Кэт взглянула вверх. На   синем небе не было ни единого облачка. Сухой воздух медленно окутывал всё, что ещё не успел захватить. Солнечные подтёки на грязном окне сверкали изумрудными струйками. И линии, окрашенные золотистым сиянием, разлетались в разные стороны стройными молниеносными пучками.

    В сарае было душно. Разгоряченные знойным зимним солнцем, дети лежали на сене и сонно разговаривали  о чём-то. Их губы еле шевелились, почти шёпотом они ведали друг другу о своих самых секретных мыслях. А мысли эти до сего момента томились во мрачных уголках всесильного подсознания. И только детский ум окрашивал эти уголки тёмно-синим цветом, чтобы они не казались такими пустыми и тёмными.

  Кэт опустила голову и посмотрела под ноги. Сухая растрескавшаяся земля воскресила воспоминания о каменоломнях, в которых девушка оставила часть своей маленькой избитой сущности. Конечно же, ей не хотелось помнить о тех ужасных пытках, что преследовали её в сновидениях и не давали уснуть на грязной жесткой постели.  Жёлтые зубы, мерзкая растянувшаяся улыбка надсмотрщика, железные капканы у дверей и чашка тараканьего супа – всё это намертво прилипло к стенкам мозга и не могло вывестись даже самыми сильными химическими соединениями.  Иногда Кэти чувствовала отвращение к собственной жизни, она пыталась придумать план самоубийства, сохраняла куски верёвок, чтобы потом связать их и повеситься, вырезала острые камни и прятала их в туфли, чтобы распороть себе вены, отчаянно кидалась добровольцем в котельную, чтобы придать своё хрупкое тело огню. Но каждый раз, когда девушка смотрела на руки, шею, живот, что-то внутри останавливало её, молящий голос заклинал остаться живой. Скользкие мокрые руки опускали камни, бросали бечёвку и брали деревянную ручку лопаты. На ум Кэти приходило лишь одно: она  слишком слаба, чтобы себя убить. Жалкое существо. Лишиться жизни казалось сущим пустяком. Но и этого она сделать не может.

   В несчастном теле еле-еле теплилась жизнь. Горячая струя, которая когда-то била и колотила изнутри порой мертвецки больно, из лавы превратилась в апельсиновый сок. Беспокойная энергия теперь не могла давать силы на выживание. Тело ломило, холодный пот сказывался мелкими бусинками по измождённому мясу, кровоточащие раны оставалось лишь зализывать. И так проползал каждый больной день, омраченный, горький и одинаковый. Порой он полз летом, порой зимой, но ничего не менялось. Ржавые трубы давали новый звонок, ходячие мертвецы выползали из своих жалких нор, чтобы вновь оставить на каменоломне кусок своей оторванной жизни, который потом будет растоптан и съеден адскими псами. Всюду царили мрак и беспомощность. И Кэти была их частью. Она была ими рождена, поглощена огромным зверем с ужасным аппетитом. Только сотни жалких слабых душ порой могли унять его «любовь к еде».

   Тяжелой свинцовый воздух опускался всё ниже к земле, оседая тонким слоем на её краях. Он обволакивал ноги Кэти и доползал до сарая.

   Строгий голос по радио оповестил о надвигающейся буре. Земля встрепенулась, из каждой её трещины и завитка еле видной струйкой повалил газ. Быть может, это было предзнаменование. А быть может, судьба.

   Кэти устало побрела к сараю. Она оглядела милых детей на огромном стоге сена, и улыбнулась. Прижав щеку к деревянной двери, девушка наблюдала за этой невинной парочкой, рисовавшей что-то указательными пальцами в воздухе.

   Короткими перебежками пробирался сквозь плотную пелену свежий ветер. Он мастерил из горсток пыли воздушные замки, которые мгновенно таяли в сухом разгоряченном воздухе. Мягкая прослойка превращалась в белый туман, крадущийся в этот знойный полдень к сочным, пропитанным нежным соком, плодам на полу сарая. При его прикосновении они будто тонули, растворялись в мягких клубах белоснежного дыма. Словно змей полз он по раскалённой земле, ища прибежище для своего ненасытного состава,  густел и рассыпался тысячами маленьких белых камней по полу деревянного строения.

