- Говорят, что в Южной Америке делают сок из лягушек... - Брешут всё... Это чисто НАША идея... Разговор, подслушанный в библиотеке

- Понимаешь, Кеш, это всего лишь переиздание мирового классика, даже не первач, и уж точно никак не коллекционка. Мне это никак не реализовать, мягко говоря, и вообще у меня сейчас небольшие осложнения с клиентурой, которая особая пошла, с другими вкусами и морально-нравственными понятиями,- тучный мужик с хлипкой бороденкой достал старый кейс с блестящими застежками и раскрыл его перед сидящим напротив молодым очкариком,- Зато я достал еще советскую коллекционку Есенина с заметками крупных литературоведов. Жесть, правда?

Кеша тихонько засмеялся, увидев, с какой бережливостью и нежностью его собеседник пролистывает книги.

- Что ты смеешься?

- Да ничего, Иван Афанасьевич, просто как-то вы уж… как-то уж слишком…

- Что слишком?- Иван Афанасьевич нахмурился,- Думаешь, я совсем свихнулся?!- он тут же испуганно осмотрелся по сторонам и сбавил громкость,- Думаешь, я сошел с накатанной колеи? Нет, Кеша, ты неправ, ты заблуждаешься…

- Из книги нельзя делать культ…

- А из чего можно? Из господина Президента? Из резервистов? Может быть, из денег? Уж всяко лучше из книги…

«Смотря из какой…»,- подумал Кеша, глядя на то, как Иван Афанасьевич гневно захлопнул кейс и отодвинул его от себя собеседнику. Застежки чемодана отражали солнечный свет прямо в глаза, закрытые очками с толстыми пластмассовыми линзами.

- Как думаешь, во сколько тебе это обойдется?- Иван Афанасьевич старался не смотреть Кеше в лицо.

- Наверное, тысяч в семь, а может и во все восемь, но у меня с собой только четыре тысячи семьсот с копейками. Очень жаль, но что поделать – такова жизнь.

Он передал Ивану Афанасьевичу указанную сумму и резким движением левой руки схватил кейс. Ноги сами несли его к выходу из парка, в пальцах левой руки приятной тяжестью резала кожу металлическая ручка чемодана, приятный прохладный ветер накатывал в спину и несся все дальше и дальше от места сделки. На часах было полчетвертого, стояла жаркая летняя погода, солнце парило и не щадило никого и ничего, издевательски бликуя в пластмассовых линзах. Вот и выход из лесопарковой зоны – дальше идет полностью просматриваемая видеокамерами территория обычного города с грязными переулками и загруженными автотрассами. Возвышающиеся вокруг многоэтажки закрывали небо, но, к сожалению, не солнце. Кеша хмуро вбежал в толпу и вместе с ней пересек широкую автостраду, потом быстро зашагал к одной из близняшек-восьмиэтажек, на ходу набирая номер Библа на телефоне.

- Алло, Библ, это я, еще не приходили переводы Франса в феерическом исполнении художки?

- Нет, нам еще даже Байрона не выписали. Слушай, у тебя не найдется случаем первача Стерна в мягкой обложке издательства «Прогресс»? У меня просто одна идейка тут появилась недавно, буквально на днях…

«Все понятно, хочет, чтобы я эту идею всенепременно одобрил и сам в ней поучаствовал,- подумал про себя Кеша,- Да пошел он, еще проблем огребу из-за него на свою голову…»

- И что же это за идея такая?- все-таки он рискнул спросить напрямую,- Надеюсь, ты не хочешь объединить в коллекционку советский «Прогресс»?

- Нет, все дело в ин-язовских авторах. Как тебе подборка: Стерн – его рассказы и повесть о Сталинграде; Хемингуэй – несколько повестей, не больше; Гарсия Лорка – мелкие пьесы, но кипой; Неруда…

Кеша позволил себе перебить собеседника.

- И это все под издательством «Прогресс», я правильно понимаю? Что ты удумал, Библ?

- Я думал, может удастся всучить кому-нибудь…

- Нет, Библ, судя по твоему голосу и уверенной интонации – это прямой заказ. Значит так, с тебя тридцать процентов и связь с заказчиком.

