За окном промозгло. Второй день подряд, глумясь, сыпал мокрый снег. Снежная каша свинцового оттенка заставила выползти меланхолию из потайных, завораживающих своей темнотой, углов. Низкое унылое серое небо беспощадно прессом придавило городок к земле. Город застыл. Снег сыплет и сыплет.
Хозяйка гостиницы Лида Панич смотрела в окно на вымершую, вырезанную этим снегом-убийцей, улицу (ни души) и пыталась разогнать хандру сигареткой.
Мчащийся на запад, грязный по самую крышу, «седан» внезапно начал сбавлять скорость. Автомобиль, должно быть, был черным и блестящим, но облепившие его комья снежной грязи безжалостно убили завораживающую черноту. Машина остановилась напротив гостиницы, замерла, только клубки дыма из выхлопных труб. Водительское стекло, как забрало рыцарского шлема, опустилось наполовину. Оценивающий пристальный взгляд изнутри автомобиля, словно через оптический прицел снайперской винтовки, прошелся по гостиничным окнам, чуть дольше задержавшись на том, где стояла хозяйка. Стекло поднялось, безжалостно разорвав невидимую нить взглядов. Автомобиль дал задний ход и плавно заплыл на стоянку.
Через пару минут потенциальный постоялец со спортивной сумкой в руке появился в небольшом уютном холле, поскользнулся на коврике, но удержал равновесие. Вместо приветствия он провел ладонью по влажным волосам, усмехнулся и продекламировал, подмигнув себе в зеркало:
- Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела…
Лида постаралась улыбнуться в ответ, повернулась к приезжему, чтобы тот сумел оценить ее декольте. Скривилась про себя… вышло у нее это пошловато и слишком местечково.
- Как вы думаете, хозяйка гостиницы… в «Аяксе» найдется для меня местечко? – незнакомец обдал хозяйку волной приторно-сладковатого одеколона (слишком сладкого для нее). – Скверная погода, небеса разверзлись, хотя ни одна печать еще не снята… да и дорога скверная… Страсть, как мечтаю о хрустящих белоснежных простынях и чашечке крепкого кофе, простите уж за банальность.
Лида кивнула, от запаха одеколона чуть не стошнило, комок к горлу:
- Гостиница практически пуста… Вам комнату с видом на улицу, или во двор?
Приезжий помедлил мгновение, осмотрелся, хмыкнул и почесал нос:
- Думаю, на улицу... Ибо в наших российских дворах, к сожалению, особой изысканности и утонченности нет… тем более в условиях среднерусской-то полосы, вы уж, еще раз меня простите за бестактность… хотя сам в них вырос… Ощущение карнавала есть, только это какой-то чересчур сомнительный матерно-пьяный карнавал с обманчивым весельем… Разрешите представиться… Олег. А вас, как звать величать, хозяйка гостиницы, подарившая мне, наконец-то, возможность выспаться, отдохнуть, показать язык снегу и почитать на сон грядущий?
- Лида, - протянула она ему руку.
Рукопожатие мужчины было крепким и даже искренним, только вот ладонь потная.
Олег бесцеремонно облокотился на крошечную хлипкую регистрационную стойку, чуть не сломал.
- Что читаете? – обратил он внимание на раскрытую книгу, но все же его больший интерес, похоже, вызвала закладка, лежащая рядом с книгой… близоруко прищурился.
Лида чуть смутилась:
- «Историю розенкрейцеров». Забыл в номере один из постояльцев…
- А-а… Мы обладаем магическим письмом, скопированным с божественного алфавита… ну-ну… Нескромный вопрос… А гостей в «Аяксе» много? Есть ли среди них депутаты?
- Вы третий… А депутатов нет. Двое командировочных… один по научной части, по поводу нашей полуразрушенной церкви приехал, наверное реставрировать будут… а второй… то ли покупает что-то, то ли продает…
- Покупает и продает храмы божии, - рассмеялся Олег, закусил нижнюю губу. - Так у вас и церковь есть?.. Должно быть, завораживающее зрелище… Таким, возможно, может быть только лунный диск в россыпи звезд, не проглоченный волчьей пастью облака… либо наблюдение за мастером каллиграфии, выписывающем тонкой кисточкой иероглиф «снег» в стиле гёсё… Не будет навязчивым, если я приглашу вас завтра в поездку… небольшое сентиментальное, так сказать, путешествие по достопримечательностям вашего города.
