Вставайте, граф, рассвет уже полощется, Из-за озёрной выглянув воды, И, кстати, та, вчерашняя молочница, Уже поднялась, полная беды (Ю.Визбор)

Да, за пару десятков лет Киев изменился, но в этом дворе время будто застыло: дворник так же подметает опавший цвет, и трава сквозь трещины в асфальте пробивается. Разве что дом покрасили - раньше серый был, а теперь кремовый какой-то, но на ее балконе все так же цветут гортензии.

Телефонные гудки. Строгий голос:

--Инна? На работе. Вернется как обычно, в шесть утра - у нее ночная смена. Когда можно позвонить? Ближе к вечеру, ей же выспаться нужно.

Много лет назад я ждал ее в этом самом дворе. Цвели каштаны, трава пробивалась сквозь трещины в асфальте, на окне первого этажа сидела кошка. Здравствуй, старый приятель каштан, а ты возмужал. Помнишь ли, как тем весенним утром, я прислонился к твоему стволу, и тихо скулил, глядя на ее балкон?

Вечером накануне, я ждал ее дома, разложив на столе цветы - чертову дюжину роз, коробку конфет и бутылку шампанского. И еще - пакет с деньгами. Все, как и обещал.

***

Нас было четверо друзей - Димка, Толик, Серега и я. Мы выросли в одном дворе, ходили в одну школу и были неразлучны. С Димкой - скрипачом она встречалась в десятом классе, и была, как он говорил, его главной музой. Когда он уехал учиться в Москву, в консерваторию, Инка официально стала девушкой Сергея - спортсмена и красавца.

Но я случайно узнал, что она тайно встречается с Димкой, когда тот приезжает домой на каникулы. Да еще, время от времени, спит с Толиком - самым низкорослым и некрасивым из нас, но зато владельцем собственного бизнеса - он дарил ей подарки, которые никто из нас не мог позволить.

Получается, из нас четверых, один я с нею не был.

--Прости, но ты мне не нравишься, - сказала Инка в ответ на мои намеки, и равнодушно отвернулась.

Инка работала на молокозаводе - разливала сметану по бидонам, что ли. Она была необычайно хороша: точеная фигурка, нежный голос, трогательные золотисто-русые завитки на затылке, плавные кошачьи движения - эх! Один взмах длинных ресниц - и сердце мое падало в бездонный колодец желания. Я осознавал, что она слишком красива для меня, но мечтал быть с ней хоть разочек, а там будет видно.

Мама сказала:- Она тебе не пара, Илюшенька. Ты - мальчик из приличной семьи, студент, без пяти минут специалист с высшим образованием, а она - молочница. А папаша ее - карточный шулер, исчез много лет назад в неизвестном направлении. А бабка ее гадалкой была, мошенницей, в общем, морочила головы доверчивым теткам. Да и сама Инка - пустая девка, ничего путного из нее не выйдет, просто мордашка хорошенькая, если бы не мать, давно по рукам бы пошла.

Мать у нее и правда, строгая была. Инка всегда звонила ей из автомата и говорила нежным голоском:

-- Мама, не волнуйся, мы с ребятами идем в кино. Да, хорошие ребята, не беспокойся. Никто не будет ко мне приставать.

Инка охотно болтала со мной, рассказывала о себе, даже немного кокетничала. Я спросил у нее как-то про бабку, и она подтвердила, что да, бабка зарабатывала гаданиями да ворожбой, а все ее ведьмой считали и побаивались. И дар этот, вроде, через поколение передается, так что бывшие бабкины клиентки ждут, что в Инке этот дар проснется, но она ничего не чувствует и колдовать не умеет. Пыталась научиться гадать по руке и на картах - ничего не вышло. Бабка ей, правда, предсказывала, что одной век коротать придется. Так и сказала: "Мужики вокруг тебя всю жизнь виться будут, но ни один с тобой не останется". И так оно и выходит, как видишь. Димка учиться уехал, Серега тоже временный, а Толик собрался жениться на сестре партнера по бизнесу.

--Я останусь, - сказал я решительно. - Я всегда с тобой буду. - И хотел было поцеловать ее, но она отпрянула.

-- Илюшка, ты хороший парень, правда, но не в моем вкусе, ну совсем не в моем, прости. У тебя такие уши оттопыренные...

Я долго смотрел на себя в зеркало в тот день. Что ей не нравится? Что? Парень как парень, стройный, загорелый, мама говорит, что я интересный, глаза у меня большие, а уши и, правда, оттопыренные... Конечно, я не такой талантливый как Димка, не такой спортивный, как Серега, и не такой деловой, как Толик.

***

--Илюшка, ты? А я уже слышала, что ты по делам в Киев приехал. Смотри-ка, не забыл меня в своих заграницах. Мы же с тобой двадцать лет не виделись.

