ЛитГраф: произведение
    Миссия  Поиск  Журнал  Кино  Книжный магазин  О магазине  Сообщества  Наука  Спасибо!      Главная  Авторизация  Регистрация   



1 1

Друзья:
1 1

Зима в этом году выдалась снежная и теплая

 Чтобы стать бессмертным - нужно умереть 

Зима в этом году выдалась снежная и теплая. И работы мне на моем перевале выпало немало. Сушить раскисшую дорогу, вытаскивать застрявшие в промоинах телеги, убирать быстрые и холодные ручьи, текущие со склонов перевала. Купцы и караванщики благодарили меня кто, чем мог (чаще всего кошельками, чья полнота зависела от щедрости дарящего), за помощь и торную дорогу. И как-то сами собой появились в подвале моей башни два сундука в мой рост, доверху набитые полновесными золотыми монетами. Гэри как-то спустился туда и покачал головой:

- Скоро с гномами сравняешься!

- Старюсь, - огрызнулся я. В этот год все словно сговорились: Гед, за пустяковую услугу, подарил дорогущий перстень, Тори, помнивший мою помощь с Гармонтом,  прислал окованный  железом сундучок, доверху наполненный чистейшей воды алмазами, Ноэнлиль, сам (!) посетивший мою башню оставил на рабочем столе слиток лунного серебра. Он-то как раз и удивил меня больше всех.

Король эльфов Севера застал меня за работой. Не погнушался промесить грязь своими изящными сапогами. Долго смотрел, как я выпариваю воду из грязи, чуть ли не в ручную укладываю камни на дорогу туда, где проказливые ручьи успели промыть слишком глубокие ямы.

- Зачем тебе все это? – наконец поинтересовался он, помогая мне заворотить в промоину особенно крупный валун.

- Где-то я вычитал одну фразу: «Делай добро и бросай его в море», - я отряхнул руки.

- И? – Ноэнлиль вытер свои ладони платком.

- Ноэнлиль, я просто могу это делать и потому делаю, иначе я бы умер от скуки в своем кабинете! – улыбнулся я.

- Ведь можно же изучать магию, читать книги, проводить исследования, - король эльфов пожал плечами.

- Вот-вот, - согласился я и рассмеялся, увидев растерянное лицо первородного: - Ноэнлиль, ну к чему мне все эти научные степени, какой-то авторитет, если есть более простые и понятные дела, которые кроме меня никто не сделает?

- А прок тебе от этих дел?

- Людская благодарность и мое удовлетворение, что в мире рядом со мной царит мир и порядок.

Ноэнлиль неопределенно поиграл бровями:

- Может, все-таки в тепле посидим, поговорим?

- Легко, согласился я: - Идем…

Эльф, отказался от обеда, предпочел бокал золотого вегерского, а я спроворил себе яичницу с беконом, горячий крепкий чай, пахнущий горными травами, и мы скоротали пару часов за приятной беседой. Говорили, собственно, ни о чем. Ноэнлиль поделился последними новостями (ну, теми, которыми мог поделиться), выспросил у меня все новости (про Сону я тоже промолчал), спросил совета в одном сугубо личном деле. Я честно пытался не заржать, слушая его, но не удержался. Эльф с укоризной смотрел на меня, а потом махнул рукой и рассмеялся сам. Отхохотав, я минут пять обдумывал услышанное, а потом порылся на полке в рабочем кабинете и протянул Ноэнлилю небольшой пыльный флакон:

- Просто поставь на стол и открой. Пусть стоит.

- И все? – брови эльфа поползли вверх.

- А что еще? – улыбнулся я: - Ну, не ехать же мне к тебе в замок и с бубном камлать вокруг тебя!

- А поможет? – эльф недоверчиво сощурился.

- Флакон? Или камлание?

- Флакон…

- Поможет. – уверил я.

- Хорошо. Держи, - Ноэнлиль порылся в своем плаще и протянул мне увесистый слиток, приглядевшись к  которому я понял что это – лунное серебро.

- Ты хоть знаешь - сколько это стоит? – я прокашлялся.

- Ты не представляешь, насколько мне надоело происходящее в моем замке. Так, что это – малая цена.

- Женись, и все твои проблемы сами исчезнут, - посоветовал я.

- Зато других привалит, - кивнул Ноэнлиль с самым скептическим видом.

- Не без этого, - с улыбкой согласился я.

Получив желаемое, Ноэнлиль из вежливости посидел еще полчаса, а потом засобирался домой.

На пороге он обернулся:

- Поможет?

- Я когда-нибудь тебя обманывал? – посерьезнел я.

- Нет, - Ноэнлиль отрицательно мотнул головой: - Только как-то слишком все просто.

- Так и задачка твоя не из сложных…

- А нервов-то сколько потратил…- вздохнул эльф.

- Опыта набрался, - пожал я плечами.

На это Ноэнлиль не нашел ничего сказать, и только на прощание взмахнул рукой и шагнул за порог. Дверь с шумом закрылась.

Я покачал головой, усмехнулся свои мыслям про эльфа, накинул плащ и до вечера проработал на перевале.

Поужинав на скорую руку, чувствуя сильную, но приятную усталость, разделся и завалился спать. А вот сон мне приснился не очень. Холодный стылый и редкий лес. Сумерки. Сильная поземка. Снег колкий, режущий. И среди всего этого, заслонив лицо от ветра полой плаща и опираясь о спину огромного волка, сильно наклоняясь вперед, шла Сона. В какой-то момент она, словно почувствовав что-то, отняла плащ от лица и, посмотрев на меня, прошептала фразу, которую я за ревом ветра не должен был расслышать. Но расслышал:

- Маарат хим…

«Маарат хим». «Помоги мне» - на таэр, языке ушедших солнечных эльфов. Никто кроме Соны не знал о том, что я владею таэр. И значит - сном это не было.

