Михаила разбудила адская мелодия китайского будильника. Он поревернулся в кровати и одним нажатием пальца прервал его.

         - Почему все будильники с такой музыкой, - прошептал он вставая.- Мертвого поднимут.

         За плотно зашториными окнами было солнечное июльское утро. Михаил одернул шторы. Его взгляд устремился во двор многоэтажки, где ночевала его верный железный конь.

         Утренний туалет, чашка кофе с бутербродом и Михаил уже в  автомобиле. Десятилетняя машина завелась без проблем. Дорога на работу занимала не более полчаса. Михаил работал на крупном машиностроительном предприятии. В свои 32 года он гордо носил звания инженера. Жизнь его текла как равнинная река – медленно и без потрясений. Дни его были скучны и однообразны. Более трети дня он отдавался работе, которую исполнял прилежно и на высоком профессиональном уровне. Еще треть отводилась сну. Остальное время семье: жене, дочери и сыну.

         Преодолевать путь на работу по этому маршруту ему приходилось уже пять лет. Здесь он знал каждую выбоину в городском асфальте. Автомобиль двигался медленно, не превышая дозволенной скорости. Михаил удобно устроился на водительском сиденье и наслаждался незатейливой музыкой из радиоприемника.

         На лобовое стекло начали падать крупные дождевые капли.

         - Странно – сказал вслух Михаил. – На небе ни одной тучки.

         Михаил для убедительности открыл боковое стекло и посмотрел на небо. Небо было чисто, несколько капель ударили его по лбу. Михаил убрал голову  вовнутрь и закрыл стекло. Внезапно капли сменились большими белыми перьями, которые, опускаясь, таяли.

         - Снег??!! Этого не может быть! – Вырвалось у Михаила. - Июльский снег! Такого чуда я не то, что видел, о таком я и не слышал никогда в жизни!

         С неба огромными пушистыми хлопьями на зеленую листву деревьев падал снег. Покрывал аккуратно стриженые газоны и пышно цветущие клумбы. Асфальт дороги становился белым, обычный город превращался в сказочную страну.  Снегопаду не было конца.

         Дворники авто едва справлялись с липшим к лобовому стеклу снегом. На повороте дороги летние шины начали заносить автомобиль. Михаил начал крутить руль в сторону заноса, но этот маневр не помог. Машина со всего разгона въехала в припаркованную милицейскую машину. От удара сработала подушка безопасности, которая больно ударила Михаила в лицо. В глазах поплыли разноцветные круги и мозг окутал туман.

         Из патрульной милицейской машины вышли двое мужчин, в черной утепленной форменной одежде. Они окружили Михаила и открыли двери с обеих сторон.

         - Ты приятель ослеп или с утра уже пьяный – зло начал диалог один из подошедших милиционеров, со звездами старшего лейтенанта. – Попрошу предъявить документы и выйти из машины.

         От такого поворота событий и удара подушкой безопасности Михаил потерял дар речи. Он сидел неподвижно и тупо взирал на милиционеров.

         - Ты, что глухонемой или прикидываешься. Старший лейтенант приказал предъявить документы. – Так же зло добавил милиционер справа, в звании лейтенанта.

         - Я, я, я не виноват. Это все снег. А сейчас лето. Все так получилось. Я не хотел. Вот. – Слова с трудом срывались с пересохших губ Михаила. Он дрожащей рукой достал из нагрудного кармана водительское удостоверение и протянул старшему лейтенанту.

         - Причем тут снег, ездить надо уметь. – Как будто не удивился снегу старший лейтенант. – Попрошу выйти из машины.

         Михаил вышел из авто, лейтенант под руку проводил его и усадил на заднее сиденье патрульной машины. Машина милиции была незнакомой марки. Внутри кожаные сиденья гармонировали с деревянной обшивкой. Передняя панель пестрила множеством разноцветных мониторов. Вместо привычной баранки водителя, находился штурвал как у самолета. Рычаг переключения передач отсутствовал. При других обстоятельствах Михаила бы удивила необычный дизайн служебного милицейского автомобиля, но после пережитых потрясений он не обратил на это ни какого внимания.

