Не помню наверно, что это был за день, когда всё вокруг залил вязкий молочно-белый туман. Сперва я даже обрадовался, думал он хоть на какое-то время скроет ржавый оскал этого железобетонного монстра, но скоро понял, что туман лишь его горячее дыхание. Не исчезли ни серые улицы, ни дорожные ямы, ни трещины на стенах, ни выцветшая облупившаяся краска. Нервные кривые лица же даже напротив чётче выделялись на белом фоне, словно чернильные карикатуры.

     Я хотел налить себе кофе, но, похоже, туман проник и в мою квартиру, так как я ни по чём не мог отыскать свою кружку. В момент, когда мои безрезультатные поиски были готовы довести меня до крайней степени раздражённости, раздался стук. Сначала мне показалось – что-то упало в коридоре, и я стоял, раздумывая: перевернуть ли мне кухню вверх дном в поисках спрятавшейся кружки или пойти посмотреть, что там случилось. Но стук раздался снова, и я понял – стучат в дверь. Не желая более ждать, дверь распахнулась. Вечно оставляю её открытой.

     - Эй, хватит спать! Ты где? – послышался задорный нахальный голос моего соседа.

     - Я пытаюсь позавтракать. Чего тебе? - проходи сюда! – крикнул я, не выходя из кухни.

     Раздался шлепок сброшенных тапочек, и в дверном проёме появился мой сосед по лестничной клетке – Антон. Он был в красных шортах, футболке и большой широкополой шляпе, в одной  руке держа упаковку из двадцати банок пива, а в другой одну уже открытую банку. Поставив упаковку в угол у холодильника, он щёлкнул пальцами по краю шляпы:

     - Как тебе, а?

     - Не самое глупое, что ты надевал себе на голову.

     - Давай, собирайся, едем к Крокодилу на дачу, - Антон достал ещё одну банку пива и бросил мне, - Вот этим позавтракаешь.

     Что ж, превосходное начало дня.

     Я бросил поиски кружки, достал из хлебницы небольшую булочку и, прикончив её в два укуса, открыл пиво.

     Мы спустились вниз к уже ждавшей машине Крокодила. Все звали его Крокодил и никогда по имени. Знаком с ним я был очень давно и тоже звал его так. Мне не хотелось постоянно обращаться к человеку через прозвище, поэтому первое время я хотел узнать его имя, но всё как-то забывал спросить. А когда, наконец, стал спрашивать, оказалось, что никто не знал. Задать такой вопрос ему самому было уже неудобно – так он и оставался Крокодилом. Это высокий крепкий парень со странными для своего возраста редкими сухими, как скошенная трава волосами.

     Туман, по-видимому, стал ещё круче, и жёсткие контуры проходящих мимо лиц немного смягчились. Может всему причиной алкоголь: это средство никогда не подводит; он позволяет туману проникнуть мне внутрь.

     Антон с Крокодилом укладывают вещи в багажник, а я сажусь на капот и стараюсь как можно сильнее заполнить лёгкие густым мутным воздухом. Вокруг уже ровным счётом ничего нельзя разобрать, остались лишь размытые очертания и тени. Одна такая тень медленно приближается ко мне. Я различаю её только, когда она заговаривает:

     - Ребята, привет, - это Женя – маленькая симпатичная брюнетка из дома через дорогу, - Всё веселитесь?

     - Да, хотим хорошенько отдохнуть сегодня! – крикнул откуда-то сзади Антон.

     - Отдохнуть? Ты ещё устать не успел.

     Антон только ухмыльнулся, - Сядешь вперёд, Юрка? – обратился он ко мне.

     - Нет, садись.

     Я повернулся к Жене. Её изящный силуэт стал гораздо чётче: в руке она держала поводок, на конце которого глубоко в тумане пряталась такса – Сэм.

     - Поехали с нами.