Я свалился с кровати, подбежал к шару, «слил» в него образы из видения и почти выкрикнул:

- Место! Координаты!

А сам бросился собираться. Теплое белье, плащ, оружие, запасное белье в мешок, бутыль с ромом, окорок, перец, кусок хлеба, вода, Айан и Нойор - за плечи. Однако когда шар выдал координаты, я с матюгами бросился в подвал, открыл, срывая печати, небольшой сундучок и выхватил из него флаконы с Элексиром. Сона умудрилась попасть в передрягу на другом конце мира. Залпом отпив почти половину, я состыковал заклинание и рухнул в открывшийся портал.

- Наконец-то! – услышал я облегченный вздох Соны еще раньше, чем портал закрылся за мной.

Пока мозги и Силы вставали на место, я скинул сидор, достал из него бутыль с ромом:

- Пей!

Сона послушно отхлебнула, застыла с открытым ртом, замахала руками перед лицом и еле-еле выдохнула:

- Что это?!

- Ром, - отмахнулся я, отгрызая кусок окорока: - Закуси!

- Ты, что – на пикник собрался?!

- Ешь, - я почти силой сунул ей в руки кусок мяса, сдобренный перцем. Сона доверчиво откусила, прожевала и проглотила. Ее лицо из обморожено-белого стало ярок-красного оттенка.

- Ты…ты…ты…

- Зато – согрелась! – отрезал я. Прислушался: в голове стало ясно, да и Силы снизили свои вибрации. Я завернул Сону в запасной плащ, схватил за руки и прошептал заклятье.  Выпали мы в моем кабинете. Я осторожно отнес сомлевшую Сону в спальню. Положил на кровать и только потом позволил себе провалиться в беспамятство.

Очнулся, лежа на диване, раздетый, под одеялом. Рядом, пригревшись на плече, тихонько посапывала Сона. Приподняв край одеяла, я убедился, что мы обнажены как в первый день творения.

- Не спится-то тебе.- сонно прошептала дриада, натягивая одеяло повыше и потираясь о плечо щекой.

- Да, после такого не грех и поспать. Только за меня мою работу никто не сделает, - я сделал попытку сесть.

- Спи, - Сона обняла меня за шею и уволокла обратно под одеяло: - Я договорилась. Твой перевал в порядке.

- С кем это ты договорилась? – я повернулся к Соне.

- С троллями, - дриада сладко зевнула.

- С кем?! – я аж подскочил: - Они ж всех передавят!

- Ага, - кивнула Сона, не открывая глаз: - А остальных съедят. Я не настолько глупа, как ты думаешь. На троллей наложено  заклинание сытости. Работают они только ночью. Уже почти всю дорогу замостили.

- В смысле «замостили»?!

- Булыжником. Ты ведь, как всякий мужчина, видишь только проблему, а не ее истоки. Я вместо того, чтобы сушить дорогу, приказала ее укрепить и замостить. Все?

- Все, - кивнул я, слегка ошарашенный как хозяйственностью дриады, так и ее мнением о моих умственных способностях.

- Тогда обними меня и спи…

Ага! «Обними и спи», сейчас! От прикосновения ее обнаженного тела, я наоборот - окончательно проснулся. Сона, нежась под моими поцелуями, хитро и блаженно улыбалась. А мне было все равно, что меня так легко провели. Мне было хорошо.

 

- А что это вчера было? – поинтересовался я, проснувшись в очередной раз и ощущая непреодолимое желание. Как минимум встать и дойти до туалета.

Разговор продолжился получасом позже, когда мы приканчивали приготовленный в четыре руки завтрак.

- Поясни, - попросила Сона, запивая кусок рыбного филе вином.

- Ну, тот лес, вьюга и как так оказалось, что ты не смогла оттуда выбраться?

- Во-первых, это было не вчера…

- А когда? – я замер, не прожевав куска.

- Три дня тому назад, - подумав, ответила дриада: - Я когда проснулась, Гэри стягивал с тебя рюкзак и мечи. Вместе с ним мы раздели тебя и уложили на диван. Ты проспал до ночи. Проснулся, добрел до кухни, никого не видя. Поел, снова уснул. Проспал сутки, снова поел и снова лег спать. Мне почему-то стало страшно спать одной, и я легла вместе с тобой. Ну, утро ты, надеюсь, помнишь?

- Утро – помню, - кивнул я ошеломленно. Потом мотнул головой: - Все! Больше Элексиром пользоваться не буду.

Сона кивнула:

- У тебя и без него достаточно Силы.  А в тот день я просто немного не рассчитала силы и промахнулась. Попала в буран и поняла, что без чьей-то помощи не выберусь. Позвала тебя. Ты откликнулся.

- Быстро?

- Очень! Я не успела подумать о тебе, как ты появился.

- И поэтому сказала «Наконец-то»! – сощурился я.

- Я очень устала и замерзла тогда. И эти слова не к тебе относились, а к тому, что я наконец-то согреюсь.

Мы помолчали.

- А где тот волк?

- Как только поняла, что ты меня услышал – я его отпустила.

- А что ты там делала все-таки?

- Вот ты въедлив, как плодожорка! – рассмеялась Сона: - Отец просил совета у Хранителей. А со времен последнего Перерождения связь с ними нарушилась, и спросить что-либо можно только лично. Вот и пришлось топать через полмира ножками. Назад решила воспользоваться порталом. А Силы поблизости от Хранителей, видимо - так и остались необузданными, и я промахнулась на пару сотен лиг. Поняла, что сама не справлюсь и позвала тебя.

