Роман-притча о Троице Пресвятой, если кто читал скандально известную "Хижину" У.П. Янга то тому будет интересен и "Самурай", тем паче, что оба романа написаны и изданы в одном - 2007-ом году. Правда у "Самурая" судьба посложней "Хижи" будет. Подробности на пока рабочей (под "мыло") странице на Прозе.ру - уже Алекс Ким 3, - там модерируют очььь шустро. Желаю всем приятного прочтения "Самурая", - ваш целиком, но не полностью, - Саша Белый ВВВолк Самурай Ким.

                                      Алекс Ким

               «С а м у р а й   в  большом городе».

Любые совпадения названий, имён и событий являются случайными и не имеют никаких аналогов в реальной действительности. Авторские права зарегистрированы, в строгом соответствии с законодательством РФ. Свидетельство о госрегистрации № 817/07 от 22 октября 2007 г. Авторское ограничение по возрасту – 16 лет.  

              Вал информации – вот два слова, которыми можно охарактеризовать ситуацию на книжном рынке, впрочем, не только на нём. Как сорентироваться в этом потоке – теорий, систем,           и прочая, и прочая, упакованных все как один в манящее слово – потребляй. «Самурай» - по своей сути и содержанию – первая ласточка, первая попытка создать, своего рода, «катехизис веры» для настоящих мужчин. Женщинами для женщин их создано, уже, явно предостаточно, а вот мужчины стоят последними в очереди за своей «маленькой» мечтой  в наших  «больших городах». Пришло время исправить эту ошибочку. Итак, откройте баночку пива, поудобней сядьте в своё кресло и … загрузитесь в «Самурая».     Это не просто книга, это игра, да-да, игра и уверяю Вас –              как  раз именно та игра,  которая только и стоит свеч.            

                                            Содержание :

   Пролог -                                                                    

  Манга первая -

               «зеркало»                                                            9

Манга вторая -

«чётки»                                                            167

Манга третья –

«меч»                                                                360

         «Мудрость обладает существованием,

           принцип обладает существованием,

                     путь обладает существованием,

                    но лишь Дух владеет Пустотой».

                                                                        Миямото Мусаси

                                            «Книга пяти колец».  

           В начале, когда не было ничего, был лишь огонь в пустоте. Были  то сходящиеся, то расходящиеся, то вновь сходящиеся, для долгих бесед о своей судьбе – Вечные Трое. Одного звали Мах, другого Брах, а третьего – Хинга. Они были вечны, они были бессмертны и мудры, все тайны мироздания были в их, всесильных руках, оставалась лишь одна – тайна их собственного предназначения. Во время своих многочисленных странствий по бескрайним просторам древнего космоса они искали, и наконец, нашли скрытый в нём, тот самый, Источник Вечного Огня  -  и вместе заглянув в его бездонную глубину, раскрыли свой общий на Троих секрет.  И в этот великий момент увидели они, как вышла из него, во всей своей первозданной мощи и красе, Великая Богиня солнца – Мари. Очнувшись от  вечного сна, она удивлённо и радостно осветила своими лучами весь космос - зримый и незримый. Сделав это, она улыбнулась и поманила к себе, находящихся рядом с ней – Вечных Трёх, и сказала она им : «Благодарю Вас, что пробудили меня от вечного сна, теперь он навсегда окончен, и я хочу жить, но, дорогие мои освободители, есть у меня к вам одна сокровенная просьба». «Проси всё, что пожелаешь, прекрасная Богиня света, мы всё исполним» - ответили ей Вечные Трое. «Тогда, я хочу, чтобы вы создали мне мир, дитя моё, который я буду вечно любить и согревать теплом своим» - сказала им, Пробужденная Богиня. «Да будет так, как ты хочешь Мари, мы с радостью исполним твою мечту» - ответили ей Вечные Трое и окинув своим взглядом весь космос зримый увидели они в нём землю пустую. На неё и пал их выбор. И первым, на выбранную для рождения мира планету, послала Богиня света  мудрейшего Маха. Он, несколько раз облетев избранную землю, начал создавать вокруг неё огромный кокон, призванный оградить её от тьмы внешнего космоса. Через какое-то время, под действием солнечных лучей, внутри кокона начала накапливаться живительная влага, которая и пролилась на  землю обильным дождем. Так появился на пустынной земле – древний океан. Вторым, послала Мари на землю искусного Браха. Он и приступил к следующему этапу творения, начав смешивать частицы земли, плавающие в водах древнего океана, друг с другом. И встали, со временем, над водами океана, огромные материки и высокие горы. Последним, послала Великая богиня солнца на землю сильнейшего Хинга.                 Он, облетев землю, единым разом сорвал верхушки самых высоких из всех гор, и разбудил дремавшие в них могучие вулканы, которые дали земле ее главную драгоценность – кислород. Затем, Вечные Трое, соединив свои силы, сотворили на земле – Семя живое. И дало оно обильный всход – и на земле, и в воде, и в воздухе. Венцом же их творения стал человек, созданный по образу их и подобию, созданный как друг и помощник в управлении  сотворённым ими  молодым миром.     И по совету Великой Девы света, и в память о своём предназначении, получил человек от своих Творцов священные дары – зеркало, драгоценные четки и меч, чтобы знал человек, что землю надо любить, взращивать и защищать. Шло время, множились люди и стали они забывать заветы Великих своих творцов. Пока не случилось самое страшное – люди потеряли свою связь с миром Вечных Богов. А началось всё с убийства одного человека – другим. Это убийство породило Великий Страх среди людей, который отныне и навсегда был рядом         с каждым человеком на земле. Мир изменился, он болше никогда не был прежним миром Земли живой. Убийцу звали Чуллуа, что означало бык, а убитого им Умантуа – пегий жеребенок. Мертвое тело Умантуа стало Луной, чтобы вечно служить людям немым упреком – о сне их разума. Убийца же был отделен Вечными творцами от других родов людских, и наречен он был их Противником. Однако и поныне люди из рода древнего быка продолжают нести всем другим людям – разрушение, отчаяние, тоску и смерть. Память о Великом страхе живёт    в каждом человеке. Страх властвует над людьми безраздельно, на протяжении всех веков земной истории. Страх перед тёмной стороной человека, перед живущим до сих пор                 в самом чёрном углу земли – человеком-быком, двурогим, проклятым, но вечном враге всех вместе взятых  и  каждого по отдельности из людей живущих на нашей земле. Ибо древнее  противостояние быка с родом людским не окончено до сих пор  и как гласят самые сокровенные легенды народов мира – грядёт ещё последняя битва тёмного быка с только что рожденным на свет -  молодым жеребенком. Как знать, а  может она уже        началась.  Впрочем,  именно  об  этом  пойдет  моя история, невероятная, но тем не менее абсолютно реальная, а потому простая и сложная одновременно, вобщем, как и сама жизнь -         и  пожалуй,  пора  мне  её   –   начинать.     

Манга - 1.

Зеркало - ятакагами.

           Когда не знаешь, с чего начать свой рассказ, лучший способ -    это начать его с самого начала. Это было шестнадцать лет назад. Жил я со своей семьёй на Урале, в большом, промышленном, городе Ч. Было мне в ту пору 13 лет. Рос я в очень большой семье. Сколько себя помню, мои родители всегда ссорились. Отец, по национальности кореец, родился в Новосибирске, воспитывала его моя бабушка одна, мой дед умер в год рождения моего отца. Вот такая преемственность поколений. Семья жила бедно и бабушка воспитывала отца в строгости. Закончив юридический факультет, отец по распределению поехал работать на Урал. И сделал здесь прекрасную карьеру, дойдя до должности – районного прокурора. Мать моя русская, являла собой зеркальную противоположность моему отцу. Выросла в традиционно, по-русски, большой семье. Было их в семье четыре сестры. Её мать и отец работали врачами, в семье девочек воспитывали свободно, без лишнего давления. Мать, повторила путь своих родителей, закончила Медицинский уни-верситет, пошла работать в больницу – детским врачом-педиатором. Женщина очень красивая и гордая, всегда при-тягивающая к себе взгляды мужчин, как она выбрала из них моего отца, для меня всегда останется тайной. Разные и по характеру, и по своему происхождению, они, просто, не могли не ссориться. Если отец говорил да, мать всегда говорила нет, к тому же отец её постоянно ревновал. Но тем не менее – вместе они жили, уже, двадцать с лишним лет, две разных половинки одной медали, впрочем, так оно, наверное, и должно быть. В семье я был четвертым ребенком, брат был старше меня на семь лет, и по при-меру отца выбрал для себя юридическую стезю, мои старшие сестры-погодки, в том злополучном году поступили в Медицинский университет. Как говорится – мать с отцом продол-жали делить семейную власть, пока победа была за матерью, но отец в этой войне сдаваться не собирался, ведь был еще я. Меня же в лучшем случае, ждала – колония для несовершеннолетних. А всему виной был мой рост. У нас в семье все были высокие – и отец, и брат, и сестры, и даже мать была не ниже среднего роста, хотя семейные заботы и тяжелая работа, делали её на порядок ниже наших, таких отборных, членов семьи. Но по сравнению с ними со всеми я был – просто карлик. Старшие всегда смотрели на меня свысока как на какое-то недоразумение, отец посмеивался, говорил, что я как раз, в отличие от него, «истинный ариец», в смысле кореец, только, мать меня жалела – говоря, что я свое еще наверстаю. На всех школьных построениях я всегда стоял последним, вот с одного такого построения и начал формироваться, как говорили все вокруг, мой несносный характер. Это было в первом классе, на уроке физкультуры учитель выстроил всех нас по росту, ну и, конечно, я оказался самым последним в строю. Класс дружно рассмеялся по этому поводу, но учитель прекратил этот балаган, и начал свой урок. После урока, в раздевалке насмешки продолжились, все мальчишки по очереди купались в душе, а когда, подошла моя очередь, то в душ я не попал. Меня оттолкнул  в сторону от него, самый высокий парень в нашем классе – Денис Фролов, и прокричал мне, с насмешкой : «Эй, ты поскребыш, тебе мыться не обязательно, ты поскребись и грязь сама отвалиться». Вот в тот момент, я первый раз в своей жизни, почуствовал как внутри меня взорвался, подобно атомной бомбе, дичайший гнев, приступы, которого, будут навещать меня и потом, ещё, и не раз. Я сумел сдержаться, спокойно оделся, вышел из раздевалки на улицу, и встал у школьных ворот, дожидаться своего обидчика. Прозвенел звонок и из дверей школы, скорее по домам, повалил народ. В группе своих одноклассников, я заметил и Дениса. Я вышел ему навстречу и холодно сказал : «Ну, что Дэн хорошо искупался, может еще и пылевые ванны примешь». Такой наглости, он явно не ожидал, и весь красный, как бык на матадора, пошёл на меня, предвкушая надо мной жестокую расправу, под всеобщее улюлю-канье его восторженной публики. Однако, когда он уже готов был схватить меня за воротник, я сделал неожиданный ход – взял и бросился ему под ноги. И Денис, на полном ходу, плюхнулся на школьный асфальт. Я же подпрыгнув как на пружине, вскочил ему на спину и начал, что есть мочи, дубасить его по голове. Оттаски-вали меня от него – впятером. Вот с того случая – всё и началось. Я не давал спуску никому и никогда. Если на меня кто-то бросался с кулаками – то я хватался за палку, если кидались с палкой – я брался за любую, попадавшуюся мне под руки, арматуру – и обязательно давал отпор. Оружием мне служило всё - начиная от школьных ручек и заканчивая самодельным кастетом. Со временем, оружием стал я сам. Я буквально выкачал к себе уважение, как цыганёнок из «Неуловимых мстителей», который так лихо опракидывал в себя рюмки с самогонкой перед восхищёнными им махновцами. Моя жизненная философия была проста как пять копеек – пусть ростом я и не вышел, но как любой загнанный в угол дворовый пёс буду драться до последнего, пусть даже с увешанной с ног до головы медалями немецкой овчаркой. Просто, потому что другого выхода у дворняги – нет. И эту мою ярость безисходную чувствовали все. В школе со мной побаивались связываться, даже старшеклассники. Одним словом, хулиганом        я стал отъявленным. Не знаю почему, может потому что отец у меня был районным прокурором, но всё моё хулиганское поведение сходило мне с рук. Уверенность в том, что если я защищаюсь, то значит, я прав – была во мне железной. Очень скоро, моя уверенность передалась и другим. Я сумел сформировать свой внутренний круг – почитателей, и заработать, как мне казалось, тогда, авторитет крутого парня. Впрочем, как показало время –  мой колос был таки на глиняных ногах. В тот злосчастный – 91 год, в наш 7 б класс, во второй четверти, перевили девочку из другой школы. Шел урок истории, когда в класс в сопровождении завуча – вошла она. Завуч, громко, на весь класс представила новенькую : «Знакомьтесь, дети, это Оля, она будет учиться с вами». Оля с достоинством осмотрела класс и села за свободную парту. Так в мою жизнь пришла она, так утреннее солнце врывается в сонную комнату, призывая лежебок вставать. Оля мне сразу понравилась – белые кудрявые волосы, правильные, как будто точеные черты лица, белая как мел кожа, школьное платье, сидевшее на ней так, как будто было сшито на заказ, и то достоинство с которым она себя вела, всё это говорило о том, что девочка знает себе цену. Я потерял голову, день и ночь – думал только о ней. Когда она отвечала на уроке – я затаив дыхание ловил каждое её слово. Впрочем, голову потерял не я один, за ней сразу стали увиваться самые симпатичные парни нашего класса, а потом, и всей школы. А я всё выжидал, жизнь научила меня этому умению – ждать, надеяться, терпеть и всегда искать подходящий случай для своего выхода из тени на свет. И такой случай сам меня нашел. Как-то после уроков я остался дежурным по классу. Я уже составил на парты все стулья и вытер доску, когда дверь, вдруг, открылась и в класс зашла она. Я даже опешил от неожиданности. Она мельком взглянула на меня и властным голосом спросила : «Ты когда убирался не видел на моей парте дневника ?» Я сумел, только, выдавить из себя тривиальное – нет. Она мне не поверила, подошла к своей парте, заглянула в неё, посмотрела под ней, и лишь ничего там не найдя, направилась к выходу. Ну всё или сейчас, или никогда, сказал я себе и перегородил ей проход. «Послушай, Оль, - каким-то не своим, надтреснутым голосом начал я, - Только не смейся, как только ты пришла в наш класс, я просто потерял покой, только о тебе и думаю, мне кажется, - и тут я выдавил из себя эти роковые слова, - я тебя люблю». Оля очень внимательно посмотрела на меня своими голубыми глазами, мне этот взгляд никогда не забыть, и вдруг, взяла и рассмеялась, так смеются ведьмы в старых фильмах, и глаза у неё стали холодные и злые – чужие глаза. «Послушай меня мальчик, тебя кажется, Сашей зовут, - начала она надменно. - Я о тебе уже наслышана, в курсе всех твоих подвигов, не отступать и не сдаваться, и всё такое, но со мной такое не пройдёт. Я завтра всем расскажу, как ты ползал передо мной на коленях, возомнил себя Дон-Жуаном, герой-лю- бовник, фильмов насмотрелся, но я то тебя насквозь вижу. Малыш, ты был, есть и навсегда останешься – мелким поскребышем». И она снова зло и весело рассмеялась, оттолкнула меня в сторону и выбежала в коридор, а оттуда еще дважды крикнула : «Поскребыш, поскребыш,» - и молнией унеслась прочь. Я стоял посреди класса, как оплеванный, по щекам у меня покатились слезы, и я как не старался не мог их удержать. Не помню как я ушел из школы и как добрался домой. На автомате проглатил ужин и закрылся в своей комнате. Через окно в комнату вползали вечерние сумерки, я включил магнитофон, там стояла моя любимая Metallica, альбом Kill em Ell – и бухнулся на пол. Мысли в голове шли кругом, как такое со мной могло произойти, за что она так со мной, снова подкатили слезы. На этот раз я сумел их подавить. Я же боец, я же боролся, всегда боролся, и тут, какая-то девчонка, всё испортила, тварь. Ненавижу её, ненавижу. Во мне снова, пульсирующей черной точкой вспыхнул гнев, однако, первый раз в жизни, он был не такой как всегда, он был мне не подвластен, метался внутри, не находя себе выхода – и вдруг, как взбесившийся скорпион, он ударил прямо в меня. Ненавижу её и ненавижу себя. Как она сумела заглянуть внутрь меня, как сумела понять скрываемую мной        ото всех правду – я ведь не сильный, я им всегда только казался, но ведь, кроме меня, этого никто не знал. Откуда же она знает ?        Четкие звуки, которые выбрасывала в мой мир Metallica – делали своё дело. Ко мне снова вернулась уверенность, но она пришла не одна, с ней пришло совершенно незнакомое мне чувство – тоски.   Я начал прокручивать свою жизнь с самого начала, а потом всё дальше и дальше – вперед. Что меня там ждет, в будущем, всё таже бесконечная борьба, один против всех, в попытке доказать, что Саша Ким – кое-чего стоит. А если я действительно поскребыш, лилипут в стране великанов, ну не могу же я им всем доказать, что я такой же как они – человек. Тоска охватила меня с головой, одна мысль прыгала на другую, как белки в колесе. И вдруг, колесо остановилось, в голове, как в диктофоне включилась запись давнишнего разговора, подслушанного мной, случайно, у сестер. «…да нет, нету такого способа, с медицинской точки зрения они все неэффективны, да к тому же болезненны… А я тебе говорю, что есть, мне тут один старшекурсник… Кто он ?.. Не важно, ты лучше слушай, так вот, он мне говорил, что если смешать фенозепам с а…тропином, то эффект будет 100 %, и притом, никакой боли, ты просто уснешь и всё…» Диктофон затих. А ведь действительно зачем кому-то и что-то доказывать, зачем бессмысленно бороться, строя из себя супермена, зачем казаться – надо быть, а точнее не быть. Моя жизнь принадлежит только мне. И только я вправе про-должать за неё бороться или нет ! … И просто уснуть. Действительно, как давно я хорошо не высыпался из-за этой долбанной школы - экзамены, зачеты. Да пошло всё к черту. Я знаю кто я такой, а ты дура набитая не знаешь. Кем бы я там не хотел казаться, одно, я знаю наверняка – кишка у меня не тонка. Я резко встал с пола, выключил магнитофон и выглянул в коридор. Вечерний гул потихоньку затихал, отец и мать в своей спальне смотрели телевизор, в комнате у сестер уже было тихо, брат на дежурстве… Елки-палки, вот почему я сегодня в комнате весь вечер один, блин, совсем плохой стал. Ладно, соберись, значит я сегодня сплю один, все одно к одному – и все козыри у меня на руках. Тихо вздохнув, я медленно пошел по длинному коридору в нашу маленькую, но уютную, кухню. Налил себе чаю, отпил немного, прислушался, вроде никто не встал. Дрожащими руками открыл кухонный шкаф, где хранилась материна аптечка. Как ни странно, но я её сразу нашел, открыл, начал копаться и нашел все, что мне нужно было, как по списку. В углу шкафа заметил начатую отцом бутылку коньяка, помирать так с музыкой – взял и её. Закрыв шкаф, я снова прислушался к коридору – тихо. Допил остывший чай и со своим опасным грузом – двинул в комнату. Зайдя в неё, быстро спрятал свои находки, разделся и залез в кровать. Скоро мать начнет свой вечерний обход. Ну, так и есть – точно по расписанию, заглянув в комнату сестер, мать открыла и мою. «Сашь, ты спишь» - спросила она в темноту. «Да, уже засыпаю» - ответил я. «Ну, спокойной ночи, сынок» - тихо сказала она и закрыла дверь. В моем сердце как-будто тонкая нитка оборвалась, стало, вдруг, нестерпимо тоскливо и страшно. Ладно, соберись, - сказал я себе, - страх это хорошо, это естественно, все чего-то боятся, главное – не уснуть раньше других. Очень скоро весь дом погрузился в мирный сон. Ну, что ж, пора. Я тихо выскользнул из теплой постели, снял со стула свой любимый джинсовый костюм, засунул в карманы куртки коньяк и лекарства, и подошел к окну. На улице моросил мелкий дождь, ну, ничего, не растаю, не сахарный. Осторожно повернул шпингалеты и открыл окно,            в комнату ворвался свежий ночной воздух. Я залез на подоконник и посмотрел вниз, благо прыгать было не страшно, квартира была на первом этаже – страх был в другом, я понимал, что прыгнув вниз у меня пути назад, уже, не будет. Я закрыл глаза, решив действовать - действуй … и прыгнул. Приземлился я удачно. Ну, теперь вперед – десять метров вдоль дома, дальше через дорогу, и метров пятьдесят вдоль гаражного кооператива, еще одна дорога,  и вот я стою у входа в городской парк. Тускло горят фонари, освещая унылые скамейки и сиротливые, по весеннему голые деревья. Я направился по тусклой аллее, к своей, потаенной, сосновой опушке, где я всегда чувствовал себя как дома, любя, побыв в одиночестве, ни от кого не таясь – выкурить сигаретку-другую. Вот и она - моя скамейка под развесистой сосной. Сев на нее, я как следует отдышался и, попытался, успокоится. Дождь всё усиливался, где-то сильно громыхнуло, надвигалась весенняя гроза. Но меня она ничуть не волновала. Я достал из кармана, припрятанную сигарету, закурил и втянул в себя табачный дым, вкус которого мне показался густо замешанным на мокром мхе и сосновых иголках. Стало намного лучше и спокойней. Дождь продолжал усиливаться, даже сидя под сосной, я начал намокать, что ж, нужно и мне уско- риться. Я достал из кармана таблетки и выдавил их все себе в ладонь, горсть получилась приличной. Правой рукой я откупорил коньяк, и закинув в рот таблетки, запил их большим глотком. Сильно закашлялся, чуть не подавился, самоубийца хренов, - мысленно улыбнулся я себе, и сделал еще один глоток. Взглянул на свои, моя гордость, командирские часы – был ровно час. Во рту застряла невообразимая горечь, голова кружилась, я всем телом откинулся на скамейку, закрыл глаза, и подставил свое лицо падаю- щим с дерева дождевым каплям. Меня начало тихо укачивать и мне, даже, почудился гудящий где-то рядом морской прибой. Но обретенное мной спокойствие было нарушено чьим-то, внезапным вторжением. Краем уха я расслышал рядом с собой стариковское покряхтывание, а затем,  какое-то тяжелое тело опустилось на МОЮ скамейку. Надо было как-то прореагировать на такую наглость и я, с большим трудом, размежил, ставшие такими тяже-лыми, веки. Открыв глаза и повернув голову я увидел следующую картину. Рядом на скамейке, слева от меня, сидел некто неизвестный, в старом, дранном, осеннем пальто и в поношенной фетровой шляпе, лихо сдвинутой на затылок, лицом полный, глаза хитрые и рыжие усы – всё это делало его похожим, ну, точь в точь на Кота Базилио, из детского фильма про Буратино. В ногах у него стояла овощная сумка огромных размеров, в которую он аккуратно положил допитую им бутылку МОЕГО коньяка. Видя такую бесцеремонную наглость, я немного пришел в себя, и еле разлепив губы, сумел пробормотать лишь, что-то маловнятное – «Мужик, ты, это чё ?» На этом мой словарный запас иссяк, в голове царила шумящая пустота. Зато, теперь, в разговор включился мой наглый незнакомец. «Прошу меня, великодушно извинить, - каким-то действительно по-кошачьи мягким голосом, начал он, - разрешите представиться, меня зовут Мах. Вот шел мимо, весь уже изрядно вымок, смотрю скамейка сухая, на ней бутылка пустая, и мирно спящий молодой человек. Дай думаю посижу тихонечко, сон твой тревожить не буду. Сел, взял бутылочку, а там, ба, еще немного есть, ну, я и допил, с холоду и устаточку, ты, уж, меня, паря, извини». «Да, фиг, с тобой» - невнятно промычал я. «Ну, вот и славно, и ладно, - продолжил он. – А разрешите-ка полю-бопытствовать, что такой юный молодой человек, наверное пионер, делает в такой дождь, да в пустом парке, когда все пионеры уже спят давно». Он начинал мне надоедать и я собравшись с силами дал ему отпор. «А я неправильный пионер, Мах, впрочем, как и ты неправильный еврей, согласись, еврей-бомж, это почти анекдот какой-то» - то ли сказал, то ли прорычал я на одном дыхании,         и довольный своей шуткой, хрипло рассмеялся. Мой неожиданный незнакомец, явно, не нашелся, что ответить на мой язвительный выпад, и сказал, по моему мнению, несусветную чушь. «Да, паря, я может и бомж, но зато лицо у меня чистое, а у тебя оно всё в саже. На, взгляни на кого ты похож» - с этими словами он, покапавшись в своей сумке, вынул из неё тяжёлое, по виду,  зеркало и передал его мне. Я с трудом принял зеркало из его рук и взглянул в него. На меня из зеркала смотрело ужасно бледное, но абсолютно чистое – моё лицо. Врет, подлец, не знает, что мне сказать, вот и врет, - подумал про себя я. Но тут моё внимание привлекла отделка самого зеркала, оно было сделано в форме правильного ромба, и сделано было, явно, из золота, а по краям отделка из красных камней. Нет он не бомж, он вор, - мелкнуло у меня в голове и по спине пробежали тревожные марашки. Я уже хотел передать ему зеркало обратно, когда вновь мимолетно взглянул в него, и чуть не взвыл от ужаса … моего собственного отражения в нем … не было.

         И вдруг, весь мир, вокруг меня, начал менять свои привычные очертания, всё - деревья, фонарные столбы, скамейки, слились        в одну единую, пеструю, цветную массу, которая начала закручиваться в крутой водоворот, в него меня и понесло, с какой-то непреодолимой силой, еще секунда, и моё сознание окончательно покинуло меня. И всё накрыла глухая и темная, как шелк – ПУСТОТА. Очнулся я лежа, по моему, в глубокой канаве, прямо подо мной журчал неглубокий ручей. Голова гудела просто нещадно. Я с большим трудом раскрыл глаза, перевернулся на спину и осмотрелся. И действительно, я лежал в ручье, в глубоком овраге поросшем высокой, сочной, и сильно пахучей травой. По обеим сторонам оврага, устремили в небо свои высокие стволы – могучие сосны. Небо надо мной висело низкое, как перед дождем, но без единого облачка, и какое-то по-настоящему – голубое. Я не без труда выбрался, весь выпачкавшись в глине и траве, на большую лесную поляну. И каково же было моё изумление, когда я увидел на поляне его, моего назойливого собеседника. Он сидел на большом пне, преспокойно, штопая своё драное пальто. Увидев меня, он улыбнулся и ласково так спросил : «Ну, что малыш очухался» - но резко осекся, увидев моё разъяренное лицо. «Назовешь меня малышом, ещё раз, и я выбью тебе все зубы, понял меня, старый хрыч» - не очень-то дружелюбно, прокричал ему я. Пресловутый Кот Базилио, действительно как огромный кот, сладко так потянулся, а затем ласковым голосом мне сказал : «Ты, паря не нервничай, этим твоему делу не поможешь, это ведь ты, а не я наглотался каких-то таблеток – так что других не обвиняй, а лучше на себя пеняй, что очухался от них в грязном овраге». Откуда он узнал про таблетки – вопрос, но отпираться мне было, сейчас, не с руки и я решил зайти с другой стороны : «Слушай, старый, прости за грубость, лучше скажи мне в каком месте парка мы находимся, и куда мне идти ?» Но Мах меня больше не слушал, а просто махнул рукой в сторону, и снова принялся за своё шитьё. Ну, и черт с тобой, - подумал про себя я, демонстративно сплюнул в его сторону, и направился в указанном им направлении. Шел я довольно долго, сосновый лес сменился низким кустарником, идти стало всё трудней, кустарник местами был сросшимся, приходилось сквозь него продираться, и очень скоро, мои руки все раскровились. Впрочем, и кустарник скоро кончился и моему взору открылось бескрайнее, до горизонта, поле высокой травы. Идти туда было бессмысленно, но я почему то, тупо как баран, поперся скозь высокую траву. Прошел я совсем немного, как вдруг моя левая нога провалилась вниз, уйдя по самое колено в землю. Я с большим трудом вытащил её, она была вся в грязной и мокрой тине. Тут я с ужасом понял, что поле с высокой травой, вовсе не поле – а болото, бескрайнее болото, куда взгляд не кинь. Откуда в нашем городском парке взялось болото, когда его там отродясь не было, я понять не мог. Выбравшись из него, обратно, на сухой берег, я чуть не разревелся, но быстро взяв себя в руки, буквально, приказал себе : «Думай, Саша, думай». И вскоре я придумал – нужна разведка. Четко сформулированная и поставленная перед собой цель придала мне сил, я встал и направился вдоль леса, по кромке этого злополучного болота. Шел я очень долго, пейзаж не менялся, все тот же лес, все тоже болото. И в конце концов, вышел я к тому же месту, от которого и пошел – к своей, вручную мной выломанной, просеке. Весь измученный я рухнул на землю, отлежавшись, сел и снова стал думать. Итак, что дала разведка, что, что, - разозлился я на себя, - это ведь остров посреди чертова болота и как я сюда попал знает лишь он – мой ночной собеседник. Надо как следует устроить ему допрос, - с этой мыслью, я двинулся обратно в лес. Выйдя на опушку я его обнаружил, слава богу, всё на той же опушке, сидящим у костра и готовящим, в невесть откуда взяшимся, котелке какую-то похлебку. «Слушай, как тебя там, Мах, - начал я, - может обьяснишь как ты затащил меня на этот чертов остров. Учти, у меня отец работает в прокуратуре, и он сейчас, уже, на уши поставил всех, чтобы меня найти. И меня обязательно найдут, где бы этот, дурацкий остров не находился, и вот тогда, тебе очень, очень сильно не поздоровится, я тебе доходчиво обьясняю, да, я тебя спрашиваю, или нет ?» Неунывающий Мах повернул ко мне своё жизнерадостное лицо и мягко спросил : «А, что если это место, находится Нигде, а если оно находится Нигде, то как кто-то сможет найти в нем, такого малыша как ты». Моё терпение лопнуло и я кинулся на Маха с кулаками, но тут произошло, что-то совершенно невероятное. Мах выбросил мне навстречу свои руки и мне в грудь ударил поток сжатого воздуха, да так ударил, что упав на спину, я даже не мог подняться с земли. Так и лежал на ней, как перевернутая на панцирь черепаха. Поднял меня сам Мах, протянув мне свою руку, отряхнув меня, как следует, он усадил меня на тот самый – большущий пень – и попросил выслушать его, не перебивая. История, которую он мне рассказал была настолько невероятна, что я и вправду не перебил её рассказчика – ни разу.

