ЛитГраф: произведение
    Миссия  Поиск  Журнал  Кино  Книжный магазин  О магазине  Сообщества  Наука  Спасибо!      Главная  Авторизация  Регистрация   




Друзья:
veronika aktanova

Визиты бородатого мужчины

Как-то рано утром я вышла в магазин. Нужно было купить сигарет, которые я к своему удивлению не обнаружила в пачке, когда проснулась. Магазин находился недалеко. Выходишь из подъезда и направо, а там сразу небольшая дорога. Ее надо перейти и в подвале соседнего дома находишь все, что нужно, а точнее что-то, что может быть пригодиться. Он совсем небольшой. Первый отдел- это печенья, хлеб, сигареты, колбаса. А второй – овощи, фрукты и кошачий корм. Ну и вдоль стены стоят два морозильных ящика, в которых хранятся полуфабрикаты: пельмени, блины, котлеты и пицца, плюс мороженое. Выйдя из подъезда и повернув к дороге, я увидела стоящего рядом с этим магазином мужчину. Он и я были единственными на всей улице этим ранним утром. Потому что все в воскресенье обычно спят. Ну все, кто нормально работает всю неделю. А после сна и сытного завтрака эти люди ходят выгуливать своих детей на какую-нибудь ближайшую детскую площадку. Обычно они не любят ни свою работу, ни эту площадку. И будь бы их воля, не ходили бы ни туда, ни сюда. В общем-то, по сути, чем серые будни для них отличаются от выходных? И зачем так ждать эти самые выходные, если они такие же серые? Или во всем виноваты радиостанции? Которые проели весь мозг своим культом пятницы и субботы. Что же касается меня, то я не работаю уже пару месяцев, и ни сколько об этом не жалею. Накопленных денег мне хватает на сигареты и этого достаточно. Хотя иногда мне кажется, что это со мной что-то не так, а у них на самом деле все хорошо. Но с собой я разберусь сама, а вот почему этот мужчина в отличие от всех остальных стоял у магазина, курил и смотрел на меня, а не дрых под одеялом – не знаю. Да и не так важно. Пусть тоже разбирается сам. Я прошла мимо, спустилась по лестнице, ведущей в подвал-магазин, и подошла к заплаканной женщине, стоявшей за прилавком. Она, как и большинство дам моего отечества, к сорока годам разбухла, а ее грудь размазалась по животу как плавленый сыр. На голове были коротко-подстриженные объемно-уложенные мелированные волосы. Я заметила, что подобные женщины в подобном возрасте любят делать себе подобные прически. И это неудивительно, ведь «красиво» уложенные волосы – это вся сохранившаяся в них «красота». Да и сохранять ее не надо. Пришел к парикмахеру и подстригся. Собственно все, и от майонеза отказываться даже не пришлось, радость-то какая. А вот чтобы работать над собой, следить за питанием, почитать хотя бы пару мудрых книжек и не реагировать на вегетарианство и сыроедение как на болезнь – смелости не хватает. Или слишком к телевизору отношение доверительное. Ну или жопа уже такая, что не увидеть за ней горизонта.
- Дайте пачку винстона легкого, пожалуйста, – сказала я и протянула ей сто рублей. Почему она плачет, спрашивать не стала.
В этот момент крашенная белая дверь скрипнула, и в магазин вошел тот самый мужчина. Он излучал внутреннюю уверенность. Выглядел собранным и сердитым. Форма и цвет его глаз напомнили мне форму и цвет оливок из желтой железной банки. Продавщица пошатнулась, глаза ее снова наполнились слезами, и она мгновенно отвернулась от двери, быстро шаря по полке с сигаретами в поисках нужной пачки. А он переключил свой взгляд теперь полностью на меня и продолжал пялиться не моргая.
- Что ты вытаращился? – сказала я твердо.
В это время продавщица уже достала винстон, протянула его мне вместе со сдачей. Я взяла все, что мне полагалось, и повернулась снова к мужчине. Он молчал. Постояв несколько секунд глядя ему в глаза в ожидание ответа и не получив его, я вышла на улицу.
- Ублюдок.- не выдержала я и сказала это вслух.
- Неужели, - услышала за спиной и повернулась.
Это был он. Теперь лицо этого мужчины мне показалось более интересным и выразительным. А еще широкие плечи, длинные руки. Такой ничегошенький – пронеслось у меня в голове.
- А что.., тот бородатый мужчина больше к тебе не заходит? – спросил он. 
Я конечно удивилась его осведомленности в вопросе моей личной жизни, но спрашивать откуда он знает, посчитала ожидаемой реакцией и поэтому жестким тоном ответила.
- А тебе какое дело?!
- Любопытство, - ответил он спокойно и с улыбкой. – С тех пор, как вы, обнявшись, голые стояли на балконе и плакали, я больше его у тебя не видел.