- Не исключено, - хмыкнула хозяйка «Аякса», кивнула за окно, облизнула пухлые губы, вспомнила про початую бутылку, захотелось выпить, даже подмышки вспотели. – К тому же, если погода позволит.
- Погода… погода, - задумался Олег, затем решительно тряхнул головой. – Хотелось бы думать, что нам повезет.
Взяв у Лиды ключ, он, весело напевая «…забота наша такая, жила бы страна родная и нету других забот…», отправился к себе в номер… Какой же, все-таки, приторный у него одеколон, стоит комок в горле, так и хочется блевануть.
… Ближе к вечеру, когда сумерки и капли мокрого снега на оконных стеклах, подвижные, как капельки ртути, затянули на шее ласковый шнурок уныния, Лида решила подняться к новому постояльцу. Машинально потрогала шею, следов странгуляционной борозды не осталось. К тому же, он так и не попросил кофе… Дверь была чуть приоткрыта, но Лида деликатно постучала. Ей не ответили. Она стукнула чуть сильней… Спит?.. Но любопытство уже взяло верх и она решила заглянуть (со своего второго соития ей, отчего-то, нравилось смотреть на беззащитных спящих мужчин, не опоясанных мечом)… Олег с взъерошенными волосами сидел, в гадко ухмыляющихся сумерках, за ноутбуком, тяжелым мутным взглядом всматриваясь в экран. Справа от него, в неверном свете экрана, фосфоресцирующее мерцала наполовину пустая бутылка водки, рядом открытая жестяная банка «тушенки». В блюдце окурки и наполовину истлевшая сигарета с откушенным фильтром. Олег взял бутылку, жадно хлебнул из горлышка, перочинным ножом ловко достал кусок «тушенки» и отправил себе в рот, икнул, добрался до сигареты и сладко затянулся… Лида прикрыла дверь, пожала плечами. Ей внезапно расхотелось отправиться в сладкое сентиментальное путешествие.
Снег прекратился часа в два ночи, как отрезало… Утро было ясным, с легким, щекочущим мочки ушей, морозцем. Яркое солнце, на него невозможно взглянуть. Олег теперь пах приятно, был свеж, галантен и обаятелен. Интерес внизу живота в очередной раз взял верх над разумом Лиды Панич, свою стопку с утра пригубить успела. Грязно-черный автомобиль с четырьмя кольцами на багажнике зло захрустел шинами по гололедице.
… Одинокая полуразрушенная заброшенная церковь напоминала безногого инвалида в застиранной «афганке», снующего между машинами и просящего на светофоре милостыню у равнодушных водителей, старательно отворачивающих взгляд. Должно быть, деньги, отпущенные на ее ремонт в период «каждому двору по часовенке, нет – спортивным площадкам», были удачно «распилены» среди нужных уважаемых людей… Ну а батюшка, дабы не быть паршивой овцой в пресловутом стаде, стыдясь своего конфузливого румянца, поспешил приобрести себе более навороченный «лендкрузер», чем в соседнем приходе, дабы внушить почтение пастве. Внутри церкви стыло и сыро, изо рта вылетают забавные клубки пара, как дым после сладкой сигаретной затяжки. Долговязый бородатый мужик в засаленном пуховике с разорванным карманом с маниакальным интересом выпучивал глаза, рассматривал облупившуюся фреску девы Марии. Единственный уцелевший глаз богоматери со стены сверлил входящих.
- Из какой епархии будете? – окликнул мужика Олег.
Мужик в пуховике вздрогнул, обернулся и близоруко сощурился. Поспешил надеть снятые очки, заулыбался и слишком пристально уставился на Олега.
- Я не из епархии, - ответил он и вежливо поприветствовал Лиду.
Лида дернула Олега за рукав и тот смог прочитать по ее пухлым губам… Это, тот самый командировочный, ученый.
Чтобы сгладить неловкую ситуацию, Олег подошел и представился. Ученый в ответ энергично пожал ему руку, а Олег механически отметил, что у него потная ладонь, а изо рта пахнет только что выпитой водкой.
- Интересуетесь? – ученый обвел церковь взглядом.
- Некоторым образом, - кивнул Олег.
