| ||||||||||||||
Друзья:
|
ХОРОШИЙ ДЕНЬ - Малыш, обедать! Ну, вот, только начал новую главу… Я тяжело вздохнул и закрыл энциклопедию. Потом залез под кровать, приподнял одну половицу и убрал книгу в тайник. Незачем родным знать, что я читаю, а то будут еще спрашивать. Придется им лишний раз мозги чистить… За столом я сидел один: отец, как всегда, работал в мастерской, Ник и Дара были еще в школе, до вечера не вернутся. Хорошее время – никто не мешает, можно спокойно почитать. Я люблю энциклопедии – в них много всего, особенно о том, что было до Большой Войны. Жаль только, попадаются они крайне редко. Торговцы обычно привозят из города всякую ерунду, какие-то глупые любовные романы да приключенческие повести, а научных книг и учебников очень мало. Вот и приходится по несколько раз перечитывать то, что есть…
Мать налила мне полную тарелку супа. В теплой водичке плавало несколько ломтиков картошки и пара кружочков лука. Негусто, конечно, но мне хватит – я ведь маленький, ем очень мало. Зато хлеба отрезала целый ломоть – только что испеченного, теплого, душистого, пахнущего печью. С поджаристой корочкой, как я люблю… - Ну, Малыш, чем ты сегодня занимался? – привычно спросила мама. - Да так, ничем, играл в своей комнате, - также привычно ответил я. - Правильно, играй, - кивнула матушка, - вот пойдешь на следующий год в школу, тогда уже будет не до игрушек. Господин Ламес - очень строгий учитель, спуску лентяям да озорникам не дает. Зато и учит хорошо. Мама тяжело вздохнула и начала протирать тряпкой и без того чистый стол. - Что, учитель опять пожаловался на Ника? – догадался я. - Да, - огорченно кивнула мама, - в который уже раз! Не хочет твой брат учиться, и все тут! Вертится на уроках, балуется, а на переменках хулиганит. Никакого сладу с ним нет! Хорошо, что хоть Дара прилежная. Вот скоро окончит учебу, пойдет работать, а ты займешь ее место в школе. Я слегка улыбнулся - как же, прилежная! Сестра только и думает, как бы из школы поскорее выскочить да взрослую жизнь начать. И в голове у нее отнюдь не работа… Как и у моего братца, кстати. Действительно, его что учи, что не учи – толку никакого. Вот мяч погонять или в расшибалочку поиграть – это он первый, а за партой сидеть – нет уж, увольте. Ник, в отличие от моей сестрицы, очень глупый, не понимает, что ему выгоднее поскорее закончить школу. Дара, напротив, быстро сообразила, что, чем скорее выучишься, тем скорее от тебя отстанут, поэтому и старается, налегает на уроки, а братец балуется и ничего не усваивает. Вот и сидит в каждом классе по два раза. Здоровый уже, целых шестнадцать лет, а все в школу ходит, смехота одна! - …вот выучишься, - продолжала между тем матушка, - станешь помощником писаря, а может, сам господин Ану тебя на службу возьмет. Будешь младшим сборщиком податей, уважаемым человеком… Еще чего - быть подручным у господина Ану! Всю жизнь мечтал налоги собирать - отнимать у нищих последний кусок хлеба! Или еще лучше - у писаря за конторкой день-деньской стоять. Нет уж, пусть этим другие занимаются, а у меня есть дела поинтереснее. - Как только соберем урожай, сразу отведу тебя в школу, - продолжала матушка, - надо сегодня же с господином учителем поговорить… А вот этого мне не надо. Господин Ламес, конечно, хороший человек, старается, учит наших болванов уму-разуму, и не его беда, что ничего не получается. После Большой Войны у многих с мозгами плохо, читают и запоминают с большим трудом. Но то, что я. Все помню, могу любую книгу наизусть пересказать, с любого места. А прочитал я их, надо сказать, уже немало… Так что делать мне в школе совершенно нечего, да и не хочу я сидеть в одном классе с соседскими мальчишками и девчонками. Первые – в большинстве своем ужасные хулиганы и забияки, чуть что – сразу в