Резкая трель звонка прорезала тишину рассветного утра. Зойке захотелось накрыться подушкой. Спать, спать, спать… Дзинь! Дзинь! Дзинь! Высунув из-под одеяла руку, она машинально хлопнула по кнопке будильника. Звон не утихал. «Господи, да это же телефон», – сквозь пробуждающееся сознание мелькнула догадка.

– Алё.

– Зоя Викентьевна? – голос завуча для семичасовой рани звучал подозрительно бодро. – Доброе утро, Зоя Викентьевна!

– Здравствуйте, Алла Юрьевна.

– У меня к вам неотложное дело.

– Опять, Алла Юрьевна, в совхоз ехать? С десятым «Б»?

– Нет, что вы. Дело другого плана. Понимаете, заболела Анна Степановна, и в шестом «А» сейчас некому вести английский. Вся надежда на вас.

– Да, но…

– Ничего страшного. Пробный урок в пятом вы уже дали. А что программа другая, не беда. Заглянете на ходу в методичку. Жду вас через сорок минут в школе. Не робейте. Ребята в «А» замечательные.

«Угу, – ворчливо думала Зойка, натягивая на себя черный «учительский» джемпер и длинную, ниже колен, юбку. – Знаем мы этих замечательных. Им лишь бы новенькая. Сначала устроят выпендреж, потом начнут играть на нервах, а все кончится тем, что на следующий день в школу примчится какой-нибудь «продвинутый» родитель и начнет читать лекцию про Сухомлинского и Макаренко». Она собрала светлые волосы в пучок и укрепила их на затылке шпильками. Критически оглядела себя в зеркале. Хороша! Синий чулок образцово-показательного типа. Выдернула шпильки из волос и дважды подвернула в поясе юбку, оставив длину до колен. Провела по губам помадой. Еще раз бросила взгляд в зеркало. Терпимо.

Тонкий ледок на лужицах звонко ломался под каблуками. Солнце играло в стеклах домов. «Сейчас бы с компанией в лес, – подумала Зойка и тут же вспомнила институтских товарищей. Уж они-то в столице оттягиваются будь здоров. Что эти смешные обязательные уроки! Провел один – и свободен. А тут райцентр, периферия. Можно сказать, передовая образовательного фронта. Двадцать шесть часов в неделю за уехавшего в загранку куратора. Классное руководство. Дежурство по школе, выезды в совхоз, горы неубранного турнепса, походы домой к двоечникам…»

Вот и школа. Толпа школяров у входа озорно сверкнула глазами в Зойкину сторону. В воздухе прошелестел шепот: «Практикантка».

Шестой «А» слыл классом шебутным. О нем ходили какие-то невероятные слухи. То про метание пончиков в окна, то про закрытую в туалете пионервожатую. В классе учились как отличники, так и двоечники. Все дружили. Набрав в легкие воздуха, Зойка мужественно открыла дверь.

– Good morning, children!

– Good morning!!! – ответный хор голосов мог соперничать с ревом бегемотов. У Зойки чуть не заложило уши.

«Начинается, – подумала она и с самым невозмутимым видом представилась: – My name is…» Бросив взгляд в конспект, начала перекличку. И сразу же после нее приступила к фонетической зарядке. Произнося первое слово из обозначенного в методичке столбца, она уже знала, что коллективное его повторение будет на редкость громким и пронзительным. «Решили меня оглушить. Ну ладно. Лишь бы из рогаток не стреляли. А если нравится кричать, то я им дам возможность выкричаться по полной программе».

Весь дальнейший урок она построила так, чтобы хоровых упражнений было как можно больше. Примерно через полчаса голосовая энергия класса пошла на убыль, и Зойка приступила к объяснению нового.

Но что-то витало в воздухе. Что-то мешало. Когда она у доски стояла спиной к классу, сзади будто шла едва ощутимая волна. Оборачивалась – тихо. Двадцать пар внимательных глаз смотрели на нее преданно и честно. Двадцать пар рук мирно покоились на партах, являя собой образец прилежания. Внезапно она заметила летающие в проходе листья лопуха, отворенное и наспех прикрытое окно (кабинет был на первом этаже). Потом – исчезнувший со стола и вновь появившийся на нем классный журнал… Почувствовав усталость, Зойка хотела присесть на стул, но вовремя увидела, что из сиденья торчит огромный ржавый гвоздь. «Скорей бы все кончилось», – подумала она и, как положено, стала вслух подводить итоги урока. К своему удивлению, обнаружила, что двоек ставить некому и не за что. Семь четверок и три пятерки – весь «урожай».

Слегка пошатываясь, неся под мышкой перемазанный мелом журнал, Зойка вошла в учительскую. Трюмо на входе тут же выдало ей ее изображение. Хороша! Юбка перекосилась, по плечу переваливается огромный черный жук, на джемпере три птичьих пера, на щеке клякса.

– Зоя Викентьевна! – в дверь влетела, сияя жизнерадостной улыбкой, завуч. – Поздравляю!

– С чем? – Зойка в этот момент старательно вынимала из волос репей.

– Да с удачей же! Вы такая молодец! Я случайно проходила по противоположной стороне улицы, когда у вас начался урок. С каким энтузиазмом ребята включились в работу! Как дружно вторили вам! Я едва не прослезилась. Меня методист гороно, тоже случайно встретившаяся, спрашивает: «Кто это у вас там?» – «Молодежь, –  отвечаю. – Смена!» Позвольте, я вам еще одну колючку из волос выну. Вот так.

– Алла Юрьевна, я слышала, завтра десятый «Б» на турнепс едет. Можно, я с ними? Как-то вроде уже сработались.

– Э-э-э, Зоя Викентьевна… Турнепс – это, конечно, хорошо. Но я туда уже назначила военрука. А вы, милочка, снова пойдете в шестой «А». Вы там нужнее.

Зойка вздохнула. Достала из ящика стола банку из-под леденцов, аккуратно сложила в нее жука, репьи и птичьи перья. Подумала и туда же определила валявшийся на подоконнике гвоздь. Закрыла банку, повертела в руках. Все это время завуч хранила молчание. В наступившей тишине кто-то постучал в дверь, и в щель просунулась рыжая вихрастая голова.

– Тебе чего, Кузин?

– Алла Юрьевна, а английский у нас завтра будет?

– С чего ты взял, что его может не быть?

– Так Анна Степановна заболела.

– Ну и что? Зоя Викентьевна прекрасный специалист. Вам, если хотите знать, несказанно повезло. Так что больше никаких вопросов. До свидания.

– Кузин, постой! – Зойку будто что-то толкнуло, и она в один миг оказалась у двери. – Вот. Возьми и передай ребятам.

В ладошку паренька легла та самая жестянка.

– Что это? – мальчишка недоуменно уставился на Зойку.

– Это чье-то из вашего класса. Случайно с урока прихватила. Но мне чужого не надо, – она улыбнулась. – До завтра?

– До завтра…

2004 г.