ОКТЯБРЬ
Вода темнеет в озере угрюмо,
Качая в ряби жёлтые листы,
Деревья впали в горестные думы
И в парке зябко ёжатся кусты. Прохладен ветер, но ещё не грозен,
А солнышко бледнеет и молчит –
И под уклон катящаяся осень
Пытается поймать его лучи.
ПРИЗРАК ЛУНЫ
В тиши немой безлюдной ночи
Безумец выстрелил в луну –
Глядел он долго во все очи
В небес пустую глубину.
Луна убитая погасла,
Скатилась чёрным шаром в лес,
В болотной топи там увязла,
И крик её достиг небес.
Тот крик все звёзды услыхали,
Но лишь две смелые из них,
С небес сошедши, увидали
Того, кто дерзок был и лих.
Они безумца соблазнили
И за собою повели,
К луне в болото заманили,
Потом растаяли вдали.
С тех пор в болоте раздаются
Стенанья боли и тоски:
То чёрная луна безумца
Казнит, терзает, рвёт в куски.
Гниёт злодей в трясине
сонной,
И смерть нейдёт к нему никак.
А звёзды смотрят потрясённо
В безлунной ночи мёртвый мрак.
СТАРОСТЬ
Немощь рухнет на тело, как снег,
Свяжет руки всесильная старость –
Будто брошенный на мель ковчег
Возбуждать я смогу только жалость.
Жизнь повиснет на мне кирпичом,
В сердце смолкнет горячая дерзость –
Старость станет моим палачом,
Плахой ляжет бессилия мерзость.
Буркнет в сторону лживый подлец,
Скажет юная дева несмело,
Молвит тихо мыслитель-мудрец:
Вот ещё одна искра истлела!
На вершине могилы немой
Смерть украсит мой камень стихами:
Он измучен сраженьем с толпой,
Он бороться устал с дураками.
ВЕНЕРА И АМУР
Их нега августа встречала
То зноем солнц, то блеском
лун.
Она любовь когда-то знала,
А он ещё был слишком юн.
Она казалась увлечённой,
Когда плела ему венок,
А он, несмелый и смущённый,
Глядел на прелесть стройных
ног.
Она венок ему надела,
Как будто подарила власть,
Потом к его приникла телу
И сладкой страсти отдалась.
Они всю ночь не разнимали
Союза жаждущих натур –
И в тишине на них взирали
С небес Венера и Амур.
ВЕЧНЫЙ НЕПОКОЙ
Мчатся событья бесчисленно,
Не уставая нас бить.
Колоколом хладномыслия
Надо бы души накрыть,
Жизнь утопить в удовольствии,
В сейфы упрятать сердца –
И с беспрестанным спокойствием
Ждать равнодушно конца.
Как же такое случается –
Мы не желаем понять:
Души стремятся и маются,
Рвенья сердец не сдержать.
Лет распростёршихся пахари,
Жатки колосьев судьбы –
Жить потихоньку да в сахаре
Мы не умеем, увы.
ТАНГО
Помнишь, мы танцевали с тобою
в июле?
Я сгорал в твоей страсти и в
пламени глаз;
Жар эстраду палил, скрипки в
зное тонули
И прекрасное танго звучало
для нас.
Целовал я твои нежно-алые
губы,
Обнимал крепко твой
удивительный стан,
А в оркестре стенали виолы и
трубы –
Каждый в нём музыкант был от
музыки пьян.
Мы очнулись от чар, когда туч
кавалькада
Стала сеять октябрьским
холодным дождём.
Музыканты ушли, опустела
эстрада.
Были мы ещё здесь, но уже не
вдвоём.
Беззащитное танго тоска
заколдует,
Вместо музыки с неба посыплется
снег.
Ты меня оттолкнёшь, боль меня
поцелует,
А любовь попрощается с нами
навек.