Он закусил нижнюю губу и не спеша походил по церкви минут десять, смотрел на пустые оконные глазницы, слушал гуляющий внутри ветер, с едва различимым ароматом ладана, хрустел под ногами мусор. В это время ученый что-то увлечено рассказывал Лиде и показывал указательным пальцем с грязным треснутым ногтем на стену с богоматерью. Богоматерь презрительно кривила в усмешке губы.
Достопримечательностей оказалось не так уж и много. Стоя на смотровой площадке, Олег видел рассыпавшийся перед ними городок, словно тот был игрушечным и наспех собранным из «кирпичиков LEGO» неусидчивым ребенком. Чадила огромная труба местной котельной. В ней угадывался здешний фаллический символ. Ветер дул в их сторону. Олегу показалось, что запах дыма смешан со сладковатым запахом горелого человеческого мяса, в горле запершило, закашлялся.
В гостиницу вернулись часам к четырем, наскоро отобедав в ресторане под вывеской (без особого креатива) «Центральный». Ресторан был неуютен и почти пуст… Дежа вю… поздний советский период маразма, упадка и разложения. Сейчас должна появиться мордастая официантка с резиновым неопохмеленным лицом в застиранном переднике и заговорщицки предложить водки по рыночной цене… Через два столика от них сидели четверо чернявых мужичков в черных водолазках, пили мутное пиво с нехитрой закуской, пересыпая разговор матерками. Массивные печатки из желтого металла на их пальцах гармонично соседствовали с синими вытатуированными перстнями. Они облизнулись, ухмыльнулись, глядя на вошедшую Лиду с сопровождающим, но поздоровались с ней вполне дружелюбно, один даже подмигнул. Лида села так, чтобы Олег оказался к ним спиной. Но он был задумчив, и так и не почувствовал между лопаток их хмурый подозрительный взгляд.
Вернувшись в гостиницу, Олег сухо и вымученно поцеловал ей руку, поблагодарил за доставленное удовольствие и торопливо поднялся к себе в номер. Слыша спешный стук его ботинок по деревянной лестнице, Лида презрительно скривилась, посмотрела на себя в зеркало, достала из шкафчика бутылку. После второй рюмки зеркало ей улыбнулось… Зрелая, в самом соку, а он ее даже не потискал… сам-то, тоже не пацан.
Олег спустился через час. Похоже, он принял душ, так как волосы были влажные и расчесанные на нелепый пробор (совсем ему не шел), да и меланхолия вроде бы спрыгнула с его спины. Он улыбнулся, попытавшись быть искренним, облокотился на стойку, хмыкнул, извинился за то, что некоторое время был букой и взял в руки «Историю розенкрейцеров».
- Далеко продвинулись? – спросил он, бегло листая книгу (приятно, до одури, запахло книжными страницами).
- Всего лишь, на пару глав, - закусила губу Лида, удивляясь перепадам его настроения. – А вы, что читали ее?
- Было когда-то, - зажмурил Олег глаза, словно вспоминая полученное, почти физическое, удовольствие, а потом спросил без перехода. – У вас аптечка есть?
- Аптечка? - Лида даже вздрогнула от неожиданности. – Что-то случилось?
- Ерунда, - махнул рукой Олег. – Похоже, мигрень начинается к изменению погоды… А наш коммивояжер в каком номере?
- В девятом, - сердито буркнула Лида, отметив про себя, что поиски собутыльника сегодня начались заранее.
Она пошарила, достала откуда-то снизу и протянула ему аптечку. Помимо шипучего аспирина, Олег прихватил еще и пару бинтов.
Ночью, в путанном, не приносящем покоя сне, Лида видела, как злые тролли с маниакальным удовольствием разбивают зеркало, топчут каблуками… хруст, хруст. Порезавшись ступнями о мелкие зеркальные осколки, она стояла под хлестким косым дождем в одной ночной рубашке, смотрела, как ее кровь, перемешавшись с дождевой водой, течет в ненасытную утробу сломанной канализационной решетки… и проснулась.
Утром поднялась к Олегу. Увидела, что оконное стекло в номере расколочено вдребезги. В комнате куражился хмельной свежий ветер, переворачивал туда-сюда листы какой-то газеты на полу, а сам Олег, прислонившись к стене, дремал на кровати, поглубже запахнувшись в куртку. Его левая рука была перебинтована. Лида вспомнила смурной и циничный взгляд чернявых мужичков, цедивших в ресторане пивко. Она резко достала телефон, от злости не сразу нашла нужный ей номер, всё щелкала кнопками.
