Дона её зовут. Не Донна с двумя Н – она ведь не итальянка – а просто Дона. Она прозу пишет, не стихи – в стихах Дона ни одной путевой рифмы не сложит. Если поэта женского рода называют поэтесса, то Дона... она себя называла – прозоэсса. Звучно так. Дона романы писала, длинные, сюжетные. Роман, значит, всегда должно быть про любовь. Про любовь Дона и писала. Несмотря на то, что у неё самой любви нет. В настоящее время нет, а раньше... мало ли что было раньше, она ведь не свои любви описывает, гораздо интереснее писать про чужие страсти. У Доны уже четыре романа написано. Пишет Дона от руки, простой шариковой ручкой, и отдает перепечатать давней и старой – и по возрасту тоже – приятельнице Софии. София на компьютере, за небольшие деньги, печатает её рукописи, не забывая всякий раз укорить, что вот, она старая, а научилась, а ты... и в том же духе. А Дона не хочет осваивать компьютер – лишний труд, лучше она заплатит Софии, или подарит ей французские духи – старушка от них приходит в восторг.
Если до прошлой недели Дону можно было назвать графоманкой – когда не печатают, именно так автора и называют, то теперь... её четвертый роман «Интриги» приняли в издательстве! И Редактор попросил, через секретаря, прислать по почте портрет и биографию. По электронной почте, разумеется. Дона побежала покупать компьютер, заодно и сканер, техник всё это добро подключил, и она пригласила Софию «на чай с тортом». Старушка любит сладенькое и быстро явилась. Но чай с тортом она получила только после того, как научила Дону нужным премудростям, на это ушло три часа, и Дона так устала, что прилегла «на минуточку» на диван, и заснула...
*
София задумчиво пила чай, не спеша, снимала ложечкой верхний пышный слой розового крема и, жмурясь от удовольствия, отправляла в рот. Иногда она поглядывала на экран компьютера – там красовался большой портрет хозяйки дома – София отсканировала единственное приличное фото Доны. На портрете было явно много лишнего. Клиентка заслуживала некоторого улучшения, крем нежный и вкусный, и чай хорошего качества. София села к компьютеру. Первым делом она убрала из руки клиентки большой бокал с красным вином и стерла ресторанный фон с барной стойкой, а спутника – мужественного красавца, она отрезала еще при участии Доны – та только ойкнула при этой операции – красавец удалился навсегда, да он и из жизни её уже удалился, но всё равно ей было его жалко. «Но теперь новая жизнь начнется, так чего на него смотреть», - сказала Дона вслух, и София кивнула.
«Новая жизнь», - пробормортала София, оглядываяь на остатки крема на торте, и, после некоторых манипуляций, на месте барной стойки появились симпатичные малиновые цветочки. Фон очень теперь гармонировал с цветом помады и со светлым нарядным платьем клиентки. Подумав, София улучшила цвет лица, убрала две намечающиеся морщинки возле глаз и одну на шее... Теперь клиентка стала настоящей красавицей, и можно было доесть крем... Конечно, последний роман Доны не могли не принять, ясен пень. Сюжет был хорош – еще бы! – но текст... просто его перепечатывать, как предыдущие, стало так скучно... он просто нуждался в переработке... хотя и без ошибок – Дона говорит, что в школе хорошо грамматику учила.
Когда Дона проснулась, София уже ушла, на столе стояла чашка с остатками чая и круглый «голый» торт. А на экране сиял изумительный портрет. «Кажется, это я, - сказала Дона. - Пожалуй, даже Донна – с двумя Н»
И отправила Редактору портрет и биографию – это оказалось так легко и просто, теперь всё она будет делать сама. Но с Софией всё равно будет дружить – у этой старушки разных историй навалом, и все про любовь. Софиины сюжеты – просто кладезь. За каждый сюжет – торт. Кому слава, кому торт – всё здесь сладкое.