         - Попрошу прижать ладонь к панели, – попросил старший лейтенант, протягивая Михаилу ней кий предмет размером с книгу.

         Михаил прижал к ней правую ладонь. Сразу по ней, от кончиков пальцев к запястью, пробежал ярко зеленый свет. Мониторы на панели ожили, на них запрыгали разные фотографии с данными их владельцах. Так продолжалось не более минуты. На центральном мониторе появились фотографии Михаила в фас и профиль. Под изображением моргала красная надпись в рамке «в розыске инквизиции».

         - Вот так удача. – Подпрыгнули от неожиданного поворота событий милиционеры.

         Два черных дуло пистолета уперлись Михаилу в грудь и на руках щелкнули тяжелые металлические наручники.

         - Это ошибка! Я не нахожусь не в каком розыске! Я ничего такого не совершал. – Все еще с трудом Михаилу давалось произношение слов. – Этого не может быть! Я даже по мелочи не нарушал закон, а тут в розыске.

         Милиционеры отвернулись к экрану монитора и начали знакомиться с информацией. Михаил никак не мог понять, за что и  в каком розыске он находиться.

         Милиционеры закончили читать одновременно и посмотрели друг на друга. Не произнося ни слова, старший лейтенант  завел машину, а его напарник направил прямо в лоб Михаилу оружие.

         - Наверное, нас можно поздравить с внеочередными званиями за поимку столь опасного для нашего княжества  преступника. – Не сводя взгляда с Михаила, лейтенант обратился к своему напарнику.

         - Это точно, плюс еще премия, - ответил веселый голос водителя. – Так глупо попасться! Нам не поверят, что такая рыба попала в наши руки. Он более трех лет в розыске.

         У Михаила отвисла челюсть. Мысли еще болевшей от удара голове не могли выстраиваться в логические цепочки. Он не как не мог сообразить, как с ним законопослушным гражданином, живущим в европейской демократической стране, могло случиться такое. Было только одно объяснение этому – сбой компьютера.

         Эта мысль немного успокоила Михаила. По приезду в участок все станет на свои места. Мысли начали движение в голове и Михаил начал их нашептывать:

         - Какая глупость – я нахожусь в розыске. Я не чего не вижу кроме дома и работы, ни чем криминальным не занимаюсь. Так человеку и судьбу можно сломать, возьмут и посадят за не существующие грехи. За, что интересно, я в розыске? Как там было написано на мониторе «в розыске инквизиции». Чушь! Какая инквизиция в 21веке в центре Европы? Какое княжество? Полный бред!

         За светонепроницаемыми окнами патрульного автомобиля бежал серый город. Он был совершенно не знаком Михаилу. Вырос и всю жизнь прожил в своем трех миллионном городе, сейчас он не узнавал его. Михаил начал внимательно вглядываться в улицы, дома. Строения были серыми, максимум двухэтажной постройки. Автомобили попадались на встречу очень редко и были незнакомых марок.

         - Куда вы меня везете? Где мы находимся? Мне не знакомы эти улицы. – Голос Михаила дрожал от внутреннего напряжения.

         - Едем мы в участок. Там разберемся, какого полета ты птица. – Ответил на заданные вопросы лейтенант, все еще держащий лоб Михаила в прицеле пистолета.

         Внезапно мониторы заморгали красным светом, салон наполнил писк приборов. Писк резко оборвался, мониторы погасли. Крыша приняла сильный удар, от которого ее распорола как консервную банку. Сидящие спереди милиционеры рухнули на панель без признаков жизни. Дверь рядом с Михаилом распахнулись, чьи-то руки вытянули его во все еще идущий снег. Михаил не удержался на ногах и рухнул прямо в большой и мягкий сугроб, который проглотил его целиком. Те же руки достали его из снега и впихнули в другой автомобиль. В салоне автомобиля была кромешная темнота.