     - Не хочу, да и вам бы пора завязывать с этими гулянками. Помнишь, что было с моим братом? (В качестве отступления: её старший брат умер два года назад от цирроза печени; некоторые, знавшие его, после того зарекались смотреть на выпивку перестать; иные даже, в самом деле, продержались недели две.) Неужели ты не боишься?

     - Страха нет, когда нечего терять, - произнёс я, считая это чрезвычайно остроумным.

     Ещё с минуту мы стояли, глядя друг на друга. Женя слегка прищурила глазки, и один этот взгляд сделал её миловидное личико по-настоящему красивым. Казалось, чуть-чуть и странное притяжение собьёт меня с ног. Туману не заслонить подлинной красоты. Хочется подойти к ней поближе, прикоснуться, обнять за хрупкие плечи, убедиться, что она существует. Но вместо этого я делаю большой глоток из алюминиевой банки. Теперь моя муза снова - далёкая тень.

     Ладно, Жень, увидимся, - говорю я и сажусь в машину. 

     Плывём по мутной реке. Асфальт где-то глубоко на самом дне. Других автомобилей не видно, лишь бледно-жёлтые огоньки иногда выныривают у самого носа. Мы стали быстро набирать скорость.

     - Не лети так! В этом тумане не долго и расшибиться.

     Крокодил странно взглянул на меня в зеркальце заднего вида, но ничего не ответил.

     - А малышка отлично выглядит, - сказал Антон и повернул ко мне голову с длинной идиотской улыбкой.

     - Ну да… Вы же с ней встречались; как ты мог упустить такую девочку?

     - Был дураком.

     - Такие слова предполагают, что сейчас ты куда умнее.

     Мы с крокодилом засмеялись.

     Внутри магнитолы закончилась спокойная мелодия, стоявшая мягким фоном, и послышался разговор диск-жокея с гостем программы, каким-то известным кинокритиком. Говорили они о недавно завершившемся толи готовящемся пройти в Москве фестивале молодых режиссёров. Критик со слащавым самолюбованием рассказывал про свою на нём роль: главного редактора и отборщика. Более всего он гордился своим умением отличить плохой фильм от хорошего, просмотрев не более пяти минут, «а то и названия хватало».

     - Ненавижу подобных кретинов, - вмешался Крокодил, - Что вообще такое критик? - ни писатель, ни художник, ни музыкант и при этом смеет судить чужое творчество. Страшно вообразить: ты вкладываешь все свои силы, эмоции, время, возможно, средства, чтобы в итоге какой-нибудь псевдоискусствовед надменно взглянул на одно название и навсегда отбросил твою работу!

     - Это в духе современной России, - поддержал я, - Скоро вообще останутся одни критики. Все знают, что и как делать, нужно только найти того, кто это сделает.

     Несколько загрустивший Антон принялся переключать радиостанции и скоро, объявив, что играет его любимая песня, накрутил звук погромче. Вероятно, там был запланирован целый блок его любимых песен, так как магнитола ревела всю последующую дорогу, не затихая. Говорить стало невозможно, нечего и пытаться.

     Достаточно быстро мы причалили к синему забору крокодиловой дачи. Она вмещала относительно просторный двухэтажный домик с пристроенной верандой, небольшой бассейн и порядком заросший сад. После смерти родителей Крокодила, некому было ухаживать за этим когда-то чистеньким и цветущим участком. Дача превратилась в наш летний загородный притон. Исключительно по крайним случаям мы убирались в домике и иногда от нечего делать рвали самую высокую и слишком нагло подступившую к дому траву.

     Скоро начали подтягиваться все остальные. Первым приехал Саша Троицкий – богатенький папин сынок с огромным пузом, как у сорокалетнего мужика. Все кружатся вокруг него, а я не умею терпеть таких высокомерных пижонистых придурков. С ним две смазливые школьницы, по крайней мере, выглядят они лет на шестнадцать. Забыл их имена, всего и помню, как они весь день хохотали после любой шутки словно полоумные. Следом приехал Стёпа со своей девушкой Леной и Серёжа, которого мы не сразу заметили.

