Несколько лет назад я принял решение оставить службу. Уходя в запас, мне надлежало пройти медицинское освидетельствование в областной больнице УВД. Находясь в стационаре, я ежедневно приходил в поликлинику, где дожидался своей очереди на прием к врачу. Очередь составляли преимущественно молодые парни, поступающие на службу в органы внутренних дел. Они торопились – приближался Новый год, и каждому хотелось пройти медкомиссию поскорее, по возможности за один день. Отдельным находчивым ребятам это удавалось. Неудачникам же приходилось приезжать повторно и, выражаясь языком пилотов, делать новый заход на цель.
Я приметил, что у кабинета психоневролога уже на протяжении недели ждал своей участи рослый белобрысый парень с открытым русским лицом. Он не занимал очередь, а просто ждал, когда пройдут все, и он последним, в который раз, сможет зайти к врачу. Мне показалось, что в его взгляде сквозила настороженность и даже некоторое замешательство.
Оказавшись рядом, я невольно бросил взгляд на акт медицинского обследования в его руке и заметил, что вверху, на лицевой стороне, как клеймо, черными чернилами было выведено: «Чечня». Мы разговорились, и я узнал, что Денис родом из отдаленного района. Полгода воевал в Чечне и теперь, уволившись в запас, приехал с друзьями в областной центр поступать на службу в милицию. Их было четверо. Остальные тоже воевали в Чечне, и им также посчастливилось не только остаться в живых, но и не получить серьезных ранений и контузий. На актах всех «чеченцев» также стояло «клеймо» и, видимо, поэтому они в первый же день «отсеялись». Денису повезло больше – он благополучно «миновал» всех врачей и «споткнулся» только на психоневрологе. Вот уже неделю он пытался взять этот последний барьер, но пока безуспешно. Врач, как казалось Денису, упорно искал «чеченский синдром». Денис сам хорошо понимал, что, пройдя войну, нормальный человек едва ли останется без патологии в психике. Но, видимо, у него, физически крепкого парня, она была выражена недостаточно резко. И врач, испытывая сомнение, откладывал решение вопроса, назначая Денису все новые и новые тестирования. Парень был в растерянности:
- Если не пропустят, не знаю, куда идти, чем заниматься. Никогда не думал, что все будет так сложно. Там, в Чечне, главное было не дрогнуть и уцелеть. А дальше командование обещало: закончим войну, все двери для вас будут открыты.
Он вздохнул и продолжил:
- Один из моих друзей, признанный негодным для службы в МВД, в отчаянье бросил: «Такое впечатление, что вокруг мир глухих, и кричать бесполезно, все равно тебя никто не услышит».
Опасаясь все испортить, я не пошел к врачу, а зашел к секретарю – молодой девушке, выяснить, зачем она заведомо ставит на актах «чеченцев» черное клеймо. Секретарь ответила: «Такова установка начальства». Тогда я попросил совета: «Как помочь Денису?» И услышал в ответ: «Пожалуйста, не мешайте. Мы с самого начала тащим его, как по минному полю».
Я вышел и успокоил Дениса, сказав, что у него есть шанс. Он поблагодарил меня кивком головы.
Спустя год на улице областного центра меня окликнул прохожий. Я обернулся и узнал Дениса. Парень в отлично подогнанной парадной форме выглядел бравым красавцем. «На строевой смотр спешу», - кинул он мне на ходу. Я порадовался за него, но отметил про себя, что в глазах парня какая-то затаенная грусть. Спрашивать о чем-то я постеснялся: откровенность, как известно, по просьбе не получается. Да и не хотелось его задерживать.
Прошло несколько лет. На железнодорожном вокзале областного центра, где я ожидал свою электричку, ко мне подошел высокий седовласый мужчина средних лет и протянул руку для приветствия. Я ответил рукопожатием и только тогда, все еще сомневаясь, спросил:
- Денис, неужели это ты?
- Вы не ошиблись, - улыбнулся он в ответ. – Он самый.
- Наверняка вырос по службе – не ниже чем на майора выглядишь?
