ЛитГраф: произведение
    Миссия  Поиск  Журнал  Кино  Книжный магазин  О магазине  Сообщества  Наука  Спасибо!      Главная  Авторизация  Регистрация   




Друзья:
Марина Мартова

Когда владычица слаба

Я хорошо помнил этот неприметный домик, затерявшийся в королевском саду, иначе, наверное, долго проплутал бы в поисках. За дверью с бронзовым рычажком звонка меня ожидали глава сыска и Архивариус. Архивариус, явно не желавший привлекать внимание каждого встречного, был без официальной куртки, расшитой золотом. Впрочем, кто бы его всё равно не узнал? И морщинистое личико Архивариуса, и словно вырубленное из камня лицо главы сыска были одинаково непроницаемы.


             - Мы снова рассчитываем на вашу помощь, - начал сыскарь. - Пропал мальчик из хорошего столичного рода. Вернее, был похищен. Это дело не хочется предавать гласности.
   - Я согласен, - мой ответ прозвучал раздражённо.
   - Вы даже не желаете узнать о семье похищенного? - спросил Архивариус, ехидно приподняв бровь.
   Издевается, да? Уж он-то знает, что сказанного о пропавшем ребёнке достаточно, чтобы я согласился искать, окажись похищенным даже сын поломойки. Впрочем, в мои годы обычно уже умеют обходить собственную натуру. Я тоже, возможно, сумел бы, но предпочитаю этого избегать.
   - Естественно, я должен поговорить с родителями и узнать обстоятельства дела.
   - Безусловно. Обстоятельства таковы, что оказалось необходимым вас привлечь.
   До главы сыска, с которым мне уже приходилось встречаться, намёк дошёл тоже, но он слушал, не моргнув глазом. Похоже, в истории замешаны оборотни - кому же ещё в них разбираться, как не мне. Но сказать это прямо Архивариус не может. Ещё со времён ученичества он связан клятвой молчания, и в эту клятву заложена, пожалуй, самая сильная наша магия. Иначе всё и без того неустойчивое равновесие государства рассыпалось бы как карточный домик.
  
   Оборотни и прочие существа с двойной натурой - сила и слабость Королевства. Хранитель архива родословных не может приказывать, он только знает и советует. Однажды он настоятельно порекомендует, чтобы в военный поход взяли неприметного подростка с глазами коршуна. А простым воинам после этого останется только удивляться, отчего разведка в этой кампании работала безупречно. В другой раз его совет будет касаться назначения советника или полководца. И будьте уверены, совета послушаются. Это огромная власть, о которой никто не мечтает. Архивариус - почти не человек, у него практически не остаётся собственных желаний и привязанностей. Любой из нас побоялся бы доверить это знание просто человеку.
  Каждый предпочитает, чтобы о его второй натуре знали только родители и, порой ещё, самые близкие друзья, с которыми прикрываешь друг другу спину, в каком бы облике они не оказались. Открыться - значит подставить себя под удар. Всем известно, что люди-рыси теряют рассудок от некоторых трав, люди-волки необузданно похотливы, но глубоко привязаны к супругам и детям, люди-олени, встретив соперника, готовы сражаться с ним до смерти, ничего не замечая вокруг, а люди-птицы легко забывают, что в человеческом облике они должны опасаться высоты так же, как и все остальные. По этому поводу я мог бы вспомнить многое, но не хочется даже в мыслях вновь погружаться в кровавую кашу нашей политики.
  
   То, что мне рассказали о похищении, встревожило меня всерьёз. Оказывается, всё произошло почти неделю назад, но только сейчас, узнав от родителей новые сведения, решили привлечь меня. Я заметил, что мальчика за это время могли убить или увезти в любую глухомань.
   - Убить - возможно. Но у нас есть основания полагать, что из столицы его не вывозили.
   Я получил от главы сыска небольшую медную табличку расследователя, на которой уже было выгравировано моё имя. Итак, на моё согласие рассчитывали заранее, а это означает, что Архивариус занялся этим делом ещё несколько дней назад. С этой табличкой я и направился к дому Тэка. Тэка были если и не близкими друзьями, то давними приятелями всей нашей семьи. Я знал, что у них есть сын-подросток, но никогда не видел его и полагал, что он живёт не в столице.
   Все дома были обнесены глухими заборами, неизменной приметой районов, где обитали родовитые. Простолюдинам не приходится так усердно прятать свою жизнь от посторонних. Место, где жили Тэка, выглядело наиболее приятно для глаза - его окружала плотная живая изгородь. Встав рядом с деревянной калиткой, я потянул за рычажок, ожидая, пока придёт слуга.
   У дома меня встретили муж и жена Тэка. Горе супруги прятали, хотя оно легко читалось даже на бесстрастном меднокожем лице жены. А вот смущение они даже прятать не пытались, и я понял, что молчать о похищении - не их решение. Сыскарь, а может быть и Архивариус, боятся разворошить змеиный клубок. Толки о том, что какой семье выгодно, попытки заново поделить власть... В Королевстве даже Обретение одного сильного оборотня может склонить чаши весов в другую сторону. Или его гибель...
   Табличка вызвала у них мимолётное облегчение. Но мне показалось, что теперь они разочарованы тем, кого прислали расследовать дело. Ну да, Тэка поддерживают со мной хорошие отношения ради памяти отца. Но думают-то они то же, что и все прочие.
   Лучший фехтовальщик столицы, из трусости отказавшийся от военной карьеры. Так и не отомстивший за отцовскую смерть (в последнем они неправы, но не будем сейчас об этом говорить). У меня есть разве что репутация человека начитанного и неплохо разбирающегося в магии, но приобрёл я её в основном за счёт уединённого образа жизни. На извращенца, предающегося в одиночестве запретным радостям, я не слишком похож, стало быть, книжки читаю. О расследованиях, которые я уже провёл, Тэка, конечно, не знают. И всё же о том, что произошло, супруги рассказали мне достаточно подробно.
  