         - Ну, сильно испугался? Хорошо что, за тобой присматривали. Через пять минут ты бы предстал перед судом. – Обратился из темноты хорошо знакомый голос.

         Зажегся свет и напротив Михаила сидел, закутанный в черную шубу бывший друг Борис.

         Михаил вспомнил, как лет пять назад они сильно разругались с Борисом. После этой ссоры их дороги разошлись, а если где и приходилось им встречаться, они делали вид, что не замечают друг друга.

         - Что-то я не могу понять, что происходит? – Голос Михаила уже не дрожал.

         - Ты, наверное, головой во время столкновения ударился, мозги сильно ушиб, ни чего не понимаешь? – Рассмеялся Борис. – Я рад, что с тобой все в полном порядке. Эти двое уже мысленно сверлили у себя дырки под награды. Поймать одного из лидеров сопротивления, дорогого стоит. Сколько говорить, что бы  ездил с охраной, а ты что? Всегда ты все делаешь сам. А как же быть с людьми, которые в нас верят, а? Гореть тебе на костре, опоздай я на несколько минут!

         - Я не могу ни чего понять? Не могу ни чего понять? Что со мной происходит? Что происходит? – Словно попугай повторял Михаил. - Что происходит? Это все дурной сон! Мы с тобой, Борис, больше пяти лет не разговаривали, после того случая. Я лидер сопротивления? На каком костре мне гореть? Что происходит? Откуда снег в июле? Я хочу получить простые и понятные объяснения!

         -Ты действительно ударился головой! – От громкого смеха Бориса содрогался автомобиль. – Ты, наверное, из меня дурака сделать хочешь? Отвечу на твои вопросы. Мы не виделись, не пять лет, а пять дней и ни какой ссоры у нас не было. Ты главное лицо всего русского сопротивления против действий инквизиции, поставившей народы на колени и утопившей мир в крови человеческой. И за всю эту борьбу ты, как и я, заочно приговорен  к сожжению на костре. Только после удара головой, человек январь может называть июлем! Ты услышал что-то новое?

         - Я наверно точно крепко ударился головой, - тяжело сглотнул Михаил. – Этого в реальности не может просто быть! Я наверно точно сплю, сейчас я открою глаза и проснусь.

         Михаил закрыл глаза, за тем их открыл. Обстановка не изменилась. Он повторил все еще раз. Эффект тот же, мир не изменился ни грамм. Тяжелый вздох вырвался из его груди.

         Борис от смеха повалился на сиденье, слезы брызнули из его глаз. Он еле мог говорить:

         - Ты ущипни себя! Может, поможет!

         Михаил ущипнул себя, что есть силы за ногу. Острая боль пронзила тело, ни чего упорно  не хотело вокруг изменяться. Это действие вызвало еще больший приступ смеха у Бориса, он просто катался по сиденью. Слезы просто реками текли из его глаз.

         Михаил попытался успокоиться, несколько раз глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

         - Слушай, Борис, - тихим голосом спросил Михаил. – Я не чего не могу понять. Я наверно действительно сильно ударился. Расскажи мне кратко немного истории, глядишь, я все вспомню. Ты же не хочешь, чтоб твой друг и соратник стал полоумным, в столь трудный час?

         - Только ради нашей борьбы, друг! – Торжественно сквозь смех выпалил Борис. – сейчас 2008 год от Рождества Христова. Ты это надеюсь, хоть помнишь?

