Для Олега Петровича Бражникова, заместителя главного энергетика одного из московских молочных заводов, день не задался с самого утра:      только он закрыл за собою дверь и повернул ключ в замочной скважине, направляясь к стоматологу, как телефонный звонок, резкий и неприятный, заставил его вернуться обратно.

 На проводе был Ефим Аронович, зубной врач, обещавший Олегу Петровичу всего за несколько визитов (как раз к пятидесятилетнему юбилею последнего) привести его рот в идеальный порядок. Ефим Аронович извинился и, сославшись на простуду и общее недомогание,  просил ещё недельку походить с временной пломбой. «Ну, а если уж совсем будет невмоготу, то можете обратиться к другому врачу»,  добавил он.

Выслушав жаркие заверения Олега Петровича о том, что он готов ждать ровно столько, сколько потребуется,  Ефим Аронович, назначил дату и время новой встречи, и, попрощавшись, положил трубку.

         Итак, всё летело к чёрту! Всё, что вчера вечером было с такой тщательностью спланировано! Отпросившись с работы на этот вторник, чтобы заняться зубами, Бражников надеялся в оставшееся время разобраться с кучей накопившихся личных дел, часть которых не терпела дальнейших отлагательств.

 «Но что поделаешь, – как мог, успокаивал себя Олег Петрович.  – Врачи тоже люди и имеют законное право иногда поболеть». Осторожно обследовав кончиком языка временную пломбу, которой судьба подарила лишнюю неделю жизни, он протяжно вздохнул и  отправился на работу.

*  *  *

Если бы голова Олега Петровича не была бы занята мрачными мыслями о злополучном зубе и не выполненных делах, его наверняка насторожило бы подозрительное оживление, царящее в здании заводоуправления, обычно пребывающем в полудремотном состоянии. Пока он продвигался к своему кабинету, расположенному в самом конце коридора, дважды перед его носом мышью  прошмыгнула тихая и вялая умом кассирша Нина Тюпина; то тут, то там из-за дверей слышались телефонные звонки, какая-то возня,  до слуха доносилось возбуждённое женское кудахтанье.

Олег Петрович вошёл в свой кабинет, бросил портфель на стул и скинул пальто. Первым делом он намеревался разобраться с документами, доставленными вчера в конце рабочего дня курьером, а затем взяться за квартальный отчёт – главный энергетик уже неделю был в командировке, и Бражникову приходилось отдуваться за двоих.

Но только Олег Петрович принялся за работу, как от дел его оторвала трель телефонного звонка. Он снял трубку. Сначала слышалось странное шуршание и скрежет, а откуда-то издалека, словно с того света, примешивались к ним чужие голоса –  телефонная связь на заводе была такая же древняя, как и сам заводик, притулившийся между двух переулков в районе Казанского вокзала.

Наконец, что-то щёлкнуло, больно отдавшись в ухе Бражникова, и, наконец, сквозь помехи пробился голос Валентина Ивановича Горяева, начальника электроцеха:

         –       Привет, Олег Петрович! – бодро начал Валентин Иванович.

         На его приветствие Бражников сдержанно ответил своим.

         –       Слушай, – продолжал Горяев, – у меня к тебе дело …

         –       Какое? –  вяло поинтересовался Олег Петрович, слушая того вполуха и не отрываясь от просмотра деловых бумаг.

         –       Важное дело! Даже архиважное! – гундосила телефонная трубка.

         –       Ладно, не темни, Валентин Иваныч. Выкладывай, что за дело? –   Бражников начинал злиться, не без основания предполагая, что Горяев сейчас заведётся и начнёт нести очередную бесконечную галиматью – это за ним водилось.

         –       Сла-а-а-дкое дело! – по-козлиному проблеял Горяев, явно издеваясь, и жиденько хихикнул.

          –  Слушай, давай-ка короче, или я бросаю трубку! –  пригрозил ему Олег Петрович, желая предупредить бессмысленное словоизвержение собеседника. –  У меня сегодня работы завал!

         И тогда через несколько минут из горяевского бессвязного мычания  Бражников узнал о причинах сегодняшнего переполоха. Оказывается, в самом начале рабочего дня начальник отдела кадров Людмила Николаевна Миляева позвонила Горяеву и просила его передать всем желающим, что ресторан при Казанском вокзале высвобождает помещение и распродаёт сахарный песок в мешках по закупочной цене. Горяев с энтузиазмом принялся обзванивать начальников   цехов и отделов, распространяя эту новость, чем и взбудоражил коллектив.