ЧЁРНАЯ ВОДА
Разверзлось мрачное ущелье,
Под ним открылась пустота.
Уходит с рёвом в подземелье
Густая чёрная вода.
Всё то, что билось и
сражалось,
Давно в ней смерть свою нашло
–
Царит в её глубинах хаос,
Водовороты крутит зло.
Под серой пеной струи быстры
Шипят и рвутся напролом,
Но даже солнечные искры
В них не сияют ясным днём.
Лишь звёзд полночных
ожерелье,
Что меркнет в страшных
небесах,
Вода в глухое подземелье
По-волчьи унесёт в волнах.
КАРАПУЗ
Котёнок резвился с клубочком,
За ним карапуз наблюдал –
Он розовым пухлым комочком
В кульке из пелёнок лежал.
А рядом спала его мама
На узкой тахте у окна:
От детского шума и гама
Умаялась, видно, она.
Но вот тишины и покоя
Не выдержал тот карапуз –
Он быстро пополз и рукою
Котёнка подёргал за ус.
Зверь рявкнул, спина
изогнулась,
Малыш завизжал как пила,
И мама тотчас же проснулась,
И соску ребёнку дала.
ДЕВУШКА В БЕЛОМ
Прекрасна и душой и телом,
Улыбкой нежною светла,
Красавица в наряде белом
Внезапно в тёмный мир вошла.
Спустилось будто солнце с
неба,
Согнав тоскливый мрак с
земли,
И души вырвались из склепа,
И розы буйно зацвели.
Казалось, будет литься вечно
Живого света водопад,
Но вскоре девушка беспечно
Покинула расцветший сад.
А солнце в сердце уцелело,
Когда растаяла вдали
Красавица в наряде белом,
Царица неба и земли.
СМУТА
Приходит ночь, как новая
эпоха
Зловещей тьмы,
Чернилами залив просветы окон
Земной тюрьмы.
Исчезло всё. Заката лишь
полоска
Вдали зовёт;
Луна на туче, словно на
повозке
Сквозь мрак ползёт.
Назрела на земле и в небе
смута,
Очаг померк.
В дверях судьбы дрожащая
минута
Упала вверх.
За ней взлетело яростное
знамя
Пустых побед –
Теперь его палят заката пламя
И лунный свет.
БРИЛЛИАНТ
Прекрасный бриллиант, лучом
играя,
Обильно брызжет капельками
света.
Ему идёт оправа золотая,
Как королеве пышная карета.
Поэт, взыгравший рифмою и
словом,
Казалось бы, подобен
бриллианту,
Но золотом, увы, не
избалован,
Не награждён каретой по
таланту.
ТЕРПЕНЬЕ
Моё терпенье – острый меч,
С ним очень многое возможно,
Хотя и он порою лечь
Стремится в равнодушья ножны.
Тоску затишья прочь гоня,
Я быть горячим не стараюсь:
Лишь вон терпенье из меня,
Как я в бессильном гневе
маюсь.
Но побеждаю я всегда,
Держа терпенье наготове:
Когда наотмашь бьёт беда,
Я боль терплю, сдвигая брови;
Когда же радость давит грудь
–
Терплю восторг уединённо
И прохожу нелёгкий путь
Светло и умиротворённо.
Я счастья не ищу извне,
Роскошной жизнью не
прельщаюсь.
Желанное даётся мне
В тот миг, когда я в нём
нуждаюсь.
Моё терпенье у врагов
Тоску и злобу вызывает,
И прыть свою на век веков
Они клянут и презирают.
МЁРТВАЯ РУКА
Свет потушив, он за двери
шагнёт,
Страх ощущая спиной.
Мрак его грубо за глотку
возьмёт
Мёртвой своею рукой.
В мутном сиянии бледной луны
Скатится капля с виска.
Тело рванёт от кирпичной
стены
Мёртвая эта рука.