Место в которое ты попал, - начал он, - и которое ты назвал дурацким островом, действительно можно назвать местом для дураков. Но называется оно совсем по-другому. Именуется оно – УТРОБА. Сюда попадают души умерших людей, тех людей, кто и в жизни то не летал, а ползал, и еще как ползал, давя всех, кто слабее – вокруг себя. Они не просто сюда попадают – они проваливаются сюда, как в глубокую яму. Многие ещё при жизни узнают запах этой ямы – например, в состоянии алкогольного опьянения. Древние народы называли это место - подземным миром, и все по-разному пытались описать его, но во всех этих картинках, весьма, мало правды. Увидеть по-настоящему дано его, только, тем из людей, кто, уже, как говорится, умер. А согласись мертвец не может вернуться назад, в мир живых, чтобы поделится с ними своими «курортными впечатлениями». Для многих живущих в мире людей – это место просто неизбежность, неумолимая кривая их непутёвых жизней. Попав в Утробу человек, еще какое-то время, сохраняет остатки  своего жалкого разума – ищет выход отсюда, как и ты искал, зовет на помощь близких своих, как и ты их звал, делают попытки преодолеть болото, сначала робкую, первую, затем, вторую, третью, а потом, потом, в какой-то момент человек слышит зов, властный призыв, с другого края болота. И теряя остатки разума он устремляется на зов, чтобы утонуть в этом болоте, уже навсегда. Все кто попадает сюда – попадают с одной, единственной целью, чтобы стать всего лишь пищей для земной Утробы. И здесь нет место жалости, нет место состраданию, земля дает жизнь, она же её и забирает. Таков закон земли. И нет другого ада, кроме манящей к себе пустоты - этой Утробы. Однако, далеко не все попадают в это милое место сами, многих сюда, как бы это лучше сказать, ну скажем так – посылают. И это Саша как раз – твой вариант. Некоторых сюда посылают самым обычным и незатейливым образом. «Чтоб ты сгинул» - говорят люди друг другу, не понимая всего смысла этих слов. Понимали бы, то ни за что бы на свете так не выражались. «Проклятый» - это Саша, уже совершенно особый человек. Он вроде и как все, живёт, работает, думает, но с ним, дорогой мой, уже далеко не всё  в порядке. По чужой и не всегда намеренно злой воле, его душа, его внутренний человек отправляется на поиски того места, куда его так незатейливо послали. «Проклятый» начинает видеть странные сны, очень странные сны. В них без каких-либо причин лезет во всякие дыры – проломы в земле, общественные переходы, канна-лизационные люки, тёмные старые коридоры, колодцы, в общем,    в те каналы, которые ведут в одно единственное место – в низ,        в подполье Бытия. В жизни он начинает отдаляться от людей, замыкаться в себе, пить, дрянь разную курить, а главное – искать. Он ищет «то не зная что», так что Сань не думай, что сказки на пустом месте возникли, в них опыт многих поколений живших до тебя людей. И поверь мне, твои предки кое-что в жизни очень хорошо понимали. И вот в один не очень прекрасный момент – «проклятый» - находит таки «проход» в Утробу. Ну, а тут как говориться и сказочке конец. После смерти в чреве земном – человек в мире земном уже не живёт, он существует как «живой мертвец» и лишь время поставит, в конце концов жирную точку      в его тоскливом существовании. Впрочем, место это – не всегда было таким, люди его сами создали, своими делами создали, своими собственными руками сотворили. И место это – не для всех людей, как нет правил без исключений, оно для тех, кто не ищет для себя  другого выхода, как только тонуть в болоте, и других за собой тянуть. Для тех же кто ищет, Саша, и не удивляйся, что я знаю, как тебя зовут, для тех кто ищет и не сдаётся в поиске своём, есть другое место и есть другой путь, по которому ведем их мы – Вечные Трое. И я, Саша, один из них. Когда-то, очень давно мы втроём, я и мои вечные спутники - Брах и Хинга, создали мир земной и человека в нём, и ни на одно мгновение, после этого, не оставляли его без своего внимания и помощи. И поверь мне – человек сам волен принять нашу помощь, или отвергнуть её. Это всегда вопрос сознательного выбора. Мы выбираем людей, а люди выбирают нас. Тем из людей, кто хочет жить и живет по нашим законам, мы всегда помогаем в их жизни земной, а после их смерти, приходящей ко всем лишь в назначенный час – мы делаем их нашими свободными духами-по-мощниками. И нет ангелов не из числа людей, так было с самого начала и так будет – до самого конца. Я всегда следил за тобой, Саша, и ты мне всегда был симпатичен – именно своей волей к борьбе и желанием жить. Но в эту ночь, Саша, с тобой что-то случилось, ты почувствовал           Зов Утробы и ты пошел на этот Зов. Я не мог остановить тебя в твоем выборе, в человеческий выбор мы никогда не вмешиваемся, но спасти тебя я мог, и более того – я этого хотел  и я это сделал. Не будь я – Ками-но ками, Бог, сохраняющий души. Я использовал своё волшебное зеркало, чтобы сохранить тебе жизнь, и ты перешел в Утробу, как есть, прямо в своём теле, чтобы победить в себе её  манящий Зов – до конца. Другого выхода у нас обоих – нет. Ну, ладно, Саша на этом пока всё. А сейчас ты должен покушать, каша как раз подоспела, и я чувствую, что силы тебе еще понадобятся, -  с грустной улыбкой закончил Мах.

          Я сидел, как в воду опущенный, нарубил я дров, спорил с самим Богом, с одним из Трёх Высших, и даже оскорблял его. А он меня, в это время, от смерти спасал. Да, такую кашу мог заварить, только, такой идиот как я. Вот и ешь, теперь кашку, когда сидишь в ней по уши. «Сашь, ты ешь, ешь, где наша не пропадала» - снова поддержал меня Мах и ободряюще подмигнул. С начала нехотя, а затем, даже с жадностью, я накинулся на рисовую кашу. Вылезав котелок дочиста, я правда почувствовал себя бодрей. А ведь Мах – он действительно не промах, с ним я не пропаду, даже в этом чертовом болоте, - подумал про себя я и улыбнулся собственному каламбуру. Я вытер котелок и ложку сухой травой, затушил догорающий костер, сел на пенёк, и приготовился  встретить всё, что мне суждено, не жмурясь от страха, а с широко открытыми глазами. В это время Мах закончил вырезать, из сухой сосновой ветки, необычайно длинный посох, и повернулся лицом ко мне. Я вскочил с пенька, крутя в голове тысячи извинений, но на ум и язык пришло, только, одно : «Спасибо». Старый Мах улыбнулся мне в ответ и сказал : «Ну, что ж, коротко и ясно, а главное от души. Запомни, навсегда, Саша, залог истинной дружбы, и даже дружбы  с Богом – и он снова подмигнул мне, - это искренность – главное качество человеческой души. Ну, ладно, закончили официальный протокол, перейдем к делам насущным, - сказал он и сразу тон его стал серьёзным. Саша ты не сумел пройти мимо Зова, сила его оказалось, пока, посильнее тебя. И именно, поэтому, тебе нужно будет пройти по этому пути до конца, и даже я не могу тебя от него избавить. Но я могу пройти этот путь – вместе с тобой, если ты, конечно, Александр, не возражаешь». Я тут же откликнулся на это предложение : «Дедушка Мах, я правда, просто, маленький, возом- нивший о себе всякого, пацан. Мне честно очень жаль, что я ни о ком не думал, кроме себя… и мне правда нужна Ваша помощь» - смеживавшись, закончил я.  «Молодец, Санёк, будет из тебя толк, - снова поддержал меня Мах, - попросить помощи, когда она тебе нужна – это не трусость, а честность. Ну, теперь, действительно, закончим официальную часть, поверь мне, тебе понадобятся силы, а здесь они быстро уходят, поэтому, не трать их больше – на слова. Вот, что, Саша, как я тебе и говорил – пройти через утробное бо- лото невозможно, можно его перелететь, но крыльев я у тебя не наблюдаю, - и он улыбнулся одними усами, - но Мах был бы не Мах, если бы не имел своих тайн. В этом болоте есть скрытая коса, она такая же старая, как и я. Вот по ней мы с тобой и попробуем пройти, вперёд, туда, где кончается болото – и начинается древний океан, а на нем Наш остров и Вечный город – Цуки-то, которым управляет справедливый Брах, и который, как зеницу ока, охраняет всесильный Хинга, и красоту которого я тебе обязательно покажу, если мы с тобой, Саша, осилим наш путь. Ну, ты готов ?» – спросил он меня. «Всегда готов» - этим девизом,  не знаю почему, но ответил ему я. «А говорил еще, что не пионер. Эх, Саша, Саша, с Уралмаша, двигай за мной» - и он развернувшись, быстрым шагом направился вперёд, по ведомой только ему лесной тропе. Я буквально побежал вслед за ним. Неожиданно для нас начался мелкий, нудный, дождик, как-будто сама Утроба, почувствовав наше торопливое бегство, решила нам помешать. Лесная тропинка стала скользкой. Мы прямо сползли по ней в глубокую балку и перешли через маленький ручей. Идя, сквозь лес, Мах каким-то шестым чувством, отыскивал нужное нам направление. Вскоре мы вышли к болоту, именно в том самом месте, которое искал Мах. И действительно, даже, на берегу виднелось возвышение, как-будто кто-то закопал под землю небольшую трубу – вот оно начало той самой косы, - подумал про себя я. «Иди за мной, след в след, и будь предельно осторожен» - не поворачиваясь ко мне, сказал Мах – и уверенно пошел вперед, прямо в жуткое болото, заставив жалобно затрещать сухой болотный тростник. Он шел через болото на-пролом, если нам случалось оступаться и проваливаться в жидкую яму, он тут же своей длинной палкой, как багром, втаскивал нас на косу – обратно. Начиналось уже смеркаться, гадкий дождь всё усиливался, болото начинало превращаться в жидкую кашу, и коса под нашими ногами становилась всё тоньше и тоньше. У меня уже начинала кружиться голова, перед глазами мелькали разноцветные круги – когда я услышал эти звуки, в первый раз. Сначала я поду- мал, что мне просто померещилось, но чем дальше мы углублялись в болото, тем отчетливее они становились. Это были человеческие голоса – мужские, женские, и даже детские – и они были кругом. Они о чем-то жалобно просили, что-то обещали, и даже ругались, хотя большинство из них как-то неестественно, надрывно и жутко – рыдали. Мне сделалось по-настоящему страшно, мне в живот, скользкой змеёй – заполз противный и мерзкий холод. В вечерних сумерках я начал различать их прозрачные силуэты – все они были втянуты в болотную тресину кто по пояс, кто по грудь, а кто и по самую шею. И все они, как один, смотрели на нас, идущий свободно по своей тропе, с какой-то усталой и безразличной ненавистью. Мне стало казаться, что болото, прислушиваясь к нашим шагам, приближается всё ближе и ближе. Мах, как всегда, был прав – мои силы иссякали с каждым шагом. Как-то резко и неожиданно на болото упала ночь. Мах остановился, вынул из своей сумки старый фонарь, зажег его, и мы пошли дальше. Фонарь светил тускло и мы, снова, несколько раз, срывались с косы в болото. Однако, даже этот тусклый свет – придал мне сил, я с надеждой смотрел на маленький огонёк, и как мог собирал в себе все свои силы. Вдруг, ночную тьму разорвал резкий, какой-то отвратительный, вороний крик, к нему, вскоре, присоединились и другие, и скоро все болото вокруг нас наполнилось омерзительным вороньим карканьем. «Нехорошо это» - тихо сказал Мах. «Что, нехорошо ?» - удрученным голосом, отозвался я. «Не успели мы, Саша, не успели, они, Они – выследили нас» - ответил мне Мах. «Кто же, эти твари, наконец ?» - не выдержал я. «Они – это падальщики, пожиратели мертвых душ, но и живыми, Сашь, они не брезгуют, ну, ничего, главное не бойся – будем отбиваться» - сказал Старый Мах и надел фонарь на конец своей палки. Я с силой вцепился в его пальто, а он начал яростно, как флагом, вертеть своей палкой над головой. Я слышал, уже, рядом с нами противное хлопанье вороньих крыльев, чувствовал их отвратительный трупный запах, моё сердце начало уходить в пятки, в прямом, а не переносном смысле, когда мне в спину ударился твердый комок, как мне показалось – грязи. Но это была не грязь. Чьи-то сильные лапы схватили меня за плечи и я почувствовал, как десятки, острых как бритвы, когтей вонзились в мою спину и грудь – и тут же пришла такая дикая боль, по сравнению с которой вырванный зуб, всё равно, что выдернутый по ходу заусенец. Я всем телом ощутил, что – это конец, и истошно закричал : «Ма – а – а – ах !» Он тут же, резко развернулся ко мне и выбросил, подобно копью, в раззявленную для последнего, смертельного, удара птичью голову, палку с горящим на ней фонарём. Ночь озарилась миллионом искр, от разбитого вдребезги фонаря. И ворон отпустив меня, пронзительно и зло гаркнув – взлетел в болотную тьму. Я упал лицом вниз, на нашу косу, не в силах больше пошевелить ни рукой, ни ногой. А вороний гул от всего этого фейерверка, лишь, озлоб- ленно усилился, мне, казалось, что они просто нагло смеются над нами. Мах скинул с себя пальто и накрыл им меня, как я понял, чтобы скрыть от этих мерзких тварей – запах моей крови. А дальше произошло, что-то невообразимое, Мах встал надо мной, закрыв моё тело от вороньей стаи, воздел свои руки к ночному небу, и … запел песню, такой дивно красивой песни, я не слышал, потом, больше никогда. В ней была тоска, были слёзы, была мучительная ностальгия, по чему-то навсегда утраченному, и в ней был Призыв. Вороны всё каркали и каркали, но песня всё же продолжала звучать, вопреки их лютой и бессмысленной птичьей злобе. В какой-то миг моё сознание всего этого не выдержало и я уплыл в спасительную глубь - глухой и мягкой тишины.

         Я приходил в себя и вновь терял сознание, приходил и терял, приходил и терял, как-будто кружился на сумасшедшем Чертовом колесе. Потом, вдруг, кто-то властной рукой взял и просто остановил его. Очнулся я в маленькой комнате, лёжа в теплой постели, на пахнущих хвоей, белых простынях. Я лежал на спине глядя в белый потолок, попытался  перевернутся на бок, но не смог, вся грудь горела огнём, было больно, нестерпимо больно, и я снова откинулся спиной на большую и мягкую подушку. В этот момент в комнату постучали и так не дождавшись от меня ответа – вошли трое мужчин. Того, кто был слева, я сразу узнал, это был мой старый знакомый Мах, правда, сейчас, очистившись от грязи, одетый в красивое … кимоно, прям как у моего тренера по дзю-до, только жёлтое и в такого же цвета – накидке, с распущенными по плечам, седыми, с легкой рыжинкой, волосами и с галантно  расчёсанными усами, он уже не был похож на пресловутого Кота Базилио, а напоминал, скорей, довольного собой и жизнью – Чеширского кота. Двух других, его спутников, я видел впервые.     В центре стоял бородатый мужчина, с грустным, как тогда, мне показалось, лицом, со сложенными на груди руками, одетый в шикарное, притягивающее к себе взгляд,  бордово-красное кимоно. Его спутник, наоборот, был гладко выбрит, с черными как смоль волосами и орлиным носом, и просто огромного роста – на две головы выше Маха, и как минимум на одну – печального незнакомца, его зелёное кимоно, казалось, может треснуть по швам на столь могучем теле, в общем, он производил весьма сильное впечатление, которое, только усиливал, висящий у него на поясе, по виду, тяжеленный меч. Я понял, каким-то шестым чувством догадался, что это были они – Вечные Трое. Они стояли, внимательно смотрели на меня и молчали. Мне нужно было, что-то делать, хотя бы поздороваться с ними, но как, как, не ошибиться     в их именах. Я с трудом приподнялся на подушке, кашлянул, освободив от тонкой плёнки своё горло, и как ни странно чистым голосом – обратился к ним. Первым делом я кивнул и заговорил с Махом : «Спасибо Вам, дедушка Мах, что не бросили меня в том, проклятом месте, и Вам огромное спасибо – Брах, - обратился я к печальному незнакомцу, - и Хинга, - повернул я голову к великану, спасибо Вам за то, что пришли к нам на помощь, это было как раз – во время». Здесь, силы покинули меня и я рухнул спиной на подушку. Ко мне, тут же, подбежал Мах и тихо, на ухо, мне сказал : «Ну, ты как, Саша, терпи сынок, тебя сильно поранил тот ворон. Но, теперь, всё уже позади. Ты молодец, достойно повёл себя с Владыками, а теперь спи, спи, Саша, спи родной, набирайся сил». Мах положил мне на голову свои теплые руки и мягкий поток освежающего воздуха вошел в меня, комната начала терять свои очертания, и, очень быстро, я провалился в тихий и убаюкивающий меня словно размеренной морской волной – сон.    

                Из сладкого сна меня вывел чей-то отчаянный, горячий, спор. Его вели некто двое. Я решил не открывать глаза, а послушать их. Первый голос, был низкий и грубоватый, он всё время твердил одну и ту же фразу : «Нет, Накатоми, я говорю тебе, нет, этого не может быть, потому что этого не может быть – никогда». Второй голос, явно был рассержен : «Ну, и дурак же ты – Имубе, я тебе битый час доказываю, что так оно и есть. Древняя легенда гласит, что когда-то в нашем городе появится настоящий живой человек, из плоти и крови, рождённый в «пегий» год (?), и именно ему будет суждено будет сломать Быку, его чёртовы, рога. Ты как всегда не веришь мне, так сходи в нашу библиотеку, почитай, хотя, впрочем какой из тебя читатель, ты только и умеешь, что цуке пить и тюманов трескать». Первый голос тут же откликнулся : «Полегче-ка на поворотах, брат, Накатоми, а то возьму да и засуну тебя в бочку, с твоим цуке, вот там и начитаешься – всласть». Спор угрожал перерасти в драку и я счел нужным вмешаться, громко закашлился и открыл глаза. Передо мной, на стульях сидело два чуда – один был невероятно толстый,  его жёлтое кимоно, всё было в каких-то засохших пятнах, другой, наоборот, был тонкий как щепка, а кимоно его было настолько чистым и выглаженным, что в нем таки купались солнечные лучи, проникающие в комнату, через большое, настежь открытое окно. Такие разные внешне, на лицо они были похожи, как две капли воды, тут я и понял – это же были близнецы.

          «Привет, спорщики» - приподнявшись на подушке, сказал я, голос мой был словно чужой, надтреснутый какой-то.

          Первым, решился обратиться ко мне толстячёк, которому болтливости и нагловатости, похоже было не занимать.

          «Как здоровье, засоня, - начал он.- Я и мой брат, уже три часа тут ждем, когда же ты, наконец, проснёшься, а ты всё дрыхнешь     и дрыхнешь, как старый сом» - с чувством, закончил он.

         Тут же, в начавшийся разговор, вклинился второй брат,           и начал он, не в пример первому, с извинений.

        «Прости, нас, прости, мы с братом никак не хотели тебя разбудить, просто интересно было посмотреть на живого человека, да, ещё искусанного, проклятыми – Они. Мы знаем, что ты болен и тебе надо отдыхать, поэтому, мы пойдём» - закончил он.

        Сказав это, он, низко кланяясь и улыбаясь, потащил своего толстого братца за рукав кимоно, к выходу из комнаты. Но мне не очень хотелось терять своих, только что, обретённых собеседников, поэтому,  я их остановил и тихо сказал :

       «Слушайте, ребята, мне уже гораздо лучше, поэтому, я прошу вас остаться, а еще лучше – пойти и немного поразмяться. Как вы на это смотрите, а ? Кстати, меня Сашей зовут, а вас ?»

       Близнецы остановились у входа и по-хитрому переглянулись. Первым из них начал говорить, опять – этот толстый.

       «Хорошо, Саша, мы остаёмся, меня зовут Имубе, а моего дохлого братца – Накатоми. И кстати, ты не против, если мы будем называть тебя по-своему. Саша – это значит Сошетсу. Ну, как, ты согласен.

        Что мне оставалось делать в этой ситуации и я ответил :

       «Ну, ладно, Сошетсу, так, Сошетсу. А как вы думаете, какая-нибудь одежда в этом доме есть ?»

       «Да, да, - конечно есть» - ринулся её искать Накатоми.

      Одежда нашлась в платяном шкафу, стоящем в углу комнаты. Это было кимоно белого цвета. Братья помогли мне встать с постели и одеться, и их, и моё внимание привлекли шесть красных рубцов на моей груди, меня слегка передёрнуло, а братья вежливо промолчали. А кимоно мне пришлось, как раз в пору. Братья осторожно взяли меня под руки и помогли выйти во двор. И там мне открылась такая красота, которую я, отродясь, в своей жизни не видел. Мой маленький домик – всего в одну комнату, находился на откосе высокой горы, с которого было видно, что место, где        я сейчас находился было островом, небольшим островом, километров тридцать в поперечнике, берега, которого омывались бесконечным, до куда хватало глаз, по-настоящему, бескрайным океаном. Высокий, гористый, правый берег острова, сплошь зарос густым, и как-то по-таёжному, непроходимым лесом. В низу, под нами, лежала красивая, вся утопающая в зелени,  чудная долина. Центр долины занимал большой круглый холм, похожий на опрокинутую чашу. Вокруг холма текла широкая река, русло, которой, через левый берег острова, уходило прямо в океан. В долине, на холме, расположился, небольшой, уютный городок. Со всех сторон, он был окружён, многочисленными крестьянскими фермами. Ближе к центру города – постройки увеличивались, до двух и трехэтажных домов. Центр города, представлял собой, правильный круг, с находящимся в самом центре – высоким каменным зданием, похожим на замок, с тремя высокими башнями на нём. Перехватив мой взгляд, близнецы, в один голос, сказали :

         «Это храм Трёх Владык, правда, ведь, он очень красивый !»

         «Да» - тихо и как-то непривычно задумчиво, ответил им я, реально поражённый открывшейся мне удивительной красотой.

        «Ну, что будем спускаться вниз, а то, я уже, что-то есть хочу» - предложил, видимо, вечно голодный – Имубе.

         И мы втроём начали спускаться, с высокого откоса, в такую, манящую к себе долину. Лестница ведущая вниз, была выдолблена, прямо в скале, её ступени были просто огромными, идти по ним было легко и свободно. Через некоторое время, мы спустились в долину и пошли вперёд, к ближайшей от нас ферме. За низким забором фермы, я приметил работающих людей, они нас тоже заметили и приветствовали нас, улыбаясь, кивками головы, большинство из них было занято работой в саду, другие, во дворе фермы занимались тем, что раскалывали гигантского вида ракушки на столах для рыбной разделки. Бросалось в глаза то, что люди были абсолютно разными – здесь были и европейцы, и азиаты, и даже чернокожие. Такого интернационала мне видеть, ещё, не доводилось. И вот что меня поразило – на меня со всех сторон смотрели молодые работающие люди, вот-вот именно молодые, 25-30 лет не более, ни одного старика или старухи, это было странно, очень странно вспомнить хотя бы старину Маха, тот ещё старый хрыч, а тут один молодняк. Из-за ограды мне улыбнулся ещё один работающий молодой человек, с корзиной в руках, полной каких-то фруктов, по-моему это были яблоки. Я улыбнулся и кивнул ему в ответ. Мы шли дальше. Крестьянские фермы по сторонам, друг от друга, были разделены маленькими улочками, те, что располагались слева от города, были выложены дерном и мхом, и вели они к побережью, в то время как ведущие направо, в город, были искусно вымощены булыжником. На одну из таких улиц мы все вместе, дружно, и свернули. Пошли двух, трёх, и даже четырёхэтажные дома, с красивейшей отделкой. Крыши домов были сделаны в японском стиле, с расходящимися в разные стороны углами карнизов, но все дома были сделаны, исключительно,  из камня,  что в общем-то, не совсем характерно для японцев, казалось, в архитектуре домов были смешаны все стили и направления, известные миру. Вывески на домах говорили, по-видимому, о том, чем занимается их владелец – рыба – значит рыбный ряд, бочка – значит виноварня, отрез ткани и ножницы – значит швейная мастерская, хотя, значение многих вывесок, мне было просто не ведомо, здесь были – и какие-то звезды, разноцветные шары, какие-то замысловатые мозаики, и даже драконьи головы. В нижних этажах домов, находились небольшие лавочки, где любой желающий мог подобрать для себя всё, из находящегося там ассортимента. Мостовая была вся заполнена спешащими, куда-то по своим делам, людьми, многие из них с интересом оборачивались, глядя на меня, они мне кивали и улыбались, я кивал и улыбался им  в ответ. Чем дальше мы шли по булыжной мостовой, тем больше этот город напоминал мне Старую Прагу – о которой мне много рассказывал отец, бывшей там в командировке, и которую я, заочно, не видя, полюбил всем сердцем. Наконец, улица закончилась и мы втроём вышли на огромную, круглую, также, вымощенную булыжником, площадь, с находящимся в её центре огромным зданием, с тремя высокими башнями, теряющимися где-то в небесной синеве. Здесь, затарахтели, перебивая друг друга мои верные гиды, верх в споре взял – Накатоми,  поэтому он и повел дальше - свой рассказ.

           Когда-то, давным-давно, на этом острове находилась маленькая рыбацкая деревня. Отдаленный от других островов, которые сейчас называются японскими – остров жил своей маленькой жизнью. На острове жило два рода – быков и пегих лошадей. Люди были на нём трудолюбивые, рыбы было много и уловы были, всегда хорошие, в общем, деревня не бедствовала. Пока, именно, здесь, не случилось происшествие, по тем временам, во-истину – беспрецендентное. Один местный рыбак по имени Сусано не поделив со своим сводным братом улов, который, был, видимо, весьма большой – убил его. Убитого им звали Цукуёми, что значило, Луноподобный, и легенды гласят, что был он  красив и все его очень  любили. Вечные Владыки узнав о преступлении Су-сано, не стали умножать кровь, а изгнали его и весь его род с этого острова, на материк, и отделили род быка от всех других родов человеческих. Своей силой Вечные Владыки скрыли этот малень-кий остров от глаз людских и начали строить на нем свой город, для тех из числа людей, которых избрали они помощниками сво-ими. Когда город вырос, он получил название Цуки-то, что значит Лунный город, в память об убитом на нём пегом жеребёнке. Об этом острове и городе на нём знают многие люди, европейцы оши-бочно называют его Авалон, на самом деле – это Авельон, остров убитого Каином Авеля.

       «Европейцы, как всегда, слышали звон, но не знают, где он» - грубо сьерничал, перебив Накотоми – Имубе.  

       «Не надо так, брат, - серьезно продолжил, Накатоми. История эта старая и противостояние древнего быка с родом человеческим, ещё не закончено. Ибо как гласит древняя легенда – нет Ками не из числа людей (яп. Ками - духи-помощники), как нет и Они не из их числа (яп. Они – злые духи, всегда жаждущие крови). И много слёз и  крови пролилось на земле, с того времени, и до сих пор, брат продолжает убивать брата. Но надежда есть, надежда живёт, именно благодаря Им, - и Накатоми показал рукой на Храм, стоящий на площади. – Именно они творят из числа людей своих помощников, для слабых в мире земном, и именно, они никогда не дадут проиграть силам Ёси-ки (яп. добрая, позитивная энергия)       в их вечном противостоянии с силами Аси-ки (яп. злая, негативная энергия). Для этого и живёт Цуки-то. Посмотри, Сошетсу, как он красив, скрытый от западных ветров – высокими горами, открытый лицом на восток, он выстроен согласно вселенским законов. Крестьянские фермы обрамляют, и поддерживают, город, подобно корням самой матери-земли, восемь дорог ведут в него – это восемь священных триграмм, а площадь Тай-цзи – Великого предела гармонично соединяется, через великолепный мост и врата Тории,  с беспредельным океаном – У – цзи» - Накатоми так и не успел закончить, свой поэтичный рассказ, как снова был грубо перебит.

          «Ну, развел бодягу винную, червь книжный, - резко вклинялся Имубе, - наш гость, уже, наверное есть хочет, а ты его всё сказками потчуешь, не гостеприимно это – брат».

         Накатоми потупился и весь густо покраснел. В сочетании с жёлтым кимоно и красным лицом, он стал похож на недозрелый перец. Мне стало жалко его и я обратив свой гнев на Имубе, грубо сказал ему :

          «Слушай меня, ты, неряха толстый, не знаю зачем тебя, только, держат на этом острове. Я бы лично пинками загнал тебя в океан, стоял бы на берегу и ждал, пока ты выстираешь своё шмотьё, и заодно бы рот прополоскал, воняет знаешь ли» - закончил я.

           Теперь, пришла очередь краснеть Имубэ, который стал похож на несозревший помидор.

            «Сеньор, блин, недозрелый-помидор, - сказал я, кажется вслух, и вдруг, просто взорвался от смеха, смеялся я так, что казалось, ещё чуть-чуть, и я лопну от смеха, напряжение последних дней, прям как рукой сняло. Скоро, глядя на меня, начали смеяться, и Накатоми с Имубэ. На нас стали оборачиваться прохожие, а мы смеялись всё громче и громче, пока, дружно, не рухнули на булыжную мостовую – самой святой площади в мире. Вдоволь насмеявшись, мы помогли подняться, друг другу на ноги.

           «Друзья» - хитро и вкрадчиво, начал Имубе.

          «Друзья» - ответил я радостно, и мы втроём – крепко обнялись. Прохожие, уже вовсю, оборачивались на нас, надо было искать, для продолжения нашего разговора, место поуютней.

          «Что-то, уже, есть хочется» - заявил, неунывающий, Имубе.

         «Как, - уже освоившись в их компании и обретя свою былую уверенность в себе, сказал я, - что разве ангелы могут – есть, и как интересно такое возможно. А ?».

          «Очень даже возможно, - быстро среагировал на мой вопрос, всезнайка, Накатоми. – Понимаешь, Сошетсу, у людей очень противоречивые сведения о духах, ангелах, как ты нас назвал, Ками, как сами себя называем мы. Есть два вида посмертного существования – уход, после смерти в Утробу, с которой ты знаком не понаслышке, где слабый дух неминуемо становится пищей для земли, а более сильный и злой, продолжает и там существовать,      в виде злобного духа – Они. Но есть и другой путь – переход, после своей смерти в наш мир. Сначала, человек – попадает на наш скрытый остров – слабым, как бы сказали европейцы – астральным, духом. Здесь, его сначала поддерживают, более сильные Ками, учат «питаться воздухом», ты ещё узнаешь, что это такое. Затем его дух, Ура-хито, внутренний человек - точный прообраз его тела земного - начинает набирать здесь силу и плотность, и окрепший Ками, начинает питаться островной пищей. Это, в основном, рыба, овощи и вода, мясо мы есть не можем. Впрочем, и животных-то, на острове, уже давно нет. Вся пища готовиться, особым образом, на специальной воде, которую берут из источника – Трёх Владык, бьющем ключом в скалах, на западной стороне острова. Эта вода имеет совершенно особые свойства, она способна залечить совершенно любые раны, но главное – это то, что она позволяет нам усваивать пищу, непосредственно, нашим телом, и чем дольше ты живёшь на острове, тем оно всё мощнее и плотнее становиться, ты как бы срастаешься с самим островом» - Накатоми, был готов говорить часами, но терпение его брата, таким безграничным не было.