- Да..? Это был последний раз..? – спросила я скорее себя чем его, – А я все вспоминала - какой раз был последним. – а потом равнодушно взглянула на него и спокойно добавила, - Спасибо, напомнил. –развернулась и пошла в сторону своего дома. Я чувствовала, что меня пошатывает из стороны в сторону. Первые пять шагов пыталась урегулировать движение, не получилось, и я забила.
- Что..? Шатает? – крикнул он весело,- Понятно же что я знаю, что для тебя это важно. Я все про вас знаю.
- Да неужели блять!- ответила я не оборачиваясь.
- Ну да, - крикнул он. – Вы мне нравились. Правда. - я остановилась и оглянулась. Он достал сигарету и подкурил ее, - Можешь поверить, что я жду его возвращения не меньше твоего.
Мы стояли через дорогу одни на всю улицу и вели этот «утренний» диалог. 
- Ну так знай, что он приедет сегодня! – крикнула я обиженно во все горло.
- Да..? – сказал он спокойно, но с вызовом, - А я думал, что воскресные дни люди проводят дома под одеялом.
- Он не такой! – крикнула я.
- Может быть., - он ухмыльнулся, а потом, снизив громкость, твердо добавил. – Ты врешь, он не приедет.
- Да. – ответила я через некоторую паузу и тоже достала пачку сигарет. 
- А зачем?
- Не знаю. – мужчина пошел через дорогу, с каждым шагом приближаясь ко мне все ближе.
- Ну что.. – сказал он, теперь стоя совсем рядом, - Пойдем ко мне в гости. Холодно так стоять. Там и покуришь.
Я молча смотрела в его глаза-оливки.
- Я приглашаю тебя. 
Его дом находился по соседству с моим. Такая же пятиэтажка. Только мой дом по отношению к его, стоял вдоль, а его по отношению к моему ребром. Мы вошли в подъезд, поднялись молча на пятый этаж, он открыл дверь, а я притормозила.
- Ну..? – сказал он. Я молчала.
- Ты всегда останавливаешься на полпути? Решение идти ко мне ты приняла еще там у дороги. 
- Да.
- Что да?
- Я всегда останавливаюсь на полпути. 
Мы вошли. Дверь закрылась. Темную прихожую продолжал недлинный темный коридор, в конце освещенный лужей света, которую написало солнце. Только зимой оно бывает таким искренним и ошеломляющим. 
- Проходи. – сказал он и пошел вперед по коридору.
Мы вошли на кухню. Она была небольшая. Старые, еще советские белые шкафы висели покосившись с одной стороны стены, небольшой деревянный столик стоял возле другой. А между ними прямо смотрело на меня громогласное окно, в котором я увидела свой балкон как на экране кинотеатра три джи макс.
- Теперь ясно.
- А ты думала? – сказал он.
- Оки-доки значит. Что еще видел?
- Будешь чай?
- Давай. 
Он поставил железный чайник на газовую плитку и закурил.
- Ты кажется, тоже хотела.
- Да.- мы закурили.
- Почему же я никогда тебя не видела? – спросила я.
- Не знаю, - он с иронией приподнял свои брови, - Может потому что тебе кроме себя никто и ничто больше неинтересно..? Ты даже на улице не желаешь смотреть и слушать. Все время ходишь в плеере.
- Зато с открытыми глазами!
- Ну это больше необходимость, чем желание.
- А плеер может быть показателем моей любви к музыке.
- Пусть так,- ответил он и улыбнулся.
Помимо красивых оливковых глаз у него были длинные собранные в хвост темно-каштановые волосы, грубые черты лица, выразительный нос и красивое тело. Такое вытянутое жилистое. И теперь вблизи, по морщинам на его лице было ясно, что ему где-то под сорок. Только они выдавали его возраст.
- Я пойду осмотрюсь, - сказала ему и пошла в комнату. Почему мне не страшно было находиться здесь с ним – не знаю, но мне это нравилось. Мне нравилось мое бесстрашие. 
Комната оказалась совсем небольшой и единственной. Пол был застелен старым красно-шоколадным ковром с узорами. У стены стоял не менее старый диван, у другой, старый сервис и рядом старое пианино. 
- Пожалуй пианино- это самое привлекательное, что есть у тебя в квартире.- сказала я. 
- Еще вон часы настенные висят. Нравятся?
- Не знаю. Ты играешь на фортепиано?
- Да.
Я посмотрела на него, не желая вслух произносить банальное: А сыграй что-нибудь. Он понял и сел за инструмент, а я села рядом.
2
Находясь под очарованием льющейся мелодии, я не успела заметить, как она остановилась, и его руки оказались на моей груди. Потому что его прикосновение стало продолжением этой божественной музыки. Оно горячим потоком обжигало мои мраморные бедра нежным поцелуем его крепких мужских пальцев. Хотя, конечно, все это я успела заметить. Это чушь. Просто так обычно описывают начало эротических сцен. И все те, кто так делают, безусловно врут. Даже когда ты ну очень пьян, все равно сразу замечаешь, когда руки мужчины оказываются у тебя между ног. Другой вопрос, что ты не можешь ничего с этим поделать в таком состоянии. В общем, мы переместились на диван. Пружины заскрипели. Солнце село. Я вскрикнула. Поставленный им чайник испустил последний дух. После чего мужчина встал с дивана и направился на кухню. 