     Ребята сновали туда-сюда, перебирали вещи, девочки накрывали на стол, то есть резали огурцы с помидорами, а я стоял и наблюдал за ними в непонятном ступоре. Молочный дым, осевший у меня внутри, стал очень тяжёлым, и мне было сложно пошевелиться. Доковыляв к беседке сбоку дома, я рухнул на длинную деревянную лавочку.

     - Где пиво? – бросил я в сторону мелькающих теней.

     Через минуту напротив сел Антон и протянул мне банку.

     - Никак не проснёшься?

     Я не успел что-либо ответить, как рядом с нами вынырнул Серёжа:

     - Здорово, мужики!

     Оглянувшись на него, мы заметили рядом маленького мальчика лет четырёх в надвинутой на лоб смешной панаме. Мальчик облокотился на Сережину ногу и старался спрятаться за него.

     - Это ещё что такое? – выпалил Антон, приподнявшись с лавочки.

     - Что… это мой племянник – Павлик, он сейчас гостит у нас. Я сказал маме, что еду с ребятами на речку искупаться, и она настояла, чтоб я взял его с собой. Не волнуйтесь, с ним проблем не возникнет, - затараторил Серёжа, увидев нарастающее недовольство в наших лицах, - Я взял его любимых солдатиков: Павлик с ними часами может играть. Закрою его в домике наверху… Крокодил уже согласился.

     - По-моему тебе самому самое место там наверху играть в солдатиков, - прорычал я сквозь зубы, и клубок дыма вырвался у меня изо рта вместе со словами.

     Серёжа потащил племянника в домик, больше ничего не сказав.

     - Давай, спускайся скорее, - крикнул ему вслед Антон, переводя взгляд на меня, - Брось, дружище, он же теперь весь день будет носом пол подметать.

     - Всякий раз он слушает свою мамашу, полслова ей поперёк не вставит. Помнишь, как мы сняли двух проституток, привезли их к тебе, и тут ему на мобильный звонит мамаша: «Ты где?»; он конечно отрапортовал: «С Юрой у Антона», странно про девок не сказал; а ей того и надо: «Ой, отлично! Нам тут нужно шкаф с кроватью передвинуть. Бери мальчишек: пусть помогут». Вот он стоит и смотрит на нас своим тупым виновато-вопросительным взглядом. Что поделаешь? – нужно идти.

     - Ага, но мы никак с места не сдвинемся: таращимся то на этого клоуна, то на девиц в юбках по самую ***. А время то идёт!

     Мы жутко расхохотались, и я набрал полный рот тумана.

     Последними заявились Ваня и парень по прозвищу Коробок, кажется, его звали Коля, но это не точно. Ваня и Коля-Коробок самые остроумные, по их же собственному убеждению, комики. Готов спорить Вы с ними знакомы. Их обычные развлечения: надеть спящему человеку на руки носки, рассказать пару анекдотов двадцатилетней выдержки или поздравлять других парней восьмого марта. Одним словом, они умели хорошо пошутить.

     - Сегодня повеселимся! – крикнул Ваня, показывая нам какой-то пакет. В тумане я не различил, что в нём, хотя ясно и без того.

     Я запрокинул голову и закрыл глаза. Слегка потемневший пепельный дым добрался до моей головы, в момент вытеснив оттуда все мысли. Стало совсем хорошо и спокойно. Прохладный ветерок, струящийся где-то у ног, внезапно потеплел, а всё вокруг приобрело более мягкие формы. Приоткрыв глаза, чтобы взять очередную банку пива, я заметил у крыльца домика одну из тех девушек, что приехали с Троицким. Она явно не знала чем себя занять и озиралась по сторонам.

     - А девочка, приехавшая с этим пижоном, вроде ничего.

     - Ты просто уже порядочно пьян, - ответил Антон и подмигнул мне.