         Михаил одобрительно закачал головой, а Борис продолжил:

         - Государственное устройство мира - это княжества, королевства и империи. Были попытки устройств республик, но все они провалились. Над всеми правителями стоит Святая инквизиция, которая руководит ими как марионетками. Инквизиция – бешеный пес, сорвавшийся с цепи, кусающий без разбора и своих и чужих. Инквизиторы относятся одинаково с подозрениями и к низам и к верхам общества. Будь ты из окружения самого Великого Князя или простым рабочим, гореть тебе на костре, если попадешь под подозрение инквизиции. Мир уже 800 лет живет в столь тяжелых временах, когда одинаково опасно и говорить, и молчать. Мы присоединились к борьбе более десяти лет назад, во время наших учеб в университете. Уже три года как мы осуждены на публичное сожжение, на костре сгорели наши портреты. За века «прополок» инквизиции народы живут в каменной эре, как и тысяча лет назад. Все прогрессивное и альтернативное попадает под запрет. Лучшие умы человечества вынуждены работать на инквизицию находясь в тюрьмах. Весь мир – это сплошная тюрьма. Люди, бояться думать отлично от принятых законов и постулатов. Страх сгореть на костре превращает их в безвольных животных, которые подчиняются только своим инстинктам. Мы живем во мраке ночи, но есть люди, такие как мы с тобой.  Мы зажгли в этой темноте невежества и страха маленькие свечи мира и всеобщего равенства. Люди поверили в нас, и теперь это уже факелы. Пройдет еще немного время и темнота исчезнет в лучах солнце добра.  Мы знаем, что человечество заслуживает лучшей жизни. Мы не животные - мы люди. Смысл нашей борьбы – это всеобщее равенство, свобода слова и мысли, свобода выбора, свобода религий и вероисповеданий. Мы за технический прогресс для всего человечества, а не для горстки избранных.

         Михаил открыв рот слушал Бориса. Еще час назад он проснулся в цивилизованном мире, банальная авария и он, наверное, в параллельном измерении. Возможно образовался портал в параллельный мир, этим объясняется и июльский снегопад. В этом мире,  по погоде и со слов Бориса, январь.  Он читал, что предполагают наличие параллельных миров, теперешнее его положение было реальным тому подтверждением.

 Была еще одна более реальная версия происходящего, у него случилось помешательство. Да однозначно, он лишился рассудка! В июле не может быть снегопада, как и не может быть в начале 21 век инквизиции.

         Автомобиль свернул с улицы и въехал во двор двухэтажного дома из серого камня. Борис и Михаил покинули транспорт. Мороз щипал за щеки и уши, проникал под летние брюки и рубашку Михаилу. Снег звонко хрустел под ногами, на улице стояли январская погода.

         - Что-то здесь не так, - прошептал Борис, оглядываясь по сторонам. – Все как бы хорошо, но как-то тревожно.

         Борис извлек из шубы два блестящих пистолета. Один он протянул Михаилу, на втором он передернул затвор и ускорил шаг к входной двери.

         Яркая вспышка ослепила и лишила Михаила зрения. Он слышал, как к нему устремились люди. Слышал, как ругался и  стрелял Борис. Михаил поднял пистолет в сторону движения, сильный удар сзади по голове лишил его сознания.

         Сознание возвращалась к Михаилу по капле, срывающейся со свода пещеры и звонко ударяющейся о пол и при каждом падении  такой капли включались участочки мозга. Вскоре Михаил полностью пришел в себя, то в мозгу капли не переставали стучать. Он с трудом раскрыл глаза, его тело лежало на каменном полу. Прямо перед лицом разбивались срывавшиеся откуда-то сверху капли.

         - Эти капли не живут в моей голове, они реальность, - попытался вслух произнести Михаил.

         Разбитые губы и распухший язык не смогли произнести эти несколько слов, из горла вырвался только слабый стон. Михаил попытался подняться, тело пронзила ужасная боль, и он рухнул на пол. Испытывать дикую боль второй раз не хотелось, и Михаил остался неподвижно лежать, на отдававшем сыростью холодном полу.

Время тянулось мучительно долго. Михаил заметил, что капли падали с интервалом в пять секунд, и он начал считать время. Двенадцать капель – минута. Сто двадцать капель – десять минут. Прошло около получаса подсчетов, когда в темной стене скрипнула металлом дверь.

