ЛитГраф: произведение
    Миссия  Поиск  Журнал  Кино  Книжный магазин  О магазине  Сообщества  Наука  Спасибо!      Главная  Авторизация  Регистрация   



1 1

Друзья:
1 1

Просветление мозгов

 Бить или не бить, пить или не пить, жить или ну его? 

Просветление

(записки загнивающего интеллигента в расцветающей стране)

 

   На вилке крайний зуб согнулся и торчал в сторону.  А, это когда я банку вместо ножа хотел вилкой открыть. Согнул зуб. Совсем немножко. Надо бы поправить.

  С другой стороны – зачем?  Вдруг, опять захочется открыть другую банку?

   Налил для аппетита стопочку настоечки.  Из пузырька. Хорошая настоечка. Из боярышника. Еще, помню,  с аптекаршей поругался, что этикетка потертая.

- Тебе не все равно?  Ты не этикетку покупаешь, а содержимое. Все равно пузырек выкинешь.

А я ей этак интеллигентненько:

- Это вам все равно, гражданочка, а мне на стол ставить. Перед гостями обидно!

   Эх, как она взъерепенилась:

- Иди отседова, - визжит. – Алкашня подзаборная!  Не мешай людям болезным свои нужды в моей аптеке справлять!

   Дословно уже не помню, но смысл – такой.  Я уже только на улице тогда придумал, какие надо было бы ей слова обратно в морду кинуть. Но вертаться не хотелось.  Очень спешил здоровье поправить.   Свое-то к телу ближе.  Болезное здоровье.  По причине вредного климата. Общественного. Который мне совсем не подходит.

  Надо бы сменить его.  Но – денег не хватает пока на внешнее благоустройство.

Только на внутреннее. 

   Конечно, не скажу, что я очень люблю настойку боярышника. Люблю я коньяк «Камю»  отечественного производства.  Нет, вы меня не поняли. Не нашего отечества – ихнего.

    У нас уже давно  нет отечества -  безродные мы. Отечество, говорят, продали. И, говорят, за большие деньги.  Тогда почему нам долю не дали? Почему не поделились?

   Говорят – самим мало. Что ж так дешево продали?

  Мы – кто?  Дети своего отечества – или как?  Если – как, дайте долю!  Имеем право!  

  Мда, это я здорово погорячился. Насчет права. Права у нас еще давнее нет. И лева тоже.  Понятие есть – а права нет.  У нас теперь вместо права и лева – рукой показывают.  Гражданам. Всем.

  Одним показывают левой рукой – иди туды. Другим правой – а ты иди туды. Так с тех пор и живем – по понятиям. Ихним. Царским. Рукоположенным.

А когда некоторые непонимающие и несознательные спрашивают:

- А туды – это куды? И почему туды?  Что мы там получим? – таким показывают, уже двумя руками, более сложную фигуру – одну руку с кулачком под нос, а вторую, как отрицание первой, – поперек.  Фигура настолько популярная, что ей даже название дали народное:  «Вот тебе!».

   Надо бы, по правилам этикета, обратно им эту фигуру показать, но… руки заняты.  В одной – лекарство, в другой – закуска.

  Нет, не еда. Еда – это… Вот черт, забыл!  Надо в энциклопедии почитать. А знал ведь раньше. Много чего знал!  Склероз проклятый у народа, как говорят наши цари.

   Очень они нами недовольные.  Все поменять нас грозятся. На трудоголиков каких-то.  Что это за народ? Не знаю. Наших голиков знаю, а ихних – нет.  Но догадываюсь.  Это, видимо, те, которые на работе не пьют.  Дикие совсем.

   Нас, аборигенов, – менять на варваров?  Ну, им потом самим и  расхлебывать.   Они же – Власть!  А Власть любит всласть.  Чтоб  слушались ее,  излишки отдавали, не жалились за заборы разные, да за бугры.

   Кстати, про Власть и забор.  Иду как-то из суперларька с ломтем хлебной колбасы.  Не видели такой?  Да видели!  Просто название у нее было другое.

Сущность-то у них, колбасов, теперь у всех одна – хлебная.  Батон – он и есть батон, как его не обзови.  И нам еще  говорят – радуйтесь, что такой ценный продукт вкладываем, а ведь могли бы и отравить!   Тухлятинкой. Но -  жалеем вас, нищих и убогих. Помрете ведь без нашей заботы о вашем куске хлеба с… хлебом.

  Так вот, иду я с тем ломтем, никого не трогаю. За мной – очередь беглых собак.

Откуда беглых? Из  псиноприемников.  Им там вместо собачьей еды стали давать человечью, которая подешевше. Вот они и не выдерживают. Бегут.

   И тут  из-за забора выходит Власть.  Видно, гнездо у нее там, что ли?   О том, что это Власть – для сумлевающихся  на груди написано. Крупными буквами.

   А для тех, кто камнем вслед хочет кинуть – и на спине тоже.   И эта Власть в лице двух мордоворотов мне кричит:

- К стене. Руки и ноги – на ширину плеч.

   Я оглянулся – нет стены, забор только.

- Извините, а к забору можно? – но, видимо, интонацию я подобрал не ту. Нежности и преданности в голосе маловато.  Для смягчения интонации получил  в нос.  Хотя…?  При чем здесь мой нос?  Говорил-то я ртом.  Значит, надо было мне в зубы дать?

   Но это я уже потом допер, когда кровь носом стекла и наступило некоторое просветление сознательности.  Легко так стало, радостно. Могли ведь  и убить. Но - не убили!  Хорошая у нас Власть, добрая.

