Эля и Лара. Эля и Лара были девушки видные. Особенно старшая Эля, статная блондинка, на улице оборачивались. Ларе было всего девятнадцать лет, гораздо меньше, чем старшей сестре, и она ее боготворила. Ну и завидовала, конечно тоже, потому что грудь не не такой красивой формы и ноги не такие точеные, да к тому же она чуть прихрамывала. Почти нехаметно, но она очень переживала. Но зато на лицо Лара не успупала сестре, была она очень хорошенькая, с красивой формы носом и широко расставленными карими глазами, в которых мог потонуть любой ухажер. Они были совсем не похожи между собой, потому что отцы у них были разные, да и тех-то они едва знали. Мать довольно рано устала их воспитывать, она была хиппи, из того поколения, которое больше думало о свободе в настоящем, чем об обязательствах в будущем. Она растворилась из их жизни вместе с очередным любовником, ровесником двадцатипятилетней Эли, оставив им, впрочем, жилье и достаточно денег, чтобы не нужно было только и думать о том, как заработать на жизнь. Сестры держались друг за друга, зная, что нигде более опоры не найдут. Во всяком случае, так продолжалось до того момента, как Эля привела к ним в дом Вадима. Бойфренды у нее бывали и ранее, но такие совсем близкие и чтобы дома - это редко. Что-то в этом парне, в его улыбке и в уверенных движениях было особенное, и Лара на него запала. Эля, конечно, это сразу поняла. Она догадывалась, что сестра подглядывает, когда они занимаются любовью в ее комнате. Она знала сестру как себя, и понимала, что та испытывает, наблюдая как Вадим покрывает поцелуями каждый кусочек ее тела, когда она стонет и выгибается под мужским телом в тот момент, когда он входит в нее. Их затяжные и медленные движения, когда любовники наслаждаются каждым мгновением, каждым касанием возбужденной плоти, они должны были сводить ее с ума. Эля знала, что сама бы поступала точно так же, оказавшись на месте сестры. Они никогда не были соперницами в отношениях с мужчинами, но сейчас она понимала, что Лара нервничает и старается задавить в себе это. Но у нее это плохо получалось, не видно было ее прежней улыбка, и она все больше замыкалась в себе. Эля нарочно оставляла приоткрытой дверь в спальню или в ванную комнату, где они с Вадимом бывало целовались обнаженные под струями воды, чтобы сестра могла хотя бы издали видеть и вообразить себя на ее месте. По крайней мере, ей самой это бы хоть как-то помогло бы справиться с тоской. Секс не приносил Эле прежней радости. Она не была так уж сильно привязана к Вадиму, а главное, потому что знала, какой голод испытывает Лара, и было такое чувство, что она обделяет сестру. А ведь они привыкли поверять друг другу все тайны и делиться последним. Шли дни. Никаких разговоров о молодых людях, тем более откровенных, как это бывало раньше, не было - Лара сразу замолкала, терялась и мрачнела. Да и вообще стала необщительная, были дни, когда она не выходила из дома. У нее, видимо, уже давно никого не было. Как-то раз поздно вечером, когда они были одни, Эля решилась зайти к ней в спальню. Всегда образцово убранная сейчас она имела совсем другой вид. Царил страшный беспорядок: на кровати разбросанные подушки, смятые простыни. Лара лежала поверх них в расстегнутом пеньюаре, - подарок сестры на день рождения, и безучастно смотрела в потолок. Она едва обернулась к ней, не делая попытки запахнуть рубашку, открывшую ее молочно белую девичью еще грудь с заостренными темными сосками. Эля забралась на кровать и обняла сестру. Они молчали, просто лежали, прижавшись друг к другу. Наконец Эля спросила: - Тебе очень плохо? Ответа не было, но сестра еще крепче прижалась к ней, как это бывало, когда маленькая девочка была чем-то испугана или обижена. Она всегда