- Что? Тебе и двадцати хватит… а насчет заказчика…- на том конце трубки Кеша услышал тишину лопающихся от чрезмерной нагрузки каппиляров в голове Библа,-…так и быть, если заказчик не будет против, то познакомлю.

- Ну и ладушки, потом сам позвонишь, когда Франса пришлют, сейчас я немного занят,- Кеша уверенно сбросил вызов и вошел в подъезд высокой пятиэтажки.

Подъезд как подъезд – запах псины, неработающий лифт, ругательства на стенах и разрисованные чем-то несуразным почтовые ящики. «Чем выше – тем шикарней, но неприветливей входные двери,- подумал про себя Кеша, поднимаясь на второй этаж,- Вот и квартира, а где ключи? Ну да ладно, Червонец должен быть дома».

Он легонько нажал на кнопку звонка в форме колокольчика, и за дверью послышалась дурацкая стандартная мелодия из какой-то рекламы. «Кто там?» - послышался за дверью прокуренный голос Червонца. «Сто грамм» - стандартный ответ на стандартный вопрос.

- Ну как там Афанасьевич поживает? Принял книгу?- спросил у Кеши Червонец, пока тот разувался в прихожей.

- Нет, падла не принял, он сейчас сильно нуждается в материальной поддержке,- Кеша зашел в прокуренную комнату и оглядел ее – это был большой зал с черно-желто-белым флагом над старым коричневым диванчиком, напротив которого стоял белый, хотя и порядком заляпанный следами от жирных рук телевизор, показывающий четыре канала. В квартире были еще две комнаты – кухня и спальня, да еще и туалет с маленькой прихожей.

- И что теперь?- Червонец перевел свой взгляд на кейс,- И что это за чемодан?

- В этом, как ты выразился, чемодане спрятана коллекционка Есенина издательства «Правда» 1981 года. С дополнениями редакторов.

- И сколько?

- Афанасьевич отдал за бесценок – за четыре тысячи семьсот,- с самодовольной улыбочкой Кеша положил кейс на низенький журнальный столик и взглянул на удивленное лицо Червонца,- Я же говорю – он в полной денежной яме.

- Все равно – как-то это странно, ведь он прекрасно понимает ценность данной коллекционки…похоже на подставу…

- Это не подстава, не думай,- Кеша устало свалился в мягкое кресло, стоящее сбоку от дивана,- Просто у него теперь нет выбора – Киш Миша посадили за «Майн Кампф» на семь лет, ты и сам знаешь, а Буреломов уехал на юг, лечить свою язву. Так что ему пришлось смириться со сложившейся ситуацией – ведь я его единственный «оптовик» в этом сумасшедшем городе.

- Осталось только сбагрить  кому-нибудь…

- О, это будет нетрудно сделать, это же классика Серебряного Века,- Кеша самодовольно ухмыльнулся – уже в который раз за сегодня,- а классика – это такая вещь, за которую пока еще не сажают, а значит и поклонники более... хм… активны и многочисленны. Это Пелевин и Жиффар могут у меня годами залеживаться в личной библиотеке, а вот Маяковский и Есенин всегда имеют спрос – они ведь классики, их раньше в школах проходили на уроках такого канувшего в небытие школьного предмета, как литература. Пелевина и Жиффара на литературе не проходили и поглядите-ка – полтора года на полке в подвале, хотя и не заслуживают этого. И ведь все равно – лучше или хуже – главное, чтоб имена были знакомы. Так всегда было – тебе ли не знать.

- «Все то, что вечно, всегда имеет спрос». Форд, кажется. Или это Берк?

- А черт его знает. Честно говоря, меня все эти книги уже достали. Надоело все это. Может, это из-за душной погоды?

Червонец, высокий мускулистый брюнет в дурацкой майке-алкоголичке подошел к широкому окну и открыл форточку, но приятного освежающего ветерка добиться не удалось – с улицы в квартиру проникли лишь громкие звуки автострады.

Хлопок закрывающейся форточки.