Тут Доне, показалось, что за спиной кто-то стоит и повеяло ароматом «Пикассо». Дона оглянулась – никого. «Ну ладно, и французские духи», - великодушно решила Дона.
Редактор рассматривал присланный портрет и хмыкал. Ну, и что это за тигрица такая в цветочках? Глаза какие-то... «вострые» – как говорят. Ей бы в руку бокал с вином и красавчика рядом. Тут по экрану пробежала нечеткая рябь... «тигрица» поднесла к накрашенному малиновому рту большой бокал с красным вином... рядом с ней слабо проявился силуэт мужчины... он сделал движение рукой со своим бокалом вперед, как бы желая выплеснуть вино кому-то напротив в лицо... Редактор отшатнулся и протер глаза. Домой пора идти, устал, вот и мерещится чер-те-что. Ему опять почудилось, что... что портрет ему подмигнул. Как будто согласился, что, да, пора домой.
Редактор очень не любил всякую чертовщину, пусть он в неё и не верил нисколько. Почему-то Редактору захотелось отказать новому автору в публикации, но ведь поздно, рукопись принял, и аванс выписали в бухгалтерии. Но больше он у неё ничего не возьмет, хотя роман написан хорошо, не то, что прежние ее опусы. Всё равно, только этот роман, и баста!
Вдруг Редактор ощутил на своем лице что-то мокрое, будто кто-то плеснул – то ли водой, то ли... По полу растеклось красное пятно... и по пиджаку тоже...
Экран погас, хотя его никто не выключал.
Роман «Интриги» вышел приличным тиражом, в твердой красочной обложке. Дона быстро вошла в «литературные круги», посещала ителлектуальные тусовки, представляясь, говорила: «Донна, прозоэсса». «С двумя Н?» – уточняли, и она кивала и показывала книжку: на обложке стояло большими буквами «ДОННА», и название романа. Красиво и звучно. Как на старой пластинке у Софии: «Белла, белла, белла-белла донна, донна дорогая, приходи, я жду тебя в таверне «Двери рая». Вот и двери рая.
Роман неплохо продавался в книжных магазинах, часто Дона присутствовала и подписывала книгу покупателям. Все, кто брали в руки роман, немного удивлялись: на обложке не было портрета автора, только рамка и внутри цветочки. но Дона почему-то этого не замечала. Однако, спросить никто не решался, тем более что автор стоял рядом, с собственным, так сказать, лицом. Которое очень похорошело и помолодело после выхода в свет романа. Слава и удача красит всех.
Однажды одна дама-покупательница сказала Доне, ткнув в раскрытую на последних страницах книжке: «Вот тут мне очень-очень понравилось. Такой драматичный финал!». Дона заглянула и пробежала глазами несколько строчек. Да, здорово. Неужели она так написала? Ну конечно, просто кое-что забылось, столько волнений теперь...
«И весь ваш роман замечательный, такие интриги – просто блеск!» - восхищалась дама, и Дона довольно улыбалась.
Как-то Дона проснулась среди ночи от страха. Ей приснилось, что никакого романа нет и никогда не будет, она вскочила с постели и бросилась к столу. Книги – авторские экземпляры – лежали стопками, Дона, счастливо улыбаясь, перебирала их... а где же портрет?.. На этой нету, на этой нету, и на... на всех нету! А ведь он был? Или нет?..
Дона кинулась к телефону, забыв, что ночь, стала звонить Софии, жаловаться и стонать. София бодрым голосом, словно и не спала, успокаивала Дону и сказала, что следующий роман выйдет непременно с портретом, и к Редактору обращаться не стоит, он тут ни при чем...
- А кто при чем? - возмутилась Дона, - только он, он! Так где же мой портрет?! - завопила Дона, но на другом конце повисла тишина, словно София вдруг уснула.