искала защиты у старшей сестры. - Ларусь, я боюсь за тебя, - прошептала она, - ты совсем засохнешь. - Ты не виновата, Эль, просто у меня бзик. А ты правда его так любишь? - всхлипывая спросила Лара - Да, наверное. - Эля помедлила. - Я последние недели только о нем и думала. Ну хочешь, мы с ним будем где-то еще встречаться, чтобы тебе глаза не мозолить? - Ой нет, не надо, - вскинулась она, - так хоть я вижу его. Прости меня Элечка, я подсматривала за вами, он так сладко тебя любит, так сладко… И Лара заплакала, уткнувшись ей в плечо. - Ларусь, солнышко, не надо! Ну что же мне сделать, чтобы ты так не изводилась? Ревнуешь, да? Она помотала головой, продолжая рыдать. Прижимаясь к сестре всем телом, она передавала ей свою дрожь и свое отчаяние. Но Лара дрожала не только от рыданий, но и от охватившей ее лихорадки давно сдерживаемого желания. Когда-то давно они играли иногда в такие игры тайком от матери, под одеялом. И сейчас Эля ощутила ее напрягшееся тело, упирающиеся влажные твердые соски. Ей не хотелось она и не думала ни о чем таком. - Я решила, - вдруг сказала она. - Ты ревнуешь, а я не буду ревновать. - Ты хочешь сказать?, - выдохнула Лара - Да, не могу больше это видеть, ты уже на грани чего-то совсем нехорошего, я же вижу тебя насквозь! Лара казалось хотела задушить сестру в объятиях. Ее пробрала нервная дрожь при мысли о том, что это может случиться. В голове ее сразу пробежала картина, как яркая вспышка чудесного мгновения, когда она представила себя на месте сестры в объятиях мужчины, о котором столько мечтала. Невероятно, немыслимо! Но картина быстро погасла и она отстранилась - Но вы же любите друг друга! - Конечно. Но тебя я тоже люблю, ты забыла? - Но как… - Он это сделает ради меня. Да и потом, почему ты решила, что ты ему так уж совсем безразлична? . А что, он говорил что-то? - Все ты хочешь знать! - улыбнулась старшая сестра. Она притянула ее к себе и ласково поцеловала в еще влажные от слез глаза. Потом в мягкие раскрывшиеся губы. Еще и еще раз. Вадим был совершенно поражен, когда его девушка предложила переспать со своей сестрой. - Ты что же хочешь, чтобы я тебе изменил? - заявил он. - Говоришь, что любишь, а сама просишь о таком? - Ну пойми, она совершенно извелась, просто с ума сходит, ты что сам не замечаешь? И это же моя сестра, родной мне человек. Я за нее правую руку отдам! - Так ты меня хочешь отдать, вместо своей руки? - Подожди. Так Лара что, дурнушка? Ее на обложки можно снимать! Она совсем-совсем тебе не нравится? - Нравится, конечно. Но… - Никаких но! И пойми - это никакая не измена, я же буду рядом… - Сегодня вечером мы ужинаем втроем дома, - объявила она сестре. - Готовься! Ужин будет при свечах. В их квартире была одна просторная комната с двумя большими высокими окнами. Здесь сестры принимали гостей, каждая своих, но иногда случалось делали это вместе. Так что этот вечер не был исключением. Вадим сидел за столом, почти неподвижно, и только иногда поворачивал голову. В руках он держал принесенныю бутылку вина и пытался открыть, но что-то не ладилось, руки плохо слушались. Он пытался делать вид, что не замечает девушек, которые вдвоем сервировали стол и расставляли приборы, Эля даже задела его платьем, проходя мимо, а он должен был бы при этом молодецки хлопнуть ее по заду. Или не так вульгарно - отпустить какую-нибудь шутку, рассказать анекдот, наконец. Хотя бы улыбнуться! Но он испытывал такое волнение, что ничего не мог с собой поделать. Разговор не клеился, все чувствовали напряжение. Скоро должно было произойти что-то совсем не похожее на чинный натянутый разговор за столом. Он поглядывал на женщин в облегающих шуршащих платьях и уже почти видел их обнаженными, особенно ясно Элю, которую он изучил во