Вошедшие двое были в черных монашеских одеяниях, их лица скрывали капюшоны, одетые на голову. Без слов они схватили Михаила под руки  и поволокли по тускло освещаемому электрическим светом коридору. Лабиринту коридоров не было конца, они поворачивали то вправо, то влево, то поднимались, то опускались. Внезапно они остановись перед большой железной дверью. Стоящий возле нее в таких же одеяниях человек, окатил Михаила из ведра ледяной водой.

Сознание яркой вспышкой вернулось к Михаилу и он попытался освободиться. Провожатые поставили его на ноги и убрали руки. Михаил, терпя боль, смог самостоятельно стоять.

- Где я? Что происходит? – Попытался Михаил  получить ответ.

- Об этом ты узнаешь очень скоро, - ответил один из людей в черном.

Дверь раскрылась, и хороший толчок в спину внес Михаила в комнату, полностью покрытую черной материей. На столе покрытым, черным бархатом, стояло распятье и шесть горящих свечей, рядом лежала библия в толстом кожаном переплете. За столом сидели люди в белых монашеских одеяниях. Они не обращали ни какого внимания на вошедшего, делали вид, что поглощены изучением бумаг. У стола стояла кафедра, за ней сидел также одетый человек. Он громко начал читать вслух с желтого листка плотной бумаги. Голос его отражался от высоких сводов помещения, и складывалось впечатление, что речь идет откуда-то сверху:

- Михаил сын Всеслава обвиняется в тяжких грехах против церкви, инквизиции и бога. Преступления его тяжки. Это – ересь, отрицание бога, подстрекательство людей к смуте, сговор с Сатаной. Перед судом Святой Инквизиции ты должен признать все обвинения. Твой долг покаяться во всех грехах и тогда ты спасешь свою душу, ты почувствуешь облегчение и получишь прощение церкви. Ты должен так же назвать имена других людей совершивших грех. Покаявшись, ты должен и другим дать возможность покаяться.

- Я ни в чем не виноват! Я вообще ни чего не понимаю, что здесь происходит? Ни какой суд Святой Инквизиции в 21 веке не существует! Такого в реальности просто не может быть. Вы разыгрываете передо мной спектакль. Я на вас буду жаловаться. Вы избили меня и незаконно лишили свободы. - Михаил просто весь кипел.

Секретарь перевел взгляд с Михаила на сидевших за столом инквизиторов:

- На лицо одержимость дьяволом представшего пред нами еретика, а также прошу учесть, что он уже осужден в 2005 году светским судом заочно к публичному сожжению. Я считаю, дальнейшие разговоры бессмысленны и предлагаю поберечь наше время и время этого глубоко заблудшего человека. Предлагаю немедленно передать его властям города для завтрашнего сожжения. Пусть он проведет оставшейся у него час в молитвах, если у него осталась, хоть капля веры.

- Да будет так, - в один голос ответили инквизиторы. Они встали и покинули зал.

Михаил вообще перестал понимать, что с ним происходит. Его мучили два вопроса. Это сон или он,  действительно  в параллельном мире? Если это другой мир, то у него большие неприятности, если ни сказать более того. Если дурной сон, то бояться нечего он проснется и все будет хорошо.

Реальная боль пронзила его тело, стоящая сзади охрана схватила его за руки и поволокла к выходу из зала. Дверь вывела его не улицу, в маленький дворик, окруженный высокими серыми стенами. Михаил начал дрожать, то ли от окутавшего его полураздетое тело мороза, то ли от глубокого психологического потрясения.

Михаила проволокли за руки по дворику и бросили на деревянный пол  черного автомобиля. Он сразу же сорвался с места и, трясясь на каждой колдобине, двинулся по улицам серого города.

Уставший от потрясений мозг Михаила пытался логически думать.