Звук падающего на мягкий диван тела Червонца.

Писк включающегося телевизора.

- А ты знаешь, почему Афанасьевич сошел с круга?- Кеша вопросительно посмотрел на пожимающего плечами Червонца,- Думаешь, ему просто не повезло? Как бы ни так, в нашем деле удача ни при чем, и ты это прекрасно знаешь. Он слишком… как бы это объяснить… он сделал из книги культ и боялся отдавать их не в те руки, отчего просто потерял клиентуру. Нельзя забывать, что это просто бизнес,- он сам рассмеялся над своими словами.

- Есть будешь, «бизнесмен»?- Червонец хмуро посмотрел на очкарика с карими глазами, мутно оглядывавшими мир вокруг.

- Нет, спасибо.

«Ничего не хочу,- подумал Кеша,- а ведь нужно будет еще и к Библу сходить, блин. Ну что за хурма, а? Не жизнь, а говно на палочке – живу у брата, достаю книги по заказу».

«С другой стороны – а чего тебе еще надо? Твои одноклассники кто на пилораме, кто на заводе горбатятся, а ты даже ручки не мараешь, но возомнил себя каким-то ущемленным чернорабочим,- Кеша посмотрел на свои руки – они были иссохшие, с длинными пальцами и крупными костяшками, прямо как у пианиста или взломщика, по словам его покойной матери,- Продаешь ценные произведения искусства, неплохо зарабатываешь на этом, кстати говоря, причисляешь себя к интеллигенции и к читающему меньшинству, возомнил себя прям таки сверхчеловеком – грех жаловаться».

«Но при этом твой мобильник постоянно прослушивается, городской тоже, и ты чувствуешь постоянный надзор, уже и наедине остаться нельзя! Ты идешь на кухню – они идут на кухню, ты идешь в универсам – и они идут в универсам, ты идешь в туалет – и им тут же приспичит тоже сходить по маленькому. Наверняка где-нибудь в квартире установлены видеокамеры или прослушивающие устройства под койкой. Нехорошо, господин Президент, очень нехорошо вмешиваться в личную жизнь типичного школьника-интеллектуала, особенно такого, как я,- Кеша стал листать в телефоне забитые номера, но вскоре прекратил и положил мобильник в карман бридж.

Неожиданно заиграла мелодия из дурацкой рекламы – это прозвенел звонок в прихожей и Червонец, неохотно поднявшись с дивана, пошлепал открывать дверь.

«А вдруг это резервисты?- от этой мысли Кеша даже немного поежился,- Ворвутся сюда в своих идиотских белых беретах и под белы рученьки отправят нас к себе, в Управление. У нас ведь введена смертная казнь, не так ли?»

Это всего лишь брат Кеши, Глеб Однорукий, как прозвал его Червонец в ответ на приобретение своего прозвища. Глеб был очень похож на брата, но имел больший успех у противоположного пола за счет более глубокого и вдумчивого взгляда, не омраченного пластмассовыми линзами в темной оправе. Ну и за счет манер, конечно же.

- Ну как успехи? Афанасьевич принял книгу?- он заметил лежащий на столе кейс и легонько открыл его,- Эх, ма! Это же собрание сочинений Есенина, сто лет не видел! А Буссенара, я смотрю, Иван Афанасьевич так и не принял…

- Неужели они выслушали твое «конструктивное предложение» и сделали правильные выводы?- Червонец открыто насмехался над Одноруким.

- Ребята, вы даже представить себе не можете их реакцию на мое предложение,- Глеб улыбался сейчас так же самодовольно, как и его брат несколько минут назад,- Захожу я, значит, в это их самое управление, сажусь в мягкое кресло, пью чай, пока они мне рассказывают всякие бредни про новые разработки в области биотехнологий, и тут… тут начинается полнейший дурдом: они читают мое предложение, их глаза лезут вон из орбит, а я сижу, как полный идиот с самодовольным лицом и вида не показываю, а они так тихонько в  угол комнаты смотрят, на скрытую камеру и… тупо молчат в тряпочку, даже сказать слово боятся. А я, не снимая с лица свою язвительную мину, подхожу к ним и говорю – Как я понял по вашему молчанию, вы согласны с моим предложением и готовы его учесть? Ну и тут в комнату ворвались резервисты и все закончилось.