всех подробностях. Она была в этот вечер особенно хороша, - отметил он, - с завитыми золотистыми локонами, спускающимися на высокую грудь, стройная, гибкая она проворно двигалась, когда подавала что-то на стол, обдавая его легким запахом любимых духов. На ее сестру он теперь невольно смотрел другими глазами. Будто почувствовав на себе его взгляд, она что-то уронила на пол и поспешно присела, чтобы поднять. Лара изо всех сил пыталась совладать с сильным волнением, уговаривала себя успокоиться, но это очень плохо ей давалось. Изредка она посматривала на Вадима и на сестру, но большей частью глаза ее сами опускались вниз, как у провинившейся школьницы. Как только сели за стол, она тут же выпила полный бокал вина, буквально залпом. Лару всю трясло. Вадим старался этого не замечать и заговаривал с ней, хотя она больше отвечала нервным смехом. Она и правда очень хорошенькая, - решил он, разлядывая ее неестественно оживленное лицо с большими карими глазами с роскошными длинными ресницами. У нее была молочно-белая кожа, видеющаяся в вырезе платья и белые, очень красивой формы руки, сейчас почти обнаженные, с тонкими пальцами. На одном из них блестело тонкое девичье колечко. Всего этого он ранее не замечал, а теперь будто увидел впервые. Он подумал о том, что эта ситуация чем-то напоминает свадьбу в стародавние времена, когда жених видел невесту только издали и потом сразу - первая брачная ночь. Вот сейчас она просто сидит напротив него за столом, а скоро она будет лежать с ним в постели. Он посмотрел на Элю, которая сидела подле него, та держалась гораздо уверенее, но и в ней тоже улавливались признаки беспокойства: она часто переводила взгляд с сестры на него и обратно, будто пытаясь управлять их чувствами. Вадим почувствовал, как постепенно спадает владевшая им скованность, и все становится естественно и просто. Он положил руку под столом ей на колено в успокоительном жесте, она улыбнулась и, приподнявшись на стуле, наклонилась, чтобы поцеловать его. Все встали. Эля подвела его к сестре и та, сделав над собой усилие, робко подняла к нему лицо. Они стояли совсем близко, Лара была хоть и на каблуках, но ему едва по плечо. Никаких слов не было сказано, он только обнял ее и почувствал, как ее губы потянулись к его губам. Эля видела, как сестра вся дрожит от восторга под ласками мужчины, мечтами о котором томилась столько недель. Она почти силой разорвала их объятия и, взяв сестру за руку, повела в свою спальню с просторным супружеским ложем. Вадим сидел на кровати и наблюдал, как она медленно расстегивает молнию, стягивает с сестры платье, обнажая стройный стан и высокую грудь с острыми темными сосками. Как, присев на колени и отстраняя ее руки, она не спеша опускает один за другим ее чулки, чтобы наконец последним движением спустить на пол тонкие кружевные трусики. Ему казалось, что это сон, он так был увлечен этим зрелищем, что замер, не шевелясь. И когда она подвела к нему обнаженную сестру, которая трепетала и кусала губы, он, наконец, вскочил и стал сбрасывать с себя одежду. Они сплелись и уже никакая сила не могла отделить их друг от друга. Эля стремительно сбросила с себя одежду и, лежа рядом с обнявшейся обнаженной парой, смотрела, как он покрывает поцелуями все тело сестры и как та выгибается под его ласками. Потом он вгонял член между ее расставленных ног и Лара охала и стонала в такт его движениям. Эле было горько, хотелось сейчас быть на месте сестры, но она же сама отдала ей своего мужчину. Но было и сладко от той мысли, что Лара сейчас счастлива, и старшая сестра сейчас вместе с ней испытывала блаженство и любовный экстаз, как если бы эти сильные руки сжимали сейчас ее влажную и напряженную грудь, а этот член не пронизывал ее всю