Следом зловещие призраки лиц
Вылетят из темноты –
Вырвутся взгляды из глаз без
ресниц,
Смрадно разинутся рты.
Пуля прорвётся сквозь кожу и
слизь,
Мозг развалив на куски.
Мёртвую руку ухватят за кисть
Две помертвевших руки.
ГРЯДУЩЕЕ
Я ловил твои нежные взгляды –
Мне казалось, я будто в раю.
Ты низверглась лавиной отрады
В остывающую жизнь мою,
Ты разрушила мрачные стены,
Одиночества бремя сняла,
Новой кровью наполнила вены,
Новый свет в мою душу влила.
Пусть порою любовь безоглядна
–
Каждый миг станет память
хранить.
Наше прошлое вспомнить
приятно,
А о будущем что говорить!
Радость бьётся в сердечном
сосуде,
Дней с ночами не зная число.
Я уверен: грядущее будет
Вдохновенней того, что
прошло.
ЖЕНЩИНА В ЧЁРНОМ
Солнце кроваво восходит,
Сад пламенеет в луче.
Красной аллеей проходит
Женщина в чёрном плаще.
Светом багровым играет
Небо над бездной тоски.
Женщина глухо рыдает
И ускоряет шаги.
Мимо скамейки горящей,
Мимо пылающих вод
Птицей, печально летящей,
Женщина рвётся в восход.
Воздух тяжёлый сгибает
К озеру веточки ив.
Женщина дымкою тает,
Горя навеки вкусив.
УДАЧА И УСПЕХ
Разметаются чувства капризом
непонятой музы,
Меч пристрастий безудержных разума
щит пробивает.
Тяжкий шар повисает на сетке
качнувшейся лузы,
Злобный туз побеждённый
шестёрку в сердцах проклинает.
Проигралась слепая удача
сегодня до нитки –
Проиграется завтра опять, не
усвоив урока.
И наступит однажды мгновенье
последней попытки –
И удача уйдёт навсегда,
обманувшись жестоко.
А успех не прикован цепями к
капризам фортуны,
Не зависит от них он столь
странно, смешно и нелепо.
Хоть играет азартно, но все
его ставки разумны,
Хоть неистов порой, но
забвенья не ищет в вертепах.
Суть его не видна – на
поверхности только вершина.
Мало спит, много трудится,
ибо погибнет иначе.
Он стоит над толпой, презирая
снобизм и рутину,
А толпа принимает успех за
слепую удачу.
ЯВЛЕНИЕ
Являлось мне прекрасное
виденье
Июля двадцать пятого числа:
Сидел я, сочинял
стихотворенье,
И музы сень над бездною
плыла.
Свечи огонь сиял в чернильной
луже…
Вдруг голос чей-то в ухо мне
сказал:
- Ну, здравствуй, Александр
Сергеич, друже!
И в госте я Жуковского узнал.
Я к зеркалу – и мне навстречу
Пушкин
Шагнул из зазеркальной
глубины,
Вдали мелькнул чепец седой
старушки,
Возникло ощущенье старины.
И тени не осталось тут
сомнений!
Теперь мне мысли жёг рефрен
один:
Я Пушкин! Я великий русский
гений!
Я – вечностью хранимый сукин
сын!
И, бросившись продлять стихов
творенье,
Я измарал все чистые листы;
Писал: я помню чудное
мгновенье,
Шептал: передо мной явилась
ты.
Я за пером следил горящим
оком…
Но сладость благовременья
ушла:
Очнулся я в безмыслии убогом,
А музы сень в безвестность
уплыла.
Терзаясь ночью в пышности
подушки,
Я вспоминаю счастье прежних
строк.
Быть может, я и есть тот
самый Пушкин,
Что Русь свою глаголом
страстным жёг?
И всё ретивей я в себе
копаюсь,
Прозреньем становясь безмерно
лих:
Что гений – в том теперь я
сомневаюсь,
Что сукин сын – сомнений никаких. | 
