Владимир ВенгловскийПрах тебя побери!Лошадь Очкарика пала утром. Пришлось нашему атаману забирать себе коня Санька, а Саньку — ехать вдвоем со мной на многострадальном Гнедом. Про то, чтобы Санёк забрался в седло вместе с Жирным никто и не заикался. Если судить по суммарному весу, то это уже выходил не двойной, а даже тройной или четверной груз. Через час, в течение которого мы старались не попадаться под руку разъяренному атаману («Вот же, тупая скотина, — кричал он, — как ты управлял такой клячей?! А, чтоб ты сдох!») на горизонте показался всадник. — Осторожнее! Лошадь не заденьте! — гаркнул Очкарик, спрыгнул с коня, уступая седло Саньку, и выхватил из-за спины меч. — На меня! На меня гоните! Зубы Очкарика золотом блеснули на солнце. — Ясен факт, — ухмыльнулся Жирный. — На ловца и зверь бежит! Незнакомец остановился и повернул обратно. — Уходит, Глеб! — Санёк выхватил пистолет и выстрелил у меня над ухом. Пуля тут же осыпалась прахом вниз. — Придурок, — сказал я, прочищая ухо мизинцем. Санёк с удивлением заглянул в пистолетное дуло. В отличие от нас он редко покидал пределы селения. Угораздило же меня связаться с таким идиотом! — Давайте быстрее! — бесновался Очкарик. — Глеб, сзади заходи, отрезай ему путь! Всадник вдруг передумал удирать. Он вновь развернул черного коня и поскакал нам навстречу. Еще один псих, встреченный мною за последние несколько дней. Жирный приближался к незнакомцу первым, раскручивая над головой длинный меч. Основная добыча теперь ему достанется. Хотя, что может быть ценного у путника кроме коня и кристалла памяти? Конь — Очкарику. А кристалл… Я опустил ладонь на холодную рукоять меча и ухмыльнулся. Мы еще посмотрим, кому что перепадет. Незнакомец не потянулся к своему мечу. Вместо этого он выхватил пистолет и выстрелил прямехонько в грудь Жирному. — В-ва-а-а! — Жирный грузно рухнул под копыта коня. Я остановил Гнедого. Ничего себе! Прах меня побери! Санёк продолжал мчаться к незнакомцу. Видимо, мысленная комбинация: «пуля, не рассыпавшаяся прахом — смерть», с трудом обрабатывалась его мозгом. Выстрел! Санёк упал в прах лицом вниз. Его конь заржал и умчался в пустыню. Очкарик на мгновение остановился, подняв двумя руками меч высоко над головой, словно от растерянности вызывая противника на честный поединок. Путник неспеша прицелился и нажал на спусковой крючок. Осколки стекол с очков нашего атамана брызнули в стороны кровавым дождем… И пистолет незнакомца уставился мне между глаз. Я повернул коня. «Н-но!» Поздно! Раздался грохот выстрела, и пуля чиркнула по левому плечу. От резанувшей боли я упал, ударился головой и потерял сознание. *** Когда я пришел в себя, то увидел незнакомца, который сидел невдалеке и копался в сумке на поясе у Санька. — Ни хрена хорошего, — пробурчал он. — А ты лежи-лежи, не вставай. Успеешь еще в прах лечь. Тебе повезло, что я никогда не трачу на уродов больше одной пули. Прах к праху, — сказал он и срезал ножом кристалл с цепочки на шее Санька. Тело Санька рассыпалось, смешавшись с серой пылью пустыни. «Прах к праху», — тихо повторил я привычную фразу. В небе светило яркое солнце. Плечо болело, но рана была терпимой — пуля лишь вырвала кусок мяса. Рука нащупала рукоять меча, лежащего рядом. Быстрым движением незнакомец наступил на мою ладонь и откинул меч в сторону. Потом поднял оружие и повертел в руке. — Ладный клинок, — усмехнулся он. — Могут же делать, если захотят. Кристалл в рукояти? Я кивнул, настороженно следя за действиями незнакомца. Умирать не хотелось. Пальцы правой руки хрустели, но сгибались. Незнакомец нагнулся и приставил острие меча к моему горлу. — Молиться умеешь? — Не-е-т, — прохрипел я. — Это плохо, — сказал незнакомец. — Вот так безбожником и помрешь. Он отвел меч, оставляя на шее длинную царапину, и полез в мою сумку. — Ого! — сообщил он. — Да ты, брат, не промах! Сколько кристаллов добыл. Небось, поубивал кучу народа, а? Зачем тебе столько? Я промолчал. Незнакомец пересыпал кристаллы в свой притороченный к седлу мешок из плотной ткани. Черный конь презрительно рассматривал моего Гнедого. — А, знаешь, почему я тебя сразу не прикончил? Тебя как звать? — вдруг спросил он, вытирая меч о мою куртку. — Глеб, — сказал я. — А меня Григорий Павлович. Ну, что ж, вставай Глеб. Кого-то мне твое лицо напоминает еще из Старого Мира. Не подскажешь, кого, а? — Так вы жили еще до праха?! — Да, Глеб, жил. Я помню, как всё начиналось. Скажу тебе