- Нет, к сожалению, моя служебная карьера оборвалась, едва начавшись. Стечение обстоятельств… Я теперь живу далеко от малой родины. Вот проведал старушку-мать и завтра уезжаю…
- Здесь неподалеку есть уютное кафе, где нам никто не помешает. Давай посидим, поговорим, - предложил я.
Денис охотно согласился. И вскоре мы сидели за столиком, пили кофе. Играла легкая музыка, в такт которой в окно стучала оранжевая ветка клена, раскачиваемая осенним ветром, словно напоминая о быстротечности времени и необратимости каждой минуты.
В этом кафе я услышал историю необыкновенной любви и нелегкой судьбы мужественного человека Дениса Овчинникова.
В детстве Яну Лужину звали не иначе как Лана. Вначале маленькую Яночку так называла бабушка, но вскоре вслед за ней так стали звать девочку и подружки. Стройная, подвижная, с настороженным взглядом больших карих глаз, она и впрямь напоминала лесную красавицу лань.
В отличие от бабушки, мама Яны предпочитала не сюсюкать с дочкой – держала в строгости, оберегала от соблазнов. Яна не посещала дискотек, не ходила к подругам на дни рождения, да и во дворе, как правило, не задерживалась допоздна. Неудивительно, что она все больше отдалялась от матери, а после смерти бабушки окончательно замкнулась в себе. Так и пребывала в своем внутреннем мирке, куда доступа никому не было.
На девочку, не похожую на сверстниц ни внешностью, ни поведением, обратил внимание Денис Овчинников – серьезный юноша из соседнего двора.
- Лана, что ты все дома прячешься? Весна на дворе, давай погуляем вечером, сходим на разлив…
- Вряд ли мама позволит, - взволнованно ответила девочка, тронутая вниманием симпатичного, взрослого парня.
- И у меня мама строгих правил, - сказал Денис. – Давай тайком улизнем…
Мартовский вечер был великолепен. Вода, вырвавшись из ледового плена, сияла золотом заката. Золотом сияли и стволы корабельных сосен на берегу Десны, и их сердца, исполненные пылких чувств. Душа парила где-то высоко-высоко, хотелось обнять весь мир… Первой спохватилась Яна:
- Ой, мне, кажется, влетит сегодня. Похоже, я потеряла голову… и ты тоже, - нежно улыбнулась она Денису.
- Будьте храбрыми, оставайтесь до утренней зари, а там будь что будет, - процитировал он.
- Бежим скорее, храбрец…
Мама учинила ей самый настоящий допрос с пристрастием и строго-настрого запретила встречаться с Денисом. Но Денис и Яна довольствовались малым – достаточно было одного слова или даже беглого взгляда, чтобы почувствовать, как трепещет душа, как расцветает сердце. И это давало заряд жизненных сил на добрую неделю.
Следующей весной Дениса призвали в армию. Целый год они слали друг другу теплые, нежные письма, а потом переписка оборвалась – Дениса направили в «горячую точку». В последнем письме Яна сообщила другу, что успешно окончила школу и по настоянию матери едет поступать в один из московских вузов, чтобы выучиться на переводчика.
Возвратившись домой, Денис с горечью узнал, что от Яны уже давно нет известий. Ее мать, некогда властная и уверенная в себе женщина, выглядела усталой и растерянной.
- Сыночек, разыщи мою дочь, - умоляла она Дениса. – Я знаю, что она любила тебя, и вы могли бы быть прекрасной парой…
Денис, будучи сотрудником милиции, неоднократно ездил в столицу, наводил справки. Ему удалось узнать совсем немного: Яна успешно выдержала первый экзамен, но провалилась на втором. О дальнейшей судьбе девушки-абитуриентки никто ничего не знал.
Посоветовавшись с матерью, Денис принимает решение оставить службу и перебраться поближе к Москве, чтобы вплотную заняться поисками своей возлюбленной.
Не без труда он попадает на место водителя в одну из строительных фирм, базирующихся в городе Одинцово. Вскоре его, человека непьющего, трудолюбивого и безотказного, по достоинству оценили в фирме. Он оказал помощь матери, сделал несколько ценных покупок и стал понемногу копить на автомобиль. Настал день, когда шеф фирмы, убедившись в деловых и моральных качествах нового водителя, распорядился посадить Овчинникова на свой служебный автомобиль. При этом он увеличил ему оклад, посодействовал прописке, обещал помочь с жильем.