Как Дона могла знать, что Портрет «ушел» и живет теперь другой, своей жизнью. А оно ведь так и было, так и случилось. Зачем торчать на обложке и позволять трогать, пачкать немытыми руками, или ронять на пыльный пол, потом засовывать в сумки, портфели... омерзительно всё это, чтобы можно было стерпеть.
Новая жизнь Портрету понравилась. Он гулял по проспекту, заходил в разные любопытные места. В кинотеатре посмотрел фильм ужасов про пауков – не страшно, но противно. В зоопарке тигрица в клетке ощерилась на него, а тигр, напротив, сделал умильную морду, и Портрет прижался к ограде – тигр лизнул в щеку с признательностью. Обезьянки в вольере засуетились и протягивали через прутья мохнатые ручки – угостить их было нечем. Внизу на песке валялись в изобилии фрукты, но им было мало. Ну да, всем всегда всего мало. Здоровенный синий попугай отчего-то взволновался, захлопал крыльями и заорал «Доброе утро!», хотя на клетке висела табличка «Неговорящий попугай, не дразните птицу». А никто и не дразнил, попугай сам раскипятился. Портрет только отошел, как вслед понеслось: «Прррощай! Сама дурра! Крррасота!». Так дура или красота?.. Может, и то и другое.
Наступил вечер. Портрет заметил на другой стороне улицы вспыхивающую надпись «ДИСКОТЕКА» и направился туда. В дверях всех посетителей задерживали, охранники изучали лица и осматривали сумки, но Портрет спокойно прошел мимо, незамеченный. Громкая музыка, бегущие по залу цветные слепящие лучи и всеобщее сумасшествие сразу захватило. Черноволосый красавец втянул Портрет в беснующийся круг... «Никогда тебя здесь не видел... Ты хорошо танцуешь, но... твое платье...». «А что с платьем?» «Оно не подходит для таких танцев. Скорее, для ресторана». В ресторане пили красное вино из больших стеклянных бокалов. Красавец спутник оказался очень вспыльчивым и плеснул вином в солидного мужчину, пригласившему Портрет танцевать. Видимо, у красавца милая привычка была – плескать вином в неугодных ему. Было уже ясно, что неумеренная вспыльчивость и ревность ни к чему хорошему в дальнейших отношениях не приведут, но... зверей бояться, в зоопарк не ходить. Была слабая надежда приручить зверя...
Дона с увлечением писала новый роман под названием «Брызги», уже подошла к финалу, пальцы так и бегали по клавишам. Сюжет был по одному из устных рассказов Софии. София названивала, наверно, торта хотела, но Дона отговаривалась занятостью. Незачем старушке знать, о чем она сейчас пишет. Хорошо, что в роман «Интриги» София не вчиталась – слепо перепечатала, как всегда. А то могла бы часть гонорара потребовать за сюжет... Хотя, это вряд ли, старушка совсем невредная да и глуповатая.
Засидевшись до глубокой ночи, Дона пошла спать. Уснула нескоро и с трудом, то ли недавно выпитый крепкий чай помешал, то ли из-за крутившегося в голове очередного сюжета – из другой истории, рассказанной когда-то Софией. Сюжеты в голове перемешались... и Доне приснился странный сон. Сначала она гуляла в зоопарке и ушла оттуда под руку с тигром, а тигрица рычала и бесновалась в клетке. А вслед вопил красный попугай: «Дерржи их! Укррали! Укррали!». Тигр скоро исчез, а она танцевала с красавцем со жгучими глазами, потом они пили красное вино... Дона ощутила на лице влагу...