     Тяжело поднявшись с лавочки, я захватил с собой ещё одно пиво и направился к девушке.

     - Привет, тебя как зовут?

     - ***, - пропищала она.

     Оказывается я вовсе не забывал её имени: я не расслышал его, когда она назвала. В голове был не то чтобы шум, а приятный плеск волн, да и плевать мне было, как её зовут.

     - Смотрю, ты совсем заскучала, - протягиваю ей банку, которую она охотно приняла, - Показать тебе домик?

     - Давай.

     Внутри дом представлял собой одну большую комнату с минимумом мебели на первом этаже и две маленькие спаленки на втором. Плюс на верху был выход на балкон.

     Оказавшись  внутри, мы увидели двух наших задорных придурков, – Ваню и Коробка, – они сидели на диване и громко смеялись, а рядом ходил по круглому ковру Серёжин племянник. Пацанёнок старался держаться обода ковра и вырисовывал один круг за другим, покачиваясь на ходу и странно мотая руками.

     - Гляньте-ка, наш мужик не дурак выпить, - сказал Коробок, увидев нас. Взяв стакан с пивом, он поманил к себе Павлика. Тот тут же подбежал и отхлебнул из стакана.

     - Пашка, как ты показывал дракона?

     На это мальчишка выставил руки вперёд и попытался зарычать, от чего у него изо рта потекли слюни. Странно, в первую минуту во мне начало подниматься негодование, но я не сдержался и рассмеялся вместе со всеми. А когда Павлик остановился посреди комнаты и громко икнул, я уже хохотал хлеще остальных.

     Продолжая смеяться, мы поднялись наверх. Я хотел сразу завести девицу в комнату, видя, что она (она, она, как же, чёрт возьми, зовут эту куклу?) была в подходящем состоянии. Однако безымянная девушка сказала, что хочет курить, и мы вышли на балкон. Тонкая белая сигарета зажглась, быстро распадаясь горячим пеплом.

     Отсюда, кажется, туман лучше просматривался. Люди всё ещё представлялись забавными кривыми тенями, но можно было точно определить, кому принадлежит та или иная тень.

     Я брякнул какую-то бессмысленную шутку, а девчонка затрещала своим пищащим смехом. Сделав вид, что не может устоять на ногах, она опёрлась на меня, обхватив моё плечо своими тонкими пальчиками. Хотев было её приобнять, я оказался совсем близко, да так, что никакой туман не мог дальше скрывать развращённое создание передо мной. Девчонке в действительности было не более восемнадцати лет, ярко раскрашенные глаза покраснели, из-под топа выступали лямки бюстгальтера, а алкоголем от неё разило как от моего соседа по гаражу. Я убрал взгляд, но он тот час лёг на блестящую жёлтую ручку балконной двери. В ней отражалась гораздо сильнее пьяная и нелепая фигура – моя. Стало невыносимо гадко и противно.

     - Эй, хватит девчонке голову морочить, спускайся сюда! – спас меня голос Крокодила.

     Они с Антоном стояли у калитки и, похоже, махали мне руками. Это очень облегчило положение. Сначала я думал что-то сказать, однако было страшно неприятно ни то что говорить, а смотреть на глупую девчонку, и как ничего не бывало я развернулся и пошёл прочь. Торопливо сбежав по лестнице, я пропустил одну ступень, запнулся и чуть не покатился кубарем, но вовремя придержался за поручень, который заскрипел и, кажется, даже треснул. Выругавшись, я всё же выскочил из дома и направился к ребятам.

     - Мы тут бродили… - начал таинственно-озорным голосом Антон, - Знаешь, через дачу такая черешня… Пойдём немножко ограбим соседа.

     - Что за ребячество?

     - Да брось, скука смертельная. Там и ход в оградке есть.

     - Гм, пошли, - я действительно был сильно пьян, - Хозяина нет дома?