   В потёмках, когда все уже готовились ко сну, кто-то проник за ограду и открыл калитку волчьей стае. Родителей в доме не было, зато с молодым Тэка оставалось двое слуг и престарелый учитель древнепавийского.
   Уже любопытно. Большинство подростков в наше время древнепавийским пренебрегают. Он может пригодиться лишь для того, чтобы разбираться в старых книгах, и это непростые книги. Например, те, что читаю я.
   Парень быстро приказал одному из слуг увести учителя наверх и там запереться. Борьба, судя по тому, что рассказали мне уцелевший слуга и учитель, была долгой (двое против пятерых взрослых волков? - уже странно). Но когда родители вернулись, на покрытой волчьими следами и сильно взрытой земле перед домом лежал только труп слуги. Если у оборотней и были убитые или раненые, их забрали с собой. Как и молодого Тэка.
   "Весьма, весьма достойный молодой человек, - вытирая слезящиеся глаза, рассказывал учитель. - Большинство моих лучших учеников не отличаются ни силой, ни храбростью. Вы же понимаете, кого обычно влечёт книжное знание..." Запоздало сообразив, что его слова можно истолковать как обидный намёк, учитель испуганно взглянул на меня. Но, не встретив гнева, продолжал: "А Миро Тэка отлично владеет мечом и кинжалом, ловок, подвижен, и при этом любит упражнения для ума не меньше, чем телесные. И очень, очень любезный и вежливый мальчик".
   Любопытно, что Миро так расположил его к себе. Учитель Кэли добрый человек, но, судя по доходившим до меня слухам, ещё в молодости был ужасным занудой и придирой.
  Я вернулся к родителям.
   - Миро прошёл Обретение?
   - Нет, - сухо ответил отец.
   - Но вы хотя бы знаете, запечатлён ли он, и на какой образ?
   - Я не буду об этом говорить.
   Обиделся? Может быть парню суждено оставаться просто человеком? Ничего постыдного в этом нет, но Сейно Тэка мог решить, что это намёк на то, что он в своё время осмелился взять жену не из семьи аристократов, а из окраинного племени, где разделения на простонародье и знать не существует. Колдуны там все, говорят, отъявленные. Но если Архивариус уже говорил с Тэка, то явно санкционировал его запирательство или, во всяком случае, не воспретил.
   Считается, что в браках, нарушающих чистоту крови, люди с двойной натурой не родятся. Но я-то не только знаю, что это не так, но и вижу, почему. Моя владычица уделила мне толику своей власти над водами, а значит и над кровью, текущей в жилах. Обычно про кровь, вернее, про наследие предков, говорят как про единый поток. Но я смотрю на Сейно и вижу множество переплетающихся нитей разного цвета - бордовых, земляных, цвета листьев лавра. У его жены цвета свои - бежевые, травяные, цвета первых весенних цветков. Мысленно я отделяю часть нитей Сейно и часть нитей Ктиссы, и переплетаю их, пытаясь представить себе пучок нитей их сына. Ещё один вариант. И ещё. Вот что-то подобное мне и придётся искать. Но и неплохо бы иметь и другие приметы.
   - У сына могли оказаться при себе какие-то вещи, памятные для вашей семьи?
   - Да, - отвечает Ктисса. Сегодня эта молчаливая женщина гораздо приветливее, чем её муж. - В тот день он забрал у ювелира из починки мой кулон, и так мне и не отдал.
   - Как он выглядит?
   - Я могу нарисовать. Медный кулон в виде солнца с лучами.
   Я кладу листок папира в поясной мешочек и благодарю её. Меня провожают до калитки и выпускают - с облегчением или всё-таки с надеждой?
  