Успехи в работе, несомненно, радовали парня, но он ни на минуту не забывал о своей главной задаче – во что бы то ни стало найти Яну. Без решения этой задачи все его успехи, все блага ничего не стоили и теряли всякий смысл. Поэтому все свободное время Денис проводил в поисках любимой девушки.
В тот памятный для него день Денис укатил в Москву сразу после работы. Свободными выдались два выходных, что бывало довольно редко. Планы его и на этот раз мало чем отличались от обычных: зайти в отдел милиции и справиться, как идут дела по розыску Лужиной, поужинать в ресторане, переночевать в гостинице, а утром продолжить собственные поиски.
В гостиничный номер Овчинников поднялся рано, хотя рассчитывал провести вечер в ресторане, чтобы убить время и избежать мучений от одиночества. Но атмосфера злачного места не пришлась ему по душе. «Действует, как красная тряпка на быка», - подумал Денис. Разношерстная публика, словно сорвавшись с цепи, ела, пила и разнузданно веселилась. Немало поездившему по стране и много повидавшему Овчинникову вспомнились люди российской глубинки, испытывающие нужду и подчас мечтающие о куске хлеба. Почувствовав себя причастным к чему-то нехорошему, постыдному, он поспешил покинуть ресторан. В номере несколько рюмок коньяка сняли нервное напряжение, но усилили тоску – она обострилась и сделалась гнетущей. Все назойливее становилась мысль: «Неужели Яны нет в живых? Будь иначе, она непременно дала бы знать о себе».
На журнальном столике у софы лежали свежие газеты. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Денис привстал и взял одну из них. На пол упали цветные карточки, похожие на обычные визитки. Их было три. Разные по цвету, они представляли три разные фирмы с загадочными названиями: «Офелия», «Кружевница», «Лань». Но все три, будто копируя друг друга, предлагали услуги интимного характера. На последней Денис задержал взгляд. Лана, Ланочка – тревожно заныло сердце. Вновь нахлынули воспоминания: догорающий закат, одинокая рыбацкая лодка на вешней воде, берег в дымке розового тумана…
…А на том берегу мой костер не погас,
А на том берегу было все в первый раз, -
пришли на память строчки из романса Александра Малинина. Он набрал номер, указанный на карточке. На другом конце провода поинтересовались:
- Клиент желает посмотреть фото или достаточно имени?
- Назовите имена, - чужим голосом сказал Денис, предчувствуя что-то нехорошее.
- В этот вечер свободны: Оксана, Светлана, Виктория, Яна…
- Яну, - громко крикнул в трубку Денис.
Спустя несколько минут в номер решительно постучали. Денис открыл дверь. Он не ошибся: на пороге стояла она, его любимая Лана. Конечно, она здорово изменилась, но он узнал бы ее из тысячи…
Выложив имеющиеся наличные, Денис оплатил всю ночь. И всю ночь они просидели рядом. Лана плакала, он тоже не мог сдержать слез.
- Давай сбежим, - легкомысленно предложил он ей под утро.
- Нет, Денис, - сквозь слезы сказала она. – Меня отыщут даже под землей.
- Я сделаю все, чтобы вызволить тебя из неволи, - заверил он любимую.
- Прошлое вернуть невозможно. От той Ланы, которую ты знал и любил когда-то, осталось лишь это ненавистное название фирмы… Поставь на мне крест…
- Нет, - перебил ее Денис. – Кого Господь соединил – люди не разлучат. Я люблю тебя и вытащу отсюда…
На хозяина фирмы «Лань» Овчинников вышел благодаря шефу, который сообщил ему координаты интим-агенства, скрывающегося под вывеской массажного салона.
Без обиняков и экивоков парень изложил боссу причину визита: он желает расторгнуть один контракт – выкупить подругу детства и свою единственную любовь – Яну Лужину. В ответ на его просьбу молодой, вальяжный, с рыхлым лицом и потухшим взглядом хозяин массажного салона скорчил кислую гримасу, и Денис понял, что его шансы на успех ничтожны. Но отступать он не привык.