драку лезут, это у них считается появлением мужественности и храбрости, а вторые глупы неимоверно, в головах – одни платья да украшенья. К тому же учиться мне у господина Ламеса практически нечему – я уже знаю гораздо больше его. Нет, мне пока и дома хорошо – можно спокойно читать, получать новые знания. Я не спеша доел суп и отставил тарелку. - Спасибо, мама! - Кушай, сыночек, а то ты у нас такой худенький! Действительно, богатырем меня не назовешь – тощее тельце, руки и ноги – как спички. Зато голова большая, в нее много чего влезает. В моей худобе есть и свои плюсы: во-первых, не требуется много еды, а во-вторых, соседские мальчишки особенно не пристают – такого дохляка, как я, тронуть боязно. Толкнешь его, а он сразу рассыплется, отвечай потом! Я благодарно прижался к маме, а сам незаметно почистил ее память. И с самым невинным видом произнес: - Мама, разве ты забыла, что мне всего шесть лет? А в школу берут с семи… Рано мне еще! Матушка посмотрела на меня чистыми, прозрачными глазами и сказала: - Что это я! Совсем забыла, сколько моему дорогому сыночку лет! Конечно, рано тебе еще, через годик пойдешь. Ну вот, так-то лучше. Конечно, надо потом будет и отцу память почистить, а то вдруг тоже вспомнит, сколько мне на самом деле лет. А заодно и братцу с сестрицей – на всякий случай, хотя им обычно не до меня – своих дел хватает. - Малыш, отнеси отцу поесть, - попросила матушка и протянула котелок с похлебкой и ломоть хлеба, завернутый в чистую тряпицу. – У него сегодня много работы, обедать не придет. - Хорошо, мама, - как послушный сын, ответил я и поспешил покинуть кухню. У меня сегодня тоже много дел – торговцу Киру обещали привезти новые книги, надо пойти посмотреть. И сразу выбрать нужные, пока не набежали и не растащили. *** Я вышел из дома и направился на рынок. Идти было всего десять минут, если не спешить. А я и не спешил. Почему бы не прогуляться, когда день хороший? А то задует северный ветер, принесет пыль и песок из тех мест, где была война, сиди тогда дома. На улицу не выйдешь – красная взвесь забивает нос и горло, не вздохнешь. И опасно очень – от этого песка болезни разные у людей случаются. А у нас и так больных и увечных много, нормальных людей, считай, почти нет. Хотя что считать нормой… Вот я, например. По виду – шесть лет, по сложению – доходяга, соплей перешибешь, а по уму… Без всякого хвастовства скажу - равных мне в нашем селении нет, да и во всей округе тоже. Пожалуй, и в городе немного найдется таких, кто смог бы так же быстро читать и с первого раза всё запоминать. Кроме того, я могу двузначные числа в уме перемножать и математические задачки решать. Наш учитель Ламес, к примеру, не знает, что такое квадратное уравнение, а я знаю и очень хорошо в этом разбираюсь. Впрочем, такие глубокие познания нашим людям ни к чему – большинство с трудом знает счет до ста, а уж о том, чтобы умножение или деление произвести, и речи быть не может. Поэтому и пользуются услугами господина Ану, который ведет ежемесячные расчеты и взимает положенные налоги. Не без некой выгоды для себя, конечно. Я отцу в этих подсчетах помогаю, подсказываю правильную цифру, а то бы он разорился давно... Отец хоть и старательный, день и ночь в мастерской вкалывает, но особенных денег не зарабатывает. Наша семья с трудом сводит концы с концами. Поэтому мои родители ждут не дождутся, когда Ник с Дарой пойдут работать. Может, тогда немного легче станет. На рыночной площади было, как всегда, шумно: торговцы громко расхваливали свой товар, покупатели ходили между рядами, выбирая и прицениваясь. Если вещь понравилась, начинался торг – каждая сторона старалась для себя. Я привычно проскочил между деревянными прилавками и поспешил в тот ряд, где продают всякое старье. Его привозят из