- И они тебя отпустили?- Червонец искренне удивился.- Разве такое бывает?

- Бывает, еще как бывает. Когда они увидели мое предложение, долго смеялись.  Но это было уже потом. Боже, неужели никто не догадался купить хлеба?!

Кеша, тем временем, достал из ящика тумбы кипу книг и выбрал нужную, грязно-серую, с выцветшими золотыми буквами на обложке: «Марио Ригони Стерн. Избранное».

- Ты куда?

- Я к Библу, насчет новой сделки,- он произнес это, завязывая шнурки  на кедах.

- Удачи, и приходи пораньше, к нам придут гости.

«Гости? Какие еще гости? Неужели с твоей работы, Глеб? Ты же презираешь их всех…»,- Кеша уже спускался по лестнице на первый этаж. Все те же надписи на стенах, разрисованные почтовые ящики и дурацкий запах псины.

- Слушай, Червонец, а сгоняй-ка в ближайший универсам и купи хлеба и еще чего-нибудь к чаю,- Глеб достал пластиковую карту и бросил ее Червонцу,- Много спиртного не бери – у нас ведется постоянная статистика, не хватало мне еще отправки к неврологу.

- Они тебя и так отправят в психушку после того, как ты сделал предложение о своей коронации,- громкий хохот Червонца был искренен,- А ты уплатил им штраф или что-то в этом роде? Просто я не верю, что они отпустили тебя просто так, без какого-либо наказания.

- Мне объявили выговор с занесением в личное дело,- Однорукий грустно посмотрел в крошечное окошко, которое вело на маленький дворик.

- Ты еще легко отделался, чертовски легко отделался…

Червонец переоделся и, громко хлопнув дверью, отправился в магазин.

«Слишком легко отделался,- крутилось у Глеба в голове,- слишком легко,- он закатал рукав рубашки и посмотрел на крохотную пластмассовую пуговку, которая вся была словно утыкана  такими же крохотными дырочками. Он легонько нажал на нее, но почувствовал резкую боль в вене. «Если снимешь – яд выльется из пока еще герметичного корпуса, и ты умрешь. Совсем умрешь. Это тебе не шутки»,- Глеб расправил рукав  рубашки и пошел на кухню, стараясь ничего не задевать рукой.

          *          *          *

Вот она, Государственная Публичная Библиотека. Красивый фасад, интересные интерьеры в залах и хмурые, уставшие от своей работы охранники, без какого-либо интереса наблюдающие за мирской тишиной. Кеша зашел внутрь и, показав одному из служащих свою персональную карточку посетителя, пошлепал к надписи «Читальный Зал», которая висела над чуть приоткрытой дверью.

Внутри было очень тихо и немноголюдно, из открытого окна дул прекрасный освежающий ветер, а за стойкой  с грустным лицом сидел низенький блондин с еврейским носом и пугливыми зелеными глазами. Он читал газету и пил что-то из одноразового стаканчика, не обращая ни на кого внимания, только Кеша заставил его отложить газету в сторону.

- Здравствуйте, не могли бы вы показать мне, где у вас здесь туалет?- Кеша старался говорить тихо, но при этом он совершенно не скрывал свою идиотскую улыбку.

- Да везде. Садитесь, где хотите!- Библ специально сказал это так, чтобы все услышали, отчего улыбка тут же сползла с Кешиного лица.

- У вас что, камеры в ремонте?

- Пошли в каморку,- он сурово оглядел видеокамеры и, насвистывая себе под нос какую-то старую мелодию, зашагал в тесную комнатку, где хранители библиотеки обычно пили чай.

- Ты сведешь меня с заказчиком?

- Честно говоря, нет,- Библ грустно пожал плечами,- она вообще против третьих лиц в сделке.