- Гога! - поднесла она мобильник к уху. – Какого черта тебе нужно от моих окон?
- Каких окон? – засипел похмельный голос в телефоне, человек на темной стороне тщился что-то понять. – Это ты, Панич… какие окна, твою мать? Не морочь…
Связь ушла… абонент недоступен. Просто человек на другой стороне тупо нажал кнопку и нырнул чугунной головой в спасительную мягкость подушки.
- Это не они, - Олег открыл воспаленные глаза, почесал затылок. – Мальчишки какие-то… а потом… вот порезался.
Лида вышла на стоянку, воровато оглянулась по сторонам, дважды, от души пнула по заднему колесу черной машины, заткнула уши. Сигнализация отработала до предела четко. Лида уже стояла за стойкой, крутила в пальцах сигарету, когда Олег начал спускаться, на ходу застегивая куртку.
- Твоя сигналка сработала? – спросила она, оторвавшись от книги, где Христиан Розенкрейц уже упросил группу сомнительных смуглых людей, идущих под покровом темноты в таинственный город Дамкар, взять его с собой.
- Моя, пойду, посмотрю, - ответил Олег и приветливо подмигнул.
Лида тот час же, чуть не ломая высокие каблуки, бросилась наверх, заскрипела лестница. Стекольщики успели уйти, оставив после себя на подоконнике обрезки стекол в виде шестиконечных звезд и пустую пивную бутылку с окурками внутри… Два мужика в замасленных ватниках привычными шаманскими движениями установили-таки мнимую броню от разрезающих душу гамма-лучей человеческих глаз… Лида мягко притворила за собой дверь и торопливо расстегнула «молнию» на спортивной сумке. Обреченно удивилась и поморщилась. В сумке Олега в хаотичном порядке валялось: почти полный флакон туалетной воды; географическая карта их местности очень крупного масштаба с крестиками, оставленными красным маркером; завернутые в газету, по отдельности, две бутылки водки; несколько жестяных банок консервов, батон хлеба в полиэтиленовом пакете; автомат ППШ (до боли знакомый ей по советским фильмам про войну) с пристегнутым круглым диском. Она взяла автомат за ствол и принюхалась. Автомат вонял порохом и гарью.
… Не читалось. Предложения и буквы сливались в затейливую каверзную мозаику… уже десятая сигарета, третья рюмка, мечтала захмелеть. В который раз она пыталась понять, почему душа человеческая распята на теле и держится всего лишь на трех гвоздях, как написано в книге. С отвращением бросила закладку среди страниц, поднялась. Каблуки ее туфель отбивали революционную барабанную дробь, почти «Марсельезу», когда она шла к одиннадцатому номеру.
- Олег, - постучала она.
- Открыто, - вяло ответили из-за двери.
Олег сидел на подоконнике, свесив ноги, ел ножом «тушенку» и курил в приоткрытое окно. Рядом с ним лежал пистолет-пулемет Шпагина. С экрана ноутбука на нее смотрел огромный всевидящий глаз, в зрачке которого лениво копошились черви.
- Тебе лучше уйти, - сказал Олег. – Сейчас полезут.
Лида посмотрела на него внимательно, рассеянно почесала мочку уха. Впечатление сумасшедшего он не производил… Просто, замечтавшийся усталый человек с интересом разглядывает рассыпанные, в беспорядке по жгуче-черному небосводу, звезды. Что силится там увидеть?.. Быть может, пытается сложить их в новые, неизвестные в астрономии, созвездия… к примеру, «Биврёст». Он решил перекусить, с аппетитом двигает челюстями и сладко затягивается табачным дымом. Вот, если бы не автомат с пристегнутым магазином.
- Сегодня будет пошустрее, - пояснил Олег и хлопнул по залоснившемуся прикладу. – У нашего коммивояжера из девятого номера выменял двадцать три патрона на бутылку водки.
- Олег, - тихо сказала Лида и шмыгнула носом.
- Уходи! Все потом! - резко крикнул он, спрыгнул с подоконника, вдавил сигарету в блюдце и снял автомат с предохранителя.