даже больше — именно я и был этому причиной. *** Григорий высосал из фляги остатки воды. — Пусто, — сообщил он и заглянул внутрь. Последняя капля замерла на краю горлышка и сорвалась вниз, осыпавшись на губы серым прахом. — Тьфу! — Григорий вытер рукавом рот. — Тьфу, гадость. Надо срочно искать воду. За день пути я начал привыкать к новому попутчику, но так и не понял до конца его душу. Григорий был достаточно забавным... и опасным. Убегать я не пробовал, зная, что в таком случае с легкостью получу пулю в спину. В кобуре на поясе у Григория висел старинный револьвер. Когда я кое-как пытался перевязать рану на плече, Григорий аккуратно, сосредоточенно высунув язык, засыпал в отверстия барабана отмеренные порции пороха и вкладывал пыжи, после чего наступала очередь самодельным круглым пулям. В каждую пулю вплавлен кристалл — память вселенной. Десяток таких кристаллов могли послужить чьей-то жизнью, но Григорий распорядился иначе. А стрелял он здорово, будто родился с оружием в руке. Хотя я тоже стрелял неплохо. Но только в пределах городов. У меня же нет специальных пуль. Я дорожу каждым добытым кристаллом, держу их для другой цели. В центре любого селения находятся большие, величиной с куриное яйцо, кристаллы памяти. Их информационного поля хватает, чтобы отвоевать у праха оазис жизни радиусом несколько сот метров. Выйти за пределы без собственного кристалла — смерть. Встретиться в пустыне с песочными людьми — смерть. Наткнуться на охочих до чужих кристаллов рейдеров — смерть… Если, конечно, ты плохо владеешь мечом. Меч Григорий мне оставил, как и пистолет. Хороший клинок, хорошая сталь. Он достался мне от отца. В рукоять вделан кристалл, достаточный, чтобы продержать чью-то никчемную жизнь. И я не боюсь выпустить меч из рук — убрать из поля моего кристалла. Клинок так и останется острым смертоносным оружием, не рассыплется в прах. Я не раз его применял. Я знаю точный счет всем кристаллам, которые отобрал у меня Григорий. — Скоро будет хутор, — сказал мой попутчик. — Названия не помню. Вы хотели забрать здешний кристалл для своего селения? Я прав? Ха! Тоже мне — рейдеры нашлись. Боевики, блин. Я промолчал. Я бы всё равно не вернулся домой. Даже с добычей. — Там, — Григорий поднял вверх указательный палец, — в корабле на орбите целые залежи кристаллов. Хватило бы на всю Землю. *** Их было четверо — первых вернувшихся межзвездных путешественников. Родная планета встретила космонавтов измененной реальностью. — Нет городов, нет океанов, нет жизни. Есть только это. — Григорий набрал пригоршню праха и подбросил в воздух. — Прошлый мир, рассыпавшийся в пыль. — Ты думаешь, что это ваш полет послужил тому причиной? — спросил я. — Не знаю. Но от проклятых ученых можно было ожидать чего угодно. Они никогда не задумывались о последствиях своих изобретений. Рассчитали теоретические основы межпространственных туннелей, и руки сами зачесались построить корабль с гипердвигателем. «А, давайте, попробуем пробить границы мироздания и посмотрим, что из этого получится?» И мы получили иную реальность, хлынувшую через дыру между мирами. Прорвавшуюся к нам молодую агрессивную вселенную, меняющую физические законы и творящую собственный мир. Он принялся насыпать из праха небольшие холмики-курганы. — Когда мы вернулись, Земля представляла собой серую однородную массу, окутанную кислородной атмосферой. Можешь понять наш ужас. Мы бросились в челнок и высадились на поверхность. Катастрофа? Ядерная война? Мы не понимали, что произошло. Первым рассыпался в прах Яшка Кошев. С криком он отбежал от челнока и на наших глазах превратился в серую пыль. И тогда капитан, Миша Федоров, приказал не покидать челнок. Мы остались. А через некоторое время вокруг челнока встал из праха призрак прошлого мира. Пыль, будто повинуясь чьей-то команде, поднималась зыбкими домами и вырастала деревьями. Люди-фантомы проходили мимо, не видя нас, и исчезали за границами миража. А через сутки Яшка во плоти вернулся на борт челнока — часть старого мира вновь становилась материальной. И капитан догадался из-за чего. Григорий вздохнул. Меж его пальцев сыпался прах, скатывался серой пылью по склонам холмиков. — Одна далекая планета запомнилась мне больше всего. Всю ее поверхность покрывали заросли кристаллов, впитывающих и хранящих мириады бит информации о нашей Галактике. Ну, мы это позже выяснили… Это как голограмма — каждая частица, даже самая маленькая, является