«Значит, это женщина; раз не хочет третьих лиц в сделке – получается, что это первый и последний заказ, по ее мнению, а судя по содержанию сборника – это подарок, ведь не будет же женщина при деньгах (при крупных деньгах, я вам скажу!) брать коллекцию книг очень специфической направленности, скорее возьмет классику. Подарок либо мужу, либо отцу, но никак не сыну – уж больно старомодны книжонки, которые фигурируют в этом списке; раз связалась с Библом, то она человек, совершенно не разбирающийся в таких делах, как покупка коллекционок, а вот человек, которому предназначен этот презент, очень сведущ в таком деле, как качество книг. У кого скоро день рождения, у кого дочь/жена могут себе позволить сделать такой внушительный по цене и качеству заказ?- Кеша посмотрел на настенный календарь,- Да ладно! Не дочка же господина Президента явилась в эту библиотеку к Библу!»

- А почему она против третьих лиц? Боится, что ее узнают, или что?- Он подозрительно посмотрел на Библа,- Уж не вляпался ли ты в дурную историю, а?

- Да хоть бы и так – тебе то что?

- Просто я боюсь, что ты, падая в холодную и мрачную бездну, ухватишься за меня и потащишь вниз, за собой. Кстати, а кому она хочет сделать подарок?

Глаза Библа удивленно округлились.

- Откуда ты… откуда ты узнал?

- Значит, это и впрямь подарок,- Кеша злорадно оскалил зубы,- Нужно связаться с тем, кому она его дарит…

Глаза Библа округлились еще сильнее, но уже не от удивления, а от страха, отчего он стал похож на героя аниме.

- Забудь, даже не думай об этом! Это слишком опасно – пытаться выкурить волка из его логова в полнолуние. Забудь о деньгах, подумай о своей счастливой и долгой жизни. Неужели ты пойдешь на такой риск?

- Я не денег хочу, понимаешь, Библ, я хочу знать, что есть еще на этом свете люди, которые не просто коллекционируют бумагу с пролитыми на них чернилами в кожаном переплете, а которые еще и читают то, что покупают у меня. Ты пойми, я не просто библиофил, который кончает от того, что листает книгу, но я еще и человек, пытающийся среди черных типографских строк отыскать смысл. И чем глубже он упрятан, тем больше у меня наслаждения от прочтения книги и от того, что я его нашел сам, без чьей-либо помощи. У меня от этого самооценка повышается. Я не просто продаю книги, я их еще и…спасаю, так что ли получается? Да, по-видимому.

- Да тебе голову напекло, брат,- Библ взял из рук Кеши книгу в мягкой обложке,- иди-ка ты домой и отдохни, у тебя каникулы, в конце концов, вот и отлежись пару деньков.

- Нет, я в порядке,- Кеша взял из рук Библа конверт с деньгами,- Неужели в этот раз расщедрился?

- Две с половиной, брат, за скорость работы. Наличными.

«Другими не принимаем»,- подумал «брат» и вышел из каморки. На этот раз в читальном зале что-то поменялось – то ли это удивило присутствие в читальном зале за вторым рядом резервиста, читающего какую-то цветастую чушь, то ли это сказалась некая усталость. Нет, все-таки в глаза Кеше сначала бросился идиотский белый берет, а уже потом начало сказываться нервное перенапряжение.

«Он не за мной, он не за мной,- мысленно повторял Кеша, вышагивая к выходу из библиотеки,- А за кем тогда? Неужели за Библом, за нашим законником? Да нет, ты же видишь, он просто пришел в это красивое зеленое здание со своей учетной карточкой, чтобы насладиться собственным интеллектуальным превосходством над своими же друзьями и коллегами. И теперь он, промучившись несколько десятков минут над примерным выстраиванием у себя в голове сюжетной линии произведения какого-то не особо любимого властями автора (но не запрещенного, никоим образом!) будет чваниться своим изысканным вкусом в кругу близких друзей, которые по доброте душевной не настучат на него в управление. Ужас, а не жизнь».

