Коллектив – это живой организм, у которого есть и  своя голова, и своя задница. Чундиков, по единодушному мнению коллег, считался головой. Но слишком строптивой. Поэтому задница его и уволила. Ну это если образно.

А если серьёзно, то рассуждать на эту тему Чундикову не хотелось. Тем более, что через месяц после его увольнения  их научный центр попросту разогнали. Как скопище заигравшихся детей. И причина оказалась более чем весомой: учёные мешали серьёзным дядям делать деньги.

В здании научного центра открыли развлекательный комплекс «Обновление». Его владельцем стала та самая задница, которая уволила Чундикова. Задница, правда, носила мужское имя, хотя и довольно странное -  Безбулдыкин Адам Ильич. Бывший горе-учёный, переродившийся  с помощью своего тестя -  чиновника в крутого предпринимателя.

Чундиков оказался в патовом положении: он не знал куда идти и что делать. Положение усугублялось тем, что сократили и  жену Чундикова Капитолину Марковну, кандидата филологических наук местного университета.

 - Ну и куда мы с тобой теперь поплывём на утлом челне порядочности?- неожиданно витиевато спросила она Чундикова и, упав  ему на грудь, разрыдалась.

«Мы» - означало не только Чундикова и его жену, но и двух прелестных девочек: Дусю и Тусю. 

Осознав это, Чундиков впал в ступор. С упёртым в потолок взглядом, он пролежал на диване три дня и три ночи. Но жизнь - не сказка. В богатыря Чундиков не переродился, лежание  облегчения не принесло.

 Пришлось вставать и в кипе свежих газет, которые купила Капитолина, искать работу. Увы, учёные никому не требовались. Головы превратились в головешки. Отходы от костра реформ. От бессилья Чундиков заплакал.

На следующий день он вместе с женой стал на учёт на бирже труда.

Чундиков оказался в низине жизни, покрытой густым туманом.

*                       *                         *

Впрочем, чем отличаются учёные от обыкновенных людей? Тем, что они не от мира сего.

Поэтому, немного успокоившись, ум Чундикова вернулся на свою привычную орбиту – на орбиту творческой мысли.

Дело в том, что уже около пяти лет Чундиков работал над созданием удивительного прибора – Определителем Реально Заработанного, сокращенно ОРЗ. Или реально сделанного – ОРС. Но это, согласитесь, звучит несколько хуже. Поэтому Чундиков твёрдо решил называть прибор ОРЗ и никак иначе.

Толчком к созданию такого прибора послужило то, что учёным постоянно меняли принципы и системы оплаты труда. То по одной схеме начисляли, то по другой.

Вот Чундиков и решил создать такой прибор, который бы идеально точно определял реально заработанную сумму бюджетника и не зависел бы от ухищрений чиновников.

Самое волнительное заключалось в том, что прибор был почти готов. Требовалось решение лишь одной  проблемки. Но это решение в голову Чундикову никак не приходило. Уже два года его старания были тщетны. Но, тем не менее, Чундиков не сдавался. Он думал, думал и думал.

И вот – свершилось! Решение проблемки явилось Чундикову во сне в виде его школьного учителя физики Самуила Яковлевича Гошкенберга, которого за глаза все ученики называли весьма символично – Herr Pojmjosch.[1]   

Потому что Самуил Яковлевич был буквально помешан на своём предмете и всегда старался рассказать  обо всём сразу. От этого его объяснения были довольно путанными и часто малопонятными.

Так вот Самуил Яковлевич пришёл к Чундикову во сне и дал какую-то бумажку:

 - Тебе передали, Гриш! – сказал он и исчез.

Чундиков хотел спросить, кто, но не успел. Он развернул бумажку. Там было решение проблемки. От неожиданности Чундиков проснулся. Но формулу запомнил. Он тут же записал её дрожащей рукой в блокнот, который всегда лежал на прикроватной тумбочке.

Через неделю прибор был готов. Он представлял собой подобие  градусника со шкалой до ста пятидесяти единиц. По идее включённый прибор нужно было поднести к работнику, и индикатор тут же должен высветить процент выработки и сумму заработанного.

Чундиков поднёс прибор к себе и включил его. Индикатор зашкалил за сто пятьдесят единиц. Это означало, что он, Григорий Петрович Чундиков сделал гениальное изобретение. То есть произвёл нечеловеческую работу.

Тут же высветился денежный эквивалент – миллион долларов. Размер Нобелевской премии.

Дальнейшие действия Чундикова походили на действия ребёнка, в руки которому попала интересная игрушка. Он начал измерять сумму реально заработанного у всех домочадцев.

У кота Гергуши заработок равнялся нулю. И это неудивительно. Целыми днями он лежал в кресле без движения как огромная чёрная шапка.

У жены, которая из пары пустяков готовила обед, сумма заработанного составила девятьсот пять рублей, шестьдесят копеек..

У пришедших со школы Дуси и Туси – два и три  рубля соответственно. Как только прибор это показал, девочки в один голос заревели: они получили двойки за сочинение.

Чундиков был в восторге. Прибор работал как часы.

*                       *                         *

Чтобы дать своему детищу ход, Чундиков стал оббивать пороги различных учреждений. И всюду его встречали хорошие, открытые для взяток люди. То бишь чиновники. Но, увы, дать им было нечего. Кроме  кукиша, естественно. Поэтому и футболили они его от всей души. Развлекались,  как хотели.