копией большего. — Григорий дотронулся до своего кристалла, висящего на шее. — Мы заполнили кристаллами корабельные отсеки, а в челноке осталась партия после последней высадки. Мы просто забыли ее выгрузить. Кристаллы спустились вместе с нами на Землю. Теперь они дают жизнь, возвращают запомненное прошлое. Мой собеседник помолчал, поглаживая кристалл. — Вместо того чтобы подняться за остальными запасами, мы поделили кристаллы и разбежались спасать родных и близких, оживлять свои города. Челнок позади нас разлетелся в прах. А мы ушли, как новые боги, возрождая оазисы мира, сея кристаллы и даруя жизнь. Григорий разрушил возведенные курганы, одним движением руки сровняв их до основания. — Прах! Пыль! Ничто! — сказал он и добавил: — Нам надо идти, — Ты хочешь вернуть челнок и забрать все оставшиеся кристаллы? — спросил я. Григорий не ответил. — Но для челнока надо много кристаллов, — сказал я ему в спину. — Знаю, — ответил Григорий и обернулся. — И мне известны координаты, где можно поднять челнок из праха. Поехали, нам надо добыть воду. «Н-но!» — я подогнал Гнедого вслед за черным конем Григория. — Может, вы вернулись не на ту Землю, а, Гриша? — прокричал я вслед. — Может быть, вы призываете куски всё так же живущего мира в другое измерение? О космическом корабле, доверху набитом кристаллами, я узнал гораздо раньше, еще в детстве. И давно шел к своей цели. *** — Уходите! — закричал мужик, высовываясь из-за забора. — Нам не нужны чужаки! Мы не дадим вам воды! Еще несколько взлохмаченных голов сердито смотрели сквозь щели между досками. Это был крохотный хутор в несколько хат. Под порывами ветра поскрипывала незапертая калитка. Где-то за изгородью кудахтали куры. В центре, между домами, стоял колодец. — Мы будем стрелять, если вы подойдете еще хоть на шаг! — прокричали с той стороны ограды. — У нас есть ружья! Вот! — чья-то рука подняла над забором обрез. — Пошли прочь! — Зря он это сказал, — криво усмехнулся Григорий и неторопливым шагом направился к хутору. Неужели он думает, что я пойду за ним?! Псих! Гнедой, оставшись без седока, привычно замер на месте. Мы оставили коней — если их убьют — не выберемся. — Смотри, — сказал Григорий, не отводя взгляда от забора, за которым тревожно притихли местные жители. — Видишь, сквозь прах пробивается травинка? Еще до начала полос земли. С того места можно стрелять обычными пулями. Я сжал свой ТТ. — Ясно. Шаг… Еще шаг. Григорий вскинул револьвер и выстрелил. Кто-то вскрикнул. Чья-то ответная пуля взметнула прах у моих ног. В это время с той стороны послышался шум. Ограда сломалась, и наш нелюбезный собеседник, пролетев десяток метров, упал со сломанной шеей. В дыре показалась большая серая фигура. Руки с огромными кулаками достигали земли. Круглая голова с полным отсутствием глаз, ушей и носа, крепилась к телу без признаков шеи. Грудь выпирала колесом. Позади этого монстра виднелись еще двое таких же. Песочные люди! Местные пытались сопротивляться. Зазвучали выстрелы. Крики. Брань. Но, если в селении появляются песочные люди, ты должен быть готов к ожесточенной согласованной обороне, иначе ты — труп. Оторванная голова местного перелетела через ограду и покатилась по праху, оставляя кровавый след. Достигнув невидимого рубежа, она рассыпалась серой пылью. — Вперед! — бросил Григорий и побежал. На бегу он несколько раз выстрелил в переднего песочного человека. Голова врага начала сдуваться; из проделанных в ней дыр били струйки праха. Григорий, не останавливаясь, разрубил пополам замершее тело. Я словно вышел из ступора. Меч сам скользнул в руку. — А-а-а! Кулак песочника пролетел мимо моего лица, и меч пронзил тело врага. Противно хрупнуло. Я резко выдернул клинок, и меня обдало фонтаном праха. Я ударил вновь. Меч разрезал повисшую в воздухе пыль и прошел сквозь врага, разрубая тело от шеи до пояса. Половина песочника осыпалась прахом. Вторая, с целой головой, протянула ко мне руку. Я поднял пистолет и выстрелил в голову-шар. Бах! Бах! Бах! «Щелк!» — в обойме закончились патроны. Где-то впереди матерился Григорий, расправляясь с последним песочником. Через минуту все было кончено. Между домами гулял лишь ветер, разносивший окровавленные куриные перья — один из песочных людей раздавил несчастных наседок. Мы сидели возле колодца посреди тишины и мертвецов. Григорий промокал грязным платком содранную на щеке кожу. Медленно развеивались ветром курганы праха, оставшиеся