ИСПОВЕДЬ ПАДШЕЙ ЖЕНЩИНЫ
Никогда не осуждаю людей. Даже за самые тяжкие пороки. Всегда стараюсь понять их. Помните, как сам Христос не оттолкнул падшую Магдалину и теперь раскаявшаяся блудница в ранге святых. Страшен грех прелюбодеяния, но прощаем и он.
В связи с этим, вспоминается одна давняя история, приключившаяся со мной в те неистовые 90-е. Я тогда занимался бизнесом и по делам фирмы часто приходилось бывать в разъездах. Чтоб сократить путь, в тот день я забрался в какую-то глухомань. Дорога была ухабистая и шла через лес. Дело шло к вечеру. Внезапно повалил снег, да такой, что враз засыпал путь. Дальше ехать стало совершенно невозможно. «Мазда» моя застряла в глубоком снегу. Совсем не улыбалось ночь провести среди леса на заброшенной пустынной дороге, неизвестно ведь когда здесь проедет какой-нибудь транспорт, способный отбуксировать мой автомобиль до автотрассы. Согласно дорожного указателя, до ближайшего населённого пункта оставалось не более двух километров. Я решил добраться туда пешком и поискать трактор. Взяв «дипломат» с документами и прихватив на всякий случай бутылку водки, двинул вперёд.
Населённый пункт оказался то ли какой-то умирающей деревенькой, то ли заброшенным хутором. Уже в полной темноте я оказался перед крайней хатой. Тускло светили пару фонарей на всю улочку. Почувствовав чужака, за забором грозно загромыхал цепью дворовой страж. Остановившись напротив меня, пёс поднял неистовый лай. Заскрипела входная дверь и из-за неё показалась пожилая женщина в ватной телогрейке. Она быстро окинула меня неприветливым взором и недовольно вопрошала:
- Чё нада? Ездют тут по ночам кому не лень… спокою нет от городских ентих…
- Скажите, здесь можно найти какой-нибудь трактор? Я заплачу. У меня машина застряла тут недалеко в лесу.
- И занесла же тебя нелёгкая… а трактор есть… у Кольки-фермера. Только он ещё в обед укатил в райцентр. Там евонная зазноба живёт… мобуть к утру и явится до хаты.
В своей лёгкой одежонке я изрядно окоченел на морозе и совсем не обрадовала перспектива дожидаться так до утра, а потому хотелось скорее где-нибудь отогреться и я умоляюще возопил, взывая к человеческим чувствам суровой старухи:
- А вы не подскажете где можно устроиться на ночлег? А то я совсем продрог.
- А-а! Замёрз, стало быть. Переночевать-то можно известно где. Эвона, вишь коло того фонаря проулок? Туда свернёшь и в конце на отшибе найдёшь хибару. Там ведьма живёт. У неё и напросишься на ночь. Она всех чужих принимает. А порядочные-то люди ни за что в дом не пустють невесть кого, да ещё среди ночи… Шастают тут всякие…
И дверь с грохотом захлопнулась, оставив меня одного замерзать среди ночи.
Делать было нечего. Дрожа окоченевшим телом, я отправился в логово ведьмы. Жилище её было убогим и своим покосившимся видом действительно больше напоминало мифическую избушку на курьих ножках. Сама хозяйка измождённым и ветхим обличьем походила на что-то среднее между Бабой Ягой и египетской мумией. Выслушав мои жалобные стенания, она впустила внутрь своего обиталища. Я устроился за грубо сколоченным столом, возле жарко натопленной печки. Помещение, больше похожее на нору, тускло освещала коптящая лампада, зажжённая перед какой-то иконой в углу. Последнее обстоятельство совсем не вязалось с присутствием в этом жилище нечистой силы.