Последние слова Сона договаривала, сидя у меня на коленях и положив голову на грудь.

- Очень правильно сделала, - похвалил я шепотом, целуя дриаду в чуть приоткрытые губы.

- Все милуетесь, - на кухню вошел Гэри: - С возвращением, герой-спасатель…

- Завидуй молча, - посоветовал я волку: - И…спасибо.

Гэри хотел отмочить какую-то скабрезность, но, взглянув на Сону, промолчал, только головой покачал сокрушенно.

В кабинете послышался перебор кристальных нот. Сона тут же встала.

- Подождут! – отмахнулся я.

- Я чувствую там что-то важное, - нахмурилась дриада: - Иди.

- Иногда я тебя боюсь, - проговорил я. Сона вдруг порывисто прижалась ко мне, спряталась лицом на груди и оттуда прошептала:

- Иногда мне тоже очень страшно, - помолчала и добавила: - За тебя.

Недоумевая, я чуть отстранил ее от себя и заглянул в глаза. Сона отрицательно помотала головой:

- Не спрашивай. Это все суеверия. Мои страхи.

Я наклонился и надолго припал к ее губам. А когда снова смог посмотреть в глаза – непонятная холодная тень растаяла в них без следа.

- Иди, - улыбнулась дриада: - Спасай мир.

В кабинете я дотронулся до шара. На столе возник перемотанный разноцветной лентой свиток. Мне почему-то подумалось, что это не к добру.

 

 

С утра зарядил мелкий моросливый дождь, которым славилась зима здесь на юге Мериабара. Водяная взвесь, словно туман висела в холодном промозглом воздухе.

Тяжелые, набранные из толстенных мореного дуба бревен и сплоченные полосами не из самой плохой стали чуть вздрогнули под ударом тарана. Ворота были крепки, но тому, кто ломал их ни сил ни времени было не занимать.

Орда Йорвика, бросив попытки с налету взять стены, откатилась от греха и тяжелых арбалетных стрел подальше, оставив у ворот тяжелый, крытый и окованный железом таран.

Ба-бах! Еще один удар сотряс ворота.

И наступила тишина. А потом на стенах радостно заорали те немногие, что остались в живых. Я, сидя перед воротами на дубовой плахе палача, конечно, ничего видеть не мог, но прекрасно знал, что тяжеленный таран очень медленно, словно нехотя, покатился прочь от ворот. Но я знал и другое. Крики на стенах сменились на недоуменные. Послышались хлопки арбалетных тетив и малых катапульт. И через пару минут, когда до обороняющихся дошел весь смысл происходящего, в их голосах зазвучал ужас.

А всего-то лишь: к воротам города шел некромант. Не самый сильный, конечно, но способный натворить нешуточных дел. Например, вынести к чертям собачьим неподатливые ворота и прикрыть магическим щитом, идущую за ним банду ухорезов Йорвика. Спросите – откуда я знаю все это? Просто несколькими годами раньше далеко-далеко на востоке сам шел точно так же. Непонятно только одно: почему Йорвик не выпустил скелетника раньше?

 Я встал с плахи, отошел подальше от ворот, ногой пододвинул и поставил «на попа» пустую винную бочку и сел. Мышцы левого предплечья уже начало сводить от постоянного напряжения. Не разжимая кулака, я помассировал запястье, и боль немного утихла.

И на кой черт Йорвику потребовался этот портовый городишко?! Ниенна, ничем кроме своих топей, да добываемого в них кричного железа – самого дрянного по эту сторону Руены – не славилась. Зачем она этому упырю?!

Ворота вздрогнули, а затем попросту перестали существовать, разлетевшись в щепу, которую беззвучным взрывом разбросало вокруг.

Что ж: ничто не ново под Луной. Вот он, некромант, что характерно – во всей красе: развеваемые потусторонним ветром длинные мертвенно-седые волосы, худое бескровное лицо, испещренное ритуальными шрамами и татуировками, из-за которых невозможно определить возраст; длинный плащ черного цвета, кожаные камзол и брюки, заправленные в оленьей кожи сапоги на высокой шнуровке. И тяжелый взгляд бесцветных глаз. Ну, и понятно – куча всяческих побрякушек: от серебряного черепа до ритуального ножа из бедренной кости. Как на картинке в энциклопедии.

Вот только, узрев вместо подавленной и дрожащей от ужаса толпы – вовсе не боящегося меня – скелетник растерялся. «Слабак»,- подумал я, с наслаждением расслабляя мышцы. И кулак разжался.

 

 

«Магистрат города Ниенна имеет честь заявить магу Фреки Вотанскиру, что члены оного магистрата будут весьма рады  лицезреть вышеупомянутого мага в своих стенах не позднее 12 часов 23 числа сего месяца сего года». Кратко и со вкусом. И еще целая вереница подписей, все как одна заверенных круглыми гербовыми печатями торговых домов Ниенны. Я уже хотел было выбросить документ в камин, но пожалел – пергамент был дорогой, эриоланский. Мысленно прочел заклинание, провел над рукописью правой ладонью, в кончиках пальцев закололо. Чуть подождал и убрал девственно чистый пергамент в стол. Уже хотел было встать и уйти к Соне, как на моем рабочем столе без вспышек света и молний, абсолютно беззвучно возник черный как ночь ворон.

Ворон прошелся туда-сюда, мощным клювом разворошил стопку чистого пергамента, чуть не смахнул хвостом чернильницу. И вдруг произнес, вроде бы даже с уважением:

- А ты хам!