от песочников. — Новая вселенная пытается осознать себя, — негромко сказал Григорий. — Наполни фляги. Я поищу их главный кристалл. Колодезный ворот приятно, по-домашнему, скрипел. Ледяная вода успокаивающе холодила дрожащие пальцы. Григорий всё не возвращался. Я быстро подошел к его коню и заглянул в мешок. Ничего себе! До самого верха мешок был заполнен кристаллами. Большими и маленькими — от размеров со спичечную головку, которых едва хватило бы на поддержание существования меча, до огромных, способных поднять из праха целый поселок. Черный конь настороженно пялился на меня сердитым глазом. — Подними руки и отойди, — послышалось сзади. Я медленно выполнил команду и обернулся. — Хороший мальчик, — сказал Григорий. В левой реке он держал кристалл, в правой — револьвер. — Я знаю, как тебя называют, — сказал я. — Ты — Черный Стрелок, убивающий всех без разбору. Ты тот, кто разоряет поселки и обращает их в прах. Зачем? Зачем тебе столько кристаллов? Для челнока хватило бы и одного большого. Ну, двух… «Интересно, — подумал я, — он быстрый. Успею ли я первым выхватить пистолет?» — Руки-то не опускай! — Григорий быстро подошел и достал из кобуры мой пистолет. — Спрашиваешь, зачем? Всё имеет свои причины. Он отвел в сторону своего коня. Гнедой подошел ко мне, ткнулся головой о плечо. Григорий вскинул руку и выстрелил. Меня забрызгало кровью Гнедого. Конь рухнул и забился в агонии. — Сволочь! — Но-но! — Григорий вынул обойму из моего ТТ и бросил в прах вместе с пистолетом. — Прощай. Дальше я пойду сам. Ты напоминал мне о забытом друге, Глеб. Он уходил вместе с кристаллом хутора, и мир терял очертания, рассыпаясь пылью. Я бросился к пистолету, успел схватить и вставить обойму. — Стой! Но стрелять было поздно. Нас окружала серая безграничная пустыня нового мира. Григорий повернулся и помахал мне рукой. Когда он исчез за горизонтом, я поплелся следом. Без коня не дойти, но я упрямый, прах меня побери! *** Вода! Я почувствовал ее свежесть задолго до того, как увидел бьющий ключ. Холодная вкусная вода текла меж камней, среди которых блестел кристалл. На придавленной камнем записке расплывалась надпись: «Подарок для упрямца, последовавшего вслед за мной». Я поел вяленого мяса и наполнил фляги водой. Цепочка следов тянулась к горизонту. Туда, куда лежал и мой путь. *** Челнок возвышался блестящей крылатой башней. От этого зрелища захватило дух — никогда я еще не видел такой громадины! — Нравится? — спросил Григорий. Мы были здесь только вдвоем — я и Григорий. И еще челнок. Больше никого. Интересно, восставших из праха здешних людей Григорий тоже поубивал? Моя кобура расстегнута. Рука медленно опустилась, пальцы замерли над рукоятью пистолета. Григорий ухмыльнулся и тоже демонстративно остановил ладонь над кобурой. Двадцать шагов… Насколько ты быстр, Григорий? — Ты не ответил на мой вопрос, Гриша, — сказал я. — Зачем ты убил столько людей? — А зачем живешь ты, Глеб? — спросил мой враг. — Наш старый мир обречен. Его нет! Это фантом, мертвец, агонизирующий призрак, поднятый из праха. — Я живу для того, чтобы привезти на Землю кристаллы, — сказал я. — Чтобы вернуть жизнь. — Даже ценой убитых тобою людей? Я не ответил. — Что, цель оправдывает средства, да? А я не хочу этого! Я понял, что мертвец умер окончательно, и люди только мешают развиться новой вселенной. Как паразиты. Мелкие паразиты, кусающие молодой мир. Я взорву к чертовой матери корабль вместе с кристаллами. Пора закончить агонию и уступить место. Мы не нужны здесь, понимаешь! Григорий говорил до противного спокойно. Его я тоже убью. Прямо сейчас. Рука Григория метнулась к револьверу. Я выхватил пистолет. Пять выстрелов слились в один. В возникшей тишине послышалось падение на землю револьвера из руки Григория. — Ты быстрый, — сказал он грустно. Из четырех дыр в его теле были фонтанчики праха. Только из пятой, последней, в районе сердца, вытекала кровь. Григорий уже наполовину был песочным человеком. — Я — сын капитана Федорова, — произнес я и выстрелил снова. Пуля вошла в лоб, затылок Григория взорвался кровавыми брызгами. Григорий упал на спину, глядя в небо открытыми еще человеческими глазами. Я обошел тело и направился к челноку. Отец рассказал мне, как запустить стартовую автоматику. Как включить автопилот и произвести стыковку с кораблем. Я знаю многое. И помню. У шлюза я остановился, окинув взглядом безбрежную серую пустыню. Я обязательно сюда вернусь.