города коробейники – на больших машинах, называемых грузовиками. Они откапывают вещи на развалинах Старого города и все более-менее приличное продают оптом. Главным образом это посуда, одежда, какие-то сломанные, неработающие приборы, странные устройства, назначение которых давно позабыто, но встречаются и любопытные штучки. Так, совсем недавно я откопал прекрасно сохранившийся барометр и теперь сам могу предсказывать погоду. Не хуже, чем наш прорицатель Ниду... Но главное, коробейники привозят книги. Как правило, это порванные, растрепанные тома, без многих страниц, часто обгоревшие... А что вы хотите – Большая Война была, почти все библиотеки пожгли. Но изредка встречаются и почти целые экземпляры. Меня интересуют учебники по разным наукам и энциклопедии – то, что дает реальные знания. Другие покупатели обычно ищут любовные романы и приключенческие истории, но могут прихватить и энциклопедию, если в ней иллюстрации красочные. Поэтому и следовало торопиться… По дороге я встретил старуху Мару. Как всегда, в каких-то пестрых тряпках, с грязным шерстяным платком на голове. Этот платок она никогда не снимает, ни зимой, ни летом. Говорят, на голове у нее нет волос, одни страшные язвы – последствия Большой Войны… В руке Мара держала корзинку с лечебными травами – обменять на еду. Она у нас вроде целительницы, пользует всех своими настоями и отварами, помогает от некоторых болезней. Конечно, в серьезных случаях мы обращаемся к лекарю, но нередко пользуемся и ее услугами. Мара живет близко и берет совсем недорого. В отличие от лекаря... Одна только беда – не любит она меня. Точнее, Мара - единственная из всех, кто точно знает, сколько мне лет. Много раз я пытался почистить ее мозги, но бесполезно – не поддается она моему воздействию. Мара считает меня чем-то вроде исчадия ада и при каждой встрече ругается. Вот и сейчас она трижды сплюнула и громко произнесла: - Сгинь, бесово отродье, не приближайся ко мне! Хорошо, что ее считают сумасшедшей и не обращают внимания. А то вдруг кто-нибудь возьмет да и спросит – почему это Петер (так зовут меня официально, но все обычно кличут Малышом) родился раньше Ника и Дары, а до сих пор выглядит, как шестилетний? Что бы я им ответил? Я и сам не знаю, почему так вышло. Как достиг своего нынешнего состояния, так и остановился, не взрослею и не старюсь уже много лет. По идее, я должен быть уже взрослым, восемнадцатилетним, иметь жену, детей. У нас рано обзаводятся семьями – чтобы успеть оставить наследников, продолжить род, но и умирают рано – в сорок пять, от силы в пятьдесят лет. Говорят, это следствие мутации, случившейся после войны. Одна только Мара по-настоящему старая – по моим прикидкам, ей больше семидесяти лет. У нее лицо в глубоких морщинах, а руки все в мелких коричневых пятнах, как у настоящих стариков. Из наших она одна такая. Все привыкли к Маре и внимания на ее внешность уже не обращают. К тому же многие полагают, что она колдунья и должна именно так выглядеть – как старая карга. Да какая она колдунья! Просто немного разбирается в травах и умеет лечить простые болезни, ничего трудного. А так – почти обычная женщина… Старуха часто бывает не в себе, заговаривается и размахивает руками, поэтому все делают вид, что не замечают ее. Кому охота иметь дело с сумасшедшей? Что мне только на руку. Я привычно попробовал прочистить Маре мозги, но снова ничего не вышло – как будто наткнулся на ежа и укололся. Старуха почувствовала мое прикосновение и громко завопила: - Вылезь из моей головы, уродец! Не трогай меня! Покупатели сначала обернулись, но потом увидели, что это кричит Мара, и снова занялись своими делами. Я пролез под прилавком и перебрался в другой ряд – чтобы обойти ее. Мне тоже было неприятно с ней видеться, хотя я лично против