          *          *          *

- Познакомьтесь – это мои коллеги по работе,- Глеб проводил гостей в зал, который малость переменился с тех пор, как Кеша ушел в библиотеку – Однорукий припахал Червонца и все-таки заставил его снять флаг со стены и немного прибраться.- Значит так: это Андрей Константинович Кудрявцев, зав отдела по курированию проектных работ,- он показал на низенького мужичка со странными глазами, словно пребывающими сейчас в другом месте,- а это Наталья, управляющая отделом госстатистики,- хрупкая блондиночка с   прекрасным чистым взглядом наивно улыбалась, и от ее улыбки поневоле хотелось зажмурить глаза,- Ну а это мой брат Иннокентий, можно Кеша, и старинный друг детства Константин. Меня вы знаете.

Все обменялись дружескими рукопожатиями и сели за низенький журнальный столик, постепенно потек приятный разговор обо всем, который словно и не собирался заканчиваться.

- Я вот уже давно хотел узнать,- неожиданно начал Кеша и набрал побольше воздуха в легкие,- а чем вы там, собственно говоря, занимаетесь?

Неприятная тишина накрыла всю компанию, нагрев и без того горячую атмосферу общения.

- Где занимаемся?- Глеб упорно делал вид, что не понимает, о чем говорит его родной брат

- На работе,- иронично уточнил Кеша,- на твоей работе. Так чем вы там занимаетесь?

- Мы – управленцы,- гордо произнес Кудрявцев, как бы намекая, что дальше продолжать разговор на эту тему бессмысленно.

- Это я понял,- Кеша нахально улыбнулся,- но чем конкретно вы занимаетесь? Тексты набираете, листочки из ящика в ящик перекладываете – что? У нас около половины страны – это управленцы, но чем они занимаются?

- Я привел своих друзей, своих коллег по работе к себе домой не для того, чтобы осуждать, чем я занимаюсь в трудовые будни с восьми до шести, а для того, чтобы от этой работы отдохнуть, верно? Так неужели я, в этот прекрасный вечер пятницы, буду вспоминать свои трудовые будни?- Глеб окинул всех присутствующих усталым, но при этом веселым взглядом и обратился уже к Кеше.- Но раз уж тебя так сильно мучает любопытство, то я тебе потом сам все расскажу.

- Ну зачем же терять драгоценное время, ведь мы могли бы об этом,- Кеша сделал небольшую паузу,- поговорить, побеседовать, поспорить…

 Глаза Кудрявцева как-то неестественно заблестели, то ли от выпитого спиртного, то ли от сказанной фразы. И Кеша это заметил – потому-то и не стал продолжать. Но слишком поздно – летящий навстречу поезд искренности уже нельзя было остановить.

- О чем я буду с тобой спорить, сопля зеленая?! О том, что я делаю на работе?! Мне не о чем спорить с тобой,- Кудрявцев не выдержал напряжения, он смотрел на Кешу своим пьяным взглядом и, по мнению Глеба, нес всякую чушь,- потому что я каждый божий день слежу за такими же сопляками, как ты! Что Андрей? Что Андрей!? Можно подумать, что это все мои вымыслы…

Он неожиданно замолчал и перевел дух, руки его дрожали и автоматически шарили по карманам в поиске сигарет. Кеша сидел с самодовольным лицом победителя, улыбка его, хоть и не была такой широкой, как раньше, но тоже заставляла поеживаться случайного свидетеля, который ранее, по счастливой случайности не был с ней знаком.

- Я выйду,- выдавил из себя Кудрявцев и вышел из-за стола.

- Что ты творишь?!- шепотом орал Однорукий.

- Успокойся, брат, он просто примет уже в который раз за сегодняшний день свои дурацкие антидепрессанты и успокоится,- Кеша равнодушно сидел на табурете и не чувствовал никакого ущерба своей совести.

- Неужели тебе ничуть его не жаль?- Глеб с надеждой в глазах посмотрел на своего брата, но увиденное его ничуть не обрадовало.

- А почему мне должно быть его жаль? Он что – сирота, потерявшая своих родителей? Или может быть он инвалид, лишившийся свои ноги в Иранском конфликте? Он имеет постоянную работу, неплохую зарплату, судя по его дорогому мобильнику, а также жилье, насколько я сумел понять. Неужели мне, тому, за кем он следит каждый день, должно быть его жаль?