«Да, в такой тесноте особенно не развернёшься!»- удручённо подумал я. Время до утра решил скоротать, сидя за столом. Выставил предусмотрительно захваченную с собой бутылку водки и пригласил хозяйку составить компанию. Старуха охотно умостилась рядом, предварительно притащив откуда-то из сеней солёных грибочков и квашенной капусты. Видимо на этом исчерпывался запас ассортимента её скудного рациона.
Опрокинули по стопке – другой, потеплело на душе, ощутилась внутренняя раскрепощённость. Уже не исходило той жути, как вначале, от соприкосновения со сверхъестественным. И я, чтобы скрасить время, равнодушно спросил:
- Почему вас местные ведьмой называют?
Собеседница исказилась саркастической усмешкой:
- Не любят они чужих. Ох, не любят. Замкнулись в своём ограниченном мирке и всё выходящее за пределы их понимания не приемлют и считают исходящим от лукавого.
- Вы сами разве не из этих краёв?
- О, нет! Родом я из Сибири. Там свою жизнь начала.
- А как вас сюда занесло?
Старая наотмашь царапнула меня колючим взглядом. Я заметил, что какое-то затаившееся чувство всколыхнулось в ней. И она показала на бутылку:
- Наливай ещё, раз хочешь знать как я здесь оказалась. Это долгая история.
Я покорно наполнил стопки и приготовился слушать. Мы опрокинули ещё по одной дозе горячительного напитка и старушенция продолжила:
- После развала Советской системы всё закружилось в бешеном хороводе, полетело куда-то к чёрту. Я в то время жила в одной из азиатских республик. Там началось отторжение всего русского, дошло до боевых действий. Пришлось спешно бежать оттуда, бросив всё нажитое, в том числе и квартиру. На родину в Сибирь по некоторым причинам мне возвращаться не было никакой возможности – родственники там меня отнюдь не ждали. Вот и пришлось ехать куда придётся. Так занесло меня на этот хутор в такую же зимнюю ночь после долгих скитаний, без средств к существованию и без веры в людское милосердие. В этой халупе в тот момент доживал свой век один немощный старец. Он-то и приютил меня у себя. Вскоре его парализовало и пришлось два года, до самой смерти, ухаживать за ним. Так и осталась в его домишке. А местные распустили слух будто я специально уморила старика, чтоб завладеть его «хоромами». Тогда и прозвали меня ведьмой. Зависть людская не знает границ. В общем, выхлопотала себе скромную пенсию, летом сажаю огород, запасаюсь грибами и ягодами из леса. Кое-как существую теперь.
- Но на вашем месте я бы вернулся в родные края. Здесь вас совсем не воспринимают, - изрёк я рассудительно.
Бабка жадно опрокинула ещё одну стопку вовнутрь. Её осоловелые от выпитого глаза выразили отразившуюся борьбу противоречий, терзающих исстрадавшуюся душу. И будто на что-то отчаянно решившись, она продолжила свой печальный рассказ:
- Не всё так просто, молодой человек. Бывает, что допущенные в юности глупости, преследуют потом вас все последующие годы безрадостной жизни. А всё началось с того, что в 13-летнем возрасте меня изнасиловал пьяный отчим. Мать узнала об этом, но посчитала лучшим не придавать этому делу огласки, ибо в то время подобный факт биографии ставил несмываемое клеймо позора из-за поруганной чести на репутации любой девицы. Вдохновившись сошедшим с рук проступком, мамашин сожитель периодически стал использовать меня в своих сексуальных домогательствах. По пьяной лавочке он где-то среди собутыльников похвалился об интимной связи с падчерицей. В городе поползла нежелательная молва, соседи стали осуждающе тыкать в след, уличные ребята преследовали и пытались заманить в укромные места. Так и пошло. Сначала одноклассник подкараулил на заднем дворе за сараями и набросился как одержимый. Не знаю почему я не позвала тогда на помощь. Наверное просто постыдилась. С тех пор одноклассник стал меня шантажировать тем, что всем