Владимир Федоров
Вернись в Сорренто
"И вот однажды ночью
Вернись в Сорренто
В старом питерском дворе, где Тюля жил в шестидесятые, уже поставили калитку с электронным замком, и воткнули европейские бордюры. Здесь поселилась какая-то химически чистая жизнь, и окна были с белыми фирменными рамами, и газоны отсвечивали подстриженной зеленью. А ведь тут у дома стояла дяди Сашина белая «Победа», а там белье на веревке сушили, а вон тут столбы были с волейбольной сеткой. А в углу двора до 1965 года высились дровяные сараи, рядом с ними на скамейке под липой пацаны играли вечерами в буру и секу, и всех обыгрывал Виталька Хан, старший брат Витьки - Хана, он брал в кулак выигранные монеты, смеялся и закидывал их далеко в небо, чтобы они просыпались серебряным дождем вниз. Потому - что Витальке Хану эти локшовые деньги были не нужны, он удачно воровал по карманам у Мальцевского рынка. Эхх, было!
И Тюля, он же дедушка внуков, небольшой строительный начальник Алексей Павлович Тюленев, неплохо сохранившийся для своих лет мужик, тяжко вздохнул, глядя на свой старый двор, ныне закрытый заграничным хитрым замком.Ушла из него жизнь, и эти золотые вечера под радиолу, и как на луну смотрели с крыши, и аквариум с рыбками у Леры в окне, и финский нож с наборной ручкой, подвешенный за проволочку в дымоходе. Занесло Алексея Павловича в район Таврического сада по делам, был в юрконсультации, потом прошел квартал, решил поглядеть, умилиться…Стоп! Согбенная фигура стоит у ворот, глядит на четырех пацанов, пьющих пиво на остановке, и что-то шепчет, пыхая дешевой сигаретой. Да это же Гендос Ворыпайчик! Живой!
- Гендос, ты что ли?- хрипло сказал Алексей Павлович.
Старик с золотым зубом длинно сплюнул на снег, недоверчиво всмотрелся и констатировал, как будто не минуло добрых сорок лет:
-А, Тюля. И ты здесь.
- Гендос!- обрадовался наш герой.- Я думал, со двора все разьехались. Сам я на Стачках живу в новом доме. Вовчик Чича в Купчино мне разок попался, он там дворником переход подметает. Ванганен вообще в Финляндии. А помнишь…
Гендос прервал его излияния неожиданным резюме:
- Во уроды.
- Эт… ты чего?- не понял сентиментально настроенный Тюленев.
- Да вон, - Гендос злобно кивнул на подростков, пьющих пиво около остановки. - Не, сучара, они эту желтую мочу, в которой три градуса, это хреново пиво, уже час сосут. Не, в натуре, что тут пить? Ты помнишь, Тюля, я фугас «Агдама» 750 грамм на спор из горла за минуту засадил?
- Помню, - подумав, подтвердил Тюля.- Это было после драки со Смольнинским районом в Таврическом саду. Мы у тех пацанов деньги отняли.
- Во! - оживился старый Гендос.- А помнишь, когда в путяге учились, на первое мая выпили семь бутылок водяры на пятерых? А потом в Коломяги поехали? Не в свой район попали?
- Ага! - вспомнил Тюля.- Мы идем пятеро, а там с горки спускаются двенадцать…И нам поплохело.
- Ага! Отмахали нас! А мы вернулись в свой район и на набережной трех смольнинских поймали! И вломили им! Помнишь, деньги с часами у одного отобрали!
- А с другого кожаную куртку сняли!- захохотал Тюля.- И еще водки взяли!
Старый Гендос сентиментально замолк, и внутренне погрузился в былые героические времена, когда с верными дружками он был повелителем этих улиц и переулков. Лицо его смягчилось.
- Слушай, Тюля, друг…А ты по стаканчику водочки не хочешь?
Зашли в кафе, долбанули по 200 за встречу, закурили, вышли на воздух…Гендос быстро спьянел, и начал цепляться к прохожим. Да хватка не та. Молодые мужчины невежливо толкнули пьяного старика и ушли, но Гендос сделал вид перед другом, что это он прогнал их, и что-то крикнул вслед. Картинно облокотившись о стену, начал горделиво вспоминать, как всей конторой дрались у Большеохтинского моста с охтинской шпаной, как «ликер-шасси» пили, как и где пили «Южный», «Кавказ», « 33», «72» и прибалтийскую бормотуху «Aboliu» по руп семь.
- Ну а чем это все кончилось?- заспорил Тюленев, в котором заговорила нынешняя сущность благополучного человека, дедушки и начальника. - Кто спился, кто сел. В люди, как я, единицы вышли. Ты вспомни судьбу Вовчика Карпита. А Костя Шайбист? А Кот Базилио? Порезали его на Голодае по пьянке. А как на гитаре играл.
…Старики помолчали, сплюнули на грязный снег, и Гендос философски промолвил:
- А все равно мы жили как-то интереснее. Кураж, что ли, был. Не то что эти… дерьмососы. Хлипаки!
А модные молодые люди с плейерами в ушах все стояли на остановке, да цедили слабенькое пиво.
Владимир Федоров