И всё-таки  до министра Чундиков дошёл. Им оказался моложавый мужчина с внимательными глазками и интересной фамилией – Нетудысуйко Филипп Петрович.

  - Слышал, слышал,  про Ваш чудо-прибор! – бодро начал министр едва  Чундиков зашёл в кабинет. - И что же Вы хотите?

 - Поставить прибор на службу государству, - сказал Чундиков заранее заготовленную фразу.

 - Похвально, похвально, - пробарабанил министр пальцами по столу.- А не могли бы Вы показать действие Вашего прибора на сотрудниках нашего министерства?

 - Мог бы,- растерянно произнёс Чундиков. Честно говоря, он не ожидал такого поворота событий.

 - Вот и ладненько. Пойдёмте, протестируем весь отдел, - министр поднялся  из-за стола, и они пошли по кабинетам.

 Казалось, Жар-птица успеха была уже  у Чундикова в руках. Но тут случился элементарный облом: прибор забарахлил. Он всем показывал одну и ту же сумму заработанного – сто рублей.

 Чундиков краснел, бледнел, бормотал извинения и порывался уйти. Но министр  настоял на полном проведении замеров. Более того, после тестирования сотрудников, он пригласил Чундикова в свой кабинет.

На ватных ногах Чундиков пошёл. Он чувствовал себя шарлатаном.

В кабинете министра Чундиков стал  истово извиняться:

 - Вы простите, но я это…того…

 - Да бросьте Вы, - отмахнулся министр от назойливых оправданий. – Ваш прибор исправен. Просто сегодня сотрудники неважно сработали. А изобретение Ваше мне понравилось. Оно идеально вписывается в нашу концепцию нанотехнологий. Мы его сразу же запустим в серийное производство. Но при одном условии.

- Каком? – напрягся Чундиков.

- Если  объём реально заработанного чиновниками прибор будет в двадцать раз увеличивать, а объём реально заработанного бюджетниками в двадцать раз уменьшать.

- Почему именно в двадцать? – опешил Чундиков.

- Для соблюдения принципа амбивалентности, - туманно пояснил министр. - Поверьте мне на слово, у чиновников хлопот хватает и без этого чуда-изобретения, -  добавил он.

- Извините, а как же один и тот же прибор может показывать по-разному?

- А Вы предоставьте два. ОРЗ- 1 будет учитывать якобы реальный  заработок  чиновников, а  ОРЗ-2. -  бюджетников.

Ну ведь это обман,- не сдержался Чундиков.

- Зачем же так резко? – приподнял министр левую бровь. – Просто дифференцированный подход, не более того. Впрочем, если Вы не согласны, то я Вас не держу.

- А можно я подумаю? – робко спросил Чундиков.

- Конечно, - сухо ответил министр и нажал кнопку на столе.

В кабинет, блистая длинными ногами, вошла молоденькая секретарша.

- Оксана Марковна,  дайте Григорию Ивановичу наш телефон. Он завтра в первой половине дня Вам позвонит. А вы мне потом сразу же доложите

- Хорошо, Филипп Петрович, - с готовностью ответила секретарша.

     - До свидания, - попрощался Чундиков с министром и последовал вслед за Оксаной. 

*                       *                         *

 Ночью Чундиков почти не спал. Он лишь время от времени проваливался в какое-то вязкое забытьё. Терзался, принимая решение. Другими словами, занимался с совестью перетягиванием одеяла.

Когда он натягивал одеяло на себя, на маленькую беззащитную совесть было больно смотреть: она становилась какой-то жалкой и забитой.

 Если одеяло перетягивала совесть, Чундиков оставался голым. В буквальном смысле этого слова. А какая у голого жизнь? Ничтожная. Весь смысл такой жизни – прикрывать двумя руками срам и мечтать провалиться сквозь землю.

Короче,  когда к утру Чундиков очнулся то ли от яви, то ли от сна, решение у него вызрело. Он позвонил в министерство и сказал:

 - Я согласен.

В тот же день Чундикова назначили руководителем Нанотехнологическо -

го Центра «Аут».

*                       *                         *

Через пару месяцев во всех бюджетных организациях страны были поставлены стационарные приборы ОРЗ. После рабочего дня каждый работник проходил через него как через металлоискатель в аэропорту.

Индикатор чётко указывал объём выполненной работы и сумму реально заработанного.

Всё было точно, как в аптеке, поэтому спрашивать с власти  повышения зарплаты бюджетники прекратили. Им было нестерпимо стыдно за свою неумелость в жёстком формате рыночных отношений.

А если всё же кто-то заикался о достойной зарплате, то ему  резонно отвечали:

 - Как работаете, так и живёте!

И оспорить это было фактически невозможно. С наукой не поспоришь.

- Вот когда результативность труда бюджетников сравнится с результативностью работы чиновников, тогда и можно будет говорить о возрождении страны и хорошей жизни для всех, - сказал по телевидению в своём выступлении министр нанотехнологий Филипп Петрович Нетудсуйко. - В противном случае разговоры на эту тему являются обыкновенной демагогией и ничем не обоснованным популизмом.

  Возразить министру было нечем.

Что касается Чундикова, то он зажил  на широкую ногу. У него даже служебный автомобиль с личным шофёром появился.

Единственное неудобство – совесть иногда донимала.  Ну да тут главное перед  ней не заискивать.   И всё будет нормально.

И ещё: последнее время Чундикову стало казаться, что и не голова он вовсе в новом коллективе, а нечто другое.

Ну это уже совсем чепуха, о которой и говорит не стоит.