В окне дерзко, по-цыгански, блеснули чьи-то глаза, булькнуло, раздался утробный рык. Автоматная очередь разорвала темноту. На улице обиженно заскулили, словно от души саданули под зад бездомному затравленному псу, роющемуся в мусорных отбросах. Олег выстрелил еще. Скулеж стал обреченным. Чья-то тонкая длинная осклизлая, изъеденная язвами до кости, четырехпалая рука ударила по стеклу. Стекло рассыпалось на мелкие кусочки, как в кино. Олег дал короткую очередь. Нечто хлестко рухнуло на асфальт, отрыгнув напоследок, и забрызгав лицо Олега кровью и зловонной слизью… какая тошнотворная вонь, Лида блеванула себе под ноги. А затем раздался жуткий вой, и у Лиды сначала все поплыло перед глазами, комната перевернулась, из носа потекла кровь. Затем ее глазные яблоки стали вылезать из орбит, будто бы душа зло попыталась выдавить их изнутри.
- Это баньши! – кричал Олег с перекошенным ртом. – Уши! Затыкай уши!
Комната перед Лидой в мгновение сжалась. Она видела, как Олег исступленно лупит из автомата и тот танцует бесшабашный твист в его в руках. Видела вонючие стреляные гильзы, сыплющиеся у ее ног серебряным дождем. Видела город, засыпанный снегом, белейший снег на тротуарах и крышах, и яркое солнце от которого безбожно режет глаза. А затем увидела пустоту и ангелов на бреющем полете, только вот крылья у ангелов были перепончатые бархатистые и мерзкие на ощупь, как у летучих мышей.
Из небытия выходила мучительно долго, как после наркоза, когда делала свой первый аборт… срок был уже поздний. Небытие никак ни хотело поднять тяжелую проржавевшую кованую решетку, пахнущую мочой. Запах нашатырного спирта, казалось, въелся в мозг и парализовал его клетки навсегда, оставив лишь крохотную приоткрытую дверцу для примитивных желаний… поспать, поесть, потрахаться. Пахло порохом пополам с морозом, гнилым мясом, болотной тиной и затаившимся в углу страхом.
- Успокойся, - положил Олег дрожащую потную ладонь ей на лоб, его трясло, он икал. – Не могу привыкнуть… Этого никто не видел и не слышал кроме нас… В этом-то и фишка… Если хочешь… я тебе могу все рассказать. А утром… утром ты увидишь, как Каина, все-таки, убьют и даже смогут простить.
На Лидиных глазах исчезали гильзы на полу и липкая вонючая кровь, разбрызганная по стенам… раз и нету. Также ловко исчезают разноцветные шарики для пинг-понга и пропотевшие шейные платки в руках ушлого пропитого престидижитатора, мечтающего опохмелиться и ожидающего криков «бис» и неистовых рукоплесканий от провинциальной публики в каком-нибудь захолустном доме культуры.
… Они сидели и пили обжигающий растворимый кофе в крохотной служебной комнатке. Олег обхватил кружку двумя ладонями, словно пытался их согреть, хмыкнул, начал рассказывать.
- Все началось с того момента, когда я вдруг впал в слащавую ностальгию… взял несколько бутылок пива, да и залихватски прошел «Quake» заново, за несколько часов на уровне «nightmare». Вечером… даже гвоздемёт еще не успел остыть… в гараже, где у нас было что-то вроде клуба по интересам… я и предложил друзьям бросить заниматься ерундой в виде ремонта компьютеров, телевизоров, составлением каких-то примитивных программок, установки нелицензионного софта… неизвестно зачем и для кого, а создать свою собственную студию… и заняться разработкой компьютерных игр. Я был чертовски красноречив, почти Катон-старший во время выступлений в сенате… естественно о том, что Карфаген должен быть разрушен, я не говорил, но постоянно вставлял в свою речь фразу «В этом будет заключаться наш успех» … Предложение прошло на ура… Быть может, помогла еще и водка, залакированная пивом. Я даже придумал пафосное название «Гйоль студия»… Началось… демиурги, твою мать… Первое творение, вышедшее из-под наших корявых рук, называлось «Цитадель «Zero». Пользуясь кое-какими связями, нам удалось протолкнуть нашего любимого первенца в продажу. Но… первый блин получился комом, впрочем, также, как и второй ребенок… явные признаки «детского церебрального паралича». Чуть-чуть взбодрил ситуацию шутер «Руны на лунном камне». Однако, я чувствовал, что все это не то… не