Мары ничего не имею. Наоборот, считаю ее даже полезной для нашей общины. К тому же нас всего двое таких, особенных, я и она. Мутанты, причуда эволюции... *** У Кира толпился народ. Коробейники только что привезли товар, и каждый хотел подобрать себе что-нибудь полезное. Кир покупает вещи оптом, а потом продает поштучно, определяя цену по своему усмотрению. Но она у него, как правило, небольшая, поэтому люди охотно идут к нему. Вот и сейчас Кир с кем-то яростно торговался, размахивая короткими, толстыми руками: - Ну что вы, господин хороший, эта вещь стоит никак не меньше семи монет! – втолковывал он какому-то тощему субъекту. Тот недоверчиво вертел в руках какую-то блестящую штуку и с сомнением качал головой. - Хорошо, ради вас - пять! – уступил Кир. - Три, - холодно бросил субъект. Кир закатил глаза: - Боже правый, три монеты! Да за такие деньги вы не купите и рваной подметки! Посмотрите, как блестит! Настоящий металл! Покупатель все еще раздумывал. - Ладно, уговорили, отдам за четыре! – сдался Кир. Субъект размышлял. Тут торговец заметил меня и призывно замахал руками. - Иди сюда, Малыш! Я подошел, поздоровался. - Скажи, Малыш, что это такое? – поинтересовался Кир, указывая на блестящую штуковину. Я определил – смеситель для горячей и холодной воды. Такие раньше, до Большой Войны, были во всех городских домах, я это видел на картинке. Теперь их нет – кому они нужны, если воду приходится таскать ведрами из колодца? Но вслух произнес: - О, это очень важная штука, от настоящего ватерклозета! - Вы слышали? – кивнул на меня Кир. - От ва-тер-кло-зе-та! Он с удовольствием произнес по слогам незнакомое, заковыристое слово. Покупатель уставился на меня маленькими, колючими глазками: - А ты, малец, откуда это знаешь? - Папа рассказывал, - пожал я плечами, - такие вещи раньше были у всех приличных людей. Потом посмотрел субъекту прямо в глаза: - Вы ведь приличный человек, правда? Значит, обязательно должны купить. Покупатель пробормотал что-то невнятное и полез за кошельком. Через секунду Кир стал богаче на четыре монеты. - Спасибо тебе, Малыш, - поблагодарил он, убирая деньги, - а то я думал, что придется отдать за две монеты. Бесполезная вещь! - Бесполезных вещей не бывает, - возразил я, - нужно только каждой найти применение. - Умный ты, Малыш, - с уважением произнес Кир, - знаешь много. Вырастешь, приходи ко мне работать, вместе торговать будем. - До этого еще далеко, - весело ответил я, - когда еще вырасту! - Ты, небось, за книгами пришел? – перешел к деловой части нашего общения Кир. - Да, - кивнул я. - Вон, посмотри в том мешке, я специально для тебя отложил. Знаю, что ты потолще любишь! В мешке оказалось настоящее сокровище – целых два тома «Всемирной энциклопедии», на букву З и букву К. Прекрасно, давненько она мне не попадалась. Я бережно положил обе книги к себе в сумку. - Почитаю, а потом отдам, - заглянул я в глаза Киру, - ты же мне разрешаешь? - Конечно, Малыш, - кивнул торговец. – Ты не обманешь! Это точно – я его никогда не обманывал, всегда отдавал прочитанные книги. Да и вообще никого стараюсь не обманывать. Как с этим покупателем, например. Разве я был не прав, сказав, что смеситель – важная вещь в любом городском доме? *** После Кира я поспешил в мастерскую отца – надо доставить обед. Отец выглядел очень расстроенным. - Что-то случилось? – спросил я. - Бандиты опять увеличили дань, - грустно ответил отец и кивнул за окно. Я выглянул: на противоположной стороне улицы стояла большая легковая машина, возле которой топтались три типа в черных куртках. Так, понятно – сборщики оброка из банды Юродивого. У нас каждый платит два налога: один официальный, главе селения, второй – бандитский, который идет в карман Юродивому. А также его подручным… Юродивый – страшный