«Люблю людей, люблю природу- Всю жизнь под этим небосводом!»

ГЛАВА 1.

Не  прошеный гость.

          Лучи солнца, медленно пробивались из-за одного небольшого оконца, вырубленного в деревянной избе, крадучись, постепенно: сначала по полу, затем по столу, а потом и вовсе перешли на кровать. Где уже некрепко спала,  и потихоньку стала   пробуждаться девушка, с распростёртыми, чёрными волосами, по обе стороны подушки. И вот она проснулась, но с ощущением не только касавшихся её, согревающих ярких,  лучей солнца, на безупречно-красивом  её личике в той комнате в  избе,  срубленного из одних только  брёвен деревьев: ясеня,  дуба и кедра, но и с ощущением чего – то непонятного,  пристального взгляда.  Раскрыв глаза, она обнаружила, что на спинке, её самодельной, резной кровати, сидит необычная птица, совершенно в белом оперении. В чём она сразу же себе подметила, что такие птицы в её краях здесь не водятся. Крылатое существо в свою очередь с  пронзительно  большими, круглыми, жёлтыми глазами, недвижимо смотрела в её сторону. Минутное молчание, которое продолжалось с той и с другой стороны, стали  вселять ужас на девушку и непонятное чувство злости на неё. Тем временем, птица, словно продолжала пожирать её  своим пронзительным взглядом.  Магдалена не выдержала. Интуитивно, рукой нащупав на столике  свой  гребешок, и недолго думая, зашвырнула его прямо  в неё, стараясь всё же не причинить ей никакого вреда, а только отпугнуть. Та в свою очередь, сделав круговорот головы, на сто восемьдесят градусов, дальше продолжила смотреть в её сторону, всё с тем же непоколебимым, пристальным взором, лишь только потоптавшись на одном месте, и  моргнув обоим своим глазом. У девушки начали  сдавать нервы, тогда она подскочила с кровати,  и на ходу попыталась натянуть  на себя платье с криком:

-Мама! Папа! 

Вбежав в соседнюю комнату  своего спящего отца, она  стала  его тормошить со словами:

--Папа, папа проснись, папа мне страшно!

От отчаяния зная заранее, что он не проснётся, уже была  готова  расплакаться, как вдруг в  комнату вбежали в пожилом возрасте, мужчина и женщина. Мужчина с волосами седыми, с небольшой  ещё пока, но  не совсем  седой бородкой, а вот, что не скажешь о его  полностью поседевшими бровями до снега, стал  дотрагиваясь до её  плеч  приобняв,  успокаивая  её   ей   говорить:

---Деточка, это всеволишь птица, Магдушка сова!

Мужчину подхватила  с ним рядом  стоящая  женщина и  тоже заговорила с ней старику в подмогу.

--Успокойся доченька моя, успокойся! Старик правду говорит!—  одновременно поправляя края, простони  у  кровати спящего, она  не прекращала  твердить Магдалене.

  В то время как девушка села на стул и стала в уме   перебирать всех тех сов, которых  встречала в своей округе, когда охотилась в тайге. Но те были, на много мельче, с другой раскраской и более,  приветливей, чем эта такая, огромная и как ей уже показалась непривычно-наглая.

--Макар, но почему она такая белая и пучеглазая, как смерть?- обратилась Магдалена, с вопросом к тому седоволосому старцу.

--Такие совы водятся только в холодных местах там,  на севере,- головой махнул старик  в сторону, где он для него сейчас должен был приблизительно находиться, продолжал ей отвечать на вопрос, -  но как она сюда попала, я уму не приложу. Скорее только одному Богу  известно деточка будет, но боятся тут нечего, - поглаживая её по головке, закончил фразой, - она питается только тушканчиками, а не красивыми девушками, такими как ты! Продолжал подшучивать над ней,   улыбаясь,  дед Макар старался снять с неё как можно поскорее весь этот испуг, связанный с этой птицей.  Пожилая женщина взглянула на него, с лёгким укором в глазах,  что как бы и тут в такой тревожный момент, он ещё успевает подшучивать,  и толкнула старика слегка ладошкой  по  плечу.

В комнату спящего мужчины вбежали, услышав шум, девочка лет пяти и мальчик лет десяти. Обняв маму, дети в один голос, хором, а кто и со слезами залепетали:

--Мама, мама ты чего мама! Тебе плохо?

--Нет, нет! Просто ко мне в комнату, влетела очень красивая птичка,- Магдалена посмотрела на Макара и продолжила, - а я не ожидала её там встретить и напугалась. Но, а  сейчас всё уже позади и со мной всё хорошо,  не беспокойтесь за меня мои детки, не беспокойтесь  мои ягодки,- гладя по  головке своих обеих деточек, она как можно  скорее  попыталась с радостным лицом, рассеять,  собравшуюся всю тревогу в их  глазах.

Магдалена,  чувствуя себя поспокойней, и поуверенней, спустя некоторое время  вошла к себе в комнату. За ней последовали и все остальные. Та бестия при её появление, посмотрела ей  в  сторону и, повернув опять голову, но уже на девяносто градусов, встрепыхнулась, расправив свои белые крылья,  полетела, прямо на неё, а погодя и  над нею, как ей сначала показалось, но это было не так. Вылетев с  комнаты, девушка   подумала, что сова полетит, в открытую дверь на улицу, но ей, по всей видимости,  вздумалось обследовать все комнаты, находящиеся в этом доме. К её  удивлению  птица влетела только в одну, а именно предварительно открыв своими страшными  когтями дверь, в комнату спящего отца. После их него всего обозрения на неё они все поняли, что эта птица улетать и не собирается из их хижины. Поведение незваного гостя, показалось им странным, но гонятся за ней по всему дому, было небезопасно, со словами про себя—«ну и пускай может всех мышей в доме  по переловит!»- мама детей   удалилась, по своим делам на улицу.

Прошло несколько дней. Сова так и продолжала находиться в комнате спящего мужчины, где держала все те же позиции, лапами обхватив спинку кровати, пристально смотрела на него, ожидая как будто, упорно, когда тот именно проснётся. Изредка покидая всё же дом ночью,  скорее, в поисках пищи, она на следующей же  день возвращалась на своё место, исправно. Магдалена, наблюдая за ней и за детьми, которых эта пернатая  впоследствии  стала забавлять, заметила, что сова не совсем строит из себя недотрогу, а всё-таки идёт на контакт с людьми, особенно с младшенькой  её дочерью по имени  Ева.  Тогда она решила оставить всё пока как есть и не гнать птицу своим льняным полотенцем из дома как Варвара уже раз попыталась, была это сделать, но безуспешно.

В один  из прекрасных утренних дней,  мама с дочкой решили немного постряпать, то тогда уже  очередь наступила за пирожками. Из кухни доносился не только запах печёного теста, но и тонкий голос  её  дочери:

- Мам, у тебя ничего не получается, очень медленно смотри как я! Она положила на свою маленькую крохотную одну ладошку пирожок, а другой её накрыла и тот, который был маленьким комочком сырого теста,  вдруг становился большим, в туже секунду у неё на руках, и  уже не помещался  в них.  А когда она его перекладывала,  со своих  пальчиков в большую чашу, то  он  был готов  уже  полностью  к употреблению.  

--Вот видишь как у тебя хорошо, получается дочка!— произнесла довольная мать.

 На, что маленькая девочка счастливая от похвалы,  сказала ей:

-- Мама, а давай  я на обед, ещё  курицу зажарю.

--Нет, не сегодня, сегодня уже у нас будет борщ на обед и твои пироги! – подметила мать, добавляя, – так как твоему животику будет тяжело переваривать,  без чего-нибудь   жиденького и стала перечислять,  сначала курицу, а  потом пирожки. Заботливо проговорила девушка, переживая за маленькие желудочки своих  детей.

-Мам, а Стёпка обзывается, говорит на меня, что я  медиум! – протяжным, жалобным голоском произнесла  Евочка.

-- Да какой же ты медиум, ты простая  маленькая, сказочная  Дюймовочка, которая может творить чудеса, - улыбалась она, говорила ей, – ты у нас, моя дорогая, вся  в своего дедушку пошла, такая же необычная волшебница!

Магдалена села на стул. Сложив перед собой руки,  держа кухонное полотенце  на  коленях,  тяжело вздыхая. Как вдруг невольно картинки из прошлого  стали появляться у неё из памяти, а именно те самые счастливые моменты из её детства. Она вспомнила отца, каким он был тогда весёлым и остроумным человеком, но постепенно потерял всю радость к  жизни, после смерти её матери. Стал спать целыми днями без всякого желания, чем либо - то заняться, как будто уходя в спячку, как медведь, сначала на дни, затем и на недели, а потом  и вовсе на месяцы. Ещё в детстве Магдалена уяснила для себя, что горе  не предсказуемо и, как  может ломать судьбы  людей. Зная историю жизни своей матери с отцом  и её спасения и их большой после этой   любви, она его понимала. И  как только может помочь дочь своему отцу, борясь с его недугом, так и она  всё делала, что можно было в её силах, пытаясь  развеселить его придать новый стимул к жизни.  Но постепенно эта болезнь завоевала им  полностью, и Магдалена проиграла эту  битву с недугом, в сражение за него, будучи, тогда  ещё совсем молоденькой, не знавшей всех изъянов  жизни, девушкой. Благо с ней находились ещё преданные Августу простые люди, которым он когда-то помог, а некоторым даже и спас жизнь. Дальше продолжая, размышлять, вспоминая о своём детстве,  об тех далёких зимних вечерах, когда  семейству иногда нечем было заняться, она как их дочь любила слушать рассказы отца: об его предназначении, о братьях, каком - то  клане месяцев. Об истории их с мамой обручения и непринятии их там нашей семьи в совете двенадцати. Мама же папу, о чём -  то всё время предупреждала, прося отречься, повторяя ему, что он знает, что тогда с ним произойдёт и это будет не жизнь, а просто мучении. Для Магдалены же это было уже так давно, что она многие слова и, их обозначение просто позабыла. Лишь только зная о том, что её отец не совсем обычный человек, а как – будто,  какой - то там волшебник и, что её дочь, обладая этим даром, унаследовала это волшебство от своего деда.  Немного помолчав, она запела песенку Евочке от воспоминаний,  так нахлынувших на неё не ко времени и с грустью на душе:

          куплет 1.

Это было ни  вчера,

Это было ни сегодня,

Это было много лет назад спустя,

В том далёком детстве, среди взрослых!

Там, где  жизнь моя беззаботною  была

И я по ней, как по волнам на лодочке плыла,

Там  мама моя, там мама моя - молодою  была

И песенку мне эту, пела  иногда.

                      Припев:

Ты мой цветок,

Ты мой звонок,

Ты  у реки, журчащей  её  приток!

Журчи  и радуй ты меня, как та река,

На многие, на многие века, как та река, на многие года.

                       куплет  2.

Мне юность подарила, яркие моменты!

Все те, что не сотрёшь из памяти элементы,

Там где  ночью,  так  ярко светила   луна!

И солнце обжигало, словно  печка пирога!

Там я любила   босиком, по травке пробежать,

Как ты любишь пчёл от цветов погонять!

Там  я любила  с папой   в прядке поиграть,

За яблоньку прячась опять, опять, опять!

                             Припев: (тот же)

Ты мой цветок,

Ты мой звонок……                                                 

          Магдалена  с детьми и с другими жильцами их небольшой деревеньки,  жила в краю с густо простирающимися деревьями, запах хвойных деревьев: лимонника, кедра, ели, сосны и пихты, временами проблёскивающей смолой на каре, наполнял весь воздух здешних мест своим ароматом.  Кое - где встречались речушки с проточной, прозрачной, но очень холодной и  очень чистой, прозрачной  водой. Что если смотреть с неба, на этот могущественный уголок Земного шара, то тайга ложилась, словно шапкой в этих местах. Именно так на деревне  и охарактеризовали  женщины траву, которая росла очень густо, как растёт сорняк. Край богатый, с неизведанными тропами, различными не менее опасными животными и большой разновидностью птиц. Со  всем своим великолепием и ни с чем несравнимым видом, он внушал его гостям повиновение,  и  преклонение перед этим зачарованным зрелищем. Люди, которые попадали сюда случайно, если и видели леса, то перед этими стражниками природы, широко-ствольными деревьями, выстраивавшимися во весь рост, становились просто слегка шокированными и неравнодушными впоследствии. А уголок этого края  называется - Дальний Восток, которую большую часть занимала тайга. Может где-то в середине или ближе к цивилизации  и жила наша героиня, со своими детьми и с человек тридцати людьми,  в срубленных из дерева домах, где в основном и домашняя утварь, то вся  была выточена из этого же материала. Всё это напоминало небольшую деревеньку, где велось и разводилось небольшое хозяйство, состоящее из: кур, лошадей, коров, свиней и уток. Посередине этого хозяйства стоял колодец с водой. Но это не все прелести этой заброшенной  таёжной жизни, об остальных вы узнаете чуть позже.

ГЛАВА 2.

Первые гости совета 12 месяцев.

       Раз в десять  лет, у месяцев собирался совет. И в нём по обычаю, должны были присутствовать все месяцы года. Исходя из этого, тут и начинаются происходить все те самые события, которые охватывают всех наших нынешних героев этой сказки, и  в которой месяцы и дети общались только в стихотворной форме, как боги. Каждый месяц  из двенадцати,  нёс свою миссию в  отношении  окружающей среды. Жили они тоже кто по отдельности, а кто и вместе, например, зимние месяцы, время года, старались держаться  ближе друг к другу, а вот остальные были разбросаны по всему свету. Не трудно догадаться, где мог сейчас жить и править, король месяцев самый старый и мудрый Январь, конечно же, на Северном полюсе в Антарктиде. Он был первым месяцем из всех в году, вот  поэтому и стоял во главе всего совета  двенадцати. Высокий, седоволосый, с такой же белой, средней длины волос. В его лице затаилась и сила и мощь всего клана, этой необычайно важной миссии – хранителей природного цикла, времён года. Его  одежда, соответствовала их нему климату, и цвету красок, которые их окружали, а окружал их один сейчас белый, ослепительный цвет, где и наряды у них  в основном оставались быть такими же. Сам он мог быть казаться  суровым среди своих одиннадцати братьев месяцев, пользовавшись среди них  огромным авторитетом, но и с другой стороны в тоже время находиться обыкновенным, любящем отцом и мужем  своей семьи. Все месяцы жили очень долго, но и им не была чужда смерть, как обыкновенному смертному человеку, где  Январю на тот момент, уже  исполнилось восемьсот пятьдесят лет из тех, что отводилась по одной тысячи каждому на душу.  Самым молодым из них  оказался  на тот год - Декабрь.

«Где зима по свету гуляет,

Там декабрь молодой  ею правит!».        

 Но будет ошибочное мнение, если думать, что в календаре первый месяц стоит Январь, то он, поэтому  и по возрасту самый главный и самый  старый, нет, их возраст не зависит от порядка в календаре и их назначения, а только по их именно порядковому расположению первый, второй, третий месяц.                                                                                                                                    

Январь жил в красивом, ледяном мире, со своей семьёй -  супругой Снежной королевой, как он любил её ещё так ласково называть. Только она была, не та злая Снежная королева, к которой мы все привыкли и помним  её  ещё из другой сказки, нет, а на самом деле очень доброй и  любящей матерью, своих троих дочерей и единственного сына -- Евдокима. С Яном сына – Мая они  считались  ровесниками, им  в ту пору уже стукнула по пятнадцать - шестнадцать лет, а по возрасту месяцев сто пятьдесят лет.  Ян  не высокого роста, круглолицей   брюнет, одним словом юноша с востока, с  родины солнца, красивый мулат, с чуть суженными глазами, как  у его отца. От туда и прибыли майцы, на совет к январю по приглашению, а скорей даже по дружбе. Самой старшей дочери Снежной королевы и Января  - Селене на тот момент исполнилось двадцать три года, двести тридцать лет по их нему, Лозе девятнадцать, самая младшая из дочерей  Мирандель - семнадцать. Все жгучие блондинки. Одетые в обыкновенные белые штаны, поверх которых, ткани, как   из гипюра  накинута блузка,  свободного покроя, а их тонкую стройную талию опоясывал пояс, похожий на мелкие, прозрачные, круглые, хрусталики, которые то и дело, переливались перламутром при ярких лучах солнца. На голове из белого жемчуга и других сверкающих камней, как корона  сверкали красивые диадемы. С первого взгляда они были настолько похожи друг на друга, что даже становилось как-то не понятно сразу кто из них кто. Все красавицы с милыми чертами лица, но всё же для себя подметил тогда Ян, вспоминая их первую встречу с ними, они выглядели  без румянца на лице, чем сильно отличались от девушек с его краёв,  голубоглазые с белым, ближе к бледному лицу, как будто совсем бескровные девицы. Что и следовала, было  увидеть у этих жителей этого края, обделённых горящем  солнцем, который так скудно, и неохотно  одаривало их  всех жильцов здесь, своими  лучами в различных местах их поселений.            

 Раздаётся диалог сына Мая к отцу, который спрашивает его:

--Отец и где же сейчас  декабрь?

--Всё там же где и январь, февраль!- отвечает месяц Май.-

Где холод и мерзлота,

Где мало света и нет совсем тепла!

Туда ещё подумает ли, идти  жить абориген,

Ну, лучше всех там приживётся брат олень!

Там красота снегов и вьюжит метель,

И только там обитает белый, лохматый медведь!- с улыбкой на лице, закончил  своё повествование  своему сыну  месяц.

Вдалеке ели слышно доносилась музыка танца, Белых лебедей. Перед гостями открылось такое зрелище: озеро круглое в нём видна прозрачная вода, как стекло под слоем льда замёрзшей воды, то и дело шныряли рыбы. А вокруг этого ледяного озерца в метра полтора сугробами лежал снег, представляя собой  ограждение в виде бордюры. При всём этом ледяном изобилии, сегодня  щедро светило солнце, освещая всё то, что на нём происходило. Снег прям так и играл, при его лучах переливаясь в перламутре инея. На нём танцевали четыре девушки, пытаясь попасть под такт музыки, а главное они одеты были все в белые  костюмы, как у балерин: в  обтянутые белые чулки  и в юбках, как диски круглые.

Гости, конечно же, признали среди этих лебедей дочерей Января: Лоза, Селена и Мирандель. Но Ян не удержался и спросил:

--А где же брат мой побратим – Евдоким?

Не вижу я его среди его сестёр -  лебедей и этих прозрачных  льдин?

--Да вот же он средь этих  лебедей! – стал подсказывать  ему  Январь, продолжив,-

- Они как видишь его сёстры,

Не без затей;

То в лебедя его оденут,

То в жениха лихого приоденут.

Уж долго взор свой потуплял, то Ян,

Чтоб среди лебедей найти хоть один  изъян!

И в них признать брата своего.

Но всё-таки долго всматриваясь, сын Мая распознал парня среди девушек. Он от них отличался тем, что ели шевелил ногами, когда его сёстры от счастья просто сеяли, Евдоким с потупленным взглядом смотрел в одну точку или просто делал не охотно, то, что ему велели его сёстры. Ну, вот одна сестра из всех остальных не выдержала его, похоронный вид, и дала ему по подзатыльнику. Тогда он рассердился и вышел, из этой стайки лебедей разорвав её  цепь с таким  противоречивым разговором:

--Всё хватит, какой я вам лебедь!-

То через костры им прыгай, как Снегурочка,

То с бородой ходи по всей округе, как дед Мороз!

Я вам не артист!

Тут одна из сестёр тоже решила высказаться – Лоза произнесла:

--А кто тебе поможет в море,

Поохотиться на просторе!

Поймать тюленя или моржа,

Видишь ли, рожа у него вышла не актёра,  не та!

Селена добавила:

-Акуле в пасть тебе, что  идти охота, как тогда,

-А волков, кто тебе поможет так загнать!

Видишь ли, в самодеятельности нашей

Ему стыдно выступать?

Подошедшие гости, слыша весь их разговор, дружно посмеивались. Евдоким, возмущённый нападками сестёр обратился к отцу:

-Отец ты почему таких зануд породил!

Какой же это стыд и срам,

Расти мне с вами, и быть у вас на поводу,- повернулся от сестёр к Яну.

О, если бы ты знал Ян, как я рад,

Что посещаешь ты меня хоть раз в году!

Ведь братом быть нелёгок труд!

Уж поскорей бы сватом быть.

Вот тут-то они у мужа и запоют!- водя  указательным пальцем в их сторону, закончил  свою речь.

Все сёстры после этих его реплик кинулись за ним,  вдогонку забрасывая его снежками.

Мужчины смеясь, повернулись друг к другу и стали приветствовать, как им принята, среди месяцев. Скрестив  руки перёд  собой в области груди  целуя амулет, что весит у них на груди, затем поклонившись друг, другу обнявшись, как простые люди  похлопывают ладошкой по плечам. Молодёжь проделывает тоже самое, только без амулета. Встреча была радостная и трогательная, в этот момент перед Маем стояли его три брата январь, февраль и декабрь. Причём заметно было, как дети месяцев, стали дружненько куч коваться в одной сторонке, а сами времена года, со своими взрослыми разговорами, в другую. Если Январь вёл, как бы оседлый образ жизни, то декабрь для него оставался быть ещё и правой рукой по всей земле. Его миссия состояла в том, чтобы приходить туда, в тот уголок земного шара, где наступает зима  и, укрывая  белым одеялом всю землю, молодой месяц давал возможность ей отдохнуть, набраться сил, а затем и другим месяцам за ней красиво можно так сказать  по ухаживать. Позволяя ей насыщенно цвести и благоухать, после зимней спячке  и отдыха. Всё время любил повторять, что - «Все живые существа спят, а как же матушке быть -  Земле, она ведь тоже живая, и  ей  после работы  тоже хочется, как следует   отдохнуть!».

Между детьми месяцев завязался разговор. Селена спросила у Яна:

--Скажите Ян, а трудно грозу ловить?                                 

Ведь там, на небе сплошной туман!

Раскаты грома, сильный ветер,                                                                                        

Что лес под ним, как будто студень,

Там  всё трясется  и грохочет!

А вы смеётесь вам видно,

Погоды такой всё время хочется?

Молодой  месяц улыбнувшись, поспешил ответить:

- Да вам всё это диво, я понимаю,

Но вот признаться вам!                                                                                           

А я вашей погоды здесь не понимаю!

Повсюду скудные цвета,

Нет запаха аромата, цветущего  цветка,

Что главное и нет дождя!

С появлением, которым визжит,

Что взрослый, что дитя!

--А, правда, что грозу вы ловите руками,

И с молнией шаровой  играете как в бейсбол?-  как тут же поторопилась спросить  его Лоза.

-- Бывает  и так иногда, чтоб людям она не навредила никому  и никогда!

 Неподалёку от озёрца к дворцу Января по мере приближения вели свой разговор параллельно взрослые месяцы.

Май спрашивает у гостеприимных хозяев:

--Все ли совы с ответом прилетели?

 Всех ли, мой Январь с посланьем наших братьев они  облетели?

--- Всех кроме одного,

Которого я сам не видел уже, будучи давно!

Но знаю, что он жив здоров,

И обосновался, где то  там, среди лесов!- и далее продолжил первый месяц.

Уже, как тридцать лет прошло с того совета самого.

Кто знает, может с Августом я был и строг!?

Не принимая его,

К человеческой особи любовь

Февраль меня уж с тех пор,

Всё винит за наш тот разговор.

Я сколько лет прожил,

Храня весь наш союз!

Скрывая от всех в мире наш удел,

Неся нелёгкий этот труд!

Следя за климатом вокруг,

А он позволил себе союз,

Смешивая кровь потомству своему,

Тем самым нанося урон клановому нашему звену!-

Произнёс Январь  голосом, как с заевшей плёнкой в кассете звуком.

Другие  месяцы стояли молча и слушали его.

ГЛАВА 3.

                                      Поединок  с волной.

          Долго б ли продолжалась их бурная эмоциональная встреча, как вдруг разговор взрослых, и лепет девичьих голосков, прервал крик. Дворец был громаден  и стоял один, а вот подходов к нему было несколько.  Один вход с океана северного  края дворца, другой с востока, западный вход и соответственно - южный, по которым  гости прибывали: и со стороны океана на плавающих судах; и на собаках; и на оленях кому, на чём вздумается, а кто-то и вовсе на самолёте. Сейчас все гости майцы находились в восточном крае дворца. Туда к ним и бежал чем-то встревоженный какой-то человек. В руке  у него торчал смотанный сверток бумаги.

Февраль ринулся к нему на встречу, Евдоким по всей вероятности уже догадался кто это и  к чему весь этот переполох, что  тоже поспешил последовать за ним,  за вторым месяцем. Ян же сначала подумал, что это и прибыли новые гости, но потом как ему стало ясно, ошибался. Это был -  Эрнест, правая рука месяца – Февраля, на бегу развернул  тот самый  свёрток  с   обыкновенной  картой  со словами:

--Энни! так  этот человек назвал Февраля, продолжил, -  прибыли пингвины, Орфей принёс  нам плохую весть!

--какую, что случилось мой друг Эрнест?-  Февраль.

-Растёт течение подводное,

Колыма река, большой приток воды дала,

С востока сибирское море воды её не приняла!

Теперь под угрозой стали некоторые прибрежные острова!

И какие?- спросил сын Января.

Остров Врангеля – с глубоким вздохом речь была Эрнестом  произнесена.

Май спросил у Января.

-- И что вы думаете,  его накроет  полностью  волна?

Вполне, что  может быть и да, -- на ходу   добавил  ещё Энни,-- а там  за ним и Чукотские полуострова.

В дальнейшем всё происходило очень быстро, где Евдоким помчался в дом через пару, каких-то минут, он уже  выбежал во всём положенном ему снаряжении рыцаря месяца. Подбежав к отцу и встав перед ним на одно колено, руки две скрестив на груди, он опустил голову вниз перед отцом, Январь, сняв же с себя в туже секунду с шеи  висевший амулет месяцев,  одел ему его на голову, а затем уже поправил его на груди. Сёстры же не спеша, но также последовали за братом. После чего  сын Января,  вынув что-то из сумки, входившей как не странно в его такое снаряжение, в виде свистка, что есть силы, стал насвистывать,  мотив неизвестной всем песенки.   По лицу Яна  видно было, что он не мог больше  стоять просто так молча на одном месте и наблюдать за всем происходящем спокойно. Ему очень хотелось  им  чем-то  помочь, но, по всей видимости,  не знал чем и  как поступить,  в   сложившейся   ситуации, что не скажешь о его   нахождении  у себя дома.  Тогда  поторопился спросить  у Евдокима:

--Ты теперь куда?

-Туда где помощь, брат твоя мне не пригодится,

 Видишь ли, вода  как  та ещё строптивая девица!

И мне придётся укрощать её

Подобно львицу!

--Постой  всё ж я с тобой!- настоял  Ян.

Май, недолго думая, присутствуя при их разговоре, повернулся к сыну и  проделал с ним  именно то, что  Январь  со своим сыном ранее.      

--Будь осторожен сын, там бежит волна

Она что бездна и не мне и не тебе не по зубам.

Держись ближе брата своего

И слушай моё дитя только его!

Давал трепетно напутствия свои отец Май своему сыну Яну в предстоящем пути.       Как будто из-под земли у них перед глазами вырос белый медведь. Он был таким  громадным словно  мутант, а не медведь его породы. Ну, с первой же минуты глаза этого животного, поразили сына майца, они ему показались, настолько умными и добрыми, как у человека, что он даже нисколько не испугался, а принял его, как за покорного животного-друга,  преданному своему брату - Евдокиму. Где тот  в первую же очередь достал из маленькой сумки - кошёлки, висящей у него на груди, сахар, и дал своему любимцу, потрепав его порядком за ухом. Затем  влез на него, как на коня, где за ним пристроился  и  Ян. Сёстры так же не оставались в стороне, к ним с неба летели словно, как камни огромные три птицы – это были Беркуты. После чего и началась погоня, что ни есть в том смысле этого слова, погоня  за волной. Медведь же их  понёс так резво словно ветер, развивая такую скорость, что его усы через некоторое время, превратились в сосульки, пар из носу валил, как у быка зимой в стойле, с полузакрытыми глазами он просто летел, а не бежал. Позади в небе за ними виднелись летящие три точки сестёр Евдокима. Сына весеннего месяца  пронизывал холод насквозь, от этого  всё тело дрожало, а челюсти ходили ходуном, он боялся даже выглянуть из-за спины Евдокима. За всю дорогу погони ему удалось всё же  раза - два взглянуть на своего «кучера». Тот был белый,  не жилки бегущей крови по лицу,  а просто белое и обледеневшее лицо, как у мумии, но с красивыми, небесного цвета глазами. Сейчас они оба выглядели  мужественно, как взрослые мужчины и непонятно было,  куда же подевалась  их та   мальчишеская натура, которая  показалась  нам всем ранее и Яну  таким забавным, среди своих сестёр в танце белых лебедей со всей её  задорностью. Сёстры исчезли из виду. По дыханию животного можно было определить, что он  уже стал постепенно уставать, но всё же продолжал бег в том, же духе. Неизвестно сколько времени уже прошло, после того, как они покинули дворец Января час, два, три как вскоре показалась вода. Где мирно плавали моржи, ледяные островки облетали, кружась над ними здешние птицы, слышен был всплеск воды, куда ныряли  пингвины. Их мирное существование было нарушено, бойцами, а именно бойцами невидимого фронта, за предотвращение природного катаклизма. Евдоким подошёл к раю ледяного берега, из той же сумки он вынул колокольчики и стал, что есть силы бренчать, потом, опустив их в воду, как можно глубже ещё прокручивать ими там, в чёрной воде, где этот музыкальный инструмент стал издавать свой мелодичный и специфический звук. Что после этого должно было произойти, не заставило себя долго ждать. Из-под воды вынырнул кит, выплёскивая сверху фонтан морской воды. Не тратя  и минуты  времени, они расположились у него на хребте и поплыли в открытое море, удаляясь всё дальше и дальше от берега. Впереди, им то и дело встречались айсберги, которые представляли собой очень внушительные размеры. Яну показалось, что они даже нарушили своим появлением, чей - то чужой мир, созданный кем-то другим. Проплывая между ними, всё вперёд и вперёд ледяные горы бескорыстно, но все, же преграждали им путь. Создавая впечатление высоких ворот, которые вот только всё время открывают свои врата в другой мир, но так и не могут, до конца открыть  и  впустить, чужих путников в свои бескрайние просторы воды и льда. Кто и чувствовал себя здесь хозяином, а  не прошеным гостем, то только сам кит, которым так ловко управлял Евдоким. То и дело, поглаживая его по скользкой китовой голове, повторяя ему:

--Ап вперёд, Ап нам надо спешить!

Кит издавал звуки, как будто отвечая своему хозяину на его ласку всё понимая, выбросом воды фонтаном и как послушная собачка рвался, вперёд  всё дальше и быстрее, набирая скорость. Ян подумал, что как можно быть таким большим и в то же время казаться таким маленьким, а все, потому что он находился  в руках хорошего, любящего друга. Невооружённым взглядом можно было заметить, что кит и сын месяца, сейчас выглядели как одна целая идиллия. Годами закреплённая дружеским союзом, морского животного и человека - месяца. Айсберги постепенно становились короче, но вот ледяные островки дрейфовали, сами по себе откалываясь, друг от дружки они становились меньше. Вода казалась местами просто чёрной и  такой же пронзительно ледяной, как и была. Если и Евдоким спокойно преодолевал обмывания брызгами холодной воды, то Ян, то и дело всё время ёжился и поднимал ноги, как можно выше избегая касания жестоких брызгав. Вокруг царила полная тишина, что сын Мая готов был, уже смериться даже и с ледяной водой, так и плыть на ките наслаждаясь умиротворением и красотами этого белоснежного края. Как вдруг Евдоким повернулся к нему, и прокричал:

-- Ян, как можно  крепче обхвати меня и не отпускай,  мы идём под воду, и как можно побольше вдохни воздуху в лёгкие.

 Ему ничего не оставалась, как только следовать указаниям своего спутника. Ян вцепился, как можно крепче обхватив обеими руками тонкое туловище, впереди себя сидящего, подумал скорее, что в этой воде открывать глаза даже и не стоит пытаться, затаив дыхание он  предварительно заполнив их до упора воздухом, почувствовал, всё мы в воде. И только теперь он  благодарил Энни,  за его  прививку от холода, если бы не она,  он бы просто уже превратился в одну большую ледяную глыбу. Не видя, но чувствуя,  Ян невольно задал себе сам, же вопрос за что, же  держится сам Евдоким, неужели  за жабры кита. Дальше были ощущения, что они все летят в одну огромную пропасть, казалась, ей не будет не конца, не края, но что радовало, то, что местами можно было хлебнуть, хотя бы немного воздуха. Затем был сильный удар. Такой удар, как у человека, нырявшего с огромной высоты, опять последовало погружение в воду. Они вынырнули, но если кит до этого плыл по поверхности воды, то сейчас нет, похожи чтобы нарастить, большую скорость, он не мог обойтись без ныряния в воду. Затем создалось ощущение  у Яна, что кит отчего-то пытался уйти, убежать и они вместе с ним. Он интуитивно повернулся назад, его опасения оказались ненапрасными, позади них была волна в десятиэтажный дом, может и больше, которая вот, вот казалась, их накроет своим огромным количеством воды, и утащит в глубины свои морские. Если Ян, когда-нибудь и испытывал страх, то перед этой открывшейся картиной он просто оторопел. Оцепенев от ужаса, он только и мог  видеть, как сверху уже во всю, летя на Беркутах, три сестры Евдокима  обстреливали, эту высочайшую волну  своими изящными ручками посылая сверху, как лучи, только не солнца, а северное сеяние, превращая  воду в лёд.  С верхушки этой волны, то и дело отлетали  большие куски замороженного льда, казавшиеся уже лишними. Но по размаху и силы этой громаднейшей стены, их усилия были незначительными. Зрелище Яна прервал Евдоким, когда всё происходило в считанные секунды, он стал трепать его за плечо уже стоя над ним, прося перейти ему на его место. Встав во весь рост, спиной к нему расставив ноги на  ширине  плеч, он своим  медальоном можно сказать взвёл устройство на его руках виде манжетов. Они выглядели, словно как  у портного, но только не из ткани, а из железа и многочисленных там  в нём функций от кисти руки до локтей на обеих руках. Теперь эти две руки с этими устройствами были  направлены в сторону надвигающейся волны. Если Ян долгие минуты находился в оцепенение от увиденного то, сейчас понимая всю угрозу их жизни, боялся оглянуться и вновь посмотреть назад, на эту возвышающую над ними стену воды. До него доносился сильный скрежет лопающихся льдин и всплеск воды, от ударов нанесённых сверху. Не оглядываясь назад заранее зная, что его помощь Евдокиму ничем не может пригодиться, ему, всё же было видно, что по сторонам вода моментально благодаря манжетам  Января приобретало вид сковавшегося льда.  Борьба продолжалась. Но вопль от боли морского зверя вывела сына Мая от его безысходности в этом сражении. Ап продолжал взвывать от боли, глаза его налились кровью, находясь с ним в одном направление и положение было видно, что киту сложно пробивать себе дорогу и плыть ему, неся их вперёд. Ведь та мерзлота, которую нёс Евдоким и его сёстры своим оружием  сковывали всё, что становилось у них на пути. Сына  Мая привело в ужас, когда он увидел, по правой стороне кита хлынувшей крови, по всем признакам стало ясно, что он решился одного плавника. Ян обернулся, после очередного  от боли  крика Апа, Евдоким держал впереди себя руки, сгибая в локтях, и повернувшись  в первый раз за всё время назад, посмотрел на своего любимца. Лицо его было покрыто сплошным инеем, губы сжатые от напряжения сдерживания тяжёлого устройства,  глаза стеклянные, круглые наполненные слёз ужаса  и боли, что он тогда испытывал. И только одному ему было известно то что, конечно спасая людей от наводнения и гибели, он своими же руками почти  приносил в жертву своего животного - друга. Медленно опустив голову, сын Января с невероятной тяжестью на душе опять повернулся навстречу к волне. Сестры, рискуя собой, и боясь за младшего брата, вели своё отчаянное сражение.  Подлетая, как можно ближе, на своих крылатых воинах, они  залетали прямо под волну, делая  обстрел, замораживая там воду в мелкие айсберги. То и дело,  подвергая себя сами жизни, оказывались  накрытыми этой непокорной водой, но вновь и вновь влетая и  вылетая из-под неё уже с поджатыми крыльями у  птиц, неслись  вверх, а потом опять  камнем снова летели  вниз, атаковывая всю туже волну. Ян не медлил, уже зная, что ему надо делать, после того, как Ап опять оказался в тупике, при,  котором нельзя было плыть ни вперёд, и не в зад. Огромное животное  уже просто, не могло противостоять этой калёной мерзлоте, где оно становилось непробиваемым, как железо. Он привёл в действие свои манжеты, вынув из левого жезл, как меч и направив впереди головы кита, где вода на глазах стала таять, тем самым позволяя ему не околеть совсем в воде, а стал действовать свойственно своему предназначению, спасая морского друга. Если сын Января и излучал пронзительный холод с помощью этих устройств, то сын Мая наоборот мог просто поджарить своим   яркими,  алыми лучами, как лучами от солнца, неся спасительную миссию для него. Таким образом, лед, отступал, таял на глазах, давая возможность хоть немного согреться бедному, изнеможенному, морскому зверю. Позволяя им плыть через узкий проход, от натиска надвигавшейся  воды,   отбрасывавших поневоле их вперёд. Постепенно угроза стала миновать, от Апа исходил пар впереди, а позади них выросла скала прозрачного льда.

--Теперь на берег!- нагнувшись с глубоким вздохом, -  произнёс Евдоким.

Они подплыли к первому попавшему, похожему на материк берегу, и сошли на него. Сёстры не могли обронить ни слово. Пытаясь поскорее просто отдышаться от всего произошедшего, они, успокаивая, таким образом, себя от перенесённого стресса, поглаживали своих птичек, которые можно сказать поработали на славу. Минуты спустя самая старшая произнесла:

--Я никогда ещё не видела такой волны,

Уже подумала, была нам её не победить!

Как только Ян подумал, что  всё благополучно обошлось, как вдруг заметил, что  Евдоким не отходит от своего любимца, как будто читая его мысли он, склоняясь над ним, плакал, поглаживая ему глаза, рот и голову. Приглядевшись поближе к киту, все  увидели, у него был вспорот живот, и не было одного правого плавника. Алая кровь беспощадно без остановки, струилась от берега в открытые воды океана. Лоза со слезами на глазах, жалобно произнесла:

--Евдоким смотри, со стороны моря акулы приближаются!

Сын  первого месяца встал, беря в руки камки льда, с криками, воплями, кричал, что есть силы, швыряя всё в ту сторону:

--Не отдам я вам его, не отдам!- крича  он, поднимал опять и опять куски льда, бросая в ту сторону, откуда бесповоротно приближались на вкус крови кита акулы. Схватившись за жезл, стал замораживать воду. Все молчали, понимая, что принять решение он должен был сам. Обессилев скорей от горя, чем от битвы, потупив свой взгляд туда, где акулы уже словно кружили, как коршуны, он ещё раз взглянул на Апа, шепча слова прощения, произнёс ему:

--Я знаю, о чём бы ты меня сейчас попросил!  Я знаю! Евдоким одним движением руки и вынувшего из левой руки устройство жезла  коснулся кита, и в ту же секунду его, заморозив, умертвил. Спустя немного времени. Большой  хрустальный гроб с силуэтом кита, чёрной глыбы, соскользнул с берега и по волнам поплыл в открытые просторы  океана. После чего все горем убитые такой потерей  произнесли ему в след:

--Прощай Ап!

