивлялся. Тогда космонавт уперся ногами в пол и рванул что есть силы. Колонка пружинила и сопротивлялась. Коля руками ощущал всю мощь воздушного потока, протекавшего через рули высоты. Гидравлические усилители смягчали его силу, тем не менее приходилось прилагать неимоверные усилия для того чтобы двигать колонку.
   Медленно, страшно медленно, земля в переднем окне поползла вниз. Через несколько минут борьбы со штурвалом все же удалось перевести корабль в режим управляемого спуска.
   Управление, конечно, было относительным. Коля мог лишь удерживать челнок, чтобы тот снова не нырнул и не свалился в штопор. Шаттл резко снижался, то ли планируя на своих куцых крыльях, то ли просто камнем падая вниз. О приземлении в намеченной точке можно было забыть. В таких условиях посадка в любом месте уже может считаться удачной.
   «Любая посадка, при которой я останусь в живых», – уточнил про себя Коля. Он выпустил закрылки воздушного тормоза, и движение корабля замедлилось. Пожалуй, теперь это действительно можно было назвать полетом. Коля попробовал легонько покачать штурвалом. Шаттл с ощутимой задержкой тяжело перевалился с боку на бок. Корабль, пусть и неохотно, но слушался руля.
   «Отлично!», – подумал Коля. К нему снова вернулся обычный оптимизм. Теперь можно оглядеться. За всеми хлопотами он не успел заметить, как спустился до высоты, когда пора думать о выборе площадки для приземления.
   Корабль сильно отклонился к югу от намеченной траектории спуска. Внизу расстилалась однообразная песчаная пустыня. Темные параллельные линии на светло-желтом фоне обозначали гребни высоких барханов. Место для посадки было не самое удачное. Однако выбирать не приходилось. Корабль продолжал снижаться, явно намереваясь зарыться носом в песок.
   Очередным напряжением мышц Ночкин выровнял шаттл и повел его насколько возможно ровно над пустыней. Потом попытался развернуться параллельно песчаным гребням, чтобы попасть в ложбину между барханами и скользить по ней, постепенно снижая скорость. При удаче такой маневр обеспечивал нормальную посадку. Не выпуская шасси, челнок проедет на брюхе по песку, быстро и безопасно погасив скорость.
   Однако вышло по-другому. Потерявший скорость корабль не захотел слушаться рулей поворота и шмякнулся на песок прямо поперек линии барханов. Это было та еще посадочка. Корпус челнока содрогнулся от сильнейшего удара. Раздался скрежет нижнего защитного покрытия о песок, словно заиграл оркестр из сотни сумасшедших саксофонистов. Зазвенели разбившиеся компьютерные мониторы и панели приборов. В глубине корабля что-то громко ухнуло. Несмотря на амортизаторы, кресло сильно тряхнуло. Рот наполнился солоноватым вкусом крови и зубной крошкой.
   Челнок ударился о гребень бархана и взлетел снова. Потом ударился о другой, о третий. «Словно камушек по воде, – мелькнуло в Колиной голове. – И сколько так я буду прыгать? Ведь развалимся к чертовой бабушке!».
   Пришло время воспользоваться последней ступенью защиты. Космонавт нащупал рычаг под креслом и с силой рванул его на себя. Раздался взрыв, кресло пилота вместе с пристегнутым к нему космонавтом выбросило из челнока в открывшийся в потолке люк. Кресло взмыло вертикально вверх метров на двести, после чего над ним раскрылся парашют. Падая, Коля успел заметить, как неуправляемый челнок после очередного прыжка резко вильнул влево и врезался носом в высокий бархан. Сила и скорость удара были таковы, что корабль, словно огромный крот, целиком зарылся в песок. Остался лишь широченный туннель, свод которого тут же сомкнулся. С гребня потревоженного бархана обрушились сотни тонн песка, окончательно и бесповоротно похоронив шаттл в глубине бархана.
   Тут кресло в свою очередь ударилось о поверхность. Сыпучая субстанция сыграла роль амортизатора. Кресло заскользило по пологому склону бархана, как сани по снегу. Напоследок оно все-таки перевернулось и ткнуло пассажира головой в песок. Посадка состоялась. Коля остался жив.
   Вытряхнув песок из волос и ушей, космонавт отстегнул ремни и выбрался из кресла. Утопая по щиколотки в мягком песке, он забрался на вершину бархана. Там он выпрямился во весь рост и огляделся по сторонам. Вокруг расстилалась песчаная пустыня. Невысокие барханы ровными волнами пересекали ее с востока на запад. Под одним из них, Коля не взялся бы точно утверждать под каким именно, покоился его шаттл вместе с трехмесячным запасом жизнеобеспечения.
   – Вот тебе и ненулевая вероятность, – пробормотал Коля. Потом, по привычке обращаясь к компьютеру, добавил: – Хоть бы водички мне оставил, гад.

Далее читайте в книге...

ВЕРНУТЬСЯ