   Значит, волки... Оборотни не вызывают у меня того страха, смешанного с недоверием, который испытывают большинство людей, не имеющих звериного образа. Может быть дело в том, что владычица позволяет мне возвращать любому оборотню облик человека - и наоборот. Они сравнительно безопасны для меня, тем более, что сейчас я легко чувствую в каждом его второй образ. Вот и теперь, разговаривая с Сейно, я видел человека, но при желании мог разглядеть и гигантского коршуна - во всех деталях, до мельчайшего пёрышка на крыле.
   Унаследовал ли Миро свой образ от отца? Это возможно, но вовсе не обязательно. Слишком многое зависит от момента запечатления. Первым сильным детским впечатлением может стать волк или хотя бы собака. А может - коршун или южный зверь мастодонт. В последнем случае бывает и так, что человек за всю свою жизнь не встретит снова диковинного зверя. И не переживёт Обретения, которое окончательно даст ему свойства и способности второй натуры.
   Момент Обретения оборотня-волка я однажды случайно застал. Восьмилетний сын знакомой мне семьи застыл у клетки с двумя пойманными волками, на которых собирались притравливать собак. Через мгновенье рядом с клеткой уже не было мальчика - был волчонок. Но, ещё человеком, он успел отпереть дверцу клетки и сейчас входил туда. Домашние застыли в ужасе, однако звери не тронули щенка. Он вышел вместе со взрослыми волками, и, незаметно проскользнув задворками, вывел их за ворота города. Стражники расступились. А охотники в тот день не выходили на промысел. В момент Подтверждения ребёнок, как правило, беззащитен, даже если в новом облике он невероятно силён. Полагается беречь его в такую минуту и не проявлять излишнего любопытства - или и этот закон уже нарушен?
   К вечеру новорожденный волк вернулся задворками уже в человеческом облике, исцарапанный, но светящийся обретённой полнотой жизни. Его родные уже успели связать меня самой сильной из доступных им клятв, чтобы я никому не сказал об увиденном. Им не было известно, что я давно чувствую вторую натуру многих горожан. Знать чужие тайны и старательно молчать о них - совсем не так интересно и здорово, как кажется. Особенно если эти тайны многим нужны, и ты опасаешься, что их постараются любой ценой выпытать у тебя в неизбежную минуту слабости. Конечно, я знаю всё же меньше, чем Архивариус. Я не вижу второй натуры запечатлённых на неживые предметы. Мне случалось встречать людей-камни, чья кожа в бою приобретает невероятную твёрдость, но моя владычица не позволяет разглядеть их образ. В камни они, конечно, не превращаются, но именно Запечатление образа камня когда-то придало им неуязвимость. Говорят, что в иные времена жили люди воздуха, способные услышать всё, о чем говорится в городе и люди воды, которые могли обойти или разрушить любые преграды... Во всех этих случаях Запечатление должно случиться почти сразу после рождения, пока ребёнок ещё не привык к человеческой форме.
   В сущности, вторая натура - лишь крайнее проявление обычной, общей всем людям природы. Собственно, так все и становятся тем, что мы есть. Мальчик подражает отцу или учителю. Девочка - матери или старшей сестре. Наш король старательно изображает Настоящего Короля... но не надо о грустном.
   При этом оборотней обвиняют в жестокости и дикости, запечатлённых на неживые предметы - в бесчувствии и холодности. Как я был взбешён, когда первый раз прочёл это в старинном трактате. Бесчувственность и холодность. Они были бы необходимы мне после гибели отца и после того, как от меня отреклась возлюбленная. И куда запропастились эти свойства?
   Часть нашей натуры не связана с человеческой формой, оттого мы плохо понимаем других людей, да, пожалуй, и себя. Вот и вся истина. Поэтому запечатлённые на неживые предметы поздно взрослеют. Я, впрочем, с детства привык заменять недостающую житейскую мудрость мудростью книжной. Но часто мне представляется, что этот мир с самого начала хотел появления человека, и всё, что мы запечатлеваем, так или иначе дружественно к нему. Светила. Камни. Воздух. Вода.
  