Лошадь Очкарика пала утром. Пришлось нашему атаману забирать себе коня Санька, а Саньку — ехать вдвоем со мной на многострадальном Гнедом. Про то, чтобы Санёк забрался в седло вместе с Жирным никто и не заикался. Если судить по суммарному весу, то это уже выходил не двойной, а даже тройной или четверной груз.
Через час, в течение которого мы старались не попадаться под руку разъяренному атаману («Вот же, тупая скотина, — кричал он, — как ты управлял такой клячей?! А, чтоб ты сдох!») на горизонте показался всадник.
— Осторожнее! Лошадь не заденьте! — гаркнул Очкарик, спрыгнул с коня, уступая седло Саньку, и выхватил из-за спины меч. — На меня! На меня гоните!
Зубы Очкарика золотом блеснули на солнце.
— Ясен факт, — ухмыльнулся Жирный. — На ловца и зверь бежит!
Незнакомец остановился и повернул обратно.
— Уходит, Глеб! — Санёк выхватил пистолет и выстрелил у меня над ухом. Пуля тут же осыпалась прахом вниз.
— Придурок, — сказал я, прочищая ухо мизинцем.
Санёк с удивлением заглянул в пистолетное дуло. В отличие от нас он редко покидал пределы селения. Угораздило же меня связаться с таким идиотом!
— Давайте быстрее! — бесновался Очкарик. — Глеб, сзади заходи, отрезай ему путь!
Всадник вдруг передумал удирать. Он вновь развернул черного коня и поскакал нам навстречу. Еще один псих, встреченный мною за последние несколько дней.
Жирный приближался к незнакомцу первым, раскручивая над головой длинный меч. Основная добыча теперь ему достанется. Хотя, что может быть ценного у путника кроме коня и кристалла памяти? Конь — Очкарику. А кристалл… Я опустил ладонь на холодную рукоять меча и ухмыльнулся. Мы еще посмотрим, кому что перепадет.
Незнакомец не потянулся к своему мечу. Вместо этого он выхватил пистолет и выстрелил прямехонько в грудь Жирному.
— В-ва-а-а! — Жирный грузно рухнул под копыта коня.
Я остановил Гнедого.
Ничего себе! Прах меня побери!
Санёк продолжал мчаться к незнакомцу. Видимо, мысленная комбинация: «пуля, не рассыпавшаяся прахом — смерть», с трудом обрабатывалась его мозгом.
Выстрел! Санёк упал в прах лицом вниз. Его конь заржал и умчался в пустыню.
Очкарик на мгновение остановился, подняв двумя руками меч высоко над головой, словно от растерянности вызывая противника на честный поединок. Путник неспеша прицелился и нажал на спусковой крючок. Осколки стекол с очков нашего атамана брызнули в стороны кровавым дождем… И пистолет незнакомца уставился мне между глаз.
Я повернул коня.
«Н-но!»
Поздно! Раздался грохот выстрела, и пуля чиркнула по левому плечу. От резанувшей боли я упал, ударился головой и потерял сознание.
***
Когда я пришел в себя, то увидел незнакомца, который сидел невдалеке и копался в сумке на поясе у Санька.
— Ни хрена хорошего, — пробурчал он. — А ты лежи-лежи, не вставай. Успеешь еще в прах лечь. Тебе повезло, что я никогда не трачу на уродов больше одной пули. Прах к праху, — сказал он и срезал ножом кристалл с цепочки на шее Санька.
Тело Санька рассыпалось, смешавшись с серой пылью пустыни.
«Прах к праху», — тихо повторил я привычную фразу.
В небе светило яркое солнце. Плечо болело, но рана была терпимой — пуля лишь вырвала кусок мяса. Рука нащупала рукоять меча, лежащего рядом.
Быстрым движением незнакомец наступил на мою ладонь и откинул меч в сторону. Потом поднял оружие и повертел в руке.
— Ладный клинок, — усмехнулся он. — Могут же делать, если захотят. Кристалл в рукояти?
Я кивнул, настороженно следя за действиями незнакомца. Умирать не хотелось. Пальцы правой руки хрустели, но сгибались. Незнакомец нагнулся и приставил острие меча к моему горлу.
— Молиться умеешь?
— Не-е-т, — прохрипел я.
— Это плохо, — сказал незнакомец. — Вот так безбожником и помрешь.
Он отвел меч, оставляя на шее длинную царапину, и полез в мою сумку.
— Ого! — сообщил он. — Да ты, брат, не промах! Сколько кристаллов добыл. Небось, поубивал кучу народа, а? Зачем тебе столько?
Я промолчал. Незнакомец пересыпал кристаллы в свой притороченный к седлу мешок из плотной ткани. Черный конь презрительно рассматривал моего Гнедого.
— А, знаешь, почему я тебя сразу не прикончил? Тебя как звать? — вдруг спросил он, вытирая меч о мою куртку.
— Глеб, — сказал я.
— А меня Григорий Павлович. Ну, что ж, вставай Глеб. Кого-то мне твое лицо напоминает еще из Старого Мира. Не подскажешь, кого, а?