ГЛАВА 4.

Воспоминания Снежной королевы.

       -Отец мы потеряли Апа! – обняв его  жалобна со слезами на глазах,  произнесла младшая, самая дочь - Мирандель.

Снежная королева, которую,  так ласково  называли все её дети, в ту же секунду  с нежным, ропотливым взглядом, посмотрела на сына, шедшего к дворцу, который впереди себя, уже никого и ничего не замечал от горя. Понимая его потерю всем сердцем она, молча подавленная таким  известием,  побрела  к берегу, с видом,  открытого простиравшегося океана впереди.  Взглянув в сторону горизонта из одной воды и льда. Она, как будто в надежде пыталась там, что-то  увидеть, или кого - то  отыскать своим взглядом, как воспоминания прошлых лет, захлестнув ее,  схлынули у неё перед глазами. Ледник таял и иногда куски его откалывались от  материка, а затем  дрейфовали в открытом море. Вот на одном из таких неблагополучно отколотых от материка  островков, и оказался, её семилетний сын. Сын месяца был беспомощным, среди одной воды и плывучих айсбергов. Его уносила течением, им родителям, в неизвестную тогда сторону, тем временем, поиски его пингвинами оставались быть уже который день безуспешными. Проходили дни утомительного ожидания. Как затем рассказывал Евдоким, его островок становился, всё уже, и уже с каждым днём, но с ним благо оказалась острога, с которой он любил ловить рыбу. Долго не решаясь, есть её сырой, всё же голод оказался  сильнее его, тогда он стал рыбу накалывать на острогу, и потом потрошить, тем самым  и привлёк к себе внимание акул, которые в дальнейшем, его больше уже  и не отпускали такого крохотного из виду, дожидаясь подходящего момента для нападения. Долго ли бы всё это продолжалось, если бы мимо него, не проплывала семейство  китообразных. Одна из китов  женской  особи  и заметила кучку оголодавших акул, дожидавшихся благоприятного для них, исхода дня. Таким образом, одна самка, у которой  тоже был  маленький китёнок, вернулась к её сыну, наверное,  материнские чувства превыше всего, с чем оказались и солидарные все особи  женского пола:  и животные, и люди, и месяцы. Другие киты последовали за ней, стаей им, и удалось отбить мальчика от этих кровожадных тварей. Эта китовая семья, больше уже не покидала просторы здешних мест. Евдоким, с тех пор подкармливая китов   рыбой, сдружился  и с сыном своей спасительницы. Играя с ним в круглый,  надутый шар и  подкидывая его высоко в  небо, он  давал ему команду играючи, выкрикивая:

--Ап лови, ап! – так в последствие его и назвал. Снежную  королеву её же воспоминания сильного всколыхнули, она  упала на колени, со слезами на глазах, как  взмолившись, глядя в сторону океана и стала чуть ли не кричать:

---Ты спасла моего сына, а я твоего не уберегла, прости меня, - прости меня  мать морей! – я всю жизнь буду молить тебя о прощении,  великодушная ты моя! Прости вольная моя, прости!

Со стороны необъятного океана не за долго и раздался звук, произносимый  только  самими китами.

После чего как бы попросив прощения у кита матери за гибель её сына, она  расстроенная пошла в сторону дворца  успокаивать своего.

ГЛАВА 5.

Встреча с хищником.

Дальний Восток.

Солнце уже почти на половину спряталось за верхушками деревьев. Двор так же  был не до конца освещён, яркими  лучами солнца, но тень предвкушающая ночь, то и дело наступала на последние лучики, как будто гоня их прочь. Магдалена молча, сидела на ступеньках крыльца, всматриваясь, то  в  небо с пурпурным закатом, то на двор, где как обычно перед сном суетились все её жители, этой маленькой деревеньки, то на тайгу за пределами их двора, а именно кроны густых деревьев. Замечая за тем, как дед Макар подкидывает сено в загон к лошадям, а с другой стороны две девушки, пытались загнать последнюю курицу в курятник, которая так не хотела в него возвращаться еще, не нагулявшись видно  вдоволь, как следует по  двору. Кто-то, провозившись с хозяйскими делами, не успел запастись холодной, ключевой водой, на ночь, направился к колодцу за водой. Заменившая ей мать женщина, по имени Варя закрыла сарай на вертушку, где находились коровы и молча мимо неё, побрела в дом, не слова говоря своей, как она её только и  считала  и называла, после ранней смерти её матери дочери. Она всегда понимала Магдалену, если та  молчала без каких либо - то эмоций на лице, то значит, она о чём-то думает и беспокоить ей её, совершенно не стоит. В то время как сама Магдалена едва, но успела уловить запах парного молока, проносящего мимо неё ведра, но всё также недвижимо продолжала, о чем, то своём думать. Вдруг на крыльцо прямо таки и вывалились маленькие комочки, это были котята, они настолько были проворными и шустрыми, что Варя даже,  не успела перед ними закрыть  дверь, а может даже и сделала это специально. Они то и дело бросались друг, на друга кусаясь, кувыркаясь без конца, задевали сидящую девушку за ноги, щекоча её. Магдалена заулыбалась поневоле и стала их, трогая трепать своим руками, поглаживая их по маленькой головке и  по спинке. Они настолько были прелестны и забавны, эти маленькие комочки,  столько принося в дом  радости, любви и тепла, не только детям, но и взрослым, что все, поневоле с помощью их окунались, в  неповторимое чувство, забытого детства. Комары беспощадно атаковали. На крыльцо вышел её сын, обняв маму, он поцеловал её и произнёс слова, прося её о чём – то своём:

--Мам сделаешь мне массаж, ну пожалуйста!

--Ладно, сделаю подлиза,- улыбаясь, обняла своего сыночка, произнеся,- а  Евочка, что  уже заснула?

--Заснула мам, заснула! –   ответил ей сын.

--Ну, тогда пошли!- приобняв сына за плечи, они оба вошли в дом. В детской их комнате спала крепко девочка, в  её изголовье лежал сплетённый из одуванчиков венок. Сын лёг на свою кроватку, предварительно оголив спинку. Магдалена села возле него на краю постели и стала кистями своих рук  пальцами, поглаживать  ему спинку,  всё время, что-то изображая на ней новое, приговаривая:

--Сейчас пошли, сланы на водопой! – подушечками пальцев обеих рук, стучала  по ней,- теперь кролики вышли пощипать травку!- стала пощипывать его  в различных местах спины,- увидев кроликов, приползли змеи,- делает движение ползучих змей. Потом были и мышки и кошки, которые слегка выпускали свои коготки, гвоздики и молоточки, которые все гвоздики и забили молоточками. В конце концов, всё смыло, как будто водой. Ребёнок смеялся,  вся эта процедура его так  забавляла, после чего он со словами:

--Вот ну  блин!— засыпал, как младенец.

На следующее  утро.

Магдалена, как обычно живя  в лесу, собралась в тайгу, но не на охоту, а просто покопать корни  женьшеня, и сорвать лимонника к чаю. После долгих капризов и уговоров она всё же взяла с собой сына, про себя подумав, что ему вовсе не помешает лишний раз, побольше узнать о тех местах, где они проживают, всю свою жизнь, одной большой  семьёй. Закинув  за спину рюкзак, голову себе и сыну, повязав косынками, остерегаясь клещей, они вышли из деревни. Шли по лесу, но, не молча, а просто лепетали, ворковали, как только и могла это  делать мать со своим любимым чадом. Сын то и дело засыпал её вопросами; чем полезен этот корень женьшеня, как он отличается от других растений; сколько лет этому дереву, что нужно сделать, чтобы это узнать; почему где-то трава растёт выше него, а здесь её почти в лесу мало? Как вдруг он сначала вовсе замолк, потом вдруг шепотом вскрикнул:

--Мама тигр!

Впереди них спрыгнув с дерева, на расстояние трёх метров, выросла полосатая, дикая кошка, и совсем ни тех размеров котят, что так любила потрепать Магдалена у себя дома. Самка это была  или самец, но кто его разберёт, сразу как-то было  не понять. Но взгляд хоть и красивого и величественного сестры царя зверей, привёл её в ужас. В туже секунду она выхватила нож, единственное холодное оружие, что у неё находилось на тот момент, крепко сжав его пальцами одной правой руки, направила на зверя поверх своей головы. Пожалев на секунду уже обо всём на свете, что оказалась так не предусмотрительна, и не захватила с собой огнестрельное оружие  свою двустволку. Левой рукой одним мгновением она отодвинула сына к себе за спину, не сводя своих огромных уже  испуганных чёрных глаз, от хищника. Понимая, что лишнее слово или даже лишнее движение может стать для них последним, единственным спором на тот момент в этой схватки, были угрожающие глаза  с двух сторон. Уже чуть ли  не на половину  скалясь, Магдалена продолжала, что ни есть глазами травить  этого таёжного зверя, замечая же за собой, уже  нечеловеческое выражение лица, а животного подобное тигру, как например то, что находилось перед ней самой. Животное тем временем, не стояло на месте, оно не спеша передвигало своими тяжёлыми, громоздкими лапами, пытаясь обойти их вокруг со всех сторон,  скорее присматривая ему удобную сторону нападения. Что может чувствовать в ту минуту женщина, может быть только известно  самой матери, которая хоть раз испытала в своей жизни страх за своего дитя в материнских чувствах. Магдалена побелела, когда  в ту же секунду в тревоге за сына,   прочувствовала всем своим телом и нутром, что на ком был взгляд хищника сейчас больше всего заострён. Секунды становились утомительными. Раскусив план зверя взбесившаяся мать, готова была  сама уже первая кинуться на него, в защиту своему ребёнку. Как вдруг в очередной раз, делая шаг, вокруг своей оси, яркие лучи солнца, пробились, сквозь толщу развесистых верхушек деревьев, освещая их, так ярко, и так щедро, словно омывая своими лучами, что нож с широким лезвием, просто блеснул в руках у девушки, тем самым ослепив животное.  Тигр, который не сводил с них глаз, до этого момента, вдруг  резко взвыл, лапой прикрывая себе глаза от возникшей резко боли, что потом  как наказанный щенок, поджав свой хвост, ринулся  бегством вглубь леса. Раздался громкий смех десятилетнего ребёнка.

По пути к дому, Магдалена не обронила ни слова. Мальчик, понимая и сочувствуя своей маме, на тот момент сильно переволновавшейся от встречи с этим хищным  зверем, не говорил ни  слово, а так же шел, молча, изредка поглядывая на неё с жалостью. Первые кому они попались на глаза, это был дед Макар, и баба Варя, как будто чего то, предчувствуя, они находились на улице в ожидание их прихода с тайги. Степан подбежал к деду и по-детски, не предусмотрительно вскрикнул:

--Дед Макар ты знаешь, а на нас тигр чуть  в лесу не напал!- переводя дыхание от возмущения  дальше продолжил, -- я так напугался, думал, всё  он нас съест с мамой,- немного погодя  ещё добавил, раскрывая все их тайны похода, -  я больше в лес не пойду!

Макар строго взглянул на Магдалену, округлив глаза из страху за них, начал просто кричать на неё от злости:

--Ты что ещё и без ружья туда попёрлась? ты посмотри, как ребёнка напугала, сама безбашная, шарахаешься тут по тайге всё время, как я по сараю, так ещё и ребёнка за собой потащила?!- ругаясь во всё услышанье, он двинулся в сторону  загона с лошадьми, за кнутом.  - Пороть тебя в детстве некому было, так я  сейчас это мигом исправлю!

Варя,  понимая свою,  дочь без слов, уже догадалась по лицу её, что той  пришлось испытать там, в тайге,  в страхе за сыны ещё здесь с объяснениями Макару. Она схватилась за подол фартука, поднося его к лицу,  взвыла, издавая протяжный звук:

--Уууу….!

Сын с криком:

--Мама беги, тебя сейчас Макар бить будет,- уводил в дом таща за собой, уже и без того на исстрадавшуюся   мать.

ГЛАВА 6.

Дворец первого месяца.

                                                                           «Среди снегов -  столетних льдов,

                                 Под северным сиянием.

                                                                         Русалками,  окрашен был там вход,

                                                      К дворцу, воде противостоянию!»

     Вверх по ступенькам, которые шли, как в гору медленно поднимались, разглядывая по сторонам, прибывшие очередные гости.  Приплывшие на каком – то судне со стороны океана. Что ни есть, они поднимались по парадному входу, северной стороны дворца. Эмоции переполняли у всех гостей. Прибывших месяцев, на тот момент было трое, из них: апрель, март и ноябрь. Глаза гостей увеличивались от увиденного, становясь, то и дело всё  больше и круглее, с каждой их поднятой ступенькой наверх к дворцу январцев, а иногда настороженно хмурились из под бровей, а в основном сужались от сделанной улыбки на лице. Некоторые всё никак не могли оставить свои руки, впрочем, как и ноги  в покое, поднимая их, то  вверх над собой, то отпуская в низ, а некоторые  не могли, чтобы что-то ими не потрогать. С ними поднимались и их близкие, а именно: Ноябрь со своею дочерью Лаурой; Март с одиннадцатилетним Эмилем и своей супругой Софией. Хотя месяцы были в гостях не впервые, но вели себя, так словно  ничего подобного в своей жизни  никогда   больше  и не видели.

Прибывших вела по ступенькам  вверх вся молодёжь, находившаяся на  тот момент во дворце  Января; молодой месяц - Декабрь, Ян, конечно же, Евдоким и все его голосистые сестры. Всё сопровождалось изобилием улыбок, поцелуев, приветствий, что только и могло  сравниться с чувством праздника, огромного праздника, с приездом  долгожданных и  любимых родственников и просто  гостей  в гости.

По обе стороны ступенек, которые вели вверх, стояли высокие столбы, высотой в полтора метра, а  на них, в виде обелиска возвышались Русалки ещё с метр  полтора в вышину с разными позами, всё время что - то изображая. Первые же, стоя на своём хвосте плавниками сзади, что сам хвост чуть ли было, не выглядывал из-за головы, держали  руками над  ними  венец, овальной формы.

Апрель обратился к одной из сестёр  с вопросом:

--Лоза поведай нам, ты с нами всегда была так искренна,

К чему же эта  поза Русалки  была  так создана?- отчетливо, но с лёгкой иронией произнёс Апрель.

---Венок безбрачия на голову ей было возложено,

Больней и обидней рока я не встречала ещё!

Они не могут быть любимы,

Не могут жить, как простолюдины,

Не могут петь и танцевать,

Не могут даже и детей рожать!- покачивая по обе стороны головой, с некоторой лёгкой иронией и грустью она всё это  произнесла.

Дочь Ноября Лаура поспешила спросить:

--Так как же появились они на свет?

--из икры, как рыбы, много тысяч назад  лет!- поддержала их разговор другая сестра -  Селена.

Поднимаясь дальше, выше по ступенькам, гости продолжали созерцать всё, как будто  находились в какой-нибудь галереи, и только иногда приостановились, чтобы как можно ближе и точнее  разглядеть  следующую пару Русалок.

Кто-то спросил из толпы:

--Что означает этой русалки её поза,

Она несёт какое-то обозначение?

--Скорей всего угрозу!- подшутив, добавил Декабрь.

Лоза:

--Да нет же, в их же силуэте отображена же их судьба!

Отец владыка всех  морей -  Нептун.

Вода их дом и их приют!

 Их красивые густые локоны, небрежно и очень щедро спадали, скрывая их изящные плечи, спинку и  заканчивались, где – то в области животика. Повёрнутыми  головками  на бок, как будто в сторону идущим путникам   держали  в своих руках оружие Нептуна – трезубец, они   создавали  впечатление больше похожее на нападение или  всё же на защиту.

Апрель, растроганный рассказом  Лозой ещё про первую пару Русалок, подошёл к одной из них, положив руку ей на хвост, обратился к ней с речью:

«Не горячись родная, я понимаю,

Каково  без ласки, без любви прожить

И дикой от этого - словно кошке быть!»

Он представлял собой весёлого, молодого человека, лет двадцати шести. И  как  другие месяцы заботился  о лесе, и  всей окружающей средой, но особая его роль и функция, которая была ему отведена, это следить за нераспространением огня, и своевременное его погашения. Происходящих в лесах от человеческой лени или глупости, после чего  приводившей к глобальным потерям лесного массива, к вымиранию животных или вообще их мест обитания, а с ними и  птиц. Сохраняя всё это, он  позволял, тем самым, затем  месяцу -  Маю с помощью солнца, цвести,  распускаясь, озеленив, всю Землю – нашу матушку, а именно то,  что ещё останется, озеленять   и расти.  С виду он  сам был невысокого роста, обаятельный человек, и не обделённым чувством юмора. Его очень сильно обожал Ян и, конечно же, любил сам Май,  напоминавший ему всё время о женитьбе, что надо остепениться и задуматься о наследниках. Соответственно большую часть своей жизни, Апрель и проводил среди семьи Яна. Самого  же родина и дом находился в   Норвегии.

Наступила очередь, появится следующим Русалкам. Эти же  предварительно выпустив свой хвост вперед себя кольцом, как будто что – то  пряча в нём обвив  обеими руками, скрывали, что – то круглое и  голубоватого цвета предмет.

- Ну, Апрель ты догадался, что означает  её поза эта?- спросил Ноябрь.

-- Конечно мне ли нашу, та чуть ли не реликвию то  землю угадать,

Но как же брат приятно - то  это осознать,

Что даже она, как рыба с морских глубин,

Так бережет, весь наш этот прекрасный мир!- покачав головой, ответил он ему с гордостью на лице.

Ноябрь взрослый мужчина - лет пятидесяти, полноватого телосложения. Правильного склада ума, с большой гордостью нёс свою миссию, возложенной  на него судьбой.

На совет он прибыл с шестнадцатилетней дочерью -  Лаурой, в которой души не чаял из далёкой страны Польши. Она же  притягивала всех гостей  своим заботливым отношением к нему и  жизнерадостным настроем. Девушка шатенка с огромными, красивыми, зелёными глазами была, так рада этому путешествию  к Январю, с изобилием всего нового для неё и  незнакомого, что то и дело только и  сияла от счастья при их разговоре  и обращению к ней.

Миссия же её отца  заключалась в том, что бы следить:

« Что б птицы все, вовремя в тёплые края улетели;

 Других встречает, которые  бы  прилетели,

Чтоб звери потеплее, свой дом  и себя,

 Утепляя, приодели!

Готовит всех зверей ко сну,

Кто спит, зимой дожидаясь новую росу!

А в  целом следит, чтоб матушка – Земля,

Была готова, когда наступит морозных дней пора!»

И вот последние ступеньки лестницы, на которых красиво  напоминавших им  талией прекрасных дев, возвышались последние, уже  доброжелательно улыбавшиеся две Русалочки, по оби стороны ступенек. У этих, головка была слегка наклонена  в низ к гостям, и на ней аккуратно и так красиво, переливалась в разные блеска цвета, прозрачная диадема с изображением знака месяца – Января, как на его амулете, а её оби руки были направлены к в ходу во дворец, как бы приглашая путника зайти. Всё было так красиво и мудро, что просто захватывал у всех прибывших дух. Это белоснежность и величественность зимних скульптур, очень отличалась от той жизни и повседневности, к  которой они все привыкли и проживали каждый по-своему в разных уголках земного шара. Теперь их уже всех гостей не покидало  ощущение, что они попали в самую настоящую сказку, в самом загадочном и до конца не исследованном и не изученном  уголку земли  - Антарктиды.

«А тут понятно всё и без слов!» - вдруг молчаливый Март произнёс.

А ему посилен был тот труд,

Провожать холодный лик зимы

Заметая за нею все следы!

И встречать  ту весну,

Которую, так долго всё  живое ждут!

Быть путеводителем для воды,

Стекая ей не весь, откуда побери.

Её таянию снега лишь только созерцать,

Потом к глубинам  больших вод,  жезлом  своим, направлять.

                                                ГЛАВА 7.

                                           Лаборатория  Февраля.

И вот перед ними предстал дворец,
С виду, что и нигде такого нет!

С наружи, как будто весь он изо льда,

Хотел казаться, быть,  выточенным тогда!

 И чем же  странен был больше  этот  вид,

Что кит там был  и не один.

Себе  дворец,  он на спину взгромоздив

Стоя, несли всем чудо зрелищу прекрасный  лик!

Преодолев последнюю ступеньку, они вышли на ровную площадку, возле входа во дворец, на его вратах в виде круга, были изображены все знаки месяцев, как у каждого по отдельности месяцев на амулете,  его знак обозначения. Как говорится крупным планом. Как вдруг все  знаки, как знаки зодиаки,  стали переворачиваться в один момент вверх тормашками скрывшийся совсем из виду.  Скрежетом раскрывавшихся только ворот,  какой звук они при этом только и  могли  издавать, проржавленного железа, тем не менее,  они  раскрылись. И  все рисунки месяцев, которые находились с внешней стороны ворот, появились уже внутри тех самых открывшихся ворот. А перед ними предстали   улыбавшиеся месяцы: Январь, Февраль  и  Май.

Сквозь зубы, но всё так же держа улыбку  и не отводя глаз своих от гостей, наклонив слегка голову в сторону Февралю,  Январь произнёс:

-Не мешало бы их смазать!

Тот в свою очередь увлёкшийся зрительно мыслями о встрече, не на, что уже не реагировал.

И так, после их очередного кланового приветствия, встреча состоялась между месяцами. И  у Января во дворце на тот момент, вместе с ним месяцев стало  семеро, из двенадцати.

 Если молодой Декабрь по свету гуляет, смею вам напомнить, то месяц Февраль вёл оседлый образ жизни, предпочитая заниматься наукой в своей лаборатории, со своим преданным напарником и другом Эрнестом. Он в свою очередь не называл его так официально, как месяц - Февраль  в знак хранителя природы, а просто Энни или Эйнштейн за его умную голову и достижения в науке. Февраль сам  к этому имени настолько привык и полюбил его, что оно так и прижилось среди остальных январцев называвших его не Февралём, уже а Энни или Эйнштейн. И если вы представите, как он мог выглядеть визуально, то не ошибётесь наверняка, потому что  вот именно, так как  все другие Эйнштейна он и выглядел. Лет шестидесяти, невысокого роста,  седыми, белыми волосами с разлохматившей шевелюрой. Конечно же, с очками, спадавшими всё время ему  на нос. С огромным добрым сердцем и широкой душой -  чудесника природы. Именно сейчас, он и вёл всех гостей посетивших этот калёной, мерзлоты края, в свою лабораторию, направляя, куда надо идти, рукой при этом приговаривая:

«Для вас наш климат может быть губителен,

Прошу пожаловать в мою обитель!

Мы вам сделаем вакцину от холода,

Что бы  вы чувствовали  себя здесь,  как у себя дома!»

Ян, шедший вместе со всеми, улыбнулся, вспоминая о том моменте в океане плывя на Апе, как это «вакцина от холода» помогла ему перенести всё, то  путешествие в погоне за волной. Тут его улыбку заметил сын Марта, оборачиваясь к отцу с испуганным  взглядом, спросил:

--А что отец это больно? Находя в этом какой – то свой подвох.

-- Да нет же!-  гладя его по головке, успокаивая его дочь Января Мирандель, подметила:

-- Просто Русалка его вся жизнь, наука его дочь.

Всему живому миру он пытается  помочь!

И так, как и в любой другой лаборатории в этой тоже, было видно безмерное количество всемогущих колб, с кипящей в ней водой, исходящим паром, сосуды с разноцветной жидкостью тут же на столе лежавшей акулой рядом с ней окружавшими её пинцетами.

Где Эрнест поспешил объяснить всем:

--А это белая акула,  она кровожадна и хитра.

И в нападение неслаба, и  зубы  у ней  в три ряда,

Что ей стоит перегрызть напополам быка!

И эту малышку, мы в море подобрали.

И ДНК с её  крови, на экспертизу взяли.

 Наш опыт  удался, её мама  была  нами привета.

И плавали бы  все дети её, как дельфины,

Настолько  они  были  уже   безобидны!»

С глубоким вздохом и печальными нотками  последних слов, он  закончил свою речь.

Эмиль:

--А!  вы её маме, укол от бешенство сделали, как собакам  простым  делают?

--Да ты почти прав Эмиль как собакам!—слегка  изумленно и довольно посмотрел на него Эйнштейн, одновременно подумав про себя какой  мальчик смышлёный  оказался наверное будущий  профессор.

Ну, сын месяца и не думал отделаться одной фразой, продолжил дальше:

--Вы знаете, а у нас такая собака была, злющая во дворе,--протяжно  произнёс паренёк,- мы та не сразу разглядели в ней бешенства. Это мы узнали после того, как она дяденьку одного покусала, с цепи сорвавшись, и когда на него столбняк напал, он, пришёл к нам  и сказал, что она у нас из этих неуравновешенных!

 В то время когда, он всё это гостям рассказывал, его мать, если и пыталась сыну дать понять, чтобы он замолчал, но тот и не собирался замолкать и в отличие от своего отца оказался поразговорчивее.

 --И что его вылечили? – спросила Мирандель.

--Нет, усыпили!- ответил Эмиль.

--Как  человека усыпили? – возмущённо спросили девушки хором.

--Собаку, а  вы, что подумали! - засмеялся от души сын месяца, а с ним и другие, что  по  старше.

  Дальше прослушивались звуки, издаваемыми животными, поверх головы висели клетки с разными видами птиц. На столах лежали скрученные листы бумаги, они проходили мимо каких-то сосуд, потом вовсе ящиками из  стекла. На стенах то полки со старинными книгами с разными реликвиями, плакаты с растениями, животными, какие-то пиктограммы. Карты всего земного шара в целом и по отдельности подчёркнутые, обведённые  ярким цветом и  надписи висели по обе стороны стен.  Всё казалось  было  вперемешку, если не знаешь, что к чему относится и к какой науки принадлежит. Можно было представить, что ты одновременно находишься: и в музее; и в зоопарке; и в больнице; и в клубе  астрономов; а с замороженными ископаемыми ими сухими  искажёнными мордами,  больше походило, что ты и вовсе в цирк попал, но так казалось  только временами. Созерцавшие всё это, гости при этом не стеснялись задавать вопросы, как и к самому Эйнштейну, так и  его помощнику «по колбам» подшучивая над Эрнестом, таким образом, выражаясь,  Евдоким. Хоть он и не всегда их  все опыты воспринимал  всерьез, скорее, по молодости своих  лет, что иногда даже подшучивал над ними, но, а где и вовсе мог, съязвить, но всё же его пребывания в лаборатории привлекало его своей не самобытностью. А в данный момент он  мог руку сунуть в клетку, какой-нибудь птичке, а та его клюнуть или укусить, то палец свой в рот засунуть, какому-то  скелету, что–то обронить, создавая шум, тем самым привлекая к себе внимание, и не всех, а как только ему это и хотелось молоденькой, симпатичной Лауры. Старик  Энни ему  все эти  шалости, так просто бы не простил, если бы не знал его, как  своего сана, он сразу же догадался причину всех этих его проступков и как парень хочет таким образом понравиться девушке.  Лишь помотав головой в его сторону, они двинулись дальше. А дальше  на стене появилась громадная  икона, очень красивой, изящной формы и работы, с изображением на ней  Господа Бога. Всё это чудо искусство  состояла из мелких крупинок, камешек, разноцветного янтаря, очень тонкой и кропотливой  работы. Что руки у них так и тянулись к ней, что бы её потрогать,  изумлённые такой красотой они не могли  сдержаться, чтобы хотя бы один разок не дотронуться, до этого необычайного шедевра,  излучавшего  такую тёплую энергетику.

А под ней стоял небольшой в виде аквариума, им по пояс стеклянный ящик. Естественно все гости сначала разглядев  икону, потом невольно перевели свой взгляд на этот стеклянный ящик. Под прозрачной крышкой, которой находились,  четыре перевёрнутые сверху вниз, похожие на чаши предметы, что-то, покрывая или скрывая под собой изнутри. Все они были подписаны, но за исключением одной, только вот  с изображением букв непонятного им языка.

Не дожидаясь вопроса, Февраль стал на него отвечать сам:

-А это Божьи чаши, в которых  судьбы наши!

Перед тем, как каждому из нас родиться,

Нам приходится к неким испытаниям по его воле  склониться!- поднимая голову к верху, Февраль указал на икону вверху.

 Вот так легенда эта и гласит,

Где сам Бог с тобой до твоего рождения говорит:

«Вот четыре чаши перед тобой стоят,

Тебе дан выбор один  только из этих трёх.

На каждой надпись указана своя:

«Богатство, слава,  власть  и что-то ещё».

Под ним сосуд стоит там жизнь течёт твоя,

Выпьешь же  её до дна!

Тем самым судьба твоя и будет предрешена!»

Закончив свой рассказ, он достал лист пергамента и стал не  спеша  его разворачивать.

Как все, услышав такой  рассказ Эйнштейна,  стали  просто засыпать его своими вопросами. Он, не выдержав такого напора, встав на рядом стоящий табурет, развернув лист,  поторопился всё им, зачитать как есть:

«Ну, вот одна душа, подвергнутая, эким  испытаниям не выдержала соблазна, перевернула четвёртую без названия чашу, и  выпила под ней сосуд с жидкостью всё  там с  её содержимым. На, что Всевышней ей потом  сказал:

--Вот видишь, душа твоя ненасытная, я тебе ведь предлагал; и  богатство, и славу, и власть, что тебе в жизни ещё более надобно было, но ты ослушалась меня, по хитрости своей, а может быть,  по глупости своей идя! Тебе всё ж хотелось более того, что  мог   тебе я дать. Зачем же ты открыл ту, о которой я соизволил себе умолчать? Теперь живи и отныне и судьбу свою испитую, как крест неси!»

Февраль на некоторое мгновение замолк, как вдруг  поднял руку в знак, чтобы все не говорили и слова.

Он, молча, спустился с табурета. Указательным пальцем, прикоснувшись к своим губам в знак, что это слово нельзя, как будто вслух произносить, намекая на большой секрет. Просунув руку под стекло достал оттуда,  именно ту четвёртую чашу и,  перевернув её с обратной стороны держа в своих руках, показал  своим слушателям,  давая возможность прочитать. А там было написано слово «Сума». Но это было ещё не всё. Любознательный сын Марта, долго не теряясь, засунул туда же руку в эту стеклянный ящик и вынул тоже ещё что-то: сосуд с  изображением на дне,  на котором и стояла   эта чаша. Рисунок в виде круга,  напополам пересекала волнистая дуга с жирной точкой в низу. Лаура, взяв его руку в свою руку, поворачивая к себе, посмотрела в него. Слегка изумившись, спросила:

- А, что этот символ  означает?

Слезая с табурета и ставя, наклонившись его на место  Эйнштейн, ответил:

--Если точка  эта  будет  находиться  внизу,

--То жди во второй половине своей жизни своё счастье или  беду.

Если же вверху, то,  то же  самое, только в первой половине жизни пребывания,

Я вам так это скажу!- направляясь дальше, ведя всех за собой,  он   закончил говорить.

Все, услышав такую легенду от месяца, потом некоторое время шли, молча   задумавшись сами про себя,  скорей всего  размышляя, а том,  как бы они поступили на месте  того человека  или той души, но они не знали ещё сами главное,  подвергаются ли такому испытанию они  или нет. Ведь их предназначение  монархическое передаётся по наследству. У зимних месяцев дети же Января могут выполнять миссию месяца Декабря, если же у того не будет наследников, то миссию Января, и  у весенних, и летних и осенних месяцев происходило тоже  самое.

Тем временем у  Апреля всё не выходили из головы произнесённой Лозой фраза, которая сказала, что «Русалка его вся жизнь!», ну с наукой то всё понятно, а причём здесь Русалка? Недолго думая и чтобы не ломать в дальнейшем себе голову над этим, он подошёл к ней с вопросом и только успел раскрыть рот,  как вдруг Эрнест помощник Февраля всем громко произнес:  «А теперь мы  вам покажем всем на обозрение наш главный плод научных достижений!»

 То, что все увидели, находилось, похоже, всего в самом  конце всех его  лабораторных комнат, для  чего и был проделан, по всей видимости, весь этот путь заранее. Перед глазами гостей как будто не из чего, вдруг вырос маленький оазис: посередине  него находился с голубой, прозрачной водой бассейн, наполненный до краёв водой, а по бокам этого водоёма облеплено росли  кусты с  цветущими цветами и различной растительностью. Тут даже летали, щебетав над головами гостей птички. Месяцы  все зачарованные таким зрелищем все прямо таки и ахнули от увиденного. Если  им та история о чашах показалась грустной и весьма необычной, то здесь они могли окунуться им в более  привычный вид природы матушки. Соприкасаясь, уповая на  природную красоту Земли, в этом холодном крае. Диву, даваясь всё больше достижениям науке и понимая, что мы так не ценим всю красоту природы, когда она у нас находится чуть ли не под ногами в обычной своей жизни.  А вот когда  нам стоит  только  оказаться, где то  в  море далеко от берега, или среди одних  песков, не исключено даже и как птицей в клетке, так  вот только тогда ты и  начинаешь, так остро и оценочно, переживать обо всём земном, да  упущенном на воле.

       Гости подошли с некоторой осторожностью к бассейну боясь наступить или повредить ту растительность, которой там было в изобилии. Особенно жёлтый, белый и синий цвет распустившихся цветов: одуванчиков, ландышей, синих петушков, так и бросались им в глаза. Апрель сев, на корточки, нагнувшись к воде, стал кистью правой руки, полоскать по воде,  испытывая при этом некое своё наслаждение  от  удовольствия поиграть с водой.

Тогда Евдоким подошёл поближе к искусственному пруду, зовя за собой Лауру, произнес ей: «Смотри, что сейчас будет!». Как вдруг из-под воды вынырнула самая настоящая сероглазая дева, схватив гостя за руку, она рывком потянула его к себе в воду. Тот не удержавшись  на берегу сидя на корточках, через  секунду оказался в бассейне.  Бедный Апрель уже не руку поласкал в нём, а сам полностью целиком там погрузился. От неожиданности нахлебавшись водой, он вынырнул из неё, хватая жадно своим ртом воздух.  Когда   всем  гостям это показалось достаточно смешно, где они  дружно все  закатились от смеха,  и где  громче всех стал смеяться  Эмиль. Пока тот приходил в себя некоторые просто не могли определить, так сразу разницу между Русалкой и этой милой девушкой в воде. Пока Мирандель, Селена не подозвали её к себе.  Она подплыла к ним к берегу, слега  улыбаясь виновата от своей проделки, лихо,  перевернулась и села на свой рыбий хвост  к ним спиной. Те в свою очередь, с некой заботой в лице уже  поджидали её у берега.   С их стороны могло показаться,  давно  привычным делом, а то и занятием быстро в четыре руки распутывать ей, ею запутавшие  длинные волосы, зеленоватого цвета, приводя их в полный порядок. На которых всё ещё  виднелся ярко – жёлтого цвета, слаженно  сплетённый веночек из одуванчиков. Но гости в эту минуту не на венок прям таки и  засматривались, что был  у неё на голове, и чему так радовались Селена и Мирандель, а на её рыбий чешуйчатый хвост.  Апрель вышел из воды, струи воды стекали, с его уже насквозь промокшей одежды. Обиженный слегка на Русалку, и его непреднамеренном  купание, тихо еле слышно,  он всё же в её сторону  произнёс: «Да –а-а ну, что с рыбы то возьмешь!»

--И откуда это чудо?- обратился Ноябрь с вопросом к Эрнесту.

Когда их Февраль, уже было покинул всех по каким – то своим вдруг возникшим не отложным делам.

--А это клон!- нам удалось с оставшихся с тех времён волос.

Воплотить ее, в жизнь спустя многих наших лета  грёз!

Но не всё так уж удачно и хорошо.

Причина в том, как бы подольше б жизнь продлить бы ей ещё!

И в этом мы пока не сильны, а она всё так понимает, что увы.

Так, как умирают не так быстро как мы, а постепенно от заката до зари.

Как тут вдруг их разговор прервала своим пением сама  Русалка. Её тонкий голосок раздался, так завораживающе и  красиво,  что захватывало своим вниманием весь этот маленький её мирок, и кто в нём там находился своим тонким красивым голоском:

Я сегодня проснулась утром,

Ещё один день мне подаренный  судьбой!

Мне настолько в этом мире так чудно и уютно,

Что я прониклась  даже  слезой!

Всюду со мной сёстры, всюду братья,

Всюду  разговорный лад!

Но мне порой бывает не понятно,

О ком так  и о  чём тут говорят!

Кто – то просто оглядит меня тёплым взглядом,

А кто – то даже поплывёт   со мной!

Ну, а кто- то  уложит мне  густых волос пряди

Или  ласковым именем назовёт!

--Ты Русалка наша рыбка,

В половину человек,

Но твоя кончина слишком близка,

Ведь без души так кроток век!

Ведь без души так кроток век!

Без любви прожить быть ещё можно

Но как на свете, без души прожить!

Когда так хочется сильно жить!

Но как на свете, без неё прожить!

Когда так хочется сильно жить!

В то время, когда все заслушивались пением Русалки. Январь Февраль Май и к ним  присоединившимся  опосля Апрель с  Декабрём,  что – то  бурно обсуждали. Впоследствии по их разговору всем стало всё ясно, что месяцы Апрель и Декабрь отправляются в некое путешествие по заданию Января и остальных мудрых старших месяцев. Им предстояло задача, найти, где-то на Дальнем Востоке  другого затерянного месяца Августа, так как его присутствие на совете оставалось быть сейчас просто  необходимым. Знания Апреля в особенности лесов и его находчивости, могли очень, пригодится Декабрю, как и Апрелю, серьёзность, убедительность и хладнокровность ума, в хорошем смысле слова Декабря, хоть и самого молодого из братства. Времени оставалось уже не так  и много до совета, поэтому и дискуссий на этот счёт тоже долгими не были. Они двинулись в путь, где вот- вот ожидался приезд  новых,  остальных месяцев.

ГЛАВА 8.

Алексей.