--Восемнадцать. А если точнее... Сегодня тридцатое апреля, значит, мы не виделись семнадцать лет, десять месяцев и четыре дня.

--Ты хочешь сказать, что все это время обо мне думал и дни считал?

--Нет. Иногда не думал. Просто отсчитал время от даты отъезда. Как вы провожали меня, помнишь? В лесу шашлыки жарили...

--Помню. И как ты всю обратную дорогу спал в машине у меня на груди, тоже помню.

--Я притворялся, что сплю.

-- Я так и думала.

--Хоть ушами потрогать тебя хотел на прощанье. Своими оттопыренными.

Инка довольно расхохоталась.

--Илюшка, так мы увидимся? Сходим куда-нибудь, ладно? Я не замужем. С мамой живу и дочкой. А работаю там же, на молокозаводе.

--Это я уже понял. Так приезжай прямо сейчас, запиши адрес гостиницы...

--Поздно уже, десять вечера. Давай до завтра подождем.

-- Зачем ждать?

-- Ладно уж. Дай только время - принаряжусь и подкрашусь.

Я повесил трубку. У меня за это время будто несколько жизней прошло: разные страны и города, экспедиции, жены, дети, любовницы всех цветов кожи, американская тюрьма, адвокаты, бизнесы, финансовые операции. А у нее время будто застыло: она по-прежнему живет с мамой, работает на том же молокозаводе и на ее балконе все также цветут гортензии. Где-то там, моя жизнь продолжает нестись со страшной скоростью: секретарь записывает звонки, партнеры ждут возвращения, проценты в банке растут, грузовые пароходы плывут через океан, товар проходит таможню, а я пока здесь, в Киеве, во вчерашнем дне, жду встречи с Инкой, моей "вчерашней молочницей".

***

В той жизни я порядком надоедал Инке своими приставаниями, и она как-то выпалила:

-- Сколько раз можно повторять? Не в моем ты вкусе. Да будь ты последним мужчиной на земле, я бы с тобой не легла.

-- А если я тебе денег дам? - спросил я, поражаясь собственной наглости.

-- Вот пристал! Ну, если...

И она назвала фантастическую, по тем временам, сумму.

Я собрал. Не сразу, за несколько месяцев. Сказал Толику - мне нужны деньги, и он дал мне возможность заработать. О, если бы он знал зачем! Я возил какой-то левый товар из пригорода в Киев, охранял склады и даже сопровождал "шефа" на какую-то "стрелку". К счастью, она закончилась полюбовно. Все это время мне звонили подозрительные личности, и мама очень за меня боялась. Кстати, я тогда многому научился, в частности, - как не надо вести бизнес.

Я выбрал день, когда родителей не было дома. Позвонил Инке, и сообщил, что собрал деньги. Она сонно ответила, что придет. Я принял душ. Постелил чистые простыни. Купил бутылку шампанского, коробку конфет и букет роз. Несколько раз переставлял все это на столе. Думал - дать ли ей деньги до того или после. Наверно, до того, а то потом жалко будет - у меня никогда не было такой суммы, и, наверно, еще не скоро будет. Я мысленно написал целый сценарий - как она войдет, как я провожу ее в комнату, покажу пластинки и коллекцию нэцкэ, поставлю Визбора, открою шампанское, разолью по бокалам, мы сядем на диван, я буду целовать золотистые завитки на шее, а потом я скажу небрежно: ''Ах, да, чуть не забыл, деньги! Вот, возьми'', - и протяну ей пакет, и наконец, раздену ее.

Я прождал целый вечер - она не пришла. Мать ответила по телефону, что Инночка на работе, у нее ночная смена.

На рассвете, я уже стоял под ее домом, прислонившись к этому каштану, и тихо скулил, ожидая ее с работы.

В шесть утра она появилась во дворе.

-- Ой, привет. Слушай, я забыла совсем, мне на работу надо было.

-- Ничего, - сказал я. - Давай сейчас.

-- Да ну. Я устала, иду с ночной смены, ты же видишь. Хочешь ванильный сырок? С изюмом. - Она открыла сумку.

--Нет. Идем сейчас.

--Не могу. Мама будет волноваться.

--Она спит еще. Позвонишь ей позже.

--А, ладно. Идем. Черт с тобой. Не отвяжешься, ведь.

Ко мне уже нельзя было - вернулись родители, и я повел ее в маленькую частную гостиницу с громким названием "Галактика".

Она стала раздеваться, как только за нами закрылась дверь. Быстро стянула узкое платье, сбросила туфли, расстегнула лифчик. Я достал пакет с деньгами и отдал ей. Она кивнула и бросила его в сумку с ванильными сырками. Затем стянула трусики, легла поверх одеяла, раздвинула ноги и сказала:

-- У тебя есть полторы минуты. - И зажмурилась.

И я успел.