- Сколько ты получаешь в месяц? – пренебрежительным тоном спросил содержатель салона.
- Восемьсот долларов, - ответил Денис.
- В таком случае, - ухмыльнулся босс, - советую тебе дождаться, когда твою любовь отправят на пенсию… Будешь на сон грядущий шептать старушке слова утешения: «Пускай ты выпита другим, но мне осталось, мне осталось, твоих волос стеклянный дым и глаз осенняя усталость…» А в голове будет вертеться другое: «Чужие губы разнесли твое тепло и трепет тела, как будто дождик моросит с души, немного омертвелой…»
«Любитель поэзии, однако», - подумал Денис, но на провокацию не поддался.
- Я хотел бы знать цену, - спокойно сказал он.
- Цену? – потянулся, зевая, босс. – Она, как известно, определяется спросом. А спрос на твою любимую весьма высок, в чем ты имел возможность убедиться сам. Так что цена для тебя неподъемная…
- Я возьму кредит, продам все ценное, буду работать без выходных… Часть залога внесу сразу же – у меня есть небольшие сбережения…
- Сколько это составит? – заинтересованно спросил босс.
- Примерно двадцать тысяч долларов.
- Но это всего лишь четвертая часть необходимой суммы, - опять скорчил гримасу хозяин салона.
- На оставшуюся сумму я напишу расписку с указанием срока погашения долга, - твердо заявил Денис.
- Готовь залог, а там посмотрим, - снисходительно бросил босс, давая понять, что разговор закончен.
Обещанную сумму залога Овчинников доставил в пресловутую фирму спустя сутки, а на недостающую написал расписку под проценты, где обязывался погасить долг в течение года. Поручителем в сделке выступил шеф.
В машине Денис обнял Яну, прижал ее голову к своей широкой груди и шепнул на ухо: «Вот теперь я не отпущу тебя ни-ку-да…» «Нельзя так шутить», - обиженно вскинулась девушка, полагая, что они встретились, как и в прошлый раз, на короткое время. Денис нарочито помалкивал, готовя для любимой сюрприз. Но в офисе, когда Денис познакомил ее с шефом и поблагодарил его за участие в их судьбе, Яна устало опустилась в кресло и, закрыв лицо руками, отчаянно заплакала: «Они не оставят нас в покое, особенно Пума… Он сам собирался меня выкупить…» «Прошу тебя, успокойся, - обнял Яну Денис. - Волков бояться – в лес не ходить…»
Молодой чете шеф выделил отдельный строительный вагончик, довольно сносно оборудованный, и предложил Яне место в фирме. Денис ликовал: Яна рядом, при деле, что дает ей возможность избавиться от бремени прошлого, забыть кошмарную фирму «Лань», а обоим – быстрее сбросить долговой хомут.
Целый месяц Денис и Яна прожили как во сне. Но реальная действительность не позволила им долго расслабляться. Она по-прежнему диктовала свои суровые условия.
Однажды Денис задержался с шефом в Москве по служебным делам. А когда вернулся, секретарь фирмы сообщила ему, что пропала Яна – ее увезли молодые бритоголовые ребята.
Овчинников связался с фирмой «Лань», но ему дали понять, что их «фирма веников не вяжет». Она имеет прочную деловую репутацию и строго соблюдает свои обязательства. Что же касается ее бывших и настоящих клиентов, то за них фирма ответственности не несет.
Яну привезли утром. Сквозь слезы она рассказала Денису о происках Пумы и о том, как всю ночь валялась у него в ногах и молила о пощаде. Он смилостивился и отпустил, но заявил напоследок: «Не пожелала остаться со мной, живи с ним, но я буду пользоваться тобой, когда захочу…»
Денис лихорадочно искал выход: уехать нельзя – долг камнем висит на шее; остаться – значит быть вечным заложником у какого-то мерзавца Пумы… Как разрубить этот Гордиев узел? Как отсечь черный шлейф, тянувшийся за Яной из этой паршивой фирмы?