   Итак, волки... Мальчик, Обретение которого я видел, так и остался единственным человеком-волком в своей семье. Собственно, поэтому родные и не были готовы к тому, что случилось. А тут целых пять, и по крайней мере трое - матёрые. Пусть даже кто-то из них - провинциальный родственник. Всё равно, семьи, где образ волка могут принимать по крайней мере четверо, можно пересчитать по пальцам одной руки. Даури, Крэвы и Кори. Но другие люди с двойной природой там, судя по всему, редкость, поскольку, несмотря на обилие людей-волков, семьи-то довольно захудалые. Борьба за серьёзную власть, борьба с крупными ставками - не для этих родов. А может быть их кто-то нанял?
   Ещё одна мысль пришла мне в голову, и я похолодел. Шептались, что Кори были адептами культа Зеркала. Культ сулил детям приверженцев почти гарантированное Запечатление. И в желании захудалого рода поправить таким образом свои дела не было бы ничего особенного, не требуй культ человеческих жертв. Причём убить на жертвеннике в новолуние требовалось именно человека, у которого, несмотря на благородную кровь, не было двойной натуры - как символ. Не похищен ли Миро в этих целях? Говорили, что несколько бастардов в своё время пропали именно из-за жертвоприношений. Так в чём же беда мальчика - в отсутствие двойной натуры или в том, что она слишком сильна, и он опасен для наших властолюбцев?
   Ночь уже опустилась на город. В садах потихоньку гасли огни ламп. Горожане сидели по домам, но я не спешил возвращаться. Меня защищала моя госпожа, что повисла в небе чуть неровным диском. Слишком сильная, хотя уже слегка на ущербе. И я пока слишком силён. А для того дела, которым я собираюсь заняться в тишине и темноте, излишняя сила - только помеха. Я не мог пока точно определить направление, но пока я шёл по городу, время от времени прикрывая глаза, передо мной плыли нити жизни горожан. Прохладный фиолетовый с нитями оранжевого. Коричневый с золотом и серебром. Розовый и зелёный. А вот это, кажется, тот самый пучок нитей, который я силился себе вообразить. Да, это он. Но как ярко он горит красным и золотым! Словно моя хозяйка, ведая зачатием, специально выбирала самые яркие нити у родителей.
   Миро жив! И я даже не могу рассказать это Тэка - иначе начнутся вопросы о том, откуда я это знаю.
  
   Моего Обретения, по счастью, никто не видел. Тогда я был уже старше Миро, и меня привыкли считать человеком без двойной натуры. Компания полуюношей-полуподростков собралась в саду порадоваться тому, что нам уже дозволено прогулять хоть всю ночь напролёт. Краем уха я слышал о том, что сегодня будет лунное затмение. Несколько человек собирались им полюбоваться. Ничто не загораживало ни звёзд, ни луны на глубоком чёрном небе. Что-то заставило меня отойти от приятелей и с бокалом вина устроиться в беседке. Я увидел, как сумрачная багровая тень наползает на луну и застыл, глядя на неё и не в силах пошевелиться. Я просидел так в течение всего затмения - не отводя глаз и без единой мысли в голове, и принял возвращение своей госпожи как миг неслыханного облегчения. Обо мне вспомнил лишь Тодо - через несколько лет он погиб на войне, как и многие бывшие на той вечеринке. Я глядел на друга, ещё не умея увидеть его звериную натуру, но чувствуя без тени сомнения, что она есть, и я могу вызвать её собственной, а не его волей. Эта власть над чужой душой не доставляла радости, скорее была горька. Я наплёл чего-то про слабость и головокружение, и Тодо отвёл меня к родителям.
  Вызванная матерью кормилица покаялась. В недобрый час она пыталась укачать меня, плачущего, вынеся вечером в сад на руках. Как раз в это время луну заволокло мраком. Кормилицу предупреждали о дурном времени, но она не поверила, что благородные способны вызнать такие вещи заранее.
  
   После прогулки по ночному городу я хорошо выспался, и радовался этому, поскольку мне предстояло сидеть за книгами. За теми, где истина прикрыта или высокопарными словами, или замысловатыми шифрами. Зло не любит изъясняться прямо.
  Храм Зеркала могли снаружи замаскировать под любую постройку. Но поскольку обряды культа взывали к силам природы, должны были существовать строгие правила относительно того, где располагать храм. К ночи я, наконец, продрался сквозь хитросплетения слов. В столице и рядом с ней подходили для храма два места - по счастью, оба они находились внутри крепостных стен. На первом был пустырь. Я долго бродил по нему, пробуя, не поднимается ли полоса дёрна, обнажая спуск в подземелье. Выглядел я, должно быть, преглупо, и ничего не нашёл.
   На втором месте стоял одноэтажный домик. Он выглядел заброшенным, штукатурка его во многих местах облупилась. Окна были заколочены досками, на дверях висел замок. Замок я сбил прихваченным с собой ломом, и вошёл внутрь. Алтарь был покрыт густым слоем пыли, под которой кое-где угадывались старые пятна запёкшейся крови. Согласно тому, что я успел прочитать, подготовка к жертвоприношению должна была начинаться по крайней мере за полмесяца. Если храм ещё собирались использовать, то, во всяком случае, не в ближайшее новолуние.
  