Дона открыла глаза, не понимая, где она, и почему по лицу текут слезы. Опять красавец приснился... Экран компьютера светился, на экране был виден текст. Хотя перед сном она его выключала, точно. За столом сидела София. Она пила чай и доедала кусочек торта с почти пустой тарелки. Повернулась к Доне и тихо сказала: «Это нехорошо». «В соавторы хочешь?» - усмехнулась Дона. София покачала головой и тоже усмехнулась. «Я тебе принесла свой портрет», - сказала она и показала фотографию. «Старая я тут, но раньше я была красавица, но не фотографировалась, теперь жалею. Ну, ничего, можно улучшить и для обложки подойдет». «Еще чего!» - воскликнула Дона и проснулась. Солнечное утро, отличное настроение, руки так и тянутся к клавишам, осталось-то пару абзацев написать. На столе чашка и пустая тарелка с крошками... откуда, непонятно, надо помыть. Дона открыла холодильник взять пакет молока и не обнаружила торта, что вчера купила, вот здесь положила... Ну да, наверно, заплатила, а не взяла, такая вот рассеянная стала.
Дона села к компьютеру... Надо же, оказывается, она роман вчера вечером закончила, вот написано: «Конец». Молодец Донна! - похвалила она себя. - А название какое прекрасное придумала – «Брызги»!
Перечитывать не стала – ошибок у неё не бывает, распечатала и понеслась в редакцию. При виде прозоэссы смазливая секретарша мило улыбнулась, предложила кофе и сняла трубку телефона. «Пришла наша автор Донна, - защебетала она, - хочет к вам зайти...». Она замолчала, лицо стало вытягиваться, она положила трубку и извиняющимся тоном сказала: «Я не очень поняла... Какая-то чистка, пиджак... Может, он заболел, сейчас инфекции разные гуляют. Но вы, Доночка, всё же зайдите..» А Дона и так уже зашла в кабинет. Редактор, в новеньком сером костюме, что-то писал и даже сесть не предложил. Дона протянула толстую рукопись, но он отстраняюще замахал руками.
- Нет-нет! Больше вас издавать мы не будем! У нас всё расписано на три года вперед! Вы же не станете ждать три года...
- А что случилось? - глаза Доны сузились. - Роман «Интриги» вы издали вне всякой очереди! И, кажется, неплохо заработали на мне. А я получила не так уж много. Тем более, что весь тираж вышел почему-то без моего портрета! Рамка с цветочками и всё!
- Про портрет я ничего не знаю, - стушевался Редактор. - Это ошибка типографии, не наша.
- Меня чужие ошибки не касаются! Я вообще ненавижу ошибки! - и Дона грохнула рукописью об стол. - Я могу и в суд за это подать!
На Редактора смотрели злые тигриные желтые глаза, и он зажмурился. Когда снова глянул на Дону, то перед ним стояла мило улыбающаяся, но раздосадованная красивая женщина с зеленоватыми глазами, такую женщину и в ресторан можно пригласить... Нет! Романы с прозоэссами хорошо не кончаются, опыт печальный уже есть, они странные все, прозоэссы... Знаем мы наши суды, проходили. С этой станется...
- Хорошо... мы берем ваш роман. Но, давайте, без вашего портрета, а то опять, мало ли что...
- Как это можно, без портрета?! - возмутилась Дона. - Разве так бывает?
- Бывает. Сами авторы иногда отказываются. Или дайте другой... Только по почте, и не мне, а секретарше.
- А договор?
- Тоже с секретаршей обговорите, а я подпишу. После того, как прочту вашу рукопись.
- А вы читать будете? - удивилась Дона. - Можете поверить, что этот роман еще лучше прежнего!
- Я всегда читаю, - вежливо ответил Редактор.
- А всё же... куда исчез мой портрет?
Редактор пожал плечами.
- Не знаю. Может, гуляет где-нибудь... - криво усмехнулся он.
- Это у Гоголя нос гуляет сам по себе, - блеснула литературными познаниями Дона. - Хотя... ведь это отличный сюжет! Как вы считаете?
Редактор непонятно кивнул, на том и расстались.
- Фантазии у тебя не хватит, - буркнул в закрывшуюся дверь Редактор и потянулся рукой вытереть лицо. Но лицо было сухое.