            В краю Магдалены жизнь протекала своим чередом. Куры неслись, коровы доились, давая много молока хозяином в отместку за хороший уход, дети подрастали. Всё, что происходило внутри этой маленькой деревеньки, в которой жизнь протекала своим чередом, вдали от шумных улиц, городов, движению непредсказуемых быстрых  машин, высоких многоэтажных домов, давящих на тебя с неба, казалось раем. Если не считать, что кое-где прослушивалась валка леса, шум, пилящий пилы, звук рубящих деревьев топором, но это было так далеко. Магдалену, конечно же, всё это не могло не волновать, дикой она не была и не собиралась  становиться, и  соответственно любила появиться там, где её совсем никто не знал и  не ожидал вовсе. Любопытства было моря, и подавить его можно было только  одним способом, как появиться в тех местах, делая вылазку из своей деревеньки, как партизан, в пункты населения с большой  численностью людей. В принципе бывая в городах и посёлках в этой цивилизации с детства, она всегда держалась, спокойна и уверенно. Не раз, посещая со своей матерью  местные торговые точки, и  не привлекая к себе никакого внимания, со стороны сельчан. Они могли спокойно пройтись по местным лавочкам, достопримечательностям, давая возможность себе проследить всю жизнь людей в полной мере, рассматривая даже  памятники, если были на то архитектуры,  побывать на кладбище в день Родительского дня. А так же они ещё любили  поприсутствовать на местных  праздничных днях таких, как;  День победы, Масленицы, Проводы Русской зимы или обыкновенной ярмарке. Можно сказать, что впоследствии, появляясь там, она чувствовала себя, как в гостях, у какой-нибудь своей далёкой тётушке. Где ей всё уже было знакомо и привычно, причём  её, уже временами стали  узнавать местные продавщицы, по покупкам догадываясь, что девушка живет, посей видимости  в какой-нибудь  далёкой глубинке. Встречая её чуть ли с не распростертыми руками в пору нынешней конкуренции. Один раз Магдалена разговорившись с одной из них, там же в магазине приобрела магнитофон. Её счастью не было границ. Так как она сильно любила  музыку,  зная, что электричества у неё дома нет, а  их местная электростанция была уже давно сломана, то она была счастлива только уже одному, когда узнала, что эта штука может работать от каких – то там батареек. Но вот беда она и не подозревала, как долго эти батарейки могут действовать, купив только несколько.  Тогда ей пришлось вернуться в магазин уже через несколько дней, и докупить все  оставшиеся, что имелись в продаже, и не в одном магазине. Как не странно, но вся музыка, которая  сейчас находилась в её коллекции, уже изрядно ей самой   поднадоела, и она сама  для себя  нашла причину, чтобы вновь появиться там, среди сети жизненно важной суеты людей. И так в предвкушении новых мелодий и  песен  Магдалена  отправилась в путь.

Ей пришлось по приезду в сельпо провести порядком времени, что бы выбрать, как можно получше себе на слух новых кассет с песнями. Ещё немного поболтав о том-о-сём с продавщицами, и прикупив кое-какой товар для дома: сладостей для детей, она отправилась обратно в путь, на своей преданной лошадке - Ласточке, названной ею за её чёрную и  шелковистую шкуру  с  белой грудкой.

Шагая в основном пешим ходом, а в местах, где дорога ложилась гладко без ухабов, передвигалась рысцой верхом на ней. Магдалена, то и дело, всматривалась, любуясь, цветению молодых распустившихся ярко – зелёного цвета лепестков, нежной,  молодой травки, пробивавшейся с трудом, сквозь сухую належавшуюся  траву с зимы. Конец Апреля месяца выделялся тем, что повсюду в изобилии цвели одуванчики: аромат, ландышей распространялся по всей округе, заполняя своим сладким проникновенным запахом окружающий лес, особенно запах дикой черёмухи цветущий в этих местах так обильно. Что говорить уже о селе,  который она вот только недавно покинула. Там все улицы просто благоухали от запаха распустившихся деревьев, как самых больших цветов: сирени, яблони, сакуры, черёмухи, где  со стороны  всё выглядело в белоснежных тонах, как будто они стоят зимой, покрытые снегом верхушки деревьев. Но их цветение было таким коротким. Если и бывает праздник живота, то здесь просто шикарный праздник  для души и для своего носа. Воздух, насыщенный таким изобилием аромата, не мог оставить равнодушным ни одного живого существа без обозрения и восторга, вот и на Магдалену всё это так вдохновенно подействовала, что у неё поневоле  в голове зародился небольшой стишок в искушении  от предстоящего лета:

                                    Под тяжестью листьев, ломаются ветви,

 Земля распустила, свои щедро зелёные стебли!

                                    Я с каждого вздоха  ловлю наслажденье,

                                    От нынешней весны  моё сердце  согрето!

                                    С природой ликую, цвету, распускаюсь.

                                    Саму же себя от счастья   ревнуя,

                                    Всё больше чему -  то дивясь, идя, радуюсь!

                                    И дальше  в дороге купаясь в деревьях

                                    И  нет  мне  тревоги на сердце, чего – то гонения.

                                    Лишь только ковёр,  под мои ноги ложится,

                                   Сиреневый, белый,  к моему глазу цвет давно этот уже  прижился!

«Ну, вот я сейчас  тебя напою, лошадка ты моя верная!» - проговаривая эти  слова вслух  Магдалена, своему транспортному средству, спускаясь одновременно с лошади, и  приближаясь к местной проточной речке - Уссури. С виду безобидной рекой, но уже прославившейся по количеству утопших в ней людей, с несчастными случаями. Она протекала с быстрым  течением и если приглядеться получше к ней, то в местах на ней  виднелись небольшие, но коварные те самые воронки, которые с лёгкостью могли в себя затянуть любое, живое существо. Слабому по физической форме человеку или просто не умеющему плавать здесь, конечно же, делать было нечего. Из-под  густо свисавших деревьев над рекой, она не сразу заметила, что  там  по ту сторону берега реки находился мужчина. Картина, представшая перед её глазами, очень сильно взволновала её. Как будто ища помощи от увиденного и поняв в чём сыр бор, она в помощь себе и в  надежде кого - то  там заметить, посмотрела по сторонам в разные стороны, но рядом никого не оказалось близко, была только одна - она, лошадь и он.  Этот он стоял по ту сторону берега уже обвязавший себе  шею верёвкой, держал так же в этой верёвке обвязанный большой камень только  в  руках. Магдалена в первую же минуту пожалела, что завернула с лошадью именно сюда на водопой, сама для себя успокаивая, проговорила: «нет, надо собраться духом и как-то этому человеку помочь!». В душе понимая, что как бы было всё это непечально, но всё же легче видеть и переносить всё это  так это, то, что  когда кто-нибудь   лучше  погибает, на  какой-нибудь войне в бою. Но оказаться сама  невольным наблюдателем того, как человек уединившись, прячась от всех, лишает сам себя жизни, было ей настолько  противно и обидно, чем жальче  его самого. Видно некому ему было врубить фары, реплика ею сегодня услышанная в селе, как видно  пришлась  бы сейчас   кстати. Она не успела и крикнуть, чтобы прервать его одиночную оргию, как вдруг мужчина кинулся в воду. Магдалена последовала за ним. Подплывая к тому злополучному месту ныряя в воду, против течения реки, она долго не могла его ещё там нащупать на дне  все, думая, что его камень на его шеи, падёт якорем вместе с ним, на дно в том же  месте. Но он канул, что ни есть в воду. Про себя ругая его сначала, а потом, уже не выдержав и вслух: « вот ещё надо же и место себе какое  подобрал  глубокое, водители  жить ему надоело придурок!». Уже из последних сил, ныряя опять в воду от беспомощности и бессилия, с навернувшимися слезами на глазах, спасительница  причитала. Как вдруг она слегка почувствовала почти  случайно, что, что-то или чего – то коснулась, задев  своей ногой, нащупав, бросаясь в надежде, хоть за какую-нибудь малейшую возникшую зацепку спасти человека, набрав снова как можно больше воздуха в лёгкие,  нырнула обратно в воду. Бороздя в воде руками, со скоростью, что было ей только самой известно, она от переполнявших её эмоций радости,  вдруг,  вскликнула: «Есть!». И потянула его по верёвке к верху, словно за удочку с большим уловом, но сначала тем же спасительным своим ножом, перерезала веревку, соединявшую его шею с камнем. Плывя к берегу борясь с течением, и к своей лошади, которая плыла уже ей на встречу.  Магдалена не тратя и минуты драгоценного времени даром, стала пытаться привести его в чувства, хлопая  по его  щекам от всей души. С последних сил закинув мужчину  на хребет Ласточки, так как  к берегу плыть, сил уже не с ним не самой  не было,  и хоть   немного давая возможность    самой же  отдышаться она,  придерживая его в седле  лошади ещё некоторое время,  повиснув  можно сказать на воде, беспомощно плыла по течению Уссури вниз. Продолжая хлопать  его уже по спине, таким образом, пытаясь высвободить у него  лёгкие от воды, через некоторые усилия и в радость ей, он пришёл в себя. На берегу же благодарности  от него за его, так называемое,  спасение она, не дождалась, где  парень в свою очередь,  что ни есть, набрал воды в рот, и тупо  молчал.  Оглядев его любопытным взглядом, сверху вниз Магдалена просто была изумлена. Перед ней  во весь рост к ней спиной, на берегу реки, лежал молодой мужчина, лет так около двадцати пяти – тридцати, высокого телосложения с мускулистой фигурой, русыми волосами с подобранными руками под лицо в песок, как бы прячась. Ей вдруг, его стало, очень жалко, что она почувствовала за собой  в  тот момент чувства где-то даже ближе к   материнским. Скорее всего, от того, что сама растила будущего мужчину. Где самой для себя он  неожиданно вдруг поняла, как долго не испытывала такого счастья и удовольствия находиться, просто рядом с молодым человеком, скорее всего своим ровесником. Время шло, но больше по тому, как видно, что было он, дышал по его спине, больше не каких признаков жизни мужчина не подавал. Сама для себя девушка решила, что оставлять его здесь было небезопасно для самого же себя, но будет ли он её слушать:

--Слышите вы утопленник, хватит вам тут валяться, вставай! Я совсем уже выбилась из сил, пока  вытаскивала тебя  из реки, в тебе столько мускул, но было бы гораздо лучше, если бы у тебя ещё было не столько мускул, а сколько ума!

Магдалене вовсе  не хотелось показаться ему такой злой, но выхода другого у неё  не оставалось или же она  не видела, чтоб хоть как-то его растормошить думая, если у него ещё осталась какая-то мужская гордость и стыдливость мужская, то, её слова на него как со стороны противоположного пола должны будут подействовать. И потом если бы он тонул не по своей воле, а по несчастному случаю, то её небрежность к нему  всё - таки так бы явно не проявлялась. Уже стоя на ногах, она поправляла уздечки, у лошади поглаживая её рукой в знак хорошей работы за  помощь в воде. Поворачиваясь снова к нему головой и всё же  смягчившись в душе, будучи сострадательной к чужому горю, она  вновь заговорила с ним:

-- Мне надо идти, но я эти места  плохо  знаю, пока вот  с вами бултыхалась тут вот  в воде, так и вовсе  сбилась с намеченного пути! –  более чем убедительнее произнесла, ещё  добавляя.  – Слышите  меня, может быть,  вы  пойдёте со мной, и заодно выведете меня из этих мест,  а  я сама  живу вон там, в глубине тайги, – и показала в ту  сторону, где предположительно находилась деревня. И если хотите, то  вы  сможете пожить у нас  некоторое время и всё заодно   обдумать не спеша и о случившемся тоже. Ведь я же вижу, что вы нормальный  хороший парень,-- мягко и уверенно произнесла Магдалена, добавляя,-   ну с кем не бывает!?

Она ещё немного времени дала ему всё обдумать и переварить все её слова, что тот   поднялся, но всё так же  с безразличным взглядом, не говоря ей ни слова, даже не взглянув в её сторону, не обратив своего  внимания как  на красивую девушку,  побрел, молча от реки в лесную чащу. А ей оставалось только гадать, куда он направился домой к себе или всё же принял её предложение.

Долго гадать ей не пришлось, по тому, как он уступил ей место быть вожатой. Они оба молча каждый сам себе о чём -  то думая шли, лишь лошадь временами фыркала или мотала своей гривой от нападавших на  неё кусачих оводов, отвлекая их от их похоронного марша. Для Магдалены это история с незнакомцем, его трагедия нельзя сказать, что была  не знакома. Вот и сейчас мысли из прошлого из-за этого случая на реке  невольно навеяли у неё воспоминания.

В отличие от отца мать Магдалену воспитывала, как личность можно сказать достойного  члена общества. Отец же с малых лет пытался, и ему это удалось, привить к ней,  любовь к природе и ко всему живому, к жизни с гармонией в ней. Мать же  шла в ногу в своём современном мире, всё чему когда-то научилась она сама, в своей цивилизации она  всё это передала  своей единственной дочери. В том числе и грамматику, куда   входило и  культура людей, история России,  произведения  многих поэтов и известных  классиков, чтению многих завлекательных и  интересных книг. Вот из всего этого и выливается вопрос у неё, как и к ее, матери, так и ко всем людям. Почему при всём таком великолепие нынешних научных достижениях, такой лёгкости в жизни, люди совершают такие необдуманные поступки, пытаясь уйти из жизни? Ведь сейчас так много всего интересного, где можно найти своё применение и главное стать полезным, как и самому себе, так и другим, но нет же проявление эгоизма в самом себе, для некоторых встречается неизбежной трагедией, как и для них самих, так и для их близких людей  и  их окружения. Об этом же люди не хотят говорить вслух и больше стараются поскорей забыть, не обобщая эту беду. Ошибочно пытаясь умолчать  и не изводить её, говоря о ней, как о какой-то  заразе. До сих пор не проводится  нигде, и  ни с кем, ни какой пропаганды или профилактики по поводу этого научного слова суицид. Хотя эта трагедия коснулась каждого из нас, будучи дальнего родственника, друга и т. д. Боже, но почему люди в пору стольких технологий, открытий, выхода в космос, не могут придумать не какой вакцины от самих же себя. В народе ещё принято говорить, что жизнь полоса белая, полоса чёрная. Нет, есть просто сплошная белая или сплошная чёрная. Кому то везёт сейчас, а потом не очень, а кому - то не везёт сейчас зато, потом всё будет прекрасно. Главное не испугаться трудности или, как говорится не сдрейфить, а найти в себе силы и сказать самому себе «ладно сейчас я принимаю удары до нокаута, но чем больнее эти удары, тем сильнее в каком -  то смысле может быть даже и злее, обязательно мудрее я становлюсь!». И по возможности изменить жизнь свою, а именно то, что вам мешает жить спокойно или с чего все начались ваши проблемы. Вы сами увидите, что скоро время и удача повернётся на вашу сторону и в вашу пользу, а главное надо научиться верить в самого себя и тогда появятся и силы, и любовь, и достаток.

Магдалена даже не успела  проследить за временем, потому что полностью увлеклась  своими размышлениями, как наступили сумерки, а до дому оставалось ещё идти, как до горы пешком. Делать было нечего, уж слишком день сегодня показался ей тяжёлым и физически и морально. Оставалось только присмотреть хорошее местечко для привала и ночлега. Как скоро они вышли на опушку леса.

Без всякой мужской помощи она развела костер, что бы хоть как-то обогреться и просохнуть. Разгоревшийся хворост трещал, а её путник всё так же как, набрав в рот воды, там  так и молчал  сейчас. Его молчание с каждой минутой всё больше стало теребить и угнетать Магдалену. А ей так  хотелось, чтобы такой сильный телом, но не духом как уже выяснилось после всего этого мужчина, почерневший почти от своего горя и стресса, целиком  не ушел  в себя, а всё-таки опомнился и перестал,  продолжать горевать и накручивать себя, не весь какими мыслями.  И тут Магдалена подумала для себя, что, что-то надо  попытаться ей воспринять, как бы вывести его из этого состояния транса. И глядя на него, в такую  прекрасную, звёздную ночь, ей несколько не хотелось грустить, а очень хотелось поговорить с незнакомцем, познакомиться с ним поближе. В такой романтический звёздный вечер у такого жаркого костра. Тогда  она решила пойти на маленькую хитрость,  жертвуя слегка своей  честью  девушки.

--Мне иногда чрезмерное внимание мужчин, так надоедает! А  на  вас я, как   погляжу     женский  пол и  вовсе безразличен будет? – с некой подковыркой  в голосе она произнесла ему все эти  слова, поглядывая за ним, искоса продолжила дальше, - тогда я сниму одежду с себя  и повешу её, пускай она обсохнет малость, вы как не против  будите?- не дожидаясь ответа она  медленно принялась снимать с себя всё так,  как это делают  девушки, не совсем приличного воспитания.  Сначала  сняв с себя брюки, затем рубашку, потом   подвесив все это над костром на палку, придумавшим ею самой  сооружением. Будучи уже почти  раздетой, лишь только слегка обвязав себя головным платком на поясе вещью, ожидая хоть какое-то оживление с его стороны, но её спутник   всё так же оставался быть  абсолютно безразличен  ко всему окружающему миру,  продолжая  сидеть молча и  не на, что не реагировать. Но девушка так отступать от задуманного, не достигнутого ею желаемого результата не хотела, тогда она встала и направилась в лес к деревьев, как бы за хворостом. Затем, через несколько секунд вскрикнула, так как кричат, когда на что-то наступят, или поранят себе ногу:

--Ай, как больно, нога моя нога, я, наверное, её  подвернула, помогите же мне, пожалуйста, помогите я не могу идти!- как можно жалобней прокричала она. Пока она, стоя с сухими ветками в руках изображала боль, что, даже сама, заигравшись, не заметила, как оказалась на его сильных, мускулистых руках. Он нёс её к  костру. На что она довольная, но притворявшаяся  до сих пор, украдкой разглядывала тем временем его лицо, пытаясь рассмотреть его как можно получше  в сумерках тёмной ночи. Он же опустив её на землю, с встревоженным словами в голосе впервые заговорил с ней:

--Где, где больно какая нога болит?

Стал так нежно, своими руками дотрагиваясь, и нащупывать тогда там, где она ему указала.

-- Вам здесь больно, а может быть здесь?- продолжал теперь  он всё спрашивать её.

Магдалена:

--Везде, ой уже везде!

В то время как он совсем уже бедный, растерявшийся, не знал чем  ей уже помочь. Она так же корчась, как будто от боли с  притворными гримациями на лице по хлеще, чем   какой-нибудь там  артистке, говорила  ему:

--Как тебя как тебя …зовут?

Не успев договорить:

-- Алексеем, -- ещё раз, добавил тот, --Алексеем!

Тем не менее, Магдалена, как женщина не могла уловить его лёгкие и приятные ей   прикосновения, как и его к ней, так и её к нему. По крайней  мере,  ей удалось в нём разбудить его мужской инстинкт, который всегда для любого мужчины, был  спасителен в любой жизненной ситуации,  оставаясь  главным стимулом  их  в жизни быть всё-таки покорными слабому полу.  Ещё немного по корчась от боли, она совсем  расположила его к себе. Словом за словом и его печальная история  прояснилась ей в конец. В котором был бизнес, была  жена, был друг с детства и где  его все предали ради каких-то там денег. Затем после чего  у него и пропал весь смысл к  жизни, когда столько  сил и лишений было потрачено, за всю его прожитую на тот момент жизнь и в один роковой день для него оказалось  всё потерянным. И что самое главное до  достижения всего этого у него положения была и крепкая дружба чуть не с детства, и взаимная любовь, и поддержка, и совет. Но вот, когда  всё это стало  в  изобилии: то  тут и   появились и  зависть и враги, и другие неприятности. А главное  ему самому  уже ничего не стало этого нужно после того случая, как   измены со стороны своей  жены и предательской  подставы по общему бизнесу  друга: ни денег, ни любви,   не любимого  дела, которого можно сказать  и  лишился он из-за  своей чрезмерной  доверчивости. У Магдалены создалось впечатление о нём, как с чистой отзывчивой душой человеке, который всё добился своим трудом и терпением, верящим в людей в их человеческие качества и искренность, но как говорится, он не на тех людей  попал.

                                                          ГЛАВА 9.

                                        Новый человек в деревне.

     Уже дело близилось ближе к вечеру, когда Магдалена  с Алексеем прибыли в ею облюбованный уголок земли. Им на встречу выбежали сначала её  дети, следом за ними  Макар с Варей, и  другие жители их маленькой деревеньки. Ведь когда в ней появлялся, кто - то новый, то это становилось  целым событием в округе, что во дворе от долгого молчания, даже залаяли собаки,  как они могут лаять только  на чужих людей. Путь им срезала бегущая заполошенная курица, наверное, всё та же шибутная. Макар, глянув на чужака искоса молча взяв  Ласточку за уздечки, повёл её в загон к другим лошадям. Дети стали расспрашивать мать, присевшую от усталости путешествия на крыльцо  дома, как она съездила и привезла ли им что-нибудь из заказанного. Алексей, подхватив её тяжёлые сумки, может быть даже от неловкости, стольких людей скопившихся и так непосредственно изучавших его, что с большим удовольствием последовал  за этой пожилой женщиной, которая  успела ему махнуть  рукой, зовя, как бы следовать за собой. Магдалена же уже за три дня, успев соскучатся за своими детками, миловалась с ними, обнимая их и целуя  в   аппетитные их  пухлые щёчки, своих милых чад, все время, расспрашивая, как они себя вели, пока её не было дома и чем занимались всё это время. Алексей тем временем, проходя за женщиной ближе к пенсионному возрасту попытался  оглядеть всё построение, замечая, что дома всей этой небольшой деревеньки, срубленные только с одного   дерева, как жили ещё в старину, в веке девятнадцатом-двадцатом, где  и вся домашняя утварь - то,  тоже почти состояла из  примитивного орудия труда. Создавалось такое впечатление, что ты вошёл  в Русскую и  очень большую  баньку. Как вдруг в проходе  следуя за этой женщиной, гость случайно наступил на хвост котёнку,  вызывая тем самым кошечий визг чуть ли не на всю деревню.

--Осторожно! – повернулась и  посмотрела на него с добрым взглядом,   та женщина.

--Извините, а как вас зовут?-  поторопился спросить её Алексей, уже догадываясь о том, что к её помощи здесь ему придётся прибегнуть ещё не раз и не два.

--Варвара!- ответила  та ему.

Они вошли в просторную комнату, по сей видимости это была у них кухня, подойдя к столу, молодой человек  поставил самодельные сшитые сумки на столешник.

--Есть хотите, наверное, проголодались сильно, садись мы сейчас все ужинать будем!? – всё также с доброжелательными и приветливыми нотками в голосе, она ему проговорила. Вытаскивая и разбирая  с них купленные продукты и другие разные мелкие вещи с сумок. Из которых Алексей успел уже разглядев распознать: крючки обыкновенные для рыбалки, леска, мыло, нитки, уксус, сода, завёрнутый в бумагу сладкий щербет и игрушки детский автомат, а  в упаковке и куклу - барби. Новые хозяева этих  новых игрушек,  долго себя ждать не заставили, они  вбежали в комнату, ноль эмоций конечно же на гостя, но зато всё своё  внимание они вооружили сейчас на   гостинцах. И  разобрав всё то, что им сейчас  причиталось, сразу начали, ойкать, и айкать от восторга, разглядывая всё с завороженным взглядом, затем  подбежав к вошедшей матери  на кухню, то стали ее, снова  обнимать, целовать и благодарить за принесённые подарки. Магдалена просто  сияла от счастья, что угадила своим любимым чадам. На некоторое время все даже  забыли про Алексея, как это ему показалось самому по началу. Но голод не тётка и дальнее путешествие взяло вверх над всеми другими радостями жизни, так,  что Магдалена со словами:

--Ой, Варюша, как я сильно проголодалась! -- рухнула на стул, обращаясь  теперь уже к их нему гостю, - вот здесь мы так и живём,- потягиваясь за куском хлеба, на столе добавила, - как тебе наш дом?

Алексей растерянный  внезапно заданным вопросом, мотнув головой, вниз  в знак как бы  согласия ответил ей:

--Хорошо! Да вот только в таких домах ещё в девятнадцатом веке  строили люди и жили!

Посмотрев на него с неким непониманием, Магдалена поспешила ему ответить:

--А нам и в двадцать первом веке в таких домах более чем уютно и  живётся неплохо, причём экологически чистом, ведь мы дышим не искусственными  бетонными стенами с вызывавшими плесенью изнутри, а чистым воздухом!

Как бы с некой подковыркой  она всё это ему произнесла.

--Не могу найти особо большой разницы, в доме в квартире,  что из бетона, что из дерева, все стены закупорены, вы просто живёте в тайге, поэтому я и соглашусь здесь с тем, что тут воздух экологически чистый сам по себе. Но не менее безопасен такой дом для людей! – улыбнувшись, подвинувшись чуть ближе к ней на  встречу,  сидящей его напротив Магдалены он закончил свой диалог.

--Это чем же он опасен тогда для нас?- спросила она  у него в отместку.

--Ты видела, когда-нибудь, как горят деревянные дома, а вот я видел!

--И как же они горят ?— спросила  его Магдалена.

--До тла! -  с этими словами он, опустив глаза, вниз берясь за ложку, принялся за еду.

Варя, во время их диалога всё слышавшая и накрывавшая на  стол не проронила ни слова, а её не совсем родная, но дочь поглядывала на неё, как бы ища помощи или поддержке с  их  Алексеем разговоре зная наперёд, что та вмешиваться в разговор  не будет. Поняв, к чему всё время он клонил, она сама себе же в рот засунула кусок хлеба и стала, просто молча, есть, уткнувшись  себе в тарелку. Её собеседник  довольный разговором, что чем - то даже задел  её за живое, ответив сарказмом на сарказм, играючи, тоже  продолжал уплетать тарелку с борщом.

Наступило утро. Петухи голосили один лучше другого, местами  прослушивалось и мычание коров. Впервые за всё время Алексей проснулся, слегка улыбаясь от счастья, а не от душу терзающих его неприятностей свалившихся, ему как будто на голову. Отчётливо чувствуя уже  покой на  душе, благодаря свою судьбу за встречу  с необыкновенной девушкой по имени  Магдалена, и за то, что она его спасла от не минуемой роковой ошибки, где он чуть было, не распрощался со своей  жизнью. А самое главное с того самого вечера у костра, от их разговора по душам он, что ни есть  глотнул новый воздух и стимул к жизни, тем самым закалив в себе вкус к ней  уже раз и навсегда. Встав с пастели,  расшитой с кружевами простыни по краям и подушки Алексей вышел на улицу. Было тихо. Выйдя в общий двор, потягиваясь руками вверх со словами: «А что ещё надо человеку для жизни, деньги, звания, титулы всё это ерунда, можно жить спокойно даже и здесь наслаждаясь ею!». Подтянувшись, он подошёл к колодцу. Набрав ведро воды, и попив с него, взял, и остальную воду просто  вылил себе на голову. Со стороны могло показаться, что парень сошёл с ума от своего, какого -  то внутреннего восторга. Пока он купался, к нему незаметно подкрался местный паренёк и заговорил с ним:

-Ну и как водица?

--Замечательно!- не растерявшись, ответил Алексей, ставя пустое ведро на место. Тем временем, разглядывая своего нового собеседника. С виду ему было лет тринадцать – четырнадцать, с белокурыми  волосами и канапушками на носу мальчугане.

--У тебя закурить не найдется, случайно, а то, я так за цевилом соскучился, прямо таки мрак, надоело давиться уже деда Макара махоркой!- не громко выпалив всё это улыбаясь, парнишка  произнёс.

--Нет, нету, утонули все сигареты в речке,- Алексей, подумав про себя, не рана ли ему курить, но остерёгся задавать  этот вопрос, так как со своими нравоучениями к парнишки он уже явно припоздал и, посмотрев на него снова, продолжил, -  а ты, что такой курильщик заядлый?

--Да вот привычка с детдома не как не могу избавиться от неё, а ты Алексей!?- присев одновременна повернувшись оба на стенку колодца, продолжили свой разговор,- а меня Максимом  зовут, - подавая ему руку для пожатия, парнишка продолжил,- будем знакомы.

--Ну, будем тогда знакомы! А что ты ещё обо мне успел узнать, кроме того, как меня зовут?- спросил он у него, заинтригованный в конец о слухах каких именно прошедших, о нём в этой деревеньки.

--Да так, что тонул ты, а Магда для справки я её так называю сокращённо, вытащила тебя из воды вот и всё!- соскакивая с колодца, и садясь на корточки, уже возле него он ему ответил. Тот в свою очередь глубоко вздохнув от облегчения, что никто не знает правды, как всё было на самом деле  с лёгкостью на душе  продолжил с ним общаться дальше. Где в свою очередь, уже и сам  заинтриговался полностью,  появлением этого самого парня   здесь, и поторопился  узнать у него,  его  историю пребывания, и с этим поспешил  к нему с расспросами:

--Максим, а ты как здесь оказался, я так понял, что  ты тут не с рождения?

--Не – т, - протяжно ответил тот, -  я детдомовский, как уже и говорил, просто так получилось. Сбежал я с  приюта, скитался туда-сюда, потом познакомился с местными пацанами из Дальника, они ехали за шишкой ну вот и я за ними увязался, думаю, подзаработаю себе малость на «хавчек» да «влатаюсь» хоть немножко. Вот и стал я с ними в тайгу ездить, так несколько раз было, всё нормально шло. В очередной раз, когда приехали мы   за шишками, сижу, я значит на дереве, тут слышу, кто - то ревёт, поворачиваюсь назад, смотрю, а это медведь  внизу по снегу  шныряет, ну думаю всё, напоролся на приключения. Вот думаю он же спать уже должен, а тут разбудили его ребята, он, наверное,  сейчас злой ходит, да ещё  и голодный вдобавок, что делать понятия не приложу, одно только пришло в голову затаиться и переждать где-нибудь. Ну, вот сижу я там на том дереве час, два, три замёрз, как собака декабрь месяц всё-таки холодно, смотрю вроде всё тихо, думаю ну всё надо  выбираться, и идти к своим, слез я с кедры, свищу, кричу,  а наших  нигде  и не  видно. Опять иду, час, второй, третий по тайге, хорошо я курил, поэтому и зажигалка с собою оказалась, разжег костер, да согрелся  немного. Хоть и говорят там, что курение вредит вашему здоровью, а вот меня-то это курение, можно сказать-то, и спасло, я тогда и подумал, вот если б я не курил, то и не было б у меня с собой зажигалки, замёрз бы уже как собака к чёртовой матери и всё!  Вот так  и  про шарахался я по лесу дня четыре, пока случайна Магда  на мой костёр не вышла или  не вычислила, как то, а я уже от голода и холода сознание терять стал. Слышу, меня кто-то тормошит за ворот, наверное,  проверяла,  жив я ещё или нет, а сам уже  и  не надеялся, что спасусь. Вот так! - тяжело вздохнув, от таких нелёгких воспоминаний, Максим закончил свой  несчастливый рассказ, но со счастливым концом.

Тут на крыльцо вышла баб Варя и прокричала:

- Завтрак готов!

На этом мы с моим новым другом и закончили свой разговор, пообещав друг - другу, что потом ещё поговорим и  разошлись в разные стороны двора.

Шли дни. Хочешь, не хочешь, но Алексей влился в их среду проживания, и как человек достаточно не глупый смотря в каких аспектах его самого рассматривать, проникся душой своим и телом во всё окружение и нахождение, этого забытого или точнее не затронутым никем местечком. Сама Магдалена для него была,  загадочной доброй Феей, да и сам он себя здесь ощущал не тем, кем помнил себя в прошлой можно сказать жизни. Буд -  то он сам оказался, в каком -  то другом измерении  времени, с одной стороны для него всё  было так знакомо и обыденно, но, а с другой стороны он сталкивался постоянно с какими - то загадочными вещами,  на которые ему не спешили давать ответа или  объяснения. Но чтобы всё понять до конца, ему нужно было время, а для него ему тогда   казалось, уж чего-чего, но времени у него здесь появилось более чем предостаточно. Алексей сам по себе был человеком, стремящимся целевым и не бездельником. Кроме того, как играя с детьми Магдалены, он ещё успевал, приниматься ремонтировать их нею сломанную местную электростанцию. Где дед Макар, подозрительно и с не огромной охотой встретив чужака, первые дни  его проживания тут у них,  воспринимал  с  недовольством и с некой подозрительностью. Но, а тот в свою очередь, догадываясь об опасениях старика с его стороны,  принял свою позицию и одну единственную, завоёвывать доверие не словами, а делом, как он это и  делал всю свою жизнь. И постепенно, как говорится лёд тронулся и в один прекрасный день, старик, подозвав его в кузнецу, чтобы там, что – то поддержать, где  в душе Алексей этому  очень по началу   обрадовался. Таким образом, сейчас идя  позади него и думая про себя, сравнивая, как он всё же  любит стариков мудрых, а иногда очень весёлых и много уже повидавших на своём нелёгком пути. Дед Макар,  слегка шарпавший ногами по земле, ему очень сильно напоминал  своих дедов, где у его бабки их было трое, что про бабушку не скажешь, будто она была роковой женщиной, но в шутку они все её внуки  так и называли. Она же в свою очередь всех своих мужей, впоследствии благополучно пережила, но больше ему запомнился не тот родной ему самый первый дед, а второй и третий. Только тогда он и понял до конца смысл тех этих слов: « Не тот отец кто породил, а тот, кто воспитал», получается, что и его мать воспитали,  по крови не родные уже Алексею деды, но самые что ни есть любимые, оказавшись, похлещи любого другого родного. И тут на него навеяли воспоминания с детства, как второй дед любил жарить по утрам блины и всех угощать детей, бежавших на запах свежего испеченного теста, на, что бабка была настолько жадноватая, что чуть не гнала всех внуков по домам прочь к своим матерям. И если когда они резали очередного кабанчика, то та же наша бабулька нам всем выдавала маленький совсем кусочек сальца да мяска, а дед, зная про бабкины недостатки, матери тайком от неё, отваливал ещё столько же, да в два раза больше. Но он  был болен и, как бы было это не прискорбно, вскоре нас покинул. Что касается третьего деда, то тот когда хорошо, на каком-нибудь празднике семейном, попивал, то страсть как любил петь и танцевать, причём он пел всё время только одну песенку: «Цыпленок жареный, цыпленок вареный, цыпленок хочет погулять!» и в свои восемьдесят пять пускался в пляс снова, а моей матери на ушко шептал: «Томка, а я ещё ого - го, у меня ещё мается!» и своим корявыми от старости пальцами всех, пощупывал,  бабушкиных  дочек, хвастаясь. На, что мама иногда взвизгивала от боли, от  его щипков  говоря деду: «Да ты что!» и от неловкости прикрывала ладошкой свой рот.  Может быть, ещё и прожил бы  наш дедулька бывший фронтовик, но простудился, подхватив внезапно пневмонию, умер. А в память мне тогда от него остались только две награды с войны, куда бабка дела остальные не знаю, наверное, другим внукам раздала. Что касается родного отца матери, то с ним было всё понятно и просто. Он являлся участковым милиции от него-то наша бабулька и родила четверых своих дочек, из которой самой старшей стала моя мать. Из воспоминаний мамы и бабушки этот дед был самым матёрым, в изобличение  преступности участковым из всех тех  деревень в округе, которые были за ним закреплены, с  не совсем законопослушными гражданами, вспоминая порой частенько Алексею про него рассказывала его мать, они его боялись, считая грозой правопорядка. Даже  к ним некоторые  сельчане домой приходили, прося убеждая его  матери мать, что они не делали того, в чём их  обвинял её отец, а его значит дед. Но потом как оказывалось все самогонщики, спекулянты, да воры теми и оказывались преступниками на кого  отец считал,  указывая, чуть ли не пальцем. Один недостаток у него только был ревнивый  очень. Свои эксперименты милицейские   над бабкой проводил, вот один из них: зимой возле стога проделает следы с вечера своими ногами, подзовёт бабку, затем  утром и   спрашивает её: Ольга, кто был у нас дома, видишь следы, изменяешь мне?  А так был закоренелым коммунистом, потом после его кончины в тридцать семь  лет, ещё долго люди хорошие о нём вспоминали.

И так, в кузнеце мне, как плохому журналисту ну кое-что удалось узнать от деда Макара и его здесь появления. И, как говорится ниточка за ниточкой  клубочек начал распутываться. Конец войны по его рассказу оказался  более насыщенным  победами и постепенного отступления врага, если сравнивать с началом военных действий, где была просто сплошная живая мясорубка с людьми попавших в окружение и нашими военнопленными. «На фронте я был лётчиком – истребителем, - начал свой рассказ бывший лётчик - фронтовик. Летал на кукурузнике, истребителях, Ан-24 и прочих самолётах. По заданию, причём секретному мы летели с западного фронта через Приморский край к Тихому океану, где должны были стоять наши подводные лодки, с передачей этих секретных документов. Полёт туда прошёл спокойно и более чем успешно, конвертик был доставлен нами и вручён кому надо, как говорится из рук в руки. Когда я капитан лётного состава со своим «лейтёхой»  увидел всех этих  моряков на подлодке, то был просто поражён, да   мы ещё там ели и отсыпались от длительного полёта полдня, так что успели наглядеться на их  боевую подготовку и жизнь вдоволь. От  Бледности лица, где  больше мне всего запомнились их  глаза, как у детей, как будто им пришлось просидеть наказанными в чулане, в темноте, неделю с небольшим за проделку. Причём они старались себя вести, более чем гостеприимно и естественно улыбаясь. Всё расспрашивали ну как там, на большой Земле да, что там? А я смотрел на них, а у них всех глаза впалые одного цвета и думал про себя, вот жизнь моряка «консервная банка» они находятся в ней месяцами, света божьего не видели, кроме воды кругом, и на поверхности и  среди глубин. Про себя подумал еще, куда б пошёл служить, но только не сюда не в Морфлот, лучше тогда  в стройбат, что б долго не мучатся. Ну, а какие там служили виртуозы баянисты, это надо было только слышать и видеть, вот мы там просто заслушивались. Да и сами, между прочем с  летёхой, как говорится тоже не лыком шитые вот, он мне и говорит: «Ну, что товарищ капитан лётного состава, давай споём для них « подводных» нашу поднебесную!?». А я ему: «Зачем дело, то стоит, запевай! - а он мне: «за гитарой, за гитарой  стоит!». Ну, тут, что морячок пошустрей  оказался  средь них,   то быстренько нам и подсобил-то гитаркой.

Извини меня Макарыч, но  я тебя перебью:

--А почему ты летёху то,  летёхой всю дорогу называешь, у него, что имени не было  вовсе?

--Есть имя браток, то оно есть, да вот только я в ту пору путал, то их по именам уже всё время, не успевая запомнить одного как тут другой уже новенький поступил, гибли парни - и посмотрев на Алексея суровым и печальным взглядом, продолжил свой рассказ дальше. -- Вот мы и запели с ним вдвоём нашу -  то, что б не хуже на их нем фоне-то казаться, и запел дед:

                                               Лётчик в небе, хозяин в небе!

                  Куплет 1.

Он призвался на войну в сорок первом

Ничем не приметным военным,

Но когда был слышен гул мотора,

Это значит, у лётчика был предусмотрен   план полёта!

Много битв, кровавых сражений,

Много ран потери, за потерей,

Но когда был слышен в небе  звук летящего самолёта,

То все бросали шапки вверх от восторга:

                 Припев:

Помощь с неба, помощь с неба

Все кричат: «Ура победа!»

Ну, а лётчику ещё б, чуть - чуть

Да, да – Земли  бы Матушки, да, да - тянуть.

                  Куплет 2.

Опять команда, новый взлёт,

Опять прощанье с друзьями да наперёд.

Опять последний шанс спасенье,

Лишь парашют при пораженье!

Ну, а лётчик в небе, хозяин в небе,

Ему там врага ещё больнее видеть все победы!

 Они привыкшие стоять до конца,

Безжалостно бомбя  своего врага!

                  Припев:

Помощь с неба, помощь с неба,

Все кричат: «Ура победа!»

Ну, а лётчику ещё б, чуть – чуть,

Да, да – Земли  бы Матушки, да, да - тянуть.

                Куплет 3.

 Мы же люди, на войне ставши  птицами

Но не  «железными», как  другие  изнутри.

Мы будем гнезда свои оберегать от разрушителей

Гоня их отовсюду со  всех уголков  своей Земли!

Нас крылатых запомнят  надолго

 За отвагу,  любовь к родине  и патриотизм.