вплоть до воспаленного мозга. Она никогда не видела сестру обьятиях мужчины. Тут все происходило на ее глазах: лицо сестры с закрытыми глазами, искаженное любовной мукой, рука, прижимающая мужскую руку к своей груди, запах горячих тел - это неожиданно сильно возбудило Элю. Она почти тоже кончила, когда сестра закричала на пике оргазма, принимая в себя заряд мужского семени. Потом, когда они уже стояли втроем, с трудом помещаясь в душе, Лара благодарно и пылко целовала Элю. Мокрые ее руки скользили по всему телу сестры, и та без смущения отвечала на поцелуи. То, что у сестер были такие отношения, было для Вадима открытием и стало мощным стимулом. Он не успел даже вытереться, как Эля оседлала его восставший орган; она вся пылала внутри, и буквально через пару минут забилась в конвульсиях мощного оргазма. А затем, через недолгое время ее накрыл еще один, который был так силен, что вызвал мороз по всей коже. В последующие дни Вадим и Лара как молодожены все никак не могли насладиться друг другом, и Эля почти всегда участвовала в этом. Она инстинктивно как бы охраняла своего мужчину от сестры, да и возможно сестру от мужчины. В те моменты, когда он входил в стоящую на коленях Лару сзади, ее лицо иногда оказывалось между расставленных ног старшей сестры, и тогда она получала от нее слвдкую ласку язычком, не чувствуя себя одинокой на этом празднике. А Лара конечно знала это и ласкала ее все чаще. Раньше они делали такое иногда, когда-то давно, когда она была еще почти девчонкой, да и тогда просто целовались и помогали друг другу пальчиком в мокрой девичьей щелке. Но теперь, когда Лара чувствовала себя взрослой женщиной, что-то узнавшей в жизни, такие отношения смущали ее, особенно с родной сестрой, и не то, чтобы она сильно к этому стремилась. Но мало помалу это между ними вошло в привычку и постепенно Эля стала нуждаться именно в этой ласке, которая теперь была желаннее, чем мужской член. Конечно, это была прежняя Лара, но теперь она открыла в ней любовницу. Она поймала себя на том, что думает о ней именно в этом качестве и ждет их близость с замиранием. Даже ожидание и преддверие той ласки, когда сестра еще только целовала ее бедра в самых нежных внутренних местах, когда ее горячий язык еще не касался ее губ и клитора, порождали у нее сильное возбуждение. Эля была заряжена оргазмом и могла быстро и бурно кончить под ласками сестры. Бывало, что кончали они одновременно, одна от мужских ласк, другая от женских. Теперь она даже немножко ревновала сестру к мужчине, который оттягивал на себя ее эмоции и растрачивал ее любовный пыл. Но и Вадим бывало, посадив ее себе на лицо и крепко обняв за бедра, ввинчивался языком в ее глубины и вылизывал соки. А Лара в такие моменты, тоже сидя верхом на любовнике и приподнималась на его члене, гладила ее груди и, прижимаясь своими острыми напряженными сосками, тяжело дышала ей в спину. Пока наконец не наступало блаженство и освобождение. Но теперь Эле и самой хотелось дарить оргазмы сестре. Много времени они проводили втроем, Эля редко оставляла сестру одну в постели с мужчиной. А если Вадима не было, то она теперь всегда приходила в сестре в спальню, чтобы заняться любовью. Этого никогда не было раньше, но теперь такие минуты, когда они с сестрой ласкали друг друга часами, были для нее самыми желанными. Она делала все, чтобы сестра насладилась ею в полной мере, испытала бы такое же блаженство, какое она с недавних пор испытывала сама от близости с Ларой. Но удавалось ли Эле разжечь в ней тот же огонь, который пылал у нее внутри? Она не знала. Нет, если быть честной с собой, то знала, конечно. Она видела и чувствовала это, лежа рядом с ними, когда она занималась любовью с мужчиной, когда прижималась к ее