- От хама слышу! – брякнул я первое, что пришло в голову.

- Впрочем, меня предупреждали, - как ни в чем не бывало, продолжала наглая птица: - Как и о том, что предложение магистрата ты проигнорируешь.

-А что я там забыл?! – возмутился я.

- Остров Вангерн, - сказал ворон и исчез.

Это был, конечно, не ответ…

Вангерн, этот остров согласно Минзельскому пакту принадлежал Северному королевству. Вот только населяли его лишь снег, пронизывающие ветра, лютый мороз, да самая южная популяция зуурга – полярного тигра. Кроме них никто больше не мог выжить на этом всеми богами проклятом острове. Но охранялся Вангерн куда лучше многих спорных земель – например Дорагонских Увалов на востоке королевства, славившихся богатейшими золотоносными жилами. Прадед нынешнего короля не пожалел двух третей всей армии, чтобы отбить Увалы, сначала у обитавших там гномов, а потом удерживать их в затяжной войне с Модуей.  И не прогадал – Северное Королевство последние полторы сотни лет было самым процветающим и богатым на континенте.

Так вот – у Вангерна, который и не на всякой карте-то обозначался по причине своей малости, постоянно дежурил не хилый флот: 50 фрегатов и столько же корветов и бригов. На содержание этого флота шла половина расходов на армию в Северном Королевстве.

А все дело в том, что на Вангерне под слоем снега льда и пепла был найден замок, бывший древним уже тогда, когда строители моей башни рубили деревья каменными топорами и добывали огонь трением. Только три экспедиции за всю известную историю посетили Вангерн. Первую организовал сам король, две другие – Академия. Экспедиция Гродена дошла до руин, раскопала их и разобрала завалы, но не смогла пробиться через магические ловушки, а вот более подготовленные экспедиции Академии сумели проникнуть внутрь и вернуться оттуда. Почти в полном составе и отчасти живыми. Кроме этих слов о результатах экспедиций ничего неизвестно.

Однако, была еще одна экспедиция, о которой не знал никто, кроме тех, кто в ней участвовал – меня, Йорвика и пятнадцати его головорезов. Я потратил почти весь свой магический арсенал, чтобы наша снека незамеченной прошла мимо Сторожевого флота и стражей Академии; двоих из команды смыло за борт волной во время шторма, один – не вовремя зазевавшийся угодил на завтрак зуургу, трое провалились в занесенную снегом трещину во льду, еще двое по собственной глупости угодили в ловушки далеко не магические уже в самом замке, остальные, прежде чем Йорвик успел их остановить, перерезали друг друга, нарвавшись на комнату доверху забитую золотом.

Что именно хотел найти Йорвик на Вангерне – я так тогда и не понял. Золото, древнее зачарованное оружие и доспехи, магические жезлы от которых у меня начинало все вибрировать внутри – он проходил мимо всего этого, не глядя и не замечая. Я, не скрою, унес с Вангерна парочку неслабых вещей. Уволочь что- то  более значимое, не позволил здравый смысл. Хоть он почти и затих под обвалом впечатлений от такого количества магических и нет артефактов, но все-таки пробился до моего рассудка и подсказал, что если я и смогу пронести эти могучие артефакты мимо стражей Академии, то вряд ли смогу справиться с Силой заключенной в них и вряд ли смогу сдерживать ее. И себя, кстати, тоже. А это знаете ли чревато. Я взял только небольшой, но очень красивый кинжал и старый потертый медальон. Непонятного назначения. Всей моей магии на тот момент хватило только чтобы определить отсутствие на нем каких-либо явных или скрытых проклятий, а так же какую-то аномалию практически немагического типа.

Йорвик же метался по руинам, заставлял меня снимать заклятья с комнат, обезвреживать ловушки, проверять на магию всю ту дребедень, что казалась ему значимой. И с каждым часом становился все мрачнее и замкнутей. Я потратил почти все силы и еле двигал ногами, когда Йорвик обезумел. Как-то иначе его решение идти в подземную часть замка я назвать не мог. Он приволок меня с огромным мегалитическим вратам, запирающим вход в подземелье.

- Открывай! – рыкнул Йорвик, отпуская меня. Лишившись его поддержки, я рухнул на холодный камень.

Тяжело оперевшись о врата, я с трудом поднялся и сквозь кровавую муть в глазах попытался разобрать заклятье, выбитое на камне. И когда я прочел последнюю его часть – волосы на моей голове зашевелились. Обитатели замка, построившие эти подземелья, сами заперли их, ужаснувшись тому, что сотворили. И заклятье, наложенное на врата, было направлено не наружу, а вовнутрь, не подземелья защищая от посягательств  самоубийц, а сам замок – от того, что могло прийти из подземелий.

- Открывай! – заорал Йорвик, брызжа слюной.

Я взялся левой рукой за амулет, чувствуя, как он согретый на моей груди, греет ладонь холодную как камень вокруг, а правой толкнул врата. Они легко, словно калитка на хорошо смазанных петлях повернулись, и…

на меня взглянула Бездна.

В себя я пришел на хуторе у Ждана, чем несказанно осчастливил всех его обитателей. Ждан, когда поутихла первая суматоха, рассказал мне, что в канун Сотворения посередь бела дня я возник перед его воротами, вышиб их и сам рухнул ничком в расхлестанную дождем землю. И как всем показалось – умер. Меня занесли в дом, обмыли, обрядили во все чистое и если бы не бабка Марьяна, мать Ждана, знахарка и ведунья, читавшая всю ночь у моего изголовья «Наставления уходящему» - дня через три закопали бы меня на погосте. Бабка под утро заметила, как дрогнули мои веки. Оправившись от первого испуга, она поднесла зеркальце к моим губам и… подняла на ноги весь хутор. Велела нести прочь из дома, в баню, заперлась там и настрого запретила всем не то, что подходить – смотреть даже в ту сторону. Три дня и три ночи Марьяна вытаскивала меня из лап смерти, шептала молитвы и наговоры, обмывала меня отварами и водой, которую Ждан по приказу матери в полночь тащил из самой чащобы леса, с Черной речки.