И тут Овчинников вспомнил о парне, которого подбросил когда-то от Тулы до Москвы. Известно, что самый сердечный разговор завязывается с попутчиком. Должно быть, каждый понимает, что эта случайная встреча на пересечении ста дорог – первая и последняя. А коль так – можно не просто поговорить, ускоряя время и сокращая расстояние, но и приоткрыть душу, излить ее… Парень покорил Дениса уверенностью в своих силах, знанием жизни и оптимизмом. Он, прошедший несколько «горячих точек», был полон решимости переделать мир и протянуть руку помощи каждому, кто в этом нуждается. Правда, не всегда бескорыстно. Выслушав Дениса, ломающего голову над проблемой – как освободить Яну, он заметил: «Неразрешимых проблем не бывает, как не бывает неприступных крепостей. Понадобится помощь, дай знать Алику-Ликвидатору, то бишь мне, и я помогу тебе, как своему боевому другу».
Денис разыскал его в одной солидной фирме. За свою услугу Алик назначил сносную цену, и они едва не ударили по рукам, но в последний момент Денис совершенно неожиданно заявил:
- У меня зреет уверенность, что я должен сделать это сам…
- Ты, пожалуй, прав. На твоем месте я поступил бы так же, - дружески похлопал Дениса по плечу Алик. – И деньги будут целее, и ответственность, в случае чего, меньше. Только будь осторожен – у него наверняка есть охрана. С оружием я тебе помогу, необходимую консультацию дам.
Целый месяц Денис охотился за Пумой, изучал места, где он бывал, род занятий, маршруты его передвижения, состав охраны. И, наконец, улучил момент, когда тот в очередной раз наведался в фирму «Лань». Здесь Денис и произвел в него два выстрела из пистолета с глушителем.
Пума отошел в мир иной, и их с Яной оставили в покое. Но тревога не покидала девушку ни днем, ни ночью. Похоже, она о чем-то догадывалась… Денис пообещал ей: как только расплатимся – укатим подальше от столичной суеты. Отдохнем у моря – подлечим нервы и осядем где-либо в глуши…
На Овчинникова сотрудники МУРа вышли через пару месяцев. Денис успел предупредить друзей, чтобы спрятали Яну подальше и, главное, понадежнее.
Следствие близилось к завершению, когда Денис получил весточку от Яны: «…За меня не волнуйся. Олег Михайлович позаботился обо мне. Я буду ждать тебя, если даже на это уйдет вся жизнь… Денис, солнышко мое, у нас скоро будет ребеночек. Врачи убеждены, что это девочка. Мы непрестанно молимся за тебя…»
Письмо от Яны Денису передал его шеф, Олег Михайлович, который добился свидания с Овчинниковым. Он заверил своего бывшего водителя, что его жена в безопасности и не будет ни в чем нуждаться, пока он не выйдет на свободу.
- Я перед вами в большом долгу, - взволнованно сказал Денис шефу. – За свою жизнь я мало встречал таких добрых, порядочных людей, как вы.
- Видишь ли, я с самого начала заметил, что ты честный, надежный парень и проникся к тебе симпатией. А потом узнал, что в наших судьбах много общего. И я, и ты прошли через горнило военных испытаний: я в Афгане, ты в Чечне. И любовь у меня, как и у тебя, драматическая… А что касается помощи… За годы, отпущенные нам, надо сделать хоть немного из того, что составляет смысл нашего существования на этой грешной земле. Не сегодня замечено, если жизнь и наполняется чем-то значительным, так это прежде всего разумной человеческой добротой и заботой о других – близких или далеких нам людях, которые нуждаются в этой нашей заботе… Ну, а теперь расскажу вкратце о себе, о том, что пришлось испытать и пережить. Должен признаться, что делаю это впервые, - вздохнул Олег Михайлович. – И с единственной целью, что это поможет тебе в твоей ситуации…
…Возвращаясь с боевого задания, десантники напоролись на засаду. «Духи» встретили шквальным огнем. Разведчики приняли короткий бой, который показался им вечностью. Когда оставшиеся в живых душманы ящерицами расползлись по притихшему ущелью, командир отделения Олег Лучинин приказал подчиненным захватить его снаряжение и двигаться дальше, а сам склонился над смертельно раненым Михаилом Шаровым. Взвалив на спину умирающего друга, он спрятался в укрытие. Перевязывая рану, Лучинин услышал его последнюю просьбу: «Адрес в кармане… напиши обязательно…»
Перед отправкой погибшего на Родину в части состоялся траурный митинг. Отдав последние почести боевому товарищу, Олег вспомнил о его просьбе. В казарме он достал из тумбочки окровавленный конверт и, мельком взглянув на адрес, вынул из него фотографию. Со снимка на Лучинина смотрели большие глаза-ромашки. Олег долго всматривался в лицо русоволосой с пухлыми губами и вздернутым кверху носом девушки. И внезапно почувствовал, как сердце, резко ускорив ход, подкатило к горлу и стало трудно дышать. Он перевернул фотографию и на тыльной стороне прочел: Вбей в колено тоску, чудак,
Откажись от ненужных слез.