человек, жестоко выбивает деньги, все платят ему. А иначе нельзя - подошлет своих головорезов, те спалят мастерскую, а самого покалечат. Сколько раз такое уже было! Начальник стражи, господин Пак, об этом прекрасно знает, но молчит. А если к нему приходят с жалобами, отвечает - ничего не могу поделать, совсем нет людей. Ага, как же… Ему Юродивый отстегивает нехилую сумму, вот Пак и закрывает на все глаза. А то, что Юродивый увеличил оброк, вполне понятно – у Пака дочь выходит замуж, надо устроить шикарную свадьбу. Вот Юродивый, очевидно, и решил преподнести своему другу подарок. За наш счет. Мне стало противно: и Юродивый, и его бандиты, и Пак со своими стражниками – настоящие паразиты. Отец с утра до ночи в мастерской горбатится, а денег все равно не хватает. Зато эти жируют… Но связываться с бандитами опасно – у них оружие. Помимо пистолетов - еще и автоматы, а также гранаты. Стражники при виде подручных Юродивого предпочитают делать вид, что ничего не замечают. Самоубийц нет. Можно, конечно же, прочистить сборщикам оброка мозги, но это ничего не даст. У Юродивого на каждого торговца и ремесленника – своя бухгалтерия, записывает поступления. И если чего-то недосчитается – спросит строго. Требуется промыть мозги самому главарю, но как это сделать? Юродивый из своей норы носа не высовывает, скрывается тщательно. И где она, эта нора? Об его убежище мало что известно, замаскировано на славу. Да и охраняется, наверное, отлично. К тому же, думаю, Юродивому мозги так просто не прочистишь – он, похоже, такой же мутант, как мы с Марой. Недаром же свою кличку получил… Говорят, Юродивый может чужие мысли читать – к нему уже столько раз убийц подсылали, а он все живой. А тех наемников больше никто никогда не видел… Подручные Юродивого о чем-то переговаривались, стоя у машины. - Когда деньги платить? – спросил я. - На следующей неделе, причем сразу на две сотни больше, - ответил отец. – И если не соберу – отнимут мастерскую. А где взять? Заказов мало, с трудом одну сотню и наскребу… Он тяжело вздохнул и стал вытирать руки тряпкой. - Ладно, Малыш, не расстраивайся, что-нибудь придумаю. В крайнем случае, займу у Саймана. Знаю я этого Саймана – противный тип, ростовщик. Дает ссуду под большие проценты, а не вернешь вовремя – натравит тех же бандитов. Он им деньги отстегивает, а они ему помогают долги выбивать. Нет, это не выход. Отец сел за стол, открыл котелок и стал есть, а я все смотрел на улицу. К трем бандитам подошел еще один – худой, вертлявый. Я его знал – это Фил из соседнего селения. У них там своя банда, а Фил – нечто вроде официального представителя, занимается переговорами. Важная шишка в их мире, доверенное лицо самого господина Линя. За плечами Фила маячили двое громил в комуфляже – охранники. Бандиты стали о чем-то спорить, размахивая руками, но мне неслышно было - далеко. - Пап, пойду, поиграю, - сказал я. - Конечно, сынок, поиграй, - кивнул отец, не отрываясь от еды, - только далеко не ходи. - Что ты, я рядом! Я вышел из мастерской, пересек улицу и пристроился за спиной у громил. Бандиты, как выяснилось, решали, кто должен собирать дань с торговцев на мосту. Фил доказывал, что это их территория, а главарь «наших» бандитов, толстый, рыжий Ред (кстати, правая рука Юродивого), резко возражал – мол, раньше этот мост был наш, значит, мы и должны собирать. А что теперь границы изменились, так это не наша вина и ничего не меняет… Нет, меняет, утверждал Фил, раз эта территория теперь относится к нашему селению, то и бабки тоже наши. Жирному Реду эти слова очень не нравились, и с каждой минутой он становился все краснее и размахивал руками все энергичнее. Интересно, подумал я, что, если дело дойдет до перестрелки и они укокошат друг друга? Наверняка начнется война, и пока