          «Слушай, братец, не хочу грубить, - начал он, - но разговаривать можно и в другом месте, ты меня понимаешь» - хитро закончил он.

          И тут, я почувствовал, что вся площадь, прямо таки наполнена сладким ароматом пряностей, плывущим на неё,            из открытых дверей домов, выходящих, своими фасадами, на городскую площадь. И до меня тут дошло – так это ж ….. таверны !

          «Я, предлагаю, зайти, - снова начал Имубе, - к старому, доброму Ёме, он варит самое лучшее цуке, во всём городе, - вкусно закончил он, свою речь. Мы пересекли всю площадь и зашли в открытые двери, маленькой, но по-виду, очень уютной таверны. Все её стены были увешаны, искусно сделанными из дерева, самыми разнообразными и диковенными видами рыб. Мягкий свет бумажных фонариков, развещанных под потолком, создавал здесь приятную, по-домашнему уютную, обстановку. Внутри зала стояло около дюжины больших столов, но все они, уже, были заняты. Свободный лишь был один – стоящий в дальнем углу, от длинной, почти во весь зал, стойки. За ней, стоял сам хозяин заведения, немолодой, уже, Ками, а это был контраст по сравнению с увиденным мной на улице, одетый в ярко красное кимоно, с висящими как у сома – усами. Как я понял – это и был Ёма. Хозяин этой таверны оказался очень близким другом – моих новых друзей, и быстро, но без лишней суеты, накрыл нам к обеду – свободный стол. Мне досталось место в самом углу, Имубе и Накатоми, сели по краям. Хозяин заставил весь наш стол деревянной посудой с самой разной океанской рыбой – и начался пир. Ели мы прямо руками, как, впрочем, и все сидящие в зале – и это никого, и ничуть, не смущало. Сначала я ел медленно, каждый кусок давался с трудом, всё же столько дней пролежал пластом, но потом я разошёлся, и набросился на рыбу с охоткой. Утолив, самый первый голод – Имубе, из большой глиняной бутылки, разлил по чашкам какой-то желтова- того цвета, напиток, и произнёс, короткую, но красочную речь – «Друзья, - начал он, - я предлагаю вам, выпить – это прекрасное цуке, за начало нашей дружбы, и пусть, всем, проклятым Они – пусто будет.» Он залпом опрокинул свой стакан, и тут же, налил другой. Накатоми и я последовали его примеру. Напиток сразу, но как-то мягко, ударил в голову. Цуке – было местным вином, но по вкусу, оно напоминало мне, скорее, пиво, только покрепче, и оказалось, как нельзя лучшим дополнением, находящимся  на нашем столе, многочисленным рыбным блюдам. В голове всё как-то разом просветлело, стали заметны, ранее, ускользавшие от взгляда, детали внутреннего интерьера, в частности, мастерская резьба на стенах, опять таки, на всё те же – морские темы. Выпили ещё, меня потянуло на разговор и обратился я, как уже, понял к всезнающему Накатоми.

             «Слушай, Накатоми, - начал я, - можно полюбопытствовать, почему, все жители города, носят одежду, только, трёх цветов – жёлтого, красного и зеленого. Что другого материала – нет ? И ещё, хотелось бы знать, почему в вашем городе одна молодёжь ?»

             «Очень хороший вопрос, друг мой, - ректорским тоном, начал Накатоми. Понимаешь, Сошетсу, город этот – город особый, Владыками созданный, ими и устроенный по их разумению, в этот город дорога открыта только тем, кто в жизни земной не разучился радоваться и искать что-то новое, а это как правило молодёжь, не отягощённая ещё «заботой о хлебе насущном». Так то, но впрочем и взрослые попадая сюда, неменуемо изменяются, духом молодеют, за исключением совсем немногих, таких как например – Ёма, но      и он, поверь мне, Сошетсу, «выбрав» свои усы и нахмурив брови, внутри такой-же как и мы с Имубе. Город наш – вечно молодой, такова его природа, это можно только принять всем сердцем, или ты никогда не станешь его полноправным жителем. А насчёт одежды, понимаешь Сошетсу, все Ками живут здесь, по своего рода, клановому принципу. Мы с Имубе, как ты уже заметил, носим жётые кимоно, это говорит о том, что мы состоим на службе, подчёркиваю, на службе – у Вечного из Трёх Владык – Ками-но ками, с которым ты хорошо знаком, тем самым, кто помог тебе выбраться из жуткой Утробы. Ками в красном служат управителю Цуки-то – Уси-но ками, имя которого значит – Бог, Большой человек, а Ками в зелёном – охранителю и защитнику города – Такаги-но ками, чьё имя означает – Бог, Высокой энергии. Но не всё, так просто, как кажется, на первый взгляд. Цвет одежды – это не только символ, клановой принадлежности, это суть Ура-хито каждого из нас - сознательный выбор. Это то жизненное  начало,    к которому мы, уже, в своей земной жизни – были больше склонны. Жёлтые Ками, всегда участвуют и помогают людям в их хороших, правильных, и верных начинаниях. Это Ками успеха и удачи, ангелы-хранители, если хочешь. Вот почему жёлтый цвет, яркий цвет золота - благороднейшего из металлов, так ценен в мире земном. Если человек, начинает любое своё дело с молитвы к Ками, и сосредотачивается, при этом, на сияющем жёлтом цвете – он мгновенно, настраивается на нас, а мы в свою очередь чувствуем его, и начинаем свою работу. И чем талантливее и благороднее человек, тем больше жёлтых Ками, находятся рядом с ним, помогают ему, внося в его быт, необходимое для уверенной и творческой жизни – благополучие. Красные Ками – это Ками здоровья и исцеления от человека от недугов мирских. В этом они очень искусные мастера. В их красном цвете, как в огне, сгорают самые различные, и к сожалению,  для многих неизбежные болезни. Выход в красное – это вход в собственное выздоровление, это понимание корней своего заболевания, и избавление от них. Ну, а Ками в зелёном – это охранители и защитники людей, оберегающие их от многочисленных опасностей мирских. Зелёный цвет – это цвет силы и защиты, цвет покровительства. Эти Ками протягивают человеку руку помощи, в трудной для него ситуации, а если требуется, то оказывают ему и прямую защиту, - закончил Накатоми, и дальше, торжественным тоном продолжил. А все три цвета, сходятся в одеждах, нашей всеобщей любимой матери, Великой богини солнца, светлейшей - Аматэрасу» - и Накатоми с Имубе, разом подняв свои головы вверх, дважды (!?), звонко хлопнули в ладоши, видимо, в знак её приветствия.

              «А, что, значит моё «белое» кимоно ?» - вклинился я,              в монолог Накатоми, с резонным, по моему мнению, вопросом.

              Он как-то резко вздрогнул и поперхнулся, но ему, на помощь, тут-же,  пришёл Имубе : «А это, Сошетсу, цвет новичка, не обижайся уж, твой выбор ещё впереди. А сейчас давай, ещё, выпьем, я предлагаю тост за Трёх Владык» - провозгласил он. И мы выпили, а потом ещё и ещё, и снова выпили. Скоро, мы уже сидели все красные – как три морских краба, когда, наш, гостеприимный, хозяин поставил нам на стол, с необычной, нарезанной кусочками, почти прозрачного цвета рыбой, и торчашими из под неё, в три стороны, длинными, деревянными, закрученными в виде спирали – палочками. «О, наконец-то, тюманы, тюманы - сладостно взвыл Имубе, - самая вкусная рыба на свете». Он ловко подцепил палочкой, самый большой, кусок в блюде, и со смаком, отправил его себе в рот. Мы с Накатоми, незамедлительно, последовали его примеру. Рыба действительно была необычной, и эффект она тоже вызывала необычный. Как-то раз, в школе, я попробывал покурить, принесенную кем-то из одноклассников – «травку», тогда мне это не очень-то понравилось, но ощущение я запомнил. И вот это ощущение вернулось, но пришло завернувшись в одежды – какого-то дикого и ошеломляющего восторга.  Я был на седьмом небе от счастья, я просто кипел от бушующей во мне – любви ко всему,      к миру, к этому городу, к сидящим рядом со мной и снова, о чём-то спорящим, близнецам. Мы еще некоторое время посидели, ели, пили, и говорили обо всём, ни тая друг от друга – ничего. Посетители, уже, начинали расходиться, и мы, тоже, долго раскланиваясь с хозяином, вышли на улицу. Свежий воздух охла- дил наши раскаленные лица. На улице, уже, стояла тихая и спокойная ночь, и площадь, освещенная десятками ярких фонарей, торжественно, висящих, на больших, грациозных, столбах, да,          к тому же, присоединяющихся к их свету - огнями фасадов таверн – была безумно красива. В ночное небо, непоколебимым гигантом уходил Храм, его белая каменная кладка как-будто подчёркивала его чистоту и красоту, Храм представлял собой, воистину, впечатляющий образ – всей силы, величия, гармонии и тихого счастья самого - Цуки-то. И даже отвернувшись от него в сторону, он всё равно вставал перед твоим внутренним взором, зовя и маня, вновь бросить на него свой взгляд, на его белые стены прямо как у «средневекового» замка, в этом было воистину, что-то безумное.

               Имубе, уже, изрядно захмелевший, предложил : «Друзья, а не пойти ли нам искупаться, чувствую, вода в океане, сегодня – превосходна.»

               Мы с Накатоми, без тени сомнения, откликнулись на его неожиданное предложение. Пройдя, слегка пошатываясь, через всю площадь, мы перешли через, тихо и задумчиво журчащую, речку, по красивому деревянному мосту – вход и выход, на который, были украшены изящными воротами-ториями, и вышли с него на длинную сосновую аллею, ведущую к океану. В ночном небе висела полная, ярко жёлтая, каких-то невероятных размеров – Луна. Идти по освещенной лунным светом аллее было, ничуть, не страшно. Вскоре, мы вышли к океану, ласково и величественно катившем свои волны на песчаный берег. Далеко, в океан, уходил огромный мол, из белого камня, к которому, на ночной постой, были пришвартованы десятки, маленьких, рыбацких лодочек. Мы пошли по молу, вперёд, к казалось купающаяся в океане луне. Дойдя до его конца, Имубе и Накатоми, быстро скинули свои кимоно и в лунном свете, я как следует разглядел их тела. С виду, вполне, человеческие, только, чистые какие-то и наполненные все – сияющим жёлтым светом, да и ещё … между лопаток у них висели, сложанные крестом – прозрачные, как у мотыльков – крылья. И всё таки они существуют, - торжественно, про себя, подвёл я - итог дня.

             Дружно крикнув : «Хай», - они оба прыгнули с мола в океан, подняв, при этом, кучу брызг.

             Я тоже сняв кимоно, и решив про себя, что донырну, до самого дна – рыбкой сиганул в океан. Вода была теплой и приятной, я толчками поплыл ко дну, быстро кончался воздух, и я подумал, что дна уже не достану, как, вдруг, неожиданно для себя, правой рукой зацепил горсть песка, и резко, пошёл вверх. Выплыв на поверхность, я насилу отдышавшись увидел, уже, сидящих на моле близнецов. Махнув им рукой, я погрёб в их сторону. Они помогли забраться мне на мол, на который мы все вместе и плюхнулись. «Смотрите, друзья, я донырнул до самого дна, - похвастался я, - раскрыв правый кулак и продемонстрировал им песок. И тут мой взгляд привлёк какой-то камушек, весь облепленный песком. Я его очистил и осмотрел его на фоне лунного света. Камень оказался с дырочкой посередине.

            «Сошетсу, ты нашёл, лунный камень, - в один голос вскричали братья, - это очень большая удача».

             «Но, ведь, вы же Ками-удачи, - поддержал я их радостный порыв, - что я должен был найти, дырявую голошу, что ли ?»

             И мы все дружно прыснули от смеха, а потом, долго сидели на тёплом, каменном молу, тихо и молча смотря на огромную, жёлтую, как гигантская лампа, горящую добрым светом – Луну. Я начал клевать носом, и меня усталого, но счастливого, близнецы провели, по спящему уже городу, до моего маленького домика. Из последних сил с ними распрошавшись, я нашел в темноте постель, и рухнул в неё без задних ног. Это был самый длинный и счастливый день в моей жизни, говорю это не кривя душой. Спал, я в ту ночь – спокойным младенческим сном.    

              Проснулся я рано утром, от яркого солнца, бьющего мне прямо в глаза, после вчерашнего бурного дня, у меня должна была болеть  наверное  каждая  клеточка  моего тела, но как ни странно, я чувствовал себя просто прекрасно. Встал, заправил постель и оделся, и уже готов был выйти на улицу, как в дверь раздался настойчивый стук. Я подошёл к двери и открыл её – на пороге стоял и улыбался … сам Мах.

             «С добрым утром, Саша, - начал он. Как спал, как тебе вчерашний день, как наш город ?»

             «Спасибо, - радостно ответил я, - спал я хорошо, а город у Вас великолепный, ничего подобного в жизни не видел, даже нет слов, чтоб описать свои чувства. Да и спасибо, Вам за гидов, Имубе с Накатоми, просто классные, я ведь догадался, что это Вы их ко мне прислали, спасибо Вам за всё – де…душка» - и здесь я запнулся, теперь, зная о Трёх владыках, так много, я даже и не знал как мне обращаться … к Нему.

           «Что, Саша, замолчал, - хитро улыбнулся Мах, и как будто догадавшись, о причине моего замешательства, - продолжил, - помнишь, тогда, на болоте, я тебе сказал, что искренность – главное качество человеческой души. Вот ты как вчера разговаривал с Имубе и Накатоми – товарищи ангелы, разрешите к Вам обратиться, нет, ты называл их, просто, друзья, и они называли тебя по имени. Саша, пойми и запомни, именно так и должны общаться друг с другом – друзья. Я конечно, Саша, БОГ, и уверяю тебя, очень занятой, - опять улыбнулся он, - но для тебя, и для всех тех, кто верит мне, я в первую очередь – ДРУГ. Вот и разговаривай, со мной, как со своим другом, честно и искренне, не юля, при этом, хвостом, и со временем ты сам поймёшь – смысл моих слов. Поэтому, Саша, называй меня просто по имени, которым я тебе представился в нашу первую встречу, итак, меня зовут Мах - и он протянул мне свою открытую, для рукопожатия ладонь, - и до- бавил, - а то мы с тобой, тогда на скамейке, в ту самую ночь, так и не поздоровались».

           У меня к горлу подкатили, неожиданные слёзы, но я проглатил их бурный комок, весь собравшись и подтянувшись, протянул старому, и всё понимающему Маху, свою ладонь, и сказал как на духу : «Я, по-настоящему, рад, что встретил и познакомился, с тобой … - Мах».

           «Ну, вот, вот это  это по-взрослому, по-мужски, Саша, - ответил мне Он, пожав мне руку. – Я помню, как ты обиделся, когда я назвал, тебя на болоте – малышом. Теперь, мы будем с тобой, говорить  – только по-взрослому, и ничего, не бойся, Саша. Иди за мной» - закончил Мах, и пошёл через каменный карниз моего маленького дворика, вниз по лестнице. Я не долго думая я припустил за ним, миновав фермы, мы вышли на булыжную мостовую, только что проснувшегося города, я спросил, так, для общего развития : «Скажи мне, Мах, как называется эта улица».

           Мах, тут же, мне ответил : «Эта улица называется – Ли, Саша, что значит – соединение».

           Я не остановился, на этом, и приступил к допросу : «Мах, извини меня конечно, но почему, в этом городе всё японское, я в нём видел, людей совершенно разных национальностей».

           «Понимаешь, Саша, - мы разговариваем, с любыми людьми на их языке, раньше, вот этот остров принадлежал предкам современных японцев - айнам, это были первые люди, которым Мы открылись, простые, казалось, рыбаки, но они приняли Нас, а Мы приняли их, поэтому, самый старый язык на котором Мы начали говорить с миром – был их язык. Позже, мы начали говорить и с другими людьми – с шумерами, с египтянами, с индийцами, говорить на их языках, но айнский, а за ним и японский - навсегда останутся - первыми».

             «Поэтому, тебя здесь зовут – Ками-но ками» - вставил я.

             «Да, Саша, именно так, - начал Мах. – Каждый из людей, называет нас Трёх по-разному, но все, данные ими Нам названия, всё равно, по-своему, конечно, отражают Нашу суть – любить, взращивать и защищать этот мир, Саша, других задач – Мы перед собой не ставили и не ставим, да и ставить не будем».

             Я понимающе кивнул головой. Утро набирало свою силу, навстречу нам начали попадаться первые прохожие. Улица сразу стала как-то уже. Прохожие, только завидев нас, начинали своё приветствие – кивками головы, но их кивки, наверное  относились к моему другу – Ками-но ками, а не ко мне. Но мне, всё же, приятно было идти по мостовой с таким спутником. Ночные фонари, потихоньку, гасли. Внутри меня всё пело и дрожало, улица, как и вчера поражала меня своей красотой. Очень скоро, мы вышли на пустую, пока, площадь, и направились, прямиком – к храму Трёх Владык. Даже, на подходе, к нему – Храм дыхнул на нас своей суровой, уверенной в себе – прохладой и чистотой.

        «Саша, давай, двигайся побыстрей, нас уже ждут», - повернувшись ко мне, сказал Мах, открывая двери Храма. В холле, пол, которого был весь гранитный, мне стало немного не по себе,      и даже как-то неуютно. На полу холла, цветной мозаикой были выложены три фигуры – ромб с вписанными в него, поочередно, кругом и треугольником. Наверх вела огромная мраморная лестница, делавшая по два ответвления на каждом этаже, коридоры ответвлений вели вглубь к каким-то кабинетам. «Аудитории для наших помощников, - пояснил по ходу Мах, - здесь они открывают азы своего мастерства» - и пошёл дальше. Я насчитал двенадцать этажей, пока мраморная лестница не упёрлась, в тяжёлую, дубовую, двухстоврчатую дверь. Я попробывал её открыть, но у меня ровным счётом ничего не вышло. Тогда, Мах, лёгким движением двух рук, втолкнул двери внутрь, открыв проём, вполне достаточный, чтобы в него могли войти двое человек. Он легко подтолкнул меня в спину и я вошёл в зал. Он был просто огромным. Зал был совершенно пуст и освещался лишь дневным светом, проникающим в него, через удивительной красоты – фетровые стёкла, и, только, в конце зала, на большом постаменте, стояли три, тяжёлых, дубовых кресла, украшенных, рукой неизвестного мастера, причудливой резьбой. Над каждым креслом находился высокий купол, уходящих ввысь башен. Хотя зал был пуст, но его постамент – нет. На центральном кресле сидел угрюмый человек, в котором я сразу признал – Браха, был он бледнее чем в прошлый раз, и сегодня был в простом, без изысков – алом кимоно, кутаясь в тёплый, из синего пуха плед – как-будто      в зале ему было холодно, очень холодно. Справа, от меня, держась рукой за спинку своего кресла – стоял гигант Хинга, и внимательно изучал каждое моё движение. Под его пристальным взглядом я как-то весь съёжился, и стал, ещё меньше своего обычного, и так не великого роста. За мной что-то сильно хлопнуло, а это наверно Мах закрыл двери, - подумал я. Так оно и было. Закрыв двери Мах молча, через весь зал, прошёл к пустующему креслу и сел в него. Немного потоптавшись на месте, сел в кресло и великан Хинга.       В зале воцарилось глухое молчание. Три пары глаз цепко                 и внимательно изучали меня, так как, будто хотели просветить меня до самого мельчайшего атома.

               «Ну, прям как – Три толстяка из сказки, вот только совсем не … » - но закончить свою мысль я так и не успел.

               Брах, каким-то тихим, печальным и усталым голосом, словно каждое слово давалось ему с трудом, сказал :

               «Вот, только, совсем не толстые !» - закончил он мою фразу, которую я так и не успел, про себя окончить. Откуда, он это знал, мысли у меня в голове пошли ходуном, да он же просто экстрасенс - да и только» – совсем ошалел я.  

               «Да, Юра Олёша, был очень хорошим мальчиком, много он видел и знал, - продолжил Брах, - да, только, погубила его жадность и непомерная гордыня, вот и окончил свою жизнь горьким пьяницей в проклятой Утробе». Закончил он хрипло раскашлившись, но затем взял себя в руки и продолжил : «Ты, ведь, тоже, мальчик, знаком с Утробой».

                 Я низко кивнул головой и приготовился, внутренне, к чему-то по-настоящему – страшному.

                  А Брах, в это время спокойно продолжил : «Ты, мой дорогой мальчик сделал – плохое дело, и если бы не вмешательство Маха, который всегда за всем наблюдает, стал бы ты Там – ничем, и даже памяти о тебе бы не осталось. Запомни, мальчик, на всю жизнь, запомни, земля никогда не прощает ошибок, она даёт жизнь она же её и забирает, и звери, и люди – лишь пища для её Утробы. Таков закон. И лишь сильные духом могут вырваться из её круговерти, и поверь мне – такие люди есть – доказательство, здесь, на нашем острове, и ты видел всё, собственными глазами. Девиз горожан Цуки-то, висит над дверьми нашего храма, ты его прочёл – строго спросил меня Брах.

                  «Нет» - тихо выдавил из себя я,  это тяжёлое слово.

                 «Тогда, слушай, и запомни как своё имя, Саша, - вновь, продолжил Брах. –  Девиз этот гласит – «Живи сам и помогай жить другим». Брах устало откинулся на кресло, и повернув голову, обратился к сидящему рядом с ним гиганту : «Слушай, Хинга, тебе не кажется, что наш девиз давно устарел, и веришь – нет, мне давно охота, наконец, послать тебя им в качестве - Утешителя».

               Глухим и грубым голосом, отозвался Хинга : «Ты, прав, брат, сто раз прав, мы создали, и каким создали, для нашей светлой девы – прекрасный мир, всё в нём было хорошо и гармонично, если бы – и тут его лицо, резко посерело, - если бы не этот проклятый убийца, пусть земля горит у него под ногами. Мы всевластные оказались не в силах предотвратить такую малость – и его лицо ещё больше окаменело. – Если бы ты дал мне, тогда, покарать этого гадёныша, может быть и история человеческая, была бы менее жестокой, на своих крутых поворотах. Но, ты его пощадил, Брах,  до сих пор не пойму зачем, ведь звериная кровь – бьёт, била и будет бить из него – кровавым ручьём».

             «Да, Утешитель из тебя никудышный, - снова спокойным и уверенным голосом продолжил Брах, тебе бы лишь мечём всё махать – Зелёный Ван. А, скажи, мне, брат, чему бы научились люди, если бы смерть приходила к ним, лишь, из тёмного леса с волчьим оскалом, а не пряталась за благодушные улыбки друзей, приятелей, и даже братьев. И я отвечу тебе – ничему, ничему бы они не научились. А так они узнали, что значит врагов своих прощать, а научившись прощать, познали они и огромную силу любви – ту силу, на которой весь мир держится. И пока есть – эта сила, не отвернётся светлая дева от нашего мира, и будет, продолжать, согревать его теплом светлого сердца своего. Вот, тебе, пример, наш папаша Мах – это прекрасно знает, пока мы с тобой прячем и охраняем наш дорогой Цуки-то, от глаз людских, он в ЭТИ глаза заглядывает, ища в них, быть может ещё не угасшие искры вечной надежды и любви». Брах остановился, дыхание его было тяжёлым, он явно устал. Вдруг, он неожиданно посмотрел на меня и сказал :

             «Мальчик, подойди, ко мне» - и замолчал.

            Я на дрожащих ногах подошёл к нему.

                «Когда, ты вчера купался в океане, ты нашёл необычный камень, с дырочкой посередине, дай мне его» - сказал он.

                 Я дрожащими руками залез за подкладку своего кимоно и достав оттуда – камень, передал его Браху. Он осторожно взял его и рассмотрел в рассеянных лучах утреннего солнца, затем он снял со своей правой руки тяжёлые чётки, расстегнул их застёжку и вдев, в их тонкую нить, мой маленький камень, снова, надев их на руку, тихим голосом мне сказал :

            «Теперь, ты, мальчик – часть Цуки-то, как и все другие, чьи сердца бьются на этих чётках, - и он поднял руку с чётками вверх, к высокому куполу, - но не торопи судьбу, мальчик, - продолжил он, всему своё время, лишь тогда, когда Меч Хинга оборвёт нить твоей жизни, ты будешь с нами, поэтому жди, и будь сильным, а теперь иди с миром» -  властным и уверенным голосом закончил он.

             В себя я пришёл, только, тогда, когда – Мах закрыл за мной, тяжёлые двери. Он был явно доволен и широко мне улыбался:

             «Ну, ты, Саша, молодец, хорошо держался, ни многие сильные мира сего сохраняли присутствие духа, когда мы вершили над ними, в этом зале – суд свой», - сказал мне Мах.   

              «Так, это был суд» - с дрожью в голосе, еле-еле отозвался я.

              «А, ты как думал, не маленький ведь уже, попытка самоубийства, необоснованная попытка, тягчайшее преступление,  и возвращение в Утробу – тебе светило и ещё как светило», - жизнерадостно закончил Мах. Меня, аж, передёрнуло всего, от такого оптимизма. Мах заметил моё смущение и начал разряжать ситуацию : «Саша, ну не мог же я сказать тебе, что дом на скале – это место ожидания своей участи, а белое кимоно – накидка приговорённого, хороший был бы я друг, если бы испортил тебе – последний день перед возвращением в Утробу, но теперь, уже всё позади,  а  я  лично всегда верил в тебя, когда в ту страшную ночь, в ответ на мой призыв – прилетели – Брах и Хинга, я двумя руками вцепился в тебя и прямо таки выдернул из проклятого болота, а потом семь дней не отходил от твоей кровати, откачивая из тебя тёмную кровь падальщика. А, затем, приставил к тебе этих балбесов – Имубе и Накатоми – они вернули тебе твой смех, окончательно очистив тебя – от чёрной крови. Саша, сынок, я очень «умный» … БОГ, и я знаю на кого делаю свою ставку. Тебе ещё многое предстоит сделать, а мне тебя ещё многому научить» - Мах всё говорил и говорил. А я стоял и тихо плакал, нет, скорее рыдал. Это был плач свободы, плач радости, плач возвращённой жизни.  

            Окончательно, я пришёл  в себя, только, выйдя на площадь. День уже набирал свои обороты, вся площадь была заполнена пёстрым разноцветием одежд. Ками спешили куда-то по-своим делам, а я стоял и смотрел на них, не скрывая своей тайной зависти. Они уже свой выбор сделали, они знают смысл своего существования, а мне, только, предстоит раскрыть его. Однако, как ни странно, в моей душе не было ни капли тоски. Я видел - город живет и я теперь, живу вместе с ним, и первый раз, по-настоящему, я ощутил принадлежность к чему-то прочному и по-простому – великому. Солнце яркой вспышкой сверкнуло мне в глаза, я на секунду зажмурился, а открыв их уже знал, что хочу, я хотел всё знать – о городе, о его жителях, и конечно Трёх его Владыках. Мах стоял рядом со мной, молчал, и улыбался как всегда одними усами, и как это у него получается, - подумал я про себя и спросил :

            «Мах, спасибо тебе за поддержку, я раньше только догадывался, а теперь точно знаю, чего тебе это стоило – защитить меня. Скажи, мне честно – я того стою ?» - и напряженно замолчал.

            Мах повернулся ко мне лицом и без всяких изысков начал :

            «Саша, я очень рад, что в тебе проснулось понимание. Ты больше не малыш, а значит мои усилия не были напрасными. Путь всегда стоит того, чтобы его пройти. Думаешь создать такого человека как ты, - и он широко и открыто улыбнулся, - да ещё поддерживать его, вопреки сумасшедшему упорству его характера, как думаешь – это простая задача ? Нет, Саша, эта задача даже мне не по силам, вот почему, я иду по этому пути не один, меня сопровождают и поддерживают на нём мои спутники, и именно поэтому, как ты уже догадался, все решения мы принимаем, только вместе ! И я не мог бы решить твою судьбу один, как бы этого не хотел, но ты ведь в  рубашке родился, уж я то это знаю, сам её на тебя надел – и Брах, в тебе это ощутил, он вообще, из Нас троих отличается, присущим ему, очень даже человеческим качеством – глубокой интуицией, наверное, именно, поэтому, он и является управителем Цуки-то, ведь это, Саша, город настоящий людей, тех, кто с достоинством, пронёсли через свои жизни звание – человека. И поверь мне, для многих это стоило очень и очень даже больших усилий. И даже для таких, с виду, весёлых братцев – как Имубе с Накатоми, вот они, кстати легки на помине» - и Мах указал мне рукой на бежащих к нам через всю площадь – близнецов.  

         Они запыхавшись подбежали к нам, и вежливо поприветствовав Маха, сразу, наперебой обратились ко мне :

        «Сошетсу, ну, как, как, твои дела» - загалдели они, не скрывая в своём вопросе искренней и нервной озабоченности.

        «Всё, всё очень хорошо, друзья, - ответил я, и не без гордости, добавил, - мне сказали, что я теперь, тоже часть Цуки-то».

         Братья тут же бросились, не стесняясь своих чувств, на меня с объятиями, и я тоже обнял их. Мах стоял и улыбаясь смотрел на нас. Первым, как всегда, взял себя в руки, серьёзный Накатоми, и встал рядом с Махом, виновато переглянувшись с ним глазами. Имубе же так быстро успокоится не мог, и сказал мне :

          «Да, Сошетсу, не зря мы всё таки, прошлой ночью, пошли купаться. Старина Имубе всегда знает, что предлагает, - набухая от гордости, трещал он, - ты нашёл лунный камень, а это значит, что город сам принял тебя, как пить дать - сам».

           Здесь, Мах немного попридержал пыл Имубе : «Кстати, про пить, проявите-ка, лучше, своё гостеприимство, и отведите Сашу покушать, а то у него с утра маковой росинки во рту не было. А когда пообедаете, проводите его в мою беседку, нам предстоит очень серьёзный разговор» - закончив, и кивнув нам головой, Мах пошёл быстрым шагом по площади, в сторону океана.

              Мы втроём, уважительно кивнув ему в ответ, и проводив его взглядом, снова дружно обнялись. Первым заговорил Накатоми:

             «Сошетсу, прими ещё раз, мои искренние поздравления, выдержать беседу у Трёх Владык, на самом деле – это нешуточное испытание, и прости нас с братом, я вчера порывался тебе сказать об этом, но Ками-но ками, строжайше запретил нам говорить тебе об этом, ещё раз прости» - Накатоми, опять не успел закончить, в разговор по-деловому влез Имубе.