     - В том то и дело, что дома, - отозвался Крокодил, - Старик каждое лето живёт на даче.

     Когда я пьян, меня не нужно долго упрашивать. Через минуту мы уже притаились у металлической ограды, выполненной в виде древнерусской кольчуги. Крокодил указал место, где можно было не сказать, что пройти – проползти внутрь. Железная сетка внизу оказалась аккуратно подрезана: видно этот сад - желанная добыча не только для нас. А сад, без сомнения, потрясающий: две высокие груши, как башни часовых, стояли по углам, молодая яблонька раскинулась сбоку у самого домика, посредине выстроилась ровными шеренгами клубника, рядом несколько кустиков с чернющей смородиной и ближе к краю, где мы сидели, находилась вожделенная черешня, просто усыпанная багровыми ягодами. Мы пропихнули под ограду заранее заготовленные два пластмассовых ведёрка и сами пролезли вслед. Тихо подобравшись к черешне, мы стали методично наполнять сочными ягодами ведёрки и рот. Как и полагается, главное сосредоточение ягод приходилось ближе к макушке дерева, причём там они явно были больше и вкуснее чем внизу. Находясь в самом отчаянном расположении духа, я мигом взобрался на дерево вместе с ведёрком в зубах.

     Движения наши очень скоро не заметно нам самим превратились из напряжённых и осторожных в спокойно-развязные. Моё ведро быстро заполнилось, и, осторожно повесив его на ближайшую ветку, я начал есть черешню, а косточки бросать в ребят. Это озорство, видимо, переполнило невидимые границы дозволенного, потому что в домике послышалось нервное шуршание, которое мы поначалу не уловили. Только когда висевшая на одной петле дверь, распахнувшись, шаркнула по полу, и на пороге появилась невысокая фигура хозяина, мы, как по команде «Равняйсь», мотнули головами. В проклятом тумане я разглядел лишь тень старика с палкой в руке. Палка же поднялась слегка вверх, сверкнула на конце, и послышался глухой раскатистый хлопок. Здесь я откровенно вструхнул.

     - ***! да у него ружьё! – послышалось, по-моему, восклицание Антона, начавшееся с громкого ругательства.

     Я рванулся вниз, но в спешке зацепился ногой за одну из веток и полетел на землю. Ведёрко упало раньше и уже поджидало меня. После встречи с моей головой оно громко лопнуло, словно воздушный шар, отскочив в сторону. Кажется, вместе с тем треснула и моя голова. Туман начал быстро выходить через отверстие во лбу. Это был совсем не тот молочный дым, а зловещее тёмное облако, стремительно вырвавшееся на свободу. Несколько минут я ничего не видел; услышал лай собаки; почувствовал, как кто-то тянет меня за руку; ещё один выстрел; запах пороха…

     Все втроём мы стояли у калитки Крокодиловой дачи, тяжело дыша, когда я наконец-то стал различать вещи вокруг и кое-как соображаться с мыслями. Меня слегка мутило, а в голове свистело: тонкая струя дыма продолжала вытекать через трещину в моём черепе. Отдышавшись, Антон и Крокодил принялись смеяться и рассказывать, как забавно выглядел мой кульбит, но я их не слушал. Хотелось присесть и выпить чего-нибудь, только безалкогольного. По пути к беседке мне сделалось несколько лучше, даже в глазах прояснилось. Я огляделся: туман вокруг практически рассеялся, лишь лёгкая прозрачная паутинка обволакивала предметы. Из-за домика доносились смех и громкие голоса, хотя я безнадежно не мог ничего разобрать. Было невыносимо лень, но я всё же потащился взглянуть, что там происходит.

     За домом собрались все, за исключением маленького Павлика и Антона с Крокодилом, которые по-прежнему переводили дух и смеялись как идиоты, вспоминая свою пустую проделку. Подойдя ближе, я увидел, что солью собрания был Серёжа. Он сидел с закрытыми глазами прямо на земле и судорожно мотал руками и головой. Некоторые из окружавших его воспринимали это не более чем забаву, подтрунивая над беднягой, другие попросту стояли с озадаченными лицами и глазели. Сперва я сам встал, словно загипнотизированный странной картиной.