расскажет о нашей связи. Тем принудил постоянно ублажать его вожделенную страсть. А на одну из последующих наших встреч он привёл своего приятеля. Пришлось отдаваться двоим поочерёдно. Позже выяснилось, что тот второй оказался извращенцем. Он пожелал анального секса… Всё это было настолько стыдно и противно. Я не испытывала абсолютно никакого удовольствия, а только безграничное отвращение от таких порочных связей, но поделать ничего не могла – всё слишком далеко зашло. В общем, к 14 годам меня уже все в округе называли не иначе, как шалавой. Какая может ждать перспектива девушку с подобной славой? И принялась совесть топить в алкоголе. Начала курить. Из дома ушла учиться в ПТУ, поселилась в общаге. В клубе на танцах подруг себе завела с сомнительной репутацией. Весело потекло время. На нетрезвую-то голову никакие моральные ограничения не удерживают от предосудительных поступков. И попёрли многочисленные случайные связи: в сквере на скамейке, в салоне автомобиля, в тёмной подворотне, в чужой квартире… Во время пьяных оргий приходилось совокупляться с несколькими партнёрами попеременно. Однажды случилось такое, что, как утверждала подружка, в чьей квартире всё произошло, меня поимели три десятка мужчин. Нетрезвые наши партнёры решили покуражиться таким образом и пригласили с улицы всех пожелавших случайного секса. Сама я от принятой дозы спиртного почти ничего не помнила. Использовали меня тогда во все мыслимые и немыслимые места… После этого я окончательно сорвалась с катушек. Стало на всё наплевать. Подхватывала венерические заболевания. Лечилась. Снова предавалась разнузданным оргиям. Так и катилась под уклон до 25 лет. Учёбу давно забросила, работой тоже себя не обременяла. Думала этак и закончу года свои где-нибудь под забором. Ан, нет же! Послал бог и на мою долю толику счастья. Не помню как всё произошло, только очнулась на диване в какой-то незнакомой комнате. Рядом за столом с недопитым стаканом в руке сидел молодой мужчина в десантной тельняшке. Весь последующий день мы беспробудно пили вдвоём. Он рассказывал об Афгане. И такое проникновенное чувство доверия от его нелёгкой судьбы зародилось во мне, что внутри будто что-то преломилось. Он ничего не требовал, не расспрашивал о моём прошлом. Трое суток мы провели вместе, не покидая его квартиры, в душевных разговорах и возлияниях. Я теперь знала, что Лёха после тяжёлого ранения в грудь находится на инвалидной пенсии и в мужском отношении был не совсем способным. Но меня покорила его духовная сила. Он, как никто другой, знал истинную цену человеческой жизни и судил о человеке по каким-то иным критериям. Во мне зародилось большое чувство. И я впервые поняла что такое любовь. С тех пор моя жизнь обрела реальный смысл. Жаль, что из-за многочисленных абортов я не могла иметь детей. Это несколько омрачало наше существование. Но добрые отношения скрашивали сей досадный просчёт. А потом началась война. В такой критический момент Лёха не мог оказаться в стороне. И завертело в сокрушительном смерче обстоятельств наши хрупкие судьбы. Пал жертвой беспощадного рока ненаглядный возлюбленный мой. Мне же, в угоду фатальности бренной, назначено век скоротать в одиночестве. Дал Господь испытать и порочное существование, и достойные годы полёта. Теперь на закате жизни Спаситель отвёл время для осмысления пройденного пути и отмаливания совершённых грехов.
Старуха закончила исповедь уже под пробивающийся в окошко утренний свет. Седые пряди свисающих волос отсвечивали холодным серебром, облагораживая её измождённый лик. В понуром облике угадывалось застывшее смирение и покорность судьбе.
Перед уходом я только спросил:
- Бабушка, сколько же вам лет?
- Пятьдесят второй пошёл, - был ответ.
«Боже мой! – думал я. – Ведь она лишь на восемь лет меня старше…»
