Митрофан Пузырьков, будучи в изрядном подпитии, спотыкаясь и тихо матерясь, пробирался домой. Но неведомая сила неудержимо влекла его в сторону от знакомого и трудного маршрута на более легкую и приятную стезю – к близлежащей пивнушке. Видит Бог – Пузырьков активно сопротивлялся. Но видать такова сегодня была его планида. И через некоторое время он предстал перед глазами аккуратной и горластой Гали, продающей пиво и иной алкоголь в известном заведении.
    В мятых, пузырящихся на коленях, брюках, в несвежей рубашке, с позавчерашней щетиной и лиловым синяком под глазом, Митрофан, несомненно, являл собой жалкое, но не лишенное достоинства зрелище. Его имидж, конечно же, сильно портил потертый кожаный портфель, который Пузырьков уже лет двенадцать таскал за собой по всем злачным местам, иногда доставая из него и показывая случайным собутыльникам кипу измятых и изрядно засаленных листков.
    - Это моя дисс-тация, - натужно хвастался он. – Дис-с-стация. Да. На те-ему «Вселл-лнская жизнь». Вот...
    Случайные собутыльники громко смеялись. А он обижался и, волнуясь, начинал нести околесицу о каком-то институте, о непризнанных научных заслугах, о потерянном нобелевском лауреатстве... А затем, тихонько засыпал – либо за столиком, либо просто под кустиком, на обочине... Галя брезгливо собирала рассыпавшиеся листы «дисс-тации» в портфель, закрывала замок и начинала тормошить уснувшего Пузырькова. Ей было чисто по-женски жаль беднягу. Он просыпался. Молча вставал и шел домой, прижимая к груди потертый портфель с «дисс-тацией» о «Вселл-лнской жизни».
    Дома боком пробирался в спальню и затихал до следующего утра... Жена давно уже бросила Митрофана и он жил со старенькой матерью. От случая к случаю собирал и сдавал бутылки, летом подрабатывал у частников, а в основном пил горькую на скудную пенсию старушки...
    Так Пузырьков жил изо дня в день. Вот и сегодня осознанный маршрут тихо спивающегося Митрофана по определению должен был закончиться возле Галиной пивнушки...
    - Гал-лочка, мне, будь д-бра, «маленькую», - запинаясь протянул он в окошко мятые купюры...
    - Где, где на «маленькую!?» - заорала Галя. – Тут только на маленький бокал пива!
    - А я что? Я гговорю-у – маленький, - удивился Митрофан, настойчиво протягивая деньги.
    Галя брезгливо взяла купюры, затем отсчитала сдачу и подала Пузырькову вожделенный бокальчик.
    - Иди, присядь, - уже тише сказала она.
    Пузырьков послушно поплелся к дальнему столику, с трудом сохраняя равновесие, сел на замызганный стул и с удовольствием втянул в себя теплую желтоватую жидкость.
    Вдруг, неизвестно откуда, прямо на столик села крохотная блестящая тарелочка и из нее один за другим вышли шестеро зеленых маленьких человечков...
    Пузырьков удивился, но виду не подал.
    - Что пьем? – поинтересовался Старший. Он, почему-то, показался Митрофану выше и зеленее остальных, поэтому и Старший – именно так, с большой буквы...
    - Пп-пиво, - степенно ответил он, обращаясь сразу ко всем, и предложил случайным собеседникам, ставя ударение на первый слог и красноречиво наклоняя кружку, – Нолить?
    - Ну, налей, - ответил Старший и протянул малюсенькую тонкую емкость.
    Пузырьков с готовностью капнул в нее немного жидкости.
    - А вв-вы кто т-такие бб-будете?, - запинаясь, спросил Митрофан.
    - Мы, как это по вашему, – whitehot, - секунду подумав, ответил Старший, - excuseme, - тут же поправился, - белый горячий...
    - А-а, я п-понял, я в языках раз-збираюсь. А почему ззе-еленные? Ик!! - кивнул в ответ уже сильно захмелевший Митрофан.
    - Не мешать!- не обратив внимания на вопрос, взвизгнул Старший, - не мешать експрессанализ! – и отвернулся к сгрудившимся землякам.
    Они начали  о чем-то тихо переговариваться, тыкая в мензурку с пивом какие-то лоскуты и иголки. Затем старший снова повернулся к Пузырькову:
    - Это ест слабый алкогол, - утвердительно сказал он, коверкая слова. – Гуд! Очень карашо!
    - Чт-то ест? – удивился Митрофан и снова икнул.
    - Не ест, а ест, - терпеливо, как маленькому, повторил Старший. – Мы ест не здешни, мы специализ по Америкен.
    - А-америкос-ссы! Ик! А сс-сюда к-как поп-пали? – поинтересовался Пузырьков и сдвинул брови «домиком».
    - Саблюдильсь, - кивнул кто-то из зеленых и ухмыльнулся.
    - Ага, - успокоился Митрофан и опустил голову на руки, - но пп-почему ззз-зелены, есс-сли ик! б-белые? – ошалело бормотал он себе под нос.
    - Не ест спать! – крикнул вдруг Старший. – Не спать!
    - Не спать, не спать, - пробормотал Митрофан, теряя мысль, и тут же смачно захрапел.
    Тем временем зеленые начали сноровисто обшаривать карманы спящего. Затем взгляды их упали на портфель. Они все вместе бросились к нему, отталкивая друг друга, открыли мудреный замок и извлекли из потрепанной толстой папки с растрепанными  завязками несколько листов. Затем принялись их с увлечением просматривать.
    - Гуд! Иес! Окей! – наперебой загалдели они.
    Потом чрезвычайно довольный Старший, потирая руки, отошел от группы зеленых и начал что-то внушительно бубнить спящему Митрофану на ухо.
    Пузырьков заворочался, вяло отмахнулся и захрапел громче…
    …Наконец Старший закончил и, приглашая, махнул рукой остальным. Зеленые одновременно замолчали, аккуратно собрали листы, запихали их снова в папку. Затем заботливо подхватили изрядно уменьшившегося к этому времени в размерах Пузырькова, и погрузив вместе с бумагами и портфелем в свое блюдце, улетели...

    * * *

    ...На следующее утро Митрофан проснулся на собственной кровати, посвежевший, с ясной головой… С удивлением посмотрел на чистые и отутюженные брюки, на старенькую но свежую рубашку. Потом пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало – от лилового синяка не осталось даже следа. Исчезли припухлости под глазами. Он задумчиво почесал гладко выбритый подбородок и, вернувшись в комнату, принялся задумчиво искать запропастившийся куда-то портфель...
    Портфель он не нашел. Но с этого дня к спиртному даже не притрагивался. А через два года успешно защитил диссертацию на тему «Разумные формы жизни в окрестностях Сириуса»... Было там, между прочим, и описание расы Whitehot, обитающей на четвертой планете. Маленьких таких зеленых человечков...
    Но почему они все таки зеленые, если должны быть по определению белыми и горячими, так и осталось загадкой для Пузырькова…