–  На сколько тебя записывать? – пытал его Горяев.

         Бражников молчал. Заманчивое  предложение застало его врасплох, и он мучительно колебался.

         –  Ну что молчишь?  – доносилось из трубки. – Давай не тяни, решайся, уже двадцать три человека в списке! Почти всё расхватали…

         –  А сам-то сколько берёшь? – поинтересовался Бражников.

         – Два… Сыромятникова – три, а Курилец – аж пять! Сахару-то что сделается?  Пусть лежит себе про запас, а запас, сам знаешь, карман не тянет!

         Потребовалось некоторое время, чтобы в голове у Бражникова вызрело решение. Рассуждал  он приблизительно так: «Допустим, куплю я мешок, а дальше что? Сюда, в кабинет, его не потащишь –  предприятие пищевое, доказывай потом охране, что не ворованный… Горяеву легче, он-то москвич, и машина у него всегда под рукой  –  бросил мешок в багажник и отвёз! А мне как быть? Можно, конечно, договориться с Пашкой Багинским, он рядом здесь живёт, и оставить у него свой мешок, но ведь потом  придётся две недели кряду отсыпать и возить домой килограммов по пять. А задерживаться после работы – значит, не успевать на свою электричку, ехать на следующей – я опаздываю в Подольске на автобус, а тот потом идёт лишь через час…  и так далее, и тому подобное. Короче говоря, из-за какого-то несчастного мешка сахара выстраивается целая вереница неудобств, что сводит на нет и без того весьма сомнительное удовольствие от экономии на покупке».

Так рассудил Бражников. Рассудил и отказался.

После разговора с Горяевым, Олегу Петровичу удалось-таки довольно продуктивно поработать. А через полчаса, заслышав, как прогремел, подскакивая на неровностях, электропогрузчик, Бражников из-за разобравшего его вдруг любопытства выглянул в окно. Отдел главного энергетика находился на четвертом этаже, откуда хорошо просматривалась почти вся заводская территория, а прямо под окном простиралась площадка со стоящими у дебаркадера под погрузку машинами, и где, погромыхивая своими железными суставами транспортёры тащили на себе ящики с готовой продукцией.

Олег Петрович успел увидеть, как Валера Каравашкин, работник транспортного цеха, во всю прыть погнал электропогрузчик на задний двор к творожному цеху, а через минуту также резво  нёсся обратно уже с надвинутым на рога поддоном. Бражников стал не без интереса наблюдать, как будут разворачиваться события дальше.

Уже через несколько минут группа, взявшаяся снабдить коллектив заводоуправления дешёвым и столь необходимым для хозяйства продуктом, была в сборе. Возглавлял добытчиков  главный технолог завода Кирилл Андреевич Витюгов, человек среднего роста, без пяти минут пенсионер, обладатель почти полностью лысой головы с редкими, чудом уцелевшими на затылке завитками волос. Возле него крутился высокий, и оттого сутулый, Горяев, а начальник отдела кадров Людмила Николаевна, которую на заводе звали не иначе, как Барби (из-за её неуёмного, почти фанатичного стремления к идеальной фигуре),  потрясая в воздухе списками, о чём-то азартно спорила с Каравашкиным. Через некоторое время к собравшейся группе присоединились ещё двое: механик по лифтам Толя Коркунов и электромонтёр Вася Мельничук, которым был выделен один мешок на двоих. Васе и Толе, о чём нетрудно было догадаться, в данной операции была отведена роль грузчиков.

Витюгов дал охране отмашку и металлические ворота со ржавым  скрипом откатились, освобождая дорогу команде под руководством Витюгова. Они вышли в переулок и деловито последовали вслед движущемуся на малом ходу электропогрузчику. «Как пехота за танком на поле боя» – подумалось в этот момент Бражникову.

Когда они свернули на Новорязанскую улицу и пропали из виду, Олег Петрович снова окунулся в работу, потеряв интерес к «сахарному» ажиотажу. А когда через полчаса, расправившись с отчётом, он удовлетворённо откинулся на спинку стула и сладко потянулся, взору его предстала такая картина: в переулок из-за углового здания медленно вырулил электропогрузчик с понурившим голову Каравашкиным и всё тем же пустым поддоном, а за ним медленной поступью невесело вышагивал Витюгов и вся его компания. Оказавшись снова на территории завода, они встали плотным кругом, и о чём-то пошептавшись, вскоре разбрелись каждый  по своим делам.