И неповадно будет другим тварям,

Что пришли к нам без  мира, проявляя  свой эгоизм!

                  Припев:

 Ну а потом,  летим обратно, а тут эшелон с пленными, вот  я и не смог удержаться думаю, а была, не была, говорю своему напарнику: «Ну, что летёха ты со мной!»  тот мне в ответ: « капитан ну ты же знаешь, что без самолёта нас не примут!» «Знаю, знаю летёха, зато нас с тобой,  на том свете хорошо примут!». А он мне: « ну смотри я то за, но ты старше меня по званию и тебе отвечать  придётся!». Конечно же, рассчитав свои силы, мы с ним прошедшие уже почти всю войну уже догадывались сами для себя в душе, что здесь  битва  пойдёт,  не на жизнь, а на смерть. За матерей своих пленённых с детьми в концлагеря и друзей боевых однополчан, где  полёт мог быть оказаться в любой момент  последним и в один конец и  в одну сторону, ну расслабились, я тебе скажу, мы под конец войны, расслабились. Как  пошли   на обстрел, да от всей души вот тут и началось. Фрицы нас с миномётов снизу с поезда, а мы их сверху, никогда не забуду тот бой, сколько ещё жить буду, буду всегда его помнить. Вот мы их тогда от души, чуть ли не на таран шли, бабы кричат, видим там и солдаты братишки пленные не растерялись, правда, кто в кусты, а кто на вагоны к миномётам, а мы по машинному отделению долбим. Длилось все, конечно  не скажу,  быстро долго, но с час с полчаса точно,  мы - то  к поезду подлетали, бомбили, то, как говорится и в кусты, всё хотели самолёт сберечь, но не удалось, подбили нас. А дальше одно остаётся дотянуть, как можно дальше от фрицев, а как с одним то двигателем, а потом с парашютом, да   на Землю. Я -  то остался с двумя осколками  в живот, но жив, а вот мой летёха  с другого истребителя командир нет погиб, не смог он  даже с самолёта выпрыгнуть, ранен  был  в голову, даже и понять не успел что к чему. Мучился я конечно долго, казнил себя за то, что вот сам-то  жив, остался, а его на бой подтолкнул, в котором погиб он.  Конечно, мы  могли и  не ввязаться в этот бой, но зная самого  себя, потом бы  долго ещё  спать не смогли спокойно. Что столько жизней может быть загублено, когда мы могли бы тут шороху навести,  да ещё какого и летёха мой тоже, мы уже,  тогда были  достаточно,  наслышаны  об этих зверствах, что творились там в них,  с пытками, да и с  расстрелами после лагерей у нас. Приземлился я в общем  на парашюте и прямо в эту деревеньку в её сердце, кто б мог подумать,  еле жив был,  без сознания. Ну, а потом, уже, отходив от ран, здесь и узнал о победе. А выходила меня тогда моя Варюшечка я и жизнь свою вторую новую здесь обрёл и любовь тут свою приобрёл, повернувшись к Алексею на последок добавил: « Так, что Алексей всякому кораблю, да  его же плавание, - и добавил, помотав головой,- но  в моряки бы я не пошёл меня хоть ты на аркане  тащи,  не пошёл бы!».

Алексей, выслушав весь его рассказ, не мог промолвить и слова, сидев в оцепенение ещё несколько минут.

Спустя  месяц.

 В один из прекрасных  вечеров можно сказать, и пришло время для  презентации, отремонтированной Алексеем этой  электростанции. Все были так довольны, что, наконец, то закончился их век мрака и тьмы, но для полного использования чудо – техники оставались ещё кое-какие детали. Во-первых, это топливо, во-вторых изолента и провода для расширенного поля подключения. А если честно он сам готов был разбиться в лепёшку, чтобы угодить только Магдалены, так как стал сам за собой замечать, что его с каждым днём  к ней стала  тянуть всё  с новой большей силой  и безумно. Но она стойко держала между ним  и собой дистанцию, ни разу не проявив слабость, как  молодой и красивой девушки. На что он  же , как «дурак» старался изо всех сил показывать ей  своё безразличие к ней, дожидаясь от неё первого шага. Размышляя по вечерам глядя на звёзды, раздвинув занавески вышитые крючком, голубого цвета, скорей всего вымоченных в синьке и в уксусе для прочности. А почему  он так решил, да потому, что уксус в нос бил, безбожно толком не давая полюбоваться  звёздами, как следует. Поэтому вынужденно  ложился в постель и продолжал уже там думать о ней,  вспоминая всё: и тот костёр, и как она его спасала в реке, до мельчайших подробностей, наслаждаясь в своих мыслях ещё раз видя её там.  Так  и засыпал,  не помня себя без задних ног от приятных   раздумий  и  усталости.

Утром, проснувшись от детского крика и шума, где отчётливо был слышен смех и голос Евы кричавшей: «Дед Набокий лежит и спит целыми днями лежабокий!» Алексей проснулся в конец. Выйдя  из своей комнаты в общую, можно сказать прихожую,   стал невольным свидетелем такой картины, где Ева с подружкой   другой живущей здесь мам открыв настежь дверь, ему  неизвестной комнаты смеясь и дразнясь, всё произносила те же слова, что он и  слышал до этого. Естественно не удержавшись от интриги, создавшейся на тот момент, гость произвольно заглянул туда. И увидел там спящего  незнакомого из всех жильцов здесь, мужчину, на, что он, мирно похрапывая при таком шуме, дальше продолжал, не отвлекаясь не на, что глубоко спал. А возле его кровати, на спинке торжественно сидела  сова, в  своей необычной бело – яркой окраской, вызвав даже у Алексея некое восхищение от такой птичий красоты. Невольно улыбнувшись, возникшей перед ним этой картине он спросил  Еву:

- Кто это?

--Да это мой дедушка – серьёзно уже взглянув на него сверху в низ продолжила, глубоко   вздыхая и объясняя ему, - вот он спит и спит всю жизнь так и проспит и даже на, чу – чуть не просыпается. А мне так хочется, с ним поиграть. А мама мне не разрешает даже ходить сюда и Варя ругается.

Уже весь растерянный не зная, что и делать. Алексей, взяв на руки девочку, подошёл к кровати со словами:

--Ну, давай попробуем разбудить его вместе, что ли?

Девочка засмеялась, произнося ему такие слова:

--А- А ничего у тебя не получится, мы его уже будили много- много раз! И прильнув  к его уху, тихонько прошептала:

--Мы даже его иголкой кололи, - отпрянула, а потом, вспомнив ещё, что – то обняв его своими крохотными ручками руками за голову, опять прильнула  к его уху,  добавив,-  в попу».

На кровати лежал седой мужчина, по телу можно было предположить не мелкого роста, седая борода, причём не запутанная, а ровно гладко лежавшая прядями  на его груди бросилась  Алексею  больше всего в глаза, вот волосы явно были уже давно не стрижены. По виду он спал, где он сначала подумал, было, что человек по описанию  Евы мог просто находиться в коме, но он к его удивлению, взял и перевернулся на правый  бок своего громоздкого тела. Где даже сидящая на том же месте  сова, успела подумать, наверное, как и парень, что он вот -  вот возьмёт да и встанет со своего ложа. Она даже  успела взмахнуть  крыльями от радости, от ненапрасного ожидания, но нет, к его удивлению, а к её совиному сожалению, он перевернулся на другой бок, и дальше продолжил издавать,  свой индивидуальный  и  ни  с кем несравнимый   храп.

Варя с ведром молока вошла в комнату со словами:

--А вы, что тут делаете, а ну - ка вам тут делать совсем нечего.

Можно сказать деликатно «попёрла» всех их  с  комнаты, этого загадочного спящего  мужчины.

ГЛАВА 10.

Апрель и Декабрь в поисках Августа.

От автора:

Очень хочется поделиться с вами  своим мнением о науке. Я вам хочу сказать, что наша наука будет идти в ногу с любым живущим поколением на нашей планете, более того она будет модна для всякого обсуждения, а мы заинтригованы всё больше и больше в предвкушении её новых открытий. Чем дальше мы живем, переходя с одного века в другой, тем больше мы делаем научных достижений. Я же считаю, что мы ещё так молоды, как молод человек лет 21. А, что касается моего фантастического рассказа, то  моё желание, чтобы мы люди были  хоть немножко  похоже на  моих  персонажей этой завлекательной истории и дорожили всем тем, в  чём  состоит их миссия. В детстве мы с вами  все читали и смотрели,   сказку,   про деда Мороза, и двенадцать месяцев - «подснежники». Я же в свою очередь решила  более углублённо развернуть этот сюжет, по своему творческому мировоззрению, давая возможность каждому персонажу - месяцу показать всю свою пользу в природе и в мире. Хотя скажу вам по секрету, я рассматривала и такой вариант для них, как будто они у меня единственные выжившие из Антарктиды, высшей расы человека – гомо сапиенса. Где когда  - то я прочитала, что в начале возникновения полной жизни на нашей планете и до появления людей:  были и карлики -  люди, и великаны, и люди -  птицы, может они в последствие и стали ангелами для нас, кто его знает. Ведь время и наука две сестры, которые идут успешно вперёд безвозвратно, бок обок по жизни вместе.

    И так два месяца Апрель и Декабрь двинулись в путь на поиск уже слегка забытого всеми месяца -  Августа. Начали они   своё движение по морю, с Тихого океана плавно переходя   в  Японское. Ну, а  затем, приобретя лошадей у местных жителей, двинулись пешим ходом, вглубь тайги. По не проходимым местам, которых не проходимых становилась с каждым годом  всё меньше и реже, из-за вырубки деревьев, и не только на Дальнем востоке, но и в других уголках России, словно приключилась эпидемия «лесная» подобно эпидемии  в прошлом «золотой лихорадке». Только здесь была главной  добычей не золота, а бревна!

    Одно им только тогда  было, точно  известно от их старейших месяцев, что освоился Август вместе со своей семьёй, где – то там, в Приморье, в глубине тайги, на краю света. Подальше от людей, в том числе и  подальше  от дворца Января, где его тогда не приняли  с матерью Магдалены, и не одобрили их союз, как мужа и жены. В свою же очередь, ему ничего не оставалось делать, как дальше продолжать жить, счастлива со своею избранницей, пока внезапная её смерть не разлучила их. Но, тем не менее, никогда не забывая о своём предназначении, он всё также   осуществлял свою миссию каждый год, только в августе месяце, даже и сейчас, когда  спал на пролёт все дни и ночи. Просыпаясь за несколько дней, до начала августских   знакомился с обстановкой в округе. Если для кого тогда больше и были – то эти дни счастливыми, то, наверное, только больше всего   для Магдалены и её детей, а ему внуков. Причём, как - то  даже и вся деревня вмиг  преображалась от радости с появлением    хозяина - чародея,  где  в душе все где – то в тайне  надеялись, что может быть он  больше и  не покинет их, уснув опять на долгие месяцы  наперёд.

    В помощь нашим героям, для облегчения их поиска в глухой тайге, им была вручена сова, не глупее той  обученной птички, которая сейчас находилась у Августа дома. И почему – то, по какой - то  неизвестной им причине, не возвращалась  обратно, на север домой, уже больше двух месяцев, где её так ждали с ответом Январь и Февраль. Такие птицы во дворце январцев служили для связи с остальными месяцами, как «птицы – почтальоны», ну и  так ещё и для других мелких поручений. Так как месяцы жили подолгу, как об этом уже знает мой дорогой читатель, то и обучать им их было нетрудно и неторопливо. В этом же случае сове Декабря и Апреля предстояло найти свою сову -  сестру, а может быть  даже и свою сову – любимую, а кто это и  мог сделать быстро, то только  сам совиный  сородич.

     Молча созерцая на местную природу этого богатого края, где – то в глубине своей души месяцы невольно давали ей оценку, а может даже чем-то, сравнивая с другими местами Земного шара.  Любуясь местным достопримечательностям этого великолепного края, всматриваясь  в её  шикарные  данные, как будто Богом не обделённой в красоте девушке, со всеми её  достоинствами: красоты высоких, величественных  деревьев,  как её стану; холодных, прозрачных, бегущих ручей, как её голубых бездонных глаз; кристально обворожительному чистому, воздуху, как её голосу – эху, и свежему дыханию. А главное ощущению, как обычно  не от ожидаемого счастья, а от счастья увиденного и прочувствованного, гармонии и вида этих бескрайно - простирающихся лесов. Но как говорится в большую бочку мёда, да ложка дёгтя, как неоспоримый факт,  но найдётся. И пройдя ещё  не много пути, перед ними стали открываться и другие пейзажи тайги, которые никто и никогда никакой художник не  нарисует.  Долго  бывает, нет слов от увиденного восхищения, но и так же долго может и не быть слов от увиденного обратного ощущения ужаса. Тогда на ум  и приходят такие вещи, как не просто слова, а стихи. И тут  Апрель заговорил:

Плачет ива над рябиной!

Плачет и столетний дуб!

Плачут сосны клён с берёзой!

Обвиняя их  всех вокруг.                    

Не совьют здесь  больше птицы,  свои гнёзда,

И не услышит старый лес,

Их красивый птичий голос!

Ещё много, много лет.

Теперь одни кругом пеньки,

Звено деревьев рвут!

Как будто сердце рвётся на куски,

Когда ты видишь, что  их нету тут!

 И от неряшливости  людской, когда горит сосна.

 То не слышна  вам не крика, нет  от неё и  сдачи!

Но вам не будет от этого добра,

И уж   поверьте мне, удачи!

    Он очень трогательно,  глубоко и чувствительно с выражением произнёс все эти слова зародившиеся у него в душе. Двигаясь на лошадях ближе уже к вечеру, по тому, как видно было по солнцу,  тяжело повисшее за деревьями в стороне запада, они под фырканье и мотанием, голов лошадей дальше проделывали свой путь. Не всегда свободно передвигаясь по узенькой тропинке, так как  местами приходилось руками раздвигать ветки деревьев, уж так не к месту свисавших, прямо на тропу всё время, задевая их и не пуская, мешая их нему ходу. После произнесённой речи Апрель глянул на своего путника в надежде, что  его заденут его красноречивые слова, может даже и  ораторские способности,  произнесённого стихосложения. Но, Декабрь, в свою очередь, взглянув на Апреля, из-за вдруг возникшей  паузы тишины, а не из-за его пристального взгляда  ожидания, посмотрев на него, внимательно, и сказал ему:

--Да ладно тебе, мы не во дворце, можешь расслабиться и говорить со мной, как считаешь, себе удобным!

Апрель, поведя глазами от некоего негодования, слегка в момент надувшимися губками от обиды, повернул свою голову от него в другую сторону  леса.  Поняв, что зимние месяцы всё же остаются быть зимними месяцами, так как  они далеки от расцветки менявшихся деревьев, и есть ли эти деревья вообще, от горячего жгучего солнца,  в целом от всего того, что происходит в эти тёплые месяцы года. Ему подвластна и привычна та среда, в какой он всё время находился: пурга, снег, айсберги и мороз. Вспомнив о холоде Апрель, вдруг неожиданно всего целиком передёрнуло, что ему сразу же пришла идея в голову, где-нибудь остановиться, разжечь костер и может быть даже, чего-нибудь перекусить. Всё так и произошло. Пока Декабрь подкидывал хворост в огонь, причём с двух метрового расстояния Апрель довольный охотой нёс двух рябчиков. На, что он при его приближении подсев к костру на метр поближе уже  пытался отчётливо спрятать свой  неловкий страх.

--Ну, что как тут моя Снегурочка ещё не растаяла совсем?- улыбаясь, подшучивая над Декабрем,  задавая ему вопрос с лёгкой издёвкой.

--Пока нет, но думаю это неизбежно!- и тоже улыбаясь, в отместку ему кинул сухую палку в его сторону, продолжив дальше ему говорить,- подожди, хотел бы я на тебя посмотреть, когда ты один на один в метель попадёшь, и замерзать там начнёшь!

--Я думаю, что не попаду!

--Это почему же? – спросил Декабрь.

 --Да потому, что без тебя моя Снегурочка я не на шаг, не в метель, не в пургу, не в тундру!- торопливо  произнося и одновременно  выворачиваясь от очередной летевшей в него сухой палки.

На что  Апрель в свою очередь, в отместку ему навалился всем телом  на  Декабря  смеясь, как мальчишки стали бороться, кататься по земле кувырком не замечая, что и костёр задевают, и на лошадей к им копытам наталкиваются. Одна только сова, выпучив свои жёлтые глаза ещё больше, может быть,  от полыхавшего костра рядом, возмущенно что – то пофыркала, глядя на них, как будто только она на свете, такая самая дисциплинированная и единственная. Немного погодя наигравшийся вдоволь  и прейдя в себя, Декабрь:

--Ну ладно, чем угощать то меня будешь -  весенний?– ещё и так, между собой, они друг друга  подшучивая, называли,  смотря к  какому циклу года, каждый  примыкал.

--Как говорится рябчик будет в «собственном соку», - взяв глину намочив в воде Апрель стал после того как выпотрошив у птицы все внутренности, тщательно смазывать её по голову, вместе с её перьями, руками обмазывая глиной. «Зимний» наблюдая за всем происходящим, и не   до конца  осознавая, что из этого всего может получиться, а именно какая еда. Буквально через примерно час, не задавая Апрелю никаких вопросов, когда  тот уже достал из-под углей костра комок глины, расколол его на две части перед ним,  вынул оттуда  уже  аппетитно - пахнувшую тушку птицы и к его удивлению уже без оперения. На, что Декабрь от показанного ему фокуса, не мог сдержать свои эмоции  и неожиданно  сам для себя вслух произнёс:

-- Опа!

--Вот тебе Америка и Европа! – улыбаясь, на его восклицание  произнёс Апрель.

На следующий день. Майские деньки сопровождались обилием солнечных лучей, распустившимися молоденькими лепесточками, но как некстати с появлением многих диких пчёл, которые роем, изображали своё недовольство жужжанием,   вторгшимся на их территорию путешественников, ещё кружа  над их головами по  долгу провожая их от своих улей, как можно дальше. Апрель чувствовал себя прекрасно в отличие от Декабря, который всё время вытирался платком и, что бы хоть как-то создать равновесие в своём теле,  между  струи пота выходивших из его тела, много употреблял жидкости.   Старался  не   пропустить ни один  встречный водоём, что попадался у них  на пути, и там    не пополнить  свой запас пресной  воды, как можно побольше. Глядя на него, Апрелю  уже было не до шуток,  что стало вызывать у него  некое  беспокойство за брата-месяца. Проделывая ещё часть пути, он ему крикнул: «Всё  здесь мы сделаем привал!». Где Декабрь, рухнувшись без сил, на землю  от жары, возле какого-то  дерева сказал ему:

--Сейчас бы хоть вот такую маленькую метелицу, как бы я был бы счастлив! – и беспощадно  лупил себя по лицу, уже теперь  преследовавших их оводов с водоёма.

--Тихо кажется люди идут, – прошептал ему Апрель.

И правда, чуть подальше от них в метрах десяти расположились: толи охотники, толи корневики на привал. Оставив лошадей привязанных возле первых попавшихся  деревьев, они пробрались к ним, как можно ближе ради  интереса, чтобы  послушать их разговор. Людей было трое, они дружненько усевшись кольцом, друг перед  другом при этом, выложив с рюкзаков своих кто, чем был тогда богат, какой едой на тот момент и  стали аппетитно всё уплетать.  Тот, который был из них самый   исправный, открыл железную консервную банку ножом, где по запаху  доносившемся  к месяцам  ветром,  стало понятно, что это  тушенка и  не делясь с остальными ел,  всё им, что – то в отместку объясняя.

По виду и разговору им стало ясно, что это были охотники.

 Но, обсуждали они о том, какой женьшень сейчас больше ценится и, что тот корень, что  больше  похож «человечком» за него китайцы больше «бабок» выложат. Затем они открыли опять  железную большую банку с компотом, разлили её поровну и выпили. Ну, так как тут же есть на одном  месте, и мусорить они не привыкли, то тот, который  что  по справней был, даже не оборачиваясь  позади себя, взял банку и зашвырнул рукой как можно дальше себе за спину. Где эта банка потом и имела честь прямо упасть к ногам затаившемуся  возле дерева  Апрелем. Он поглядел на Декабря, который своим правым боком примкнул к дереву пытаясь  без слов выразить своё возмущение, так же на него глядя. Тут вдруг самые разумные в мире существа встали, как бы готовясь идти дальше. Первых два человека по расторопней уже ринулись и пошли, а тот который закинул банку нагнулся, подбирая последние вещи с земли. И вот тут произошло нечто. Апрель не долга думая,  ногой со всего размаху, как на футболе по мячу,  прямо тому большому мужику и по одному месту этой банкой,  попав прямо в цель, да так, что она отскочила от удара и от  его большой попы в кусты. Мужик выпрямился, весь расстеленный глянь, а в заде ничего нет, посмотрел было вокруг, а  там тоже никого,  одни только большие шишки на дереве висят сверху. Ещё немного почесав, на том месте, на чём он сидит, взвалив свой мешок вприпрыжку хромая, побежал, догонять своих. В то время как месяцы, оба спрятавшись за широким стволом дерева,  закатывались  от смеха, довольные   проделанной   удачно своей  шалости.

                                                                                    ГЛАВА 11. 

                                                     Египет.

О сколько стран величий полных,

О сколько сказочных картин,

Где, до сих пор  их  потомки   новые,

Гадают, над толщей пылью,

О  возникновении, там, тех многочисленных руин!

Средь них из символов одной страны-

Три пирамиды чуда света!

Стоят гробницы Хефрена и Минерина.

Хеопса отца их фараона – деда!

Он жил лишь с мыслью о загробной жизни,

И не скупясь на Аллаха данные ему года,

Всего самого,  посвящая,  в строение себе загробного  в нём двора!

И шествуя туда, уже  покойником  достойно,

В сопровождении своих бесчисленных богатств!

Он сам себе на тот день был  уже вполне довольный,

Зная, что его гробница – это ему почесть, возведённая на все века!

И в самом деле, не так бы славен был бы  наш -  Египет!

Не тёплым теченьем Нила, не щедростью своих золотых песков,

А обелисками и сфинксами, что украшают к храмам и к гробницам вход!

       По знаменитой пустыни Сахаре,  в сопровождении своей же тени, с боку,  оставляя  следы копыт верблюда позади себя, которые очень быстро заметались при возникновении нового ветерка,  двигался  по направлению в противоположную сторону   от солнца,  всадник. Верхушки знаменитых треугольников оставались позади него во многих метрах. Солнце же, на которое взглянуть было не возможно, всё также  с не щадящим  изобилием своих обжигающих лучей,   продолжало сушить не только губы странника, но и спину верблюда,  вызывая тем самым острый запах пота. На голове его возложен был  по старинке намотанный из материи чурбан, а пол лица прикрывала тёмная ткань, что позволяла сберечься, от попадания песка в носоглотку и лишнего загара на лице. Мужчина, спрыгнув с верблюда сходив по своей нужде, достал из сумки, которая была повешена на хребте верблюда, специальную ёмкость с водой в виде термоса, что    позволяло  уберечь воду от нагревания на солнце. Перед тем, как испить её он снял повязку с лица.  Где можно было вполне отчётливо разглядеть  его черты лица. Это  был молодой  мужчина, с красивыми и прямыми линиями. Его слегка удлиненный овал лица с небольшой щетинкой на подбородке, ещё пару дней, так и просился преобразоваться  бы  уже  в небольшую  бородку, а  чёрные орлиные  брови, как смоль, и усы к дополнению всему, над пухлыми, алыми губками, напоминали мужчину индусской  национальности,  снимавшегося в  фильмах когда-то. Глаза яркие: толи голубого, толи бирюзового оттенка, а в целом он был шатен среднего роста.  Его всё же загорелый цвет лица придавал ему, какую-то загадочную  привлекательность.   Испив жадно воды, как только это и могло демонстрировать большая доля населения Египта, он достал из-под сигаретницы большую сигару, предварительно обнюхав её со всех сторон, наслаждаясь запахом табака,  закурил.  Не тратя время впустую, усевшись на верблюда снова, как на коня, демонстративно и гордо двинулся  дальше по пустыни, поддавая своему не торопливому транспортному средству для скорости, небольшим кнутиком.  Со стороны он создавал впечатления  интеллектуала и интеллигента, но вот только его верблюд,  ну не как не   вписывался  в этот образ. Делая очередную затяжку и с каким-то  своим неистовым удовольствием,  в воздухе он творил разные изображения: то выпуская дымом  круги, то выдыхая кольцо одно  больше другого, то просто в трубочку. Как после очередного демонстративного прикосновения сигары к губам, вдруг перед его глазами, что-то пронеслось и село ему прям на правое плечо. Что он даже не то, чтобы успел испугаться, а просто  поперхнулся, и, закашлял своим губительным дымом,  со слезами на глазах повернулся в сторону виновника обломавшего ему такой «курильней» кайф. Это была птица. Затем  посмотрел на поломанную, сбившую сигару, которая   безысходно  валялась внизу, под копытами наступавшего уже  животного. Сжав  уздечки верблюда со всей силы больше  случайно,  чем от злости и разочарования в кулак, на что верблюд отреагировал это, как   команда ускорить шаг  ещё быстрее, и рванул вперёд, где  наездник от неожиданности  верблюжьего  рывка, чуть было не свалился с седла вместе с его  непрошеным гостем на плече - совой.

После чего он свернул в сторону, преднамеренно понимая и узнавая эту птицу, как посланницу, так и продолжая бежать ускоренным  темпом, не останавливая своего животного, уже  к вдалеке показавшемуся небольшому оазису.

Как бывают разные времена года, которые меняются одним   другим, так бывают и различные характеристики к каждому году. Например, если зима выпала  мёрзлая, то значит и охарактеризуют её, как холодная,  жаркое значит -  тёплое, если лето в этом году было ещё и дождливое, то  получается, что за год  выпало много осадков. Так и в этом году через-чур, засушливое пришлось время года  для Египта.  Поэтому нашему новому герою из двенадцати месяцев - Июню, приходилось много времени  затрачивать на то, чтобы   патрулировать   ближайшие места,  подвергавшихся к вероятности  больше чем другие засухи. Такими и оказывались некоторые островки с зелёной растительностью и  животным  миром. Но приблизившись, как можно ближе к такому называемому оазису желать, оставалось лучшего. Вместо водоёма,  оказывалась   засохшая яма,  по которой бегали мелкие млекопитающие; ящерицы, тритоны, змеи. Вялые пальмы, кокосовые  деревья,  даже кактусы в том же числе, плачевно свисали вниз, отчётливо  прося   дождя.   Но всё же верблюд, который так хотел пить вывел своего хозяина на лужицу с водой, возле которой толпились животные и хищники и плодоядные. От этой увиденной картины складывалось только одно впечатление, что животные заключили некое перемирие, понимая, что от жажды они могут погибнуть ещё быстрее, чем от голода.  Июню ничего не оставалось делать, как исправлять положение, и поэтому он поторопился достать из сумки похожей на рюкзак  манжеты. Они в свою очередь почти ни чем не отличались от других, что были у остальных месяце их  клана,  но это только с виду так казалось, а на самом деле  они  были оснащены своими прибамбасами по-своему. И так Июнь одел их, где они полностью закрывали  его руки со всех сторон, начиная с кисти рук до локтей, прозвучало несколько щелчков – это означало, что  они застегнулись. Затем он, достал амулет,  висевший   на его  груди,  скрывавшейся под толщей его одежды,   так как все эти вещи позволяли ему избегать, многочисленное изобилие без конца  атакующих     лучей солнца. И  левой рукой незамедлительно вставил, так называемый амулет – ключ, в манжетное устройства правой руки и,  приводя его в действие провернул несколько раз. Отойдя немного в сторону, он вытянул левую руку предварительно вперёд себя, направив её по горизонту, и медленно стал обводить им. Нажав на кнопочки, появился индикатор прозрачного цвета, похожим на стекло, на котором стали появляться цифры и изгибы виде парабол, обозначавшие глубину и место нахождения близ залегавшего водоёма. Со всем выше  сказанном можно было сделать один вывод, что манжет чёрного цвета: состоявший толи из пластика, толи из металла непонятного происхождения, служил ему для вычисления, измерения, там было всё на нём и высвечивалось и переливалось, показывая даже время, одним словом чудо – техника. На всё про всё у него ушло буквально несколько минут, когда этот индикатор стал издавать звуки и показывать  о близком к поверхности земли нахождении воды. После чего он снял с себя манжет с правой руки и так же трубочкой воткнул его, что есть силы в то место именно туда, где это штука для левой руки, выявила нахождение этой самой воды. Потом сверху прокрутив немного выдвинув ещё выше в виде трубки, и с боку, по всей видимости, задавая скорость своему устройству, пальчиками нажимая по всему периметру, отошёл на пару метров в сторону, сел молча  на песок, и стал ожидать. Прошло  минут десять, он взглянул на  руку с  манжетою,  определяя время, прошло ещё минут пять, как вдруг из его того устройства, что было воткнуто в песок, появилась  сначала каша песок, а уже затем полилась живительная влага, как слеза. На, что он подскочил и быстренько начал проделывать дорожку, откапывая и руками и ногами по направлению к оазису.

Небо было звёздное, опять не жди дождя, подумал про себя Июнь, и  с глубоким вздохом  переведя глаза с неба, на полыхающий  костер, подбросил туда ещё  немного сухих веток из листьев пальмы. Таким  местам, как пустыни  характерен  климат, что днём жара несусветная,  от изнемогающего пекла, а ночью температура воздуха становилась, чуть ли не минусовая от нависающего холода. Позади костра и мужчины с неподалёку лежавшим верблюдом  стоял небольшой «вигвам», то есть это сооружение - перевозной дом, необходимое в быту пустынного жителя. Июнь достал сотовый телефон и  вглядываясь тщательно в клавиши телефона стал набирать номер, потом   приставив его к уху с нетерпением и лёгкой улыбкой на лице ждал ответа. Но до него доходили  только  длинные гудки вызова. Таким образом, просидев у костра, ещё немного времени с надеждой на то, что он, по всей видимости, дозвонится, до адресата, принялся своё мелкое разочарование утолять ужином и горячим, сладким чаем.

Прошло два дня на третий.  Летний месяц медленно на верблюде, пересекал очередную дюну за дюной,  приблизившись к обрыву, если смотреть на всё сзади, то впереди его всё так же для любого человека остается, виден один песок и расплывающиеся солнце по горизонту. Но он спустился  с верблюда  и когда двинулся почти бегом вперёд, раскрывается другая картина: впереди оказалось море, спасительное, голубое море. На бегу он сбрасывая с себя по разные стороны одежду и добежав уже  в конец, до воды был совершенно голый, если он бежал чуть ли не со всех ног к морю, то его верблюд, со всех копыт уже скакал в другую сторону к своему корыту с едой. По левую сторону от него, загорелые детишки играли в  песок. Но увидев его один из них с криком: «Сингар приехал, Сингар!» кинулись бежать  вблизи расположившуюся там виллу. Эту виллу украшали пальмы и красивые цветущие, кустарники Фоукерии, если смотреть со стороны, то этот вид можно было просто ассоциировать со сказкой. Зелень и голубизна моря, мечта любого курортного человека на планете.  Насладившись, до отвала живительной водой и  вынырнув из неё, Июнь заметил, что  на берегу его  уже поджидал мужчина средних лет возраста, державший в руках, ровно сложенную,  свежую, чистую одежду. Тот человек  был одет в белые штаны, пошитые из простой ткани,  и такого же цвета  рубашку. На голове его плохо одетый чурбан,  скорее всего натянутый второпях, всё это создавало  впечатление человека, работавшего конечно под чьим-то подчинением. Июнь полностью вышел из воды, его загорелое тело и чёрные брови с глазами бирюзового цвета, так комбинировали с окружающей средой, вписываясь в этот пейзаж с перебором бегущих волн к берегу, что у любой проходящей мимо девицы, могла, с лёгкостью закружится головка. А он шел, беззаботно широко и светло улыбаясь на встречу к этому человеку.

-- Привет Асбек!

-- Хвала тебе Сингар, я тебя не ждал так скоро, уже бала, так расслабился – наклонив глаза вниз, произнёс, а краем глаза всё же поглядывая с хитринкой, на своего хозяина.

--Ах ты, старый разбойник, наверное, уже успел опять не раз заглянуть ко мне в бар?

- нет, что вы, как можно, я уже  исправился после того раза, больше ни- ни –ни!

Сингар - это было имя Июня среди людей. Взяв подаваемую ему одежду Асбеком затем  прильнув её к своему носу, вдохнул всеми лёгкими, пучок этого чистого хорошо пахнувшего  белья, произнёс:

-- Как хорошо пахнет, домом! Ну что там, пока четыре недели  меня не было, ничего не произошло, все целы и невредимы,  моя вилла стоит как я погляжу не сгорела ещё слава Аллаху, а то я пока там и тихо сам себе под нос произнёс  сам спасаю водой всё о засухи, а моя яхта….

А основания к  беспокойству были, вспоминал Июнь. Дело в том, что пару лет назад, когда  он был в очередной поездке по пустыне Асбек так ужрался, что случайно спалил его яхту, на которой он любил, как оказалось потом в тихушку ото всех, покататься по бескрайним просторам моря.

--Не, всё хорошо, - перебил его мысли Асбек, - только вот птицы странные летают последнее время у дома!

--Белая, большая?- стал уточнять у него Июнь, продолжая дальше -  красивая, правда?

--А Вы - то откуда знаете мой повелитель?- с  удивлением на лице допытывался до Сингара его работник.

-- Ты знаешь русскую народную сказку -  застёгивая последние пуговице на рубашке, продолжал  говорить с ним  Июнь - я высоко сижу, да далеко гляжу! Так вот  я, как Машенька в той сказке и опять напомнил ему те же слова: «я высоко сижу, но далеко гляжу!»

-- А-А.— промычал Асбек, который был до гроба обязан своему хозяину, за ту двухлетнюю ранее проделку, что тот его не выгнал и не обрёк на вечные долги, более того заступился за него в полицейском участке, которым  был уже успеет  взят под стражу.

-- Мне завтра уже нужно будет покинуть Египет, слышишь меня Асбек?

-- Я всё понял мой повелитель, всё понял!- ответил тот.

-- Не называй  меня так, сколько раз тебе уже можно говорить, дружище мой Асбек, какой я тебе повелитель! – закончил Сингар.

                                                                                 ГЛАВА 12.

                                              Джонни – второй месяц лета.

         Сингар, с большим любопытством разглядывал высокие стены Гарвардского университета, медленно поднимался по ступенькам. Зная и осознавая, что это здание было ещё основано в 1639 году. И было возглавлено  под руководством некоего английского миссионера Джона Гарварда (1607 – 1638), с чем  и несёт до сих пор его имя, как святыню. За его заслуги в педагогическом образовании, как  первого благотворителя и министра.  Июнь поднимался по ступенькам, делая каждый шаг по ним, проходя, как по реликвии и по  прошлому, этого чудного здания. В котором  те молодые и  неопытные, не подготовленные  зачастую к  жизни люди, получив  свои знания, обретали  свой смысл в жизни, своё предназначение и соответствующую путёвку в неё.  И, что немало важно узнавали и раскрывали сами для себя, историю жизни всех деятелях своего государства: американских учёных, политиков, медиков, юристов; творческих людей  внёсших неизмеримый вклад в  процветание и величие  всей своей страны и  её суверенитету.

От автора: Не могу подметить то, что люди, как бы находясь на втором плане, на не виденном фронте, как педагоги, творят просто чудо: закладывая такой фундамент в человека - знаний, сами не подозревая того, какой всё же силой   ни с чем несравнимой, они всё же обладают. Порой бывает одно слово из того вырастившего семени или  одна ключевая фраза произнесённая учителем, когда-то, может изменить не только историю уже  ставшего адмиралом, президентом, учёным, залёгшее в нём, как цемент, когда – то, но и в целом повлиять на судьбу, всего человечества и не известно ещё в какую сторону. Вспоминаются в этом случае учения Конфуции.

Его молчаливое размышление от  наполняющих его всего эмоций об этом учреждение и огромным уважением к нему, как о реликвии и достояние всего города Кембриджа, перебили раскрывающиеся настежь двери. С них вывалилось пару молоденьких девчушек - студенток, а за ними в след бегущими парнями. Они пробежали  мимо него слегка его, задев  за правое  плечо, Июнь повернулся им в след, на секунду задержав свой взгляд, а затем со словами: «Вот беззаботное детство!» - двинулся дальше к своей цели. А его цель на этот момент была только одна - это встреча с Июлем, другим тёплым месяцем того же  клана, осуществлявшим  ту  же самую миссию, что и Июнь, но только  со своим уделом. Которого ещё  среди других его друзей  и студентов знали под  именем, как  Джонни. Джонни уже дня три не выходил на связь, к чему и было вызвано беспокойство у Сингара. Хотя должен был, после того, как сова, являющейся почтовым посланником навестила его самого, то же самое  должна была проделать и с ним,  доставить  послание от января. Тем неимением, проходя мимо высоких стен, кабинетов Гарварда, он  обнаружил его нахождения в одном из читаемой лекций аудиторий, через маленькую щель не до конца  закрытой двери.  Радуясь скорой находки через  полчаса поиску, которая обычно в этом здании у него затягивалась порой на полтора часа, он облокотился об стенку  неподалёку, у той же  самой двери, как непослушный школьный мальчишка, которого выгнала из класса за проделанную им  шалость, учительница и стал ожидать. Но, не выдавая, свою некую робость в столь престижных  ученических стенах,  спрятал  свою правую ногу, деловито, за левую, а руки засунул по карманам. Но изначально достав свою знаменитую сигару и  поднося её  ко рту  в туже секунду, вовремя спохватившись, вспомнил, что где находится  и спрятал её обратно, откуда взял. Долго себя ему заставлять себя ждать не пришлось, пара  закончилась, и из аудитории повалил народ. Джонни, которого Сигар ещё любил называть, как «Большой Джонни» вышел последним.  На нём были одеты джинсы, рубашка из жёлтого цвета с галстуком, которая очень сильно шла  к его чёрному лицу, так как он был Нигер, причём на нём всё смотрелось так  элегантно и стильно.  Заправленные концы рубашки  в брюки, ремень, подчеркивали его широкий торс, коротко стриженые волосы и  на глаза напяленные  очки, что показалась Сингару не к селу, ни к городу, вызвали у него некую тайную насмешку, от  увиденного элемента. Тот появился  с книгами с охапкой под руку, где Июнь и поторопился отвлечь на себя его внимание:

---Ну, ты мне скажи, как можно быть таким умным, в одно время и,  выглядеть, так глупо?

Джонни повернулся к нему назад, после того, как прослушал все сказанную в его адрес, произнёс незамедлительно:

---Ты знаешь, брат я вот тоже в отношении тебя не всё всегда  понимаю, как можно быть таким миллионером магнатам, и  умудряться выглядеть так бедно?!

--Тихо, тихо! –  оглядываясь по сторонам отрываясь от стены, произнёс  Сингар. Где он тщательно старался, скрывал  своё вовсе не бедное  существование.    Джонни продолжал оглядывать теперь его  снизу вверх. Где всё ясно было и без слов, Сигар не любил выделяться среди толпы, вот поэтому и старался выглядеть, как можно проще и практичней, что иногда  это даже  бесило его чёрного брата, ничем не вынужденная простота, но это был его стиль, не привлекать к себе со стороны, никакого внимания. И в этот момент встречи на нём была одета простенькая футболка светлого цвета и потёртые по моде рваные джинсы, с натянутой на глаза  бейсболкой. И после пар реплик между ними послышались слова восторга:

-Братуха!— похлопал Сингар Джонни  обеими руками по плечам, которые состояли из одних бификсов.