              «Хорош, брат распинаться, мы же не чужие всё таки, Сошетсу и сам теперь всё понимает. Я лучше предлагаю, снять всеобщее напряжение, распив бутылочку с цуке, как снова зайти к Ёме, а ?» - закончил он хитрым вопросом.

              «Я только за, - тут же откликнулся я, на столь деловое предложение, - а ты, Накатоми».

              «И я тоже, - серьёзно начал он, - тем более там сейчас должно быть свободно и тихо, днём почти все Ками заняты в миру, только мы с Имубе, сегодня бездельничаем».

              «Нет, мы не бездельничаем, у нас серьёзная работа, - запротествовал Имубе. – Накормить и напоить, Сошетсу, тебе напомнить, что сказал Ками-но ками» - и он подбочинившись, с грозным видом взглянул на Накатоми.

               Да, они просто не могут не спорить, - усмехнулся я про себя, а вслух сказал : «Ну, что мы долго рядиться будем, я и вправду, зверски голоден» - закончил я зарождающийся спор.

              «А, вот это по-нашему, - обрадовался Имубе, - а то некоторые из нас большие любители, тянуть кота за хвост» - и он с видом победителя взглянул на своего брата.

               Накатоми лишь снисходительно улыбнулся, глядя на грозного Имубе, и сказал : «Ну, что ж, верно, идти так идти, а то привлекаем тут всеобщее внимание».

               И действительно, наша праздная троица, здорово всем мозолила глаза. Прохожие с интересом оборачивались на нас и у многих во взгляде сквозило непонимание. Рабочий день, он даже    в столь чудесном городе – был рабочим. И мы по-быстренькому, зашагали через площадь, к уже знакомой мне таверне. Зайдя в неё с нагретой палящим солнцем площади, стало гораздо уютней. Здесь царила прохлада и тишина. В зале, почти никого, не было, только за ближайшем к выходу столике, сидел одинокий Ками в зелёном       и читал какую-то книгу, увидев нас, он приветственно кивнул головой, и снова углубился в чтение. За стойкой стоял всё тот же старый Ёма, поприветствовав нас, он обратился прямо ко мне : «Ну, что Сошетсу, понравилась тебе моя еда, - и в ответ на моё заверительное да, - но это ты ещё не пробывал моей ухи» - таинственно  закончил  он.  Мы  быстро  расселись,  за ближайшем к стойке – большом столе, и стали ждать. Наше ожидание длилось совсем не долго, и вскоре хозяин накрыл нам на троих – выставив на наш суд три глубоких тарелки, изумительно пахнущей ухи, неприменную рыбную нарезку, и большое блюдо, с апеттитно нарезанными фруктами. Быстро приговорив уху, и вынеся свой вердикт – виновна, и без всяких вопросов, в своём безупречно превосходном вкусе, приступили ко второму. На этот раз тамадой был Накатоми, он аккуратно разлив по нашим стаканам цуке, обратился ко мне :

            «Сошетсу, пока мой братец, не начал говорить всякие глу- пости, - с улыбкой начал он, не применув сделать очередной выпад, в явно их  вечном споре, - и продолжил, - я хочу тебе сказать, сегодня великий день, день твоего Мисоги – первого причащения в Храме, начало твоего и только твоего – самостоятельного пути.      Я действительно рад за тебя, и даже, признаюсь немного завидую тебе, мало у кого был такой учитель как сам – Ками-но ками, - да это большая честь, - увидев в мой немой вопрос, - добавил, - да, Сошетсу, и кстати он уже начал твоё обучение и сегодня оно продолжится, сам увидишь».

           «Да, уж, Сошетсу, повезло так повезло, - тут же реабили- тировался перед братом Имубе, - только таким умникам, как мой братец, кажется, что чем ближе к Владыкам, тем оно лучше, на мой же взгляд, Сошетсу, чем дальше от их бдительного ока, тем оно спокойней, а то не вздохнуть, не кашлянуть, нельзя – руководство как ни как, впрочем, друг, не тушуйся, где наша не пропадала» - закончил, любитель ввернуть словечко покрепче, хитрован Имубе.

               «Спасибо, вам друзья за всё, а главное, за поддержку, - начал я держать ответную речь, - сегодня, у меня был очень неожиданный день, и я даже всерьёз начал опасаться за его исход, но видимо я действительно, в рубашке родился. Так, давайте выпьем за то, чтобы в ней и оставаться».

               «Вот это правильно» - отозвался Накатоми, и аккуратно поправил своё кимоно.

               «Молодчина» - вскричал Имубе, и посадил на своё кимоно  очередное пятно, от выплеснувшегося в порыве страсти – цуке.

               «Ещё раз спасибо» - ответил я и мы дружно чокнулись нашими стаканами.

               Душистое цуке было просто превосходно и мы, не долго разминаясь, выпили по второй. Читатель за соседнем столиком, попрошавшись с нами и хозяином, вышел из зала на улицу. И мы оставшись в зале совсем одни, уже без всякого стеснения, продолжили свой душевный разговор, который закончили только тогда, когда большой глиняный бутыль с цуке – был нами вполне успешно опустошён.

                «Ну что Сошетсу, пожалуй нам пора, тебя уже ждут, - начал с явной неохотой Накатоми, - мы ещё продолжим наш разговор, но позже, а сейчас, надо идти».

               «Да, уж, пора» - с ещё большим сожалением сказал Имубе.

               Распрошавшись с радушным хозяином мы покинули про- хладный зал и вышли, на пышущую жаром, булыжную площадь. Солнце стояло в зените. И мне снова захотелось вернуться к Ёме, но дело было делом, и братья, пробиваясь через пёструю толпу, повели меня к Маху. Мы свернули с площади на знакомую мне уже по вывескам – улицу Ли. По сравнению с царящим на площади и у Храма столпотворением – она была почти пуста. Близнецы явно спешили и я еле поспевал за ними. С улицы мы перешли в узкий, покрытый дёрном проулок, и пошли по нему вдоль крестьянских ферм, к маячевшому в далике лесу. Проулок закончился и мы вступили в поросшую невысокой травой поляну, по ней братья припустили уже почти бегом. Вскоре мы вошли в лес, здесь было тихо и прохладно. Высокие сосновые деревья, росли широко и вольно, идти по лесу было приятней, чем по жаркой городской улице. Воздух был просто пъянящим, хотя может быть сказывалось и выпитое цуке. Я даже и не заметил как мы вышли на маленькую лесную полянку. Сосны стиснули её в своих объятиях глухим, зеленым кольцом, в центре поляны, буквально вросла в землю не- большая деревянная беседка, в ней я и заметил сидевшего на её скамейке Маха, а он заметил нас.

           Поднявшись нам навстречу, он первым делом обратился к запыхавшимся близнецам :

            «Я смотрю, вы братцы-кролики, совсем не спешили, - улыбнулся он смущенным Имубе с Накатоми, - ну, ладно, хоть доставили ко мне Сашу, целым и невредимым, а то я уж и не знал о чём мне думать и где вас искать» - закончил он.

            Близнецы дружно краснели и я решил за них вступиться :

            «Это я виноват, засиделся у Ёмы, совсем про всё позабыв, прошу у Вас прощения»- и уже вполне привычно – кивнул головой. Братья почувствовав мою поддержку, тоже сразу закивали.

             Мах понимающе улыбнулся и обратился к нам ко всем :

             «Ладно, кутёжники, понимаю, цуке и время две вещи не совместимые, но дела всё же не ждут, и вам зайчики, - обратился он к Имубе с Накатоми, - пора бы к ним приступить» - голос его был серьёзным, но совсем без нажима.

              Мы по-быстрому распрощались с близнецами, обнимаясь  со мной, они, почти одновременно прошептали мне в уши : «Будь внимательным, Сошетсу» и «Удачи тебе, брат», и я безошибочно понял, кто из них и что мне пожелал. Попрошавшись со мной, они серьёзно раскланялись со своим «руководством» и припустили, по полянке, в сторону леса. Я проводил их в тоскливым взглядом и поднял свои – пристыженные - глаза на стоящего рядом Маха. Он задумчиво хмыкнул и снова улыбнувшись в усы, сказал :

               «Я всё понимаю, Саша, всё, с друзьями никогда не охота расставаться, потому что истинная дружба – единственная в мире вещь, по-настоящему достойная уважения. Поэтому, никогда не стыдись своей дружбы и давай закончим на этом протокольную часть, проходи лучше в беседку и поудобней устраивайся на скамейке, разговор у нас будет длинным» - строго закончил Мах.

               «Спасибо, Мах, - выдавил из себя я, и покорно и смирно, направился в беседку.

               Мах зашёл следом и удобно расположившись рядом со мной, немного помолчав, не спеша начал :

              «Саша, когда-то такой огромный мир, что расстилается перед нашими глазами - был совершенно пуст. И был в нём  лишь огонь в пустоте. - Начал он. - Были то сходящиеся, то рас-ходящиеся, то вновь сходящиеся для долгих бесед – мы Вечные Трое…» И Мах рассказал мне всё о создании мира, о сотворении на земле человека, о предназначении его, и о разделении первых людей на три большие расы – жёлтую, белую и чёрную. Людей разделили мы сами, - продолжал Мах, чтобы высветить в каждой расе - ту грань каждого из нас, которая изначально была нам присуща. И Саша, поверь мне,  в этом не было ни капели интереса исследователей, желающих продолжить свой эксперимент. Нет,  это был процесс, который не мог закончиться просто сотворением человека, силы живущие в каждом из нас, силы предвечные – требовали своей реализации, нуждались в своём продолжении. Эти силы можно уподобить трём ручьям вышедшим из одного источника, но текущим по разным местам : один течёт по равнине  и становится спокойной, сильной рекой, другой течёт по низинам, создавая много запруд, и делается речкой тихой и задумчивой, а третий бежит в горах – резвым, могучим и быстрым потоком.   Конечно, в отношении нас процесс этот выглядит гораздо сложней, такими реками мы плывём по своему пути, с моими вечными спутниками – всегда. Очень не просто мне объяснить тебе, что такое Вечность, но вот представь, что в одно прекрасное утро ты проснулся – и больше никогда не засыпал, и каким ты проснулся, какими силами и знаниями обладал, теперь всё это останется           с тобой навсегда. Вот, что значит – Вечность. Вот так когда-то проснулись и Мы. Однако, Мы всегда знали, чувствовали, что у нас Троих был единый Исток, мы обсуждали это, и мы искали его,        в этом была наша цель, и мы его нашли, отыскали в бескрайних просторах древнего космоса, и мы вернулись в него как домой,       и были объединены им, а точнее – ЕЙ, родившейся от вечного огня его - нашей светлой девой Мари, для процесса творения, в котором мы все и проявили свои изначально присущие нам способности, раскрыли наконец, даже нам до конца неведомые, таланты. А вот в процессе сотворения человеческих рас, наши силы – наши реки, просто, наконец, нашли свои берега. И кураторство над расами, естественно взяли Мы - их создатели - движение и жизнь чёрной расы направлял Хинга, белой расой руководил – Брах, ну, а  жёлтую расу оберегал  я.  Чёрная  раса занимала огромное пространство – от берегов Средиземного океана до океана Индийского. Они занимались, в основном, разными ремёслами       и строительством, и на этом поприще достигли значительных успехов, со временем, начав вести купеческую торговлю с двумя другими расами. Белая раса располагалась по верхней части Средиземного моря и в диких лесах, современной части Европы. Люди этой расы существовали за счёт охоты и оседлого образа жизни, подобно чёрной расе не вели. Поэтому, их племена - кочуя доходили, даже,  до самого Урала. Жёлтая раса разместилась на территории современных Китая, Кореи и Японии. Занимались они, в основном, земледелием и рыболовством. Спокойная и тихая раса, казалось бы, но вот именно, в этой тихой среде произошло то, прискорбное для всех, событие, о котором, ты, Саша, уже знаешь – братоубийство, -  говоря об этом, лицо Маха как-то сразу постарело, и, тут я понял, что он до сих пор несёт на себе груз ответственности за то преступление, ведь это были его люди, - а Мах тем временем продолжал. Виновника преступления по имени Чуллуа, и весь его род, мы наказали изгнанием с острова на материк. И как показало будущее – это было большой ошибкой. Вот так вот, Саша, даже, мы можем ошибаться. На материке, сильный и непокорный Чуллуа став вождём своего племени Быков, начал своё продвижение на запад, пока, в основном, мирным путём присоединяя к себе другие племена. К тому времени, когда племя достигло Урала – Чуллуа уже умер. И племенем стали править две его жены – Дана и Даитья, к которым он, через особый ритуал, привязал свой обиженный на весь мир дух. Через какое-то время, в Уральских горах произошла роковая встреча двух больших племён, белого племени Вепря и жёлтого племени Быков. Дана и Даитья,  наделённые своим мужем небывалой силой, продемонстрировали её молодому вождю племени Вепрей – Асуру. И он был сильно удивлен, когда две красивые женщины прямо перед ним поднялись в воздух. Он не знал, что за ними и их сверхестественными способностями – стоял их беспокойный муж. Весть об чудо-женщинах быстро разнеслась и по другим белым племенам. А они  в это время обольщая молодого вождя, рисовали перед его взором картины будущей власти и богатства, и надо лишь пойти и забрать их у богатых купеческих городов чёрной расы. И Асура сделал  свой страшный выбор – и выбором его стала, начавшаяся вскоре первая земная война. Собрав вокруг себя большое войско, опытных охотников, он без особого труда завоевал все купеческие города. Самое кровавое и страшное сражение произошло – в районе Пенджаба, пятиречья индийского. Вся земля в том месте про-питалась кровью людской. Так Чуллуа всё же осуществил свою месть, и как на водопаде из крови и боли, сошёл вниз, в пустую, тогда – земную Утробу. Там он обитает и сейчас – окружив себя, такими же как и он – убийцами, он достиг своей цели – начать править на крови. Вот с тех пор и получил он от Нас – своё имя – Противник. Саша, я вижу вопрос в твоих глазах, почему же мы не остановили, только тогда начавшийся разгораться, пожар войны.   И я тебе отвечу, как тогда ответил на том проклятом болоте, мы никогда не вмешивались в человеческий выбор, мы лишь творцы, а не хозяева человека. Каждый из вас сам совершает свой выбор. Так было, так есть и так будет всегда. И выбранная человеком война – стала для всего человечества настоящей катастрофой. Произошло то, что произошло, кровавая бойня и как её следствие - физическое кровосмешение трёх рас. Не покорившаяся захватчикам часть чёрной расы – ушла на африканский континент. Племена завоевателей начали делить власть, и вскоре распались на несколько больших групп, одна из групп ушла на Запад –                 в Междуречье, другая на восток – и через Сибирь в Америку, а третья осталась в Индии. Вставала заря новой человеческой эры –    с её новыми этносами, нациями, цивилизациями, движением народов, и конечно, со всё новыми и новыми войнами – всех их против всех. Если ты думаешь, Саша, что мы были бесчувственны к человеческой трагедии, то ты ошибаешься. Она нас задела и очень крепко задела, мы были сильно обижены людским к нам непониманием и их ненавистью к друг другу, и даже, хотели оставить созданный нами, когда-то таким прекрасным, мир. Хинга был полностью «за», и я знаю, что он до сих пор хранит свою обиду на вас, но я думал по-другому, у меня возникла идея – как если не исправить, то хотя бы дать людям шанс на исправление, и на нашем общем совете – Брах меня в этом поддержал. Ведь на земле ещё оставалось место, не затронутое грандиозным движением народов, это был Дальний Восток, где обитали, - представители моей, жёлтой расы,  в этой среде всё началось, в ней же - решили Мы - всё и должно было закончиться. Среди них мы избрали для  начатой нами работы, маленькое и мирное племя - айнов, и начали их переселение на острова в Тихом океане – называемые сейчас японскими. Именно, им, простым рыбакам, мы первыми открылись на земле. Именно, им, а точнее, избранным из их числа – мы начали формировать внутренние тела для перехода в создаваемый нами совершенно новый мир, который мы все Трое, не сговариваясь, решили разместить на острове, с которого и началась человеческая и Наша с вами трагедия. Здесь, мы начали реализацию возникшей  у меня идеи, которая состояла в том, чтобы перевести наши изначальные силы, в состояние действия внутренних вибраций. Говоря образно,  развернуть течение  наших рек вспять, в другие русла, в другие берега, текущие в новом для Нас и для вас мире.     И развернув свои силы – реки в эти новые русла, сконцентрировав их на этом острове и городе выросшем на нём, мы скрыли его от глаз мирских. А путь к его достижению, называемый айнами, а затем и их потомками японцами Син-то, путь духов, а горожанами самого Цуки-то, именуемый Ураха-до, путь наших внутренних вибраций в Урахито - внутреннем человеке - мы начали открывать и другим народам,  и только через слово живое, записанное ими с наших откровений им в своих священных книгах – в китайской Дао-дэ цзин, в индийских ведах, в скандинавских сагах, в Библии и Коране, и многих других книгах, и не каким иным путём, потому что читая слово человек, как в зеркало смотрится  в себя, поэтому никогда и не обманется в ВЫБОРЕ СВОЁМ,- закончил с нажимом на последние слова Мах и внимательно посмотрев на меня, продолжил, - это тот путь идти по которому я хочу научить и тебя. Ибо путь этот для настоящих мужчин, и как настоящая женщина является зеркальным отражением Великой богини солнца на земле, так настоящий мужчина - является Нашим отражением, Нашим образом и подобием на земле, хранителем Наших ему даров. Но об этом пути мы с тобой, подробней, поговорим завтра, а сейчас, Саша, нам обоим требуется отдых».

              День уже давно сбросил свои обороты и в нашу беседку, тихими змейками, начинали вползать вечерние сумерки. Сразу стало прохладней, и я вздрогнул, то ли от холода, то ли от страшного рассказа Маха. Сейчас, я уже и не знал хотел ли всё знать до конца, или лучше было остаться в счастливом неведении, и я тоскливо пробурчал, сидящему рядом со мной, явно уставшему и как-то погрустневшему Маху :

              «Печальная вышла история» - и замолчал.

              «А самое главное незаконченная, - как-будто прочитал  мои мысли старый Мах, и грустно улыбнулся, - и заканчивать её тебе и таким же как ты – юным мальчишкам, чьи сердца горят от желания что-то в этом мире изменить к лучшему. Ведь наш город – город молодых, на этом он и стоит. А ты я вижу Саша устал, да и мне, если честно нужно передохнуть. Пойдём-ка, пожалуй, лучше обратно в город, пока совсем не стемнело, и я покажу тебе твой новый дом».

             «Как, а что в домик на скале, я больше не вернусь» - по-настоящему огорошенный, отозвался я.

              «Конечно, не вернёшься, - с уверенностью в голосе, сказал мне Мах, - тот дом - для тебя уже пройденный этап, забудь о нём, как о своей болезни, теперь ты будешь жить в доме моего лучшего друга. Именно, к нему мы сейчас с тобой и отправимся» - закончил  Мах, и сладко потянулся.

            Нет, всё таки есть в нём что-то кошачье, - подумал про себя я, искренне обрадованный свежим новостям, а вслух сказал : «Ну, так что – кого ждём ?».

            И Мах мне коротко ответил : «Ну, пошли».

            И мы пошли, через отходящий ко сну лес, через тускневшие, как большие муравейники,  в сумерках фермы, в уже настолько мне знакомый город. Вскоре, мы вышли, через переулок на главную улицу, всё ту же Ли, но насколько она была прекрасней, чем днём, что даже трудно описать. Она вся была освещена светом старинных фонарей, над вывесками домов висели гирлянды бумажных фонариков, казалось свет шёл отовсюду. Нет, всё таки ночь этому городу к лицу, - восхищённо подумал про себя я, - не зря ведь он называется Цуки-то – Лунный город. И как в подтверждение верности моих слов, на небе, из-за густых туч, выглянула полная луна, и залила всю улицу своим ласковы светом. Я отвлекся, глядя на эту красоту, от своего провожатого, и когда Мах резко повернул с улицы в боковой проулок, я чуть было не упустил его из виду. Проулок, в отличии от улицы был освещен лишь светом одинокого фонаря, стоявшего в самом его конце. Мах прошел по нему почти до конца, вдоль большого каменного дома, и остановился у его тяжёлой деревянной двери, я последовал за ним. Мах дважды сильно постучал в дверь. Какое-то время за ней было тихо, затем раздались чьи-то шаги и строгий голос спросил :

            «Кто там ?»

            «Открывай старина Эбису, я к тебе гостя привёл» - уверенным в себе тоном - ответил Мах. Внутри громко щёлкнул отодвигаемый засов и дверь открылась. На пороге стоял уже немолодой Ками в жёлтом кимано, и вид у него был какой-то заспанный, хотя увидев Маха, он из-за всех сил попытался собраться  и  дружески его поприветствовать :  

         «Дорогой, Ками-сан, а я уж устал вас ждать, думал вы уже и не придёте. Ну, что ж вы встали заходите внутрь – ужин уже почти готов, как говорится» - закончил он и жестом пригласил нас в дом.

         Мы зашли в глухой, темный и длинный коридор. Хозяин дома закрыв дверь, тут же последовал в его глубь, а мы пошли за ним. Из коридора мы вышли в небольшое, но уже освещенное светом горящих свечей помещение, из него налево куда-то, глубоко вниз, уходила огромная, винтовая, сделанная из железа, лестница, прямо была закрытая дверь, а направо вел ещё один, но уже небольшой коридор. Пройдя через него, мы попали в довольно обширный зал, весь заставленный столами, которые были отгороженны друг от друга разукрашенными ширмами, освещённый светом десятков бумажных фонариков, висящих под высоким потолком, и без единого окна. А один из столиков был накрыт к ужину. Наверное, это тоже какая-нибудь чайная, - подумал про себя я.

            «Ну, вот, Саша,  - начал весело Мах, - мы и пришли, прошу любить и жаловать, мой очень хороший друг - Эбису».

            Я поприветствовал хозяина дома кивком головы, он вежливо

ответил мне тем же  и  прибавил как-то по-хитрому :

            «Как же, как же, наслышан, Ками-сан мне про тебя многое рассказывал, а уж эти ацуй (яп. толстый) и усуй (яп. тонкий), мне про тебя уже все уши прожужжали, ох, уж мне эти братцы-кролики. Ну, гости дорогие прошу за стол» - как-то смешно вздохнув, закончил он.

            Я догадался, что Эбису говорил об Имубе с Накатоми,          и настроение у меня сразу улучшилось. И я сразу же почувствовал приступ просто дикого голода. Мах и Эбису почувствовав это дружно улыбнулись и незамедлительно направились к столу. На столе с непременной рыбой и бутылкой с цуке стояло ещё и большое блюдо с какой-то кашей.

            Мы расселись за столом, и Мах обратился ко мне :

            «Рекомендую, тебе, Саша, отведать это блюдо, - указал он рукой на кашу, - это мисо – бобовый суп, и Эбису готовит его лучше всех в этом городе».

              И мы все молча приступили к трапезе. Мах и Эбису ели не спеша, с толком и расстановкой, а я закончив первую тарелку каши, тут же наложил себе и вторую. Это мисо оказалось чертовски вкусной штукой. Покончив с кашей Мах разлил по нашим стаканам цуке и снова обратился ко мне.                                            

             «Позволь мне, Саша, поближе тебе представить нашего гостеприимного хозяина, - начал он, - а он я тебе скажу личность достопримечательная. Помнишь, я тебе в беседке сказал, что первые люди, которым мы открылись были айны. Так вот, Эбису был самым первым из айнов, который нас увидел. Он только вернулся из моря с рыбалки, и вывешивал для просушки свою сеть, когда увидел идущих по морскому берегу трёх путников – это были я, Брах и Хинга. Он вышел нам на встречу и дружески поприветст-вовав нас, поинтересовался кто мы и куда идём. Мы ему сказали, что мы простые путешественники и ищем место для ночлега. И он пригласил нас переночивать у него, в его простом рыбацком доме. Там, он накормил нас своей нехитрой рыбацкой едой, - помниться сладко улыбнулся Мах, - я в первый раз тогда и попробывал это мисо. Это был чудесный вечер, вечер когда мы решили, что люди всё таки – будут жить, и будут жить по-человечески. Утром мы открылись Эбису в своём истинном обличии и он познакомил нас с другими членами своего племени. Так давным-давно началась наша работа, которая продолжается до сих пор, и моя крепкая дружба с Эбису – первым горожанином Цуки-то. За тебя старина» - и Мах поднял вверх кружку с цуке с приветственным жестом.

             Эбису поднял в ответ свою кружку, и немного смущаясь, произнёс :

            «Спасибо, тебе, Ками-сан, за добрые слова, я как говорится, тоже очень дорожу нашей с тобой дружбой, за тебя» - ответил он.

             Мы выпили цуке и приступили к рыбным закускам. Еда действительно, по-рыбацки, была приготовлена с душой, и была ничем не хуже чем у Ёмы. Мой живот уже вздулся, когда Мах продолжил снова свой рассказ.

              «Об этом уютном месте, в котором мы сейчас находимся, не знают даже многие Ками живущие в Цуки-то. Оно, своего рода, город в городе, истинное сердце Цуки-то. Это место, Саша, тайная городская библиотека. Ты видел лестницу в коридоре ведущую вниз, - спросил он у меня, и получив мой утвердительный кивок,  продолжил, - там находится самое огромное в мире книжное хра-нилище, и я тебя уверяю, что многие книголюбы отдали бы себе руку на отсечение, только бы побывать в нём. А наш госте-приимный хозяин, Саша, является его вечным хранителем. Впрочем, он и сам многое может тебе рассказать» - закончил Мах.

             И был, как всегда прав, застенчивый и немного сонный Эбису, на моих глазах превратился в горячего, и сразу видно любящего своё дело, рассказчика :

             «Да, мой юный друг, - начал он, - это хранилище и правда является великим, чего мы здесь только не имеем. Здесь, есть такие книги – слова которых, слова живые, действительно являются сердцем всего человечества. На наших книжных полках есть – и полная версия «Книги песен» Конфуция, и утерянный том «Метафизики» Аристотеля, первоначальный вариант «Путешествия на Запад» У Чэнъэня, и тайные страницы «Диалогов» Платона. Здесь хранятся абсолютно полные варианты – японских Кодзиков и Ниххонги, индийских Вед, скандинавских Саг, сокровенных легенд всех народов мира, и конечно величайшие книги, такие как – Тора, Евангелие и Коран. Одним словом, чего здесь только нет, а нет здесь, Саша, тех книг, которые человек писал лишь для утешения своей гордыни, а не для утешения своего сердца. Здесь нет – «Тайных записок» императора Цинь Шихуанди, «Наедине с судьбой» императора Нерона, «Истинного света» проповедника Мани, «Нового Зогара» сэра Фрэнсиса Бэкона, «Тайной доктрины» мадам Блаватской, нет у нас книг Маркиза де Сада и Алистера Кроули, Шарля Бодлера и Антона Ла Вея, нет «Майн Капфа» Адольфа Гитлера, нет у нас, а значит никогда не сохранится им в вечности,  многих других книг – написанных проклятыми навсегда Они-поклонниками, чтобы сгинуть им в своей  болотной Утробе» - с пылом и жаром закончил Эбису.

                  И я чтобы как-то успокоить, разбушевавшегося не на шутку библиотекаря, спросил : «А, Маленький водяной у вас есть».

              «А, Пройслер, - подхватил моё предложение Эбису, - вот это вот настоящий Ками, он всегда писал свои книги от души. Конечно, «Маленький водяной» у нас есть и я обязательно дам тебе его почитать, Саша» - и снова успокоившись, Эбису опять превратился в тихого и спокойного сома, неторопливо плавающего в своём скрытом от всех – уютном пруду.   

             Глядя на него я тоже начал, понемногу, клевать носом. Всё таки – это был очень трудный и длинный день. И даже неунывающий Мах как-то очень убедительно зевнув, сказал :

            «Ну, ладно друзья мои, пожалуй мне пора домой. Эбису, проводи меня, пожайлуста до двери. А тебя, Саша, - сказал он мне вставая из-за стола, - я жду завтра, когда ты проснёшься, в нашей беседке, мы продолжим наш не законченный разговор».

            Мы попрощались и Мах в сопровождении Эбису пошёл к выходу. Я остался за столом один. Ну, надо же, даже, в таком прекрасном городе как Цуки-то, и то есть свои секреты известные не всем, - подумал я про себя. И допив из своей кружки цуке, взял из тарелки зелёное яблоко и с удовольствием им закусил. Вернулся Эбису, его маленькое круглое лицо светилось от радости, и он обратился ко мне :

             «Саша, если ты наелся, пойдём я покажу тебе твою комнату, я вижу ты устал, а завтра, - заговорническим тоном, сказал он, - скажу по секрету, тебе завтра предстоит очень трудный день. Ну, как говорится, пошли» - закончил он и направился в сторону коридора.

            Я вылез из-за стола и направился за ним. Мы прошли по коридору и вошли, направо, в открытую Эбису  дверь. Там тоже был коридор из которого, налево, вела приоткрытая дверь в тёмную комнату, а прямо вверх уходила длинная деревянная лестница :

            «Саша, - начал говорить Эбису, - тебе туда, - и показал рукой на лестницу, - я с тобой не пойду, для меня это поверь трудновато, там наверху, в шпигеле твоя комната, в ней уже всё для тебя приготовлено, так что как говорится спокойной ночи».

           Я кивнул ему устало головой и сказав спасибо, пополз вверх по лестнице, она оказалась очень длинной и закончилась большим люком, через который я, без особых проблем, попал в комнату. Она оказалось небольшой, но очень уютной. Прямо в город выходило большое окно, из которого мне открылся прекрасный вид на ночной город – изогнутые крыши домов, подсвеченные снизу светом фонарей, лежали в загадочных полутонах, как уснувшие драконы, улицы казались светящимися реками впадающими в огненное озеро площади, на которой – непоколебимым колосом стоял Храм. Я стоял и затаив дыхание смотрел со шпигеля на город, наверное очень долго, пока мои глаза просто не стали закрываться. Я разделся, затушил свет бумажных фонариков, и лег на заправленные чистыми простынями татами. В голове крутились вереницы сегодняшних событий, я попробывал поразмышлять над ними и вскоре просто уснул. Проснулся я утром в бодром, и даже, боевом настроении, в комнату ярко светило солнце. Я вылез из простыней и подошёл к окну. В городе уже во всю силу бушевал день. Улицы были все заполнены деловитыми Ками, - вот ведь работяги, - подумал про себя я, - ну что ж и мне пора по делам, меня ведь Мах ждет, - и стал быстро одеваться. Спустившись вниз по лестнице, в коридоре я нос к носу столкнулся с выходящим из своей комнаты Эбису, вид у него был чем-то озабоченный, по-всему он уже давно был на ногах.