они будут выяснять отношения, Юродивому будет не до нас. Господин Линь – очень хитрый и опытный главарь, а оружия и людей у него не меньше, чему у Юродивого. Так что недели три-четыре трогать нас не будут… Но моим мечтам не суждено было сбыться. Покричав минут пять, бандиты пришли к какому-то соглашению. Пора было что-то предпринимать. Я пригляделся: у одного из громил Фила подозрительно оттопыривался карман куртки. Что там? Так-так, граната. Довольно старая, но исправная. Отличная штука для разборок с конкурентами. А вот мы ее сейчас… Я напрягся и мысленно отогнул усики, а потом осторожно попытался выдернуть кольцо. Не получается – тугое слишком. Так, еще разочек. Спешить не надо, постепенно... Я вспотел весь, пока тянул чеку. Боек наконец освободился и сухо щелкнул по капсюлю. Громила услышал звук и сунул руку в карман. Вытащил гранату, секунду недоуменно смотрел на нее, а потом дико завопил: «Ложись!» И попытался отбросить подальше. Но было поздно: раздался взрыв, Фила и его охранников разметало в разные стороны. Ред, надо отдать ему должное, среагировал мгновенно - упал на землю и прикрыл голову руками, потому и уцелел. А вот его бандитам не повезло - получили по осколку. Когда паника улеглась и крики стихли, люди начали выходить из мастерских - посмотреть, что случилось. Прибежал начальник стражи в сопровождении трех помощников. Ред, весь в пыли и злой, как черт, попытался объяснить, что он тут ни при чем – граната взорвалась в руках у одного из охранников Фила. Господин Пак вежливо кивал, но лицо его выражало недоверие. Действительно, как может граната взорваться сама по себе, да еще в руках таких опытных бойцов? Не мальчики, умеют обращаться с оружием, специальную подготовку проходили. Ред зло сплюнул под ноги (хочешь - верь, хочешь - нет, но было именно так) и приказал грузить раненых в машину. Потом сам сел за руль и повез к лекарю. Будет у того работа… Зеваки, собравшиеся поглазеть на происшествие, стали потихоньку расходиться. Все говорили об одном – теперь Реду достанется. Ответит он за убийство перед Линем и перед Юродивым. Хорошо, если их разборки закончатся несколькими перестрелками, а то могут перерасти и в полноценную бандитскую войну, как это не раз уже бывало. Тогда счет пойдет на десятки тел. Реду, разумеется, никто не сочувствовал – тот еще гад, всех замордовал, пусть теперь получаит по полной, но и радости особой не было. Убили одного бандита, поставят на его место другого. Одно хорошо – все получили небольшую отсрочку от платежей. А там, может быть, и власть переменится – придут другие бандиты, можно будет поторговаться по поводу дани. Говорят, господин Линь не такой жадный, как Юродивый, до последней капли никого не выжимает. В общем, что ни делается, всё к лучшему. Потому что хуже уже быть не может. Я покрутился в толпе еще пару минут, потом меня нашел отец и загнал в мастерскую – нечего шляться по улицам, когда людей убивают. Чуть позже я забрал пустой котелок и побежал домой. А по дороге еще раз заглянул на место происшествия – тела уже убрали, один только начальник стражи господин Пак ходил и чесал пятерней в затылке. Ему было о чем подумать – как объяснить это начальству? За такие вещи по головке не погладят, наверху любят, чтобы все было тихо-мирно. А тут назревает целая война! Впрочем, это были его проблемы, нас они не касались. А снимут жадного Пака - одним кровососом станет меньше. Я шел домой в приподнятом настроении. Во-первых, раздобыл два тома «Всемирной энциклопедии», во-вторых, помог отцу - отсрочил платежи. Через три-четыре недели, может, он наберет достаточно денег. Или я что-нибудь еще придумаю. Что ни говори, а хороший сегодня день, удачный. Побольше бы таких.
|
| ||||||||||||
| ||||||||||||||
Copyright © 2011, | ||||||||||||||