Тут дверь снова открылась и вошел Портрет. Редактор сразу узнал его и смотрел в онемении, только губами пошевелил.
- Я желаю вернуться на свое место, - вежливо заявил Портрет. Он перебрал стопку книжек на другом столе, нашел роман Доны. Пролистал. - Хотя, нет, пожалуй, уже не стоит... Текст какой-то другой... И вообще, на свободе всё же лучше, чем в рамке. Рамка – это ведь несвобода? Как вы считаете?
Редактор уже ничего не слышал, он сидел в кресле, безвольно свесив голову – микроинфаркт.
«Отдыхать надо хоть когда-нибудь, - сказала горюющая о шефе секретарша. - Или жениться, наконец. Второй брак, говорят, самый успешный», - и она посмотрела на себя в зеркало.
После больницы и отдыха в Карловых Варах, Редактор, поздоровевший и посвежевший, сидел в кабинете и просматривал план издательства. Секретарша, в короткой узкой красной юбке, то и дело припархивала: чай, кофе... нет, кофе вам нельзя, может бананы вам купить, они очень полезны для... и гранаты тоже...
Редактор откликнулся на заботу ласковым вгзглядом и согласно кивнул. Упархивая, секретарша столкнулась в дверях со старушкой. Та отодвинула девушку и, оглянувшись, закрылась ли за ней дверь, села на стул перед Редактором. И подавшись вперед, поближе к редакторскому лицу, старушка поведала некую странную историю – про компьютер, и про то ли подлог, то ли плагиат – старушка запуталась в терминах, но Редактор всё понял...
Вскоре вышел роман «Метаморфозы», который стал пользоваться большим успехом. На обложке стояло крупно «СОФИЯ», из овальной рамочки смотрела дама неясного возраста – лицо гладкое, черные кудри надо лбом, только глаза... они говорили о длинной жизни.
В книжные магазины заходила старушка, с седыми кудрями и густой сетью морщин на лице. Она наблюдала, как продается книга и уходила довольная. «Кругосветный круиз, - бормотала старушка, - вот и сбудется моя мечта...». Она шла по улице, снисходительно поглядывая на прохожих, которые не обращали на неё внимания. «Слава, конечно, хорошо, но деньги лучше... Куплю-ка я торт и зайду к Доне. Девочка в депрессии, в публикации отказали почему-то...»
Но Дона была дома не одна. Она сидела за столом рядом с черноволосым красавцем, и они пили красное вино из больших стеклянных бокалов. Оба были счастливы. Красавец глянул на старушку – «что еще за чудище...», и приподнял бокал с вином, явно собираясь плеснуть в гостью... Старушка тут же исчезла, вместе с тортом. «Ну что ж, тоже неплохо, - подумала она. - Каждому свое счастье. Кому круиз, а кому красавец»
Все остались довольны своей участью. Только Портрет слонялся по городу в поисках приключений. И его чуть не повредили. Напали сразу трое хулиганов и поспорили за право обладать Портретом. Начали с комплиментов, а потом... Хорошо, милиция-полиция спасла. И милиция-полиция сказала, что даме в красивом образе гулять одной по Невскому опасно. Портрету захотелось вернуться на свое место. Но места уже не было, бОльшая часть романа «Интриги» была распродана, а непроданные экземпляры издательство, по велению Редактора, изъяло, и они пылились в специальной кладовке, где обычно хранился издательский брак. Потому что без портрета автора – это брак. Что бы там ни говорили – с портретом все хотят, чтобы личность всем и каждому была видна.
Но, чтобы был у этой повести хороший конец, то надобно добавить, что Портрет проник в кладовку, втиснулся между пыльных посторонних книг и вернулся на свое место. Но частенько являлась какая-то старушка в овале и теснила его прочь. Конечно, видно это никому не было.
Ну, а если кто не верит, почитайте Гоголя. Всякая вещь хороша, если на своем месте находится. Примерно так.
-------------------