- Он следит не за тобой…

- Эх ты, да это в корне меняет дело! Не за мной, так за кем-нибудь другим, может быть за самим господином Президентом. Дело не в этом, просто мы живем в стране, где одна половина жителей постоянно следит за второй половиной, а одна половина первой половины за другой половиной первой половины и так до самого Президента. Дурдом,- он даже немного запыхался – наверное, от волнения.- Не знаю, как вы, а я не считаю это нормальным.

Кеша тоже вышел из-за стола и вообще из квартиры. На лестничной клетке курил Кудрявцев, его глаза смотрели сквозь все, что было вокруг. Он был явно не в духе.

- Сколько тебе осталось до выпускной стратификации?- он еще мог соображать, хоть и говорил немного натяжно, с частыми глубокими паузами.

- Долго еще, целый учебный год да остаток каникул,- Кеша старался не показывать свое презрение.- А что это вы вдруг спрашиваете?

- Да так, просто поинтересовался… Мне было так же как и тебе сейчас, семнадцать – тебе ведь семнадцать? – когда ввели стратификацию. Ко мне в тот день отец подошел и посмотрел на меня так, будто…будто…- Кудрявцев докурил сигарету, выбросил окурок в мусорный ящик и продолжил,- В общем, он сказал мне, что в свое время сумел попробовать на вкус такую штуку, как свобода, Хоть капельку, но сумел, а вот ты, похоже, так никогда и не узнаешь, что же это такое.

Я прошел стратификацию, меня сделали управленцем,- он грустно посмотрел в пол и сплюнул на него,- А вот мой отец… его отправили в фургоне салатового цвета в Дальние Дали… и ведь все по закону, все по-честному… но как-то не по-людски.

- Неужели вы не боитесь, что здесь могут все прослушивать и что, услышав ваши слова вас отправят… куда-нибудь к отцу, например?- Кеша подозрительно посмотрел в глаза, пьяные не от выпивки, нет, пьяные от усталости понимания собственной никчемности и жалкости в этом безумном мире.

- Боюсь?- он весело хрюкнул себе под нос, достал из внутреннего кармана пиджака небольшую упаковку таблеток и, выдавив из нее две крошечные желтые капельки, опрокинул их в рот,- Не а, не боюсь. Ничего не боюсь.

          *          *          *

- Ну это же просто смешно, так не бывает… Ну не мог ты такое сказать, не верю я. У нас ведь все-таки блеф-клуб здесь, имею же я право не верить? Да я, к тому же, слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в твои слова,- Библ протянул руку и открыл лежащую в центре круглого стола игральную карту всем напоказ.- Ну я так и знал, так и знал! А то: все так и было, все так и было… - Он гневно смотрел на ржущего Кешу,- вот что ты ржешь, что ты ржешь, а, мудак?!

- У тебя просто такое лицо, будто ты проиграл мне все свои сбережения,- Кеша все не мог успокоиться и прям таки конвульсировал от смеха, пытаясь удержать его в себе,- Ты извини меня, конечно, но… я не могу себя сдержать…

- А сейчас моя очередь?- Червонец неуверенно смотрел на Библа,- а то я играть не умею...

- Господи, как же вы мне все надоели… нет, идиот, сейчас моя очередь - ведь я угадал черную карту… ну что ты все ржешь? Ну почему вокруг меня одни тупицы и самодовольные кретины, а? Неужели мне, такому, не побоюсь сказать, выдающемуся во всех отношениях человеку, нет места на этой планете? Такой гений пропадает… эх…

Кешу прозвучавшая фраза просто убила своей напыщенностью и наигранностью – просто Библ, уже давно пережевав внутри себя обиду, стал воплощать её по инерции, используя всю свою животную харизму и несравненный актерский талант. И это у него удалось, даже Червонец, обычно воспринимающий все буквально, немного посмеялся.