     Что с ним? – наконец выдавил я.

     Жадность всему виной, - насмешливо ответил Ваня, - Перепил молочка.

     Сейчас же я вспомнил пакет и догадался в чём тут дело. Эти уроды сварили манагу (чёрт знает что такое: конопля сваренная в молоке) и напоили наивного бедолагу, чтобы теперь посмеяться.

     Все эти лица вокруг. Пелена рассеялась, и больше ничто не скрывало их мерзкого уродства: они кривились в гнусной ухмылке, губы извивались как черви, выкрикивая насмешки. Я приблизился, по пути сильно оттолкнув кого-то, и сел на корточки рядом с Серёжей. Он, перестав дёргаться, теперь только тяжело дышал, широко открывая рот. Будто огромная рыба он сидел всё также с закрытыми глазами и давился воздухом.

     - Помогите… мне ***, - наконец простонал Серёжа.

     - Как ты? – сам собою вылетел мой бессмысленный вопрос.

     - Хочешь пить? – я слегка встряхнул его за плечо.

     - Мне конец… я ничего не вижу… Господи, я умираю!

     - ***, какого *** вытаращились? Звоните в скорую!

     Я быстро стал шариться по карманам, стараясь выудить свой мобильный телефон, но его не найти. На самом деле он валяется дома в груде прочего хлама где-то недалеко от проклятой кружки, которую я так и не отыскал утром.

     - Эй, не паникуй, - Ваня схватил меня за руку, - Он просто малость передозил. Я видел такое миллион раз: оклемается. Вызовешь скорую – будет много вопросов. Он ведь не салатом отравился. А у нас тут есть и сверху того к чему привязаться: куча всякой дряни, пьяный карапуз и две несовершеннолетние…

     Не дав договорить, я вырвал руку и изо всех сил врезал ему прямо в челюсть. Я вложил весь свой вес и повалился прямо на поверженного. Кто-то в момент подскочил к нам сзади, - скорее всего Коробок, - ударил меня в висок и принялся оттаскивать от неподвижного Ивана. В свою очередь Антон и Крокодил подоспели мне на помощь, и завязалась приличная потасовка, в которой я уже не участвовал. Бешеный смерч свистел и кружился в моей голове. Приподнявшись на четвереньки, я огляделся, пропустил глазами дерущихся, разнимающих и визжащих девиц, пока не нашёл Сергея. Он лежал навзничь с открытым ртом, продолжая изображать выброшенную на берег рыбу, а над ним клубился тёмный зловещий дым. Сначала он набухал, как будто питаясь энергией своей жертвы, но вдруг сжался, достигнув такой плотности, что конденсировался, превратившись в тягучую смолу, пролился на землю и застыл... Эта ужасающая субстанция остановилась лишь на мгновение, после чего, почувствовав новую добычу, потекла по направлению ко мне.

     Мною овладели невероятный ужас и отвращение. Не одна чёрная жижа, но и всё вокруг казалось мне каким-то чужеродным, страшным и омерзительным. Голова вращалась как вихрь. К горлу подступила тошнота. С трудом поднявшись, я побежал…

     Остановился я только когда увидел группу людей, странно стоявших кучкой и молчавших. Убедившись, что за мной никто не гонится, я подступил к ним поближе.

     - Чего бежишь, автобус полседьмого приезжает, - сказала одна бабка, взглянув для успокоения на свои старенькие позолоченные часики.