На четвертое утро бабка Марьяна вошла в дом, осунувшаяся и почерневшая, перекрестилась на божницу, долго молилась перед нею, встав на колени и кладя поклоны и только потом, не глядя ни на кого, сказала:

- Несите в дом. Живой он. – и забралась на жарко истопленную печь.

Когда меня принесли в дом - дыхание было слабым, он отчетливым, пульс едва-едва, но прощупывался…

- Какое сегодня число? – спросил я тогда, едва придя в сознание.

- Дак, Позаследки, - улыбнулся Ждан.

Я закрыл глаза и устало опустил голову на подушку. 24 августа. Почти семь месяцев без сознания и без памяти. Вот так…

С тех пор мои пути и тропки Йорвика разошлись. На целых десять лет. Я, конечно, слышал, что Йорвик тоже выжил и набрал себе новую шайку ухорезов. Но мне не было никакого дела до того, чем он занимается, кого грабит и чем живет. До тех пор пока не свела нас кривая…

 

 

Телепорт выкинул меня прямо перед городскими воротами за минуту до того, как капитан стражи отдал приказ об их закрытии. Надо отдать должное – облаченные в кирасы пентюхи не побросали свои копья, а обильно потея от страха, наставили их на меня.  Я молча достал пергамент (пришлось восстанавливать по памяти) развернул и подержал в вытянутой руке, чтобы в наступающих сумерках при неверном свете факелов солдаты могли разглядеть большую печать Магистрата. Через пару минут один из стражников, азартно грохоча сапогами, умчался в караулку.    Оставшись один на один со мной второй стражник стал потеть еще сильнее и острие копья заплясало в опасной близости от моей груди.

- Не дрожи, - сдуру  посоветовал я, и наконечник копья едва не выколол мне глаз. Я почел за лучшее молчать, благо что  вскоре ко мне подошел недовольный капитан стражи.

- Покажи пергамент! – не смотря мне в глаза, он протянул руку раскрытой ладонью вверх. Получив требуемое, капитан долго рассматривал печать.

- Сам сделал? – наконец через пару минут спросил он.

- Эгм.

- Оно и видно. На гербе Ниенны медведи держат в лапах не слитки железа, а кузнечные клещи и молот. Но пергамент подлинный.

«Интересно, это-то ты как узнал?» подумал я 

- Грам! – капитан подозвал того солдата, который бегал за ним в караулку: - Отведешь господина мага к «Золотому льву» и передашь Кутильо, чтоб не скупился. Иначе, если наш гость окажется недоволен, отец прикроет его заведение. И никакие взятки не помогут.

Я про себя усмехнулся: «Отец…»

На этих широтах, особенно здесь, в Мериабаре, темнело быстро и потому к «Золотому льву» мы подошли уже затемно. Стражник долго петлял по темным, узким, извилистым улицам, поднося факел к немногим встречавшимся нам указателям, щурился, вглядываясь в них, шевелил губами разбирая надписи. Впрочем, несмотря ни на что добрались мы, ни разу не заплутав. «Золотой лев» располагался на центральной площади, по другую сторону от ратуши. Стражник упоенно замолотил по двери кулаком затянутым в кольчужную рукавицу. То ли хозяин гостиницы был туговат на ухо, то ли он попросту не хотел открывать, но моему провожатому пришлось молотить в дверь ногами полчаса, прежде чем за неплотными занавесями верхнего этажа почудилось некое движение. Движение воплотилось в ведро воды, вылившееся на голову бедного стражника. Онемев от такой наглости, стражник замер как истукан.

- Посторонись, - попросил я и пододвинул окаменевшего Грама в сторону.

«Дрожь земли» - заклинание простое, но эффективное: не принося многих разрушений, оно полностью деморализует человека непривычного к землетрясениям. Вот и сейчас, когда два этажа «Золотого льва» подпрыгнули и, на миг зависнув в воздухе, жахнулись вниз – долго ждать не пришлось: раздался истошный женский визг, звук пощечины прервавшей его. И через несколько мгновений в распахнутых дверях возник сам хозяин. Ибо никем иным этот страдающий одышкой пузан быть не мог. Он, с минуту наверное, стоял статуей, держа в высоко поднятой руке масляную лампу, а другой вцепившись в дверной косяк и разевая рот как рыба вытащенная на воздух.

- В следующий раз будь почтительнее к городской страже, - посоветовал я Кутильо и, оттолкнув его, вошел в темный холл. Поднявшись на второй этаж, я толкнул дверь первого попавшегося номера. Не зажигая света, скинул на кровать плащ, бросил в изголовье заплечный мешок и перевязь с мечами и, не снимая сапог, завалился спать.

Не в духе я был, не в духе.

 

Проснулся я где-то в четверть двенадцатого. День был солнечный, настроение препаршивейшее. Аккуратно сложив плащ, убрал его в заплечный мешок, умылся теплой водой из покрытого затейливой вязью рукомойника, собрал свои пожитки и спустился вниз. Кутильо чуть под стойку не залез, когда увидел меня.