- Оружие, деньги, золото, наркотики есть? – ах, это же меня спрашивают.

  Стал вспоминать.  А с каких это пор деньги и золото в запрещенный список попали?

- Есть, говорю, - и показываю зубы. – Второй слева – золото.

- Уже нет, - отвечают, и хрясть опять. Вот что бывает с теми, кто зубы Власти смеет показывать.

   Пощупал – точно нет. Зуба нет. Корень один. И то - хорошо, думаю.  Корень оставили, может – новый зуб вырастет.  Жалеет нас Власть. А ведь могли бы – с корнем!

- Колбаса хлебная, лекарство  душевное, плащ болониевый, почти новый.  Ботинки из кирзовых сапог.  Без шнурков. Штаны полуватные, носки без низа, шляпа – без верха, - начал я торопливо перечислять свое достояние.

   Зубы-то жалко. Их и осталось-то всего с десяток. Давно, правда, не пересчитывал.

   Достояние с меня слетало  намного быстрее, чем я его вспоминал.  Трусы – не взяли. А зря. Совсем новые. Года не ношу.

   Я их на пляже на свои кальсоны выменял.  Ну, обменял.  Ну, подменил. Ладно, украл. Что уж там.  У кальсонов моих  за три года середина вся выпрела, неудобно стало в них щеголять. Вдруг перед дамами где заголиться придется?  А тут такой конфуз – переда нет!  Хотя, и зада тоже.  Низ к верху – веревочкой привязанный.

   Конечно, это уже больше на суперсовременные стринги тянет, веревочки эти, вместо переда и зада кальсонного.  Но я мелочиться не стал, в смысле – отдал Власти  суперкальсы  вместе с веревочками. Совсем новыми.

   Ну, вот, а вы говорите…  Жадный.  Не жадный я.  Когда Власть с меня все, до трусов, сняла – я слова поперек не сказал.  Хотя нет. Вру. Сказал.

- Господа, - спросил я. - Это ничего, что я к вам спиной?

   Ответ пришелся по голове.  Поэтому диалога полноценного не получилось.  Очнулся – в одних трусах. Ну, тех, что новые еще.  Хотел  возблагодарить бога, но не мог никак вспомнить его отчества. Тогда вознес молитву царям. Их я по фамилиям помнил.  И некоторых – даже по отчествам.

 

    Сотворивши святую молитву  на листовку черно-белой  рекламы  средства от волос, отряхнул пыль с грязных колен и лба и, просветленный, мелким бесом  потрусил домой.

   По дороге  начал махать кулаками и лихорадочно вспоминать, чем возместить  заплаченную власти дань.  Были у меня некоторые запасы, были.  В кладовке в углу стояла пара носков. Правда, разного цвета и фасона, зато в них можно без туфлей ходить.

   Пальтишко еще перед дверью лежало вместо коврика. Женское, правда, но если собачий воротник отодрать – будет очень даже вполне.

  Вот со штанами – проблема!  Прям горят они на мне.  Ладно, пришью к трусам пару халош из кухонной занавески. Она как раз одного цвета с трусами стала – черного.  А была… Нет, не помню уже.  Но красивая.

   Вот черт, рубашку же еще надо!

  Вот, помню, раньше насколько проще этот вопрос решался.  Идешь домой, бывало, без рубашки. А навстречу – комиссар.

 Снимает он с себя рубашку и тебе отдает.

- На, носи на здоровье!  У меня дома еще одна есть, - душевные были люди.

   Когда на людях. А нынче?   Идешь по улице в рубашке, а навстречу тебе – слуга народа.

- А ну, сымай рубашку.  Тебе она лишняя.  Еще одну заработаешь. А то – стимула трудиться не будет на наше благо, -  и так нежно, с хитрецой, своей пассии подмигивает.

  И приходится отдавать. Надо бы, конечно, объяснить, что вовсе она не лишняя, а последняя.  Но… проклятая интеллигентская сопливость и  салонное воспитание не дают  возможности  ляпнуть поперек. А надо. Или нет?

   Вот и сижу я теперь дома один и без рубашки. С неинтеллигентно битой интеллигентской мордой.  Достаю из пакета,  выуженного из недр кухонного шкафа,  каменно-сольную мойву и запиваю это кошачье лакомство тухло-ржавой водичкой с черным мотылем.

  Почему – не красным?  Помер он, преставился. И, судя по запаху, давно.  А по цвету – еще  при прошлом царе. Ну, который настоящий был.

  Эти-то, нынешние,  только на словах – цари.  А нутро – жидкое. Не царское. Нет.  И манеры – казарменные, и походка – жеребячья, и сюртуки – не царского кроя, а уж про слова – слов нет!

  Нет, не мат. Хуже.  Сверху – красиво, а внутри, где сущность кладут,  – навоз. Человечий.  Судя по запаху.  Надо бы супротив что сказать, а – страшно!  Как глянешь, как у власти изо рта какашки сыплются – а вдруг заразно?  И рот открывать после таких мыслей – совсем не хочется.

   А рубашку?  И здесь выход нашелся.  Голь-то на выдумку хитра!

Оторвал я подкладку от женского пальтеца аккуратненько – вот тебе и рубашка.

Только низ ровно подрезал да манжеты закатал. А вы говорите…

   Надо бы  пойти,  где правды поискать… А, - надо ли?

   Ведь все равно – отберут! 

 



 

 

Рекомендуем:

Скачать фильмы

     Яндекс.Метрика  
Copyright © 2011,