     Удачно. Оказывается это остановка. Я, малость приободрившись, решил ждать автобус с остальными. Сначала в моей голове всё словно остановилось, и я стоял неподвижно ни о чём не думая, пока не подошёл коренастый мужик в чёрном свитере и грязных камуфляжных штанах. В одной руке он держал удочку, а в другой садок, внутри которого выставлялся на показ улов - большой зеркальный карп. Рыба лежала раскрыв рот. Изредка поднимая хвост, она била им о стенку своей клетки. Это напомнило о Серёже, и меня снова накрыло головокружение. Мне пришлось отойти за дерево…

     Мысли больше не оставляли меня в покое. А вдруг с Сергеем и вправду случилось что-то серьёзное? Где сейчас тот ужасный чёрный дым? Что в конце концов на меня нашло: почему я убежал?

     Я уж решился вернуться назад, как подъехал автобус. Вовремя. Сев в самом его конце и расплатившись с кондуктором, я уставился в тянувшийся под колёсами асфальт. Мысли всё ходили по кругу, не желая покидать голову. Я решил попросить у кого-нибудь телефон и позвонить Антону, но понял, что не помню его номера. Когда не было мобильных телефонов, я знал на память десятки номеров – сейчас, пожалуй, - только свой. Наверное, если поставить в мобильный навигатор, то я и дорогу домой забуду.

     Три четверти часа в автобусе меня окончательно истомили, а до дома нужно было ещё топать целый квартал. Внутри всё словно высохло, и я решил по пути зайти в небольшой  магазин: купить воды.

     От некогда густого едкого тумана не осталось и следа. Но люди, люди не вернули себе человеческих лиц и очертаний, они оставались тщедушными отражениями самих себя. Я вытер глаза и слегка вспотевший лоб рукавом. Мои руки – заметил лишь теперь - тоже казались безконтурными серыми тенями.

     На пороге продуктового ларька притаилась орава ребят лет по двенадцать. Они шептались и пересмеивались. Я посторонил их слегка и открыл тяжёлую белую дверь. Перед кассой стоял ещё один мальчуган, примерно, ровесник тех, что были снаружи.

     - Папа попросил купить пиво, - быстро прочитал сценарий мальчишка.

     - Какого? – совершенно спокойно спросила толстая грубая тётка из-за прилавка.

     - Вон то. За восемьдесят пять, - показал он пальцем на полуторалитровую бутылку «***» и положил деньги в небольшую миску.

     Тётка, не тратя более слов, сгребла деньги и поставила перед ним пиво. Мне вспомнился неуклюжий пьяный Павлик, ходивший кругами по ковру. Это уже не представлялось таким смешным. Я хотел усовестить продавщицу, но пацан так ловко схватил бутылку и засеменил к выходу, что я бросился сначала догонять его. 

     - Купил! Купил! – послышались голоса мальчишек, завидевших друга.

     - Так вот какому папе ты это купил, - строго сказал я, схватив мальчика двумя пальцами за рукав футболки.

     Ребятишки вздрогнули и, уставившись на меня, стояли неподвижные.

     - Вам вообще сколько лет?

     - Мы больше не будем, - проскулил арестант и протянул мне бутылку.

     Все они сильно испугались, - было видно, - а у пойманного мальчика даже слёзы навернулись на глаза. Я сразу смягчился, взял бутылку и отпустил мальчика. Мне пришла идея пойти и вернуть пиво, отчитав продавщицу. Однако, вспомнив, какая здоровая это была тётка со злющими круглыми глазами, я понял, что у меня нет сил с ней скандалить. Тогда вместо того я надумал отдать свои деньги и начал рыскать в карманах. Мальчики же, не ожидая от меня ничего хорошего, воспользовались минутой и, как сговорившись, бросились врассыпную.

     Немного постояв в растерянности, я двинулся по направлению к дому. Метров через сто болтающаяся в руке бутылка напомнила, что воду я так и не купил. Возвращаться было невыносимо лень. Страшная усталость накатила на меня, снова закружилась голова. Я сел прямо на высокий бетонный бордюр. Очень хотелось пить. Чуть помедлив, я открыл бутылку…