- Мда… - произнесла я вслух. В это время чайник, наконец, нашел свой покой в его руках и заткнулся. Я встала и пошла тоже на кухню. Две керамические небольшие чашечки уже стояли на широком подоконнике. Он пододвинул к нему два стула. 
- Просмотр начинается? – с иронизировала я. Он не ответил. Сидел хмурый, голый и смотрел в окно моей комнаты. 
- Что за чай?
- Молочный улун.
- Блин, ненавижу этот чай. Одно название чего стоит. Почему не предлагаешь пиво? У тебя же вон там из пакета пиво торчит? – и я указала пальцем на пакет в углу.
- Да, но ты же его не любишь.
- Откуда ты знаешь? Иногда люблю.
- Я вижу, что ты часто пьешь, но с пивом тебя не видел ни разу.
- А сейчас бы выпила.
- Тогда бери. – и я взяла.
- А что это за девушка, которая с тобой в одной квартире живет?
Я посмотрела и увидела свою соседку. Одно из ее окон выходило на эту же сторону дома.
- Это Женька. А что еще ты углядел? – спросила я с вызовом, не знаю почему.
- Когда ты к ней заходишь, то скромно опираешься об косяк и что-то говоришь. Еще при этом ты как-то хитро улыбаешься. Кстати, и любишь смотреться в ее большое зеркало. Любуешься собой, наверное.
- Если ты научишься читать по губам, - съязвила я, - То твоя жизнь станет намного как интереснее. 
Он снова ничего не ответил. Мне даже стало не по себе. Злая какая-то. И тут я вспомнила слова этой самой Женьки, которая уже скрылась с поля нашего зрения. Она как-то сказала, что все мои эти романчики и встречи, и свидания, и секс в поезде или в раздевалке, что все это сублимация. Что на самом деле мне нужен не секс, а приключения- это во-первых. А во-вторых, я на самом деле ищу настоящую любовь. Я вспомнила про моего бородатого мужчину и захотела уйти.
- Ты пошла? – спросил он.
- Да. Мне надо зеркало протереть.- сказала я первое, что пришло в голову.
- Хорошо, только не опускай жалюзи, - попросил он меня. Теперь не ответила я.
И опустив одну ногу на колено, чтобы удобнее было зашнуровывать ботинки, я думала, поцеловать его на прощание или не стоит. После того, как я справилась с первым ботинком и принялась за второй, то перед собой увидела его босые ноги. А когда подняла голову, то увидела его самого во всей своей красе. Черт, - подумала я, - Я же не смогу отказаться от этого. О том, что придется отложить мытье зеркала – было моей последней мыслью. Этот мужчина с каштановыми волосами взял мою голову в свои руки и запустил свою чертову ракету в необъятный космос моей влажной нежности. Когда все закончилась, я лежала в прихожей на полу среди сапог со спущенными штанами, голой грудью и в одном ботинке, в том, который успела крепко зашнуровать, а он лежал рядом. Вернувшись домой, я в первую очередь опустила жалюзи.
3
Утром на мэйле я обнаружила письмо от моего бородатого мужчины. Он писал, что завтра поедет в мой район, потому что ему надо забрать свой нож у друга, который живет неподалеку от меня. Он сообщил, что может заехать и ко мне. Мой бородач не объявлялся три месяца, и я думала, что больше вообще никогда его не увижу. Конечно, я тосковала. Но было чертовски интересно, нож- это предлог, чтобы увидеть меня или ему действительно он нужен, а я так.. заодно. Но вряд ли я смогла бы это когда-нибудь узнать. Да и понятно, что этот вопрос во мне задавало мое эго, а в нем его чувство собственной важности. Мне стало грустно. Но в большей степени потому, что вчера я переспала с другим мужчиной. Наверное, мой любимый догадается по каким-то непонятным признакам или по какому-то чутью, что вчера я была с другим.
- Оле мам..
- Да .., привет доченька.
- Мам, как ты думаешь, тот кого я люблю, догадается, когда приедет завтра ко мне в гости, что я переспала с другим мужчиной?
- Я думаю, что нет. Об измене может догадаться нелюбимый, если ты изменила ему с любимым. А ты же изменила любимому со случайным. Поэтому я думаю нет.
- Спасибо мам. 
- Только зачем ты это сделала?
- Ну давай, позже созвонимся еще. Оки?
- Ты сублимируешь?
- Все пока!
- Пока доченька.
Совсем не хотелось говорить о сублимации. Вся моя жизнь – это кажется, сплошная сублимация. Наверное, я действительно обманываю себя. Делаю вид, что избегаю того, чего на самом деле, видимо, очень хочу. Непонятно все и страшно. Где счастье? Но то, что моя любовь не догадается об измене - это хорошо. В дверь постучали, и вошла Женька в одних трусиках. Она всегда по утрам демонстрировала непритворную красоту своих открытых плеч-волн.