«Что-то у них не срослось …» – с лёгкой иронией подумал Бражников. – «Кто-то, должно быть, их обскакал – слишком уж долго канителились…»

Весь оставшийся рабочий день Олег Петрович боролся с безудержным и всё нарастающим любопытством – что же всё-таки произошло? Зная по опыту, что из Горяева толком ничего не вытянуть, он, не утерпев, направился к Витюгову, предусмотрительно прихватив с собой бутылку на треть заполненную коньяком – остатками от прежних посиделок.

Когда Бражников вошёл в кабинет главного технолога, тот сидел верхом на стуле и отрешённо смотрел в окно. В ответ  на приветствие он нервно заёрзал и вяло пожал протянутую ему руку.

– Что, Андреич, не весел? С сахаром пролетели? –  Бражников решил, не тратя времени зря, с ходу провести разведку боем.

– Можно сказать и так …– ответил Витюгов, будучи не расположенным к откровению, и, удручённо помотав головой, вздохнул. Но через четверть часа, после того как они прошлись по паре рюмочек, Бражников узнал от него всё, что с ними приключилось и даже в самых (чего и  сам не ожидал)  мельчайших подробностях.

*  *  *

А началось всё с того, что около девяти часов утра, примерно в то самое время, когда инженер Бражников разговаривал по телефону со своим стоматологом, в отдел кадров молочного завода вошёл некий гражданин. Был он круглолиц и улыбчив, одет в долгополое кожаное пальто, местами, однако, несколько потёртое. Сняв при входе такую же кожаную, как и пальто, кепку, он теребил её в  руках и мило улыбался. Подчинённая Людмилы Николаевны инспектор отдела кадров Пузырёва, с трудом оторвалась от только что пригубленной кружки чая и, взглянув с тоской на надкушенный ею бутерброд, не скрывая недовольства, спросила:

– Вы что-то хотели, гражданин?

Незнакомец сделал ещё два шага вперёд по направлению к ней и поздоровался.

На незнакомый голос из-за створки шкафа на секунду показалась голова Людмилы Николаевны, но тут же скрылась – Людмила Николаевна, стоя перед зеркалом, выщипывала брови.

– Я, понимаете ли, вот по какому делу, – несмело начал разговор ранний посетитель.  – Да, кстати, забыл представиться, Иван Антонович Плехов – заместитель директора ресторана… ресторана, который вот здесь, недалеко, при Казанском вокзале.

Плехов суетливо порылся во внутреннем кармане и, достав, показал удостоверение.

– Вот… Значит, у меня…  вернее, у нашего ресторана  к вашему заводу есть одно взаимовыгодное предложение: нам срочно требуется освободить складское помещение. В продлении аренды нам отказали, а у нас там две тонны сахарного песка в мешках – не мог бы ваш завод выручить нас и выкупить его? По закупочной цене, разумеется…

– Думаю, что наш директор вряд ли это позволит… – ответила Миляева, появляясь перед незнакомцем. – На всякий случай я проконсультируюсь по вашему вопросу с главным технологом, хотя ничего заранее не обещаю…

Пузырёва, видя, что дело решается и без неё, вновь принялась за бутерброды.

Переговорив в своём кабинете по телефону, Людмила Николаевна снова появилась перед посетителем.

–  Как вас, извините… – обратилась она к незнакомцу.

– Иван Антонович, – охотно напомнил ей Плехов и высморкался в платок.

– Иван Антонович, к сожалению, завод приобрести у вас товар не может, но Кирилл Андреевич, главный технолог, предлагает вам продать сахар нашим сотрудникам.

–  А почему бы и нет?! –  пожал плечами Плехов. – Какая нам разница? У меня одна задача: освободить как можно скорее склад. Директор поедом ест!

– А я бы, пожалуй, мешок  взяла бы, – задумчиво произнесла Людмила Николаевна, прикидывая в уме, сколько можно сэкономить на этой покупке.

– А я два, или нет – даже четыре!  – вклинилась в разговор Пузырёва, сразу прекратив жевать. – Позвоню своему благоверному, он сегодня выходной, пусть на машине подъедет!

– Ну вот, и ладненько! – обрадовался Плехов, потирая руки. –Часа два вам хватит, чтобы собрать нужную сумму?