то… и одного желания и трудолюбия мало… нет искры… так ремесленники… Вот и стало, потихоньку, нашим любимым занятием напиваться в арендованном офисе, слушая на всю катушку «Doors» и Мерилина Мэнсона… высказывать друг о друге правду… вплоть до мордобоя. Вот тогда-то, я и увидел в Паутине скромненькое объявление и телефончик… Оказываю консультационные услуги по разработке компьютерных игр… Что меня дернуло позвонить… неужели отчаяние, или посталкогольная депрессия, не снятая вовремя… Позвонил, пробубнил, что хочу воспользоваться небольшой консультацией… Вежливый призывно-волнующий… словно делал мне минет по телефону… девичий голос назначил встречу на следующий день в пятнадцать часов на открытой террасе кафе «Незабудка». Голос спросил, как можно будет меня узнать, сразу предупредив, что журнал «Огонек» в правой руке держать ни к чему… Завершила все тем, что менеджер, так она и сказала, подойдет ко мне сам… Смешно…но, тем не менее, назавтра ровно в три, я сидел в «Незабудке» и пил минеральную воду без газа, глазел по сторонам. В три минуты четвертого ко мне подошел выбритый до синевы мужик средних лет, с глубокими залысинами, в светлом мятом костюме… изжеванный галстук, съехавший набок. Он сел напротив, вальяжно забросил ногу на ногу, пристально и глубокомысленно сощурил глаза, как в итальянских вестернах про доллары, хороших, плохих и злых… галстук в каких-то жирных пятнах. Я от похмельной астении спросил тупо и в лоб, без прелюдий: «Вы, менеджер?». На что он воровато огляделся, почесал шею, скривился, хмыкнул, выдохнул и ответил: «А ты что, хотел увидеть Джона Кармака?». Затем, с сожалением и сомнением, посмотрел на бутылку минералки, предложил выпить пива, сославшись на жару и усталость. Вкрадчиво уточнился, тот ли я человек, которому так нужна консультация… Я согласно кивнул… и по поводу консультации, и по поводу пива… Выпили, правда пиво показалось пресным, как дистиллированная вода… даже не вставило…
Олег допил кофе, заглянул в пустую кружку, попросил еще. Казалось, что его знобит, а по спине ползет змея, яркая и ужасная в своей красоте, навевая склизкой шершавой, как наждак, чешуей мысль о возможном потаенном знании. В плотном тягучем молчании они выкурили по сигарете и Олег продолжил:
- Себя он попросил называть Морганом… Затем икнул и буркнул, что всю работу сдает под ключ. От меня требуется лишь написать сюжет, полторы-две странички компьютерного текста на А4 четырнадцатым шрифтом «Franklin Gothic Medium». В среднем, на работу у него уходит три месяца и через означенный срок на указанный мной адрес в запечатанном конверте придет оттестированный диск. Право назвать игру, он оставляет за мной… Тогда-то я и спросил, выдавив из себя рассыпающийся дробный смех: «А что взамен? Душу?». Он и ответил буднично: «Конечно… Или ты думаешь, что в мире с тех пор что-то изменилось? «Фауста», небось, читал?»… Поверил ли я?.. Поначалу, конечно, мне все это показалось бредом… Тем не менее, через пару недель, вылакав дома, в обнимку с компьютером, полбутылки виски, я все же набросал, когда-то мертвецки уснувший во мне сюжет… на две страницы четырнадцатым шрифтом «Franklin Gothic Medium»… запечатал в конверт, отнес на почту… «до востребования». Оставшиеся полбутылки я пил уже в сомнительно-веселом обществе «девок по вызову». Голая и потная хохлушка, довольная заработанными деньгами, с хохлацким акцентом добросовестно пела со мной под расстроенную гитару песни Башлачева… про которого, я думаю, до того вечера не слыхала в принципе… Самое удивительное, что спустя три месяца, служащий экспресс – почты принес пакет… Мне показалось, что почтальон ехидно и понимающе ухмыляется… еще мгновение и педерастически подмигнет… от него пахло «чизбургером», кока-колой и позвонил он трижды. В пакете был диск… Из-за компьютера я поднялся только под утро, сладко потянулся, даже выпить не хотелось. Название придумал с ходу. Безымянный, доселе, шутер стал называться «Фобия»… Это было забавно. Морган, действительно, сделал то, что я хотел… и именно так, как я и хотел, чтобы это было сделано. Гнетущая