Дежурная по этажу посмотрела на нас удивленно - вроде за полдня оплатили, а не успели зайти, сразу вышли. Я даже не раздевался.

***

А сейчас она в моем гостиничном номере. Изменилась. Бедра отяжелели, перекрашена в блондинку, но ей идет. Модная стрижка. Яркая косметика не скрывает тонких морщинок у глаз. Незнакомые духи. И вообще - будто женщина незнакомая. Таких много, прошел бы мимо, не заметил. Только взмах ресниц прежний.

В ее сумочке звонит мобильник.

-- Мама, все в порядке. Ложись спать, я задержусь. Илюша приехал, я же тебе говорила, у него дела тут...

-- Илюша? - квакает голос в трубке. - Вдруг он будет к тебе приставать?

--Так я ему дам, мама.

Она прячет телефон в сумку.

-- Мама волнуется, потому что сегодня Вальпургиева ночь, и на улице будет много пьяных, чертей ряженых и прочих маргиналов.

--Она у тебя все такая же строгая, как я погляжу.

--Ага. Дочке сорок лет скоро, а она все туда же: ''Не задерживайся поздно''. У меня давно никого не было, она привыкла, что я дома сижу. Как только я узнала, что ты приехал, - говорит Инка, - так сразу пошла в парикмахерскую - постриглась, маникюр, педикюр, ну и - подбрилась. Это же Илюшка, думаю. Ему надо дать, он же все равно не отвяжется.

Даже голос изменился, появилась вульгарная хрипотца. Однако ночь с ней вернет меня в прошлое, и я попытаюсь догнать, то, что ускользнуло тогда. Не с ней спать буду, получается, а с собственной памятью. Во вчерашнем дне тоже можно навести порядок. Правда, у меня здесь нет коллекции нэцкэ, но Визбора можно послушать онлайн.

Я достаю шампанское из ведерка со льдом.

-- Ты как уехал, я от Димки забеременела, и Серега меня сразу бросил, переживал очень. Он был директором спортивного комплекса, пока не спился. А Толика убили, ты слышал, наверно. Взорвали его контору еще в девяносто шестом - нечего даже хоронить было. А Димка по всему свету гастролировал, дочке подарки присылал, открытки, а потом у него нервный срыв случился, и он сейчас в каком-то санатории живет, в Германии - там это лечат. А у меня было несколько романов, в основном, с женатыми. Их жены все ругались, что я потомственная ведьма, мужей привораживаю и беду приношу. Эх, была бы я ведьмой, наколдовала бы себе все, что нужно. Вот, ведь, как все сложилось... У тебя там, в Америке, фирма своя, я слышала. Ты настырный. Своего всегда добиваешься.

Это да. Я всегда своего добиваюсь, планирую настоящее, исправляю ошибки, отдаю долги и возвращаю свое, - подумал я, но вслух сказал:

-- Я хотел быть с тобой, Инка. Жаль, что я тогда был не в твоем вкусе.

-- А ты и сейчас не в моем вкусе, Илюшка. Не обижайся. Но, может, это было твое счастье.

За окнами слышны песни и громкий хохот, я встаю и отдергиваю штору. Мимо гостиницы идут девушки с метлами, в рыжих париках, с рожками и хвостиками.

Инка задумчиво смотрит на девушек.

-- Ты мне в тот раз денег дал...

-- Ну да, надо же было как-то возместить то, что я не в твоем вкусе. И сегодня дам. Хотя мне это сейчас куда легче сделать.

-- А зачем тебе, чтобы легче было, Илюшка? Я тебя другое что-то попрошу. За то, что ты не в моем вкусе... Я всегда мечтала на Лысую Гору попасть. А одна я боюсь. Поехали, а? А то все говорят - ведьма, ведьма, а я там ни разу даже не была. А тут еще и Вальпургиева ночь - мне там самое место.

-- Инка, ну как ты себе это представляешь? Если мы сейчас, в полночь, вызовем такси и скажем - на Лысую Гору, нам по этому адресу психушку вышлют.

-- Ну, давай другим способом доберемся.

-- Полетим на метле, что ли?

-- Пешком пойдем. Тут недалеко. А потом будешь рассказывать, что был у тебя секс с ведьмой в Вальпургиеву ночь на Лысой Горе, на трын-траве. А, Илюшка? Может, ведьма во мне, наконец, и проснется.

Этого мне только не хватало, - подумал я, - на земле среди щепок валяться, а потом колючки из волос вынимать. Здесь кровать огромная, мягкая, душ, джакузи, ужин я в ресторане заказал. Подумать только, опять эта молочница из вчерашнего дня навязывает свои правила игры, как всем тем, кому принесла беду.

-- Посмотрим, - сказал я. - До рассвета еще далеко. Скоро принесут ужин, а я пока открою шампанское.

Евгения Горац, 2011