   Значит, Миро похитили не ради жертвы. Но зачем тогда? Убить соперника на месте было бы проще. Вряд ли его собирались потом отпустить - пережитое мальчиком любви к похитителям ему не добавит. Может быть, они рассчитывали увидеть его Обретение, и лишь затем, когда он будет беспомощен, убить? Но для чего? Рассуждая логически, это имеет смысл лишь в том случае, если второй облик мальчика даёт огромную силу. Настолько огромную, что угроза появления другого подобного ребёнка среди многочисленной родни Тэка заставит предпринять ещё что-то, не ограничившись первым убийством.
  Тогда задача похитителей - устроить Обретение, обнаружив вторую натуру подростка. С чего разумнее всего начать? Понятное дело, с похода в зверинец. Оборотень - самый вероятный случай. Конечно, большинство обычных оборотней не так уж сильны, но ведь дошедшие до похитителей сведения о силе Миро могут оказаться и ложными. Кроме того, есть совершенно необычные звери. Да и из самых обычных волков кто-то труслив и робок, а кто-то удивительно силён, умён, обладает потрясающим нюхом и другими достоинствами своего образа.
   Личный зверинец есть у Дотхи, рода, в котором оборотни всегда были наиболее многочисленны и разнообразны. Его и завели для того, чтобы контролировать Обретения отпрысков Дотхи. Иногда Дотхи допускают в зверинец представителей других родов, приходящих просто полюбопытствовать, а заодно посмотреть, не случиться ли с детьми Обретения. Те при этом всячески пытаются оградить себя от любых посторонних глаз, в том числе от глаз самих хозяев зверинца. Удивления это не вызывает, так что незаметно протащить с собой в зверинец одного пленника несложно. Но вот спросить у Дотхи, кто за последнюю неделю там был - вполне возможно. На худой конец я мог показать табличку расследователя.
   Зверинец, как оказалось, посетили сразу две семьи. Ори и Ватали. Оборотней-волков нет ни в одном роде. Зато у обоих сразу несколько домов в городе. И спрятать мальчика можно где угодно.
  
   Луна шла на ущерб. Бодрствуя, я чувствовал себя по-прежнему сильным и ловким, но сон уже стал беспокойным и прерывистым. Я то дремал, то наблюдал мечущиеся по стенам тени. Это меня и спасло. Когда небольшая тёмная фигурка выдавила маленькое слюдяное окошко в форточке и скользнула вниз, я сцапал пришельца за шиворот и приложил головой о стенку, понадеявшись, что ударил не слишком сильно. И пошёл открывать дверь сам.
   Не стоит нападать на меня ночью, во время третьей, благой, четверти луны. Владычица висела в небе за их спинами, и я видел, как после моего приказа две волчьи тени превращаются в человеческие. Какое-то время с этими двумя можно было не считаться. Ещё одна, человеческая, тень, прыгнула и растаяла в полосе света от петролейной лампы. Я увидел занесённую на меня руку с кинжалом. Примерно такой же кинжал с длинным лезвием прихватил из дома и я. Просто я успел ударить первым, и после этого решил больше не обращать внимания на слабо стонущего на земле противника.
   Человек, который ещё недавно был матёрым волком, опомнился первым и кинулся на меня. Мой кинжал вспорол ему живот, показалось даже, что я вижу, как под луной в кровавом месиве блеснули кишки. С усилием глотая воздух, он снова начал превращаться в волка и кинулся прочь в темноту. Управлять человеческим телом, с его разнообразными и точными движениями пальцев, языка, губ и лица, сложнее, чем управлять телом любого животного. Поэтому после превращения часть мозга работает вхолостую. Если только не получена рана. Тогда мозг оборотня может, следя за движениями, одновременно давать телу команды, как надо заживать и восстанавливаться.
  Из темноты вышел ещё один человек и, поддерживая нетвёрдо стоящего на ногах волка, побрёл с ним к калитке. Я не стал их останавливать. Миро, похоже, сильно мне помог, выведя из строя кого-то из оборотней. Но сколько их осталось? Двое? Трое? Четверо? Кто-то ведь мог ждать и за оградой.
   Итак, я разворошил осиное гнездо. И разворошил именно визитом в зверинец - посещение храма Зеркала не вызвало ни у кого желания меня немедленно убить. Плохо, что я упустил двоих убийц. Они кое-что узнали о моих возможностях, и у них или у их нанимателей теперь могут появиться догадки о моей природе. У кого, кстати? Сейчас посмотрим.
   Я подтянул тело к крыльцу. Оно уже начало остывать - в конце лета ночи в столице прохладны. Один из Даури - у него не было второй натуры волка, и ему не повезло. Но Даури, похоже, и в самом деле просто наняли - как для похищения Миро, так и для моего убийства. А вот кто нанял - Ори или Ватали? Ниточка, которая, казалось, позволяла ухватиться за это дело через оборотней, заканчивается неизвестно где. Зато я приобрёл личных врагов, что в моём положении очень скверно. Ненависть способна выслеживать человека не менее рьяно, чем любовь и легко находит уязвимые места. А я неизменно слабею к новолунию и каждый месяц есть несколько дней, когда я беспомощен и бессилен. На военной службе я, возможно, был бы полезен - до первого сражения, которое придётся на неудачные дни.
   Осталось разобраться с тем, кто залез через форточку. Подросток? Карлик?
   Вода в ведре, стоявшем неподалёку от крыльца, к моему удивлению даже не расплескалась. Я взял в одну руку ведро, в другую - петролейную лампу и пошёл в спальню. Мальчишка очнулся только после того, как я вылил на него бОльшую часть воды. Белобрысые волосы слиплись сосульками, за пазуху ему стекали розоватые капли. Он упорно молчал. Я заговорил сам.
   - Ты не их родственник. Ты вообще простолюдин. И вряд ли что-то знаешь, чтобы тебя стоило допрашивать.
   Оскорбление не было моей целью - просто я видел сплетение его нитей.
   - Тебя заставили лазить по форточкам, как вора. Но они не воры. Они убийцы. Они выкрутятся из этой истории, а тебе выжгут глаза калёным прутом и заставят вертеть ворот. Тебе было, должно быть, было ужасно лестно, что с тобой связались такие знатные господа. А надо бежать от них без оглядки, чтобы тебя не нашли. Вот деньги - я положил ему за пазуху кошелёк. Снимешь угол. Найдёшь мастера, чтобы выучиться у него честному ремеслу. Это лучше, чем исполнять чужие прихоти - ну, заплатишь за науку тем, что тебе придётся вынести пару затрещин.
   И учти - если что, я найду тебя даже после собственной смерти. Ты не знаешь, на что способны благородные. И это будет гораздо, гораздо хуже калёного прута. Если с тобой случится что-то, что помешает жить своим трудом, то лучше найди воина Сведа из рода Сведов и попроси у него совета моим именем.
   Рожу я скорчил такую зверскую, что не рассмеялся, только задержав дыхание. Я нарочито медленно прошёл с белобрысым мимо трупа на крыльце и выкинул его в калитку, поддав коленом под зад.
  