Михаил пытался погрузиться в размышления. Вопрос: «Что происходит?» пульсировал в мозгу.

Автомобиль подъехал к черному двухэтажному каменному зданию. Дверь распахнулась и его грубо выволокли на улицу. Их было четверо закованных в металлическую броню средневековых рыцарей, солдат. Они поволокли его в здание, немного по петляв по узким коридорам и втолкнули Михаила в темный проем дверей. От сильного толчка он пролетел метра два и ударился головой об стену. Сознание очередной раз покинуло его тело.

Очнулся Михаил от того, что с него стаскивают одежду. Он попытался сопротивляться, он ослабленное тело ни чего не смогло сделать против двух пар крепких рук. Кроме этого он получил еще удар тяжелым сапогом в живот. Обнаженный он присел, прислонившись спиной к холодным, покрытым липкой плесенью, камням стены.

- Одевайся, - крикнул низкий мужской голос. И на Михаила упал грубый кусок желтой мешковины.

Михаил покрутил его в дрожащих то ли от холода, то ли от слабости руках. Одеяние было на подобии плаща, с дыркой наверху, чтобы его можно было снимать и одевать через голову.  Грубую одежду украшали вышитые красные кресты, пляшущие черти и костры с языками пламени.

Как только Михаил надел на себя эту одежду, его подхватили  и выволокли из камеры. Попетляв по все тем же коридорам, они вышли на улицу.  Там их ждали одетые в такие же расшитые одежды, закованные в кандалы, человек десять мужчин и женщин.

Михаилу тоже застегнули  на руки железные  обручи, связанные между собой массивной цепью. Вся процессия двинулась по мощенным каменной брусчаткой улицам города.

Возглавлял шествие человек уже знакомый Михаилу, секретарь суда читавший обвинительный приговор. Он нес полутора метровый зеленый крест, задрапированный черной материей. За ним шел, окруженный солдатами в доспехах, священник.  Он нес церковную облатку, символ тела Христа. Встречавшиеся на пути их люди становились на колени. Далее следовал Михаил с такими же, как и он осужденными. Подле каждого из них находился монах, который просил их раскаяться, для спасения души. Замыкали шествие инквизиторы со знаменами. По обе стороны процессии шли строевым шагом солдаты.

Процессия прошла по городу километра три, когда серые неузнаваемые Михаилом улицы закончились и шествие оказалось на площади, под завязку заполненное людьми. Здесь было, по меньшей мере, тысяч сто человек. Люди жаждали зрелищ!

В центре площади были сооружены два помоста с установленными на них скамейками.

Михаила товарищами  по несчастью рассадили на одном помосте. Почти сразу же в них полетели из толпы ледяные снежки. Народ, бросавший их, хорошо подготовился. Снежки были настолько тверды, что причиняли сильную боль и оставляли синяки на теле.

- Я прощаю вас, ибо вы не ведаете того, что творите. – Сидевшая рядом с Михаилом хрупкая  девушка обратилась к инквизиторам. – Настанет время и люди поймут свое предназначение в этом мире. Мы не зря горели на кострах и умирали в тюрьмах. Человек не скотина, он достоин жить лучше. Жить  в мире, в любви, быть свободным и независимым. Я иду на этот костер ради людей, ради их…

Ледяной снежок не дал договорить, попав девушке прямо в рот. Она заплакала. Из разбитых губ хлынула алая кровь. Кровь и слезы капали прямо на одежду, топя в них вышитых пляшущих чертей и заливая пламя костров.

- Несчастные. Я и вас прощаю. – Голос девушки был еле слышан Михаилу. – Бог все видит!

На другом помосте расположились инквизиторы и их слуги. Там бал установлен крест и алтарь. Священники читали проповеди и молитвы. Затем встал один из инквизиторов, седой старик с козлиной бородой. Он торжественным голосом начал декламировать что-то на латыни, его слова фанатично повторяли все присутствующие, встав на колени.