- Доброе утро морковка. – сказала она улыбаясь.
Женька знала, каким обращением можно поднять мне настроение. Я улыбнулась.
- Доброе утро барбарисочка, - а я ее так называла, потому что она любила одноименные конфеты. И еще она любила гранаты. Но называть ее гранат, как-то язык не поворачивался.
- Фу как у тебя накурено! Ужасный старушечий запах! Как ты здесь спишь?! 
- Да я вообще спать не люблю, знаешь ли..
- И почему у тебя до сих пор так темно. – она направилась к моему окну, - Открой жалюзи! – она потянула за веревочку, - Посмотри какое там солнышко сегодня! 
- Нет, не открывай! – крикнула я, но было поздно. Она уже подняла их и стояла во всей красе перед окном и перед всем миром. Ну и перед моим новым знакомым конечно. А солнышко уже успело навалить в комнату-старуху кучу своего чудесного зимнего света.
- Ты чего так кричишь..? – удивленно улыбнулась, - Нервы надо тебе беречь морковка.. нервы. Они не восстанавливаются. И молоко тебе не поможет.
- Мне беречь уже нечего, а молоко я не пью.
- Почему?
- Принципиально.
- Что еще за принципы?
- У каждого они свои, барбарисочка.
- Ладно.. ладно.. – сказала она и удалилась как белая лебедь плавно.
Теперь наверное, он там дрочит… - подумала я и подошла к окну. Через грязное стекло я увидела его обнаженные смуглые плечи. Ну и голову конечно. Просто плечи первыми бросились в глаза. Он смотрел на меня и курил. А потом махнул головой в зовущем жесте.
- Ага!! – теперь махнула утвердительно я, - Читай по губам ковбой… - проговорила четко и медленно, - Прямо вот сейчас и побежала.
После показанной ему нехитроумной комбинации из пальцев, я развернулась и отправилась вслед за лебедью прочь из моей комнаты-старухи.
- Ты с кем там говоришь? – услышала голос барбариски из ванной.
- Да есть один..
- Ну-ну.., тебе не только нервы надо лечить, тебе бы не помешало пройти полное обследование, крошка. – после этого она получила ту же комбинацию из пальцев прямо в душе.
Весь этот день я провела у компьютера, не зная чем себя занять. Мною было прочитано пять или шесть рассказов Скотта Фицджеральда, выкурино пол пачки сигарет и съеден весь сыр. Фицджеральда я открыла для себя недавно, и он стал моей третьей любовью после Эрнеста Хемингуэйя и Чарльза Буковски. Эрни был моим героем. Он стал примером для подражания. Я хотела прожить свою жизнь также как он. Как сталь! С четкими убеждениями и смелыми поступками. Проживать каждый день как последний! Но я явно не справлялась с этой задачей и скорее проживала ее как великий и ужасный Чарли. Который стал моим другом. Я любила его. Я его так понимала и мы были настолько близки, что порой, мне казалось, что я –это его реинкарнация. Ну а что касается Скотти, то в нем я ощущала такую же усталость и разочарованность, тот же страх перед безвозвратно ускользающей жизнью. Вместе с ним я чувствовала неминуемый конец всего. Я любила его меланхолию и нежность. А еще я любила Люси – моего юного друга-драматурга. И когда она позвонила мне и сказала, что сегодня заедет в гости, я очень обрадовалась. Потому что с ней, мы непременно вместе выпьем. А желание выпить, безусловно, объединяло меня со всеми тремя моими героями!
Как и обещала, Люси подъехала к девяти. Она привезла с собой пять апельсинов, килограмм зеленых яблок и пару, тройку бутылок шампанского.
- Привет киска..- протянула она.- Привет моя хорошая.
Она постоянно меня называла по-разному. То мать, то киска, то рыбка, то отец. 
- Вот, я принесла тебе апельсинчиков-витаминчиков, зайка, - и еще она говорила, как будто пела. Но не из-за красоты голоса, а благодаря специфическому произношению и протяжным интонациям. Но голос у нее был тоже неплохой.
- Спасибо Люси,- ответила я, обняла ее и понесла все принесенное на кухню. И еще открою вам один секрет. Ее на самом деле звали не Люси, ее звали Любовь. Просто она придумала себе этот псевдоним, и я до сих пор не понимаю зачем. Хотя, когда она не пряталась и не скрывалась? Любовь всегда шифруется, как старая алкоголичка шизофреничка анонимная! Дура. 
- Что будем готовить? – спросила она.
- Не знаю.. Спагетти..?
- Ммм – промурлыкала в ответ..- Давай. А ты умеешь?
- А что там уметь?! – сказала уверенно я, ничего не смыслящая в кулинарии.- Спагетти- это также как пицца. Добавляешь все что имеешь. Ну и любовь свою конечно.
После получаса пыхтения, спагетти были готовы и первая бутылка шампанского выпита. Мы вернулись ко мне в комнату, зажгли свечи, открыли вторую бутылку, принесли еду, сели напротив и стали жадно поглощать длинные макаронины. Кстати, неплохо, в общем-то, получилось.. Люси хвалила по крайней мере.