                «Саша, - сказал он мне, - доброе утро, подзакуси в моей комнате, а то в читальне уже не протолкнуться. Покушай и иди в беседку, Ками-сан, там будет тебя ждать. Ну, а мне как говорится пора за работу» - закончил он и вышел в коридор.

              Ну, ладно, «как говорится», надо покушать, - пошутил я про себя над юморным Эбису, - и зашёл в его комнату. Она была очень просторной и вся заполнена книжными шкафами. В правом углу стоял деревянный стол, скамеечка и табуретка с лежащей на ней подушкой. Другой мебели в комнате не было. Он наверное и спит вместе с книгами, где ни будь в одном из шкафов – подумал я и тут учуял восхитительный запах идущий со стола. На столе в большом блюде – было, то самое, чудесное мисо, а рядом с ним в пузатом заварном чайнике был налит, сильно пахнущий хвоей, зелёный чай. Завтрак для чемпионов – подумал я, и не став тянуть кота за хвост, сел за стол и быстро, с большим аппетитом, его приговорил. Допив свой чай, я с интересом выглянул в коридор. Из большого читального зала были слышны голоса, ну, я туда не пошёл, а пулей вылетел через длинный коридор на улицу. В моей душе всё пело и проснулся какой-то шальной ребяческий задор. Хотелось что-нибудь сделать, куда-то бежать, я вспомнил, что меня ждёт Мах, и весёлым шагом пошёл из проулка в сторону улицы. Выйдя на неё, я со стороны оглядел свой новый дом. Он был четырехэтажный, с высоким, «моим Шпигелем» позади, а его вывеска была в виде большой, покрытой тёмным лаком, деревянной рыбы. Так ведь это рыбный ряд, мимо которого я уже несколько раз проходил, - подумал я, - и ведь не догадаешься, что под ним находится секретная библиотека. Нет, всё таки эти Вечные Трое большие шпионы, и сколько тайн они ещё хранят, известно только им. От своей причастности к их тайне, у меня даже засосало под ложечкой, и я ощутил себя настоящим Штирлицем, правда не   в логове врагов, а среди своих друзей, но внутреннее ощущение от этого не стало слабей. А сколько секретов ждёт меня впереди, всё надо двигаться вперёд – Мах ждёт, и я смело окунулся в пёструю толпу идущих по улице Ками. Очень скоро, пройдя улицу и деревенский проулок, я вышел к сосновому лесу. И пошёл по знакомой мне натоптанной лесной тропе к ждущей меня беседке. Вскоре, выйдя на большую лесную поляну я увидел её и сидящего в ней старого Маха. Подойдя к нему я поздоровался с ним кивком головы. Мах был необычайно серьёзен и собран, как никогда, я уже приготовился услышать, что-то чрезвычайно важное, но Мах, задал мне, на мой взгляд, совершенно глупый и неожиданный вопрос.

               «Саша, а скажи-ка мне чем по-твоему отличается мужчина от женщины ?»

                «Мах, ты это серьёзно» - переспросил я.

                «Вполне» - без тени каких-либо шуток, был его короткий и собранный ответ.

                «Ну-у, - начал я, - во-первых, женщины более красивы, во-вторых у них есть, ну эти, как их, груди, а в третьих у них …» - но закончить свой познавательный монолог я так и не успел.

                «Так ты всё закончил, - строго перебил меня Мах. – Эх, ты Саша с Уралмаша, а ведь мать-то у тебя, насколько мне известно – медик. Но тебе она видимо так и не объяснила, чем же отличается мужчина от женщины, в чём их главное различие, отличие о котором знали уже древние скульпторы, изображая женщин держащими в руках двух змей, а мужчин сжимающих, обязательно, правой рукой – грозный меч. Так вот, слушай меня двоечник, -        и тут он еле заметно улыбнулся своими усами, - слушай меня          и запоминай. Как первая в мире женщина, по имени Идзанами, была создана нами по образу нашей светлой девы Мари, так первый мужчина по имени Идзанаги, был сотворён нами по нашему образу и подобию. Так вот, главное их различие было внутри, а не снаружи, как считаешь ты. Женщину мы создали обладательницей сдвоенной X-хромосомы, интересным и противоречивым существом, в этой её X-хромосоме её главная тайна. Каждая женщина является дочерью Солнца, и в тоже время, представляет собой, истинную сущность самой земли – вот почему живут в ней столь противоречивые начала, она даёт жизнь всем в этом мире, но и она же, в конечном итоге, её и забирает. Это тайна тайн любой женщины, тайну которую знаем только она сама и Мы, её творцы. Отличие же мужчины от женщины, состоит в том, что одна X хромосома у него сломана. И сломана она, Саша, не просто так,     а изъята одна её часть была нами. Так Мы осуществили свою передачу мужчине наших тайных даров, которые мы вложили в эту особую, тройную – Y-хромосому. Я от себя вложил в первого мужчину, созданное мной зеркало – ятакагами, Брах передал ему драгоценные яшмовые чётки - магатаму, а Хинга вложил в него священный меч – кусанаги. Так Идзанаги встал вровень с Нами, своими Богами, как друг и полноправный помощник наш. Он стал настоящим хозяином молодого, тогда, мира, и по-хозяйски его любил, взращивал и защищал. И все мужчины живущие на земле являются его прямыми наследниками, потому что мужская Y-хромосома в отличие от других хромосом – передаётся из поколение в поколение, из рода в род, и самое главное – только по мужской линии, от отца к сыну, от сына к внуку и так до бесконечности, пока существует мир земной. Однако, этот подарок был не только внутренним, но и внешним, сделанный нами по-древнему как сам мир принципу – как вверху, так и внизу. Поэтому, он действовал не только внутри, как память рода, но и снаружи, в мире где жил владелец его. К примеру, зеркало давало человеку возможность гармоничной, в соответствии с законами природы, а потому освящённой ей – правильной организации быта своего, так сказать с оглядкой на своё отражение в нём. На чётках человек по-хозяйски вёл учёт имущества своего – сколько скота, сколько зерна, как потрудился, столько и камушек на чётках прибавил. Ну, а держа в своих руках меч – человек защищал себя, свою жену и семью от диких сил первобытной природы. Одним словом, он сам себе был – и жрец, и жнец, и боец, наконец, как говорится, три разных функции, а все в нём одном. И надо сказать, что человек прекрасно со всем этим управлялся. Впрочем, силу одного из наших подарков, он всё же недооценил. Третий наш подарок – мечём обоюдоострым оказался. Вот этим-то своим мечём он и натворил по-истине ужасных дел. Когда случилось то неожиданное для нас, а потому-то и страшное для всех – братоубийство и последовавшая за ним кровавая война, тогда мы по-настоящему разочаровались в человеке. Он ведь не просто отверг нас в гордыне своей, он лишил своим мечём жизни другого человека, и разрушил тем самым Наши священные в нём дары. Поэтому, когда мы начали свою работу по созданию нового мира, мы и дары свои вручили человеку по-новому. Мы создали внутри человека – его внутреннего двойника Урахито, внутреннего человека,                     и присоединили через его – Y-хромосому  - этого скрытого близнеца к своим совершенно по-новому сотворённым для него дарам – всё тем же, но уже совершенно другим - зеркалу, чёткам и мечу, как к нашим сущностным, предвечным и изначальным – Санха – трём вибрациям. Я взяв себе новое имя – Ками-но ками подключил нового человека к своей – кииройха – жёлтой вибрации, Брах – Уси-но ками присоединил его к своей – акайха – красной вибрации, а Хинга – Такаги-но ками включил в человеке свою мидори-иро-ха – зелёную вибрацию. Так начался путь – который мы называем – Урахадо – путь внутренних вибраций. Это по-сути – путь внутреннего контакта с маленькой, но абсолютно подобной нашей большой – вечной троицей, существующей внутри каждого мужчины. Мы поставили перед человеком непростой выбор – быть с нами, идти к нам, чувствовать нас, либо навсегда остаться наедине с самим собой. Как говорится – каждому своё.   Однако, дав человеку выбор - мы не заставили его идти по этому пути в одиночестве, мы всегда пребываем с человеком на его пути. В своей земной жизни человек не только должен, он внутренне обязан понять наши скрытые в нём – Санха, должен раскрыть их тайные свойства и научиться ими правильно пользоваться –             и только тогда, когда он полностью осознает их все, только тогда он придёт к истинному пониманию своей главной внутренней -          Санха-вибрации. В этот незабываемый момент – настоящего просветления, он совершит выбор цвета одежд своего внутреннего брата-близнеца, Урахито – и в момент своего перехода в наш мир, окончательно соединится с ним в одно существо. И это настоящая тайна всех существующих в мире религий – синтоизма, даосизма, индуизма, буддизма, иудаизма, христианства и ислама – принятие   и облачение на себя высших одежд, окончательный исход всех религиозных практик.  Как я тебе, Саша, говорил, наши силы, наши вибрации – это реки, и попасть в наш славный Цуки-то – можно по своему, и только по своему – руслу. В этом и заключёна главная суть – Урахадо, пути для настоящих мужчин – совершить в своей жизни окончательный выбор, чтобы навсегда уже встать с Нами, Своими творцами, что называется плечом к плечу, и стать, наконец, настоящими людьми, ведь Y – это просто знак, символ, но                с огромным значением … стать победителем самого себя».  

               «А как же женщины, - осторожно вклинился я в рассказ Маха, - у них что – пути в Цуки-то нет».

               «Саша, если ты до сих пор не видел здесь женщин, это не значит, что их здесь нет, - серьёзно начал Мах. Ты их ещё обязательно увидишь, а вот в отношении пути – это важный вопрос. Женский путь он особый, это своего рода – путь без пути. Женщина либо принимает нас как своих творцов, либо противо- поставляет нас себе. В этом вся суть двойственности женской души, а преодолеть эту двойственность, она может лишь по- чувствовав в себе скрытый призыв её души – призыв «блудной» дочери вернуться к Матери своей. Этот призыв – тот вечный зов, который звучит в каждой земной женщине, это зов Матери мира – нашей светлейшей девы – Мари. И если женщина откликается на этот зов, честно и искренне, то ей не требуется никакого пути, Мать поднимает её в Наш город сама, поверх всех сил, поверх всех рек, через любые преграды – и облачает её здесь сама в одежды – чистейшего голубого цвета. И поверь мне, Саша, старому Маху в Цуки-то мы без женщин как без рук. Именно, они в своём особом женском квартале, который находится на улице Кунь – Великой Матери, принимают новоприбывших Ками, ставят их там на ноги, учат как начать питаться солнечной энергией КИ, которой греет всю землю – щедрая на любовь и ласку Мари. Но об этом способе - «питания воздухом» я тебе расскажу чуть позже, - здесь он улыбнулся, и продолжил, - а о женщинах, Саша, тебе вообще-то думать рановато, придет время – и ты сам всё про них поймешь. Пока же тебе самому и без всякой «особой» помощи – предстоит быстро и крепко встать на ноги. А чтобы тебе на них встать, ты должен очень хорошо знать – свой собственный мир, свою маленькую башню, в которой Мы ведём наш диалог  –  с тобой. А ну-ка, Саша, давай-ка, присядь на траву – мы сейчас совершим не- большую экскурсию в твой мир» - деловито закончил Мах.

                  Я быстро и с удовольствием выполнил его указание, а то от долгого и напряжённого стояния, у меня уже гудела вся спина. Усевшись по-турецки на траве, я сразу почувствовал себя гораздо лучше и весело сказал : «Поехали».

                  «Ну, поехали так поехали, - улыбнулся мне Мах. – Для начала, Саша, попробуй расслабится, опусти руки вниз, потряси ими от души, а теперь закрой глаза. И теперь мысленно, не торопясь, попробуй развернутся к себе лицом. Вот так, Саша, я смотрю у тебя получается. Что ты там видишь ?» - спросил он.

                 «Да, ничего я не вижу, просто темно» - ответил я.

                 «Саша, эта темнота и есть Ура – твой внутренний мир, - продолжил Мах, - ну ничего сейчас она начнётся расслаиваться      и превратится в серый полумрак, а на его фоне ты должен увидеть три темных пятна. Ну как – видишь ?» - вновь спросил он.

                 «Да я и вправду, что-то такое вижу, вроде трёх овалов, стоят почти рядом с друг другом. А что это такое ?» - ответил я вопросом на вопрос.

                 «А это Саша – Анаура – твои внутренние пещеры, мой друг. Давай-ка для начала исследуем сейчас  – левую от тебя, но на самом деле расположенную справа, мою пещеру, - с некоторой гордостью в голосе сказал Мах. – Иди Саша вперёд и ничего не бойся, я с тобой» - закончил он.

                 Я как мне и сказал Мах пошёл вперёд к темнеющему овалу. Идти было трудно, как будто пробираешься сквозь вязкий и густой туман, но тем не менее, чем ближе я подходил к нему, тем всё больше становилось его отверстие – и он действительно, всё больше и больше, становился похожим на пещеру. Наконец, я всё же зашёл под её своды. Было темно, мои руки нащупали холодную и гладкую, даже скользкую, стену – и я пошел, опираясь на неё,  всё дальше и дальше, в глубь пещеры. Коридор делал вправо петлю за петлёй, мои глаза привыкали к темноте, и я всё уверенней шёл вперёд – пока, вдруг, не упёрся  в тупик. Мои руки уткнулись в его гладкую поверхность, я начал водить по ней руками, ища какой-нибудь проход, поверхность от моих настырных движений начала просветляться, я пригляделся насколько смог в неё – и вдруг увидев в ней тёмный силуэт какого-то человека, я в диком страхе, неожиданно для себя бросился по коридору назад … и с криком открыл свои глаза, и тут же опять их зажмурил, от нестерпимого бьющего в них  солнечного света.                                                                      

                Мах стоял надо мной и громко, от всей души смеялся, и еле успокоившись, спросил меня :

               «Ну, что Сашок – собственного отражения испугался ?»

               «Что, - недоуменно начал я, а мне показалось, что мне навстречу кто-то вышел, вот я и убежал» - начал оправдываться я. На душе было как-то не комфортно от проявленной трусости, ну хоть сквозь землю провалиться.

                «Ладно, Саша, - примерительным тоном начал Мах, ты своих страхов не бойся, а лучше исследуй и разберайся в них. Страх – на самом деле, очень даже хороший учитель. В этой пещере, которую ты сейчас, так отважно исследовал, находится мой подарок тебе – зеркало мудрости, впрочем, для многих и тупости, как не крути. Оно находится в твоём собственном уме, внутри твоего мозга, ты наверно почувствовал сам его холодные извилистые стены. Это зеркало отражает все самые сложные процессы происходящие в уме, отслеживая его работу можно стать настоящим мудрецом, а играя своими мыслями в большой теннис, прыгая то с одной, то с другой – рискуешь прослыть дураком.        У непросвещенного человека, это внутреннее зеркало всё покрыто пылью и копотью – полнейшего безразличия к миру. У людей стремящихся ко всему неизведанному, постоянно обогащающих свой жизненный опыт – зеркало ятакагами – всегда чистое и наполненно спокойным золотистым светом. Цветом моей энергии, Саша, цветом познания и надежды, стремления ко всему скрытому и потаённому, созданию чего-то нового в этом мире. Кииройха – жёлтая вибрация – это очень универсальная энергия, это энергия первого контакта, знакомства, отражения чего-то нового и тебе ещё не знакомого. Спокойная сила свободного поиска. Если ты начиная с кем-то знакомиться, вместо того, чтобы как мифическая Хоо-птица-феникс начать выставлять, перед незнакомым для тебя человеком,  широту и размах своих огненных крыл, а просто откроешь в себе – жёлтое зеркало ятакагами, ты найдёшь для себя очень много нового и интересного, и возможно и твой незнакомец тоже. Жить надо обогащая друг друга, а не отнимая у другого радость общения. Как гласит древняя японская мудрость – Солнце и Луна достигают яркости, вместе цепляясь за одни и те же облака. Запомни это, Саша, первый контакт для многих, к сожалению, бывает и единственным. Ичи-го – ичи-э – одна встреча – одна возможность, как гласит ещё одна японская мудрость. И это кстати главный принцип всей работы с кииройха. Вот если бы я не встретил тебя в том парке, в дождливую ночь,  где бы ты сейчас был ?» - спросил меня Мах.

      «В полной ж…» - безискусно, но абсолютно искренне ответил я.

                Мах резко хохотнул и сказал : «Да, Саша, ты как всегда в своём амплуа, пионер ты мой неправильный. Хотя в принципе – лучше и не скажешь. Профукать единственную, быть может, воз- можность – для этого особого ума не надо. А поломать в себе собственную гордыню, чванливость и лень, для этого нужно иметь силы и чистый, открытый всему новому – ум. Поэтому, постоянная концентрация в нём чистого жёлтого цвета, а особенно в моменты ключевых для тебя контактов с людьми и миром – очень важная и весьма полезная зарядка. Ну как, не хочешь ещё раз попробовать – проехаться – в свой внутренний мир» - улыбаясь спросил Мах.

                «Нет уж, как ни будь в другой раз» - ответил я, до сих пор огорошенный  и так и не пришедший в себя, после своей первой, и такой неудачной,  попытки.

                «Ну, ладно, Саша, отдыхай и слушай, - понимающе улыбаясь начал Мах, - я продолжу экскурсию за тебя. Ты наверное уже догадался, что эти Анаура – внутренние пещеры – это основание нашего Храма внутри тебя, поэтому и заходить в них нужно как в Храм, с надеждой на успех и поддержку, тогда и ни каких страхов не будет. Итак, Саша, если бы ты зашёл в центральную пещеру, ты попал бы в длинный тоннель, который заканчивается огромной каменной лестницей, с массивными ступенями ведущими вниз, это ступени твоего собственного позвоночника, Саша, спустившись по ним до конца ты попадешь в небольшую пещеру, в которой обнаружишь, свернувшиеся змеёй, драгоценные яшмовые чётки – магатама – это твоё второе сокровище. Эти чётки прямо таки пылают в темноте – всеми оттенками ярко красного цвета. И это Саша – очень и очень опасный подарочек. Каждый камушек этих чёток является хранителем твоих собственных страстей – они скрывают в себе все твои основные инстинкты – чувство голода и жажды, тепла и холода, инстинкт продолжения рода, чувство свободы и незави- симости, опасности, и наоборот, вселенской безмятежности. Среди этих камней есть камни безоглядного страха, печали и смертельной тоски, безотчетной жажды наживы и многие другие интересные булыжнички. Смекаешь, Саша, какие это непростые чёточки, но даже ими можно научиться пользоваться. И ключ к ним правильное использование исцеляющего красного цвета. Если, кииройха – жёлтая вибрация – это энергия первоначального контакта, входа в любую ситуацию, то – акайха – красная вибрация – это энергия работающая уже внутри возникшей ситуационной задачи.  Главная её суть, состоит в том, что любую, подчёркиваю, любую существующую на земле энергию – Ки – можно переработать, и ничто в мире не должно тебя пугать. Хотя, конечно на земле – солнечная энергия – Ки, совсем не так однородна и целостна, как в своём исходном состоянии. Здесь, она замедляет свой ход, а затем,  вообще, разделяется, на два разных больших потока, более тяжёлый и приближенный к земле – поток Аси-Ки, и гораздо более лёгкий и отдаленный от земли – поток Ёси-Ки. Их можно сравнить с горячим и холодным воздухом, и если горячий поток Есё-Ки, всегда птицей стремиться наверх, то более холодный Аси-Ки – змеёй стелется по земле. Поэтому, на земле-то в основном и приходится контактировать с энергией Аси-Ки, а это, естественно, не так легко. Возникая внутри тебя или попадая снаружи – каждая информация, сила, страсть, несёт в себе большой Аси-Ки разряд –  сначала всегда проявляет свою агрессивность и может быть очень опасной. Равновесие твоего Ура – внутреннего мира нарушается. Сначала к тебе приходит её непонимание, неприятие,  и  даже, отторжение, возникает беспокойство, которое может закончится нервным срывом и тяжёлой болезнью. Однако, Саша, с любой силой можно совладать. Главное – это правильный подход. Это как в геометрии, помнишь символы на полу храма – первый контакт и его фиксацию – можно представить в себе в виде динамичного квадрата – ромба, им ты как бы волевым усилием останавливаешь ситуацию и соединяешь себя с ней, и лишь затем в тебя начинает поступать информация и энергия, в виде вписанного в ромб – круга. Так вот, Саша, твоя задача, состоит в том, чтобы дописать его нервную и бушующую спираль до самого конца – замкнуть в себе этот круг. И здесь, тебе на помощь приходит – акайха – красная вибрация. И если принцип работы с жёлтой энергией – это Ичи-го – Ичи-э, то есть не упусти свой шанс, то принцип работы с энергией красной, характеризуется другой японской пословицей – Хаиру – Чо-Ки-Ку – войдя - оставляй силу тут. Запомни, это Саша, как железное правило – всё что в тебя попало, должно обязательно в тебе измениться. Иначе, конец – болезнь, угасание и смерть. А ты должен, наоборот, разжигать, возрождать в себе исцеляющую и всё осознающую вибрацию красного цвета. В ней как в котле на жарком костре погибает любое непонимание, недоверие и незнание, ты как бы выпариваешь Аси-Ки энергию до состояния Ёси-Ки, проводя внутри себя повторное, подобное большому, разделение единого Ки-потока. Переварив, таким образом, в себе любую  отрицательную энергию, ты находишь в ней то самое скрытое  положительное зерно, которое в ней всегда присутствует, и оно рождает в тебе, насыщенное новой и переработанной тобой энергией – гармоничное кольцо понимания, которое теперь будет крутиться тобой и только тобой, и подобно водяному колесу на мельнице – будет приносить тебе мир и спокойствие, а также давать тебе силы для новой работы. Для взаимодействия с третьей пещерой, в которую я сейчас тебя и проведу. Она сразу начинается с крутого спуска вниз, дорога петляет как лабиринт, затем – резко ты попадаешь на зыбкую винтовую лестницу, спустившись по ней до конца, ты окажешься на дрожащей площадке, она дрожит от ударов твоего собственного сердца. Представь себе как оно яростно колотиться, Саша, оно хранит в себе твоё третье сокровище – священный меч – кусанаги, самый опасный из всех даров. Ибо если первый дар может тебя обмануть, а второй дар искусить, то третий дар может тебя просто убить. Поэтому, этим мечом тебе просто обязательно надо научиться пользоваться. Итак, продолжим урок геометрии, Саша, как ромб рождает в себе круг, так он же на каком-то этапе рождает в этом круге и треугольник. Это есть фигура присущая любому активному действию, надо только очень хорошо знать - когда и как это действие начать. И если – кииройха – жёлтая вибрация приносит тебе новую информацию, а – акайха – красная вибрация помогает тебе с ней справиться, то мидори – иро – ха, зелёная вибрация учит тебя как грамотно её применять. И принцип работы с ней заключён в короткой пословице – Сэй-аку-доа – дверь открывается ключом. Вот только надо знать, что это за ключ.          В этом состоит ошибка многих начинающих – они в своих начинаниях целиком полагаются на свой трезвый и верный расчёт, но он не всегда, при этом, оказывается удачным. А почему ? Да, потому что, начинать любое дело надо, не с собственных расчётов, а с тонкого прочувствования текущих в тебе и бурлящих вовне – процессов постоянных перемен. Всё в мире изменяется, ничто не остается вечным и незыблемым. И то что сегодня казалось сделанным на века, завтра может рухнуть в одночасье. А секрет здесь, Саша, очень простой – наша планета Земля омывается потоком Ки – постоянно. В этом слове – постоянно, вся тайна земной книги перемен. Солнце шлет на землю свои горячие волны – постоянно, но вот их сила и высота не всегда одинакова. Вчера и сегодня были обычные волны – и Аси-Ки, и Ёси-Ки потоки пребывали в своём, казалось, раз и навсегда разделённом состоянии, а завтра будет девятибалльный шторм, и эти потоки вновь будут смешаны. Вот в этом и скрыт тот самый тайный ключ к успеху в любом начинании. Надо учиться внутренне чувствовать – эти солнечные бури. И это на самом деле совсем не трудно, надо просто уметь доверять своему внутреннему голосу. Твой Ура-хито всегда тонко ощущает любые изменения происходящие на земле, и если тебе кажется что ничего не происходит, что всё в твоём мире пребывает как прежде, и ничего в нём не изменить – он подскажет тебе, как твой тайный суфлёр, когда пришла пора начинать действовать. А подсказку эту ты увидишь в своих снах. Учись доверять им, умей различать их. Обычные твои сны, как правило серые, ты как-будто смотришь чёрно-белое кино, со своим участием, скучное кино, но всё изменяется когда приходит ЦВЕТ. И если вечером ты уснул в одном настроении, то утром ты можешь проснуться совершенно в другом. Если ты увидел ночью яркий и цветной сон – знай, это твой внутренний человек, шлёт тебе свою подсказку, он ощутил начинающуюся солнечную бурю. В момент таких мощных солнечных приливов земная энергия смешивается, и, какое-то время, будет находится в таком взбаломученном состоянии, пока она снова не успокоиться, и вновь не начнётся её разделение на разные земные потоки. Вот в это бурное время – и надо начинать действовать. Теперь, тебе нужно просто поймать свою волну и на ней провести в мир свою мечту. И поможет тебе в этом – мидори – иро – ха – зелёная вибрация. Энергия зелёного цвета – это по-истине мощная вибрация, приносящая тебе в моменты бурных перемен – вполне реальную поддержку и свежие сочные силы. Она учит тебя действовать и действовать без всяких промедлений. Время первых контактов и трудной работы с энергией прошло, пришла пора – действия. Это как в море, если ветра нет – ты действуешь рулем и вёслами, но если он всё же подул, ты без промедлений ставишь над своей лодкой парус, и птицей летишь вперёд, к намеченной тобой цели. Так вот, Саша, Ура-хадо – и есть такое морское путешествие. Твоя лодка – это ты сам, море вокруг тебя – это окружающий тебя, такой многообразный и непредсказуемый мир. Руль – это твоё внутреннее зеркало, твой ромб, которым ты выбираешь свой курс. Вёсла – это твои чётки, перебирая которые ты с внутреннем усилием и напряжением – создаёшь круги на тихой воде, и хоть медленно, но неуклонно, всё же движешься к своей цели. И вот когда подул долгожданный тобой ветер – ты ставишь наконец свой зелёный треугольный парус и устремляешь свою лодку домой, к бухте твоих скрытых надежд» - со светлой радостью в голосе закончил Мах.

                 Я слушал его как завороженный, то что я сейчас узнал было для меня так ново и неожиданно, что я просто не находил слов, чтобы выразить своё отношение к сказанному. И желая сделать Маху комплимент, я сказал :

              «Мах, а получается ты всё же главный среди Вас Трёх, - начал я, - и круг, и треугольник, вписаны в твой ромб. Они ведь и Брах, и Хинга, без тебя получается как корабль без руля. Выходит капитан – это всё таки ты, а они просто твоя команда».

              Однако, по выражению лица Маха, я понял, что как всегда сморозил глупость. Мах сокрушенно покачал головой и тяжело выдохнув, как бестолковому ученику, вновь начал повторять мне не понятый мною урок.

              «Эх, Саша, Саша, ты действительно с Уралмаша, - продол-жая покачивать головой, начал Мах. – Капитан своего корабля – это ты сам, а наши тебе дары – зеркало, четки и меч – это просто принадлежность твоего корабля, твои рабочие инструменты, которыми ты им управляешь. А что касается нас Трёх, то среди нас Главного нет, не было и не будет. Просто задачи у нас у всех – разные. И если Брах и Хинга очень тесно связаны с Цуки-то, как его единственные управитель и охранитель, и поэтому, покидают город очень редко, в совершенно исключительных случаях, то я просто, своего рода, освобождённый его Владыка. Вот ты Саша постоянно, - усмехнулся усами Мах, - сравниваешь меня с котом,    и не опускай голову, мне это очень хорошо известно. Впрочем, ты сам не понимаешь насколько ты прав – я действительно из нас Троих являюсь тем самым котом, который гуляет сам по себе.        Я просто чаще моих верных спутников бываю в миру, среди людей, веду среди них свой вечный и нескончаемый поиск – сильных характеров, и делаю из них настоящих людей, генераторов совершенно новых идей. Моя задача, моя внутренняя цель, состоит в том, чтобы мир и люди живущие в нём постоянно изменялись, и менялись при этом к лучшему. Вот поэтому моя сущность, моя изначальная сила, и проявляется всегда первой, но пойми, Саша, без дальнейшей работы и поддержки - Браха и Хинга – все мои свободные поиски, были бы просто пустой тратой времени. Мы всегда Втроём, наши предвечные Сан-ха всегда вместе и внутренне соединены, вот именно поэтому мы и Есть Те – Кто Есть, Были и Будут всегда. Именно в этом неразрывном единстве – и есть наша сила, Саша, и если ты это поймёшь эта сила станет и твоей, и никто в мире не сможет у тебя её отнять. Хотя желающие это сделать найдутся всегда. Слишком много в мире зла, слишком много. И если продолжить говорить в дорогой моему духу – морской тер-минологии, в море плавают не только рыбаки и путешественники, но и самые отъявленные пираты. Они на своих джонках бороздят человеческий океан в поисках лёгкой для них добычи. Это люди без – гири – чести и совести, всегда готовы отобрать у другого человека накопленные им, с большим трудом, силы, опыт, энергию и деньги, их материальное проявление, для них это просто, как дважды два четыре. И они поэтому поводу не морализуют – ни капли. Поэтому мы и защищаем от них избранников своих, тех кто твёрдо и внутренне уверенно стоит на пути – Ура-хадо, на пути ведущем к нам и сворачивать с него не собирается. Мы учим таких людей как защищаться от всякого рода грабительских набегов, как различать среди окружающих – настоящих ОНИ, с человеческим лицом, и как самим не увязнуть в их жидком болоте. Для таких людей мы разработали особую, существующую внутри Ура-хадо, систему защиты, основанную на всё том же использовании наших священных даров, и назвали её - Сан-ха но хэйхо, что значит, боевая стратегия использования Сан-ха, трёх наших вибраций – киирой-ха, акай-ха и мидори–иро–ха, в любом, пусть даже самом безнадёжном противостоянии. Стратегия эта очень и очень проста, но именно в своей простоте, открывается она совсем немногим, а только тем кто искренне в ней нуждается. И эту стратегию я обязательно объясню тебе, Саша, завтра, на этом же месте, если ты конечно сам этого захочешь. А сейчас иди-ка, дорогой, домой, к Эбису, а то уже смеркаться начинает, тебе надо поесть и очень хорошенько выспаться. Завтрашний день будет для тебя по-настоящему трудным. А мне надо отлучиться кое по каким делам, ну, что ж – как говориться - до завтра» - и Мах закончив говорить, как-то загадочно улыбнувшись, махнул мне рукой … и исчез.    