В просторном нижнем холле, представлявшем собой что-то вроде таверны, было людно: купеческие приказчики, офицеры городской стражи, не занятые на дежурстве, мелкопоместные дворяне, богатые ремесленники и мастера цехов – все они до сего момента, гудя как улей в июльский полдень,  тихо и мирно обсуждали свои дела. Но едва появился я, как наступила гробовая тишина. Кто сидел лицом ко мне, старательно пялились на мою персону, стараясь, впрочем, не встречаться взглядами, кто сидел спиной усердно пытались отрастить на затылке глаза.

Я достал из кармана эриоланский гриван и положил его на стойку перед Кутильо.  Вид этой монеты, которой имели право расплачиваться только цари Эриолана и на которую можно было купить всю эту гостиницу вместе с хозяином и прислугой – поверг Кутильо в состояние еще большего шока, чем мое появление. Когда я уходил, а его глазах читалось полное непонимание происходящего, граничащее с уверенностью в безумии Вселенной, хотя руки чисто автоматически смахнули монету со стойки, а сам Кутильо, надо полагать тоже автоматически, проверил монету на зуб.

К воротам ратуши я подошел без трех минут двенадцать. Стражники, на свою беду вздумавшие отнять мое время, вдруг полностью утратили жизненные ориентиры и, вопя что-то о демонах, аде и конце света, умчались куда-то, побросав свои алебарды. А всего-то – я показал им  одного из церберов, охранявших библиотеку Академии. Сильны, упорны, абсолютно невосприимчивы к магии и…тупы, как горный тролль.

В общий зал ратуши я вошел, когда часы пробили полдень. Взял стул с высокой резной спинкой, поставил его в основании большущего П-образного стола, за которым собственно и заседал городской совет. Скинул мешок и сел, закинув ногу на ногу и положив руки на колено и на голень. Медленно, справа налево оглядел всех сидящих за столом: толстых, как сам Хом – бог чревоугодия и худых как жердь; бородатых как гномы и гладко до синевы выбритых; на молодых и старых. Их всех таких разных и непохожих объединяло одно: взгляд. Они не боялись меня как стражники или посетители «Золотого льва». Они меня ОЦЕНИВАЛИ.

Оглядев всех, я снов взглянул в глаза человеку, сидящему во главе стола – немолодому, уже начавшему седеть купцу, с длинным шрамом, змеящимся по левому виску, щеке и пропадавшему в бороде. Пожалуй, только его взгляд отличался от взглядов остальных. В нем кроме всего прочего, чему несмотря на четкое присутствие, не найдешь определения – читалась еще и власть, нешуточная власть  и такая же ответственность. И тревога. Не страх, не боязнь, а тревога. И не за себя, а за город, которым он правил. И говорить я стал именно с ним:

- Зачем звали, господа магистрат?

Купцы помолчали, переваривая услышанное. Затем в тишину упали слова старейшины:

- У нас война. Завтра, в лучшем случае - послезавтра наш город будет осажден армией под предводительством Йорвика Бессмертного.

- Знавал я одного Йорвика, - медленно проговорил я.

Старейшина кивнул:

- Нам стало известно, что вы были знакомы. И нам показалось закономерным, что Вы можете знать способ, как остановить Йорвика.

Теперь настал мой черед молчать и переваривать. Глаза всех членов магистрата были направлены на меня, а я боролся с сильнейшим желанием послать их всех куда подальше. Минут через пять я созрел:

- Я вам помогу, но… - я задумался на минуту: - Вам придется заплатить за это большую цену.

- Золото наших банков к твоим услугам! – сказал высокий и худющий как скелет патриций с золотой пчелой на груди.

- Это-то само собой разумеется! – отмахнулся я и внутренне усмехнулся, услышав как по залу пронесся возмущенный ропот. Некоторые самые невоздержанные возмущенно трясли своими бородами.

- Говори, - негромко сказал старейшина, одним движением ладони установив тишину.

- Мне нужно двенадцать человек готовых отдать свои души за ваш город, - продолжил я.

- Да любой из нас готов пожертвовать своей жизнью за Ниенну!- вскочил со своего места молодой купчик. Лет двадцати пяти от роду, белокурый, голубоглазый, в простом камзоле, но с золотой эмблемой торговца пряностями на груди, подпоясанный дорогим шитым бисером поясом, на котором висел не иначе как баи-каимской ковки кинжал.

- Ты видимо плохо слушал меня, досточтимый купец, - не глядя на него, проговорил я: - Я сказал «души», а не «жизни».

Когда до купца дошел весь смысл сказанного, он побледнел и, медленно сев, закрыл лицо руками.

- Да как ты смеешь! – резко поднялся с другой стороны стола еще кто-то. Я даже не стал смотреть на него – просто шевельнул ладонью, и громкоголосый взвился в воздух, вместе со стулом пролетел то расстояние, что отделяло его от стены, влип в нее, грохнулся вниз и без чувств затих на полу.

- Если кто-то не понял: МНЕ ваши души не нужны. Мне хватит и своей головной боли, - медленно и тихо проговорил я.

- Поясни, - в наступившей тишине голос старейшины прозвучал четко и ясно.

Я помолчал, закрыл глаза и подставил лицо солнцу льющемуся вниз из большой розы – круглого окна с замысловатым витражом, осторожно вдохнул воздух пахнущий специями, пряностями, духами и нагретым камнем и только после этого ответил:

- Всем известно, что такое Вангерн. Но никто не знает, что мы с Йорвиком добрались до подвалов замка, вошли в них и выжили. Правда, каждый по отдельности. И потому огненные шары, цепи молний, ледяные стрелы и прочая боевая дребедень здесь бесполезны. Вам нужен или Архимаг Совета или некромант первой или второй ступени. И тот и другой возьмут с вас такую цену, которую вы заплатить не в состоянии. Первый – свободу, второй – всех ваших мертвецов от  основания города и лет на сто вперед.