   Потом я вздохнул и пошёл домой собираться. Сыскари заберут труп, а мне сейчас самое время изобразить паническое бегство. Репутация труса имеет свои преимущества.
   Рил, младший брат Тодо, не в первый раз давал мне в таких случаях пристанище. Хорошо, что в первый же день моих поисков я снова попросил его об этом. У Рила я как следует вымылся и проспал остаток ночи и ещё полдня. Потом я выпил молока с травами и стал обряжаться в захваченную из дома одежду простолюдина-провинциала. Мне надо было изобразить человека, который сильно опустился, но пропил ещё не всё. Стоя у зеркала, я долго размазывал по лицу сажу, затем подвёл глаза синькой, как женщина. Если уточнять - как женщина очень низкого пошиба.
   Я шёл в трактир, располагавшийся рядом с двумя домами Ори. Сюда должны были забегать их слуги - закусить и выпить на воле, без хозяйского глаза, или заказать для хозяев блюдо взамен подгоревшего на собственной кухне.
   Хотя я и сливал большую часть выпивки под стол, проглотить сколько-то для правдоподобия мне пришлось. После вчерашнего меня слегка развезло. Я закрывал глаза, чтобы лучше слышать разговоры, и передо мной плыл ослепительно яркий пучок нитей. Миро где-то здесь. В одном из домов Ори. Или в одном из трёх домов Ватали, которые тоже, как назло, находятся поблизости. Значит, похитители пока не узнали, какова вторая натура мальчика. Проклятье, на что же он, в самом деле, запечатлён?
   Так она теперь и тянулась - целая вереница бездельных дней и полупьяных вечеров. Отец когда-то говорил мне, что любую роль я могу исполнять только всерьёз. Бессмысленное трактирное уныние охватывало меня всё больше, словно я и впрямь был пропивающим последние деньги горемыкой. Во рту стоял мерзкий вкус низкопробного пойла. Через пять дней, так ничего и не услышав, я перебрался в другой трактир, рядом с домом Ватали. Хорошо, что благородные люди обходят такие места стороной, а если и не обходят, то не слишком приглядываются к тем, кто тут ест и пьёт. Каждое утро я разминал вялые мышцы и упражнялся с кинжалом. Увы, по мере того, как сутки сменялись новыми сутками, мои движения становились всё медленнее, а кинжал начинал казаться мне тяжёлым, как двуручный меч.
  
   Ещё через три дня в трактир забежала кухарка Ватали с кулоном на шее. Я полудремал за столом, и медное солнышко разбудило меня, задев зайчиком по глазу. Удивительно, что недорогая, но тонкой работы подвеска шла к этому простоватому широкому лицу. Значит, Миро сохранил кулон. О чём он просил девушку? Ответить тому, кто узнает вещицу? И как ему удалось её уговорить? Похоже, обаяние у парня просто чудовищное.
   Кухарку я подстерёг уже на выходе, в полутёмных сенях.
   - Кто тебе это дал?
   - Мальчик, которому я еду ношу. Молоденький такой, обходительный. Целую его, и он смеётся и меня целует, а потом серьёзно так говорит, тебе, мол, пора не с мальчишками баловаться, а мужа себе найти, только чтобы ласковый был и работящий.
   - Хватит болтать. Много народу его сторожит?
   - Четверо мордоворотов на входе. Хозяин при мне им приказывал - говорил, если прорвётся кто с улицы, а удержать не получится, мальца сразу убить надо.
   - Попробуй узнать, может его перевозить куда будут. Я тут каждый вечер сижу.
   Кухарка помахала мне рукой, потом сомкнула указательный и безымянный пальцы жестом, отвращающим запойный дух. Похоже, в роль трактирного завсегдатая я вжился полностью. Ладно, хорошо хоть заговорить со мной не побоялась.
  