               Я уже поднялся ему навстречу, чтобы вместе пойти домой, но как встал, так тут же и сел, обратно в траву, довольно болезнено приземлившись на неё – своей пятой точкой. Нет, - подумал я про себя, - конечно от Маха всякого можно ожидать, с ним даже думать и то потише надо, припомнил же он мне Чеширского кота, но чтобы вот так – взять и просто раствориться в воздухе, да, на такую штуку способен только он один. Махнул рукой – и куда-то умахнул, в этом он весь, настоящий кот – как не крути. И я мысленно улыбнулся, своему когда-то метко сделанному сравнению. А Брах похож на печального Мухтара, - продолжил я свои зарисовки, - в то время как Хинга, ну, точь в точь, вылитый Акелла, аж, даже, страшно становиться, когда на него смотришь.    И вот они такие разные, а всё таки – вместе. Да у них есть чему поучиться. Я поднялся с травы на ноги, отряхнулся, и пошел обратно в сторону города. Темнело и мне стало казаться, что как будто высокие сосны внимательно смотрят на меня, и пере-шёптываются между собой в тишине. Стало почему-то страшно, а внутри, где-то глубоко, проснулось какое-то странное чувство то ли тоски, то ли сожаления, то ли ещё чего-то, чему я так и не смог дать определения. Я ускорил свой шаг почти на бег и слава богу – лес скоро кончился. Начались фермы, и скоро, я вышел на освященную светом фонарей ночную улицу. Мимолетный страх прошёл, но непонятно возникшее чувство, как заноза, осталось во мне. Я шёл по прекрасному городу и пытался прогнать его прочь. Навстречу мне шли и вежливо кивали отдыхающие, после длинного дня Ками, и я кивал им в ответ … как вдруг остановился посреди улицы, как вкопанный, я понял, что почувствовал сейчас в лесу – я первый раз ощутил себя здесь чужим. Они все – идущие по улице, мирно стоящие и беседующие в лавочках домов, смотрели на меня одним и тем же взглядом, в котором сквозило непонимание, что я здесь делаю. Они все были полноправными горожанами Цуки-то. Каждый из них прошёл свой, наверняка нелёгкий, путь – до самого конца. Каждый из них сделал свой выбор. И все они были вместе – единой семьей, в которой у каждого была своя работа, свои обязанности, и в которой никто из них не чувствовал себя лишним.  А я здесь был всего лишь турист, да к тому же попавший сюда с чёрного входа. Мне стало по-настоящему не по себе, захотелось где-то укрыться от всех, и я пошёл быстрым шагом к Эбису.            Только дойдя до рыбной лавки и свернув в глухой проулок мне стало немного легче. Я постоял немного в темноте, глядя на освящённую тёплым светом улицу и гуляющих по ней горожан, и лишь здесь окончательно пришёл в себя. И стоя здесь в темноте, я по-настоящему понял что такое – Ура – внутренний мир, да вот он,  передо мной, переливается всеми цветами радуги, дышит ласковым светом, живёт надеждой на лучшее, и у меня стоящего в темноте, тоже, есть шанс стать в нём полноценным участником, надо только постараться и никогда не сдаваться. Почти рядом со мной, мимо моего проулка прошли … две красивые женщины, в длинных разноцветных юбках и синего шёлка кимоно, в руках у них были небольшие чёрные коробочки, одна из них что-то сказало другой, и они, почти одновременно, посмотрели в мою сторону и улыбнувшись, кивнули мне своими прелестными головками. Я тут же кивнул им в ответ. Они дружно рассмеявшись, теснее прижались к друг другу, и скрылись в многолюдной толпе. В душе у меня вновь проснулась, уснувшее было – чувство надежды. Да просто нужно учиться, - подумал я про себя, - и мысленно сказал своему старому и доброму Маху – огромное спасибо за всё. Я развернулся и пошёл по длинному проулку к входу в тайную городскую библиотеку. Дверь была закрыта и я несколько раз сильно постучал в неё кулаком. В ответ – тишина. Я постучал ещё сильней и слушал за дверью шаркающие шаги.

                    «Кто там ?» - раздался знакомый мне голос Эбису.

                    «Это – Саша» - отозвался я.

                    Замочная щеколда с треском отодвинулась и дверь открылась, на её пороге стоял, такой же сонный как и вчера – Эбису. Его круглое и смешное лицо озарилось улыбкой.

                    «Ну, ты Саша припозднился, - начал он, - а я то уже по-раньше читателей выпроводил, а тебя всё нет и нет. Ну, ты всё таки как говорится вовремя – как раз к ужину. Пойдём в мою комнату, да, - вдруг припомнил он, - и дверь за собой закрой.

                     Я закрыл дверь, и задвинув тяжёлую щеколду, пошёл по коридору за Эбису. Ещё в коридоре я почувствовал пряный аромат бобовой каши. Войдя в комнату я обнаружил, что стол к ужину действительно уже был накрыт. Было мисо, было нарезанное суши, стоял зелёный чай, в общем, простой и без особых изысков стол бывшего рыбака. Эбису сел на табурет с подушечкой, а я на скамейку, и пожелав друг другу приятного аппетита – молча начали есть. Не знаю почему, но я чувствовал себя в компании Эбису как-то не по себе. И по-моему он ощущал тоже самое. Я не отрывал свою голову от тарелки, атмосфера натянутого как струна стеснения – прямо таки весела в воздухе. Закончив с ужином и налив себе чаю я бросил косой взгляд на Эбису, он всё ещё возился с рыбой, его доброе круглое лицо было красным от смущения. Мне вдруг стало так жалко его, он приютил меня, кормит меня, а я веду себя с ним как чужой – точно чужой. И здесь со мной что-то произошло, я повернулся к нему лицом, и как на духу, выложил ему все свои сегодняшние страхи. Эбису меня очень внимательно выслушал, его лицо сразу просветлело, он налил себе чаю, сделал глубокий глоток, и чисто по-стариковски крякнув при этом, всё ещё немного стесняясь, обратился ко мне.                     

             «Саша, - начал он, - ты только обещай, что не будешь обижаться, - я утвердительно кивнул головой, и Эбису продол- жил. – Понимаешь - этот город, он совершенно особый, он обладает своей душой, он по-настоящему живой, да к тому же очень старый, как говориться - прям как я. У него, как и у любого прожившего долгую жизнь человека, выработались свои привычки, свой особый жизненный склад, именно, поэтому, он чувствует любые, даже, самые незначительные изменения происходящие внутри него. И ты для него Саша – настоящая белая ворона в его стае. Поверь мне, Саша, лично я так не считаю, и своим откровенным признанием ты лишь ещё раз убедил меня, что человек ты свой – а совсем не чужой. Впрочем, на самом деле, всё и не так уж плохо, как тебе это сейчас кажется, ты просто почувствовал, что город недоволен тобой, а это значит, что ты начал ощущать скрытые в его природе вибрации – Сан-ха – а это уже прогресс, твоё обучение началось» - и он улыбнувшись, допил свой чай.   

            Я долил ему и себе ещё и уже со свободным сердцем, как будто камень с души снял, выложил Эбису некоторые свои догадки, по поводу Цуки-то.

            «Я очень рад Эбису - собравшись начал я, - честно рад, что открылся вам, с Махом ведь всем не поделишься, он всё же не человек, а Бог – хоть и всё понимающий. Да, сегодня я пришёл к тем же выводам, что и вы, когда стоял там в тёмном проулке, я ощутил в чём разница между мной и городом, да и между вами и мной – а разница действительно, как ни странно, именно в ЦВЕТЕ. Такой насыщенности цветом как здесь я в своей жизни - не видел ни разу. Почему, не знаю, но для меня трава всегда была  зелёной, а небо голубым. Вот и всё. Цвета всегда были для меня просто как данность, всего лишь окраска предметов, и ничего более. И лишь здесь я понял каким дальтоником был. Сегодня когда Мах рассказывал мне про Ура-хадо и привёл пример с лодкой, то я видел весь его рассказ прямо во всех живых цветах – я видел как моя белая лодка качается на волнах, как я выправляю жёлтым рулём свой курс, как гребу из-за всех сил красными вёслами и как, наконец, в мой зелёный парус ударяет порыв свежего ветра, и моя лодка несётся по морю как стрела» - закончил и перевёл дыхание.

                      Эбису улыбнулся всем своим смешным лицом, а затем, снова гхыкнув, обратился ко мне.

                      «Саша, - я тебя очень хорошо понимаю, когда-то, очень и очень давно, старый Ками-сан рассказал мне об Ура-хадо – той же притчей, как и тебе сегодня. И мне простому рыбаку – стало всё понятно – и про путь, и про святые вибрации, и про моего внутреннего близнеца – Ура-хито. И я тогда сделал для себя выбор, что буду с ним – до самого моего конца, и даже дальше. Так я сделал шаг к своим жёлтым одеждам. Саша, послушай меня пожай- луста внимательно, ты сейчас назвал Ками-сана его настоящим, изначальным именем – Мах, ты понимаешь, что это значит ?» - осторожно спросил меня Эбису.

                       «Нет» - абсолютно искренне ответил ему я.

                «Саша, - начал он, - понимаешь с его стороны это знак очень большого доверия. Настоящие имена Трёх Владык знают очень и очень немногие Ками. Потому что эти имена, как тебе объяснить, чтобы ты понял, - Эбису остановился и почти сразу же продолжил, - эти имена как буйки над водой, держащие одну и туже сеть, в которой Саша плавает очень Большая рыба – имя которой, Великий Источник, всего сущего, и не только в нашем мире, но и Вообще в целом – Всего. Понимаешь меня. И Мах, и Брах, и Хинга – когда-то все вместе вышли из него и разделились, и им понадобилась потом целая вечность, чтобы снова его найти. Их истинные имена несут в себе огромную силу, которая может тебе как вознести, так и уничтожить. Знай это Саша, говорю тебе как другу. Именно, поэтому Владыки и имеют в мире столько других имён, но все они просто способ назваться, перевод предвечных имён на человеческие языки. Вот ты Саша, а на языке ванов твоё имя будет – Сошетсу, как говорится – это просто зеркальное отражение,  а  истина она всегда лежит на самой большой глубине».

                 «А ты знаешь, Эбису, - ответил я, - почему то я сам этого до конца так и не понял, Мах с первого нашего знакомства, так мне и представился, и для меня это было абсолютно обычно. Наверное, действительно, мы живём как дальтоники, с зашоренными глазами, видим всё в черно-белом свете, а когда с нами происходит что-то необычное мы стараемся этого просто не замечать. Не охота, конечно вспоминать, но когда я провалился в Утробу, я ещё очень долго не мог понять, что со мной случилось что-то из ряда вон выходящее. И бегал там кругами как бык за красной тряпкой, и если бы Мах мне просто не показал свою силу – я честно так ничего и не понял» - откровенно признался я.

                «Ну, Саша, откровенность за откровенность, - уже раз-горячившись начал Эбису, и я снова увидел его превращение из сонной рыбы, в стремительного летящего по волнам – могучего и прекрасного, но всё же какого-то грустного дельфина. – Когда-то давно, ещё в своей земной жизни, и до того как я встретил Трёх Владык, я тоже слышал – этот Зов, манящий и властный Утробный призыв. Я был женат, мою жену звали Тарика и она была на последних месяцах беременности, когда я ушёл тогда со всей нашей артелью в море. Мы рыбачали почти неделю, а когда вернулись на лодках в деревню – обнаружили ужасную картину … деревня была пуста, не было не женщин, ни детей, только мёртвые старики и старухи. Свою Тарику я обнаружил в нашей хижине, у неё был вспорот живот, - Эбису на мнгновенье остановился, его глаза заволокло слезами, и с тяжёлым хрипом продолжил, - они её не забрали, видимо, потому что она была беременна, и просто убили её. Они Саша – это ситы, кочущие из Сибири в Америку и обратно, по ещё не ушедшему тогда под воду Беренгову пере-шейку, разбойничьи племена, ситы - по нашему значит грязные. Они и действительно были грязны, для них грабёж и убийства давно стали нормой жизни. Они не работали, не трудились, а по- ходя грабили, насиловали, убивали всех тех кто был слабее их – этим и жили. Я тогда думал, что сойду с ума, я в кровь разодрал себе камнем вены, но родичи спасли меня. А потом на смену тоске, пришла ярость. Я сидел на берегу и молча смотрел в океан, часто я тогда так сидел, уже на воду спустились густые сумерки, небо было тяжелым и тучным, где-то далеко бушевала буря – когда я услышал со стороны океана этот звук, так воют сирены попадая в рыбацкие сети, пытаясь выбраться из них, в кровь разрезая свои холодные руки. Это был вой, пронзительный и истошный визг – он вполз мне в голову, и начал рвать её на куски, я катался по земле, рычал и брызгал слюной как взбесившийся зверь … а потом всё прекратилось. Настала тишина и вот тогда я и услышал этот зов, как будто ветер шуршал в тросниках – У – б-ее-й, у-б-еее-й, убей. И я сдался ему. В ту ночь я забрал свои вещи, поджёг свою хижину и навсегда покинул свою деревню. Так рыбак превратился в охотника. Я научился быть осторожным и злым, я досконально освоил всю науку как преследовать и загонять свою дичь – и я начал охотиться, охотиться на ситов. Много я их убил и по одиночке, и группами, и бодрствующих, и спящих – всяких, но жажду своей мести я так и не охладил. Потому что в каждом ещё не убитом сите я видел того самого убийцу, который забрал у меня мою Тарику. А потом приходила мысль, а вдруг это не он, вдруг убийца другой, и снова просыпалась ярость, и снова я убивал. Не знаю, что меня остановило, но я помню, где я остановился, это было маленькое рыбацкое племя – айнов, у них я как-то остановился после одного из своих переходов. Прожил несколько дней, смотрел как они рыбачат, как сушат сети, как готовят рыбу, и остался у них навсегда. Рыбак во мне победил охотника. Я сумел остановиться, а может мне просто повезло. Одно я успел понять очень точно – начавший убивать, остановиться уже не может. И чтобы не говорили в нашем славном городе, Саша, о Чуллуа, которого здесь называют Сусано, он ведь убил своего брата совсем не из-за ссоры, поверь мне, рыбак рыбака видит издалека, там было что-то другое, совсем другое … - Эбису остановился и о чём-то крепко задумался, а потом продолжил, - но чтобы там ни было, а вот остановиться он уже не смог. А падая в пропасть – мы всегда пытаемся и других утащить за собой, преступление одного, а трагедия многих. Ну, а кровавой кривой человеческой истории ты уже немного в курсе, не будем больше об этом. В общем, Саша, мы люди сами служим источниками всех наших бед. И благодаря, только, по-истине нечеловеческому терпению Вечных Трёх – мы ещё вообще живём. Когда, я их встретил тогда вечером на морском берегу, я сразу понял, что в этих путниках, что-то не так, какие-то чистые они были. А чистоту, повалявшись в грязи, очень быстро начинаешь замечать. И я принял их как родных и уже не смог с ними расстаться – никогда. Я начинал с ними строить этот город, я видел как он рос, как креп и взрослел, как в нём появлялись всё новые и новые лица – и одно я тебе скажу, Саша, наверняка – попав в него раз, ты уже больше не сможешь жить без него. Такова его Ура – такова его суть, в нём сила вложенная в него его Творцами – энергия чистой как капля воды – красоты. Поэтому, пустяк малыш, что он на тебя ворчит, так может оно и лучше, твоё время ещё не пришло, и не торопи его, не торопи этот день, поверь мне он сулит тебе бурю» - закончил Эбису и как-то пристально так посмотрел на меня, что аж холодный пот выступил у меня на лбу.

                 «Прости меня, Эбису, - смущенно начал я, - зря я про эту Утробу начал, ради бога, прости. Я даже и не подозревал какую ты боль в себе несёшь. По сравнению с тобой, все мои переживания, тьфу, плюнуть и расстереть. Если ты устал я пойду к себе наверх».

                  «Нет, нет, - начал снова вернувшись в свою дремоту Эбису, - Саша, не уходи, посиди ещё немного со мной, мне редко с кем удаётся так поговорить по душам. И не бери в голову, ни в чём ты не виноват, просто так вышло и всё».

                  «Ну, если так, - начал я, про себя думая, что надо как-то отвлечь Эбису, от разворошенного мной муравейника его памяти, - объясни мне пожайлуста, как мой Ура-хито чувствует движение солнечной Ки, Мах мне подробно всё объяснил, но я до конца всё всего и не понял».

                «Хороший вопрос Саша, - начал повеселевший Эбису, - очень даже неплохой. Ты знаешь, чтобы хорошо почувствовать, что есть Ура-хадо, я тебе расскажу одну старую престарую легенду. Это было когда японская императрица – Дзингу, наследница богини солнца Аматэрасу, воевала с племенами ситов в далёкой стране Утренней свежести. Ситы были сильны и имели большой морской флот. Поэтому императрица Дзингу прибегла к хитрости. У неё были, когда-то подаренные ей Владыкой морей волшебные камни Прилива и Отлива. Вот к их тайной силе и обратилась Дзингу. Подплыв к берегам страны Утренней свежести она увидела, что вся армия ситов со своими кораблями собрана в мощную армаду у крутых берегов – и лишь ждёт команды к бою. Как только ситы заметили корабли японцев, тут же прозвучал сигнал к наступлению и корабли пошли в атаку. Императрица стояла и наблюдала за происходящим с невозмутимым спокойствием. Она знала, что победа или поражение японской армии в её власти. Когда корабли противника близко подошли к японскому флоту, она кинула в воду драгоценный камень Отлива. Как только камень оказался в воде, начался отлив, вода опустилась до самого киля кораблей ситов, и они сели на мель. Ситы, учитывая то, что японский флот уступал им по силе, и не ожидая колдовства, полагали, будто их корабли оказались на мели из-за вполне естественного спада воды. Японские лучники натянули тетивы своих луков, и огромное облако стрел полетело в воздух, поражая сотни врагов. Когда ситы были уже близко к японским кораблям, императрица Дзингу бросила в воду камень Прилива. И вмиг нахлынула большая волна, уничтожив почти всю армию противника. Теперь для японцев уже не было никаких преград, и они высадившись на берег, завоевали всю страну Утренней свежести и с победой вернулись домой, в Японию. Так вот Саша, мораль этой истории заключается в том, что нужно очень хорошо чувствовать природу солнечной энергии. Её природа это Сила самого Великого Источника, о котором я тебе уже говорил. Эта Сила не имеет формы, не имеет лица, но тем не менее её мощь невообразима. Силу эту мы называем Дзисе Хоссин - Великий Дух за пределами всех форм. Никто из людей постичь природу этой Силы просто не в состоянии. Это было подвластно только нашим Вечным Владыкам, но даже они приобщившись к сокровенной тайне Великого Источника увидели его уже в зримой форме,       как тело Богини Солнца Аматэрасу - называемое Дзидзюе хоссин, тело имеющее природу огня и света. Вот в Великой Богине сила идущая от Источника жизни обретает, если можно так сказать – «своё лицо», свой уникальный характер. И сами Великие Владыки лишь в свете Богини обрели свои зримые для нас людей формы – Тадзюе хоссин, всеподдерживающая форма Ками-но ками, Хэнгэ хоссин, всё принимающее как оно есть тело Уси-но ками и Тору хоссин, всепревозмогающий самим собой облик Такаги-но ками. Эти формы они обрели для того, чтобы участвовать в по-истине «космической игре», которую «затеяла» пробудившаяся к жизни Богиня Солнца. Она просто не могла не играть, «игра» была в ней, «игра» была ей, и Вечные Трое просто не смогли с ней не сыграть. Саша, кто из людей понимает эту простую истину, скажу тебе начистоту, тот действительно уже понял, что есть ЖИЗНЬ. Она есть игра, да-да, чарующая, красивая, и даже где-то безрассудная солнечная игра. Вот например, сегодня солнечная энергия Ки идёт от Аматэрасу огромной волной и ты это сам ощущаешь, а когда, наоборот, океан её силы спокоен, тих и безмятежен. И эта странная игра энергий и сил в самом её таком непростом характере, единственной, а поэтому-то и во-истину любимой дочери -     «Владыки морей». Лишь одна она держит в своих руках, те самые «заветные камушки» Прилива и Отлива, и лишь она одна решает когда бросать один, а когда другой. Во время броска камня Отлива на земле всегда начинается разделение солнечных потоков, на два рукава одной реки – медленный, тягучий и вязкий поток Аси-Ки и стремительный и быстрый Ёси-Ки. Это время всегда очень трудной и упорной борьбы, когда неминуемо возникают «тоскливые мысли» о том,  что жизнь скучна и в ней в конце концов проигрывают все. И именно, поэтому надо будить в себе тайные силы, находить новый курс, видеть новые горизонты и грести, грести, грести. Пока не упадёт на землю другой камень, имя которому Прилив. И тогда любая твоя работа окупиться сторицей, а парус твоего корабля наполниться свежим ветром и никакой враг не устоит у тебя на пути» - грозно закончил Эбису.

                   А я подхватил его мысль и сказал :

                  «Как всё становится понятным, когда сам океан помогает всем нам. Только здесь в Цуки-то я стал понимать какой силой обладают те, кто дружит с ним. Океан кормит всех нас и он же воспитывает нас. Мах сегодня говорил мне про лодку, про руль, весла и парус, ты рассказал мне про Отлив и Прилив, и мне всё стало просто и понятно, и без всяких заумных уроков, которыми меня пичкали в моей школе» - закончил я.

                  Эбису улыбнулся :

                  «Саша, ты наконец стал понимать, что истина на самом деле проста. А люди занимаются только тем, что вымеряют и изучают её углы, и как говорится, что намерили то и подают к столу, в виде теорий и точных наук. Учиться конечно Саша – надо, школьное образование – годзу - для тебя никто не отменял и не отменит. Просто не надо забывать о том, что лягушки квакают в пруду не потому что пытаются тебе что-то сказать, а просто они квакают и всё. Запомни это малыш».

               Когда Эбису рассказывал про пруд и квакающих в нём лягушек я почувствовал, что начинаю засыпать. Он уловил моё настроение и потерев душевно ладони сказал :

                «Ну ладно Саша, давай спать ложиться. Как говорится, утро вечера мудренее. Завтра тебе всё станет ещё более понятно, и совершенно без лишней суеты».

                Мы по-быстрому раскланялись и я из последних сил затащил себя по лестнице – наверх и даже не раздеваясь бухнулся на манящую к себе постель-татами. Уснул я мгновенно.                        Проснулся я очень рано, день сегодня был пасмурным, я встал с постели и подошёл к окну. Народу на улице было на удивление мало, но это даже к лучшему, - про себя подумал я – проскочу никем не замеченным. Я привел в порядок своё помятое кимано и спустился по лестнице вниз, зайдя в комнату к Эбису, я обнаружил его там, уже заваривающем душистый чай. Мы вежливо с друг другом поздаровались и сели завтракать. Однако, закончить его мы не успели. Кто-то громко постучал в дверь, Эбису поднявшись из-за стола пошёл открывать, обратно он зашёл через несколько минут и сказал :  

                  «Сашь, - начал смущенно он, - придётся тебе заканчивать завтрак одному, ко мне посетители пришли. Не обижайся, но моя работа - это моя жизнь» - тяжело вздохнул и смешно развёл руками.  

                  Он быстро допил свой чай и пожелав мне хорошего дня пошёл в читальный зал, из которого уже доносились громкие голоса его ранних читателей. Ну они все - всё таки неисправимые трудяги, - подумал я, - хотя, конечно, наверное так оно и должно быть. После вчерашнего вечера, я стал гораздо лучше понимать Цуки-то и его горожан. Город живёт для людей, а люди живут ради города, в этом их судьба и жизненное предназначение. Теперь и я это знаю. Я допил свой чай и встал из-за стола, пора – меня ждёт Мах. Я вышел из библиотеки на улицу, было прохладно, погода менялась, ну и к лучшему – и быстрым шагом направился через полупустой город к своему учителю. Шёл я очень быстро и уже скоро показался лес. Он стоял угрюмой и молчаливой стеной, как будто думал, кто же я для него – свой или чужой. Пахло мокрой хвоей, на траве была роса – наверно ночью шёл дождь. Он идёт везде, для него не существует никаких преград – и даже Цуки-то время от времени омывается в его холодной воде. Вот и лесная тропа закончилась, я собрался и вышел на его опушку, ну здравствуй – Мах. Каково же было моё изумление, когда я увидел в ней, вместо доброго и приветливого Маха – грозного и угрюмо сидящего там – Хинга. Я, конечно, опешил, но внутренне собравшись, как можно любезнее поприветствовал великана :

                  «Доброе утро Вам – Такаги-но ками» - и сразу осёкся.

                   Гигант, как-то не по-доброму усмехнувшись, и встал со скамейки и грозной поступью направился на меня.

                   «Здорово, щенок, - начал грубо он, - я смотрю тут все с тобой сильно носятся, прямо, как курицы с яйцом, но я не такой, как все, я тебя насквозь вижу – нет тебе места в нашем мире и я тебя сейчас отправлю обратно восвояси, надеюсь, что ты сегодня плотно позавтракал». С этими словами, он резко выхватил из ножен свой меч и как разьярённый носорог побежал на меня.

                    У меня внутри резко всё похолодело, на меня неслась дышащая силой зелёная гора, сто килограммов живого веса – и это одни только мышцы, желудок свело судорогой и я действительно пожалел, что утром плотно перезакусил. Страх захлестнул меня противной волной, ещё одно мгновенье и он меня раздавит, как слон клопа и тут я сделал, прямо как по наитию, то что один раз уже делал – в своей самой первой школьной драке, я просто взял и бросился этому слону под ноги. Было такое ощущение, что я попал под скоростной электровоз, но тем не менее мой трюк опять сработал. Хинга споткнувшись об меня рухнул на землю тяжёлым мешком, а его огромный меч как змея ушёл в зелёную траву. Я тут же вскочил на ноги и двумя руками схватившись за его рукоятку, с трудом подняв его с земли, направил остриём в сторону, тоже, уже вскочившего с земли Хинга, и насколько смог – спокойным и уверенным в себе тоном, сказал :

                 «Ну что – Акелла, промахнулся, не хочешь попробовать ещё разок – раздавить надоедливого клопа. Ну, давай, что же ты вперёд – труба зовёт» - резко закончил я.

                 Хинга очень внимательно посмотрел на меня, потом на направленное в него лезвие меча, затем снова на меня – и тут произошло то, что я никак не мог ожидать. Этот огромный колос с серьёзным и властным лицом – вдруг расплылся в улыбке и начал хохатать. Это был не смех, это был именно хохот, так наверно смеялся, очнувшейся от вечной спячки – вулкан Крокатау. Он смеялся довольно долго, так что даже слёзы пошли и он утерев их своей могучей рукой, и ещё до конца ещё не успокоившись, обратился ко мне :

                  «Ну ты Саша – прямо шайтан, да и только. Прав был Мах, когда сказал мне и Браху, что язычок у тебя острый, но оказывается и кулаки твои совсем не тупые. Есть в тебе порох, а значит будет и огонь. Я буду тебя учить».

                  «Что» - вскрикнул я в изумлении, так ещё и не пришедший в себя от нашего короткого сражения.

                  «А ты как думал, Саша, должен же был я тебя проверить, как говорится – доверяй, но проверяй. А лучшая проверка – это бой, настоящий и без компромиссный, в нём ты виден полностью до самых корней, такой какой ты есть на самом деле, а не тот кем ты хочешь казаться. Поэтому Саша ты меня извини, если конечно сможешь, но обязательно пойми, - и тут он щёлкнул пальцами своей правой руки и меч, который я только что держал в своих руках, невероятным образом оказался у него в ножнах, - а он тем временем спокойно продолжил, - можешь собой гордиться малыш ты был первый, кто сумел повалить меня на землю, даже хитроумный и очень сильный Иаков, сумел продержаться борясь со мной всего пять секунд, пока я не сломал ему ногу, а тут какой-то лилипут – и такой позор, может всё таки убить тебя» - без тени улыбки закончил Хинга.  

                   Я стоял перед ним, как мышь перед слоном и холодный пот шёл у меня по спине ручьём, я не знал, про какого там Иакова он мне говорил, и всё, что я сумел, это только выдавить из себя  :   

                 «Ну, вы же первым на меня напали, а я ведь всего лишь только защищался и всё».

                 «Ну и кто научил тебя так защищаться» - спросил, уже вернувшейся к своей обычной строгости – могучий Хинга.

                 «Никто» - коротко и просто ответил я.

                 «Да, этот твой Никто – серьёзный учитель, признаю, но и я малыш, кое-чему могу тебя научить. Давай-ка подойди ко мне – звонок прозвенел, урок начинается» - с педагогической нотой в голосе закончил Хинга.

                Я подошел к нему на расстояние вытянутой руки, внутренне готовый к новым сюрпризам, со стороны этого здоровяка. Однако, он кажется, утратил весь свой боевой пыл, и взяв лекторский тон, спокойным голосом начал свой урок :

               «Вынужден, с тобой согласиться, - начал Хинга, - нападение всегда есть худший из всех видов противостояния, тебя видимо этому научила сама жизнь. Когда дует ветер – деревья гнуться, они не хотят быть сломаны его глупым упрямством, когда падает снег – ели просто сбрасывают его тяжёлые хлопья, и снова возвращаются к своему исходному равновесию. На большую силу – всегда найдётся ещё большая. В этом ключ к пониманию всей земной истории, секрет возвышения и падения всех царств земных. Силе надо противопоставлять не силу, а умение – умную технику. И я тебя ей научу, как когда-то давно обучил ей – такого же, как и ты маленького мальчика, звали его Миямото Мусаси, наглый оказался парень – прям весь в тебя. Техника эта называется – ити – рю, искусство школы двух гармоничных мечей, но несмотря на ласковое название, ничего добродушного в ней нет. Эта техника настоящего и жёсткого противостояния. Суть её состоит в том, что ты должен, навсегда забыть, что у тебя есть кулаки, - и он болезненно потрогав свой затылок, вновь продолжил. – Итак, представь себе, что твои руки – это два меча, учись ими пользоваться, каждый день оттачивай их до зеркального блеска. Вытягивай их в ладонях перед собой, то напрягая их от плеча и до самых кончиков пальцев, то расслабляя в обратную сторону. То в огонь клинки, то в воду – и так до изнеможения. Со временем твои руки – станут подобны двум клинкам, а ты всегда будешь готов пустить их в дело. Никогда не нападай первым, в этом ты прав, жди когда твой противник – сам проявит себя. Запомни, каждый удар, подобно океанской волне, начинается от плеча. Будешь внимательным и всегда заметишь, какая из его рук хочет сделать тебе больно. Правила здесь простые – твои руки-мечи, должны быть подобны крыльям ветряной мельницы. Если противник схватил тебя правой рукой, перекидываешь через неё свой левый меч и загибаешь его как крылом к земле, если он использует левую руку – ты используешь правый меч. Если тебя схватили сзади – провернись в лопатках дугой и выбрось свой меч назад и согни им противника в три погибели. Всё очень просто, Саша, как видишь. А при прямом и активном нападении на тебя, ничего не бойся, иди навстречу удару – выбрасывая в противника сразу два меча, за левый меч, ты спрячешь свою голову, он идёт на отражение удара, а правый меч, твоя рука вытянутая в ладонь – идёт на его нейтрализацию. Никогда, никогда слышишь меня, не бей кулаком, это плохое оружие. Удар должен наносится тобой тыльной стороной ладони, собранной тобой в маленькую лодочку, когда противник упадёт на землю, то тебе придется довести ваш с ним поединок до самого конца, несколькими ударами рук, либо ударами ноги, по самым болезненным местам – в пах, в почки, или в подмышки его рук. Запомни, Саша, в бою нет места сантиментам, и нет зверя страшней, чем раненый, но не добитый тобой враг твой. Эта к сожалению горькая, но чистая правда, тот кто начинает бой первым всегда – проигрывает, но никогда не примет этого спокойно, он станет только злей, а месть его будет ещё более кровавой, чем прежнее на тебя нападение. Твой противник – подобен ветру и он никогда не усмирит свой пыл, пока не изойдёт пеной на твоих камнях. Поэтому Саша запомни – вступив в поединок с ветром, придётся махать руками и махать – до конца, своего или его, и других альтернатив в смертельном бою просто нет. Вот так вот малыш, а теперь начнём тренировку. И мы начали и продолжали её, без малого часа три к ряду. Наконец, когда мы оба уже устали, то сели оттохнуть в беседку – и Хинга, вновь продолжил свой незаконченный урок :   

                  «Я тебя прошу, малыш, - начал он, - запомни навсегда, как дважды два, твои руки, должны быть как два мельничных крыла, и тогда, твой враг будет видеть их - четыре, и никогда не увидит твоего падения. Прейдёт время, и я покажу малыш ещё одну тайную технику – иай-джитсу, стратегию одного стремительного удара, но не сейчас, а когда ты внутренне созреешь для этого. А сейчас я вижу, что ты устал, это ведь так» - спросил меня Хинга.