– Думаю, что да… – ответила Людмила Николаевна.

– Тогда ровно в одиннадцать жду вас у служебного входа в ресторан. Знаете, тот, что в торце вокзала?

– Знаем, знаем, – закивали головой Миляева и Пузырёва. – Каждый день мимо ходим!

– Ну, тогда до встречи!

Иван Антонович вышел, а Людмила Николаевна тут же связалась с Горяевым и попросила  обзвонить всех, кого можно, и желающих присылать к ней с деньгами.

В список первыми она занесла себя и Пузырёву.

В назначенный час группа работников завода под руководством главного технолога Витюгова, а также управляемый Каравашкиным электропогрузчик были в условленном месте. Тут же, как из-под земли,  возник и Иван Антонович Плехов.

Каравашкин, Мельничук и Коркунов остались снаружи, остальных же замдиректора увлёк за собой во чрево вокзального здания.

– Вам придётся немного подождать, пока я буду заниматься оформлением – у нас с этим строго, – пояснил он, когда они остановились у двери бухгалтерии.

Миляева протянула ему полиэтиленовый пакет с деньгами, но Плехов жестом остановил её.

– Не сейчас, Людмила Николаевна, не сейчас! Это на заключительной стадии…

Улыбнувшись, он скрылся за обитой дерматином дверью. Вскоре Иван Антонович вышел оттуда, держа в руках бумаги. Пошли дальше по коридору. Несколько раз Плехов приветствовал попадающихся им навстречу работников ресторана, с кем-то перекинулся шуткой, кого-то похлопал по плечу (мол, давай-давай, трудись – не ленись!), пока не затормозил у кабинета с табличкой «Директор»:

–  Я сюда, – показал он пальцем на дверь. – Нужно, сами понимаете, поставить последнюю закорючку, как говорится, сделать последний штрих!

Витюгов и Горяев переглянулись, подумав в тот момент об одном и том же: эх, нам бы на завод такого замдиректора! Весёлый, находчивый  – душа-человек! А наш-то Протасов… ходит весь день по заводу мрачный, как туча, и суёт свой нос, куда не надо… Потом всё директору выкладывает, скотина!

У директорского кабинета они прождали несколько дольше. Но вот дверь открылась.

– Максимум через десять минут, Аркадий Сергеевич, помещение будет свободно!– выкрикнул  Плехов вглубь кабинета, закрывая за собой дверь.

– Ну, что ж? Теперь, кажется, всё! – пробормотал Плехов просматривая на ходу подписанные документы.

Когда они подошли к дверям с табличкой «Касса», он повернулся к Миляевой:

 – А вот теперь-то, уважаемая Людмила Николаевна, позвольте ваш пакетик!

Миляева передала ему деньги, и Плехов исчез за дверью.

Скоро возвратившись, он протянул Витюгову бумаги:

– Так… Значит, здесь всё: накладные, разрешение на вывоз и так далее… Вот это  отдадите кладовщику при получении товара, а это вернёте мне после погрузки. Ну, а теперь вперёд – на склад!

Двинулись обратно по длинному коридору, дважды сворачивали направо и один раз налево. У дверей склада Плехов вдруг резко остановился и нахмурился…

– Так-так… А ведь сюда вас не пустят… Как же я раньше не подумал? – он обвёл взглядом присутствующих. – Здесь пропуск требуется... Давайте сделаем вот как: вы выходите на улицу… помните как мы заходили? (Все дружно закивали головами). И вместе с погрузчиком подруливайте к большим воротам, что со стороны Каланчёвской улицы… Знаете? (И снова дружное кивание). А я пройду сквозь склад и отворю вам ворота. Хорошо?

Группа работников молочного завода выбралась наружу и, прихватив электропогрузчик и двух рабочих, обогнула массивное здание вокзала.

Встали у указанных ворот и начали ждать. Никто не открывал.

Постучали…

…Ответа не было. Волнение всё нарастало.

Постучали ещё раз и уже настойчивей…

…Тишина.

Тогда забарабанили кулаками… Потом ногами.

Вдруг загремел засов, и ворота открылись, но вышел вовсе не Плехов. Вышел пожилой железнодорожник в помятой форменной фуражке и с бородавкой над левой бровью.

– Вам чего надо, товарищи? Зачем стучите?