Я замолчал. Молчал и старейшина. Он ждал, а я собирался с мыслями. Остальные по-моему даже дышать перестали.

- Есть одно заклинание – «Заклятие мстящих душ»…

 

Около часа я описывал им то, что спасет их город от полчищ Йорвика.

- Мы выслушали тебя, - в мертвой тишине голос старейшины был глух и надломлен, - Дай нам время подумать.

- Завтра я приду сюда в двенадцать, - сказал я, поднимаясь.

 

Они умирали долго. Как того и требовал Ритуал. На седьмом человеке палач, толстый, покрытый длинным черным волосом с головы до пят, мужик бросил клещи и, зажав руками уши, заверещал:

- Я палач, а не нелюдь!

Я подошел к нему и заглянул в глаза. Взгляд его остекленел, дыхание выровнялось, и он вернулся к своей работе.  Вот только лицо его оставалось бледным, а губы – синюшными. Через несколько часов, когда он выполнит свою работу, и я сниму с него заклятье – палач умрет от кровоизлияния в мозг

Они умирали долго. Я минута за минутой вытягивал из них боль, страх, ужас, ненависть и вливал все это в дубовую плаху, на которую стекала по желобкам пыточного стола кровь умирающих. Они знали, на что шли. Перед тем как начать Ритуал я говорил с каждым, в деталях описывал то, что их ждет. Это было необходимым для меня условием.

Из пятнадцати человек, выбранных магистратом, согласились одиннадцать. Некоторые из патрициев, видимо особо умные, пытались уговаривать или угрожать отказавшимся. Но после того, как я взглянул на них – быстро отказались от этой затеи. Зато перегрызлись между собой. Устав слушать их ругань, я поднялся со стула, и дождавшись пока они один за одним не замолкли, сказал:

- Соберите все население города.

 

 

Я говорил тихо, но каждый на городской площади слышал мои слова. Я рассказал им кто я такой, зачем я здесь и зачем магистрат собрал их. Когда я закончил, тишина доселе бывшая абсолютной стала мертвой. Каждый из многотысячной толпы боялся даже шевельнуться. Я глядел на замершую толпу, но ни в одном из побелевших от ужаса лиц не увидел не то, что готовности, а даже желания что-либо сделать

- Маг! – на мое плечо легла тяжелая широкая ладонь:- Я буду последним.

- Ты готов отдать душу за этих баранов? – не оборачиваясь, спросил я.

- Это простые люди, и подчас у них есть только то, что дал им Создатель – их душа.

Так и не посмотрев на него, я кивнул.

Он действительно остался последним. Он смотрел, как один за одним умирали те, кто вызвался защитить свой город. Даже ценой собственного бессмертия. За несколько часов старейшина постарел лет на десять: он стал бледным как мел, в волосах пробилась седина, а на лице залегли глубокие морщины. Когда с пыточного стола убрали последнее тело, он оглянулся:

- Пора?

Не глядя ему в глаза, я кивнул.

Заклятие Мстящих душ. О нем не рассказывают в Академии, о нем не упоминается ни в одной из книг, написанных человеческой рукой. Оно древнее всей магии человеческого рода. Оно – из подземелий Тэлэри. Там, где скрипучий голос последнего из Изначальных вгрызался в мои уши, в абсолютной тьме на гранитном постаменте лежала открытая книга.  И светящиеся письмена, вспыхивающие на ее неподвижных страницах, тут же выжигались на моем обнаженном мозге. Только один разворот книги, только один ритуал и целая вечность боли. Я не знаю: зачем я потребовался Последнему, почему он не убил меня, зачем дал это знание. И почему именно это?

Я помнил весь Ритуал наизусть. Он был создан не людьми, но для людей. Вернее, в расчете на их силу, их души. «Материал», - так Последний называл их. И сегодня я выполнил все, что было записано в Книге. За одним исключением: в Книге не было ни слова про добровольность жертвы.

Когда старейшина, выгнувшись дугой на пыточном столе, умер,  и его душа с последней каплей крови стекла в дубовую плаху, я крепко сжал кулак и сразу почувствовал, как забилось в нем, требующее выхода заклятье.

 

 

 

«Слабак!», - подумал я и разжал кулак. Плаха вдруг сильно завибрировала, загудела, а затем вдруг взвилась в воздух и рассыпалась мелкой пылью. Но пыль эта не осела на каменную мостовую, а вдруг с громким хлопком исчезла. Лишь где-то дальше и выше в небе возникло темное облачко, неожиданно разрослось и ринулось вниз. Я сжал медальон Изначальных висевший на груди…

«Трансформатор. Зачем он тебе, материал?» - врезался в уши скрипучий, мерзкий голос Последнего: «А-а, неважно. Когда потребуется – сожми. Интересно, что останется от тебя?»

Время замерло. Стало тихо. Я вытащил Нойор, подошел к скелетнику и снес ему голову. Она так и осталась на плечах, даже разреза не обозначилось. А я пошел дальше. Заклятие уже начало свою работу. Раздробленные на тысячи тысяч кусочков души жертв, Ритуалом наполненные только страхом и болью, мелкой пылью проникали сквозь кожу нападавших, с дыханием входили в легкие, оседали на слизистой глаз. И убивали. Страшно, жестоко. Кого-то иссушая как головешку, кого-то превращая в гниющий студень, кого-то покрывая бледно-зеленой плесенью. Под доспехами много не разглядишь, но я видел замершие в агонии тела, из которых лезли бледно-белые черви, видел доспех начавший рушиться от того, что человек в нем превратился в мелкую удушливую пыль, какой-то доспех начал взрываться под давлением чудовищно распухшего тела. И все это в полной тишине. Все замерло. Только я шел между этими чудовищными скульптурами.