                  «Да так, да и есть уже хочется» - отозвался я.

                  «Настоящий воин должен уметь терпеть голод, - ответил на мою жалобную просьбу Хинга, и вновь продолжил. – Посмотри сколько вокруг нас вкусной, а главное здоровой пищи».

                 «Где она, я что-то её не вижу» - с насмешкой ответил я.

                 «Она в воздухе, Саша, - без тени улыбки, и как-то не похоже на него – задумчиво, ответил мне Хинга. – Весь воздух вокруг нас буквально пронизан невидимыми глазу, мельчайшими частицами, это самая вкусная пища на свете – солнечная энергия КИ, как мы её называем, что значит просто – энергия. Ты с ней уже знаком, но в теории, пришло время познакомиться с ней и на практике. Люди на земле вдыхают и выдыхают её постоянно, вместе с кислородом, но не многие знают, как вобрать в себя её тайные свойства, и даже величайшие мастера Ки-кунга, мастерства по работе с Ки, довольно не умелые повара, скажу я тебе честно, малыш. А всё потому что они не умеют превращать КИ в ГИ, в пищу для твоего тела мальчик. А вот Ками умеют и это я когда-то очень давно научил готовить из Ки – вкуснейшую пищу, а секрет скрыт мной в моём имени – ТакаГИ, что значит предел Ки – высокая энергия. Ки – она кругом – в деревьях, в цветах, в животных, и конечно в людях, но главным образом в воздухе, вдыхая который – мы поглащаем её в огромных количествах. Многие этого не знают и дышат бессознательно и подобны глупцам, которые как древние, не знавшие огня люди – питаются сырой пищей, едят сырую – Ки. В то время как Ки – надо уметь готовить. Чтобы правильно обращаться с ней, нужно знать секрет кигунских поваров».

                 «И в чём же он состоит» - заинтересовался не на шутку я.

                 «Ладно, так уж и быть – расскажу тебе, - улыбнулся мне Хинга, и продолжил дальше, - а то уже и сам проголодался. А секрет здесь, как и в бою, состоит в правильном подходе к работе, в особом методе дыхания, называемом в Цуки-то – «питание воздухом». Так вот Саша, когда ты делаешь вдох, в твои лёгкие попадает большая порция кислорода, а вместе с ним и драгоценная Ки. С выдыхом Ки уходит из тебя. Это как-будто ты вентилируешь свои легкие, хочешь быть вентилятором, - я отрицательно мотнул головой, и Хинга усмехнувшись продолжил. – Вот и я Саша не хочу, чтобы ты им был. А путь к этому состоит в том, чтобы твоё дыхание стало сознательным. Вдох должен быть короче выдоха как минимум втрое. Итак, сделав неглубокий выдох, ты делаешь глубокий выдох, и так несколько раз – ты сознательно гонишь по своему телу волну Ки, а затем на одном из выдохов ты совершаешь осознанную задержку дыхания – и как-будто сачком подсекаешь, скрытую в глубинах кислорода, большую и вкусную рыбку Ки. Весь секрет заключается в этой волевой задержки дыхания, во время неё в твоём животе – Хара, как бы зажигается маленькая печь, и по-истине золотая рыбка Ки, начинает впитываться во внутренние органы твоего организма, в лёгкие, в почки, в сердце, и конечно в желудок, обогащая их всех самой целительной на свете энергией. И чем дольше задержка твоего дыхания, тем вкуснее становиться приготовленная тобой – небесная пища. Так солнечная Ки превращается внутри в тебя в сильнейшую и вкуснейшую Ги – предельно питательную энергию. Поверь мне малыш, многие воины, монахи, и даже миряне, могли неделями питаться этой необычной пищей. И знали об этой силе не только – японцы, например индийцы называли её праной, древние евреи именовали её руах, а их родственники арабы называли её – рух, но как корабль не назови, лишь бы он вынес тебя на родной берег, где только здесь и больше нигде – ты станешь по-настоящему свободным и уверенным в себе человеком. Итак, Саша, вдох – выдох – задержка, вдох – выдох – задержка, и снова – вдох – выдох – задержка. В этом ключ к пониманию, как говорят – Сэй- аку-доа – дверь открывается ключом.

                 «Хинга, - начал я, - мне об этом же говорил и Мах, вы что знаете друг о друге всё» - закончил я с нажимом.

                 «Да, Саша, - спокойно ответил мне Хинга, - друзья всегда знают друг о друге всё. Мах сказал мне и Браху, что хочет открыть тебе секрет тайной стратегии – Сан-ха – но хэйхо, и я попросил дать мне сначала проверить тебя в бою. И скажу тебе честно, он долго отпирался и не хотел оставлять тебя одного, он по-настоящему любит тебя Саша, а это очень многое значит. Цени это, как ничего в жизни не ценил. Ибо истинный путь – он идет от сердца к сердцу и не какими другими пыльными дорогами его не заменишь. Теперь и я, как во время нашего суда – Брах, понял тебя и ты знаешь полюбил».

               И я почувствовал в этот момент как этот огромный великан, фонтан кипучей энергии, стал вдруг таким уязвимым, он глыба, он скала – открыл мне свою душу, и я увидел, что под коркой льда, скрывается по-настоящему любящее сердце. Так великан, превратился в того, кем он был всегда – в большого, но крайне ранимого здоровяка. И я вспомнил здесь слова Маха, сказанные мне в первый наш откровенный разговор : «Хинга был полностью «за», и я знаю, что он до сих пор хранит свою обиду на вас» - и я спросил его :

               «Хинга – ты правда держишь на меня, и на таких же как и я людей свою обиду, скажи мне честно – держишь до сих пор ?»

               «Да, Саша, - ответил немного подумав, и как-то, действительно, серьезно печальный великан, - держу, в отличии от Маха, я так и не сумел до конца простить Ваше небрежение к Нам, и дикую и яростную ненависть к друг другу. Когда-то, давным давно, мы создали по-настоящему прекрасный мир, и три расы живущие в нём были Нашим отражением в вас – настоящей гармонии и красоты, но человек сумел испортить всё. Вы люди испортили изначальную гармонию и Нам пришлось всё начинать сначала, с этого острова, с Нашего и вашего – нового мира. И поверь мне Саша – это было нелегко сделать, потребовалась вся концентрация Наших сил и способностей, чтобы создать этот мир и наш славный Цуки-то. Поэтому – да, я храню на вас, на людей – свою обиду, обиду за неудачу Маха, обиду за унижение Браха, обиду за свою собственную беспомощность в вашем диком мире, но я учусь, Саша, постоянно учусь у таких как ты, что не всё ещё потеряно, что настанет тот великий день, когда и Боги, и люди, встанут плечом к плечу, не как хозяева и работники, а как настоящие друзья. Этим Саша – я и живу. А сейчас малыш – давай-ка хорошенько с тобой подышим» - закончил Хинга.

                И мы вместе в вечерней тишине, уже, совершенно по-дружески, вдвоём, сидели и лопали – небесную ушицу. Через какое-то время я приоткрыл глаза, и увидел носящихся в ночном небе прозрачных светлячков. И приглядевшись к ним, я понял, что это были совсем не светляки, а были это маленькие, как бы потрескивающие электричеством, такие действительно чудесные, трогательные и прекрасные рыбёшки – КИ. Я тихо улыбнулся, Хинга, сидящий рядом со мной, уже, громко посапывал, и я осторожно поднявшись со скамейки, и отвесив ему дружеский поклон, тихонечко пошёл к себе домой. Стоял чудесный вечер, убывающая луна дышала на мир своей призрачной чистотой. Радостью был полон зелёный мир. Дремучий сосновый лес сегодня был совершенно другим, он прямо таки весь светился, сосны, пихты, ели – как-будто были припорошены инеем. И я смотрел на него совершенно другими глазами, я будто попал в зимнюю сказку. С неба действительно шёл снег, настоящий снегопад, и снежинки КИ падали и кружились в лунном свете, будто танцевали лишь им ведомый танец. И я кружился вместе с ними, даже не заметив как вышел к городу, будто сам лес – проводил сегодня меня домой. Я был по-настоящему счастлив, как мало оказывается для счастья надо – всего лишь почувствовать, что ты всё же СВОЙ, а не чужой на великом празднике жизни. Город встретил меня теплым светом горящих фонарей. Беззаботно гуляющие горожане приветливо кивали мне головами и улыбались. Я даже не заметил как дошёл до своего дома и свернул в его тайный проулок. Сегодня дверь оказалось приоткрытой и я нырнул в тёмный коридор библиотеки, выйдя из которого в прихожую услышал из читального зала голос Эбису и сразу же пошёл его поприветствовать. Каково же было моё удивление, когда войдя в зал я вместе с Эбису увидел – моих дорогих сердцу близнецов – Имубе и Накатоми. Они увидев меня, тут же бросились ко мне и мы втроём крепко обнялись. Сейчас, когда мне было так хорошо, я искренне обрадовался нашей встрече, для меня они уже стали самой настоящей душой Цуки-то. Наши приветствия прервал Эбису :  

            «Ну, Саша, ты как всегда поздно, - начал он, - а эти ацуй и усуй тебя уже целых два часа дожидаются, но ты опять как всегда вовремя, сейчас закончу уборку,  и  будем ужинать» - закончил он, и подхватив со стола кучу манускриптов, направился с ними к книжному хранилищу.

             Оставшись одни мы снова дружно обнялись, и первым к моему допросу приступил Имубе.

            «Ну, как дела Сошетсу – не сильно тебя наш Ками-сан загружает, да по лицу вижу, что сильно. Но ты учись, учись, да про отдых не забывай».

             Тут же в разговор вмешался Накатоми :

               «Не слушай ты его Сошетсу, - ацуй он и есть ацуй, одна еда у него на уме. Скажи мне лучше, многое тебе стало понятно о нашем мире и о себе в нём, расскажи, я всё хочу знать».

                «Спасибо, - начал я, - вам друзья за поддержку и по-нимание, за последние три дня я узнал так много, что просто голова кругом идёт. Поэтому, давайте-ка лучше поможем Эбису с уборкой, да сядем ужинать, тогда и поговорим».

               Братья мою инициативу поддержали без всяких вопросов и действительно в читальном зале было ещё не прибрано. На столах лежали раскрытые книги и различные манускрипты, стояли пузатые чайнички и маленькие стаканчики. Моё первоначальное впечатление от этого зала, было верным – это была чайная-читальня, удивительная смесь знаний и удовольствий, в настоящем стиле самого Цуки-то. И как только в нём уживается это – настоящая серьёзность и мощь, и вместе с тем, какая-то детская открытость к жизни, для меня это навсегда останется  -  загадкой.  

               Вернулся Эбису и мы приступили к уборке. Вчетвером дела пошли веселей. Имубе собирал посуду и относил её, в скрытую за одной из ширм мойку, я собирал со столов книги и складывал на ближайшем к выходу столе, а Эбису и Накатоми, относили их в хранилище. Убираясь на одном из столов моё внимание к себе - привлек один раскрытый манускрипт. Я заглянул в него, его иероглифы были похожи на каких-то совершенно причудливых, похожих на ласточек, изогнутых в разные стороны – птиц. Я внимательно разглядывал их странные птичьи тела, как вдруг,  прямо на моих глазах, они начали двигаться и меняться … пока не превратились в родную для меня кириллицу, и я прочитал первый абзац текста –  «Для изучения пути необходимы три основных условия. Первое – великая убежденность, второе – великое сомнение, а третье – упорство в цели. Человек, теряющий одно из этих условий, подобен чайнику с тремя ножками, одна из которых сломана». Из текста меня вырвало чьё-то похлопывание по плечу, я повернулся, рядом со мной стоял Эбису и задорно улыбался. Я снова взглянул в текст – в нём опять, как ни чём не бывало, расположилась всё та же странная птичья стая.    

            «Поздравляю, Саша, - начал он, - как говорится с первым прочитанным тобой текстом на живом языке «цукишу», это птичьи письмена – действительно живые, они на прямую настраиваются на сознание того, кто их читает, и преобразуются в понятный для читателя язык. Большинство книг в нашей библиотеке, так сказать для широкого пользования,  написаны на этом языке. Доступ же к оригинальным изданиям, находящимся в нашем хранилище – весьма ограничен, мы храним их в особых условиях, как говорится, до лучших времён. Иди, Саша, за мной, я тебе его сейчас покажу» - и он свернув этот довольно странный манускрипт, положил его в общую стопку, которую я вместе с ним и понёс в хранилище. Я первый раз спускался по винтовой лестнице в его тайные недра. Оно оказалось – просто гигантским, книжные шкафы уходили вглубь подземного помещения в четыре, казалось, бесконечных ряда книжных стеллажей. Ощущение только усиливалось тем, что свечами освещался лишь вход в хранилище и его боковые стены, другого выхода из него – похоже не было. В помещении было холодно как в склепе, и я весь промёрз пока помогал Эбису расставлять книги по полкам. Тем более, было приятно, когда выйдя из хранилища и войдя в зал, нас ожидал уже накрытый братьями на четверых стол. В тарелках дымилось душистое мисо, стояла рыба и вино, а на центральном блюде лежали те самые - тюманы, уже хорошо мне знакомые. Имубе перехватив мой взгляд, не применул похвастаться :     

             «Да, Сошетсу, это я по случаю разжился у старого Ёмы, кстати, он передаёт тебе большущий привет – и бутылочку лучшего цуке из своих старых запасов».

            Глядя на его выступление Накатоми и Эбису, только переглянулись глазами, и как-то одинаково выдохнули при этом.

            Однако, Имубе вздохами было не остановить, он уже был в своей стихии – создавая вокруг себя атмосферу настоящего праздника. Он разлил по нашим стаканам цуке и торжественным тоном провозгласил тост :

            «За нас друзья и нашу дружбу» - и залихватски опрокинул свой стакан.

              Одним словом – без лишних церемоний, пир начался. Все ели от души и крайне заразительно, так что всякие остатки моего плохого настроения исчезли вместе с ужином. Особую дань уважения все отдали замечательным тюманам. И вскоре, мы вчетвером сидели за столом - красные как раки, Имубе с Накатоми, уже дважды за ужин успели поругаться и снова примериться. Эбису начал потихоньку клевать носом, поэтому, сдержанно с нами откланявшись – ушёл к себе. Оставшись наконец втроём я приступил к своему допросу, ну «как говориться» - держитесь голубчики.

                «Ну и по какому поводу банкет, - хитро начал я, - мне уже очень хорошо известно о том, что Мах засылает вас ко мне не прос-то так. Давайте колитесь, в смысле выкладывайте всё на чистоту».

                 Близнецы как то дружно покраснели, и даже Имубе утратил свой боевой пыл. Говорить, хоть и не без труда, начал сильно смущённый Накатоми.

                 «Сошетсу, - начал он, - от тебя действительно ничего не скроешь. Не хотелось бы портить тебе настроение, а оно я вижу у тебя отменное, но это наш прощальный ужин с тобой» - грустно закончил он.

                 «Так, я что-то не понял, - искренне огорошенный начал я, как это – прощальный, а ну давайте с этого места поподробней».

                 Здесь, наконец,  включился очнувшийся Имубе.

                 «Сошетсу, только пойми нас правильно, мы с Накатоми просто не хотели тебя расстраивать, но сейчас на земле, а если, точнее в твоей стране назревают очень большие перемены, и мы – как впрочем и многие другие жители Цуки-то, должны быть внутри этих перемен. Нам предстоит очень трудное – Плавание».

                 Так и сказал с большой буквы. Вот те раз, час от часу не легче, то сегодня вместо Маха меня здорово поприветствовал Хинга, а теперь и эти двое собрались где-то поплавать. Не на шутку разозлившись я резко спросил у них :

                  «Мне кто ни будь обьяснит, что здесь, черт возьми, наконец происходит. А ?»

                   Примерительным тоном начал Накатоми :

                   «Плавание, Сошетсу, так у нас называется длительное путешествие в ваш мир. Имубе прав, хотя и не стоило ему этого говорить, - и он строго взглянув на своего приунывшего брата, про- должил. – Этот 1991 год, по вашему исчеслению, станет действи- тельно для твоей страны – переломным. Очень много всего сложного, и абсолютно нового, придется пережить его людям. И мы отправляемся в плавание, чтобы сделать этот путь менее трудным. Сейчас в вашей стране живут два молодых человека – обьединенные общей для них целью, которая состоит в том, чтобы научить людей дышать полной грудью. Их дуэт называется –    «Кар-Мэн». И мы с Имубе должны им – помочь».

                  «И что Накатоми – начал я, - как интересно Вы сможете им помочь, прейдёте и скажите, здравствуйте мы Ками-удачи – разрешите Вас охранять».

                   «Да, ты прав, Сошетсу, - ответил мне Накатоми, - большинство людей нас естественно не видит, и ты нас видишь и общаешься с нами – только потому что находишься в нашем мире, во внутреннем мире, где мы для тебя видимы и проявлены. Однако, в мире живых людей – мы Ками – подобны теням, люди не видят нас, они проходят рядом не замечая нашего присутствия. «Идущие мимо», так мы называем людей, но не всех Сошетсу, далеко не всех. Есть люди для которых их внутренний мир, совсем не пустой звук, а наоборот – это то место в которое они, как ныряльщики за жемчугом, погружаются с тайной надеждой, что-то понять в себе и в окружающем их мире. И они действительно совершают там настоящие Откровения и приносят в мир что-то новое, неизвестное и очень нужное всем людям. Вот таким людям Сошетсу мы и по-могаем и более того, такие люди начинают чувствовать нашу незримую поддержку, а некоторые из них даже начинают и видеть и общаться с нами, как и ты сейчас, но для них это трудно, это действительно очень и очень не просто».   

                  «Так значит всё же покидаете меня, - продолжил уже рассерженным тоном я, - а мне ведь тоже нужна ваша поддержка, я же, чёрт подери, привык к вам, что мне без вас-то делать. А ?»

                  «Пойми, Сошетсу, - включился в разговор Имубе, - и не обежайся брат,  мы на самом деле частенько уходим в такие плавания, прости и пойми,  - не похожим на него серьёзным тоном продолжил он, - это наша работа. Именно, для этого все Ками и существуют. Наша работа – это вы Сошетсу. Мы живём для того, чтобы хоть как-то скрасить ваш сложный и трудный быт. И не думай, что мы какие-то весёлые и бесчувственные чурбаны, нет Сошетсу, мы с братом действительно тоже очень и очень к тебе крепко привязались».

                   И здесь Имубе чуть было не разревелся, как-то серьёзно закусив свою нижнюю губу. Мне тоже стало не по себе, что я начал этот разговор, и где-то глубоко внутри у меня тоже назрели слёзы. Положение как всегда спас настоящий умница Накатоми.

                   «Мы всегда в ответе за тех, кого приручили, - начал он и увидев, что я вспомнил эту фразу, сразу продолжил, - ты для нас Сошетсу действительно самый настоящий маленький принц, ты сам даже не представляешь сколько радости ты нам принёс. Когда нибудь ты это обязательно всё поймёшь, ты наша большая белая надежда, таким, брат, и оставайся всегда. Ну, хватит грустить – давайте лучше выпьем ещё цуке, а плачут пусть наши враги».

                     И мы выпили и крепко выпили, эта была наша ночь и действительно никто не мог её у нас отнять. Я рассказал братьям все анектоты, которые знал, от всей души стараясь поднять им настроение, особенно им понравился один :

                     «Сидят как-то в баре бык и лев. Как говориться выпивают. И хвастаются друг перед другом своими силами. Бык говорит – «Я могу целую гору перевернуть», а лев ему в ответ – «А я и тебя вместе с ней могу поднять». Одним словом, сдаваться никто не хочет, и тут старый бармен, точь в точь как Ёма, зовет льва к барной стойке, говорит, что его жена звонит. Лев пулей дует к телефону. «Да, дорогая, - начинает он, - здравствуй, да всё хорошо, конечно буду, конечно я очень скоро буду дома» - и весь покрасневший ложит телефонную трубку. Бык почувствовавший, что ему светит победа в споре, на весь бар начинает смеятся и говорит : «Да какой ты царь зверей, жена позвонила – и ты уже сразу всю свою смелость потерял. А мне вот на свою плевать, значит я всё же сильней тебя буду». И гордо приосаневшись стал ждать, что же ответит ему лев. Все звери в баре разом утихли – в ожидании бури, что сейчас будет-то. Страх. А лев спокойно подошёл к быку и без всяких нервов спросил – «У тебя жена кто, а – правильно корова, а у меня жена Львица». Что называется почувствуйте разницу – друзья.

                   Имубе и Накатоми смеялись так, что казалось сейчас лопнут от смеха. Весь пунцовый Имубе еле проборматал :

                   «Да бык он и в Африке бык. Да, брат, лев он конечно хоть и царь зверей, но не хотел бы я тебе пожелать в будущем иметь такую жену». И как в воду смотрел, вот ведь зараза, убедится в верности его слов мне ещё пришлось, да ещё как пришлось, прямо к гадалке не ходи.

                   А сейчас, ещё молодой и абсолютно холостой, я сидел, со своими лучшими и по-сути первыми настоящими друзьями, и пил вино, так похожее по вкусу на «Жигулёвское» пиво, и так хотел, чтобы этот вечер не кончался. Имубе и Накатоми, золотые мои, сидели и смотрели на меня каким-то точно «неземными» и влюблёнными глазами. Отключился я  - прямо за столом.      

                    Проснулся я на следующий день, как ни странно -          в своей постели. Значит близнецы всё же проводили меня наверх. В голове бушевал ураган, я с трудом разлепил глаза и увидел перед собой шороховатую поверхность деревянной стены. Я лежал на боку в крайне не удобной позе, всё тело затекло. Я хоть и не без труда, но перевернулся на другой бок … и замер, у окна, облокатившись на подоконник стоял Мах, и как-то грустно на меня смотрел, а потом усмехнувшись сказал :

                    «Ну что мальчонка свербит печёнка ? Эх Саша, Саша, вокруг тебя просто сокровищница знаний, а ты вместо того, чтобы в неё заглянуть, всё вином балуешься. Так ты у нас и алкоголиком станешь, - улыбнулся он своими усами, - а ну ка давай-ка вставай друг мой ситный и вот выпей родничковой воды, - и он указал на стоящий рядом с ним на окне большой глиняный кувшин, - а я пока тебя внизу подожду, не расхотел ещё учиться, - я мотнул головой, и Мах закончил, - я жду тебя» - и пошёл по лестнице вниз.

                   Я с большим трудом вылез из под тёплых простыней и подошёл к окну. Здесь я от души приложился к кувшина, выпев его почти до конца. И плюхнулся на пол. В голове всё шло ходуном, прохладный утренний воздух заставил меня колотиться от дрожи, а потом всё прошло. В голове появилась ясность, по телу пошло тепло и только желудок ещё не много бурчал. Да вода у них здесь по-истине чудесная, - облегченно подумал я про себя, - и резко вскочил на ноги. Пора собираться. Я умылся остатками воды из кувшина и почувствовал себя ещё бодрей. Заправив постель и облачившись в своё кимоно, я вновь возрождённым к жизни спустился вниз. Мах разговаривал с Эбису в его комнате и я как-то неловко, всё еще смущенный вчерашним разгуляем, вошел в комнату и сдержанно поздоровался с Эбису. А он улыбнулся и как ни в чём не бывало пригласил меня к столу. Об одной мысли об еде меня бросило в дрожь, но как будто уловив моё настроение – Мах ответил за меня :

             «Нет Эбису, - начал он, - у нашего маленького водяного сегодня – разгрузочный день. Ему это только на пользу пойдёт. – А затем обратившись к библиотекарю закончил прерванный моим вторжением разговор, - ну в общем дружище подготовь мне всё, что я у тебя попросил … скоро начнётся, - немного тихо прибавил он и продолжил, - а мы с Сашей пожалуй пойдём. Время не ждёт».

            «Ну, как говорится в добрый путь, - с открытой и как всегда немного застенчивой улыбкой, напуствовал нас с Махом добряк Эбису – и почему-то очень пристально посмотрел на меня.     

            Мы вышли с Махом на улицу, сегодня было довольно про-хладно. И он мне дал, приготовленную видимо им заранее, жёлтую, такую же как и у него, но только поменьше, тёплую накидку. Надев её мне стало сразу гораздо уютней. Мы вышли из переулка на шумную, гудящую как разворошенный улей, улицу, но Мах на этот раз повернул не направо, в уже хорошо мне знакомую сторону леса, а налево – и быстрым шагом направился в сторону городской площади. Вскоре мы на неё и вышли. Сегодня на площади было настоящее столпотворение. Ками с озабоченными лицами прямо таки летали по ней, как обеспокоенные чем-то трудяги-пчёлы. По мере нашего приближения к Храму, их количество на квадратный метр – возростало прямо на глазах. Я уже с трудом пробирался через эту разноцветную толпу, пытаясь не выпустить из своего внимания спешащего Маха. Миновав площадь мы вышли на параллейную Ли улицу и пошли по её булыжной мостовой. Двери уютных тавернок, мастерских и лавочек были как всегда широко распахнуты, но они все были пусты. Да и сама улица в отличии от площади тоже была почти пустой. Редкие прохожие попадались нам на встречу, да и те спешили в сторону центра. Скоро улица закончилась и мы зашли в сельский проулок. Фермы тоже были полупусты, как-будто сегодня все горожане одним разом собрались на огромной площади Цуки-то. Видимо началась подготовка к Отплытию, - сообразил наконец я, - ведь про него вчера мне и говорили близнецы. Закончился проулок и перед нашими глазами густой стеной встал в лес, но в отличии от его собрата на другой части Цуки-то, в этот лес через небольшую опушку вела рукотворная дорожка. Усыпанная серым гравием, она извиваясь, вела через луг, заросший полевыми цветами и травами, в сторону леса. И вот по ней мы и вошли под его уютную крону. Этот лес был похож скорее на парк, сосны здесь росли на удивленье скомпановано, а вдоль дорожки вообще были посажены попарно, и их зелёные кроны, высоко над нашими головами, срослись в единый купол, поэтому складывалось такое ощущение, что идёшь по огромному и длинному зелёному туннелю. И он нас скоро вывел на большую поляну ведущую к маленькой, но стремительной и шумной реке. На её берегу росла одинокая плакучая ива – она приветственно нам махнула своими крупными круглыми,                и мелкими вытянутыми, листочками, и их нежная бархатная подложка сверкнула на солнце – блестящим серебром. Под ивой  стояли две маленькие скамеечки, между которыми из земли торчал огромный гранитный камень, похожий на пробившейся через землю кусок какой-то дикой скалы. К этим скамейкам мы с Махом и подошли. Он немного молча постоял под сенью развесистой ивы, а потом тяжело сел на одну из скамеек, и я немного запыхавшись от нашего стремительного перехода – последовал его примеру. Мах угрюмо молчал, а потом взглянув на меня, тихонечко сидящего перед ним, с вернувшейся к нему снова его загадочной улыбкой заговорил.