Просто что-то не так, не так,
Просто что-то не удалось
Внизу стояла лаконичная подпись: Майя.
Олег написал девушке, выразил свое сочувствие и рассказал, как геройски сражался и погиб его лучший армейский друг Миша Шаров. В коротеньком ответном письме молодая вдова сердечно поблагодарила Лучинина за добрую память о муже…
Из Афгана Олег возвращался весной, ярким звенящим маем. Сойдя на незнакомой станции, он оказался в маленьком городишке, который встретил его приветливо. Бравый старшина то и дело удостаивался нежных взглядов юных местных красавиц и завистливых – со стороны мальчишек. Все располагало к хорошему настроению: и благополучный дембель, и погожее майское утро, и игривые девичьи взгляды. Но, думая о предстоящей встрече, Олег испытывал внутреннее волнение: как отнесется к его визиту Майя? Он написал ей о своем желании встретиться, но ответа не получил…
Лучинин увидел Майю, когда та шла через оживший старый парк, пронизанный золотыми лучами утреннего солнца. На миг ему показалось, что свечение исходит не от солнца, а от этой девушки, с весенним именем. Он бросился ей навстречу: «Здравствуй, Майя!» И, поймав ее взгляд, полный глубокой печали, смущенно заметил: «Какое у тебя необыкновенное, светлое имя. Да и сама ты такая необыкновенная…» Девушка грустно улыбнулась в ответ и протянула руку для приветствия. Олег слегка пожал, а потом неловко поцеловал ее худенькую кисть. Майя не выдержала и, уткнувшись лицом в его широкую грудь, разрыдалась.
Большую часть пути по дороге на кладбище они молчали. Помянув Михаила по русскому обычаю, возвращались ближе к вечеру, оставив на могиле букет душистых майских цветов. Расставаясь, Олег обратился к Майе:
- Ты не против, если я останусь в вашем городе и буду заботиться о тебе?
- Спасибо, но у тебя есть мама и, наверное, подруга – вот их следует окружить заботой, - тихо ответила Майя.
- Подруги нет, а мама меня поймет…
- Тогда решай сам, - как бы неохотно согласилась девушка.
Лучинин остановился в городе, снял угол, устроился на работу. С Майей они встречались почти ежедневно в кафе. К себе она не приглашала, а он не напрашивался. Ему достаточно было того, что он видел ее, общался…
Прошло несколько месяцев, когда Олег отважился объясниться Майе в любви. В ответ она сказала: «Давай не будем торопить время, как следует проверим свои чувства». Когда же он вновь вернулся к важному разговору, Майя пообещала: «Хорошо, завтра поговорим…»
На очередную встречу она пришла не одна. С ней была девчушка – пушистая головка, с такими же глазами-ромашками, как у Майи. «Это моя дочь, - дрожащим голосом сказала Майя. – Маша родилась незадолго до гибели Миши, и я не успела сообщить… Он вот-вот должен был вернуться…»
Олег посадил кроху на колени, обнял обеих…
Арест Лучинина был как гром среди ясного неба. Всего три месяца назад они оформили свои отношения, и он переехал к Майе. Молодые еще обустраивали комнату, отведенную им родителями, когда на пороге увидели стража порядка.