— Так вы жили еще до праха?!
— Да, Глеб, жил. Я помню, как всё начиналось. Скажу тебе даже больше — именно я и был этому причиной.
Григорий высосал из фляги остатки воды.
— Пусто, — сообщил он и заглянул внутрь.
Последняя капля замерла на краю горлышка и сорвалась вниз, осыпавшись на губы серым прахом.
— Тьфу! — Григорий вытер рукавом рот. — Тьфу, гадость. Надо срочно искать воду.
За день пути я начал привыкать к новому попутчику, но так и не понял до конца его душу. Григорий был достаточно забавным... и опасным. Убегать я не пробовал, зная, что в таком случае с легкостью получу пулю в спину.
В кобуре на поясе у Григория висел старинный револьвер. Когда я кое-как пытался перевязать рану на плече, Григорий аккуратно, сосредоточенно высунув язык, засыпал в отверстия барабана отмеренные порции пороха и вкладывал пыжи, после чего наступала очередь самодельным круглым пулям. В каждую пулю вплавлен кристалл — память вселенной. Десяток таких кристаллов могли послужить чьей-то жизнью, но Григорий распорядился иначе.
А стрелял он здорово, будто родился с оружием в руке.
Хотя я тоже стрелял неплохо. Но только в пределах городов. У меня же нет специальных пуль. Я дорожу каждым добытым кристаллом, держу их для другой цели.
В центре любого селения находятся большие, величиной с куриное яйцо, кристаллы памяти. Их информационного поля хватает, чтобы отвоевать у праха оазис жизни радиусом несколько сот метров.
Выйти за пределы без собственного кристалла — смерть.
Встретиться в пустыне с песочными людьми — смерть.
Наткнуться на охочих до чужих кристаллов рейдеров — смерть… Если, конечно, ты плохо владеешь мечом.
Меч Григорий мне оставил, как и пистолет. Хороший клинок, хорошая сталь. Он достался мне от отца. В рукоять вделан кристалл, достаточный, чтобы продержать чью-то никчемную жизнь. И я не боюсь выпустить меч из рук — убрать из поля моего кристалла. Клинок так и останется острым смертоносным оружием, не рассыплется в прах.
Я не раз его применял. Я знаю точный счет всем кристаллам, которые отобрал у меня Григорий.
— Скоро будет хутор, — сказал мой попутчик. — Названия не помню. Вы хотели забрать здешний кристалл для своего селения? Я прав? Ха! Тоже мне — рейдеры нашлись. Боевики, блин.
Я промолчал. Я бы всё равно не вернулся домой. Даже с добычей.
— Там, — Григорий поднял вверх указательный палец, — в корабле на орбите целые залежи кристаллов. Хватило бы на всю Землю.
Их было четверо — первых вернувшихся межзвездных путешественников. Родная планета встретила космонавтов измененной реальностью.
— Нет городов, нет океанов, нет жизни. Есть только это. — Григорий набрал пригоршню праха и подбросил в воздух. — Прошлый мир, рассыпавшийся в пыль.
— Ты думаешь, что это ваш полет послужил тому причиной? — спросил я.
— Не знаю. Но от проклятых ученых можно было ожидать чего угодно. Они никогда не задумывались о последствиях своих изобретений. Рассчитали теоретические основы межпространственных туннелей, и руки сами зачесались построить корабль с гипердвигателем. «А, давайте, попробуем пробить границы мироздания и посмотрим, что из этого получится?» И мы получили иную реальность, хлынувшую через дыру между мирами. Прорвавшуюся к нам молодую агрессивную вселенную, меняющую физические законы и творящую собственный мир.
Он принялся насыпать из праха небольшие холмики-курганы.
— Когда мы вернулись, Земля представляла собой серую однородную массу, окутанную кислородной атмосферой. Можешь понять наш ужас. Мы бросились в челнок и высадились на поверхность. Катастрофа? Ядерная война? Мы не понимали, что произошло. Первым рассыпался в прах Яшка Кошев. С криком он отбежал от челнока и на наших глазах превратился в серую пыль. И тогда капитан, Миша Федоров, приказал не покидать челнок. Мы остались. А через некоторое время вокруг челнока встал из праха призрак прошлого мира. Пыль, будто повинуясь чьей-то команде, поднималась зыбкими домами и вырастала деревьями. Люди-фантомы проходили мимо, не видя нас, и исчезали за границами миража. А через сутки Яшка во плоти вернулся на борт челнока — часть старого мира вновь становилась материальной. И капитан догадался из-за чего.
Григорий вздохнул. Меж его пальцев сыпался прах, скатывался серой пылью по склонам холмиков.
— Одна далекая планета запомнилась мне больше всего. Всю ее поверхность покрывали заросли кристаллов, впитывающих и хранящих мириады бит информации о нашей Галактике. Ну, мы это позже выяснили… Это как голограмма — каждая частица, даже самая маленькая, является копией большего. — Григорий дотронулся до своего кристалла, висящего на шее. — Мы заполнили кристаллами корабельные отсеки, а в челноке осталась партия после последней высадки. Мы просто забыли ее выгрузить. Кристаллы спустились вместе с нами на Землю. Теперь они дают жизнь, возвращают запомненное прошлое.