-- Я тоже рад тебе Сингарик!— Джонни с произносимыми этими словами и, не скрывая своих чувств радости ни от кого, поднял его на полторы головы выше себя, чем вызвал хохот у молоденьких первокурсниц проходящих мимо.

-Ну, как ты поживаешь, всё растёшь, всё умнеешь,- похлопывая его обеими руками по плечам, продолжал Июнь,- какие науки в этом году уже покорил, какой гранит на этот раз грызёшь?

- На что довольный Джонни на заданный ему вопрос, как комплимент, с удовольствием стал отвечать:

--Факультет богословия!

--Факультет чего- чего, бо-го-словия, о я  не знал, что ты таким набожным    окажешься?! – медленно и протяжно  повторил за ним, но, не  растерявшись, так как список его дипломных работ  и учётных степеней продолжался прибавляться с каждым годом. Он продолжил:

-- Слушай ты у нас гений:  и  медицинский закончил, и юридический факультет, и даже бизнес – школу, кстати, тебе это помогло, ты бизнес свой открыл?- посмотрев на него с вопросительным взглядом.

-- Да нет, это не моё, мне больше нравится не использовать свои  полученные знания, а сам процесс их изучения, прибавления, - довольным вопросом и отчетом второй месяц лета, посмотрел  на своего собеседника.

-- Даже так, а  ну да это мы  уже все давно поняли, как говорится «чем бы ребёнок ни тешился, лижбы не плакал!»

-- Что ты сказал Синги?

-- Да так ничего Джонни!- и с лицами  довольным, как никогда они оба вышли из стен учебного заведения.

- ну а ты как, какую на этот раз гробницу расковырял?

--Да так мелочи, одну из толи наложниц, толи жён, ну как его этого,--и стал мучительно подняв вверх голову перебирать ему на память приходившие имена. Потом посмотрев на Джонни:

--Ну, ты же сам знаешь, кто из нас-то учёный?!

На, что Джонни незамедлительно ему и произнёс:

-Хеопса?

--Нет!

--Хефрена!?

--Да вот его!

Ну и как на этот раз, хоть оставил, что-нибудь учёным?

--Да-а,  ничего интересного, там не было!

Спустившись на проезжую часть, возле которой находилась стояка для всех видов транспортного  средства передвижения, где  у них опять завязался разговор:

 --Ты на чём в этот раз?-  спросил его постоянный студент.

--Я на нём – и махнул Июнь в сторону стоящего  у стен здания велосипеда.

--Придётся тебе покрутить педали! – надевая каску, одновременно  заводя свой крутой  чёрный мотоцикл Джонни отъезжал от примыкающей к университету стоянки.

--Куда? –  спросил Сигар в смысле ему ехать.

--  Ко мне!

В результате с большим отставанием и ожиданием друг друга, где Джонни изрядно поглумился над своим братом, ожидая его то сидя на мотоцикле, то лёжа, то тут, то там, а тот на велики да в горочку в конец произнёс ему:

-- Да брось ты его и садись ко мне назад, поедим!

--Н- ет, ты что я  его в прокатном пункте взял!

--Опять  ты за своё за свою экономию взялся!- пробурчав себе под нос Джонни  в  шлеме, где тот бы   всё равно его не услышал и добавил:

-- К ужину хоть доберёшься?

-- Думаю да!

 Они оба  вошли в дом, хоть на улице и  вовсю продолжался день, но  у Джонни в комнатах, были занавешены повсюду шторы. В прихожей же хозяин дома легко про  маневрировав, оказался в другой комнате. Когда Сигар в отличие от него, то и дело сейчас, спотыкался о какие-то книги, стоявшими в каких-то непонятных  коробках, в проходе скрученных в трубочку, плакатов, и неуместно стоявших песочных часов.  Картин,  лежавших друг на дружке, ловя некоторые предметы на ходу, которые чуть ли не падали на него сверху и сам не роняя всё то, что успевал поймать,  всё же просунулся, через всё это барахло, где он  не как, как одним таким словом всё это не мог больше назвать. И спустя некоторых проделанных препятствий впереди Июнь, проследовал за Джонни в другую комнату. Не успев открыть рта, как на него набросилась небольшая мартышка сверху, скорее всего его, там уже давно подстерегавшая, сбросив с него бейсболку и взлохматив ему волосы, помчалась счастливая прочь, по верху стен, под потолками комнаты, по сделанным там искусственным лианам. А гостю понадобилось ещё несколько секунд вообще понять и прийти в себя  от некой неожиданности. Так называемая сама эта комната у Джонни называлась «животным уголком», в котором жили его любимые питомцы. Из них волнистые попугаи, аквариум с рыбками, две белые крысы и эта новая обезьянка « Чи- чи». 

--А где же твой любимый хамелеон? – наконец  заговорил с ним Сигар – что-то я его не вижу.

--Его Чи – чи не возлюбила!

--Сбежала!                         

--Ага!- ответил ему Джонни, - ели ноги унесла от этого монстра обезьяны.

--Чувствую я, она  меня тоже не возлюбила! – одновременно говоря с ним и оглядываясь  по сторонам,  где носилась  то самое создание.

-- Да нет, она просто с тобой играет. Ну, я так и подумал, что пока просто играет! - подойдя к столику, в клетки  находилась  сова, которую по каким - то им непонятным причинам, кто – то туда засунул, но долго гадать не пришлось, кто этим  жандармом  оказался:

--   Чи – чи, - обратился Июль к своему питомцу, --Ах ты, проказница ты зачем гостью, так обидела и  в клетку  её заточила? – было сделано всего пару движений, когда  Джонни  с виду громоздкого человека, как его  Чи- чи уже успешно сидело у него в руках и виновато по обезьяне затрещала.

---Что говоришь, --посмотрев в её жалобные глазки Джонни,  продолжил говорить с ней,- хочешь сказать нам Чи-чи, что если птица, то место ей только в клетке, да?

На что  Июль посмотрел и сделал обратное, выпустив её оттуда, на что  обезьяна, фыркнув недовольно, даже  попыталась  его задеть своей лапкой.

--Всё похоже я нажил себе врага!—сказал Сингар

--Да сейчас да, похоже, -- ответил  ему, улыбаясь  Джонни одновременно принимая у него птицу.

Сова  была окольцована, достав из её ноги записку, развернув маленький свёрточек, незамедлительно   прочитав послание. Он молча так же не долго думая,  подошёл к одному из письменных столов, которые находились, чуть ли не в каждой комнате, достал: толи печать обыкновенную, толи чернила, макнув в них амулетом, затем  в виде клейма поставил  на записке свою печать и вложил  обратно с запиской в кольцо, обхватывающего  ножку  птицы.  Выпуская сову на волю  через форточку со словами:

-- Что – то я проголодался брат, пойдем, поужинаем, тут не далеко будет!

-- Пойдём! – ответил,  качавшись  сидя в кресле-качалке, как в безопасном месте выбранном для себя из всего окружавшего его в доме хлама.

-- Ты угощаешь? – как бы ни замечая того, что зачинщиком предложения он  сам и являлся, на что Сингару только и оставалось посмотреть на него, поведя своей бровей и тихим голосом с хрипатой ответить:

--Угощаю!

Расположившись удобна  в креслах некой забегаловки, где со стороны стола Джонни стояло несколько блюд с едой, целая двойная пицца, графин с компотом и чисбургер в одном экземпляре, на что Сингар спросил у него:

--может ещё один?

А тот:

-- нет, я худею!

Что не скажешь об Июне на его стороне стола, стоял жиденький грибной супчик и пару кусочков хлеба.

Со словами:

-- Пойду, помою руки – Сингар удалился в уборную. Но когда он вернулся, Джонни уже не было, а на столе стояла не тронутая еда, со струйкой тянущегося пара из его блюд, а где-то  вдалеке доносился звук проезжавшего мотоцикла. Июнь совершенно растерянный, не понимая, что могло произойти, оборачиваясь по сторонам, сел обратно за стол. Когда услышал по телевизору, находящемуся в самом углу, на верху холла этой  забегаловки, экстренное сообщение, информирующее граждан штата Массачусетс о том, что с юга приближаются два торнадо, сметавшие всё на своём пути. Ему сразу стало всё ясно. Не тратя зря  и минуты времени, он выскочил из-за заведения и последовал за Джонни  к нему вдогонку.

Люди спасались бегством, которые то и дело сбивали велосипедиста движущегося  навстречу  к ним а не  в противоположную сторону, как  делали все остальные.

Дорога шла вниз, где отчётливо и хорошо было видно всю панораму открывшеюся перед ним картины. Два высоких завитка поднялись над Землёй в небо, как два великана не виданной силы, они плыли и сметали всё на своём пути, так что даже тучи в растерянности почернели от страха. Воронки двигались вперёд, набирая свою мощь и силу с каждой минутой и  не убирая то, что им попадалось на пути, а просто перемалывая и оставляя после себя, всякие обрывки, обломки напоминавшие, когда - то только издалека, какие – то предметы. От такого зрелища естественно хотелось было  только бежать, зная, что и укрыться от этого не возможно. Летели крыши, поднимались вверх машины, деревья выкорчевывались и летели по разные стороны. Июнь уверенно крутил педали вперёд, что со стороны любого видевшего всю эту картину могло легко  бросить в ужас в страхе за этого безумца, но в его движении это не прослеживалось. Уже через  несколько  десятков метров, было видно всю эту мясорубку. Сквозь, которую, Джонни проходил, вооружившись манжетами, как жезлами. Но вдруг из вблизи стоящего дома выскочила девочка, напуганная, она бежала пытаясь увернуться от настигаемой её воронки,  но всё уже  было неизбежно, так как выворачиваясь от одной, другая всё же её настигла и просто  поглотила в себя. Джонни, который пытался утихомирить одну, когда увидел, что человек в опасности, что есть силы, побежал ко второй, в которой уже  крутилась во всю девочка. Сингар видел, как его брата  соответственно  подняло вверх там, где всё было в кашу, ну всё же некоторые элементы можно было разглядеть кусками. Где он с помощью манжетами являлся укратилем этих самых неугомонных «Драконов» под названием Торнадо. Которые отличались от манжет Июня, тем, что на его обеих руках, а именно вокруг них  с метр шириной, как у вертолёта кружились вертушки, но  с ободком, как у вентилятора. Понимаясь всё выше к небу, он уже стал тем самым подвергать  свою жизнь, в опасности рискуя собой, за  спасения   ребёнка. Но порой месяцы, которым хоть и дана жизнь была долгая, так или иначе, теряли её сами, всё чаще  таким или другим способом, как люди. На что Июнь был в полной растерянности и в боязни, понимая, что за спасения дитя поступил бы так же, но потерять брата вот так вот на своих глазах ему, ну  не как в данный момент  не хотелось. Эта каша продолжалась ещё несколько долгих казавшийся целой вечностью минут, зная, что в этом случае он бессилен, так как торнадо успешно двигаются и по воде, он упал от беспомощности своей, на колени. И вдруг раздался голос Джонни:

--Сингар держи её!

И он увидел, как из толщи окутавшего и крутящего ветра стал проявляться силуэт Большого Джонни, опускавшегося медленно на поверхность Земли,  а за  спиной его,  охватившись за него обеими руками  весела девочка, которая так вцепилась в своего спасителя, что только силой её можно было от него отнять.

- Бери её и беги! – задыхаясь от нехватки там постоянно воздуха,  скомандовал он.

На что Смнгар, быстро отреагировав на его просьбу, подхватил девочку с его рук и отбежал в сторону, как только можно дальше. Где туда впоследствии  на них  посыпались  всякого рода предметы, с  мусором  прямо   на  их головы:  камни,  сухие ветки, листья, домашняя всякая утварь и  всячина. Июнь как можно больше старался укрыть всем своим телом от ударов из-за этого мусора  маленькую девочку - лет пяти. Прикрывая своим телом  от ушибов, но  и одновременно  поглядывал за Джонни, понимая уже на этот раз, что теперь он уже не в опасности, а делает свою работу, выполняя в этом случае свою  миссию - Июля.

Миссия Июля закончилась тем, что Сингар уже раскачиваясь в кресле качалке в розовых тапочках, соответственно женских, так как у Джонни его размеров не оказалось, а другого пола, сколько хочешь, так же в женском коротеньком халатике, который Джонни называл «дежурным» и в своей бейсболке на резиночке, чтобы Чи-чи не стащила. Мило сидел и с голыми волосатыми ногами, просматривал популярные каналы в телике, держа свою любимую сигару в руках. В то время как Большой Джонни застирывал в ванной комнате свои и его вещи, ему как вечному холостяку, но не решенным среди женского пола обаяния, вовсе было не в тягость застирать вещи и за себя и за того парня. В дверь, как обычно, как  не ко времени бывает, кто- то  позвонил. Все-таки в  растерянности Сиги  накинул на себя, попавшую ему под руки больших размеров рубашку, кабы прикрывая тем самым свой нелепый вид, чем  всю свою нелепость ещё больше запутал. Но в дверях уже появилась  соседка - женщина ко всему  приличных лет, по её постепенно сползающей челюсти вниз ему стало понятно, какое у неё  сложилось «порядочное» впечатление об Джонни. Пришлось, чуть ли не искать нашатырный спирт, так как от увиденного она, до своей квартире уже сама дойти была не в состоянии, а под его сопровождение и вовсе стала изрекаться нецензурной бранью. Причём Джонни, который на шум  вышел из ванной комнаты,  пытаясь, хоть как-нибудь  разрулить эту сложившуюся  пикантную ситуацию, то  когда эта женщина в фартуке увидела ещё вдобавок у него  на плече висевшее нижнее бельё Сингара с фразой:

--Подумать только…..- удалилась к себе в квартиру, закрывшись на все замки.

--Да-а-а-а бедные люди, какое же у них всё же  складывается впечатление, чуть заведя двух мужиков в трусах одних!- помотав головой по обе стороны, и ворча себе что-то там под нос, Джонни удалился  дальше достирывать оставшееся  бельё.

Рано утром у прокатного пункта Июль дожидался Сингара, где ещё пришлось тому целый час объясняться у прокатчика за ту или иную царапину на велосипеде. В итоге тот заплатил, больше того чем ожидал. И выходя из прокатки, кричал в след им всем «шкуродеры», «мошенники», «скупердяи».

--А ты, что лыбишься!- обиженный на весь мир произнёс  Сингар попавшему как говорится под руку Джонни.

То, что он за каждый доллар так трясся на всё были свои причины и объяснения Джонни знал, что каждая копейка как бы потерянная им или в пустую растраченная не пойдёт в его фонд благотворительности. Уже на протяжении многих лет  он являлся их ним постоянным клиентом. Вот поэтому так отчаянно всегда экономил, видя в каждой копейке потерянной им  не додатую ту конфетку или тот цветной карандаш ребёнку.

Всех этих месяцев легко можно было,  сравнить и с нами людьми, но всё же я их соотношу более к высокой расе. Вы, может быть, у меня спросите, что в них  течёт голубая кровь, как  у  знати? Нет, просто они совершенны сами по себе. И я не буду заглядывать с вами   в историю, чтобы привести примеры в гуманности  наших голубых кровей, из которой вы вполне  можете и сами сделать свои выводы, что их кровь не менее была порочна с любой простой крови сравнимой из простых людей. Только продолжу дальше.

Джонни шел, молча, и размышлял, про себя, понимая своего брата, как ни кто другой. В котором укладывалось два человека богатого и в то же время и бедного. Сингар имел яхту, виллу, машины и любил жить не на широкую ногу, красиво, но, а с другой стороны он понимал его, зная, что как мы в этот мир с чем пришли и хоть через многие столетия, то с тем и уйдём. А главное, что кроме, как своей души мы туда нечего взять с собой не сможем. Вот тут и вырисовывается, что всё это богатство то наше заключается в нашей  же душе.

Ближе подходя к аэродрому, Июнь уже успокоившись от своей «большой патере», обсуждал с братом их путь предстоящим им впереди на север в вечный край холода и  снега.

-- Твой? - на впереди расположившийся самолёт указал Джонни.

-Мой!

Они уже взбирались по траппу, где второй месяц лета шёл впереди, а взглядом их провожала, симпатичная стюардесса опять проговорил, замечая за Сингаром в душераздирающем себе подавляемом хвастовстве за самолёт:

--Твоя!

На что тот  растерянно, - моя!- потом  спохватившись сразу от  не понятой  сразу шутки, поправил себя, --тьфу тебя нет, это девушка стюардесса и всё!

                                                               ГЛАВА 13.

                                                      Друзья январцев.

          Как я уже упоминала Вам, все, что происходило у первого месяца, всё было необычайно красиво: ледовый дворец - кругом выточенные ледяные  статуи: зверей даже цветов, сооружённых всё из одного материала - льда – беседок, говорили им совершенно о другом мире несравнимым ни с чем. И здесь никому не казалось холодно или неуютно, так как достаточно было света и  тепла, от отражающих там находившихся людей рядом. На  Евдокима которого,  так сильно произвела впечатление зеленоглазая Лаура, уже силой было от неё не оторвать. Они то и дело переглядывались между собой, щедро орошая друг друга улыбками и в те  лишние минутки, которые им выпадали  наедине, пытались провести с пользой, бегая друг за другом: то вокруг стоящей беседки, то скользя по ледяной дорожке и падая  у её ног. Причём искать ему общего языка с ней с девчонкой,  долго не приходилось, так как он сам вырос среди сестёр и отлично понимал,  чем они «дышат» и чем можно  их заинтересовать. Что даже как-то Ян стал чувствовать себя хотя и бескорыстно, но  не нужным в компании этой парочки. Может быть, где-то он сын Января и уловил во взгляде сына Мая лёгкий укор тоски и дружеской ревности, но когда они подкрались к нему, сзади, предварительно сговорившись с Лаурой, запрыгнув ему на спину сверху и  окунув в сугроб, то к нему Яну, обратно вернулось всё тоже прежнее хорошее  настроение. Все шли к южной стороне дворца в предвкушении новых сюрпризов, полного восторга, от этого необыкновенного ледового края. Ведь все те места Земного шара, в которых жили месяцы,  были схожи между собой, так или иначе, по климату, а этот нет. Старейшины ждали с минуту на минуту появление пингвинов. Эти существа можно сказать стая морских не похожих, не на птиц, не  на рыб существ передвигавшихся по суше, здесь же обладали ещё и другими волшебными качествами. И вот на берег из океана одна за другой стали появляться головы пингвинов, они выходили из воды рядами по пять - шесть  особей, причём кто из них кто не понятно было, все на один «клюв» лицо. Все кто из гостей до этого слегка шумели, ведя беседу, вдруг замолкли и стали внимательно всматриваться, на тех, кто появлялся постепенно из воды. И при их приближении, из тех, кто шёл впереди на глазах у гостей, пингвины, стали приобретать человеческие обличия, и уже вполне, можно было среди особей, распознать:  и  мужчин,  и женщин. От их ней задней  продолговатой спинке остался свисать один продолговатый плащ. Первое впечатление о таком зрелище могло сложиться только одно. Они выглядели властно снаружи, в чисто чёрной из кожи, лощеной  одежде, по которой стекали медленно струйки океанской воды и уверенные в себе внутри, сохранявшие своё  не дикое  спокойствие. Рост примерно у всех одинаковый, волосы чёрного цвета, но те которые и были самые древние с белыми волосами до плеч,  как  седые у людей, морщин глубоких на лице не имели и на старцев не были дряхлых вовсе похожи. Зато лица их настолько красивые, что, как говорится: «просто дух захватывал»! Пока все созерцали происходящее, молча на одном дыхание, всё же один из самых молодых гостей это затянувшееся «дыхание» и прервал:

--Ух, ты это круто! – произнёс Эмиль не сдерживая свои эмоций.

Пингвины – люди в пяти метрах, как будто услышав мальчика, чуть ли не хором улыбнулись. От их доброжелательности веяло загадочностью исходившей  все-таки  из моря. Широкоплечие мужчины и изящные девушки, ступали по берегу уверенно, наверно так же уверенно, как и плавают в море. Невооружённым взглядом можно было определить, что по их лицу, когда они  поравнялись с месяцами, проскользнула, та радость встречи от скорей не долгих расставаний и взаимной, крепкой дружбы, что со стороны окружающих всё стало ясно, что  они «не разлей вода». Где  им  можно было только  позавидовать. А  нам порадоваться за их способность жить и на суше и вводе.

Эрнест выдвинулся вперёд к ним на встречу и по очереди, стал всем пожимать руку, своими двумя ладонями, одновременно подпрыгивая слегка через их головы и плечи, тщательно кого-то там отыскивая глазами в толпе. Как вдруг один из них, полусогнутый в туловище, стараясь быть не замеченным, обойдя помощника Февраля сбоку, неожиданно набросился на него, обхватив его обеими руками приподнимая, выплёскивая всю радость встречи не замечая других.

--Ах ты, маленький проказник,- а тот проказник был выше его на две головы,-- ну как, как твои дела?- и обняв его левой рукой за плечо, подтягиваясь и подстраиваясь под него, повёл от всех в сторону.

Ян и Лаура посмотрели на Евдокима с вопросительным взглядом, на что он не стал дожидаться вопроса от них, сразу ответил:

--Это его сын!

Лаура, которая ничего не поняла, переспросила его:

--Так что Эрнест тоже, что ли пингвин?

--Да!

--А как же он без воды!?

--Да это длинная история, его акулы слегка покусали, а Энни можно сказать спас его от неминуемой смерти, жабры  заменил, на лёгкие, и сказал: «А теперь мой друг забудь про море, и о бескрайних ты просторах!- и проговаривая всю эту фразу похлопывал по плечу рядом стоящего Яна, копируя Энни.

 Пока молодёжь  позади взрослых щебетала, к ним стал доноситься разговор уже состоящего диалога Января с пингвинами. 

--Приветствую тебя Мустанг!

--А я рад твоим гостям!- делая лёгкий поклон головы и улыбаясь, скривил  одну сторону щеки, губ, что это ему придало ещё большее обаяние. Успевая развести по оби стороны руки по направлению к гостям. Январь, дождавшись от него всех приветствий, стал просто засыпать их предводителя расспросами: 

--Ну,  что творится в бескрайних просторах моря?

  И как ты пост несёшь –

Хранитель океанского покоя?

Как нынче птичьи базары,  их много?-

Навили гнёзда они, как  живут - спокойно?- чуть ли  не с  сурова  в голосе  произнёс Январь.

--Спокойно ведь ты нынче знаешь сам

Охота под контролем там, - показал головой в сторону океана.

Трёхметровые киты дрейфуют роем,

Касатки, да моржи встречались нам на пути, и  их там было вдоволь,- оборачиваясь по сторонам как бы ища своим словам подтверждение в соплеменниках.

На что те в знак подтверждения помотали головой.

Мустанг продолжил:

--Но насколько я догадываюсь к чему же всё ваше скопление,

Неужто ль нынче  тот год,

Который Вас лишь  в десять лет-то всех месяцев  соберёт?

К тому же я и не вижу для беспокойства столь серьёзных причин,

К чему же этот  съезд, таких высоких чин?!

-- Ну знаешь ли  и для встречи наших чин, -Январь подметил с иронией некой его последнее  слово, продолжил,-

 не считаю, что только один раз в десять лет серьёзных нужно нам искать  причин!

Но если говорить серьёзно угроза есть.

--Ну-у не дави на прозу,- присоединился к разговору Февраль, правдивый во всём, продолжил с нетерпением ввязаться в разговор.

Соскучились мы по одному брату, а все его сборы ко всему отводы,

От настоящей боли копившейся годами, душераздирающей утраты!- и посмотрел так невинно от выпалившей из его уст фразы.

Мустанг догадался и улыбнулся, о ком идёт сейчас в этот момент речь, об Августе. На что Январь, который  очень строгий хотел, было по началу, приготовившись, было уже  открыть  рот и выдать Февралю, за лишнею его болтливость. Но тот, зная его от, а  до я, сам быстренько  умудрился всё это так в своих нотках в голосе выложить, что первый месяц просто не в силах был ему уже перечить. А, только молчал, с тоской в глазах полных вины перед Августом.

Тем временем Евдоким, который знал всех пингвинов, как «облупленный» позволял себе с ними некую безвольность  или «безбашность», как хотите:

-Ну что рыбы, где  так долго бороздили?- одновременно подходя, друг к другу, сын первого месяца со своей создавшейся  компанией  из  пингвинов, заранее зная, что для тех слово «рыба» хорошая подковырка  и дразнилка, которую они не любили.

--Какое море на этот раз мутили?

И кто кого акулы Вам зад надрали,

Или Вы их своей стаей испугали?

Парочка молодых  из них, которая была уже простить ему за рыб, но за акул, увы нет:

--Давно мы тебя в воду не окунали, да!? – и подхватив его никого не стесняясь или робея среди взрослых, им принятой юношеской игривости подняв  к верху  потащили через всех других  вниз к воде. На что тот уже кричал во всё горло:

--Ян брат спаси меня, помоги мне!

Все молодые веселились, Евдоким приготовился было уже обмокнуть, но они,  припугнув его изрядно водой,  на краю берега,  спустили с  рук.

Девушки пингвины общались, не обращая на них никого внимания уже  привычные, как у петухов баловство и задирки. Они целиком были увлечены, своими  девичьими разговорами с  дочерями Января. Эмиль же оббегая их со всех сторон стоящих в круг, пытался разглядеть лица, одежду, щупая их  кожаные плащи сзади. На, что пингвины-девушки, оборачиваясь, прямо  таки из рук отнимали у него свои задние подолы. А он всё не мог понять, куда же девалась их настоящая шкура, повторял:

--А «чё» вы не как лягушки, вы ее, не сбрасываете что ли?

А они отмахивались от него как могли,  не понимая, про каких это лягушек он там твердит, увлечённые полностью слушанием  последних событий: сражения с волной и гибели Апа.

Но день для гостей  январцев не закончился одной встречей, так как к ним со стороны дворца вниз, к морю, спускались ещё два месяца, а какие я думаю, вам не трудно будет догадаться самим. Таким образом, всё внимание чёрных и белых силуэтов, уже  было устремлено  вверх на возвышенность.

От себя могу лишь только добавить, что эта встреча, ничем сильно не отличалась от тех других встреч с предыдущими гостями, мне даже, как-то хочется оставить их всех пока наедине. А нам дорогой мой читатель, остаётся только подвести  с Вами итоги, где  уже у нас,  хоть какая – то картина, да  стала вырисовываться с месяцами, но мне предстоит ещё Вас познакомить  минимум, как с двумя из них. Хочу поделиться с Вами ещё одним своим секретом. Что я хоть и являюсь автором, этой фантастической истории, но когда мысленно переношусь в тот загадочный мир, от своего рабочего стола с компьютером, к своим героям, то являюсь, просто обыкновенным наблюдателем, где подглядываю за всем происходящим, пытаюсь, как можно поподробнее и точнее  донести, до Вас, свершившиеся новые  события и приключения.

                                                                 ГЛАВА 14.

                                              Поиски Августа продолжаются.

             Шли дни, которые уже выливались в неделю, вторую. Декабрь,  всё так же потел  скорей не от жары, а духоты предстоящего дождя, и  не изрекал  ни слова в возмущении от здешнего климата, а достойно переносил ему  непривычные погодные условия. Апрель же наоборот всё больше замыкался в себе, когда видел тайгу  похожую на  платье девушки в изорванном состоянии:  всю в  дырах или выжженную вовсе  местами огнём. Где им всё больше приходилось совершать обходы тех делян, на которых  как говорится, кипела работа. Таким образом,  нехотя того они всё время сбивались с  намеченного пути. И  неожиданно для них вышли на железную линию дороги. А там уже и так поникшему Апрелю, предстала такая ужасная картина, где  шёл состав с уложенным ровненько лесом на восток в страны Азии. Апрель, спустившись с лошади и подойдя  ближе, грустно стал наблюдать, как небыстро шедший поезд, тянул  мимо него мелькавшие вагоны  с мёртвыми деревьями. Со стороны  случайному прохожему это зрелище могло навеять воспоминание о войне, где  женщины, молча вот так же стоя держа в руках свои головные уборы - платки и носовые, с градом  льющихся слёз провожали  на фронт своих и чужих мужчин, осознавая, что некоторые   из них уже больше  не вернутся  назад. Зимний месяц солидарный с ним во всём переводил свой взгляд: то на Апреля, то на движущиеся вагоны с лесом, то на рельсы,  подойдя ближе  к нему, как бы пытаясь поддержать его, на что тот, который  превосходно, владел,  языком январцев заговорил с ними:

Вы связанные стальной верёвкой,

Покорно, уложенные  в ряды.

Вам не дано, уже дышать на воле,

Сковавших вас людей  в  железные гробы!

И опустеет лес без ваших звуков,

Без аплодисментов листьев - дрейфующих ветров.

Он станет, скучен и беззвучен!

Без суетных прозорливых там жильцов!

Здесь даже не найдут люди хворост,

Среди  разгулявшихся  ветров.

Здесь станет, как-то не уютно,

Бродя  без сосен и широко - ствольных  в нём дубов.

Вас депортируют за границу,

Там продадут, как вещи  за рубли,

И как же людям, то за отчизну-то не  обидно!

И за столетние  стоящие  в ней  дубы!

 Ну и как говорится - одна беда не ходит. Пройдя ещё немного пути, от железной дороги  с большим на то разочарованием со стороны Апреля от увиденного,  им пришлось оказаться свидетелями ещё одного, нехорошего приключения, произошедшего с ними, а дело было так:

Апрель, с беззаботным лицом и свойственной ему перемени настроения, от окружающего влияния мира, уже спокойно рассуждал с Декабрём о предстоящей встречи с Августом и о том, какие у него должны быть уже взрослые  внуки  и дочь  красавица.  И не торопя лошадь,  бережно вышагивающую копытами по тропе с колючками  повсюду, мотая своим уже нахватавших их хвостом, где со стороны можно было показаться, что он для неё старается, придумывая все эти мелодичные фразы. Демонстрировал зимнему месяцу свою приготовленную речь, хотя в данный момент они оба являлись посредниками, больше чем посланниками от Января. На что Декабрь, молча, шёл и довольствовался, его некой заносчивости, в глубине души зная и догадываясь по рассказам Февраля и Января, какой Август по - характеру и не менее серьезен, чем сам Январь. Славившемуся старшиной, во главе всего клана, куда тоже относился Август, а затем уже следовали март, ноябрь и другие.  Таким образом, он бы его быстро поставил на место, не приемля в его репликах никакой лирики или слов оправдания за других. И всё также  поравнявшись лошадьми, Декабрь, непринуждённо следовал, улыбаясь, как младенец, а почему как младенец, потому, что лицо у него было такое же бледное и чистое, как у ребенка нежное. Они поднялись на сопку и тут Апрель, почуял не ладное, вот именно почуял, так как его обоняние  уже за всё  время своего предназначения,  можно сказать, было  выработано на такие запахи как огонь и дым. Он развернул лошадь в другую сторону  и  посмотрев на Декабря со словами: «Нам туда!»  Рванул, что есть  галопом к тому месту. На, что конь, встав на дыбы, так  разомлевший от его мелодичных слов, заржал от испуга, неожиданно натянутой  уздечки, показав всю свою лошадиную челюсть с зубами. И ошибиться, откуда исходил дым, было уже  невозможно в явно выдававшем себя масштабе горения. Из-под  потемневшего неба, которое задумало ненастье, то и дело наружу выбивались языки пламени. Ветра не было. Но в том месте, где всё горело, дым и тучи смешались в  один цвет. Зверьё бежало, куда глаза глядели, а птицы кричали и  кружились,  не улетая возле тех деревьев, где подступал огонь всё ближе, и ближе,  издавая жалобные, птичьи крики.

 Апрель, который с этой лесной бедой сталкивался больше всех по своей миссии, объяснять ничего не нужно было, как Зимнему месяцу. У птиц там находились их гнёзда с детёнышами, поэтому они так и  кружили и кричали безысходно по – матерински: то поднимаясь к верху, то обратно подлетая к своим гнёздам. Он  приготовился принять огонь на себя. Манжеты  почти не снимая, в отличие от других месяцев, так как его миссия была через - чур, популярна и можно сказать востребована в нашем мире. Порой даже не находясь в лесу, он спасал всех и животных, и людей из своих горящих   домов. Как все-таки  схожи их миссии Апреля и Июня, но и есть и различия, ведь один утолял жажду  и добывал воду наоборот, а другой пользовался ею для предотвращения другой беды, вечной соперницы для воды - огнём. Взведя их в действие амулетом, он направил  манжеты в сторону пламя, прикрывая собой те деревья, на которых находились птенцы, оказавшись и став единственной оградой  не подступ ною, между стеной огня и  ими.  Декабрь, который не мог выносить такой климат как лето, его просто в шок произвела вся эта панорама с огнём. Побледнев ещё больше от увиденного, чем был до этого, минуту собирался, духом прислонившись к  своей лошади,  наклонив голову уткнувшись ей  в  седло. Огонь всё больше наращивал свою силу, Апрель боролся, как мог, пытаясь всё больше занять площадь полива, но и стараясь спасти детёнышей. Сухая трава оставшаяся с того года предательски горела приближаясь к его ногам. Хоть сам огонь и полыхал в пяти метрах от Апреля, но ковёр горения этой сухой травы незамедлительно  приближался   к  стопам, как говорится « чуть не наступая ему  на пятки». Зимней месяц,  даже и думать не собирался отсиживаться за лошадиным туловищем, вовремя подоспев к своему собрату, у которого уже начинали вспламеняться стопы, вот-вот грозя, распространится ещё и по  брюкам на самый верх. На, что Апрель усердно и преднамеренно не направлял  на себя, те литры и ту струю  воды, экономя каждую минуту времени, так важную в данный момент, чтобы облегчить себе, боль от обжигающего огня, а пытался всё больше и больше кинуть на полыхавшие языки пламени, да деревья свою большую часть воды. Вовремя подоспевший Декабрь одним движением остудил его ноги, с которого,  как в бане вышедшему человеку на улицу зимой с парилки повалил было пар. Тот только и успел метнуть головой в знак благодарности. Ну, а так как  Декабрь, который только и мог, как нагонять мороз, чем совершенно не испугаешь огонь, был всем вниманием увлечён Апрелем, даже и предположить не мог, что те деревья, которые горят, имеют  ещё свойства  падать  и обрушаться. Таким образом, один из дубов с метр в диаметре повалился, да ещё и  с треском и  с преследующим за ним огнём, как за кометой. Никто не мог в это время, и предположить в какую сторону, так как все были заняты своим делом. Но только не профессионал, как Апрель у него  глаза были то и на спине. Пытаясь ему, в эти короткие секунды жестами объяснить, уходи   с того места, на что  Декабрь это понял буквально в том смысле: что  он справится  сам, а ему советует уйти вовсе. В результате взглянув в ту сторону полыхающей стены он, понял, что на него уже летит  дерево и в ужасе от страха остолбенел, где в секунду превратился в кусок замороженной статуи, как хамелеон в целях самосохранения меняет свою расцветку, так и он заморозил самого себя и думал, что его это спасёт. Благо Апрель, обладавшей быстрой реакцией, на всё это  быстро отреагировал и отпрянул рывком, падая на  силуэт из одного  льда в сторону, стоящей в том же месте, как статуи «Велунче». Его ещё и спасло от заваливающегося дерева, то, что  другие деревья, выступающие впереди своими верхушками, задержали подающееся.

Декабрь очнулся. В небе показались искры молнии он, до того лежавший приподнялся и сел. Возле него на траве полулежал Апрель, облокотившись на локти и положив одну ногу на другую, скорей всего терпеливо ждал, пока тот «оттает». Первые его слова от всего происходящего:

--А птички живы?- поворачивая шею в разные стороны, пробуя все ли позвонки на месте.

--Живы, живы главное, что б ты жив был, --и похлопал Апрель своего спутника по спине, продолжив,- Ну, что разморозился и как это у Вас так получается - это раз и в Снегурочку!? - Декабрь повернулся к нему, догадываясь, что тот опять за своё взялся, пытаясь его снова раздразнить своими дразнилками. Апрель понял, по его взгляду, что по сей видимости шутить сейчас не время и добавил:

--Ну ладно, ладно  в Деда Мороза будет тебе дуться!

Зимний месяц ещё не отошедший от своей глубокой заморозки просто уже и не мог и не хотел, ему ничего  говорить, как испытавший такой стресс. Воздух пронзительно пах одной палевостью, а дождь, который вот-вот собирался всё нагрянуть, всё так и  не решался. Струйки дыма тянулись с Земли. И так как перед дождём и с ветром застой произошёл полный, то весь дым, окутывающей всё эти места не сползал, а оставался таким же едким. Чёрные головешки толи торчали, толи были разбросаны по всему периметру обгоревшей площади. Апрель по лицу Декабря прочитавший всю его не уютность глаза нахождения здесь сказал:

--Я там невдалеке обнаружил небольшую сторожку, мы в ней и переночуем и от дождя спрячемся, пойдём. Да и сова наша снова, куда-то запропастилась!

--Значит, ты меня бросал и уходил, да?- как будто обижаясь на него, произнёс  ему Декабрь.

--А ты, что думал, что я тебя ледышку буду на хребте таскать повсюду, тебя ведь  даже твоя лошадь, как увидела, так  и испугалась сразу, твоей статуи, что  так и  рванула восвояси и с час, где-то в лесу пряталась!

--А вот ты как значит со мной!- постепенно в конец,  уже пришедший в себя зимний месяц, наверное,  растаяв не только телом, но и душой, стал понемногу шутить со своим спутником. Так как с ним серьёзным быть было уже не возможно, ведь не зря пословица такая есть  «с кем поведёшься от того и наберёшься», да ещё и « язык без костей».

--Ну, хватит валяться пошли в хижину!- поторопил его Апрель.

--Да но,- приготовившись уже следовать за Апрелем, вдруг Декабрь оглянулся назад, обратив своё внимание на поле с битвой  и огнём, что не все кусты до конца потухли, и что кое-где заметно, струился дымок, вот-вот грозящий разгореться в новый костёр. На что  «весенний» одной репликой снял с него всё беспокойство:

--Пошли, дождь подчистит всё за нас!- и двинулся в сторону хибары, где уже мирно паслись лошади, подъедая траву у небольшого домика.

                                                                                  ГЛАВА 15.

                                      Михаил -  отец детей Магдалены.

      Алексей так и не понял, из всех  объяснений ему Магдалены ровным счётом ничего, чем был болен  все-таки  её отец. Приняв его  состояние с научной  точки зрения, как за обыкновенное нахождение в коме.