   Через два дня кухарка заглянула в дверь трактира и тут же скрылась. Неспешно допив содержимое кружки, я вышел на улицу и пошёл за ней. Потом свернул за кухаркой в переулок.
   - Переводят послезавтра в полночь, - зашептала она. - В соседний дом ведут, что за другим забором. В этот-то, говорят, Архивариус собирается пожаловать.
  Так, значит, спугнуть Ватали у нас получилось.
   Я искренне сказал:
   - Ты просто молодец. Тебе и правда, мужа бы хорошего.
   Кухарка зарделась, и я задумался над тем, сколько раз ей приходилось слышать до этого доброе слово.
   - Постарайся предупредить парня, - продолжал я. - Скажи, что его будут ждать.
   Она кивнула, и мы разошлись, выйдя с разных сторон переулка.
   Начальнику сыска было обо всём, конечно, доложено. Послезавтра в полночь к домам Ватали должны были незаметно пробраться пятеро или шестеро лучших сыскарей. Можно было попросить и больше, но я боялся спугнуть похитителей.
  
   Успех, который пришёл, когда я уже перестал в него верить, меня почти не радовал. Я был слаб, уныл, и каждый миг думал о случайностях, которые могут нарушить наш план. Только после нежданного визита Сведа я слегка воспрял духом. Уже на пороге дома друг обнял меня так, что затрещала по швам его надёжная кожаная куртка, выдержавшая не один поход. Потом он забасил о странном мальчишке, который, придя к нему, сразу стал отчитываться - так мол и так, устроился подручным к портному, получил первый заработок, деньги твоему другу месяца через два отдам, передай ему, что работаю, ни в чём дурном больше не замешан, что ты-что ты. Свед сначала не понял ничего, хотя важно кивал, потом сообразил, что речь идёт обо мне.
   - Я так решил, что ты снова скрываешься, - заявил он. - Иначе этот безобразник непременно к тебе самому явился бы объясняться, уж очень он напуган был.
  
   Это хорошо, что напуган. За безобразника мне придётся нести ответ, и белобрысому совершенно необязательно понимать, что повредить ему всерьёз я вряд ли мог бы. Моя капризная госпожа, которую теперь было почти не видно на небе, покровительствует детям, животным, простолюдинам, ворам, пьяницам и неудачливым самоубийцам. В первую и третью категории белобрысый явно попадал, а ввязавшись в эту историю, попал, пожалуй, и в последнюю.
  
   Свед тем временем протягивал мне на ладони круглую, ртутно блестящую каплю. Подвеска из лунного серебра, которое плавят в полнолуние и обрабатывают под специальные заклинания. Для большинства - дорогое и бесполезное украшение, для меня - последний шанс. Единственное, что способно вернуть мне силы, когда луна совсем исчезает с неба. Жаль только, что её хватает ненадолго. Свои поединки, которые приходились на неудачный день, я когда-то выигрывал только потому, что отец покупал мне такие подвески. Но с тех пор я сильно обеднел.
   - Свед, это же большие деньги!
   - Только не говори, что она тебе не нужна. Могу вообразить, зачем ты тут прячешься. Новолуние, между прочим, уже завтра.
   Как будто я способен об этом забыть. Новолуние завтра. Миро переводят в его новую тюрьму тоже завтрашней ночью.
   Втроём мы опрокинули много больше кружек, чем я выпивал до этого каждый день. И в наш кувшин воды, как в трактире, никто не подливал. Но ни слабости, ни сонливости не было - мы досидели до утра, горланя песни, а когда я проснулся, солнце ещё стояло высоко, и голова была почти ясной.
  
   В своё время Свед сам догадался о моей тайне, но это не вызвало у меня страха. Он вообще умён и надёжен, Свед. Когда другие уже считали меня магом, а я просто понемногу учился отражать образ госпожи, его приволокли к нашему дому с глубокой колотой раной, из которой толчками выходила кровь. Он задыхался, сплёвывая с губ кровавые пузыри и был почти без сознания. Свед оказался хорошим оруженосцем и дословно понял клятву, где говорилось, что надо заслонить собой господина, которому служишь. Кровь я остановил сразу, но рана всё равно оставляла мало надежд. Если бы госпожа снова не шепнула мне, что я имею дело с оборотнем. Труднее всего оказалось разогнать зевак и остаться со Сведом наедине. Я чувствовал, что он должен принимать облик какого-то крупного и сильного зверя, но никак не ожидал, что окажусь рядом с лосем. Смеётесь? Уворачиваться от лосиных копыт не так уж смешно. А на следующий день мне пришлось перестилать весь паркет в комнате.
   Так или иначе, Свед выжил и после этого серьёзно задумался о моей скромной персоне. Не следует недооценивать сообразительность вояк. Они, конечно, не слишком изворотливы в придворных интригах, но в бою ум иногда помогает остаться в живых не меньше, чем грубая сила. На то, чтобы найти верное объяснение моим странностям, у него ушло недели две. Большинство знакомых мне книжников не справились бы и за два месяца.
  