Мой собеседник помолчал, поглаживая кристалл.
— Вместо того чтобы подняться за остальными запасами, мы поделили кристаллы и разбежались спасать родных и близких, оживлять свои города. Челнок позади нас разлетелся в прах. А мы ушли, как новые боги, возрождая оазисы мира, сея кристаллы и даруя жизнь.
Григорий разрушил возведенные курганы, одним движением руки сровняв их до основания.
— Прах! Пыль! Ничто! — сказал он и добавил: — Нам надо идти,
— Ты хочешь вернуть челнок и забрать все оставшиеся кристаллы? — спросил я.
Григорий не ответил.
— Но для челнока надо много кристаллов, — сказал я ему в спину.
— Знаю, — ответил Григорий и обернулся. — И мне известны координаты, где можно поднять челнок из праха. Поехали, нам надо добыть воду.
«Н-но!» — я подогнал Гнедого вслед за черным конем Григория.
— Может, вы вернулись не на ту Землю, а, Гриша? — прокричал я вслед. — Может быть, вы призываете куски всё так же живущего мира в другое измерение?
О космическом корабле, доверху набитом кристаллами, я узнал гораздо раньше, еще в детстве. И давно шел к своей цели.
— Уходите! — закричал мужик, высовываясь из-за забора. — Нам не нужны чужаки! Мы не дадим вам воды!
Еще несколько взлохмаченных голов сердито смотрели сквозь щели между досками.
Это был крохотный хутор в несколько хат. Под порывами ветра поскрипывала незапертая калитка. Где-то за изгородью кудахтали куры. В центре, между домами, стоял колодец.
— Мы будем стрелять, если вы подойдете еще хоть на шаг! — прокричали с той стороны ограды. — У нас есть ружья! Вот! — чья-то рука подняла над забором обрез. — Пошли прочь!
— Зря он это сказал, — криво усмехнулся Григорий и неторопливым шагом направился к хутору.
Неужели он думает, что я пойду за ним?!
Псих!
Гнедой, оставшись без седока, привычно замер на месте. Мы оставили коней — если их убьют — не выберемся.
— Смотри, — сказал Григорий, не отводя взгляда от забора, за которым тревожно притихли местные жители. — Видишь, сквозь прах пробивается травинка? Еще до начала полос земли. С того места можно стрелять обычными пулями.
Я сжал свой ТТ.
— Ясно.
Шаг… Еще шаг.
Григорий вскинул револьвер и выстрелил. Кто-то вскрикнул. Чья-то ответная пуля взметнула прах у моих ног.
В это время с той стороны послышался шум. Ограда сломалась, и наш нелюбезный собеседник, пролетев десяток метров, упал со сломанной шеей. В дыре показалась большая серая фигура. Руки с огромными кулаками достигали земли. Круглая голова с полным отсутствием глаз, ушей и носа, крепилась к телу без признаков шеи. Грудь выпирала колесом. Позади этого монстра виднелись еще двое таких же.
Песочные люди!
Местные пытались сопротивляться. Зазвучали выстрелы. Крики. Брань. Но, если в селении появляются песочные люди, ты должен быть готов к ожесточенной согласованной обороне, иначе ты — труп.
Оторванная голова местного перелетела через ограду и покатилась по праху, оставляя кровавый след. Достигнув невидимого рубежа, она рассыпалась серой пылью.
— Вперед! — бросил Григорий и побежал.
На бегу он несколько раз выстрелил в переднего песочного человека. Голова врага начала сдуваться; из проделанных в ней дыр били струйки праха. Григорий, не останавливаясь, разрубил пополам замершее тело.
Я словно вышел из ступора. Меч сам скользнул в руку.
— А-а-а!
Кулак песочника пролетел мимо моего лица, и меч пронзил тело врага. Противно хрупнуло. Я резко выдернул клинок, и меня обдало фонтаном праха. Я ударил вновь. Меч разрезал повисшую в воздухе пыль и прошел сквозь врага, разрубая тело от шеи до пояса. Половина песочника осыпалась прахом. Вторая, с целой головой, протянула ко мне руку. Я поднял пистолет и выстрелил в голову-шар.
Бах! Бах! Бах!
«Щелк!» — в обойме закончились патроны.
Где-то впереди матерился Григорий, расправляясь с последним песочником.
Через минуту все было кончено. Между домами гулял лишь ветер, разносивший окровавленные куриные перья — один из песочных людей раздавил несчастных наседок. Мы сидели возле колодца посреди тишины и мертвецов. Григорий промокал грязным платком содранную на щеке кожу. Медленно развеивались ветром курганы праха, оставшиеся от песочников.
— Новая вселенная пытается осознать себя, — негромко сказал Григорий. — Наполни фляги. Я поищу их главный кристалл.