И поэтому он не стал докучать её своими расспросами, а всё также продолжал наслаждаться жизнью здесь. Ну, а так как девушка тайги всё больше и больше, с каждым днём производила на него необычайное, полного восторга впечатление, то он уже и не мог без неё, ища её повсюду всему двору, своими карими глазами.  И делая выводы, из всей своей жизни ранее, размышляя сам о себе, всегда осознавал и догадывался, что никогда не страдал,  никакой сильной влюбчивостью, даже в годы шальной юности, как другие его друзья, что пришлось обнаружить ему в себе здесь  сейчас. Вот поэтому ещё и труднее  на него  было произвести впечатление со стороны девушки в прошлом. Но эта  была совершенно другая и вполне возможно в его мире она стала скорее, какой-нибудь Бизнес-леди, так как всё-таки обладала лидерскими качествами. Одним словам именно про таких девушек и говорят она  «и в огонь и в воду войдет». Её характер Жанны Деарк  и черты лица сильно менялись с появлением  деток-крошек, вот тут полностью и раскрывалась вся её натура и глубина  женственности, чередующаяся  с  материнской  любовью. Но как только она принималась за дело больше мужское, чем женское становилась похожей на женщин из голливудских фильмов. Обтягивающие брюки её изящной фигуры и длинные, чёрные волосы заплетённые в косу, брошенные ему улыбки с того дня, когда он увидел её как она мыла свою лошади, не выходила у него уже из памяти. И это картина где она нагибалась, чтобы очередной раз смочить щётку в ведре и вымыть бока, блестящей лошадиной шкуры, соответственно в нём вызывали некие сексуальные фантазии, до воображения о предстающей  близости. Что с каждым разом, всё больше и больше  разыгрывали в нём инстинкт, уже не как у человека, а с такой страстью, что как у животного,  желающего  о быстром её утолении. Но, что больше его и  тормозило, то это только то, что  чем  мы и отличаемся от животных, так  это, конечно же, разумом, поэтому торопить события и выставлять себя, первым инициатором в близости желания у него не было, ему, конечно, хотелось уже  обладать  ею полностью и  телом  и душой.   Даже дед Макар заметив их связь в  симпатии друг к другу, и нечто большее на, что был до того серьёзным всегда, гледичий в их сторонку ухмылялся Варваре. Отвлекая её от своих дел, подтип: « ты глянь то хоть а,  погляди на молодых!». И обернувшись по сторонам, убедившись в том, что никто за ним не наблюдает, ладошкой хлопнул её по заду, а она от неожиданности вскрикивала и отбила его руку от себя.

             Алексею вечера, которые он уже так давно не видел и не замечал, из-за своих бесконечных дел  по  бизнесу, так чётко напомнили ему здесь о себе. А именно алые закаты солнца и его восходы, кристально чистый несмешанный ни с чем воздух, пробивающееся из-под земли молодая, зелёная травка. Звездочки, облекавшие в млечном пути, так тесно теснились друг около друга, что  скорее всего уже не помещались среди остальных, и стремительно падали,  вниз на Землю. Ночные звери, не боясь этой загадочной деревеньки, вовсе не обходили её стороной, издавая свои звериные или птичье звуки, а порой даже чуть ли не чесали, да тёрли свои волосатые спины, об высокую изгородь, обнесённой ещё и к тому же  колючей проволокой. Их зевота выдавала самих за себя, а не тихо передвигающиеся лапы. Иногда даже и сквозь щель высокого забора, можно было разглядеть в чаще леса на дереве, проблёскивающие,  жёлтые глаза: толи совы, толи рыси, толи ещё какого-то животного. Дед Макар любитель выкурить махорочки на ночь, медленно со своей привычной, и  до сих пор,  не закончившейся для него боевой сноровки, при явных признаках появления врага, медленно вышагивал вдоль забора. И чем глубже становилась ночь, тем ярче становила светиться луна. По его отдельным фразам можно было уловить некоторые слова: «Ах ты бес», «унюхал» и зажав кулак в руке повернул в сторону забора, как бы через него и в лес: «Чуешь, чем пахнет! Только попробуй, сунься», а потом, прислонившись ухом к забору, прислушивался, толи в ожидании ответа, толи к чьему-то шороху с рычанием. Случайно уронив изо рта самокрутку, потянулся рукой за нею вниз. Тут подошёл к нему  бесшумно Алексей:

-- Тьфу ты чёрт, вздрогнув от неожиданности от его бесшумного появления в позе поклона, продолжил,- а я то думал он!

-- Кто он?

-- Тигр, кто же ещё!

--А так ты с ним сейчас Макар говорил?- подшучивал над ним Алексей.

-- Да ну тебя, это он ещё с прошлого хода в лесу нарвался на Магдалену со Стёпкой, а теперь, по всей видимости, по их следу  выследил  нас всех, выйдя на деревню.

-- И как она не боится одна, в лес без всякого сопровождения выходить, ведь там  зверья куча всякого?-  подметил,  задавая вопрос Алексей.

--Привыкла уже, а куда деваться, тут затворниками  быть нам не выжить, -

--Макар, всё хотел спросить тебя раньше, а где её муж, отец Стёпки с Евой?

--А ты об этом, - подняв бычок и сделав несколько быстрых затяжек, чтобы раскурить самокрутку, продолжил,--погиб от зверя на охоте, погиб. И одним глазом из-под брови, стал всматриваться  на него лукаво, с мыслью своей  тяготеющей недоговорённости.

--Она его любила?- слегка застенчиво произнёс Алексей.

--Ну а как же, наверное и  любила! – коротко и твёрдо произнёс фронтовик.

На что Алексей по его фразам догадался, что бывшего большевика, так легко в этом случае разговорить  ему не удастся или тот, что-то не договаривает, скрывая от него.

У обоих возникла пауза затянувшего молчания, где Алексей думал, как бы с него ещё, что-то вытянуть о жизни Магдалены, а тот, по всей видимости, думал, говорить ему это или нет, саму правду. Старик не выдержал:

--Ладно, я тебе скажу, но ты клянись Красным знаменем, что не кому не скажешь, что я тебе сейчас расскажу, а особенно дочке!

На что Алексею, которому ничего не оставалось:

--Клянусь!

Но старик, которого словами одними просто было не убедить, вдруг неожиданно заметался по  сторонам, что-то ища, а потом, подойдя к бельевой верёвке, где весели  постиранные вещи: штаны, рубашки, причём его, стал снимать одну из вещей, но в темноте не разглядев, подал свои штаны, Алексею протянув их ему со словами:

-На целуй!

Алексей же разглядев, что эта за вещь, развернув:

-Ну, это ведь твои дед портянки!- покрутил перед его носом ему в доказательство, который ещё один разок решил взглянуть на щель в заборе.

--А-а-а! – и он, отняв их у него, откинул их небрежно на верёвку обратно, - тогда пойдём. И рукой поманил за собой. Мы подошли к ступенькам крыльца дома.

--Целуй тогда порог этого дома, - и добавил, - дом это тоже святыня!

Конечно, он уже рад был, что угодно поцеловать в знак своей клятвы, инсценируя Красное знамя.

--Убедил!

--Вполне!- довольно-подбодрено произнёс старик.

--Тогда рассказывай.

И присев на не окрашенные ступеньки  крыльца рядом с Алексеем  затянул  своё повествование:

Это ещё было три зимы назад. Мишка, стало быть, отец Стёпки и Евы бросил их и ушел, не выдержав жизни здешней. Мы с ним, когда я ещё по моложе был, то частенько в тайгу то хаживал. Можно сказать и на охоту и на рыбалку всюду вместе. Вот и стал я там за ним,  приглядывая, замечать, что-то неладное в его лице. Говорю ему: «чё такой хмурый то ходишь, заболел что ли?» А Он мне говорит всё батька, крышка мне пришла не могу больше здесь жить, устал, хочу уйти. Я ему конечно, а как же дети, как Магдалена? А он мне не могу и всё тут! Был дома я у себя, справлялся   украдкой, там другая жизнь, мать, сёстры, квартиры, машины, работа всё по-людски, а здесь как был первобытный строй, так и остался, даже нормально в кино не сходишь, не посмотришь. А я ему говорю:

--Что забыл, как от  «ментов», да от тюряги, то тут укрылся в деревне?! А теперь всё,  как  дело то замяли со срокам истечения давности, так ты и сразу хвост  трубой! – Он посмотрел на меня, как на медведя ребёнок из берлоги внезапно вышедшего, ну а я и дальше продолжил:  Что ты думаешь, я не знаю, что ты со своими подельниками то в городе учинил – на инкассаторов то напав?

--А он мне, а ты откуда дед знаешь?

--Я - то всё знаю, как одного из ваших, да подстрелил охранник. Он-то Вас всех и потащил за собой. И как потом весь район с твоей физиономией обклеен был на всех стендах, в районе, да на  столбах. Чуял я, что ты залётный, надо было тогда тебя ещё раньше сдать в милицию, да пожалел, дурак старый. Варьку послушал, а потом уже и поздно было, Магдочка ждала  от тебя ребёночка. Вот как говорится то верно, сколько волка не корми, то он всё равно в лес смотрит! Смотрю я,  сел он на корточки, прикрыл лицо руками  и плачет взахлёб,  причитая:

--Молодой я был, молодой, сам и не понял, как меня туда затянуло к налётчикам!

Мне его и жалко  стало, ведь прикипел я к нему душой, как к сыну своему. Конечно, жизнь у нас здесь не рай была всегда, да и человеку, который познал ту другую жизнь там, а потом здесь тяжело видать-то   было. Это мы-то кто с рождения здесь, кто осознанно, а  кто  как я, а кому и вовсе всё равно было где, как матери Магдалены. Да и с тобой я не до конца  всё понял, что тебя здесь держит,  и сам ты отсюда не выберешься один, помни об этом,- сурово посмотрел Макар на Алексея. Но, а тот так был увлечён рассказами о прекрасной таёжной девушке, что даже и не обращал внимания на его двусмысленные реплики, и, не желая заводить эту тему разговора о себе, перебил его:

--Ну и что, что там дальше  было?

--А дальше, что как к сыну за те годы жизни у нас прикипел я к нему. Ведь тоже молодой был иногда и сам себя с другими сравнивал, где мог оказаться за ту или иную шалость, да и язык, то тоже дай Боже был, сам знаешь, какое тогда  времечко то было  другое, --на секунду замолчав, добавил,- Сталинское.  Не успеешь и ахнуть, как тебя уже и в калыму запекут и всех званий решат. Говорю ему, ладно давай я тебе даю, месяц сроку, подумай ещё хорошенько, где жить то хочешь, а потом что-нибудь придумаем. Прошло два месяца, когда он подошёл ко мне и конкретно сказал:

--Всё я решил окончательно.

--Ну, а у меня уже к тому времени  была одна задумка готова, на счёт него. Вот мы и придумали ему смерть на охоте в тайге, как будто его медведь завалил и он в местной больничке, то и дубу дал.

--И долго Магда переживала на его счёт? - выпалил Алексей.

--Ну как тебе сказать, не думаю, что с его предательством ей было бы  жить легче. Ведь она для себя его похоронила и забыла, а так я не  представляю участи худшей для неё, я и не мог даже этого допустить, чтобы наша девочка ждала, надеясь всю свою оставшеюся жизнь, на то, что он когда-нибудь вернётся к ней. Жить с надеждой в мыслях о нём, или думать о том, как он её и детей своих бросил, ради всяких там развлечений на большой Земле. Пускай теперь думаю,  в своё кино ходит.

--Да дед жестоко, но эффективно и мудро, я как-то даже от тебя такого  и не ожидал! - после произнесённых слов Алексей задумался, причём с виду было видно, как глубоко. И так просидев минут, пять, для них все двадцать, где Макар достал свою привычную коробочку с табаком и из кармана кусок газеты, молча закручивая свою очередную самокрутку, тоже погрузился в свои воспоминания. И по всей видимости об этом парне. До Алексея вдруг дошло, а где же сейчас находится отец детей Магдалены и незамедлительно спросил:

--Да но, а ты о нём ещё, что-нибудь слыхал  или нет.

--Слыхал, а как же, думал а может вдруг опомнится да вернётся,--- убедительно произнёс фронтовик, - так или иначе, ни те, так другие прихлопнули его, вроде как  за те же деньги банка, подельники. Вот я потом и опять долго ещё размышлял над своим поступком, не мог успокоиться. Может быть,  мне  следовала,  тогда было  сразу, и  сдать его в  милицию, в чём себя и корю до сих пор, как за летёху. Тогда и у Магдалене бы жизнь  по-другому  сложилась, да и он сам бы посидел за свои грехи, да подумал в тюрьме, а может быть  вернул всё наворованное, а то, небось, эти деньги и глумили его здесь, что жил и  не мог ими воспользоваться. Как говорится, если б знал бы, то, куда падать  то будешь так бы и соломки  подложил бы.  Жалко конечно парня, ведь не плохой был компанейский, да и работал не покладая  рук. Вот если б лодырем был бы, да воровать пошёл, то хоть какое - то укладывалось в голове у меня к нему плохое оправдание, а то вот так!?

--Да попал, в нету струю вот  и затянуло!- отчётливо произнёс Алексей, вдруг сам того не замечая, как он проникнулся к Михаилу рассказом  от деда Макара. Он- то сам понимал и повидал уже всякую жизнь, судьбу, кому как угодно, среди его сверстников, где один из них раз оступившись, затем жертвовал впоследствии частью своей жизни,  расплачивались за свои действия. Тут даже бывает вовсе не грех, а элементарная проделка юности лет молодых. А за глупость в нашем уголовном кодексе от ответственности не освобождают.

--А голова, его, где  была, голова?- спросил старик у Алексея, затем встал с крыльца и пошёл в дом, но  прежде, чем открыть дверь, добавил:

--Надо готовиться к охоте,- и с достаточно настроившимся глазом охотника, опять взглянул в сторону изгороди, причём создавая ощущение, что там вовсе не было той самой изгороди, служившей одним препятствием отделяющей их от леса. И   закрыв за собой дверь, оставил  Алексея с его раздумьями один на один.

                                                         ГЛАВА 16

                                   Варварушка – наша милая бабушка! 

                 Проспав немного больше обычного, от затянувшихся раздумий с вечера, Алексей сначала решил посетить кухню Варвары, где она бесшумно, что-то там стряпала, но с его появление, стала уже не боясь разбудить его, отбивать об стол небольшой комок заделанного теста, подбрасывая его к верху, как можно выше. Тем самым вызывая хохот у маленькой Евочки. У которой ручонки были все в муке, и  в одной из них она держала большую деревянную скалку, ожидая своего участия в возне с ним.

-- Проснулся!- протяжно произнесла она, растворившись в улыбке при появлениям в дверях «Дяди – гостя», которого она иногда и так называла.

--Проснулся! – как бы передразнивая ее, повторил за ней Алексей, направившись к ней. Но так как  маленьким детям свойственно лишняя болтливость она поспешила, продолжить:

--А мама со Стёпой, и с Макаром готовятся к войне с тигром!—и показала своими пальчиками когти как у зверя.

--Прям таки к войне с тиграми? - затейливо проговорил Алексей, пошучивая над ней подыгрывая ей.

--К войне, я видела у дедушке в домике для инструментов, много пулек, много, много всего,- не зная как называются другие обозначения предметов, в воздухе со скалкой в одной руке и с куском теста в другой показала, что много обводя ручками.

Взяв на руки девочку и посадив её у себя на коленки, куда на стол Варвара, уже успела поставить, приготовленную для него заранее еду: литровую кружку парного молока, ломоть хорошего ржаного хлеба и тарелку с вареньем клубничным; дальше продолжила, возиться с тестом разрезая его на куски. Временами, тоже улыбаясь от детского лепета и бросая некоторые фразы в поддержку разговора. За всё-то время нахождения здесь Алексею, как лучшего друга в Варваре и собеседника, он   не мог и  найти, она охотно с ним обсуждала те или иные темы поддерживала его во всём, в какой-то степени благодаря ей Макар пересмотрел свои взгляды на его счёт. Что даже он один раз и осмелился про себя подумать, что Варвара могла быть даже  лучше  той матери, которая считалась родной матерью  Магдалены, одергивая себя на слове, понимая, что сравнивать, не может, а ему и не хотелось, сделав для самого  себя уже свои выводы. Она настолько была пропитана добротой и если есть такое понятие, как справедливой доброты человек, то это относилось всё к ней, что у него иногда возникало желание ему её приобнять, как свою мать и поцеловать в щёчку. Что он обычно и делал, скрывая это от лишних глаз, так как боялся непонимания или показавшимся другим со стороны него некоего подхалимство. Но они-то друг друга то понимали и  обоюдно симпатизировали, с той любовью, как только и могла относиться мать к  сыну.

--Кушай сынок наедайся, а то тот пень старый ведь не даст некому покоя, опять тебя заработает, вот где неймётся хрычу старому, вечно у него не одно, так  другое. Он и Магдаленочку вишь, как воспитал, как мужика того. Изверг ой изверг одним словом, для всех зверей здешних, -- покачав головой, проговорила Варвара, дополнив саму себя,- держись от него подальше сынок, держись, а то он Вас всех погубит своими охотами. Ты думаешь, он здешних медведей, да тигров боится: это они его боятся. Ему как в голову взбредёт, что-то, то держись. Пару лет назад из берлоги медведя вынудил выйти, ели спасли:

--Кого бабуля медведя?- перебила её причитания Ева.

--Да ну тебя внученька, Какого ещё медведя, кому он нужен, то был тот медведь - деда твоего Макара, ели спасли. У него душа молодая, но, а тело то тело то старое, а ноги, то ноги, побежал, а он, то его медведь нагнал, пока там пули подействовали. Ой, батюшки, батюшки, сколько крови, то было, - всплакнув, потянула конец фартука к лицу, утирая себе  слёзы. По рассказу этой милой женщины были видны нотки чрезвычайного волнения за своего мужа и любви к нему.

Алексей поднялся и, обняв ее, стал успокаивать:

--Варварушка - наша милая бабушка! Он же бывший фронтовик, что ему этот медведь, когда он на немца шёл, да не одного, да  на танк  с голыми руками,- и вспомнив кем он на войне был, добавил, - летел скорее на танк.

Понимая, что её можно было слушать и слушать, всё же  Алексей  поторопился скорее позавтракать и удалиться  в мастерскую её мужа, сгорая от  любопытства, так заинтриговавшей его маленькой Евой, где она уловила нотки красивых слов и уже  повторяла во всю за ним:

- Варварушка-- наша милая бабушка!, Варварушка - наша милая бабушка!- и весело смеялась над своими произнесёнными,  ласковыми словами.

Алексей вышел во двор. Максим, у которого прямая работа была разносить воду с колодца, пасти здешний скот в тайге, где росла высокая густая трава, готовился к покосу, точа бруском косу. Хоть и дни стояли тёплые, но с одного из домов тянулся с трубы дымок, там, по всей видимости, готовился обед. Один мужчина из деревни   выносил колотые дрова, из дровяника возле, которого была ещё одна огромная куча не сложенных и не колотых дров. Кто – то развешивал бельё на верёвку, а кто-то подметал двор, заодно помогая возиться в клумбе с цветами другим. Отчетливо было ясно, что красоту здесь любили, так как  вдоль всей изгороди, которая и занимала площадь в сто,  сто-пятьдесят  метров ширины, а может быть и больше, то и дело  насажены клумбы с цветами разновидных сортов уже отцветавших или только в конце лета собиравшихся зацвести. В одной  ромашки, в другой пионы, гладиолусы, одна клумба была с густо разросшимися ландышами. А в некоторых поздних цветов ровно возвышались пока стебли из гладиолусов, хризантем, кустов с розами. Не включая ещё сюда деревья и кусты с жимолостью, сакурой, вишней, сирени плодово-ягодных деревьев. И это чудо создавалось не год и не два, а многие годы здешнего существования.

Алексей в лёгкой расстёгнутой рубашке, которая не скрывала его волосистую грудь, открыл дверь и вошёл в подмастерье деда Макара. Сквозь щели пробивался яркий свет, озаряя всё помещенье, причём не равномерно, таким образом, лучи падали на стол, рядом стоящие стулья полки с инструментами полосками света. Фронтовик естественно сидел,   на самодельном табурете держа в руках охотничью двустволку, и слега спорил с Магдой, кто какое ружьё возьмёт с собой, она эту двустволку или он одностволку или наоборот. На, что Макар ей объяснял, что ей лучше будет идти на охоту с одностволкой, так как это ружьё легче и стрелять  будет  с него ей  естественно мечте. Смазывая и прочищая стволы оружия специальной длинной палкой, на конце которой торчал обыкновенный лоскуток тряпки. Магдалена восседала на другом конце стола, где по всей верхней крышке, были разложены: гильзы от  пустых патронов, пару патронажей, самодельные пошитые кулёчки из простой ткани, и коробочки набитые картечью или дробью, как хотите. Для Магдалены была отведена особая работа, начинять пустые гильзы порохом и в промежутке наделывать пыжи. А пыжи – это своего рода прокладки они могут быть и бумажные и из войлока. Таким образом, девушка обводила пустой гильзой по войлоку, а потом вырезала круглые детали, набивая патроны дробью и пыжами трамбуя всё там, закрепляя воском, а затем готовые всовывала в патронаж.

--Я не помешал, - произнёс Алексей, как будто отвлекая их от самого важного занятия, где на этот момент для них в особенности Макара это и было самым важным. Магдалены улыбнулась, увидев Алексея, и перевела с него взгляд на своего учителя.

--ААА Алёша, садись я тебе тоже работу нашёл, в армии то был, служил, я надеюсь, с вопросительным лицом, слегка сгорбатившись, принялся старик со своей смекалкой пытать гостя.

--Естественно, даже в боевых действиях пришлось побывать. Но там мы в основном изучали холодное оружие в его полном освоении, так как я был разведчиком, и в основном приходилось делать вылазки, что ни есть в лоно к врагу. Обследуя обстановку, численность и их боевое снаряжения, оружие, а так же и вычислял в особенности наш отряд снайперов.

--Голубые береты, типа того да? – уточнял Макар.

--Да типа того!- ответил ему бывший десантник, добавляя,- задача перед нами предстояла главная, не засветится, тем самым больше принести пользу своей полезной информацией. А для этого мы оружие применяли, в крайних случаях. И взяв со стола хороший отточенный самодельный нож, и почти не целясь, воткнул его в голову висящего изюбра в трёх метрах от себя, в точности посередине между его рогами, да так, что он вошёл туда на половину своим остриём. Продемонстрировав своё умение на лицо. Магдалена, молча, обернулась назад и взглянула на дважды убитого изюбра.

На что дед ему сказал:

--И это всё что ты умеешь!?

Выйдя со стола и  направляясь к выходу:

--Пошли! Все вышли из полуосвещённого сооружения, и, обойдя его с другой стороны, Алексей там увидел самодельный круг из трёх дуг одним словом деревянную мишень, диска с широкого с метр дерева. Его основа была настолько твёрдой скорей всего из лиственницы, что нож в него воткнуть было не совсем легко. И отойдя на расстояние трёх-пяти метров, приготовился, метнуть было нож, но тут вдруг передумал и подозвал к себе Магдалену, стоявшую рядом с Алексеем уже тоже приготовившихся наблюдать за дедом Макаром и его  искусством метания ножей, наверное, для более точной демонстрации своих подопечных с лёгким укором в адрес Алексея. Ей ничего не оставалось, как подойти и перенять эстафету у деда Макара, взяв с его рук порядком с шести ножей. Зрелище было необыкновенно заманчивое, где адреналин так и хлынул у всех. Магдалена метнула раз, и попала, потом повернувшись назад резко обернувшись, повторила движение броска.

Дед тут стал ей подсказывать:

--А ну ка дочка с разгону!

И дочка отбежала в сторону, а затем как бы пробегая мимо, повторила бросок, слегка смазав, но попав в диск. На что старик ей:

--Ты что растерялась!  И сняв с себя телогрейку безрукавку, забрав ножи, в течение тридцати секунд воткнул все остальные в яблочко друг к другу, надёжно вонзив их в дерево. Рядом стоящий Максимка, заметив их затейливости:

--Ну, ты дед даёшь! А с повязкой на глаза?

--С повязкой говоришь!?- не мог стерпеть Алексей, которого так пытался обставить старик,- можно и с повязкой. И через минуту обвязав глаза льняным полотенцем, стал делать броски и из пяти попаданий два в яблочко. Недовольный своим результатом,  проговорил:

--Да когда это было!

Максимка стоящий рядом всё равно был шокирован такими их ними результатами в метание ножей, что почесав себе затылок от удивления, принялся тоже, набивать себе руку метанием, после того как те закончили свои соревнования.

                                                               ГЛАВА 17.

                                    Долгожданные поиски  увенчались  успехом.

                 Дождь шёл целых два дня и две ночи, да такой, что нос было не высунуть наружу. Декабрь, на которого такая   непогода навевала ужас не меньше чем от огня, оставался, только сидеть возле мутного, замытого небольшого оконца в избёнки  и наблюдать, как Апрель, принимал неподалеку от их пристанища, в позе Христа ванну из проливного дождя, как говорится, в чём мать родила. Расставив ноги  по ширине плеч и по обе стороны чуть приподнимая руки к верху с непонятными на тот момент Декабрю возгласами, орал, для кого и чего было не понятно!? Конечно, вся его процедура могла и показаться зимнему месяцу полным безумием: но он тогда вдруг вспомнил представляя самого себя дома, и те снежные заносы, и тот иней, северное сияние, лёд в переливающемся перламутре, дочерей Января, и того задиристого парнишку Евдокима.  Что ему, как-то сразу  стало   грустно   и  не уютно, даже  жалко самого себя, как ссыльного бродягу, что ему  со стороны показалось, что дождь  самое худшее грустное, непогодное явление, которое могло быть, и которое создавала живым существам, столько неприятностей  и тоски.

Наступило утро. С яркими лучами солнца выглядело всё иначе. Декабрь, раскрыв двери настежь и впустив в дом как можно больше света, выглянул из избы, обследуя  украдкой обстановку, спустя двух дней проливного дождя боясь уже, как бы не «подставы», со стороны солнца. Трава, примятая к земле, набирала силы, приподнимаясь постепенно к верху, насекомые с длинными, прозрачными, и  продолговатыми крыльями, парили над цветами, с ними и другие с разноцветной окраски - это были стрекозы и бабочки. Возле самого домика стояло огромное дерево, на котором сидели две «белокурые» птицы:

--Угу! – раздался звук сверху, означавший, что вот мы здесь на месте, обрати на нас своё внимание  хозяин.

Но перед тем как, продолжить свой путь с Апрелем, зимний месяц решил собрать дикой ежевики, чтобы перед предстоящим походом подкрепиться. Кусты колючего растения чему не соответствовало совершенно их нему вкусу, обильно  разрастались,  позади домика в трёх метров от него. Декабря раздирало любопытство, как их добывал там Апрель и решил тоже попробовать насобирать их сам. Процесс шёл, как говорится ягодка за ягодкой, как вдруг после его неосторожного взятие одной из них  с  кустика, он нечаянно коснулся сидящего там   насекомого. Этим насекомым оказалась дикая пчела. Естественно зная нам нашу природу, оно  ужалило  его в палец, он в туже секунду одернул  руку, слегка съёжившись от боли.   Но это создание не успокоилось, пчела подлетела к его носу, к глазам и другим частям тела нападая на того. Декабрю ничего не оставалось, как только в целях самосохранения дунуть на неё, после чего она мгновенно превратилось в лёд и крупным кусочком града, свалилось ему прямо в  набранную  им чашу с ежевикой  и малиной. Зимний месяц,  почувствовав за собой лишнюю невольность даже  виноватость в какой-то степени, глянул в сторону избушки, не наблюдает ли кто за ним, затем  мгновенно схватив кусочек града, откинул в сторону. Но дело этим всем не закончилось постепенно стали подлетать и другие  «враги» на тот момент для него, но и Декабрь сдаваться не хотел, в результате покидая поле битвы, и эти злощасные кусты, то кусты  под малиной и ежевикой  были усыпаны крупным градом.

На что Апрель, когда внезапно появился, то  спросил у него: Ты чем тут занимался? Так и не дождавшись   убедительного ответа от него.

--Ты видел? – спросил у него Апрель,- а у нас ещё одна сова объявилась, - добавляя после секундной паузы, заговаривая его словами, - Ну и о чём это говорит!?

--А о том это говорит, что мы добрались до цели, где – то тут неподалеку  находится Август, - совершенно уверенный в своих домыслах произнёс  Декабрь. Нам остаётся только приготовиться к встрече  с ним мой брат.

--Ты знаешь даже, как-то поджилки затряслись от одной только мысли, что это скоро произойдёт, -  Апрель.

Всё так и случилось, к полудню они  наткнулись на изгородь деревни. Шествую  верхом  на лошадях уже по ней, то они  передвигались по широкому двору, оглядываясь, по сторонам, а позади них держа впереди себя в руках оружие, передвигался Макар в полном своём вооружении. Всё со стороны походило на конвой. Где гости  вели себя  вполне спокойно, даже улыбаясь изредка местным девушкам.

Алексей и другие четверо мужчин, Максимка были на стороже. Всех без исключения даже запорошенную курицу, охватило любопытство остановившуюся посреди двора среди  кучки людей. Декабрь вытянул правую руку вперёд, с развёрнутой ладошкой в  знак приветствия, попытался всем своим видом дать  понять, что   они  пришли с миром. Апрель бормотал себе что – то там под нос, то по Январске, то по своему кивая всем встречавшимся на пути головой. Две лошади остановились перед самым главным домом в этой деревне Магдалены. Спустя некоторого времени не сразу, на крыльце появилась она сама. Месяцы спустились с лошадей,  одновременно опустившись перед ней на одно колено, скрестив руки на груди, приклонив свою голову. У  неё лицо, не выражало ничего совершенно, единственное, что эта картина напоминала королеву и её подданных. Люди столпились позади  их,    они привстали, и  один из них  заговорил: 

--Магдалена дочь Августа, мы рады посетить твой дом на правах братства,- произнёс Декабрь довольно собранно и серьёзно. Мы хранители природного цикла этой Земли кем тоже является  и твой отец, и хотим поклониться ему самому, в знак преданности и уважения, как к одному из старейшин нашего клана.

--Я знаю, кто вы, мне отец об Вас говорил:

Отца изгнали из совета -

За то, что он связал судьбу свою с человеком!?

Вы издавна считались природы матушки хранителями детьми,

Но люди для Вас всеволишь - как птицы, которые свои гнёзда вьют на воле,

Как рыбы, что икру метут в глубоком море!

 И люди для Вас,  просто рождаются и как мухи мрут!—только после сказанных ею этих всех слов, стало понятно её отношение к этим гостям, и о её осведомлённости по отношению к ним.

Осознав с кем, они имеют дело с дочерью самого Августа:

-- С тобой согласен я и сам,

Но ты подумай месяц тебе не сан,

А предназначение большое

Смешенье нашей крови уже чуть ли не горе!

Мы под удар ставим, чуть ли ни весь мир, ведь для продолжение нашего рода….,-- наклонил голову Декабрь, решив промолчать, недоговаривая, затем приподняв её опять подытожил:

Довольно жестока с нами,  поступает и сама природа!

А мы людям не враги, а заступники перед её же среды! -- после всего сказанного он, сделал ели заметный поклон головы, выражая тем самым спокойствие и некое упорство с лёгкой чуть заметной дерзостью в голосе. Догадываясь в глубине души на кого, будут сыпаться все шишки от Августа или кого другого, но надеялся на разумный исход и понимания с их стороны. Магдалена горда, выслушивала и держала свою позицию ей внушившей уже  теми  многими годами назад. Апрель решил как-то смягчить и, что можно сказать разрулить сложившуюся ситуацию, но безуспешно. Где Магдалена была натянута вся, как струна и, где Декабрь серьёзным  умом не погодам, лучше, чем мягкого Февраля понимал всю серьёзность предназначения клана. И был скорей всего сторонник того, что если, например, на плывущем судне в океане один заболеет заразной болезнью, стал бы одним из члена экипажа, который бы высадил беднягу  на необитаемый остров, или пошёл бы ещё и на другие крайности, ради спасения всех остальных. А вот Февраль, наоборот бы, стал лечить больного, тем самым подвергая опасности себя и других. Вот так и просится задать вопрос, если предел так называемой всей нашей гуманности. Таким образом, у Магдалены вся обида на их весь клан, выходила наружу за столько лет изгое вой жизни,  обида за отца и мать, а у Декабря, как у настоящего коммуниста лишённого чрезмерной сентиментальности, долг за своё предназначение  за себя и за других месяцев.  Накал был прерван, когда, не зная, что и делать той и другой стороной,  на крыльце появилось маленькое создание, со своим заявлением:

--Хватит ругаться, дедушка всё равно спит, лошадки, наверное, устали и попить хотят!

--Да и не только лошадки!, - с растворившейся улыбкой произнёс Апрель.

На, что Магдалена сначала была кинула свой взгляд на наглую реплику  произнесённую Апрелем, а  затем  на дочь, махнула головой в знак согласия девушке, из её деревеньке, а та уже  ждавшая только её согласие со всем своим вниманием, побежала к колодцу с другими набирать воду. Таким образом, наши детки иногда являются нашими главарями. Ева продолжала тягать маму за сарафан, что это была редкость  увидеть на её матери и тонким командирским голоском взяла встречу гостей на себя.

--Вы родственники дедушки да? Варюша ну, что же ты стоишь, пойдём чай ставить, пирог печь, праздновать будем, гостей  угашать будем! –  совершенно радостное дитя ей было всё равно, кто они и, что они полюбившая заранее любого заехавшего  гостя в этих краях.

Лошадей увели. Магдалена понимала, что месяцы проделали не маленький путь, и скорей всего непросто так, и в принципе перед обезоружившей её дочкой ничего не оставалось, как распорядиться  принять их, как следует и накормить, оставив все разговоры  на ужин.

Алексей и вовсе, услышав пару реплик, ему совершенно непонятных, ходил по двору, как словно, не соло нахлебавшись. Вечер прошёл за круглым можно сказать столом. Где от слов гостей стало ясно, что Январь раскаялся  за боль, причинившую когда-то всей их создавшейся на тот момент семьи.  Осознавая, что вопреки всяких правил и норм, могут быть встречаться  и исключения, таких исключений встречаются редко, но встречаются. И что должен состояться совет, где Августа участие было обязательно, и что они братья и сёстры одного клана, одной семьи, как все соскучились и хотят видеть друг друга  непременно, так как для некоторых десятилетия, становятся уже последними. А для Алексея последним, что могло, как говориться только и добить его, так это то, что когда сырое только заделанное тесто и было готово, маленькая Евочка протянула над ним свои тоже, небольшие ручонки и превратила его, в готовый свежевыпеченный пирог. Таким образом, Алексей в состоянии шока прибывал ещё долго до утра от всех тех новых событий и разговоров гостей.

                                                               ГЛАВА 18.

                                         « Если  Магомед не идёт к горе, то……!»

           Как бы Магдалена изначально не показывала своё недовольство к их нему приезду, но  мы-то знаем, что  в глубине души ей всё же  не хватало, не только присутствие этих людей в лице её родственников, но и вообще в целом. Ведь человек, порвавший со связью толи с отцом, сестрой двоюродным троюродным братом все равно будет себя, в глубине души чувствовать неполноценным, до конца своих дней. Дерево, которое теряет свои корни уже ни дерево, а сухостой полный. И после нескольких дней их пребывания она раскрыла им своё сердце, как племянница Январю и Февралю, а им  сестра. Тем более что маленькая Ева явно была из избранных хранителей природного цикла, так как обладала их силой - силой волшебства. Что касается её брата, то нет, он был настоящим простым человеческим мальчиком, что немало важно, очень даже   немало важным фактом. Месяцы надеялись и ожидали узнать здесь с большой охотой и радостью, что с Августом всё в порядке, что он жив и здоров, что сам их будет встречать и представлять своей семье. Но оказалось всё на много печальней. После смерти матери Магдалены он с каждым годом, стал, как красивое широколиственное дерево увидать. Себя чувствовать не нужным  в этом мире, по крайне мере жизнь ему для самого себя самому  стало безынтересной. Ведь он настолько любил свою жену, настолько боготворил её, но человеческая жизнь не жизнь месяцев, она умерла в тот  отведённый ей час Господом Богом, не раньше  и не позже. И тот  час, который  ему на так долго до старости,  мог ещё  сам Август  ей  продлить с момента обнаружения  её в лесу, а себе в знак проведения испытать  и прочувствовать   чувство настоящее  любви. Шли годы, и уныние стало перерастать в болезнь, конечно же, он помнил, кто был и чем и как нужно служить людям и природе. И в данный ему каждый год срок просыпался, от забытья и становился обыкновенным простым человеком - месяцем.

Месяцы недоумевали, как это могло произойти, и как можно было всё это избежать, если бы они тогда на тот момент знали и были, а именно братья с ним рядом, то многие неприятности могли бы  связанные с его болезнью избежать. Только теперь Декабрь призадумался, как важно не терять своих близких, а то иначе можно и вовсе их потерять из-за необузданной своей гордыни.

-Надо спасать брата, надо спасать! – только что и мог произнести он, как бы в знак своего утешения – добавляя, если б знал Январь, Февраль, что с ним случилось, то бы ……!- и покачал головой   в разные стороны,  как дед старый. Апрель и вовсе не мог не обронить ни слова.

--Ну, а как же теперь совет, да и  Августа самого спасать то надо!?- вдруг присоединился к их разговору Алексей, добавляя, что    надо искать выход какой-то из сложившегося положения.

--Ну и какой?- грустно произнесла Магдалена.

--Ты для начало вспомни, куда он мог спрятать амулет с  манжетами?- привыкшей думать головой Алексей  подключил, её во всю с расспросами к хозяйке двора.

--Понятия не имею! Нужно спросить у Варе может быть она, что-нибудь вспомнит. Но не Варя, ни Макар не знали ничего о снаряжениях месяца, все  поиски  продлившееся ещё  пару дней ни  к чему   не привели. Месяцем пора было давать ответ через их почтальонов сов. Так или иначе, но они всё же пришли к одному выводу и послали сообщение, что добрались, до Августа умалчивая обо всём остальном. Прошло четыре дня. Склоняясь над  спящим Августом в надежде, что он их услышит, как объяснила им его дочь, Декабря и Апреля не покидала печаль на лице и   глубокая жалость к нему. Они поправляли ему края кровати, сидя  целыми часами   подле него,  рассказывая ему, что и как все эти годы,  происходило  во дворце и у его старшего брата Января. Какие открытия сделал Февраль и, как ему удается наделять этими открытиями людей, при этом они сами, не понимали, как появляются у них те или иные  схемы теоремы да решения  в голове. Так вот и произошло  одно  событие и с учёным под фамилией  Менделеев.  Но как говорится, факт остаётся  фактом, везти такую даль на север, им его было опасно с его здоровьем, но  и без амулета тоже грозилось провалом всему совету. Если бы не один день и не один вечер, где чрезмерное любопытство Максимки не подтолкнули их всех на хорошую попытку с проведённым опытом. Когда уже у всех была исчерпана всякая фантазия, на выход, из сложившегося положения, все опять же вечером сидели на большом крылечке, вглядываясь вглубь двора  полные в своих каждый раздумьях. Из них Магдалена, играющая с котятами на руках, месяцы  - Декабрь и Апрель, где он весенний месяц, изредка отлучался, чтобы  помочь местным дамам набрать воды из  колодца и поднося воду в вёдрах на коромысле к их нему  дому, то и дело наталкивался  на отца семейства юной девицы, с не дожёванным пучком свежего лука, смотрящего грозно на него с высока крыльца своего дома. А девчушки ехидно посмеивались и  быстренько,  как говорится, откланявшись и в дом за спину к батьке. Алексей, держал в руках какой-то предмет, пытаясь, что-то там опять, как обычно починить. Макар спорил с Варварой, а так как за всю жизнь прожитую с ним она его знала  как облупленного, твердила  ему: «что он спать спокойно не сможет пока не изловит того самого тигра!», отбирала у него ружье, с которым он навострился  идти сам на охоту зовя с собою всех остальных. Она-то  догадывалась, что всей молодёжи  сейчас не до тигра, а до других  не совсем ей понятных  дел. Всё время, приговаривая гостям, чтобы они не обращали на него внимания никакого, ведь он ещё с войны контуженный был. И вот из одних вечеров они опять решали, что им делать покидать деревню месяцам или искать другой выход из сложившейся ситуации. Алексей, выслушивая и прислушиваясь к каждому мнению лично,  от себя добавил,  что когда нет выхода, то само проведение вмешивается и, поперхнувшись, добавил:

--Сам по себе знаю, - взглянув на Магдалену их совместную ему неприятную самому тайну, добавил,-- время покажет, всё разрешится само собой!