Как стало известно в дальнейшем, на квартире, где почти полгода жил Лучинин, производился обыск, в ходе которого оперативники обнаружили наркотические вещества. Хозяйка, выгораживая своего непутевого сына, скрыла, что в доме последнее время был притон. Она заявила сыщикам, что именно эту комнату сдавала «афганцу», который неожиданно съехал…
Майя была убеждена, что произошла ошибка, и Олег арестован по недоразумению. Она написала жалобу прокурору, добилась свидания с мужем, носила ему передачи и вдохновляла его как могла.
Следствие установило, что Лучинин непричастен ни к наркотикам, ни к другим противоправным действиям, инкриминируемым ему. Уголовное дело было прекращено, и Олег вышел на свободу. У следственного изолятора его встречала Майя. Она припала к его груди и, как при первой встрече, разрыдалась. Он обнял жену и прошептал на ухо: «Свет твоего имени спасет меня от любой беды…»
Нервное потрясение не прошло для Олега даром. Он метался в ночном бреду, вскакивал, кричал, а, просыпаясь, беспрестанно ходил из угла в угол, либо сидел неподвижно, обхватив голову руками. Майя готовила настои, отвары, а в критических случаях давала успокоительное. Она уговорила мужа временно оставить работу и отдохнуть у ее бабушки в деревне.
В деревне тяжело заболела Маша. Пока Майя вызывала «скорую», Олег сам лечил дочку - растирал тело девочки разведенным спиртом, чтобы сбить температуру. Узнав, что машина не пройдет до деревни по осеннему бездорожью, он нес дочку несколько километров до шоссе. Каждая минута была дорога, и Олег из последних сил бежал вперед, как и год назад, когда выносил с поля боя родного отца девочки, истекающего кровью…
Прошло немного времени, Маша поправилась. Окреп и Олег, исцеленный деревенским воздухом. Там, в деревне, испугавшись за жизнь дочери Майя завела с мужем разговор о другом ребенке. «Я сам давно мечтаю об этом, - сказал счастливый Олег, - но, зная о своей болезни, опасаюсь, что ребенок родится больным и доставит нам немало горя. Давай пока воспитывать Машу…»
Встревоженная Майя настояла, чтобы муж обследовался в областной больнице, а затем, по совету врача стала готовиться к поездке с Олегом в Москву. В поисках средств на лечение она уговорила бабушку продать свой дом и переехать к ним. Пообещав родителям вернуть долг, продала их ценные вещи и даже заложила свое обручальное кольцо.
Они вернули долг, когда Олег, излечившись от недуга, заочно окончил строительный институт и по приглашению друга стал работать в фирме прорабом, а спустя пару лет возглавил строительную фирму в Подмосковье. Дочка выросла, подрастает и сын Михаил, верный помощник отца.
Лучинины любят всей семьей отдохнуть в деревне, в доме бабушки, который выкупили незадолго до ее смерти. Бабушкина усадьба весьма живописна – домик в три окна, над гремучей речкой-змейкой под сенью вековых лип, одну из которых облюбовали красавцы-аисты. Деревенская идиллия вдохновляет Олега на творчество. Во время отпуска он пишет свои вирши, которые посвящает единственной музе – Майе.
- Ну, вот и все, - взволнованно закончил свою исповедь Олег Михайлович. – Давно известно, что все лучшее покупается ценою великого страдания. Поэтому очень важно перед лицом судьбы, испытывающей нас на прочность, не дрогнуть, не сломаться, не упасть, а выжить, выстоять и остаться человеком. «И потому, запомни впредь, судьба лишь с сильными поладит» - так, кажется, учил поэт. А ты знаешь, какое мужество высшее? Жизнь любить. Любить, когда нет сил любить, когда усталость и боль превыше всего, даже правды…
Выйдя на свободу через несколько лет, Овчинников с удовлетворением узнал, что опасаться ему с Яной теперь некого. Пресловутая преступная группировка, возглавляемая когда-то Пумой, а затем его преемником, приказала долго жить. Все члены ее погибли в бандитской разборке незадолго до его освобождения.
Почти три года ушло у Овчинникова на то, чтобы погасить старые долги. За то время подросла дочка, в которой Денис души не чает, но тяжело заболела Яна, и врачи посоветовали ей сменить местожительство. Шеф оказал содействие, и они переехали в теплые края, ближе к морю, где все наладилось, и где им уже ничто не напоминает о прошлом.