   Приближается страшная буря. Сегодня ночью над их головами пролетит прекрасная комета, цепляющая своим хвостом соседние звёзды. Она разорвёт тёмное сияющее небо, и в его вечной холодной пустоте покажется ярко-красное пламя, будто бы в ад превратился рай, оголив свои могучие врата. Она пронесется над всей планетой и каждого озарит своим огненным светом. Яркие полосы небесных чешуйчатых драконов будут бороздить небесное море, и гады, ползающие среди звёзд, вновь оживут и спустятся на землю. Они проберутся в каменоломни и изничтожат деспотов, хранящих вечный покой своего господина. Каждая травинка этого мироздания будет трепетать от их далекого дыхания. Молнии низвергнутся из горячих глоток и воздух сгорит от их могучего крика. Кислород исчезнет, как и люди, терзающие каменных духов. И вместе с яростными жёлтыми глазами ничком падут вскинутые вверх головы. 

    Именно этой благоговейной минуты ждала утомленная девушка.

   С момента возвращения прошло уже около пяти лет. И только грозный поток бури мог смыть весь этот ужас, что хаосом бороздил лабиринт в уме молодой особы. Только хвост быстроногой кометы мог унести горечь, принесённую парочкой искаженных сухих тел с жёлтой кожей, и превратить их белые кости в пыль былых жестоких дней, которая разлетится по свету и осядет в тёмных углах тюремных камер.

   Девушка побрела в сторону дома. На много миль вокруг виднелась только сухая выжженная земля. Одинокий дом пел серенады, поскрипывая половицами. Весной всё оживало и превращалось в цветущую долину, привлекая пришельцев из далёких краёв. Но зимой, что сейчас неустанно осаждала каждый сантиметр близлежащих территорий, это место становилось кладбищем, огромной ржавой коробкой, в которой покоятся души, принесённые воем ветра. Только детский смех и нежная забота матери противостояли зимнему угрюмому настроению.

   Туча медленно наплывала. Тёмные клочки материи  осаждали бескрайние  просторы. Они захватывали в плен ослепительную синеву дали, белоснежные небесные облака, которые медленно и лениво бороздили небо и кочевали по бескрайним небесным пастбищам. Буря несла с собой долгожданное освобождение, коего Кэти ждала уже долгие годы. Молнии раскалывали тучи и неслись сверху вниз, вонзаясь острыми кинжалами в хрупкую одинокую древесину. Щепками она разлеталась по пустым лысым клочкам земли, осаждая мелкие островки суши. Иногда вспыхивал пожар, и огонь слизывал осязаемую материю, поглощая её своими могучими языками. Но сегодня и молнии, и тучи были какими-то особенными. Особенными для Кэти.

   Дети испугались, услышав грозное рычание надвигающейся бури. Они вскочили со стога  и выбежали на улицу. Безжалостное зимнее солнце заволокло густыми чёрными обрывками, которые сливались в одну огромную массу, поглощающую небо. Сильные стальные лезвия, словно жилки, пронизывали его, а удары грома звучали, как бешеный рык. Казалось, надвигается огромная злобная собака, дыхание которой зловонными парами распространялось по земле белым туманом. Она приближалась всё ближе, и дети со всех ног бросились бежать прямо у неё под носом.

   Несколько минут отделяли Кэти и её отпрысков. Мать пошла домой раньше своих детей. Двое маленьких беспомощных щенков неслись перед огромной вражеской псиной. К счастью, им удалось добраться до своей норы.

   Дети застали Кэти сидящей у окна. Она вглядывалась в загромождённое чёрными ватными кусками небо, в густой туман, покрывающий всю поверхность изможденной земли, в пульсирующие жилы грозной небесной собаки. Изменённый воздух показался ей знакомым. Теперь он не был таким тяжелым и изжаренным зимним солнцем. Примесь азота делала его свежим и живым. И именно это движение, перекаты воздушных потоков, пыталась разглядеть в природном хаосе Кэт. Её дети удивлённо пожирали глазами спокойную и недвижимую маму.

   С наступлением темноты всем стало страшно. Оскалив ослепительные зубы, гроза надвигалась всё настойчивей. Буря разразилась всеми известными человечеству ругательствами, на землю хлынул поток отборной брани и издевательств. Громкий смех распространился на много миль вокруг. Ядовитое дыхание пробиралось сквозь щели. Теперь воздух был полон страха, поглощающего каждую клетку Кэти и её детей. Всё человеческое существо съежилось в этот момент в мизерный жалкий комок, который выплюнула на улицу грязная оборванная кошка. Долгожданное освобождение превратилось в отвратный десерт, который силой пихали в глотку. Не этого так страстно и терпеливо ждала Кэт. И не этим она хотела напиться.