атмосфера, небо, напоминающее цветом цинковый гроб… снег, укрывший город, оружие, боссы, саундтрек… все, как я желал, представляешь. Через месяц «Фобия» стала лидером продаж, а в «Гйоль студии» уже не слушали кислотные откровения Джима Моррисона и не пили дешевое пиво из «палатки», заедая солеными орешками и чипсами, пережаренными на прогорклом масле. А еще через пару дней в нашем офисе меня нашел все тот же почтальон. Теперь пацан пытался победить самостоятельно кариес, дабы миновать очередь к чуткой душе поликлинических стоматологов, и перемалывал челюстями комок жевательной резинки с отвратительным вкусом перечной мяты. Пакет предназначался лично мне… я сразу понял от кого и почесал затылок. Небольшая записка, набранная «Franklin Gothic Medium», листочек в клеточку… «Поздравляю, искренне рад. Надо встретиться, завтра в пятнадцать, кафе «Незабудка»… Мы встретились. Он благоухал дорогим парфюмом и перегаром… и был готов сотрудничать дальше… Через год вышел «Минотавр и Сильвер», ибо Морган посоветовал мне не торопиться… Пусть люди ждут откровения подольше, ибо ожидание откровения порой сильней самого откровения… А «Гйоль студия» теперь представлял только я... да главный бухгалтер с шикарнейшим бюстом моего любимого размера, крепкими ляжками и целым рядом сексуальных девиаций… Последний разговор с друзьями был мутным и тягучим… Я же не мог им все взять и рассказать… я морщился, изрекал какие-то прописные истины о креативности мышления… Они уходили молча, не подав руки, но ненависти в их глазах не было… это точно, только грустное недоумение… а я ли это с ними сейчас разговаривал… Понятное дело, что позже еще один грандиозный успех. Шутер назывался «Hg»… Только, вот в чем дело… После «Минотавра» я стал замечать, что монстры из моих… точнее, его шутеров начали иногда приходить ко мне во сне под самое утро… а я не могу убежать, проклятые ватные ноги… После выхода «Hg» я стал их видеть уже почти каждую ночь. Стоило лишь смежить веки, как навстречу, посвистывая, шел «шутник Труляля», который начинал смеяться, или противно шипеть мне в лицо, выпучивал глаза, требовал от меня свою погремушку… и несло от его разложившегося под костюмом тела зловонием, холодом, страхом, пустотой, сумеречным путешествием в багажнике автомобиля на кладбище к свежевырытой могиле… Они шли чередой… филистимляне, двухголовый пес Орф палевого окраса, на кожаном ошейнике которого было вырезано… «пастыри сделались бессмысленными»… их кружилась целая вереница вокруг меня… Ночь, когда я их не видел, и липкий пот не струился между моих лопаток, была благом… Тогда я спал сладко и смотрел, как дождь умывает, расцвеченный огнями, ночной пустой брошенный город… Первый раз они набросились на меня после выхода «Евангелия от Люка», вломившись ночью в окно. Мерзкий звон стекла. Однако, к тому времени, я уже держал пистолет под подушкой. Патронов хватило лишь потому, что это были «лярвы», с баньши или «мозгалями» я бы не справился… Иногда они не приходят неделями… просто снятся, а я все пытаюсь им втолковать, что один человек много лет назад исцелил-таки прокаженных и прошел по воде.
- А Морган? Ты разговаривал с ним по этому поводу? - спросила Лида и вылила свой остывший кофе в раковину, сточная труба сыто заурчала.
- Морган?.. Его я больше не видел… Тот телефон, по которому я позвонил впервые, молчит и оказалось, что нигде не зарегистрирован… Объявлений в Интернете больше нет… Хотя, если я отсылаю «до востребования» пару страниц, исполненных «Franklin Gothic Medium», то через три месяца получаю оттестированный диск… Мы с ним пошли даже дальше… Помнишь, какая чудная погода была при нашей с тобой прогулке?.. Снег прекратился, небо вызвездило, по Млечному Пути неслись сани, запряженные тройками с бубенцами, пьяные цыганские песни, какой-то малый в крови и красной рубахе… По-моему, великолепная графика, ландшафтный дизайнер, твою мать… А сегодня утром, Каина, все-таки, убьют и простят… И, быть может, тогда… Кстати, уже светает, пойдем. Мне пора. Представление готово. Ты будешь стоять у окна и ни в коем случае не выходи на улицу.