Но Декабрь:

--Уже почти неделя прошла, конечно, Февраль всё так и предвидел, отправив нас сюда заранее не спеша за два  месяца до совета, но если откинуть то время, что мы добирались сюда, обратно, и здесь ещё неизвестно, насколько задержимся, повод для волнения уже  есть и ощутимый.

--Да, но выход мне как кажется у нас только  один, остаётся  ждать только одного, когда август  проснется, --добавил Алексей.

--Нет, это не выход,- подошел, зная весь курс дела Апрель, - совет назначен на середину июля, тёплое самое время для встречи гостей на севере, да и вообще.

--Вот только я ни как не понимаю, как он просыпается или знает, когда ему его черёд наступает проснуться?- вдруг неожиданно поинтересовался Алексей, адресуя свой вопрос ко всем другим месяцам.

--На, что Декабрь мы чувствуем нутром всем своим:

-- я допустим по последним заморозкам ноябрьским,  а  Апрель по пению журавлиному, да солнечным лучам. А там только остаётся дождаться своего дня и часа вступления на правах месяца.

--Понятно,-- и призадумался Алексей опять же не видя выхода из сложившегося положения.

--Да что тебе понятно-то дядь Лёшь!?—как тут вышел из-за угла дома Максимка,  любитель по  подслушивать, о чём говорят взрослые. Вы чё не «варите», что ли, что старик - Август просыпается тогда, когда цветы начинают цвести!

--Ну, знаешь-ли Максимка, а ну ка  выкинь ка ты со  своей головы свои эти  детдомовские замашки!,- не удержалась Магда, приструнив от его реплик юного парнишки.

-- Ой прости  Магда!—поспешил извиниться тот прикрывая ладошкой свой рот, в знак чрезмерной болтливости.

--Ну и что ты предлагаешь?- Алексей ему поспешил задать вопрос, не переставая крутить в руках ту болванку в замазанном чёрном масле по локоть  своих рукавов.

Когда все насторожились и стали внимательно смотреть и слушать  Максимку, уже стоявшему перед всеми ними,  как говорится в своей  красе.

--Да есть одна идейка,- и закатил глаза, вверх, как будто набивая себе цену.

--Ни тяни Максимка!- всё так же Алексей с тем же спокойствием, всё там что-то ремонтировал, не глядя на юнца. Где гости то на него, переводили свой взгляд, то на парнишку.

--Ну чё ты не понимаешь, что ли дядь Лёшь, если Магомед не идёт к горе, то нужно сделать так, чтобы гора пошла к  Магомеду.

--Это каким таким образом?--Декабрь.

--Ну, знаете,  есть такие духи, как «Гвоздика» Ландыши- ландыши,-- протянул как в песне наш герой.

-- Кстати, а это идея, во всяком случае, попробовать можно, как я сам не догадался, мы ему создадим иллюзию осени, может он и клонит, а?-  наконец откинув свой механизм, Алексей был поражён идеей Максимки.

--Клюнуть та может, но не на долго!,- подчеркнула дочь больного отца.

--А нам на долго и не надо, главное узнать, что к чему,-- Алексей.

                                                                    ГЛАВА 19.

                                                                      Духи.

    Очевидно, было то, что у Магдалены, сразу бросившейся к своей парфюмерии, сказанной с большой буквы этого слова, так такового ничего и не оказалось из ароматизирующих средств. Где сам Алексей вдохнул с облегчением, когда вообще узнал от неё, что она хотя бы знает,  о чём идёт речь, но, так или иначе,  это ей  в тайге было ни к чему. Так как  они только мешают в лесу в поисках дичи,  выдавая своими  ароматизируемыми свойствами,  охотников в засаде. И все пришли к одному выводу, что надо отправляться  в путь и туда, где их продают. Прикинув в голове, где  сейчас находился  самый близкий  такой населённый пункт с магазинами,  они скользим быстренько, составили план. Из которого стало ясно, что все месяцы остаются в деревне их, дожидаясь, а Магда и Алексей отправляются, добывать духи их  последнюю надежду.

Сутки уже в  пути довольно прошли успешно. Обращая  своё  внимание  на лес, как  о явление  необыкновенного  чуда на земле,  с  загадочными  местами в нём, со своими законами животного  мира, необузданностью и угрозой  для людей, не вхожих в него постоянно. Н а что его дебри на нас всегда навивали и вдохновение, и силу и красоту со всеми его  полезными  дарами. И через этот лес передвигались наши герои  днём. Но когда наступила ночь, а  наступала она неизбежно. То они  уже молча сидя  у костра в полной тишине и вдалеке от всех в романтичном одиночестве   стали  вспоминать вместе  много и хорошего и печального за эти несколько месяцев проведённых вместе. Только в этот вечер один из всех, где под ногами у них находилась целая планета, а над головой множество точек усеянных сверкающих звёзд, они почувствовали совместное полное наслаждение и покой. В те самые минуты, казавшиеся им драгоценными,  когда их никто не отвлекал и не беспокоил, только языки пламени напоминали о себе своим горением и потрескивающем звуками огня, то взвиваясь выше, то почти затихая. Они смотрели друг, на друга поглощая зрительно.  Где уже каждый из них  не мог не спрятаться,  и не  скрыться от другого в  первой попавшейся  комнате, или притвориться, что занят, каким-нибудь  другим  делом по хозяйству.  И чем дольше они старались скрыть друг от друга, к друг другу взаимную  любовь отбрасывая её как можно дальше от себя, тем страстней и сильнее эти чувства  становилась, всё  с каждой минутой и с каждым днём. И вот когда они оказались наедине пик их страсти оказался уже здесь неизбежным. Одно прикосновение к ней в Алексее  пробудился необузданный всплеск чувств, где он уже не мог контролировать себя никак, а она только этого и ждала. Наигравшись с ним, как  дикая кошка, и отвыкшая от мужской ласки уже давным-давно. 

После этой ночи, можно даже добавить бурной ночи, все точки  и не договорённости были расставлены по своим местам. Она отдалась ему полностью не только своим телом, но и душой и своим бытием.

Им предстояло преодолеть ещё несколько часов. Как ближе к обеду как всё и было  запланировано, они приблизились к населённому пункту. Алексей  остался в тайге, как говорится  в засаде и там ожидал Магдалену, так как по всем ему вероятным причинам, он для всех остальных оставался быть  пропавшим без вести, а сейчас появляться в любом населённом пункте, где его могли просто на всего узнать, то это  не входило в его планы.  Да и для Магдалены эта была обычная  прогулка, как дед Макар любил ещё  называть вылазкой.

Стоял обычный, летний день. Девушке с тайги,  доставляло огромное любопытства двигаться по обочине верхом на лошади, а порой даже пешком, держа за уздечку свою любимую  Ласточку, которой была ей единственной спутницей и другом все эти годы, в таких нашествиях на  населённые пункты, с большим количеством проживающих в нём людей. Та беззаботно вышагивала, мотая своим чёрной гривой, и моргала  своими длинными  ресницами, как корова. Напротив ряд стоящих магазинов через дорогу стоял джип, который заметить было не возможно. Из правой стороны машины с  настежь раскрытой двери,  доносился разговор мужчины говорившего по телефону, одетого в одежду цвета хаки, где не сразу были  заметны  и другие попутчики,  из-за тонированных стекал с боку и сзади. И так послышался разговор с той самой машины.

--Да вот остановились пивка хлебнуть!—ответил кому-то, что был за рулём. С магазина вышел мужчина и с двумя бутылками с разливом по два литра в одной руке и железными банками в другой,  подошёл к джипу, сев с левой её стороны, совсем купленным товаром. Тот, что находился, справа и говорил по телефону, откупорил железной крышки чеку, с которой полилась через открытую дверь на дорогу пена с пивом, потом отпив оттуда немного, предварительно присосавшись  к ней с нетерпением. Одновременно не забывая говорить по телефону:

--Ну и чем ты меня порадуешь, каким ответом? - что справа прикрыл рукой телефон, отводя его в сторону повернувшись корпусом к рядом сидящему попутчику с фразой:

-- И хочется и колется,—потом обратно поднося трубку к телефону дальше продолжил вести свои переговоры.

---Ну, браток сколько, пятьсот устроит за прогон лесовоза?-- пауза слышен разговор человека на том проводе, опять продолжил:

--Чё говоришь за закон обидно, ну ты прям второй, Сухов нашёлся, только его другу за отчизну там было тоже обидно. А за малый средний бизнес тебе не обидно, когда все даже сам Медведев говорил: «Помогать надо малому и среднему бизнесу содействовать в помощи»!—опять пауза водитель, что справа прислушивался в трубку, что ему говорил человек на той стороне провода. Затем прослушав все высказывания его начал комментировать  слова вслух, чтобы другие его попутчики слышали, о чём идёт речь.

--Говорит, что он  про коррупцию, что Медведев говорит, тоже слыхал,--опять водитель справа заговорил с тем по телефону,- ну, да ну да, но ты же сам понимаешь, что всегда кто-то будет говорить, а кто-то будет и делать?—последовало минутное молчание со стороны гаишника и водителя.

-- поляна говоришь. Добро поляна так поляна. Тогда давай, во сколько вы там ужинаете, мой человек подъедет и накроет, а ну всё понял.

-- Харя у него не треснет,-- раздался возглас от водителя, сидящего по левую сторону, что ходил за пивом и обоюдный смех. Потом ещё продолжились их реплики и обсуждения троих мужчин, что находились в этой машине, если бы им не помешало появление столь необычайного человечка.

 Сделав несколько глотков пива, тот, который с водительской стороны  врубил на всю в машине музыку и  стал тщательно чистить корюшку от шелухи, как вдруг с ним  рядом  сидящего напарника от увиденное вызвало много эмоций:

--А это, что за Аляска?,-- одёрнув другого от рыбы охмелев от пива продолжил,- ты глянь какая,--пауза где буквально секунды они внимательно все разглядывали новый предмет своего обсуждения, продолжил,- любит ли эта Аляска ласки?—раздался очередной хохот. Тем временем Магдалена спустилась с лошади и привязала  уздечки за первый попавшейся электрический столб.

Парень сидевший слева:  

--Слушай классная тёлка, вот бы её оседлать!

--Ты про кобылу?-  парень что с заднего сиденья,-  думаю, в этом случае тебе удастся оседлать, но только её лошадь! И опять  смех, что кто-то даже поперхнулся,  облив себя пивом.

И тот, что говорил по телефону подошёл к магазину и стал там   караулить девушку у выхода, желая как можно ближе с ней познакомиться. Он  явно выделялся  от всех остальных своими  лидерскими качествами.

Наконец она вышла слегка довольная покупкой, не ожидая того, что её ожидают за дверью.

--Девушка Вас пивом не угостить?,-- с щегольской улыбкой обращаясь к ней продолжил,- не каждый день здесь встретишь на улице такую  очаровательную наездницу.

--Нет, спасибо я тороплюсь и кроме как лимонада больше ничего не употребляю!

Тут мужчина перерезал ей дорогу,  оказавшись перед ней:

--Наверное, торопитесь на свидание со мной?

--Нет, вы ошибаетесь не с вами!,- сказала она, как отрезала.

Где со стороны приставучего незнакомца было уловлено лёгкое   пренебрежением со стороны девушки к нему. Конечно, когда у Магдалены сейчас начался, чуть ли не медовый месяц, для неё лишние ухаживания со стороны других  мужчин,  могли показаться  более чем невыносимыми,   и не желаемыми.

По совету Алексея и Максимки ей нужно было, объехать все промышленные магазины, находившиеся в этом селе, как бы запостившись многими видами духов,  разного аромата, главное напоминавшие цветы, не брезгуя даже освежителями воздуха и дезодорантами.

                                                                  ГЛАВА 20.

                                                    Непредвиденная встреча.

      Вполне удовлетворённая своими покупками, но для этого изрядно задержавшись в селе больше положенного, Магдалена двинулась вглубь тайги. У ней за спиной скрылись последние крыши домов, где  впереди дорога, стала становиться всё хуже и уже. И не травмируя лошадь, она на Ласточке  передвигалась не галопом, а умеренным пешим ходом. Достав из пошитой сумки с красивой вышивкой из цветов духи и другие ароматы. И с явным женским любопытством, стала,  разглядывала красивые, прозрачные бутылочки с жидкостью. Помазав себя одним из ароматов, ещё с большим приподнятым чуть ли  уже ни  радостным и  довольным настроением погладила лошадь за гриву. На что та была в отличие неё, совсем чем-то недовольная фыркнула, мотнув резко головой. Она так была увлечена своими покупками, что даже и не заметила, как за ней вдалеке всё больше сокращая расстояние, приближался  тот самый джип. Но в один момент  даже копыта ступавшей лошади, не помешали ей услышать звук подъезжавшего автомобиля. Она резко обернулась назад и по её лицу пробежала необъяснимая тревога, только совместимая с неким своим женским инстинктом. Она даже и не стала долго раздумывать, а как учил её дед Макар не жди откладывая всё на «авось», ринулось в бегство. Теперь ей уже было не до дороги с её ухабами. Сзади до неё доходили мужские возгласы,  не совсем культурных мужчин. Их   реплики и слова не соответствовали предельных норм, порядочных людей,  к чему подтвердили её беспокойства тогда сразу. Погоня продолжалась, но не долго. И вот тот самый джип обогнал ее, срезав лошади путь впереди встав поперёк и так узкой дороги.  Магдалене всё  стало ясно, что они её просто так не отпустят и неспроста, а, как ещё по одежде было заметно являются лесовиками предпринимателями. Где, по всей видимости,  неподалёку находились  деляны  с вырубкой  леса. Так как в эти годы такой бизнес был поставлен на поток, являясь успешным и популярным в таёжных местах.

Все трое мужчин вышли из машины и направились к ней, медленно разглядывая её с ног до головы. Магдалена поняла, что бежать ей пока некуда. Она отчаянно спустилась с лошади,  смотря на них  уже взглядом  полного возмущения  от их мерзкого поведения с ней.  Словно Жанна Дэарк приготовившаяся к битве за свою родину, только она за свою  честь и достоинство. Трое мужчин разодетых почти одинаково один в кепке, это тот, что говорил по телефону, другой в очках, который сидел слева от водителя, хотя  солнце уже почти село, пряча свою мощь в целом, по нему  явно было видно, что он хотел, было  по - выкаблучиваться перед ней, а третий замыкал троицу держась поодаль от них с бутылкой на половину заполненный пивом.  В любом случае ему не помешало подойти к ней ближе, как и всем остальным. Машина находилась от неё и лошади в трёх метрах. Магдалена стояла как вкопанная на одном месте, мужчины же двое улыбаясь нетрезвой  своей улыбкой, оглядывали её и её лошадь со всех сторон, сначала обойдя спереди, а потом обойдя и  сзади.

--Ну что продолжим наше знакомство!? – чуть ли не торжествуя, заявил, что был в кепке  и поджидал её у двери ещё магазина в селе.

--Я думаю не место и не время здесь и сейчас нам с вами  для знакомства,- робея, но, не выдавая эту робость и страх перед ними, как можно мягче произнесла Магда,- добавив тут же,- да и народу много лишнего. Тот, что в кепке остановился совсем близко возле неё, где она догадалась на, что так пристально было его зациклено внимание, на её глубокое декольте, так подсчитавшей ею самой небольшой оплошностью забыв после того как она подушилась, застигнуть все верхние  пуговицы на рубашке. Она принялась их застёгивать, что совершенно не понравилось  лесовику. Он одним движением руки может сам нехотя и со словами:

--Не стоит  так беспокоиться, застёгивая всё,  ведь это так изумительно смотрится, женская грудь!

И  одним рывком руки, толи случайно, толи специально сорвал с мясом и все  другие пуговицы находившееся ниже. У неё реакция была мгновенная, достав нож, который был ещё  продемонстрированный  тигру, она ловким движением скользнула ему по руке, задев плечо. Откуда  через  камуфляжную одежду лесовика проступила яркое красное пятно крови.

--Ах ты, сука! Да ты ……последовал русский язык в запрещённом формате. Он слегка загнулся в туловище, съёжившись от боли, но только буквально на пару секунд. Затем выпрямившись во весь свой рост, нанёс ей удар по лицу другой не раненной рукой. Где Магдалену отбросило в строну от удара.

--Джека блин какого ты ху….. стоишь, неси мне аптечку, - обратился тот раненный к тому, что сидел в машине  на задних седеньях.

--Ну что Аляска допрыгалась, ты знаешь, чем это попахивает с твоей стороны, расплатой, ты сейчас меня будешь до утра утешать и не одного! Да перевязывай быстрей,--одновременно страша Магдалену он подсказывал своему другу, как нужно надёжней перевязать ему руку.

Другой что в очках  после того, как они выбили у неё с трудом  нож, уже  держал её руки сзади, где  лицом  облокотив её   передом на  корпус  автомобиля. Что тут можно было ей сделать, когда два мужика скрутили её как соломинку и держали, придумывая на ходу  в своих душах оправдания на все свои действия.

Магдалена отчаянно сопротивлялась, и почти уже высвободившись от одного, но тот другой после того как   перевязывался,  подхватил её  и потащил в открытую дверь машины.

--Кольян, прекращай не трогай её пускай себе идёт,- вдруг тот, что перевязывал его, вступился за Магдалену.

--Пожалел её, что ли, -- ответил, что в кепке, -  тут ещё раздался язвимый смех от того,  что был в очках. Но  Джека продолжил:

--Тебе, что нужны на жо… приключения?

-- Да пошёл ты, что ты не видишь что ли, что это тёлка с тайги, кто узнает!? - опять последовала борьба девушки с раненым.

Хочется заметить, что всё происходило в считанные минуты. Тот, что в очках направился на помощь к другому уже загоревший не на шутку. Заступник один единственный, которого звали   Джеком,   спешил   угомонить своих необузданных друзей, но по телосложению он им явно далеко уступал, что в очках его просто отшвырнул со словами:

--Иди, погуляй это зрелище не для слабонервных!

Он попытался снова, и ему опять в очередной раз досталось от приятелей, уже прямым ударом кулака в лицо, где  он упал на землю на колени и стал поднимать голову к верху. Где у него с его носа стремительным потоком полилась кровь, одновременно нащупывая рукой аптечку, выбрасывая с неё всё содержимое, доставая вату, бинт  можно сказать вслепую.

Таким образом, Магдалена брыкалась, когда они поняли, что в машине с ней им тесно вдвоём совладать, а одному в любом случае не одолеть, они стали вытаскивать её наружу с сидения машины.  Она упиралась руками и ногами, догадавшись, что они хотят сделать заранее,  таща её за ноги, пытаясь снять с неё брюки, разрывая на клочки рубашку.

Как вдруг раздался выстрел. Это был Алексей. Они удивлённые отпрянули. Магдалена хорошим ударом с ноги тому,  что был в очках так двинула, что у того голова запрокинулась в  зад, потеряв равновесие и скорее сознание. Выстрел пришёлся к не добитому.

- Магда я здесь милая, ничего не бойся!.- успокаивал её уже Алексей, гладя по лицу целуя, и бормоча слова утешения и своего сожаления от   перенесённого  ею  испуга.

Некоторое время всем участникам этой трагической сцене понадобилось прийти в себя.

Джек, утирая нос, поспешил к Алексею, в котором  незадолго признал своего бывшего босса.

--Ты, но как, ты  жив, ты объявился Боже как я рад, Лёха!- И он принялся, обнимать своего старого приятеля, другой рукой придерживая бинт к носу.

В кепке, который был  ранен  уже не в руку, а в ногу сидел на земле, не понимая, что вдруг здесь произошло поглощённый своими действиями.  Скорее приходя  в себя не от боли, а от человека, тут  появившегося, но всё же  одновременно преодолевая боль, подступавшую к нему совместимую с шоком. Тот, что был в солнцезащитных очках, поправлял  себе  голову  уже лёжа на земле.

--Какого чёрта тебе здесь надо  напарник?— заговорил раненый в ногу.

--А ты успел уже всё прибрать всё к себе в своим  рукам бывший дружок, вот после этого, как я тебя увидел, во всей твоей красе, мне просто самому себе стало  противно, как я мог быть твоим другом все эти годы,- произнёс Алексей и собрав во рту слюни что были, плюнул тому в его сторону. Потом подойдя к нему и сев рядом с ним на корточки  подле  его распластованных ног, продолжил:

 -- Ну, что мудило решил и мою жену, и мой бизнес одним разом себе всё  прибрать, после того как я тебя в дело взял, ты всё раскрутил так, чтобы  я голый вышел из него. Зная все изъяны, ты мне скажи, кому ты приплатил, чтобы после подставы с деньгами меня на банкротство обрести. Ты и только ты знал, что я на кон поставил все, вложив туда своё предприятие и людей. Последовала пауза, где Алексей продолжил:

-- У меня было время, чтобы  всё взвесить  слышишь всё,  и   просчитать всё за и против твои договора, все те подставы, просчёты с деньгами.

--А ты что думал, я б тебе так просто дал себе спокойно составлять мне конкуренцию, ты, что думал, я  в хвосте у тебя  болтаться  всю жизнь буду, довольствоваться только крохами!- бывший напарник.

--Ну, ты  и дрянь,  какими крохами ведь я и за себя и за тебя тогда думал об общем расширении, об общем деле,- возмущённый произнёс Алексей, продолжая, - чтобы другие не лезли на нашу территорию, чтобы мы звеном держались одним. Ты что забыл, кем  и чем был вообще, до этого?

Алексей в отчаянии о прошлом облокотился, об машину подставляя ко лбу руки.

Его бывший параллельный напарник  приподнялся  на ноги, задетый его репликой:

--А твоя жена была такая же сука, как и все остальные, пока ты заколачивал свои бабки,  на вырубке спавши в сторожке  я ….- последовал не договор. После чего Алексей, понявши его недосказанность, схватил его за грудки.  Магдалена так  сразу и не поняла, каким образом её  нож блеснул лезвием и оказался  вонзенным в Алексея. Из заднего сидения джипа она, не раздумывая, схватила ружьё и одним выстрелом сразила  настоящего насильника и убийцу. Алексей и тот одновременно рухнули на землю. Она успела подхватить любимого. Подбежал и Джека с лицом  полного недоумения.

--Ну как же так Лёшка!

По  тому, как Джека стал хвататься за аптечку в очередной раз, принимая меры первой помощи и говоря Магде:

--Ты его девушка да? – с трясучими руками и волнительным голосом он продолжал,-- так спокойствие, только спокойствие я медик.

Магдалена встала, оглядев всю сцену происходящего откинув ружьё в сторону, она стояла  с лицом полного опустошения. Джеку, которому она была безумна, благодарна за его попытки защитить себя, где тот что-то шептал над телом Алексея, перебирая в своей голове, все способы первой помощи от ножевых и других ранениях.

--Он умрёт да?- прервала его хлопоты Магдалена.

--Нет, нет рана сквозная, главное вовремя успеть в больницу на операционный стол  он теряет много крови, Алексей только будь в сознании, только будь в сознании, - повторял новоявленный медик.

--Магда уходи, а то тебя наши загребут, езжай ты там важнее, уходи мы сами тут уже  разберёмся!,-- твердил бессвязно Леша, продолжив, - я кому сказал  ты видишь, что произошло, говорю тебе ещё раз, со мной всё в порядке будет, скачи к ним, ты там нужнее  будешь!

Магдалена, у которой глаза  наполнились слезами и заблестели на фоне заката алого солнца, не могла сдерживать своё  убийственное разочарование, причём ещё вдвойне догадываясь о том, что ей придётся сейчас, с такой большой неохотой, но сделать   в отношении своего любимого и не только. Дело в том, что она обладала не слабым гипнозом, привитым ей ещё  отцом чуть ли ни с детства, в целях безопасности   к   их  тайне этой небольшой деревеньки. И применялся этот гипноз в основном, к не прошеным гостям, решивших покинуть их маленький мирок  по доброй и не по доброй воле. Заговорив их словами и сделав, то, что нужно было ей сделать, она покинула своего любимого человека и  мечту.

                                                                 ГЛАВА 21

                                                          Чудо произошло.

           Я не буду вам, мой дорогой читатель, описывать все те   волнения, и те глубокие переживания,  которые  испытала  наша героиня по пути  к своему  дому. Тут и так всё вам ясно  и без моих лишних  слов; после перенесённой для неё утраты, любой человек не смог бы оставаться равнодушным к её трагедии. Так и не могли долго успокоиться и месяцы, узнавшие обо всём во всех  в подробностях, после того как Магдалена, появившаяся в таком изорванном и поникшем   состоянии, ещё утром,  проспала,  до  самого позднего вечера. Так как скакала всю ночь, где ей понятно было не до сна. А Апрель и Декабрь уже настолько подружившиеся с Алексеем, что, у них в планах уже возникло желание даже взять его с собой, в ледовый дворец первого месяца, и где они совершенно не ожидали поворота таких событий. Все не скрывали разочарование и утрату на своём лице в особенности и  Варвара, которая при любом случае об упоминании, о нём другими, всплакивала  утираясь своим несменным  фартуком в тихушку. Максимка тоже ходил по двору со словами:

--Блин как дядь Лёшу жалко! Магда, а он точно выздоровеет?     

-- Выздоровеет, выздоровеет!—отвечал, но  не она, а Макар ещё добавляя в знак успокоения всем::

--Он ещё тот спортсмен, вон как ножи бросал,  видел, крепкий парень будет, крепкий!

На следующий день, взяв  себя в руки, Магдалена дала  согласие   на проведение ими задуманного эксперимента. Выставив на маленький столик, похожий больше на высокий табурет, чем на какой-то там столик, все бутылочки с жидкостью, прямо  перед кроватью своего родного отца. Максимка, который был в курсе всех нынешних  событий, поначалу был выгнан из комнаты  Варварой, но затем приглашённым,  после того как  Магдалена немного поразмыслив, решила его всё-таки оставить со всеми. Понадеявшись на молодёжь и его сообразительность. Открыв бутылочки, они все отошли  в разные стороны комнаты углы, подальше, ожидая  долгожданного  пробуждения Августа. Но всё было четно, он спал, как обычно своим   мёртвым сном, который только  лишь и отличался от живого,  своим  незамысловатым похрапыванием. Магдалена с вопросительным взглядом посмотрела на зачинщика всей этой для неё казавшейся изначально бессмысленной идеей, уже в глубине своей души  почти упрекнув Максимку за расставание с  Алексеем, так  как именно он являлся зачинщиком всей  этой  процедуры. На, что он успел в ней уловить лёгкий укор в её глазах в его сторону. И сначала потупив свой взор, наверное, от стыда в пол, вдруг неожиданно для всех ринулся к столику. И вылив  содержимое из одного флакончика, потом второго, себе на ладошки, стал тщательно сбрызгивать  ими  по всей комнате, как святую воду поочерёдно из каждой. Где Комната тут же резко наполнилась, необъяснимым ароматом сладких духов: ландышей, сирени, гвоздики  и   роз. Как вдруг Август открыл глаза,  и резко пристав с постели,  пока ещё сидя стал осматривать всех стоящих рядом, не понимая к чему такое скопление народа  и внимания к его персоне. Посидевшая борода и виски выдавали его мудрость и вполне быструю реакцию, и сообразительность  месяца, как будто и не спавшего вовсе.

--Доченька,- потянулись старика руки к ней на встречу.

--Папа!- подбежала Магдалена к отцу с таким отчаянием к самому родному близкому, по пытаясь в одной только фразе в  объятиях передать ему, всё то, что случилось, за последние десять месяцев с ней. Став совершенно маленькой девочкой в одну секунду, будучи взрослой красивой девушкой:

--Папа, папа смотри – это твои братья – месяцы, они пришли  к тебе  сами, с поклоном!- указывая на позади стоящих месяцев.

--А-а-а узнаю, узнаю  одного  из них, вот этого скорее всего зимнего месяца, ты ещё маленьким был тогда, когда я прибывал у Января с Февралём, по твоему виду, я вижу, что  ты стал одним из нас из избранных. Помнишь, дочка я тебе рассказывал о его отце и матери?

--Помню, помню, папочка,- перевела она свой взгляд от отца  на молодого Декабря. Вспомнив внезапно тот рассказ и ту картину того рассказа отца, в мельчайших подробностях, как об  очень печальной истории из жизни его клана. Где отец этого месяца  по существу дела и научил  Августа, так  любить безгранично людей, очень сильно намекая о сходстве между людьми и ними. Имея привычку ещё тому Декабрю,  в конец каждого года  в своё месячное правление, являться на оленях в деревни и одаривать людей своими подарками в канун Нового года. Но в один из таких зим его оба родителя погибли, попав в лапы, а точнее зубы к волкам. Где явно сыграл фактор их внезапности. И как говорится, все хорошие дела не проходят бесследно, а остаются, надолго в памяти у людей и по сей день. На тот момент их сыну исполнилось всего семь лет, если думать по годам  человеческим. И его себе на воспитание  взял, конечно же, сам  Февраль с Январём в первую очередь.

                                                                     ГЛАВА 22.

                                                  Гостеприимство закончилось.

      Разговор состоялся между месяцами и самим Августом. После бурных речей и объятий со стороны внуков - Степана  и  маленькой Евочки, где она успела перед ним   уже  разложить, многочисленное количество   новых своих игрушек и познакомить  его  со всеми  ними. А так же  ещё и не забыть  про все свои красивые  бантики, заколочки  упомянуть и об  Алексее, больше чем, могли бы это всё рассказать остальные,  успеть,  за то всё время его пребывания,  в  сознании. По ходу рассказов дочери, матери очень часто приходилось комментировать все её трепетные изложения,  случившиеся с ними за последние десять месяцев. Степан, который за этот почти  год вытянулся и повзрослел, стоял и молча,  улыбался, довольный появлением и пробуждением своего дедушки, как старейшины,  всей их деревни  и семьи. А ещё  больше он радовался за свою мать. Но дело оставалось делом и появлением здесь месяцев, естественно было неслучайно. И Август должен был последовать за  ними на север. Варвару, которую распирала любопытство, как главную хозяйку этого дома, поспешила спросить у него: « куда же он подевал все свои «Доспехи»?» так как  она  ровно так их  и  поняла. На, что месяц встал с постели и приподняв   крышку своей кровати, и вынул  оттуда,  перемотанные в тряпку манжеты, с рядом там   стоящим  маленьким, выточенным из дерева сундучком. В  котором   находились, как всем  стало  ясно  ему  дорогие  и любимые  вещи сердцу. Среди них был амулет: бронзового цвета металла,  массивный   сам по себе,  с  тонкой и красиво-выделенной работы, с выделяющемся  каким-то изображение. Впрочем, его амулет ничем сильно не отличался от других амулетов  месяцев. На, что Апрель и Декабрь, словно всем в доказательство, их вынули  из-под своей верхней одежды  и поспешно продемонстрировали перед всеми находившимися рядом людьми в  комнате, если только, что разницу составлял  выделяющейся на нём   рисунок. Все прибывали  в полном удовлетворении  и мысленно собирались к отъезду на север, уже можно сказать, всё обговорив и согласовав,  как можно быстрее добраться туда и обратно. Магдалена, проведённая почти всё время с отцом в разговорах, даже на некоторое время отвлеклась от своих переживаний в расставание с Алексеем. Но отца обмануть было не возможно, который так сильно любил свою дочь, и все в ней  переживания  читал   по  её лицу, которые и скрыть-то  было не возможно. Всё было бы хорошо, но когда все вышли на улицу, то  тут вдруг всем стало ясно, что пока в доме на Августа ещё и действовал аромат духов, то на улице его соответственно действие прекращалось. Кто об этом и догадывался и скорее знал, втихаря  от всех, то это только, наверное сам  Максимка,  он  видя все их восторженные эмоции,  боялся даже и  слово  вымолвить, так как все были так увлечены и счастливы с пробуждением старика.   Что  даже  стоя  в сторонке   от волнения стал погрызывать себе  свои   ногти,  боясь и слово вымолвить  оповещая их всех, об скором и неминуемом   разочарование. Таким образом, большая радость переросла  в большое уныние. Магдалена  успокоилась тем   лишь  только одним, что конец лета уже скоро и близко, и она целый месяц сможет  опять провести его со своим любимым отцом.

Спустя суток. Апрель и Декабрь приняли решение. Так как Магдалена является дочерью Августа, то она по праву своему и наследию должна его заменить и отправиться с ними. На что она совершенно была к этому не готова к такому повороту событий, сначала сказав: «А как же дети, ведь меня не будет дома   быть  может  даже и не  неделю и не  две расставания  с домом?». Но они уже за сутки, всё обмозговав и обсудив заранее   между собой, были готовы и к такому вопросу, ответив  ей:  «Что во дворце рады будут очень видеть всех, в том числе в особенности  и  её детей, ведь  ледовый дворец Января  всегда был полон детьми, и её приезд с ними будет знаменательным событием в жизни  всего их  клана. Ей как дочери Августа ничего не оставалось, как только принять их решение ещё раз вспомнив слова Алексея:  «ты там сейчас нужнее»! она решилась довести дело, до конца. Единственное чего она не ожидала, так это услышать от своего сына, отказ ехать с нею  в это долгое путешествие. Заявив, что он уже взрослый мужчина и остаётся здесь присмотреть: и  за деревней, и за своим дедушкой. Магдалена боялась, всякой разлуки с ними и поэтому настаивала на его поездке тоже, не  осознавая и не принимая его причины оставаться тут, ведь маленькие дети всегда так любят  путешествовать. Только после того, как Максимка ей сказал настоящую причину его отказа, она согласилась  с сыном. Дело было в том, что её мальчик, так прикипевшей душой к Алексею за эти несколько  месяцев жизни здесь, что даже Стёпка не мог поверить тому, что он не вернётся к нему  опять,  в их деревеньку к нему и к его маме. И в надежде  предвкушения, его возвращения, решил остаться и ждать. Теперь только она мама поняла, отвлечённая своими переживаниями, как её старшему сыну уже просто был необходим отец,  где они оба в  лице Алексея  его и разглядели  как   отца, так и мужа. От чего ей ещё больше стало горемычней из-за таких мыслей.

Сборы были недолгими. Из них, где Декабрь вдоволь рассмешил всех, передав послание от Февраля к Магдалене. Там говорилось:

«Жду с нетерпением к нам во дворец:

Племянницу красавицу уже, как обидно  не малых лет,

И братца своего заблудшего старика,

И к ним прилагаю вот такие вот от себя дела!

Мне насобирать для развода: Сирени, сакуры и женьшеня;

Затем луковицы роз, пионов, лилий цвет; и саженцев георгин и гладиолусов»

После чего когда все прочитали, рассмеялись, все кроме Декабря, который понятие не имел, к чему вызван был ими весь этот смех. Даже Апрель хватался за живот с Максимкой и Варварой.

На что Магдалена:

--Да Ваш Февраль явно не ботаник!

                                                                   ГЛАВА 23.

                                            Во дворце встречают нового гостя.

            Дни неминуема, шли вперёд, а во дворец,  можно сказать, так будет,  точнее,  подтягивались, последние месяцы. Пока вот такие события происходили на Дальнем Востоке. Даже со стороны казалась, что само это всё богатое сооружение,  ожило   трепетав от сколького присутствия здесь людей, но мы с Вами- то не будем  забывать, что месяцы очень сильно оставались быть похожими  на людей, но  и не людьми  вовсе, а что-то особое и отдельное. Казалось, что от непривычного здесь их дыхания дворец  постепенно даже таял, сверкая с каждым днём всё ярче и ярче. Молодёжь всё так же, продолжала веселиться во весь свой дух, отделившись от старейшин. Евдаким,  как единственный  сын Января был во дворце и по всей примыкающей к ним округе нарасхват:  и путеводителем, и экспедитором, и затевало.  Так как это время года  перед ними раскрывало столько возможностей, столько развлечений разного типа, что они только все и успевали за озорным парнишкой поспевать, вовлечённые во множество всяких разных  его придуманных  игр.  Тут вам были и сани, и каток, прыжки с трамплина, всяческие  горки со своими изгибами и ловушками. В целом предложи Евдакиму жить в другом месте, в другое время года, он бы не за что с ними  не согласился, тем более  ещё там  за какие-нибудь   деньги,  когда как   это понятие с ним, но  не как не ассоциировалось. Хотя  цену деньгам январцы тоже знали и  понимали  не раз, прибегая  к типичной бытовой жизни, как у простых людей. Джонни ярко выделялся из толпы, хоть и окутанный был во всё зимнее, но его чёрный цвет лица отпугивал не только русалку в бассейне, но и пингвинов девушек. Почти каждый день Евдаким им устраивал всяческие соревнования и эстафеты. Где в одной команде  находился  июнь, а в другой июль, после чего Яну с сыном Января, ещё    долго приходилось    их  разнимать и объяснять  им, что это только игра, а не война,  и где не надо так остра, реагировать на   все игры и соревнования. Настолько  серьезно, что  порой,  возвращаясь   во дворец,  они  шли,  то  с оторванным  рукавом, то с   воротником  или ещё с чем-то. Пока мужчины разбирались, девушки на тот момент веселились на славу. Но была  и другая как говорится сторона медали,  не лучшая сторона  этого края, под названием погода,  когда по нескольку дней подряд кружили метели и стояли сильные морозы, что нос было  не высунуть  наружу. Тогда все гости уже кружили над бассейном  с водой, развлекая там русалку. Но, а  кто-то из них обсуждал   науку с Февралём, кто-то  предстоящий совет и, что бы, не говорил Февраль по этому поводу,  совет  на самом деле был серьезным и важным,  ещё кто-то занимался вышиванием красивых узоров со Снежной королевой, а кто-то просто проводил время с молодой очаровательной девушкой,  по имени Лаура.