- Представляешь.., помнишь, я рассказывала тебе о своем бывшем парне-наркомане?- сказала она.
- Да.
- Так вот он убил человека, и его посадили в тюрьму.
- А кого убил?
- Интересно, что ты спрашиваешь в первую очередь – кого. Ни зачем, ни почему, ни как, а кого. То есть это важно для тебя?
- Не знаю. Просто если ты знаешь этого человека, то убийство чувствуется уже с двух сторон. И как факт, и как потеря. А если не знаешь, то только как факт.
- Я не знаю кого убил. Чувака какого-то ножом зарезал. Я уверена, что все его родные рады. Потому что они ждали, когда же он либо умрет уже, либо его посадят. И вот случилось.
Справка для тех, кто не в курсе. Когда Люси была еще более юная, чем сейчас, она встречалась с этим самым парнем. Он уже тогда употреблял какие-то вещества. Она его любила пылкой любовью невинного создания. Конечно, ее родители были против этой связи, но ничего поделать не могли. Люси обманывала их и пропадала неделями в его квартире, пропуская лекции в университете. Он был старше ее на лет семь. Люси тогда казалось очень романтичным такой вот образ «бунтаря». Только как именно он бунтовал и против чего, до сих пор остается загадкой для нее самой. Потом их связь оборвалась. Не помню, по каким причинам. Кажется, она испугалась, некоторым проявлениям его неадекватности. И уже через пару лет он высох. Причиной послужило отнюдь не расставание с Люси и тоска по ней, а какие-то более серьезные наркотики. Он мучил родных, угрожал, таскал всякие ценные вещи из дома. Недавно Люси от общего знакомого услышала, что он употребляет какие-то дешевые препараты из аптеки и что буквально начал разваливаться из-за них на части. А теперь вот он убил человека, его посадили и все близкие рады. Такое тоже бывает.
- Представляешь.. – заключила Люси.
- Ну да..- ответила я и открыла третью бутылку.
- А ты написала что-нибудь за последнее время? – спросила она и подошла к окну.
- Да, - ответила я, - Портрет моего бородатого мужчины. Точнее его и меня рядом с ним.. в общем, двойной портрет. Кажется, это так называется. Хочешь посмотреть?
- Да конечно. – ответила она, не отрывая взгляда от окна.
Я подошла к стене и взяла в руки перевернутую лицом от нас картину.
- Ты напрасно так стоишь. Уже темно и там тебя видно ну очень хорошо.
- Ну и что..
- Как знаешь. Вот посмотри. – Люси обернулась и взглянула на портрет.
- Ммм… А почему вы зеленые?
- Ну потому что мне хотелось как-то объединить эту картину с картиной «Сингапур».
- Ага! Значит картина «Сингапур»- это его портрет?
- Ну да..
- Ты показывала ему этот двойной портрет?
- Да, отсылала фотографию.
- И что он сказал?
- Ничего конкретного, что-то про блоху, которая через океан перелетела. В общем, я думаю, ему не понравилась эта работа.
- Ты обиделась? – спросила она, закурила и снова отвернулась к окну.
- Нет конечно. У каждого человека свое мнение. Это нормально. Она мне самой не очень-то нравится. Я поплохела. Нет вдохновения. Цвет не слушается, краска не ложится, руки гуляют.
- Почему?
- Не знаю. А ты пишешь сейчас что-нибудь?
- Да. – ответила она с легкой улыбкой. Я очень любила эту ее улыбку. Застенчивую и лукавую одновременно. Она отвернулась от окна и села напротив. - Я пишу о мужчине сорока лет, который однажды утром пошел в магазин, чтобы купить пива похмелиться и понял что он гей..
- Хахах.. прикольно. Это пьеса?
- Нет, рассказ. Надоело пьесы писать.
- Молодец. Я рада, что ты продолжаешь работать.
- Мне влюбиться надо. Да и тебе, наверное, тоже. Давай сходим куда-нибудь, познакомимся с новыми людьми..
- Не знаю. Мне эти новые люди на фиг не нужны. К тому же они сами появляются в жизни не понятно зачем. 
- Для чего они появляются, покажет время.
- Мне кажется, все это лишнее.. Любовь и ожидание моего бородатого мужчины смешивается со случайными мужчинами. А зачем..?
- Я бы хотела стать такой же свободной с ними как ты,- ответила восторженная, юная Люси.
- Напрасно,- сказала я.
- Почему?
- Ну.. потому что это сублимация.
- Да?
- Ага.
Мы допили шампанское, она ушла и я осталась одна. Не люблю ночи. Тем более зимние. Они так тяжело мне даются. Также как холода. Очень. Я во сне участвую в каких-то сделках, катаюсь на мопедах с незнакомыми людьми, одеваю какие-то одежды, посещаю какие-то места. Периодически мерзну и сквозь сон отчаянно ищу скрывшееся от меня одеяло. Еще скриплю зубами и пугаю этими громкими звуками Женю за стенкой. К тому же после всего этого просыпаюсь разбитой. Врачи говорят, что это нервы. Но сегодня, я рассчитывала пьяно и безболезненно вырубиться в сладком предвкушение завтрашней встречи с ним - моим бородатым мужчиной.