Закончив речь, старик сел. Встал другой инквизитор и обратился к властям города, которые находились внизу их помоста:

- Церковь передает в ваши руки этих, глубоко заблудших людей. Мы сделали все возможное и все от нас зависящее, дабы поставить на путь истинный этих несчастных вероотступников. Мы обращаемся к светской власти с просьбой, проявите милосердие и не проливайте крови.

- Да! – В один голос закричала толпа, внимательно слушавшая выступавших.

От этого крика толпы у Михаила по спине пробежали мурашки.

- Неужели это конец? – Обратился сам к себе Михаил. – Это не мой мир! Я не хочу за него умирать!

- Не надо слов, брат. Все мы рано или поздно предстанем перед богом. Нам повезло, мы умрем за людей. До встречи брат  в новом мире! – Девушка, обратившаяся к нему уже не плакала. Она гордо подняла голову и ее взгляд с презрением был брошен на соседний помост с инквизиторами.

Михаилу заломила руки за спину появившиеся солдаты. Его поволокли с помоста в низ. Толпа расступилась, пропуская его к стоящим  невдалеке металлическим столбам.

Михаила и девушку приковали к одному из столбов. Столб был покрыт сажей, видно не один несчастный сгорел на нем.

- Эта наша лестница в небо, - сказала девушка.

Михаилу показалось, что он ощутил тепло ее плеч через металлический столб. На него сразу нахлынули воспоминания. Дом, его дети бегут ему на встречу, выходит его жена. Слеза скатилась у него по щеке, сорвалась, превратившись в кусочек льда разбилась об выгоревшую каменную брусчатку.

Михаил и не заметил, как вокруг него набросали хвороста и толстых березовых поленьев. Возле других столбов тоже разложили дрова. Проходивший от одного к другому кострищу солдат что-то с них разлаживал из большой цвета хаки сумки.  Подойдя к Михаилу, он  разложил возле его ног с десяток небольших серебристых цилиндров.

- Что это? – Обратился Михаил к девушке.

- Ты что ни разу не видел аутодафе? – Удивилась девушка.

- Я не здешний, я не знаю даже значение этого слова.

- Значение этого слова ты сейчас не только поймешь, но и ощутишь. Цилиндры – это «огненный вихрь», несколько секунд и от человека только пепел. До встречи в лучшем мире брат.

Михаил увидел, что у его ног по дровам пробежал огонь. Вверх начал подниматься дым и окутал Михаила. Хриплый кашель вырвался из его груди.

Михаил повернул голову к соседнему столбу. Там огонь уже окутали ноги прикованных людей. Они ужасно кричали с перекошенными от ужаса лицами, их одеяния уже обгорели до уровня груди. Внезапно что-то запищало, и огненный вихрь проглотил этих несчастных. Секунда и от их остался пепел, только эхо их ужасного крика еще гуляло в стенах, примыкавших к площади домов.

Полпа одобрительно гудела. Михаил с призрением глядел на этот чуждый ему мир, за который он сейчас сгорит на костре.

Вдруг в толпе мелькнуло очень знакомое лицо. Это было его лицо. Лицо сейчас не принадлежало ему, это был тот человек, из этого, чужого Михаилу мира. Вместо этого человека он сейчас горел на костре. Михаил закрыл глаза. Пламя лизало его ноги и невыносимая боль прошила его тело.

Над  площадью начала разноситься  ужасная песня, начатая инквизиторами и подхваченная толпой. Её адская мелодия полностью проникла в сознание Михаила.

Михаил поревернулся в кровати и одним нажатием пальца прервал адскую мелодию будильника. За плотно зашториными окнами было солнечное июльское утро. С неба огромными пушистыми хлопьями на зеленую листву деревьев падал снег. Покрывал аккуратно стриженые газоны и пышно цветущие клумбы. Асфальт дороги становился белым, обычный город превращался в сказочную страну.  Снегопаду не было конца…