- Ну ладно, моя очередь делать ставки,- Библ положил на середину стола игральную карту рубашкой вверх,- Так вот, слушайте и внимайте мою историю всеми порами своего головного мозга: как-то раз я и Киш Миш отправились в Великую и Ужасную Юго-Западную Лесопарковую Зону. Спрашивается: а зачем? Мы тогда и сами непонимали, просто посмотреть хотелось на Лес, да вы ведь знаете, как Киш Миш любит природу. Ну, правильно, мы детьми были, нас тянуло ко всему недоступному и огромному… не то что сейчас. А энтузиазму-то было… лучше и не вспоминать, а то совсем на ностальгию пробьёт. Короче, захлестнула нас тогда волна любопытства по самое нехочу, и, предварительно взяв с собой немного еды, мы отправились в поход. Нет, не так, в Великий Поход Со Всеми Вытекающими. Вообще-то это настоящий детский подвиг, да-да, не смейтесь, потому что даже старшаки не решались на такое…

- …Да потому что это на фиг никому не надо было, и только такие обалдуи как вы могли догадаться проникнуть в строго охраняемую зону. Да ни один нормальный человек не полез бы через магнитную полосу!

- Это потому что мы были мечтателями!

- Нет, это потому что вы были наивными ребятами с комплексом неполноценности и с мнением, будто настоящий лесной воздух вернет вам хорошее настроение – можно подумать, я не знаю…

- …все равно это неважно, важно другое – мы тогда сумели преодолеть магнитную полосу и оказались в Лесу! Там было здорово – деревья были настоящими, с нормальным фотосинтезом, и все такое, листья хрустели под ногами, а по веткам ползали муравьи!

- Ну что я могу сказать – ты гонишь,- Червонец убедительно покачал головой,- никому, кого я знаю, не удавалось преодолеть магнитную полосу – у них потом с головой проблемы были, три месяца в карантине лежали, а уж они-то покрепче вас; короче – это ложь,- Червонец перевернул карту и округлил от удивления глаза – карта была красной масти!

- Ну ты и врать,- Кеша даже немного с уважением посмотрел на Библа.- Не было такого, и быть не могло!

- А вот и было! Я даже доказать могу,- у Библа было честное лицо раннехристианского мученика,- у меня дома в Конституции РС несколько листьев засушенных лежат.

- А почему в конституции?- с удивлением спросил Кеша.

- Ну не знаю, просто никто не трогает никогда, в отличие от другой литературы моей домашней библиотеки.

- Да и к тому же – это не обязательно именно тот листок, найденный тобою в Лесу, может это просто твой старый дед в войну его спрятал, а ты сейчас его как свой трофей позиционируешь, а? Что ты на это скажешь, врун несчастный?- Червонец грозно посмотрел на Библа, отчего тот вдруг растерялся.

- Давай, Библ, колись – придумал ведь все, а? Я же вижу, что придумал,- Кеша пронзительным взглядом посмотрел на карту,- Ну не могло быть такого!

Беседа явно зашла в тупик – Библ до конца стоял на своем, Червонец не хотел верить, а Кеша сидел с таким лицом, будто знал все на свете. Но постепенно разговор снова стал налаживаться и входить в нужную, более доверительную атмосферу.

- Слушай, Библ, а почему ты выбрал отработку в библиотеке? Я, например, в прошлом году в грутдорпе работал, вместе со всеми нашими…

- Ты разве в грутдорпе в прошлом году работал? Я думал, ты был в команде ремонтников,- Кеша удивленно посмотрел на Червонца, тасующего карты.

- Нет, мы взрывали тоннели на 3-ей Садовой… Мы же не как вы, будущие управленцы, курьерами горбатились, нет – нам, знаете ли, копать приходилось.

- Ты что – этим гордишься, что ли?- Библ принял от Червонца карты и положил их в верхний ящик письменного стола.

-Да, черт возьми, горжусь! Все мы до этого презирали работу, нам словно мир открыли в истинном свете – мы увидели собственные возможности, нас там ценили, а не просто использовали как лишние руки, давали возможность самим что сделать, допускали к планировке. Мы пели песни, вместе копали, все вместе работали – вот это было время. А вы что? Лягушки, вот вы кто…