Который отменил свой визит, не предупредив меня. В течение утра, начиная с часов пяти, я просыпалась каждые полчаса, оставляя какие-то во сне дела, чтобы проверить время и телефон – нет ли пропущенных от него звонков. Хотя разумом понимала, что он так рано не приедет. Что приедет часам к двум как минимум или вообще поздним вечером. Потом я снова возвращалась в сон, что-то там делала и просыпалась опять. Все это повторялось по кругу как в аду, пока я окончательно не очнулась часам к одиннадцати. После душа я пила с обнаженной Женькой чай. Мы говорили о вечном, потом о сексе, потом снова о вечном. А затем я как ошалевшая начала приводить свою комнату в порядок. Мыла полы, вытирала пыль, складывала в шкаф разбросанные вещи, выкинула вчерашние бутылки, проветрила комнату от прокуренного старушечьего запаха. Я была похожа на бешеного лиса, который мотается от куста к кусту, что-то таскает, суетится, как будто участвует в веселых стартах. Еще я чувствовала себя глупой влюбленной женщиной, которая прибирается к приходу любимого мужчины, наряжается и кулинарит. Для полноты образа, мне не хватало белого фартучка. Я ненавидела себя за это, но не могла остановиться. Он не звонил. После уборки я сидела, пробовала что-то смотреть, что-то читать, но сосредоточиться не получалось ни на одном занятие. Все мои мысли вертелись вокруг ожидания. Он не звонил. К одиннадцати часам ночи, я оделась и вышла из дома. 
5
Он открыл дверь абсолютно голый.
- Ты с Женьки пример берешь, я понять не могу?!
- Уху..- выдержал паузу, - Ну что?
- Что «что»? Улуна давай, Ара, - ответила я каштановолосому и вошла.
- Почему Ара?
- Ну ты каштановолосый, а есть каштановолобый ара – попугайчик такой. Живет в Южной Америке. 
Подняв брови от такого неожиданного заявления, он пошел на кухню заваривать чай и видимо, обдумывать услышанное, а я пошла в комнату.
- А ты женат? – крикнула ему туда.
- Буду разводиться. - крикнул он оттуда.
- Почему? – крикнула опять.
- Потому что все изменилось.
Я села за пианино.
- Ты не хочешь выпить? – снова полетел вопрос как мячик.
- Я не пью. – вернулся назад.
- Ара как он есть! – сказала я тихо.
- Что? – переспросил он.
- Попугайчики тоже не пьют! – крикнула громко. – А почему не пьешь?
- Потому что когда утром похмеляешься, приходят такие откровения, от которых хочется развестись.
- А я люблю откровения. Они приходят не тогда, когда тебе удобно и говорят тебе не то, что ты хочешь услышать.
Я достала первые попавшиеся ноты, лежавшие на полу рядом со старым пианино, открыла крышку, поставила их на пюпитр и так далее. Глаголами дальше можно разговаривать бесконечно. В общем, зазвучала музыка. Автором оказался Шуберт. В комнату вошел каштановолосый и сел рядом. Когда я закончила читать с листа, он сказал.
- Неожиданно.
- Знаешь, о чем я подумала, пока играла. 
- Откровение пришло?
- Да.
- Что говорит?
- Говорит, что когда я училась в музыкальном училище с шестнадцати до девятнадцати лет и мне педагог говорила: Нежнее, вот тут нежнее играй. А тут страсть! Страсть давай!- я будто бы понимала, что она имеет в виду. А вот сегодня, вот только сейчас я поняла, что на самом деле не знала - как это - нежно. Я не знала что такое нежность!! Понимаешь..? И как это страстно - тоже не знала! Да никто из нас не знал. Что мы играли? Мы изображали и кривлялись. Мы были ненастоящие музыканты, и совсем неважно кто из нас какие баллы получал на экзаменах. Настоящими музыкантами становятся только те, кто продолжает играть всю свою сознательную жизнь. Кто играет год за годом, пока растет, набирает и развивается. Вот они- настоящие, а мы -сопли были зеленые, но самоуверенные и пафосные. Изображали нежность, о которой понятия не имели! Как это ужасно и пошло!
- Не знаю- не знаю,- возразил он, - Мне сорок и я не считаю себя музыкантом, хотя как ты понимаешь, продолжаю заниматься. Просто играть – этого не достаточно. Важно, чтобы тебя слышали. Или твои картины видели, если ты художник. Твои пьесы читали, если ты драматург. А в стол- это не считается. В стол- это для себя. Это излияния души. Исповедь или также как сходить посрать. 