разгоряченному телу, по которому пробегали волны наслаждения. Лицо сестры, порозовевшее, с наползающими спутанными волосами с полуоткрытыми влажными губами было совсем близко. Эти раскрасневшиеся губы она еще чувствовала у себя внизу, и сладкая истома вновь прокатывалась по телу. Но теперь Лара была не с ней. Она ловила движения мужского органа, который погружался в глубины, каждая ее клеточка наслаждалась его скольжением, это было видно по тому, по дрожанию закрытых век, частому со стоном вырывавшемуся дыханию. Вот лицо ее исказилось, голова запрокинулась назад и все тело выгнулось под напором накатившей лавины чувств. Эля догадывалась, что такое наслаждение с ней сестра не испытывает, но не хотела признаваться себе в этом. В такие минуты, когда Лара расставалась с мужским членом, теряющим твердость, Эля любила припасть к еще трепещущему цветку сестры и пить сок ее только что испытанного экстаза, наслаждаться ее запахом, смешанным с запахом мужской спермы. В ней еще бурлили водовороты страсти и Эля, сжимая ее бедра и погрузив голову между широко раздвинутых стройных ног. наслаждалась дрожью и любовными конвульсиями, которые пробегали по ее телу, постепенно угасающие, подобно тому, как угасает гроза и молнии становятся отдаленными зарницами. Она знала, что Вадим сейчас смотрит на них и наливается новой силой. Часто она, даже не успев еще открыть глаза и оторваться от лона сестры, чувствовала его руки на своей груди и входящий в нее сзади мужской орган. Женская природа послушно реагировала на это - ворота гостеприимно раскрывались навстречу и благодарно принимали его внутрь. Движения были плавные и размеренные. она обычно принимала его, лежа на спине, закрыв глаза, полностью расслабившись. Удовольствие ее довольно быстро нарастало, и волнами бурлило в не все еще расслабленном размякшем теле, пока наконец не переливался через край ее существа. Еще быстрее это случалось, когда сестра, придвинувшись, обнимала ее за голову и целовала в лицо. Тогда она выдыхала свой оргазм прямо в ее рот. Сколько такое могло продлиться, кто знает? Вообще-то Эля была художник. Иногда, она вставала с постели, где все они еще валялись после этих сцен, чтобы набросать эскизы обнаженных фигур, которые утомлены любовью. Этими набросками, изображавшими их втроем в самых разнообразных позах, была увешена вся ее спальня. Вокруг текла обычная жизнь. Вадим был биржевым маклером. Для того, чтобы проводить операции надо было выбраться из постели. А Лара была студенткой, и ей тоже неплохо бы появляться в институте. Так что поневоле эта жизнь внесла свои коррективы. Вадим стал появляться реже, он был довольно амбициозным молодым человеком и не склонен был связывать себя серьезными отношениями так рано. И так уже его друзья в профессиональном околофинансовом мире, в котором он вращался, стали называть его затворником. К тому же он просто подустал. Так что эта история закончилась так, как заканчиваются все житейские истории. Лара очень переживала охлаждение их отношений, но, в конце концов, приняла неизбежное и тоже несколько поостыла. В этом ей помогла сестра. Они стали еще ближе, стали настоящей семьей, внутри которой царила любовь, а все, что выходило за пределы их дома и их отношений было не так важно, второстепенно. Эля довольно легко, неожиданной для себя самой, рассталась с Вадимом и после него перестала встречаться с молодыми людьми, отвергая попытки ухаживания. А вот у Лары в конце концов появился приятель, ее сокурсник, с которым она отправлялась на свидания к большому огорчению и тревоге старшей сестры. Но запретить ей она не смела. И вот, в конце концов она привела его в дом. Когда Сергей увидел Элю, он был просто поражен ее красотой. Неужели история повторится?