- Зачем ты мне это все рассказал?
- Больше некому.
Олег поднялся. Его лицо, должно быть, от недосыпа или страха, приобрело землистый оттенок. Было заметно, как дрожат пальцы и бегают зрачки, не задерживаясь ни на одном предмете.
- А душа?.. Ты рассказывал про душу…
- Все очень просто, - ответил Олег, зевнул, ухмыльнулся. – В нашу вторую встречу в «Незабудке» он вырвал и дал мне листок из блокнота с логотипом какой-то фармацевтической фирмы. На листке стояли символы и арабские цифры… Всего лишь четырнадцать знаков. Все это надо было напечатать в моей электронной почте и с моего IP-адреса также отправить «до востребования»… Я отправил и даже получил подтверждение через того малого, что приносил мне оттестированные диски… де сообщение прочитано… только вот и экспресс-почты такой в городе нет.
… Лида стоит у разбитого окна. Рассвело. На улице пусто. Снег идет густой вязкий и хлопьями. Временами слабое дуновение ветра пригоршнями забрасывает его в комнату, прямо ей на ресницы. Холодно, особенно внизу живота. По улице, в направлении гостиницы, развинченной походкой идет человек. Когда он подходит поближе, Лида его узнаёт. Это ученый, тот самый командировочный, в том же засаленном пуховике, в каком увлеченно рассказывал ей, почему на иконах отсутствуют падающие тени… карман так и не зашил. Ей кажется, что про себя он что-то напевает. В тишине глухо чмокает дверца автомобиля. Из припаркованной заснеженной «ауди» выходит Олег. В его руках автомат, он передергивает затвор и на негнущихся ногах идет навстречу ученому. Оба останавливаются, не дойдя друг до друга шагов тридцать. Олег поднимает ППШ, начинает кричать сквозь падающие хлопья:
- Вот и пришло время, Каин! Сейчас для тебя все закончится, и я отпущу тебя на волю!
Пока он кричит, ученый, не торопясь, вытаскивает из карманов пуховика два пистолета и с двух рук, от бедра, разряжает их в Олега… глухой, как игрушечный, звук выстрелов. Автомат падает в снег, а сам Олег запрокидывает голову в небо, словно пытается что-то разглядеть среди танцующих снежинок, забавно машет руками, пытаясь удержать равновесие. Затем начинает заваливаться навзничь на спину, гулко ударяясь затылком об асфальт… хрясть… и окрашивает снег вокруг себя в красное аляповатое пятно. Стеклоочистители на заведенном автомобиле продолжают свое ритмичное движение по лобовому стеклу.
Лида вздрагивает, слыша за спиной шипящий голос, запах перегара и вокзального сортира:
- Вот и все.
Она оборачивается. Стоит какой-то мужик в залоснившемся мятом костюме коммивояжера из девятого номера… когда успел его раздеть, или в шахматы выиграл… или, всего-навсего, сброшена маска онрё… щелкает портсигаром. Из портсигара, как из музыкальной шкатулки, звучит незатейливая заунывная восьмибитная механическая музыка, мелодия срывается, словно, что-то заело в механизме… и сначала, того и гляди, что на крышке из японского кипариса выскочит фигурка балерины в вечном фуэте.
Капли кислого пота катятся у мужика по дряблым выбритым впалым щекам. Он достает из кармана замызганный носовой платок и тщательно утирает лоб с глубокими залысинами. Хотел еще что-то сказать, но поперхнулся слюной, сглотнул, выдохнул перегаром. Равнодушно и презрительно смотрит за окно пьяненьким прищуренным взглядом постаревшего Клинта Иствуда.
Лида спускается вниз. Слез нет, просто тошнит и хочется выпить. Выдергивает из книги закладку. Прямоугольная закладка разделена на две половины. Слева запечатлен фрагмент из фильма Тарковского «Сталкер». Сталкер, Профессор и Писатель на дрезине в нереальном молчании и тягучей цветной завораживающей пустоте едут в Зону. Справа – Сталкер из одноименной игры расстреливает из автомата Калашникова снорка недалеко от завода «Янтарь». Подпись корявыми жирными печатными буквами гласит… Как ты думаешь, где настоящая Зона?