            И в один из таких ненастных дней, когда гостям уже стало казаться, что они и вовсе не гости, а жили здесь всю свою  жизнь, прибыл очередной долгожданный  гость месяц и скорее не он, а она. Ворота дворца раскрылись, и появилась в дверях кучка людей среди них  женщина  лет сорока пяти, плюс минус год, два.  Это была месяц сентябрь. Она появилась как само солнышко в такие суровые и неприятные дни  для тёплых месяцев,  где всех охватило безумное любопытство, вглядываясь в неё. Январь привстал можно сказать со своего, как бы трона и длинного стола,  за котором восседали и все остальные месяцы и их дети пред стоящим ужином. И незамедлительно    направился   туда,  встречать гостью и  именно к той, в  которой  узнал месяца, как   в принципе узнавая и  всех остальных.   У этой женщине  с приятным лицом явно была замечена лёгкая тревога как у обыкновенного человека, приехавшего в гости  к своей далёкой родне,  вперемешку с необычайной радостью. Все три  женщины и двое мужчин стояли в капюшонах осыпанные снегом. Только после того как они их сняли, кто не знал ещё в лицо месяца Сентября по одежде её выделяющейся из «толпы» можно было  тут же  определить  кто есть кто. В то время когда остальные пока ещё сравнивали и разглядывали всех прибывших, Январь, со Снежной королевой поприветствовав её должным образом, вовлек в свои крепкие объятия.  По обе стороны от неё, стояли две другие женщины, из которых всем стало понятно, что одна двоюродная её сестра, а другая помощница, а по правую её руку два молодых человека близнеца  похожие соответственно друг на друга как две капли воды.  После чего всем стало понятно в последствии, что эти два юноша, этой главной женщины находившейся здесь её дети. У их матери жгучие, рыжие, волосы спадали локонами на плечи. Широкие чёрные брови  с большими карими глазами. Вся её одежда говорила о том, что она подстатьи и самой  графине или герцогине. Но её рыжий цвет волос  так выдавал в ней простоту и скромность, что всем стала ясно, какой она добрый и солнечный человек-месяц. И  когда она улыбалась, всем казалась, что её  двадцати летние дети ей вовсе не дети, а её братья. Они оба тут же после всех объятий предстали перед Январём, что у старика даже пробилась слеза, тут же превратившись  маленьким хрусталиком, и упала на  пол со звоном, как то ещё стекло.  Он,  по всей видимости,  не ожидал увидеть перед собой, таких два  великолепных горных орла, спустя  десять лет. Так как эти гости были с Кавказа. Она в свою  очередь тоже   улыбалась с заполненными слёз глазами, тронутая неожиданно поведением Января. Что со стороны всем стало ясно, что старость  да берёт своё и сентиментальность, так или иначе  тоже. Позади   первого месяца  почти примкнув к нему сзади, в один ряд  стояли все  три его дочери красавицы. И как полагается в хороших домах знатного происхождения, они тоже поприветствовали мадам Сентябрь.

Хочется обратить внимание  ваше, на то,  что одежда у неё была так называемая национальная её стилю временем года. Платье  длинное, чуть ли не с подола  украшено разными сортами ягод, начиная с голубики, ежевики, черносливом, заканчивая жёлтыми абрикосами и сливами, они  как  бы ободками обхватывали её всё платье, до самого верха. Рукава же напротив, были зелёного цвета напоминавших  множество зелёных там   лепесточков, причём не нарисованных или выделенных, а  пришитых снаружи.  На голове, как у Наполеона  торжественно выделялась,  шикарная большая шляпа, с широкими полями,  а  уже на  этой шляпе, как у художника в картине с натюрмортом,  разные сорта  виноградных  гроздей:  и белыми  и красными  и чёрными ягодами. Даже и   некому бы и  в голову не пришло   понять, что   если бы  не  её сын  с его действием,  так как  когда  он  потянулся к материнской  шляпе  и   рукой   из одной из виноградной лазы выдернул одну из ягодок,  протянув  её  к губам   дочери января,  со словами:

--Насколько я помню, это тебя  зовут Лозой,  так вот на испробуй,  виноградинку с настоящей лозы!— чуть ли не насильно вложив ей в рот.

Оказалось, что то, что  у неё находится в шляпе это всё  настоящий свежий виноград,  а не искусственный. Но когда из этой же шляпы вылетел самый настоящий комар, и целью его как, назло  стал именно Евдоким  предварительно  сев  незаметно  ему на нос и жужжа, то тут что-то началось  непонятное, сопровождающее целым переполохом среди месяцев и гостей. Он, то кричал перепуганный со словами: «Мама  спаси, папа помоги на меня сел кровосос! Он  меня обескровить хочет, сейчас всю кровь высосет!» Бегая от страха по всему дворцу кругами не на шутку   испугавшись, что даже Ян ещё долго не мог, его успокоить,  одновременно  объясняя тому, что они не настолько опасны, как  у него сложилось впечатление ещё с детства. Когда там ещё изучая жизнь различных животных и насекомых, у сына Января вот такое  сложилось  ужасающее  впечатление именно о таком насекомом, вполне безобидном,  как комар.  Где   после этого события он боялся даже близко подходить к этой не в чём, неповинной очаровательной  женщине в  шляпе. А  его сёстры, усёкшие его слабость в этом случае в мгновенно, стали эту далёкую тётю просить оставить им этот головной убор навсегда. А он в свою очередь просить её в отместку  забрать  навсегда  и никому её и никогда не показывать.

                                                                               ГЛАВА 24.

                                                               Октябрь.

           Финский полицейский участок. За рабочим  столом сидел мужчина, лет тридцати пяти - сорока в звание капитана, с чего видно и ясно стало, по его одежде и  отличительных знаков  на обмундирование. Его  полицейская  шляпа, была сдвинута на лоб, откуда торчали в разные стороны  волосы, пропотевшие  потом от духоты в кабинете и жары на улице. Плотного телосложения мужчина, был явно чем-то довольный, но не девушкой студенткой,  стоявшей сейчас перед ним,  ближе к открытому окну возле входной двери. Поэтому она и не видела,  что творилось  у неё позади.  А в открытом окне  в данный момент  не сидела,  а гордо восседала только, что прилетевшая  птица с севера. И аукала скорее больше довольная встречей с этим мужчиной, больше даже чем он сам, как о скорой и   своей находки.

--Ой, ты моя красавица нашла меня, прилетела ко мне,--заговорил капитан с явным голосом, будто  блинов объелся со сметаной. Напротив,   стояла  девушка, расплываясь в улыбке, думая, что эти все слова относятся именно сейчас  к ней, продолжая  млеть и смущаться дальше.

--Белоснежная моя, крылатая птичка!,- и представ со своего стула, офицер направился к окну.

Девушка была уже совсем, отвела взгляд от смущения, в сторону краснея на глазах с каждой секундой, всё больше и больше, грозя лопнуть от смущения, как от стыда, если бы так скоро не поняла бы,  причину такой восторженности у своего  шефа-патрона. А  тот направился  вовсе не к ней, а  мимо неё к открытому  и  за решётчатому  окну. Впустив на её глазах и  к её изумление,  эту загадочную и редкую птицу в кабинет. Затем со словами:

--Вы свободны!  остался с ней наедине, а девушки разочарованной, ничего не оставалось, как  удалиться  прочь из кабинета  начальника.

Всё тот же капитан уже спускался по ступенькам тамбура,  одного из поездов, приехавших на север. Остановившись в одной из местных небольших гостиниц. И так как эти края не пользовались огромной популярностью, но зато   пользовались огромной заботой и гостеприимством,  что  местный капитан  финского участка почувствовал себя здесь,  не вовсе в звание капитана, а в чине генерала. Хотя его приезд сюда  был чисто символический,  и  никак не мог отразиться, на  его роде деятельности офицера полиции. Таким образом, одетый по зимнему, в тёплую  меховою куртку, шапкой с длинным соболиным ворсом и так не мелкого телосложения, он  выглядел во всей своей этой одежде ещё более внушительнее, чем был казаться до этого. Его финский акцент везде выдавал его  за иностранца. Но как говорится, гостиница для него была первым местом остановки и оставив некоторые свои вещи в камере хранения на полуострове Таймыр, он двинулся дальше, на Северную Землю. И через некоторое время пути пребывания туда  зашёл, уже что ни есть  в настоящий  постоялый двор, который находился можно сказать посередине, как посредник  между  дворцом  Января и последним приютом людской цивилизацией. Где на первом этаже, развлекались люди, в задымлённом помещении от табачного дыма, а наверху располагались комнаты, для постояльцев  в основном все пустые. Октябрь ради любопытства прошёлся по всем пяти номерам,  как бы выбирая себе одну из них, с целью, а вдруг в одной из них  ему повезёт встретить  одного из  своих  братьев-месяцев. И убедившись в том,  что там никого нет, и отбросив,  тяжёлую, спортивную сумку на кровать, расстегнув замок куртки, усевшись  рядом с ней, слегка разочарованный,  дальше стал обдумывать   свои дальнейшие действия. Но на чём-то основном сконцентрироваться было ему уже невозможно, так как    внизу гуляли шальные, по всей видимости, парни  человек восемь-десять клиентов. То и дело что-то выкрикивая,  вперемешку чуть ли не рыча порой, друг на друга, то стукаясь большими литровыми стеклянными бокалами, друг о  дружке  с налитой в них янтарной жидкостью, то падали на пол некие предметы создавая тем самым шум в таверне. Октябрь прямо в одежде улёгся на кровать и ещё минут пять пытался долго прислушаться, о чём говорят эти люди и с чем вообще связана была  их громкая гулянка,  но так и не разобрал до конца. Лишь слыша отдельные фразы и открывавшуюся, то  закрывавшуюся дверь, где так  отчётливо был  слышен  звон звонящихся бубенцов. Вот кто-то вышел, вот кто-то вошёл и опять один басовский говор выделявшейся среди  всех остальных. Тот мужчина и говорить, по всей видимости, толком и не умел, а больше слышно было  вперемешку со словами одно устрашающее рычание. В дверь постучали, от неожиданности Октябрь резко подскочил с кровати:

-Да войдите!

--Вы ужинать будете вам сюда подать или на низ спуститесь?—кто-то проговорил тонким, женским голоском.

Октябрь подошёл к двери и открыл её, перед ним стояла, небольшого росточка девушка, скромненько наклонив головку свою к низу. На что месяцу были видны не её карие  глаза, а небольшая синенькая косыночка  скрывавшие  и удерживавшие её пепельные волосы.  Юношеский её вид,  бросился  ему в глаза, а в  особенности  всё то, что связано с привлекательностью  этого   подросткового   возраста, что Октябрь даже по отцовски не удержался и   погладил её по головке со словами:

-От чего же, я спущусь вниз, к чему собой обременять такую хорошенькую девчушку!  Где она, выслушав  нового постояльца, поспешила обратно,   лишь в последний момент, обернувшись и посмотрев на уже закрывающуюся дверь этого добродушного человека. Спустя ещё минут через пятнадцать он спустился в низ. И как говорится, какой же Финн не любит пиво. И  сел поодаль, от бурной компании в сторонке за отдельный никем ещё не занятым столиком, незаметно для других аккуратно разглядывая всех присутствующих. Мужчины  уже были изрядно на веселе, разодетые непонятно для него в одежду одного направления, как будто из одного аула, где только им свойственен был такой вид манеры одеваться: кожаные брюки, как у ковбоев по верх одет полушубок, но только не овчинный, а с явным  выражением шкуры  животного, а именно дикого серого волка с разными оттенками цвета в основном светлого. С их плеч то и дело свисали лапы и шкура этого самого хищника,  а на груди почти у каждого  висела верёвочка с клыками разных зверей с не маленькой в прошлом комплекцией. Все мужчины были повязаны широким молочного цвета поясом,  что очень гармонично смотрелось со всей их одеждой, придавая им вид,  как  воинственным и гордым индейцам. В тоже время, показывая своё величие и не покорность перед другими. Волосы  у седых на  половину  мужчин   свисали   до плеч и ниже,  кое у кого с косичками по бокам. Если  бы  вы у меня захотели спросить перья были? Я бы вам  однозначно  ответила, что нет, не было! Октябрь, который очень внимательно разглядывал их, боялся упустить, что-то важное,  они создавали, у него   впечатление не весь, какое, а когда он не мог понять, почему  так   «не весь какое», то тут же у него всегда  закрадывались  сомнения, как и  сейчас на их счёт,  и не очень хорошее. Но пока в их поведении угрожающих моментов к другим посетителям замечено не было, защитнику правопорядка оставалось только дальше  молча  сидеть и тихо  за ними наблюдать, рассматривая за одно это жилище.  Хоть оно и было не большим, но достаточно вместительным. Столики деревянные, высокие, но столешники у них были не стандартные, а сантиметров по восемьдесят, узковатые и продолговатые. С парой стульев то по одну сторону, то  по другую. Сначала   месяца,  как бы   присутствующие  заметили, но потом, посмотрев на его вполне спокойный и доброжелательный  вид, долго на нём никто зацикливаться не стал,  а всё так же продолжили  веселиться и вести свои оживлённые дискуссии. Октябрь всё с тем же   большим интересом  изучал стены  здания,  всматриваясь то в один угол, то в другой  может быть даже  больше  по привычки своей, чем по необходимости. Изучая и анализируя обстановку, как полагается  настоящему копу, который настолько уже был пропитан своей работой, что для него его отпуска были уже и  вовсе  не отпусками, а выходные  дни и вовсе не выходными, так как быть стражником порядка, эта сравнимо с тем, что  дать клятву Гиппократа. И пригубив пару глотков пива на пробу, перешёл   разглядывать  висевшие на стенах картины местных живописцев.   Вот вам  здесь,  пожалуйста, с красивым  золотым ободком изображены  три  медведя на бревне,  на другом холсте  волк, с оскалившимися клыками и ярко-красным вывалившемся языком  наружу, нёсший спящую девушку по лесу с  не лёгкой для себя  ношей.  Затем  последовало   изображение  дамы, с широкими полями шляпы разодетой вся в чёрных платьях  со сворой  собак рядом,  из которых он  одного по породе определил  пуделя.  Помимо картин всяческие трофеи оленьи рога, изюбра, дикого кабана. Под одними такими рогами и сидел тот крикливый  мужчина, так любивший всем доказывать и рассказывать свою правоту  и власть. Таким образом, в одной половине этой  таверне по одну  старому, располагались столики с посетителями, а по другую половину: небольшой свободный проход  с барной  стойкой и с его не молодым  по  возрасту хозяином этого заведения.  Возле него отиралась девушка, но вовсе не та стеснительная, которая поднималась наверх к Октябрю. На этой девушке  были одеты облегающие брюки, блузка с глубоким декольте  и  фартук, сама же она шатенка, если понятие есть такое, как жгучая брюнетка или блондинка, то это относится и  именно  к ней   тоже. Так ловко  умевшая заинтриговать мужской пол своим обворожительным видом, то и дело, поднося кружки с пивом и с закуской посетителям, наклоняясь перед одним передом в три погибели, а перед другим сзади, всё время, норовив получить лёгким шлепком по заду. Где многие из них ещё долго потом провожали её своим приблудным взглядом.

        Дверь хлопнула, зазвенев надоедливыми колокольчиками, оповещая всех уже тут сидящих,  появлением новых   гостей. Это были два молодых человека и после не долгих расспросов к хозяину этой небольшой гостиницы повернулись лицом ко всем сидящим в зал, разглядывая и ища среди них кого-то. В то время когда Октябрь вспомнил, что кое-что забыл в своём номере, поднялся наверх, буквально на несколько минут. Где события с появлением этих двух парней стали развиваться чуть по-другому, но без его участия и  наблюдения.  Из кучки той веселившейся компании  может быть случайно или кого-то, узнав кого-то, или просто, что-то заподозрив,  или  по обыкновенной своей нужде за покупкой подошёл мужчина  к стойке бара, что может быть показаться подозрительным, когда  на их  столе было навалом наложено столько еды и в таком  беспорядке.  Как вдруг  завязался диалог:

---Ну- ка посторонись сосунок!- произнёс мужчина, в шкуре волка отодвигая парня, где уже можно отчётливо  узнать в нём   Яна. И не просто отодвигая, а можно сказать с применением не большой силы  локтя, что даже и Евдокиму досталось случайно подверженному такому толчку со стороны  того человека.  На, что  он   возмущённо произнёс тому в отметку:

--Эй ты сам щенок!-  точно не расслышав, что тот человек сказал Яну и вообще в их адрес, Евдоким   сурово посмотрел  на обидчика с    ног до головы, где только такое слово по  внешнему его облику и  обличию к нему самому так кстати  и  ассоциировалось.

Мужчина взглянул на него волчьим взглядом, блеснув красными  от ярости глазами и  слегка заскрежетав   зубами от злости, затем  обернувшись на своих друзей, решил бросить эту перепалку с ними и пошёл по направлению к своему столику. Парни повернулись оба  к ним спиной одновременно, посмотрев, мельком друг на друга догадались  и без слов, что они попали.  Бурная компания на мгновение замолкла, где стало и без этого всем ясно от чего. К ним сзади подошёл уже другой мужчина, разодетый в экзотической одежде и приобняв их за плечи сзади,  вставая  между ними, стал им что-то говорить:

--Ну что парни щенков не любите, а мы их тоже не кажем! Пойдёмте к нам посидим, поболтаем, отказ сразу говорю, не принимается в знак примирения, нужно уважить нашего вожака.

Месяцы переглянулись, а так как у молодых кровь играет, и они ничего соответственно и ни кого не боятся, то медленно двинулись к той компашке, за тем позвавшим. В то время как Октябрь одновременно спускался, те одновременно садились к этим загадочным по одежде людям за соединённые столики вместе.

Сначала суровые и недоброжелательный взгляд их вожака  был кинут на них, который и сидел под теми именно бивнями животного. Но затем, обнявши  своих рядом сидящим с ним друзей  за плечи,  и так кольцом друг друга, звено которое только и  прерывали юные месяцы, дружно запели, по всей видимости, одну из своих самых любимых им песен, где сначала её громче всех затянул один, что сидел рядом с вожаком.

                           Песня волков.

Осада близко, взведён курок,

Охотник не дремлет среди кустов,

Мы для них  враги из кон веков,

Какая ж радость им стрелять в волков!

Среди степей, среди снегов,

Наш брат повсюду стаей живёт.

Да нас хоть и тянет всё время в лес,

Что даже нашей сплочённостью  и позавидуют с небес.

Мы непривыкшие бежать на поводу,

И подкаблучниками слить к хозяйскому  двору.

Нас не какой ты костью  не заманишь,

И в будку хоть на время не посадишь.

А что за штука, что за блеф,

Их много там всех  разных пород везде,

А мы  одной  все волки масти,

Лишь степи  бескрайней  одной  подвластны.

 Они одинокие щенки из подворотня,

Им не дано познать свободы счастья рода,

Ии не дано в просторах вольных воздуха  хлебнуть,

Лишь  им дано  одно, познать ошейника, давящего жгут.

Мы  не виляем, не перед кем хвостом

И  мы не лижем им сапоги  своим  языком!

Мы только преданы одной    луне,

Вернее твари, как волков  ты не найдёшь по всей Земле.

Октябрь, вслушиваясь в песенку про  волков,  уже догадался, кто они будут  на самом деле. Один из тех двух новых подсевших к ним парней оглядывавшейся всё время  то в его сторону, то назад в другие стороны,  как вдруг  встретился  глазами  с Октябрём и высунув незаметно амулет своей  рукой, из-под  своей груди и одежды, показал его ему  в знак того кто он есть.  На что Октябрь,  в свою очередь, обрадовавшись как мальчишка,  показал ему  свой. Теперь ему стало ясно, что эти два парня неизвестные ему, и  совсем молодые юноши прибыли сюда в точно назначенное время для  встречи с ним и препровождения во дворец к Январю.  Ян на ушко прошептавший  что-то Евдокиму, стали быстренько, откланиваться от кучки совсем небезопасных, как им уже стало известно  людьми-волками. Хотя это сделать было не просто, когда тот обидчик,  а ныне как узналось волк, в обличие человека не терял время зря даром,  сидя    по левую сторону от Яна. Он  чуть ли  всем своим взглядом не пожирал юношу, скорее всего казавшемуся для него молодой и вкусной добычей и повернув свою голову в его сторону, стал словно обнюхивать его, как собака,  опускаясь головой незаметно всё ниже и ниже,  как только и могли  делать не люди а оголодавшие волки. Где невооружённым взглядом можно было разглядеть его незаметное почти превращение носа человеческого в нос животного. Как вдруг напротив с того края стола послышался отклик, от вожака:

--Опал, уйми свой аппетит!- грозно произнёс вожак, добавляя, - ты забыл кто ты сейчас один из них.

И этот волк, соскочив со стола, словно поджав хвост, выбежал на улицу. Месяцы даже и не заметили и не поняли, что произошло между тем и другим волком оборотнем. Для них же  в свою очередь эти молодые месяцы являлись,  как и все остальные  людьми.  Выйдя  же  на улицу  более-менее попрощавшись с волками, как можно по дипломатически, стали ожидать Октября на свежем воздухе, пока тот поднялся за сумкой  в свой номер. И проходя  мимо того оборотня,  стоявшему  уже  с другими   тремя  к   нему присоединившемуся, заметили в нём некую  оживленность, но  не  стали обращать на это не какое  внимание, а  просто спокойно двинулись в сторону, где  оставили свои  снегоходы. Из которых потом впоследствии  выяснилось,  что вместо трёх  заводятся только два. В этом случае  не повезло опять  Яну. И после того, как обследовав  свой  транспорт, он  заметил, что проводок  с маленьким шлангчиком, если говорить проще, то был попросту перегрызен если и вовсе не  отгрызен и бензин равномерной, тоненькой струёй сочился на утоптанный снег. Послышался смех одного из волков, на что сын Мая незамедлительно определил от кого именно исходил тот самый   смех  и  того самого задиралу. И встав уже с бесполезного транспортного средства,  направился понятно к кому к виновнику испортившего его технику. И прямым ударом кулаком прошёлся по его лицу. В тоже мгновение на него набросились  и остальные волки, Евдоким  ринулся  с криком «Ян  я с тобой»  в тот  клубок, этой не понятной, где кто есть куче, хоть и светила ярко луна, освещая всю Землю, но все-таки ночь была  ночь. Волки уже были готовы их изрядно   растерзать, грозясь превращением в целом, молодые месяцы не могли толком и воспользоваться своими манжетами, года  в драку   на их спасение  вмешался Октябрь,  сделав  пару выстрелов  в воздух  со своего оружия в знак предупреждения. Тем, кому оружейные выстрелы были не понаслышке знакомы,  резко на полусогнутых, ринулись  в гостиницу.  Месяцы же слегка, отряхнувшись  от снега и кусков оторванных,  да  откусанных элементов  своей одежды, сели  в снегоходные мотоциклы   и отъехали, как можно дальше от этого злополучного здания.

                                                            ГЛАВА 25.

                                                          Все в сборе.

            Таким образом,  к середине лета две тысячи десятого года на совет в ледовый  дворец собрались, все двенадцать месяцев  и по своему наследию и по своему праву. Куда одновременно и подоспели  Октябрь с Евдокимом, Яном, и Магдалена с  Апрелем и Декабрём. Пройдя все необходимые процедуры у Февраля, они принялись знакомиться друг с другом. Я не могу  Вам  не  подметить и то,  как встречали  здесь все  дочь Августа, ведь  она для них слалась не самым обыкновенным образом, что было взаимно. О чём не скажешь,  о её дочери, которая так скоро проявит себя, не то, чтобы  в своё доказательство о своём предназначении  к их нему братству, а так просто  по своей детской шалости и инициативе. Но сейчас речь не о  ней, а её матери. И так:

Она вошла как на престол

И вдруг, как будто стал  парализован весь  двор.

В глазах её   кипела  жизнь,

А плоть  дышала из всех глубин её морщин!

От губ струился вкус  пылающей  любви,

Румянец был и как манил.

Улыбка чуть  коснулась  милого лица,

Тем самым от молчания она  весь  дворец  спасла!

--Да о как же прекрасен всё же этот человек,-

Между собой переглянулись все,-

Понять бы теперь можно старика,

О,  как  природа с нами бывает,

К самим  коварна иногда!--  первым заговорил  месяц   Май.  Смею Вам  напомнить, что он являлся, отцом   нашего  отважного  Яна. Нарушив тишину, среди собравшихся самых почётных и самых  не молодых  месяцев из этого братства, которых в данный момент  объединяли все те долгие годы,  десятилетия, сохранения и стабильности  в самой природе,  от её же  всяческих непогодных негодованиях, а   иногда переросших в  крутые  катаклизмы века.  Магдалина, молча, стояла и присматривалась к ним ко всем, давая возможность самой себе спокойно их всех  разглядеть и изучить, и в тоже время   и им  себя, что ни есть во всей  своей красе. Ей было  не страшно и не смешно,  лишь только вот впечатление  создавалось такое, что  она  словно  оказалась в какой-нибудь  сказке, как много лет тому назад, где ей ещё мама читала те самые  рассказы    Пушкина « О царе султане и тридцати трёх богатырях». Только вместо этих тридцати трёх богатырей перед ней сейчас кто стоял, а кто и сидел, а кто, облокотившись обо что-то  все двенадцать месяцев. Излучая от себя на самом деле тепло  и некую людскую доброжелательность, а от некоторых того ещё и полную симпатию, конечно  к ним  в первую очередь относились  Апрель, Декабрь и Февраль. Именно по ним она могла  спокойно ориентироваться по  всем  окружающим и присутствующим сейчас здесь  на совете двенадцати.

--Глаза отца, вижу, вижу!—к ней медленно подходил самый старый из всех месяцев, через толпу, расступившихся гостей по левую и правую стороны.  По которому  безошибочно можно было  догадаться кем он являлся во дворце и  повернувшись в сторону Февраля,   что можно сказать чуть ли не  дышавшему  ему в спину, опередил  его со словами, делая тому  замечание, -- молчи я сам знаю! Как бы предупреждая, чтобы он  не вмешивался. И с пола, куда в основном и был потуплен его взгляд, до появления  Магдалены он медленно поднимал голову и глаза  с  глубокими  на тот момент раздумьями  и возникшими  у него вопросами:

--Что с моим братом дочь моя,

Не уж-то сильно он так  болен?

А его так ждала вся наша родня!

Ты не простишь ли старика,

Что так уж головой был склонен,

Во благо миссии правления, сея,

И пренебрёг семейных уз святое!- возникла небольшая пауза, после чего он продолжил,

----Я много думал и думал, был не прав.

Любовь ведь  всё  от  той природы

 С природой можно совладать, а  мы не как!?

Вот и  с любовью тоже!

Мы приглушаем землетрясения,

Воды бегущей чрезмерное  направления,

Мы гасим пожары, усмиряя  и ветра,

Но вот любовь сильнее всех,

Отец, да  мать твоя  была права!

Январь покачнулся. Более сильные месяцы подхватили старика и отвели на его место  в виде трона. Он  попросил Магдалену пройти за ним. Ей так стало жалко брата своего отца, что она поторопилась обнять его и в знак успокоения заговорить с ним как можно быстрее:

-- О Боже только не волнуйтесь вы!

Мне Декабрь уже давно на многие понятия пролил весь свет.

Поверьте, мне Ваш род, как род  моего отца я  безумно почитаю,

И несомненно перед Вами  всеми  голову свою, я до Земли  склоняю!—последовал поклон головы и вперёд самому Январю, затем взад чуть ли не во все стороны растроганной девушки.

Февраль   поспешил  к  брату. И  беря его руку в свою, стал  незаметно от всех, нащупывать  у него его пульс.

--Но всё,  прекрасное моё  дитя не верьте ему не одному слову

 Смотри, уже пол клана плачут, словно как дитя,

Растроганные его ораторскому слову! – слегка ели заметно подмигнув ему, чтобы  скрыть и не огорчить своими шутливыми  словами от всех собравшихся гостей, лёгкое недомогание Января.

--Пора всем вспомнить о родстве

И насладится  покоем и гостеприимством  во  дворце,

Подумать о предстоящих свадьбах,-- и  бросил,  улыбаясь, свой взгляд, в знак намёка   к кому именно относились все эти слова связанные со свадьбой. К Евдокиму и  Лаурой конечно же, продолжил дальше:

И о других делах не менее важных!—закончил свою реплику, как к нему присоединился   со своими словами, молодой   и умный  Декабрь:

--Теперь я  думаю, мы рады будем всем

Принять  у себя  здесь во дворце,

Лишь полагаясь на выбор одного из нас,

Кто  находится здесь и  сейчас!

Гадая, к худу  будет   это или к добру,

Что ж время нам покажет,

Но ошибкой считаю, будет, решать всё самому,

Разрывая узы  вековых природных стражей!- на секунду замолчав, добавил в последний момент,

--Ставя, на первом месте  обычаи предков наших!,-- естественно кто, как  не он уже так успел понять и подружиться с некоторыми людьми,  за все своё время путешествия  с Апрелем  на Дальний Восток, почему так и были красноречивы  слова данного месяца.

--Да будет вам мужчины!—подошла и взяла за руку Магдалену Сентябрь, отводя девушку  в сторону и адресуя свои слова всем остальным месяцам.

Лично я так рада избавиться от гордого одиночества среди всех Вас!

Что даже рада и человеку,

Что  больше нас, гуляет по белу свету,

Причём живём же мы все среди них,

К чему же тут разницу большую то  вводить?!

О да конечно предназначение, совсем забыла,

Но мы же женщины и нам порой свойственно некая забывчивость.

Да!,-- обратилась она с вопросами  к  дочери Августа для себя, больше скорее отвлекая девушку от обескураживающего её всех внимания:

 --- как я правильно поняла  вы Магдалена!?

Скажите  мне, а когда, дозволена мне будет  навестить вашего отца,

Ведь уже как  тридцать  лет прошло с тех пор, как  я не видела  сего мудрейшего лица?

--мой папа болен и посему не мог и приступить порог к этому дворцу!

--О Боже, что ж за болезнь им завладела?

--Сама не знаю, вот с Энни мы сейчас по этому поводу и  гадаем!

--Но ты теперь   не переживай моё дитя, теперь мы все вместе, мы все рядом. И лекарство  ему найдём все разом!- подметила Сентябрь.

Встреча прошла, как нельзя лучше, после  которой  Магдалена и вовсе перестала себя  чувствовать здесь, каким-то изгоем или Гадким утёнком. Оказавшись совсем в другом мире, как Алиса  в стране чудес, осознавая  самой для себя, что где-то даже боль от потери  любимого человека,  вперемешку с  переживаниями  по  сыну и  по отцу, немного притупились само собой, а может быть даже и ушли  вовсе на второй  план.  Где ей ещё столько предстояло для себя узнать нового, особенно от общения  с  Февралём, которого, как оказалось тут  называли ещё  по-другому- Эйнштейном,  доставляло ей такое огромное удовольствие.  А ему с ней, с  так заметными для  всех их окружающими  тёплыми, родственными беседами. Она помогала ему и учила его, как нужно  возводить, садить и ухаживать за молодыми расточками, цветами.  Щедро насеивая в клумбы саженцы возле  бассейна, в котором плавало,  то самое  существо, так отпугивающее   её по началу. Ведь в  её воображении Русалкам  оставалась   быть только  в  книгах, и уж точно  не живыми, зачем  приходилось ей  наблюдать  же  сейчас.  А тут  ещё  и не только  с глазами, да  хвостом, но и ещё    притом  при всём  поющей. Девушке с тайги нелегко было найти с ней общий язык, что, наоборот  не скажешь  о  Русалке  по отношению к   остальным  гостям, во много раз легче. Один раз даже Магдалене  пришлось изрядно побеспокоиться  за свою непоседу дочку, когда совсем безобидное создание эта дева-рыба решила поиграть,  с ней  прям в воде  в мячик. Чем больше потом  любящая мать   напугала своей выходкой,  не свою  маленькую   дочь,  а  безопасную во всех планах  Русалку.  После того как   почувствовав лишь малую угрозу  своему дитю, заработавшись,  Магдалена бросилась   в бассейн  с грязными от земли руками по локти  и стала  оттуда  вынимать свою Еву. На что Русалка последующих два дня к ней  не подплывала, а с инстинктом животного держалась от неё как можно дальше. Но девушка,  почувствовав за собой вину  перед Русалкой, её тут же сгладила, зная, как та любит, когда ухаживают  за  её волосами.

Совет вот - вот уже должен был начаться. Но после того как Январь почувствовал  себе неважно,  всеми  было принято  решение, а именно Февралем,  отложить его на пару дней, а может быть даже и больше  дней, пока тот не  восстановит своё здоровье  полностью или по крайне мере частично  не почувствовав  себя, как   можно  лучше. Оно и понятно было, что в таком  почтенном  возрасте, уже  совсем   нелегко переносить стольких, даже позитивных событий для него,  сопровождавших  с  приездом всех месяцев одного года и одной дочери без своего отца.

                                                         ГЛАВА 26.

                                     Кого-то рано было выбрасывать со счетов.

            В одной из больниц города  в хирургическом отделение лежал только, что прооперированный молодой человек. Над его кроватью склонилась  не совсем уже  молоденькая девушка, вглядываясь в его черты лица, она старалась, как можно получше   разглядеть больного, как человека, которого знала, но уже давно не видела. Это был Алексей. Она встала, расправив свою спину сморщившись от боли, по всей видимости, что её нахождение здесь было уже долгим и утомительным. И   подошла к окну попытавшись раскрыть и впустить свежий воздух в пропитанную палату с лекарствами, но ей не удалось раскрыть его полностью,  а только небольшую форточку, после того как пришлось  наступить правой коленкой  на подоконник. Её чёрное облегающее платье и белокурые волнистые волосы так сочетались и гармонировали между собой, как только и могли белое с чёрным, что придавали ей женственность и ярко выраженную изящность. В дверь постучали:

--Да войдите!

--Здравствуйте, я младший лейтенант уголовного розыска,-- взглянув на больного  затем  на девушку в окне продолжил,- ваш муж проснулся, он пришёл в себя, после операции, с ним можно будет побеседовать?

Девушка поторопилась   слезть  с окна, делая это как можно медленнее и аккуратнее.

--Нет, не проснулся, а  смысл вам, какой, с ним разговаривать, притом с ним был его приятель  Джек, что он разве вам не  все дал показания или  разъяснения  по поводу того, что там произошло возле деляны, как они встретились и как  на него напал его бывший напарник.   Мне так показалось, что там была, что ни есть  самая  настоящая  мужская разборка, в которой моего мужа конкуренты пытались убрать с дороги. Неужели вы не понимаете, когда он пропал без вести, то  тот его напарник по бизнесу, прибрал всё к своим рукам и ему, ещё  как было нежелательно это  появление Алёши в городе.

--Да, но есть  небольшие  несостыковочки по этому делу, нужно мне ещё раз его допросить. Тем более ему необходимо будет подать иск  в Арбитражный суд, по поводу фальсификаций  документов со стороны его бывшего напарника, гражданина Захарова.

--А вам моих показаний  было недостаточно, только, пожалуйста, не забудьте о конфиденциальности их, я не хочу, чтобы мой муж узнал много лишнего и бесполезного из всего этого к тому же  сейчас, когда   я жду ребёнка.

--Уху,   поперхнулся лейтенант, прокашляв, -- рукой прикрывая рот, от большой неожиданности зная все обстоятельства по этому делу, продолжил,- ребёнка говорите!? – но дальше решил промолчать.

--Да, да ребёночка, и потом я не думаю, что он вам может ещё,  чем-то помочь или  добавить к ранее сказанному, так как совершенно ничего не помнит. Извините, он  даже меня-то за сиделку свою  принимает,- уже сидя возле кровати своего мужа, старалась говорить  как можно тише,  эта женщина с офицером.

Прошло две с половиной недели,  именно тогда когда Алексея выписывался из больницы, как раз в это же время  Магдалену встречали  во дворце.

Частично память стала приходить к нему, всё кроме того промежутка  времени, где он находился именно те несколько месяцев подряд в тайге в деревеньки у Магдалены. И будучи  вполне  разумным  человеком, это обстоятельство не оставляло его в покое, он даже впоследствии вспомнил и измену своей жены, чуть ли не банкротства своего дела, куда усевшись  в свой автомобиль «Уазик» военного цвета  двинулся  с лихаческой скоростью. Завод по обработки древесины находился на окраине города, где работа почти была приостановлена, и где  его ждали  работники,  как непосредственного своего  начальника. Помимо  этого  заводом в руководстве сейчас нуждались и другие точки по лесозаготовке древесины. Таким образом, ещё с пару заместителей они принялись обследовать и делать анализ всей своей соответствующей  отросли. Алексей в бизнесе разбирался  неплохо.  И был готов уже к не самым благоприятным исходом  событий,  за то время пока его не было, но оказался  приятно удивлён, что в некоторых  местах его предприятие даже  в некотором смысле   возросло, за счёт приобретения  новых машин с кранами. Но как выяснилось позже, со сменой руководства были растеряны все основные постоянные  заказчики, не желавшие работать с другими руководителями предприятия, пока отсутствовал Алексей, скорее всего не доверяли они тому руководству. Даже элементарные  поставщики топлива для техники, чем теперь они вынуждены были закупать её по рыночной цене,  а  не с доставкой и по выгодной.  Но постепенно всё стало возвращаться на свои места,  люди, связи, даже заблудшая жена, к которой он уже не имел никаких чувств, но зная, что она ждёт ребёнка и не от него, по всем срокам, решил всё же оставить  всё по старому,  не делая   некому  больно, а поступать благородно.  Оставалось только дожидаться решения арбитражного суда, а по тому случаю в тайге,  было принято однозначное постановление, для Алексея самооборона, а для бывшего напарника колючая проволока – тюрьма.

       Дни проходили своим чередом, если бы не один из них. Сын, который так любил свою мать мог только в её объятиях найти понимания и полное успокоение своей души. И как бы восполнить  все те переживания, с которыми ей пришлось  столкнуться  за всё, то время его непредвиденного  исчезновения. Старался, как можно больше проводить его сейчас с ней, так как дома нахождение с неверной женой его сильно угнетало, и до сих пор мучили необъяснимые сомнения. Мама Алексея как любая другая мать, обычным образом, решила полакомить своего сыночка вкусным ужином, возясь  у плиты  в приготовлении блинов на кухне. Там находился и её сынок, который любезно слушал всю её болтовню, обо всех её соседок и  что с ними могло произойти  за последние  два три дня.  Об том, что пенсию набавляют почти уже через каждых полгода, что это новое научное слово, как «Вальтеризация» и можно  вполне прожить, если не употреблять спиртные напитки, как делает её сосед по площадке. После чего, когда у него  заканчиваются деньги, то он  идёт их  занимать к ней, этот  бывший полковник в отставке, что уж тут говорить о ней, как  о бывшей поварихи и кух-работницы. Где его мама Тамара, была самой старшей из всех детей в семье, и которой, как самой старшей из всех нянек, досталось их и  вынянчивать,  в послевоенное время,  куда уже там было ей, до учёбы.  Как вдруг подсунув ему кастрюлю прямо перед  носом,  наведённую с тестом для блинов, неожиданно прервав его задумчивость,  сказала  ему: «На, сыночек помешай, помоги маме, пока плита горячая, я  сейчас их быстренько пожарю!» и вылила гашеный уксус в  небольшую кастрюльку с массой, сама принявшись дожаривать мясные котлеты. Алексей от неожиданности оторопел назад от запаха ударяющего его в нос, где перед ним в тоже мгновение предстали отрывки из  прошлого: голубые занавески с кружевами, колодец, белая сова и отдаляющаяся от него улыбающаяся так нежно девушка, верхом на лошади.

--Сыночек, что с тобой? Тебе плохо?

--Нет,  нет мам всё хорошо, так отрывки воспоминания всякие, всё не могу вспомнить, что со мной было. Я сегодня останусь ночевать дома, ладно ма-а?

 --А, оставайся сынок, оставайся!

Утром подъехала машина к дому за Алексеем. В ней за рулём  сидел тот самый Евгений:

--Ну что сначала на базу или по цехам?

--Ты знаешь, я думаю и не туда, и не туда, а к психиатру!

--Что ты всё так и мучаешься? - улыбаясь его шутки, проговорил  водитель,-- не можешь вспомнить, где был всё это время.

--Отрывками припоминаю, а всё вместе связать  всё не как не получается: то девушка какая- то на лошади мне перед глазами предстаёт, то двор толи дом, там колодец, то парнишка весёлый с веснушками мне в лицо улыбается.