Выслушав с неохотой  сбивчивые объяснения Витюгова и Миляевой, железнодорожник поморщился, словно неожиданно для себя надкусил лимон,  и вдруг изрёк, подняв для убедительности указательный палец верх:

– Здесь, дорогие граждане,  к вашему сведению, никаких складов  сроду не бывало!

Он плюнул на асфальт, тщательно растёр плевок сапогом и закрыл ворота.

Людмила Николаевна побледнела, её лицо, если не брать в расчёт чуть подрагивающие ресницы, было абсолютно неподвижно. Выйдя из оцепенения, она хотела было бежать в дирекцию ресторана, но Витюгов остановил её, мол, не надо – я сам во всём разберусь.

Через несколько минут Кирилл Андреевич вернулся к ожидавшим его с нетерпением друзьям по несчастью.

– Выходит так, что нас обманули… – еле выдавил из себя он, отводя глаза в сторону.

При этих словах электромонтёр Мельничук сжал до боли кулаки, Коркунов освирепел лицом, но не проронил ни слова, а с прелестных губ Людмилы Николаевны, к всеобщему удивлению, слетело несколько непристойных ругательств.

 –  Обвели, так сказать, вокруг пальца! Как каких-то пацанов! – не унимался Витюгов. – Был я у директора ресторана – никакого Плехова  у них в штате не числится… Да, говорит, заходил к нему чудак один, уверял, что они друзья детства. Видно, спутал с кем-то… И вдруг спохватился, видать, до самого дошло, что ошибся, сконфузился, долго извинялся, а в дверях вдруг повернулся и выкрикнул вообще нечто несуразное.

–  Может в органы обратиться? – едва слышно произнёс Горяев.

– Ну, нет уж! Обойдёмся как-нибудь без этого! – Витюгов сердито передёрнул плечами.

И траурным ходом, с горькими думами о царящей в этом мире несправедливости, они поплелись обратно на завод.

* * *

– Вот так по своей наивности мы попали в ловко расставленную опытным аферистом ловушку… ловушку для дураков, – горько усмехнувшись, закончил своё повествование главный технолог и злобно и решительно влил в себя последнюю рюмку.

Олег Петрович последовал его примеру, затем встал и распрощался – рабочий день закончился.

Оставив за спиной проходную завода, Бражников поспешил на электричку. Шёл и удивлялся, не находя в себе ни малейшего сочувствия к обманутым сослуживцам и даже испытывая некоторое удовольствие от того, что сам чудом не влип в эту историю.

Вскоре Бражников догнал Людмилу Николаевну. Она была явно расстроена, и Олег Петрович, помня о данном Витюгову обещании никого об этой истории больше не расспрашивать, шёл молча. С первого взгляда было видно, что Миляева потрясена до глубины души и с трудом справляется с переживаниями. Она была настолько погружена в себя, что прошла мимо троллейбусной остановки.

–  Люд, ты остановку прошла, –  окликнул её Бражников.

–  Я прогуляюсь немного, Олег, –  ответила ему Миляева. –  Что-то мне сегодня не по себе.

–  Да, пешие прогулки полезны для здоровья, –  согласился с ней Бражников  и попрощался.

Он пересёк улицу и ускорил шаг – до отхода электрички оставались считанные минуты.

А Людмила Николаевна, дробно простучав каблучками до следующего перекрёстка,  неожиданно свернула в тихий переулок, затем в другой, и вышла на соседнюю улицу. Там спустилась по ступенькам в неприметное кафе, размещённое в полуподвале старинного особняка.

В полумраке зала она с трудом отыскала столик в углу и прошла к нему. За столиком её ждал мужчина… тот самый в кожаном пальто, длиннополом и в кепке, сшитой из того же материала. Кепка лежала на столе, рядом с пепельницей.

Людмила Николаевна, поймав на себе его вопросительный взгляд, улыбнулась.

–  Ну как,– спросил он. –  Всё спокойно?

–  Да вроде бы… –  уклончиво ответила ему Миляева.

– Здесь твоя доля, как договаривались, ровно половина, –  ткнул пальцем в кепку Иван Антонович.

Через пару минут он поднялся из-за стола, и, забирая кепку, обнажил плотный свёрток.

Людмила Николаевна хладнокровно, не суетясь, сунула деньги в сумочку, оттуда достала тоненькие дамские сигареты, закурила и, подозвав официанта, заказала себе чашечку кофе. Без сахара…