Колодезный ворот приятно, по-домашнему, скрипел. Ледяная вода успокаивающе холодила дрожащие пальцы. Григорий всё не возвращался. Я быстро подошел к его коню и заглянул в мешок.
Ничего себе!
До самого верха мешок был заполнен кристаллами. Большими и маленькими — от размеров со спичечную головку, которых едва хватило бы на поддержание существования меча, до огромных, способных поднять из праха целый поселок. Черный конь настороженно пялился на меня сердитым глазом.
— Подними руки и отойди, — послышалось сзади.
Я медленно выполнил команду и обернулся.
— Хороший мальчик, — сказал Григорий.
В левой реке он держал кристалл, в правой — револьвер.
— Я знаю, как тебя называют, — сказал я. — Ты — Черный Стрелок, убивающий всех без разбору. Ты тот, кто разоряет поселки и обращает их в прах. Зачем? Зачем тебе столько кристаллов? Для челнока хватило бы и одного большого. Ну, двух…
«Интересно, — подумал я, — он быстрый. Успею ли я первым выхватить пистолет?»
— Руки-то не опускай! — Григорий быстро подошел и достал из кобуры мой пистолет. — Спрашиваешь, зачем? Всё имеет свои причины.
Он отвел в сторону своего коня. Гнедой подошел ко мне, ткнулся головой о плечо. Григорий вскинул руку и выстрелил. Меня забрызгало кровью Гнедого. Конь рухнул и забился в агонии.
— Сволочь!
— Но-но! — Григорий вынул обойму из моего ТТ и бросил в прах вместе с пистолетом. — Прощай. Дальше я пойду сам. Ты напоминал мне о забытом друге, Глеб.
Он уходил вместе с кристаллом хутора, и мир терял очертания, рассыпаясь пылью. Я бросился к пистолету, успел схватить и вставить обойму.
— Стой!
Но стрелять было поздно. Нас окружала серая безграничная пустыня нового мира. Григорий повернулся и помахал мне рукой.
Когда он исчез за горизонтом, я поплелся следом. Без коня не дойти, но я упрямый, прах меня побери!
Вода! Я почувствовал ее свежесть задолго до того, как увидел бьющий ключ. Холодная вкусная вода текла меж камней, среди которых блестел кристалл. На придавленной камнем записке расплывалась надпись: «Подарок для упрямца, последовавшего вслед за мной».
Я поел вяленого мяса и наполнил фляги водой. Цепочка следов тянулась к горизонту. Туда, куда лежал и мой путь.
Челнок возвышался блестящей крылатой башней. От этого зрелища захватило дух — никогда я еще не видел такой громадины!
— Нравится? — спросил Григорий.
Мы были здесь только вдвоем — я и Григорий. И еще челнок. Больше никого. Интересно, восставших из праха здешних людей Григорий тоже поубивал?
Моя кобура расстегнута. Рука медленно опустилась, пальцы замерли над рукоятью пистолета. Григорий ухмыльнулся и тоже демонстративно остановил ладонь над кобурой. Двадцать шагов… Насколько ты быстр, Григорий?
— Ты не ответил на мой вопрос, Гриша, — сказал я. — Зачем ты убил столько людей?
— А зачем живешь ты, Глеб? — спросил мой враг. — Наш старый мир обречен. Его нет! Это фантом, мертвец, агонизирующий призрак, поднятый из праха.
— Я живу для того, чтобы привезти на Землю кристаллы, — сказал я. — Чтобы вернуть жизнь.
— Даже ценой убитых тобою людей?
Я не ответил.
— Что, цель оправдывает средства, да? А я не хочу этого! Я понял, что мертвец умер окончательно, и люди только мешают развиться новой вселенной. Как паразиты. Мелкие паразиты, кусающие молодой мир. Я взорву к чертовой матери корабль вместе с кристаллами. Пора закончить агонию и уступить место. Мы не нужны здесь, понимаешь!
Григорий говорил до противного спокойно.
Его я тоже убью. Прямо сейчас.
Рука Григория метнулась к револьверу. Я выхватил пистолет. Пять выстрелов слились в один.
В возникшей тишине послышалось падение на землю револьвера из руки Григория.
— Ты быстрый, — сказал он грустно.
Из четырех дыр в его теле были фонтанчики праха. Только из пятой, последней, в районе сердца, вытекала кровь. Григорий уже наполовину был песочным человеком.
— Я — сын капитана Федорова, — произнес я и выстрелил снова.
Пуля вошла в лоб, затылок Григория взорвался кровавыми брызгами. Григорий упал на спину, глядя в небо открытыми еще человеческими глазами.
Я обошел тело и направился к челноку.
Отец рассказал мне, как запустить стартовую автоматику. Как включить автопилот и произвести стыковку с кораблем. Я знаю многое. И помню.
У шлюза я остановился, окинув взглядом безбрежную серую пустыню.
Я обязательно сюда вернусь.