Йорвик стоял посреди своего умершего войска, опустив меч и сняв шлем. Заклятье не тронуло его, как и трансформатор времени. Он молча смотрел как я приближаюсь к нему. Подойдя к нему шагов на пять, я остановился.

- Как ты можешь жить с этим? – вдруг спросил он.

- С чем? – спросил я.

- Оно не коснулось тебя?!

- Йорвик, когда я открыл врата – я впал в беспамятство. Семь месяцев просто выпали из моей жизни.

Я увидел, как в глазах Йорвика вспыхнуло багровое пламя.

- На что же ты потратил себя! – устало вздохнул я.

И пламя погасло.

- Убей меня, - Йорвик упал на колени: - Я хочу умереть, но не могу. Я пробовал пить яд. Бесполезно. Приказал отрубить себе голову. Топор распался, коснувшись моей шеи. Прыгал с отвесной скалы – даже синяков не осталось. Огонь меня не жжет. Два дня я пролежал на дне моря с огромным камнем на шее. И я жив.

- Ты ведь ЭТО искал на Вангерне? - пожал я плечами.

- Да! – возопил Йорвик: - Но я ем, не чувствуя вкуса пищи, пью и не пьянею, сплю с красивейшими женщинами и не получаю удовольствия.

- Ты забыл, что за все надо платить. Чтобы стать бессмертным – нужно отдать жизнь. И ты умер. Там, на Вангерне. Умерло твое тело, и часть души.

- Убей меня! – взрыкнул Йорвик, вскакивая и хватаясь за меч.

- Если ты убьешь меня, никто не сможет помочь тебе, - так же спокойно проговорил я: - Ты не дурак, и не хуже меня знаешь: проклятие Изначальных могут снять только Изначальные.

- Ты же говорил, что есть способ!

- Есть кто-то кто способен разделить твои муки? Любое живое существо…

- Нет, - Йорвик отрицательно помотал головой.

«Что ж», - сказал я самому себе: «Очередного визита к Последнему, похоже, не избежать», а вслух сказал:

- Встань на колени…

Йорвик послушно рухнул на землю.

- Меч – в сторону…

Отличный булатный клинок жалобно звякнул о валун.

- Наклони голову…

Подбородок Йорвика коснулся его груди. Я вытащил из ножен тот самый, с Вангерна, кинжал и, подойдя к Йорвику, замахнулся, вкладывая в удар силу всего тела и, вколотил кинжал в темя несчастного. Йорвик вздрогнул. Эфес кинжала разделился на четыре заостренных когтя, которые с хрустом вонзились в череп. И все замерло, только алый камень в навершии рукояти стал еле заметно пульсировать и заполняться какой-то темной и неприятной даже не вид субстанцией. Мне почему-то вспомнился огромный клещ, высасывающий кровь из своей жертвы. Это было невозможно, но камень, который на проверку оказался не рубином, а чем-то совершенно иным и чертовски прочным – постепенно раздувался, становился все больше и больше. Вдруг что-то щелкнуло, когти эфеса выдернулись из черепа и слились воедино. То, что раньше было Йорвиком, рассыпалось едкой пылью, а доспех, выглядевший так, будто лет сто пролежал в земле, с грохотом развалился. Кинжал упал на землю. Я наклонился за ним и тут же сзади раздался скрипучий крик. Зажимая уши, я упал на бок, обернулся и увидел высокую серую фигуру, замотанную в невообразимые лохмотья. Фигура стояла с занесенной для удара рукой, сжимавшей точную копию моего кинжала, а из ее груди торчал длинный чуть изогнутый клинок. Ниоткуда повеяло холодным пронизывающим ветром, и фигура стала таять уносимая им, будто песчаная скульптура беспощадным самумом. И когда она совсем пропала, я увидел Сону сжимавшую рукоять меча, который тоже, как и фигура, стал медленно таять, рассыпаться, тонкой черной пылью улетая прочь. Сона с сожалением смотрела, как исчезает клинок, а потом отбросила опустевшую рукоять.

Я сел.

- Еще тайны есть?

Дриада опустилась на землю там, где стояла:

- Не мои.

- А обязательно было разыгрывать эту шахматную партию?

- Не хотелось пугать тебя, - как-то жалко улыбнулась дриада.

- По-моему ты не все знаешь про меня, - я попытался сплюнуть. Во рту пересохло. Чем бы там ни являлся этот трансформатор времени – вряд ли он был очень полезен. Горло, по крайней мере, сушил очень сильно.

- Расскажи о себе, - попросила Сона и я, дурак, только сейчас заметил, что она еле сдерживает слезы.

Я поднялся, подошел к ней, сел рядом, накрыл плащом и сломал медальон. И тут же открыл телепорт.

 

Приземлились удачно: пятыми точками в пышный сугроб. Видимо, вчера подморозило, пошел снег.

- Ты с троллями про уборку снега договорилась? - поинтересовался я.

- Нет, - оттерев слезы, улыбнулась дриада.

- Ты, как всякая женщина видишь только часть проблемы и не способна прогнозировать будущее, - выдал я, вставая и поднимая Сону на руки.

- Аха! – прошептала она и затихла на моей груди.

«Мудрая женщина – счастливая женщина» - мысленно улыбнулся Гэри стоявший в дверях Башни. 



 

 

Рекомендуем:

Скачать фильмы

     Яндекс.Метрика  
Copyright © 2011,