- Напрасно у тебя исповедь стоит рядом с «посрать». Пусть меня сейчас никто не слышал, кроме тебя и твоих настенных дурацких часов. Кстати, они действительно дурацкие. Зато звучала настоящая нежность. Впервые в жизни! 
- Если нет зрителя, то все это теряет смысл.
- Важнее процесс! Процесс ради процесса. Это также как жизнь ради жизни. А все остальное – это претензии на величие.
- А все остальное - это сублимация.
- Нет!
- Да! Я ни разу не видел, чтобы ты выходила с картинами из дома, а значит, везла их либо на продажу, либо на выставку, ну или показать кому.
- И что?
- Ты считаешь себя художником? – спросил он. А я подумала о том, что променяла бы сейчас это откровение на один из моих беспокойных снов.
- Нет. – ответила я.
- Видишь. – и мы замолчали. Настенные часы били. Очень хотелось выпить. Настенные часы били.
- Да. – решила я, - Это сублимация. Я наполнена к нему нежностью и конечно испытываю потребность ему ее отдать. Он не приехал, и я выразила ее в этих звуках. Это как подоить корову. Ей же больно носить все, что она накопила. Надо слить. Я ненавижу все это блин! Больше не буду никогда что-либо делать!! Лучше ходить недоенной и умереть от этого груза!
- Признание публики - это важно, - добавил он.
- Надо Родиться Ван Гогом, чтобы быть им всю жизнь. – вылетело из меня.
- Что..?
- Еще одно откровение.
6
На следующее утро меня разбудил мой мобильник.
- Оле.. – сказала я еще не проснувшись.
- Оле- оле.., привет, - ответил мой бородатый мужчина, - Ты дома?
- Ой.. привет.
- Привет-привет! Ты спишь что ль еще?
- Да..
- Так ты дома?
- Я..? – я посмотрела вокруг, - Ммм.. да.
- Буду у тебя через десять минут. 
- Кушать хочешь? – спросила настоящая любящая женщина, которая просыпается быстрее меня, так сказать по первому зову. Женщина, которую я презирала, но которую победить не могла.
- Да, хочу. Надо что купить? 
- Нет. – ответила, окончательно проснувшись.
- Ну все, давай. До встречи.
Я вскочила и стала бегать по квартире каштоноволосого Ары и собирать свои вещи. Он был на кухне и как всегда голый. Жарил яйца, запах которых я уже успела почувствовать. 
- Ты так зубами скрипишь. – сказал он и улыбнулся.
- Нервы.
- Молоко пей.
- Я не пью молоко.
- Все равно их будут доить, - сказал он и рассмеялся, а я в ответ посмотрела на него взглядом разъяренного быка.
- Завтракать, я так понимаю, нам некогда?
- Нет! К тому же я яйца не ем. – он расхохотался еще громче.
- А тут что?
- Ничего! – буркнула, продолжая искать второй носок, - Я вегетарианка.
- Хахах.. Ну тогда здесь посерьезнее, чем с недоенными коровами. 
- Все, пока. – крикнула я уже из коридора, а он вышел из кухни и встал в ту самую лужу зимнего солнца.
- Ну давай, - ответил каштановолосый и злобно ухмыльнулся. 
Выбежав из подъезда, я увидела подъезжающую машину любимого.
- Ой..как он быстро доехал, – сказала я вслух. Но бежать к своему подъезду и делать вид «ой-ой, а че.., а я не че..» - было уже поздно. Поэтому я просто подошла ближе к месту, к которому он парковался.
- Привет, - сказал мой бородатый мужчина, выйдя из машины. Поцеловал меня в губы.
- Привет, - ответила я, подумав о том, что даже не успела умыться после ночи с этим Ара!
- Извини, я вчера не приехал. Были дела, - он улыбнулся. Не в силах смотреть ему в глаза, я не поднимала голову и пялилась вниз, будто что-то там рассматривая. Мне хотелось быстро бежать домой в душ, а уже потом разговаривать с ним и целовать его.
- Давай все-таки зайдем в магазин, - предложил он, - Очень хочется винограда. У тебя же нет?
- Нет, - ответила я, - Только зеленые яблоки, - он взял меня за руку, и мы пошли через дорогу в этот подвал.
- Ты странная какая-то. Кстати, откуда бежишь? Ты же спала?
- Я тебя обманула. Когда ты звонил, я была не дома.
- Да? – ответил он, поджав губы.
Мы спустились в магазин и подошли к отделу с фруктами, овощами и кошачьим кормом. Там стояла все та же женщина и почему-то глаза ее были снова заплаканы. Он попросил взвесить килограмм винограда. В это время, как и ожидалось, белая дверь скрипнула, и вошел каштановолосый мать его. Непросто вошел, а подошел совсем близко и стал нас нагло разглядывать.
- Ммм.. виноград, - сказал он. Мой бородач развернулся и хмуро посмотрел на пришельца.
- Одним виноградом сыт не будешь, - продолжил он нести какую-то чушь, а продавщица начала чуть слышно всхлипывать.