   К дому Ватали я пришёл заранее, остановившись в переулке, который выходил на его задворки. Люди сыска пока не появились. Сначала была тишина, потом в доме стали раздаваться какие-то звуки, хотя время до полуночи ещё оставалось. Мальчика, похоже, решили перепрятать чуть раньше, а потом разобраться со мной. Тем более, что ночь для этого подходила как нельзя лучше. Не иначе, кто-то из сыскарей оказался слишком разговорчивым - или его заставили заговорить. Хорошо, что я так никому и не сказал, от кого получил сведения.
   Я осторожно встал на другой стороне улицы, вжавшись в забор напротив калитки. Оставалось лишь беззвучно молить о том, чтобы со мной осталось последнее преимущество, данное госпожой - способность видеть в темноте как кошка. Послышался щелчок, и калитка открылась. Миро, оттолкнув охрану, бежал ко мне. Одним резким движением я перерезал верёвку на его запястьях и вручил мальчику второй кинжал. После этого преимущество во времени закончилось, и мне пришлось сражаться с двумя подбежавшими охранниками. Миро взял на себя ещё троих. Нет, уже двоих. Один лежит на земле и не пытается встать. Ещё один взял кинжал в левую руку, правая повисла плетью.
  Тут меня начали серьёзно теснить, и лишь изредка мне удавалось бросить взгляд на Миро. Но как он, оказывается, хорош в бою! Я в свои лучшие времена был лишь слабым его отражением. Возвращённая кухаркой подвеска солнечным светом горела на его груди, и я вдруг понял, что снова вижу момент Обретения.
  
   С бездумной точностью я отбивал удары, пока мысли вихрем проносились у меня в голове. Мальчику лет четырнадцать, а это значит, что вскоре после его рождения был тот день, самый чёрный день в моей жизни. Тьма упала на меня ещё до затмения, когда Лакти, женщина-рысь, прогнала меня, обвинив в трусости. Я шёл по улицам, и едва замечал, что ветер поднимает тучи пыли, а на почерневшем дневном небе проступают звёзды. Моя госпожа заслоняла солнце, как до этого заслонила от меня Лакти. Проснись, Шари! Ты слишком любишь прятаться в мире символов и снов. А между тем этот день действительно был, и по улицам метались очумевшие кошки, а во дворах орали перепуганные младенцы.
   Так вот что было нужно Миро для Обретения! Собрать обратно весь солнечный свет. Рассеянный и отраженный, ослабевший и затерявшийся в мире. Тот, который обычно не виден за прямыми и горячими лучами солнца. Тот, что скупо светит слабым, униженным и потерпевшим поражение. Отражённый во мне ущербный свет моей госпожи.
   Супруги Тэка догадывались об этом и в конце концов признались Архивариусу. Вот почему мальчика прятали от меня - чтобы не поставить его под удар раньше времени. Пройди Миро Обретение слишком рано, он стал бы заманчивой и лёгкой добычей. Вот почему именно я был отправлен на поиски. Даже если меня сейчас зарежут, у Миро, получившего новые силы, будет возможность вырваться.
   Из калитки выбежали ещё несколько вооружённых людей, но Миро уже пробивался навстречу бегущим из переулка сыскарям. Ну вот и всё. То, что было нужно, я уже сделал.
   Но, похоже, Миро не был с этим согласен. Вместе с сыскарями он врезался в окружившую меня толпу. Продержаться, ещё немного продержаться... Подвеска на моей груди ярко вспыхнула и погасла окончательно. Я почувствовал, как немеют руки, и пропустил удар.
  
   Карие глаза Миро глядели на меня сверху вниз, и я ощущал, как рана заживает. И лишь моя вечная тревога не хотела меня отпустить, не давая поверить, что может быть так хорошо.
  Да, справиться с мальчиком теперь будет непросто. И, главное, много ли найдётся желающих? Каждый увидит в нём собственный образ, только лучше, честнее, совершеннее. Кем же он станет - новой надеждой Королевства или причиной очередных кровавых раздоров? Впрочем, сейчас это неважно - я в любом случае должен был его найти.




 

 

Рекомендуем:

Скачать фильмы

     Яндекс.Метрика  
Copyright © 2011,