   Дом окутала чёрная непроглядная пелена. Зимние грозы – вот самое страшное, что может постигнуть в необитаемой пустыне. В раскатах грома Кэт хотела услышать что-то знакомое, ощутить всем своим телом тяжелые удары, покрывающие спину. В воздухе она хотела унюхать его, тот самый кислород на каменоломне. Чёрный пёс приближался всё ближе. Теперь его белое дыхание заползало в дом. Оно искало Кэти.

   Дети дрожали и с ужасом глядели на мать.

   Белый тяжелый туман поднимался на второй этаж. Кэт чувствовала, как он подбирается к двери и медленно просачивается сквозь щель. Тысяча бесов плясала в голове девушки, удары копыт звучали в ушах. Страх выливался бесшумными потоками из приоткрытого рта. Фантазия рисовала жестокие картины, всплывали осколки прошлых лет, которые были закопаны вместе с мерзкими образами обидчиков. И вот теперь всё это стояло перед её глазами. Она столкнулась лицом к лицу со своими забытыми изувеченными воспоминаниями.

   Ветер хлыстал по стенам дома. Молнии разлетались по небу. Белый туман обвивался вокруг тела девушки, душил её своим колючим, режущим  смогом. Он сковывал, лишая свободы думать и действовать. Он заполнял все сосуды отравляющими потоками наслаждения. Вдох теперь казался сладким и приятным, хотелось наполнить этим воздухом каждое лёгкое и дышать, дышать, пока оно не взорвётся и не растечется внутри. Потоки неописуемого блаженства растекались по плоти и с кровью разносились в каждую частичку тела. Сердце качало ядовитую жидкость. Несколько минут показались вечностью. Секунды превратились в тянущиеся часы, те – в дни, круг замкнулся лишь на годах. Сладкие безумные годы бежали в голове девушки непрерывной лентой ярких кадров, в каждом из которых она наслаждалась и была счастлива. Не было воспоминаний. Был плен зимнего тумана, страшной сумасшедшей чёрной бури и лезвий скользящей молнии.

    Поглощённая чёрно-белыми силами, воплощенными в её голове громом и непроглядным густым паром, девушка неподвижно сидела на скамье рядом с массивным домом, окрашенным в белый невинный цвет. Позади видна была золотая табличка: «Психиатрическая клиника №76 города И». За забором мужчины в одинаковых тёмно-синих жилетках и сапогах стройными колоннами отстукивали марш. Женщины шли за ними со слезами, кто-то вскидывал руки к небу, кричал и скандировал молитвы, кто-то тихо плёлся сзади, опустив голову на грудь. Странный шум окружил этот маленький островок, он провалился в людское негодование. Хотя здесь всегда царила достаточно унылая атмосфера, сегодня настроение потери части собственного Я было присуще каждому. Жители огромного исполинского здания, кто мог, отвлеклись, чтобы посмотреть, как мужчин провожают на войну. В голове санитарки пронеслись мысли о том, что ей повезло.

   Тёплый весенний воздух окутал всё живое вокруг, запах цветов разлетался пышными яркими искрами на волнах свежего ветра. По ночам в такие дни небо усеяно далёкими холодными звёздами, которые дарят надежду одиноким путникам, две белые наливные луны висят в воздухе, подвешенные на невидимые тонкие нити. Тишина нарушается потоками ветра, который пересекает меридиан и несётся на другой конец земли. С ним планету обволакивают слова, брошенные в этот сильный прозрачный поток невзначай, страстные признания в любви, подхваченные на берегу Чёрного моря, молитвенные обращения, помещенные в самое его сердце. В сердце ветра. И он бережно несет их в себе, перемещая из одного конца мира в другой. И каждый тешит себя этой мыслью и знает, что когда-нибудь к нему вернётся его долгожданное слово или сладкая мечта.

   Девушка сидела неподвижно. Кэт нарисовала собственный мир, разукрасив его отчаянием и горем, которые воплотила в несуществующих клетках безжалостных надсмотрщиков. Теперь безвольное и безжизненное тело мякло на лавочке. Только в собственной голове девушка могла обрести истинную свободу. Запертая в костях черепа, она тихо проживала свою выдуманную жизнь. Жизнь с психическим расстройством.