- Он тоже вегетарианец! – вырвалось у меня громко и почему-то с гордостью. Наверное, это опять во мне говорила та самая женщина. Потому что это прозвучало с подтекстом: Он не такой как ты и не воняет жареными яйцами по утрам на всю квартиру!
- Аааа.., - ухмыльнулся Ара, - И молоко, наверное, не пьет.. Хахахах… Ты действительно можешь себя больше не доить!
- Чего!?! – сказал мой любимый, а Ара решил не останавливаться.
- Ты заметила, что дверь в этом магазине скрипит так же, как ты? Только она круглосуточно, а ты исключительно по ночам.
Сразу после этих слов, он получил от моего бородатого под дых.
- Ой! – крикнула я, а женщина разрыдалась во весь свой голос.
- Любимый, - промямлила она и потянула к Аре через прилавок свои руки.
- Любимый? - переспросила я.
- Кто Это? Что за коровы? И что происходит? – как из пулемета выпалил вопросы мой бородатый мужчина.
- Это мой новый знакомый-сосед. 
- Ты от него вышла сейчас? – черт, зачем я сказала, что сосед.
- Да, - ответил за меня Ара, откашливаясь.
- Ааааааа, - рыдала женщина.
- Заткнись! – крикнули мы все на нее.
- Значит, ты у него спала? – спросил он меня, но в этот момент белая дверь скрипнула опять и в магазин вошла Люси.
- Люси!?– синхронно сказали мы с каштановолосым.
- Какая Люси? – повторил мой любимый, а женщина за прилавком разрыдалась еще громче и тоже произнесла ее имя.
- Ой.. киски мои, – сказала она и встала на месте от неожиданности.
- Ты ее знаешь? – спросила я Ару, но он не ответил.
- Ты что здесь делаешь? – тогда спросила я ее.
- В магазин пришла за продуктами. Здравствуйте Ольга Ивановна, - кивнула она продавщице, а та ей кивнула в ответ.
- Ольга Ивановна..? В магазин за продуктами..? В другой конец города?! 
- Ну да.., хотя нет. Нет конечно. – ответила она, - Я обманываю, простите меня зайка.
- А что с тобой? – подошла она ко все еще скрюченному напополам Аре, - Тебя ударили? Кто? – посмотрела на моего бородатого мужчину, - Ты? Ой, нехорошо. – на что глаза моего любимого раскрылись еще шире. Хотя мне кажется, он уже начал получать своеобразное удовольствие от всего этого.
- Ничего страшного, - прохрипел каштановолосый и они оба снова взглянули на моего бородача.
- Похож… - сказала Люси, а глаза-оливки Ары стали влажными, но явно не от боли. И тут меня осенило.
- Так ты о нем что ли блин пишешь?! – крикнула я Люси. - Так вот почему ты ревешь?! - крикнула Ольге Ивановне. - Так ты влюблен в него, а не в меня! – крикнула я еще громче теперь Аре,– Тогда зачем, я извиняюсь, мы с тобой – но резко осеклась и заткнулась. Что-то я лишнего, по-моему, сейчас болтанула..- подумала я и почувствовала на себе взгляд моего любимого.
В этот момент дверь скрипнула, и в магазин вплыла Женя. Все повернули голову в ее сторону.
- Ну да. Тебя не хватало! – пронеслось в моей голове, хотя я была благодарна ее появлению именно сейчас. Но оно меня все равно не спасло, я продолжала чувствовать на себе гневный взгляд моего бородатого мужчины. Тогда я собралась с силами, взглянула, наконец, ему в глаза и извиняющимся тоном прошептала.
- Это сублимация.., милый..
- Всем привет, - сказала барбарисочка, нежно улыбнувшись каждому. И стала протискиваться через нас к прилавку. А Ара в это время вытянул голову к моему уху.
- Это чтобы хоть как-то стать к нему ближе, - шептал он, - Ты как проводник.. понимаешь..?
Женя протянула продавщице пятьдесят рублей.
- Один гранат, пожалуйста. – та взяла деньги и стала взвешивать гранат.
Тогда я нагнулась к уху каштановолосого и прошептала в ответ.
- Какой еще проводник блять?!
- Спасибо. – пропела Женя, взяла лакомство и лебедушкой поплыла из магазина.
Мы проводили ее взглядом, пока белая дверь не скрипнула и она не скрылась из виду.
- Ладно, - сказал мой бородатый мужчина, - Пойдем. - взял меня за руку и повел прочь. Перед выходом я оглянулась и посмотрела на Люси и Ару. Она гладила его по волосам с нежностью, как будто ласкала своего любимого котика, а Ольга Ивановна всхлипывала и помогала ему, наконец, распрямится.
Мы вышли оттуда и пошли в сторону моего дома.
- Расскажешь, что это было? – спросил он меня, улыбнувшись.
- Я думаю, Люси напишет об этом и даст нам почитать.
Мы поднялись ко мне в комнату, опустили жалюзи и больше никогда не расставались



 

 

Рекомендуем:

Скачать фильмы

     Яндекс.Метрика  
Copyright © 2011,