             «Саша, - не спеша начал он, - я сегодня привел тебя в очень необычное место, а главное во-истину дорогое для всех жителей Цуки-то. Этот гранитный камень на который ты сейчас смотришь, совсем не простой – это Саша – могильная плита. Да, дорогой, я вижу по твоему лицу, что ты уже догадался. Это могила, в которой захоронен тот самый Цукуёми, убитый своим собственным братом. Этот камень первый и самый главный для всех мостовых Цуки-то, это его основание и опора веры всех горожан Лунного города. Символ того, что хотелось бы забыть, да придется вечно помнить. Начиная с того самого первого убийства на земле человечество ввергло себя в настоящий ад, сотворённый их собственными руками. И помнить об этом – нужно всегда. Именно, на этом самом месте я и хочу Саша – рассказать всё, что не досказал – до конца. Поверь мне – мы Вечные Трое – совсем не такие строгие, требовательные и бескомпромиссные Боги, какими представляют себе нас, даже многие искренне верующие в нас люди. Нет Саша, это не так, и ты уже сам об этом хорошо знаешь. Мы никогда не вмешивались в повседневную жизнь людей, жизнь – это подарок,   и не гоже объяснять его владельцу, как им надо пользоваться. Люди рождаются, растут, учатся, женятся, рожают детей и занимаются тем делом, к которому тянется их душа. И так было всегда. Такова жизнь и каждый в ней находит своё. Лишь бы соблюдался людьми извечный принцип самой жизни – «Живи сам и помогай жить другим». И помогать человеку ценить мир и себя в нём Мы начали с того, что научили его самому главному из принципов живой природы – принципу мисоги, что значит чистоты. Как дом в котором он живёт – человек содержит в чистоте и порядке, так и свой внутренний Храм он тоже должен содержать в чистоте. Ты наверно слышал Саша о семи смертных грехах,  но на самом деле нет такого греха, который мы не могли бы простить человеку, при его абсолютно искреннем в нём раскаянии, даже первому убийце Мы смогли простить его преступление, но не простили Мы ему совершенно другого, во-истину – смертельного греха, который заключается в том, что он сам упал в ГРЯЗЬ и других за собой в неё увлёк. Вот этого Мы не ему, не его последователям простить не можем.  Допустить промах, ошибиться в собственных делах – такое с человеком случается и довольно часто. Мир Саша – сложная штука. Нужно только, чтобы человек осознавал и чувствовал свои ошибки, а главное пытался их исправить. Заходя в свинарник, чтобы покормить своих домашних зверей – человек естественно весь перепачкается, но свиньей он при этом не станет. Он выйдет из него и искупается в реке и только чистым войдёт снова в дом свой. Это и есть – мисоги, чистота в действии. Однако, когда человек вполне осознанно становиться Кабаном, когда он живёт в грязи и находит её повсюду, когда начинает подкапывать посаженные другими деревья, в поисках сладких желудей – вот тогда он и пре- вращается из нашего друга – в нашего Врага. Грабительский подход к жизни – вот, что Мы просто ни как приемлим, ни в каком виде – ни во внешним, ни во внутренним. Путь указанный людям нашим древним Противником, первым настоящим вако – Пиратом, оказался весьма заманчивым для них. Не искать и находить, не работать и жить плодами трудов своих, а просто грабить и убивать оказалось совсем не трудно. Нужно было просто один раз нырнуть в грязное болото и больше из него никогда не вылезать. Людей – мужчин – отоко-но-вако и женщин – онна-но-вако, живущих скверным ремеслом пиратства и грабежа, идущим по пути, указанным им нашим Противником – Мы простить не можем, и более того, не имеем на это права. И я тебе объясню Саша – почему. Если ты думаешь, что идти по жизни под чёрным флагом – это просто интересное приключение, то ты сильно ошибаешься, на самом деле в этом приключении интересного мало, и более того, ты и сам уже был ограблен этой развесёлой компанией, – и увидев мой вопросительный взгляд, Мах спокойно продолжил, - да мой мальчик – это так. Вспомни Саша свой вечер, перед твоим горьким путешествием в Утробу. Вспомни Саша милую девочку Олю, по которой ты отчаянно воздыхал, вспомнил, ну вот теперь не вздыхай. Твоя Оля пока ещё маленькая, но уже многообещающая пиратка – онна-но-вако. И сделала она дорогой очень плохое дело, она уже стала проводником, а это что-то вроде слуховой трубы из тёмной глубины самой пустоты, и направила на тебя – тот самый Утробный Зов. И ты почувствовав его – внутренне сломался, твой Урахито, брат-близнец, оказался не готов к натиску Пустоты, но ты за свою проявленную слабость – заплатил сполна, шрамы в твоей душе и на твоём теле, теперь останутся навсегда. А вот милая девочка Оля по счетам не платила, а самое главное и не собирается, и ещё очень много славных ребят поломают свои жизни – повстречав её на своём пути. Вот это вот Саша и есть самое настоящее пиратство, что называется грабёж средь бела дня. А суть его состоит в том, что такие люди как она не просто посягают на жизнь другого человека, а воздействуют они на него через его внутренний мир - Ура, и наш Храм-Анаура в нём. И лезут они в него без страха и совести, со своими грязными руками и помыслами. Действуя в том скрытом от неискушенных человеческих глаз поле, которое называется Аси-Ки, и о котором я Саша тебе уже говорил. Изначальная солнечная КИ – абсолютна чиста и ни чем не запятнана, но вот когда на земле она разделяется на два потока Аси-Ки и Ёси-Ки - начинается весёлая карусель. Сам по себе Аси-Ки поток не несёт какого-либо негатива, это просто нижняя, тяжёлая, но нужная природе энергия, родная сестра – Ёси-Ки – энергии лёгкой и высокой. Загрязняется Аси-Ки именно от целенаправленного и злонамеренного воздействия на неё самих людей. Она как рисовая бумага принимает на себя все нечистые человеческие эмоции – страха, зависти, алчности, и конечно ненависти людей друг к другу. Однако, как воздействовать на поток Аси-Ки сознательно и с пользой лично для себя – знают только те кто знаком с силой переданной им нашим Врагом, так сказать, не по наслышке, а сила эта называется Мито, что значит магия. Различного рода шаманы, маги, колдуны и конечно – ведьмы, были всегда и у всех народов. И это было бы полбеды, если бы эта тёмная сила, живущая в человеке носила бы, как говорится, чисто защитный характер, была бы отражением духа самой дикой природы. Ведь даже маленькая мышь, загнанная кошкой в угол – и та будет защищаться. Однако, в том то и дело, что магия и возникла среди людей не случайно, а появилась как оружие нашего Врага, как инструмент вполне сознательного воздействия на себе подобных людей, с одной лишь целью – извлечения личной выгоды. На самом деле – вакство – пиратство и митство – магия – есть две стороны одной и той же медали. Ещё раз тебе повторю Саша - грабительский подход к жизни – это и есть самый смертоносный из всех человеческих грехов».

                 «Мах, - осторожно вклинился я, - это ведь то, чем про-мышляли дикие племена ситов, мне о них Эбису рассказывал».

              «Да Саша, - продолжил тяжело вздохнув Мах, - и не только ситы этим грешили, начиная с древнейших времён грабежом и насилием жили многие народы, потомки ситов в Сибири и обоих Америках, ассирийцы в Междуречье, последователи Александра Двурогого в Малой Азии, династия Цинь в Китае, орды Чингизхановы в Индии, Иране и на Руси, и вплоть до фашистского режима в Европе. Эти люди существовали одним и тем же – войной и тем, что она с собой приносит – всеобщим разрушением, поголовным развращением людей, голодом и неизбежной смертью. Однако, Саша, всё это хоть страшные и ужасные, но всё же последствия древнего противостояния Нас и наших Врагов, а основная причина – была совсем в другом. То что я тебе сейчас рас-скажу Саша, есть главная тайна всего Цуки-то. Помнишь Саша, тогда на болоте, когда на нас напало утробное вороньё, я спел Свою Песню, так вот дорогой мой мальчик – эта Песня по-истине … бессмертна. Этой Песней Песней Мы когда-то сотворили весь мир. В ней тайна тайн Моя и моих вечных спутников. Семь священных нот – есть Наши сокровенные слова творения. Звук До изошел из Нашего общего Великого и Вечного источника жизни в пустоте, ноты Ре и Ми – были нотами моего входа и перехода в процессе творения, ноты Фа и Соль – были Браха, а ноты Ля и Си – Хинга. Мы работали и пели свою Песнь – и родился Мир, и Мы отныне и навсегда были с Ним. Так вот Саша мой единственный и главный промах, который я себе никогда не прощу, был в том, что я не удержал свою Песнь и в ноте – МИ – случился её обрыв … и разрывом стало то самое древнее – братоубийство. Скажу тебе честно Мы Втроём были просто в ужасе от случившегося, но умножать кровь мы не стали и простили убийце Чуллуа его кровавое преступление. Так и родилось Мисоги – очищение МИ, зазвучала Наша новая Песнь. Однако, восстановленное равновесие не оказалось вечным – вот в этом и была настоящая причина всех ваших и Наших с вами бед и главный грех Чуллуа, после которого, он и получил от нас имя – Противник. Он во время своего убийства прикоснулся к какой-то тёмной тайне, о которой даже Мы - Творцы мира и человека – ничего не знали, и он скрыл от нас свой секрет. А в своём изгнании – продолжил его изучать, и он снова убил, и продолжил убивать вновь и вновь, как будто черпал в крови человеческой – только ему ведомую силу и мощь, он прямо долбил ноту МИ, как шахтёры бурят подземный туннель, пока наконец не пробил в ней проход, и этот момент выдачи «на гора» Мы ощутили Втроём в один страшный миг, но изменить уже ничего не могли. Чуллуа низошёл с земли в самое сердце самой пустоты, ушёл от нас в предвечную ГРЯЗЬ, где и стал править один, родив на свет божий чудовищное искусство – Мито, противопоставленное им Мисоги, тёмное знание – загрязнения МИ, и начал собирать в земную Утробу силы тьмы со всей земли. Так вот он и стал нашим Противником. И с тех самых древних пор – он продолжает досаждать, крадёт как Вор в ночи – души людей, душит на корню их самые чистые позывы, подонок, одним словом, - лицо Маха почернело, - подонок и самая настоящая мразь. Однако, мы были бы не мы, если бы опустили руки свои и оставили людей без нашей защиты и покровительства. Вот тогда Мы и стали возводить свой – Цуки-то, как Наш оплот, для тех из людей, кто не желал жить по законам тьмы и пустоты, кто видел в себе, зажжённый Нами в них когда – Огонь жизни вечной. Брах стал управителем города, а Хинга – его охранителем, ну а я так и не простив себе своей ошибки – стал учить людей, как защищать себя и свой мир от воздействия на него – древней темноты» - Мах остановился и о чём-то крепко задумавшись – надолго замолчал.    

                 Я тоже сидел и молча и внимательно смотрел на него.

                Боже мой – как он мне стал сейчас понятен, он действительно рассказал мне всё – до конца. Я смотрел на него теми же глазами, с какими я слушал тяжёлое признание мне Эбису, как они были похожи – Бог и простой человек, а сколько в них общего. Я смотрел на Маха, его седые с лёгкой рыжинкой волосы – трепал холодный ветер, под его усами исчезла улыбка, а на его чистом лице – появились глубокие морщины. Я их раньше не видел, а может просто не замечал. Действительно мы люди видим в мире лишь себя, как будто в зеркало смотримся, но не замечаем порой, происходящих с нами очень важных вещей. И я вспомнил слова, сказанные мне Махом в нашу последнюю встречу –            «… открывается она совсем немногим, а только тем кто искренне в ней нуждается. И эту стратегию я обязательно объясню тебе, если ты конечно сам этого захочешь». Я снова пристально взглянул на Маха и весь внутренне собравшись, сказал ему :  

                 «Мах, - начал я надтреснутым голосом, - я конечно всего лишь глупый мальчишка, по своей дурости попавший в крутой переплёт, но я не жалею ни о чём, я рад, что встретил тебя на своём пути – и я снова прошёл хоть через Утробу, хоть через что, лишь бы больше никогда не потерять тебя. Я догадывался, а теперь знаю точно, что ты сделал для меня столько, сколько не сделали бы и для меня и мой отец, ты вытащил меня из болота, в которое я попал по  своей глупости, защитил меня перед Владыками, познакомил меня с Цуки-то – с Имубе и Накатоми, с добрейшем Эбису, с новым для меня – таким прекрасным и по-настоящему Цветным миром, который мне теперь не забыть – никогда. Спасибо тебе Мах – просто за всё. И я теперь действительно хочу ответить тебе добром на добро и сделать всё, что будет в моих силах, чтобы помочь тебе в твоём пути, поэтому я говорю – «ДА» - я хочу, чтобы ты научил меня как идти по этому пути до конца, и я сам этого хочу» - закончил я с силой и нажимом, и как через свой внутренний Руби-кон перешёл, в душе появилось вдруг настоящее спокойствие – я был готов встретить свою судьбу и всё, что она мне приготовила, больше не отводя в сторону свой взгляд.             

              А к Маху вновь вернулась его – усатая улыбка – и он очень внимательно посмотрев на меня – снова заговорил.     

               «Поздравляю тебя Саша, - начал он, - ты наконец-то стал взрослым, теперь ты больше не маленький и испуганный малыш. И мне честно за тебя очень приятно. Теперь мы вместе продолжим наш общий путь, и как говорится – без обиняков. Ты уже правда, кое-чему научился – Мудрый Уси-но ками, сделал тебя полно-правной частью Цуки-то, Великий Такаги-но ками открыл тебе сокровенную суть Мисоги – «дыхание воздухом», о том как превращать любую КИ в свою внутреннюю силу ГИ, близнецы научили тебя, что значит любить и дружить, а Эбису – научил от всей его великой души – «искусству понимать других». Теперь, настала и моя очередь Саша – тебя кое чему научить. Знаешь, Саша хочешь я скажу – искренне и прямо, в чём суть всех человеческих бед, а она в том, дорогой мой, что люди просто разучились чувствовать мир, как его чувствуют, например, дети … Ты уже понял, увидел своими глазами, а поэтому и почувствовал, что Мы не Великие и Ужасные Кадавры – недоступные человеку – Творцы. Нет Саша – Мы всегда были с человеком рядом и он видел и чувствовал нас, чистое было время Трёх рас – тогда Мы общались с человеком на Ты. Однако, люди сами всё испортили – отвернулись от Нас, но не все Саша, далеко не все. И Цуки-то тому доказательство. Хочешь я открою тебе маленькую тайну – почему люди попадают сюда, ДА потому что, ещё в своей жизни земной, начинают общаться с нами на равных. Каждый из жителей нашего города – когда-то дал нам свои и только свои имена. И мы – я, Брах и Хинга – знаем их всех. У нас столько же имён – сколько звёзд в небе ночном. Когда человек называет нас как своих Друзей, по именам – Мы открываем перед ним наш Храм. Особенно, очень тонко чувствуют нас дети. Например, Великий Ребёнок Александр Дюма, кстати тёзка твой - дал нам очень правильные и чёткие имена – я – Портос, потому что от всей души люблю мир земной    и часто навещаю его, Брах – Атос, грустный он, потому что на его плечах лежит груз ответственности за судьбы мира и всех горожан Цуки-то, а Хинга – самый настоящий Арамис, сильный духом Вечный защитник Цуки-то. Когда человек начинает нас понимать, перед ним открываются врата древнего Града и он маленький, но бесстрашный Д` – юма – Артаньян – полноправно входит в него.   И этого Великого Ками, ты Саша очень хорошо знаешь».  Глаза у меня полезли на лоб – «Откуда» - развёл я руками. На что Мах        с улыбкой сказал мне : «Его прекрасное искусство, его любовь истинную – кулинарию - ты уже не раз оценил, Александр Дюма - это всеми нами любимый – Старый Ёма». Я чуть язык от удивления не проглотил, а Мах продолжил :  «Запомни Саша, крепко и навсегда – никогда не предавай ребёнка внутри себя, не приноси его в жертву взрослому культу «Молоха» и тогда - Мы Втроём всегда сумеем прийти тебе на помощь, в любой трудной ситуации. Вот на этом очень простом принципе – Дружбы с нами –                  и строиться тайная, но абсолютна простая стратегия Санха-но хэйхо, а проста она, потому что – просто естественна. Слушай меня Саша и запоминай – если тебе трудно, если пришла в твой мир опасность и сгустились тучи зла – просто улыбнись и вспомни наши имена. Это и называется умной молитвой – МИСОГИ. Позволь нам помочь тебе, не отвергай нас, призывай нас и ты увидишь – как с нами любое зло – победишь. На практике – это просто, так же как и в Урахадо, будь проще Саша -  и весь мир тебе откроется. Это точь-в-точь, как при Игре в «царя снежной горы», играл наверное в детстве» - спросил он и озорно подмигнул мне как всегда с хитрой улыбкой.

                  «А то как же, - ответил я, - играл и не раз и без лишней скромности скажу – «Киром» всегда был я».

                 «Ну, вот и молодец Сашок – то, что ты боец мне это и так хорошо известно. Но запомни Саша – главная война – она не снаружи, она внутри – идёт. Итак, если кто-то не очень добрый – взял и кинул в тебя со злости «грязный снежок» - отрицательного, заряженного ненавистью к тебе - энергетического заряда Аси-Ки – просто улыбнись и вспомни про свои внутренние пещеры Анаура. Возьми из правой пещеры – моё зеркало – ятакагами – и просто      и без усилий – поглоти им «снежок», поймай его левой рукой. Энергия пойдёт по ней в твоё тело – так как под твою одежду, попадает не очень-то приятный на ощупь «снег» – просто возьми и растопи его в воду – перебрав мысленно чётки-магатама, своего позвоночника, а когда от тебя пойдёт пар, когда почувствуешь, что готов дать отпор обидчику, вспомни о мече-кусанаги из левой пещеры и просто выбрось через центр ладони своей правой руки – чужую, не нужную тебе, «мёртвую воду» - Аси-Ки - тому, кто в тебя её послал, выбрось её так, словно стреляешь из водянного пистолета – резко и от всей своей души. Пусть твой обидчик стоит, обтекает и наперёд знает, что ничто в этом мире не проходит бесследно. Мы называем это – «возвращением долгов». Итак, Саша, запомни ещё раз – зеркало включает левую руку, которая поглощает Аси-Ки, чётки выпаривают «мёртвую воду» Аси-Ки,      в «живую» Ёси-Ки, а мечом как рубильником, ты открываешь – шлюз своей правой руки  и сбрасываешь обратно, тому кто в злости бросил в тебя «снежок», обидчику  своему – грязный осадок, не нужной тебе ни на грамм, «мёртвой  воды» Аси-Ки. Сейчас тебе Саша – трудновато это понять, но поверь мне, пройдёт время и эта стратегия – Санха-но хэйхо – не раз спасёт тебе жизнь. Видишь  Сашка как всё просто -  жизнь эта игра, игра цвета. Никогда не теряй ощущения игры – разговаривай с нами через наши подарки, перебирай наши цвета - кииройха-жёлтый, акайха-красный и мидори-иро-ха-зелёный. Играй с нами, мы на самом деле – верные «солдатики» твои, поймёшь это и жизнь свою верно проживёшь. Называй нас всегда по именам и Мы всегда будем, рядом с тобой» - закончил Мах и как-то резко, при этом, погрустнел.       

            Не знаю почему, но я всей душой откликнулся на его тоску :  

            «Что с тобой дедушка Мах, скажи мне, не скрывай, я тебя очень прошу. Имубе и Накатоми – вчера мне говорили о каком-то Отплытии, что-то происходит – ведь, я прав, ведь – это так ?»

               Мах, я это почувствовал весь собрался и с трудом начал говорить – «Веришь – нет – Сашка, но я очень устал. Долгие годы -  одна и та же борьба. Вечная война за души людей. Я Бог, конечно,  но и мне бывает тоскливо и грустно, за вас людей, за ваше извечное непонимание своей собственной природы. И ненависть, дикую ненависть друг к другу. Ну, почему, почему, вы так ненавидите братьев же своих. Никогда я этого не пойму, - и Мах грустно покачал головой. Ладно, говорим на чистоту. Сейчас, в вашем мире опять назревает большой конфликт, и этот 1991 год – будет очень не простым и процессы запущенные в нём, ещё долго будут аукаться в вашем мире. Поэтому, сейчас многие Ками готовятся к долгому и трудному Плаванию в вашем мире – в мире «идущих мимо» людей. Большая и трудная работа – нам всем предстоит,        в том числе и тебе Саша. В это долгое Плавание – отправляешься    и ты. Твоё пребывание в Цуки-то подходит к концу. – Сказав это Мах весь посерел, и вдруг как-то резко продолжил. – Саша но не только людям, но и Богам нужны верные друзья, признаюсь тебе как на духу, не знаю почему, но просто прикипел к тебе и не хочу, не хочу я тебя от себя отпускать. Я готов махнуть рукой на всё – лишь бы ты только – остался в Цуки-то. Если ты сейчас дашь мне своё согласие, - торопливо начал он, очень заметно волнуясь, - я всё улажу с Брахом и Хинга, я тебя прикрою во всём, под моим крылом будешь, говорю тебе это серьёзно – флигель Эбису станет для тебя настоящим домом, ему уже давно требуется – толковый помощник. Ты столько всего узнаешь, столько откроешь нового, а сколько я тебе ещё расскажу … в глазах у Маха стояли самые настоящие слёзы, только сейчас я по-настоящему понял, насколько он всё таки, Великий и Всемогущий Бог – был одинок !!!   

                   Мне тоже хотелось рыдать навзрыд, но что-то во мне и в этом он был, как всегда прав, действительно изменилось :  

                   «Дедушка Мах, ты правда стал для меня настоящим дедом, которого я никогда не видел. Бабушка мне много рассказывала про него – он прошёл три войны – финскую, Великую отечественную и японскую. Был дважды ранен, левая рука двигалась с трудом, и умер он рано, но как говорила бабушка, он всю свою жизнь – не сгибаясь - боролся. И я всегда для себя брал с него пример, но вот всё же оступился, но ты, ты меня спас. Я тебе за это от всего сердца благодарен, за всё я тебе благодарен Мах, без меры и от всей души, но пойми меня правильно – мои друзья – Имубе и Накатоми – уходят работать, а значит и мне пора. На земле моя семья и если ангелы идут защищать её, то мне и подавно – надо быть рядом с ними. Прости, Мах, но я действительно, наверное, стал взрослым».  

                  Мах тяжело молчал, а потом тихо мне сказал – «Да, Сашка, ты им стал, - он немного приходил в себя, дыхание снова стало ровным, - спасибо тебе Саша за то, что преподал мне урок, своё последнее испытание ты выдержал – на отлично. Я бы лично не смог бы отказаться от Цуки-то, а ты смог. Нет что-то точно очень круто меняется в нашем мире, мне тебя больше нечему научить, остальное раскроешь ты сам, запомни только одно –   жизнь меняется, времена чередуются, а Друзья остаются, - и он показал рукой на лес.

                   Я повернулся на его жест, из леса на нашу поляну, через сгущающиеся сумерки – шли два человека, один высокий, идёт твёрдо и уверенно, другой – пониже и кутается в тёмный плащ. Я их сразу узнал - это были Брах и Хинга. Они улыбнулись нам с Махом и мы кивнули им в ответ. Мах встал со скамейки и присоединился к ним. Первым говорить начал Брах : «Саша, мы знаем, что ты сделал свой выбор, выбор в пользу борьбы. Я тебе прямо скажу, что это нелёгкий – выбор. Мир давно погряз в войне и падшее человечество – зачастую предпочитает Грязь – чистоте. Однако, далеко не все люди – склоняются ко злу, есть те кто борется со злом – не взирая ни на что. И я вижу, мальчик – эту склонность в тебе, когда-нибудь ты станешь настоящим Отцом для своей маленькой троицы. Как я тебе и сказал на суде – будь сильным и весь мир покорится твоей Чистоте, - а затем тихо прибавил, - надейся, мальчик и жди». «Зло притягивает только зло и факт этот железный, - вмешался в разговор Хинга, - не забывай, малыш мои уроки, тренируй руки и голову – любая победа, находится там, в твоей собственной голове. Да и не забывай хорошо «питаться» и не только воздухом, а то худой как щепка» - как-то неловко закончил Хинга и немного смутился. Мах похлопал его по плечу, он снова был в форме и уверенность снова сквозила во всём облике его : «Ладно, Саша, я действительно очень рад, что ты, наконец-то, повзрослел. Поэтому, внимательно послушай меня, сынок, выслушай всё, что я тебе скажу. Человеческий мир конечно жестокое место, чтобы жить в нём надо иметь в себе - железную струну, но Саша, я тебя прошу – никогда не пускай жестокость в сердце своё. Это суть самой жизни, суть Цуки-то, Урахадо и Санха-но хэйхо – любое зло, любая агрессия, любая Грязь должна проходить сквозь тебя – не оставляя следов. Будь в миру, но будь не от мира сего, используй свой инструмент – наши подарки тебе,   и он подняв какую-то палку с земли, начертил ей на песке перед могилой Цукуёми –  вот эту Схему  :       

            Вот ГРЯЗЬ     -     Вот Ты     -     Вот МЫ и ЧИСТОТА

                                                                             М Е Ч

            Грязь наступает  -  Ты отражаешь  -   Ч Ё Т К И  -  Ты есть -

                                                                             З Е Р К А Л О

         -  тот, кто ты есть - чистое и без разводов стекло - горожанин -

                                          Ц   У   К   И   -   Т   О                              

             Мах очень внимательно посмотрел на меня и сказал :  «Плохих людей, Саша, конечно много, но они всё же люди, умей прощать. Зеркало может только отражать, оно не может тебе язык показать, вот и ты не показывай, не будь обезьяной – а будь человеком. И ты выправишь - Королевство кривых зеркал -               в чистейшее зеркало твоей собственной Мечты. Помнишь ЕГО» -       и Мах достал из своей «муфты», то самое зеркало – я сразу узнал его и понял, что сейчас всё то чего я, если честно до жути боялся,    вот здесь и произойдёт.

                   Мах подошёл к могильному камню и положил зеркало на него, как-то тяжело выдохнул и вернулся к Своим. Они стояли Втроём и внимательно смотрели на меня, в глазах их была искренняя и не скрываемая друг от друга – тоска. Маленький мушкетёр навсегда покидает – Париж. Чтобы вновь увидеть красоту и блеск которого, ему предстоит уже ….. У м е р е т ь.   

                  Это был мой момент истины – мой выбор в действии. Я на негнущихся ногах подошёл к зеркалу и взял его в руки – оно сейчас действительно было тяжёлым. Воцарилась тишина, как будто природа острова – тоже, навсегда прощалось со мной.

                 Мах вдруг резко остановил меня рукой : «Саша, погоди».   И он, о чём-то быстро и с лёгким нажимом – переговорил со своими спутниками. Они оба уверенно кивнули ему головами. Мах развернулся лицом ко мне и тихо заговорил : «Послушай, Саша, - помнишь тогда на болоте, когда нас одолевало вороньё – я спел свою Песнь. Эта наша общая на Троих – Новая, возрожденная нами Песнь Очищения. В этой песне у каждого из нас свои слова и сейчас – Саша – Мы откроем их тебе. Когда тебе будет трудно, по-  настоящему трудно, когда твой корабль налетит на мель. Спой -   cмотрящий вперёд – эту песню, Песнь Призыва – и мы, Верные Кормчие твои – откликнемся на неё. Где мы ни были – Мы обязательно услышим тебя». И Мах пошёл по направлению ко мне, подойдя ко мне вплотную – сказал мне на ухо свои тайные слова, а затем по-отцовски поцеловал меня в лоб – своими кошачьими усами. А затем вернулся к своим спутникам. Затем, ко мне подошёл Брах и шепнул на ухо свои слова – и снова, тихо и серьёзно прибавил – «надейся, мальчик и жди». Третьим приблизился ко мне Хинга и как он не пытался шептать, всё равно – довольно громко, произнёс заключительную часть тайного призыва. Хлопнул меня по плечу и тоже вернулся к своим. Я остался у могилы – один. Мы четверо, долго смотрели друг другу в глаза. Затем я резко выдохнул и сжал зубы, чтобы ненароком не зарыдать. Я покидал свой дом, кто покидал свою родину – и навсегда, тот меня поймёт - последний раз я бросил на своих друзей свой взгляд, сфотографировал их своими глазами.

Вот они - Вечные Трое под плакучей ивой, стоят и смотрят на меня: 

              Мах – уставший и хмурной, почёсывает свой большой лоб ;

              Брах – как всегда, кутается в свой теплый - синий плащ ;

              Хинга – опёрся на дерево и кивает мне головой, мол всё будет в порядке, малыш. Не беспокойся мы всегда будем  -  с тобой.

              Такими я их и запомнил – навсегда. Я поднял зеркало к своему лицу, взглянул – в нём отразился мой бледный лик, отразился и исчез. И в туже секунду – всё вокруг меня закружилось, плакучая ива, Вечные трое, река, дремучий лес и сумеречное небо над головой – всё слилось в один огромный водоворот. Меня начало быстро укачивать и мне, даже, почудился гудящий где-то рядом морской прибой. Точно, это ведь и Великий Источник, океан У-цзи – тоже, решил попрощаться со мной … и     в этот момент меня как будто накрыло громадной волной и вода эта закрыла мне глаза – словно тёмная, как нежный шёлк – пустота.        

               Очнулся я лёжа на скамейке в нашем городском саду. Дождь всё не утихал. Я с большим трудом принял вертикальное положение. Задрал левый рукав своей джинсы и взглянул на свои командирские часы – на циферблате тусклым зелёным фосфором светилось время – 1 час 4 минуты. Странно, столько времени прошло – а тут 4 минуты. Я расстегнул свою рубашку … у меня на груди, в лунном свете виднелись шесть, уже зарубцевавшихся швов. Значит было, это был не сон, значит всё было, а это означает, что всё и будет Быть. Я встал со скамейки и вышел под дождь, вода затекала мне под воротник, но мне всё равно было хорошо. Всей грудью я вдохнул пахнущей хвоей влажный воздух и громко, как сумасшедший рассмеялся – так я никогда не смеялся за всю свою, такую короткую жизнь. Я ещё немного постоял под дождём, глядя как плачут от радости за меня – сами небеса - и двинул  домой. Возвращаться мне уже предстоит – по-человечески – не через окно,  а  через  нашу,  одну   на   всю  нашу  большую  семью  «парадную»        

                                             Д  В  Е  Р  Ь.     

                                                    Манга - 2.

                                           Чётки - магатама.

                Прошло уже шестнадцать лет – после моего тайного паломничества в Цуки-то. Не скажу, что моя жизнь сильно после этого изменилась, но кое-что всё таки произошло. Изменился сам мой подход к жизни – я стал лучше понимать людей и они, как это не странно это тоже чувствовали. Я больше никому и ничего не пытался доказывать, а стал просто жить и потихоньку строить себя. Закончив школу, я вполне осознанно сдал документы в Академию милиции, и как ни странно закончил её с отличием. Был распре- делён в лучший отдел угрозыска Центрального района нашего города Ч. Моя работа мне нравилось, а главное в ней я чувствовал себя как рыба в воде. Что-то было во мне такое, что позволяло мне без особого труда – находить общий язык с совершенно разными людьми, и с гражданскими, ставшими жертвами преступных афёр, и с самими – преступниками. Наверное – очень давно я научился просто слушать и видеть в окружающих не своё собственное отражение – а их такие разные, но всё же во многом похожие лица. Пять лет безупречной работы, многочисленные поощрения от руководства, звание капитана – и двойное пулевое ранение при задержании особо опасного придурка. Оно очень резко изменило всю мою жизнь, изменился и я сам. Три месяца в больнице, существование на грани жизни и смерти, ощущение полной беспомощности, и в награду крохотная пенсия по инвалидности. Денег нет, постоянной работы тоже нет, лишь случайные заработки. От меня ушла жена, забрав всё, и даже, нашу общую любимицу – кошку Марусю. И капитан ушёл в длительное и трудное плавание, плавал я и в коньячных морях, пересекал винный экватор, застревал надолго в холодных водах Северно-водочного ледовитого океана, пока мой корабль всерьёз не увяз на кладбище, таких же как и я разбитых кораблей – в пивном океане абсолютной безднадёги. Голод был страшный и мне даже пришлось съесть свою капитанскую фуражку. Всё, полундра, бросайте меня за борт – приплыл. Однако, жизнь она видимо всё же действительно – чёрно-белая штука. И до меня, вдруг, тихим шелестком, дошёл ветер, так сильно мне необходимых перемен. Мой старый друг по Академии, вечный шалопай – Димка Захарчук, открыл вместе со своим отцом, полковником в отставке – детективное агентство «Сакура». Куда он и пригласил меня работать частным детективом. И мой корабль снова взял свой прежний курс – «плывём на юг мой старый друг».  У меня снова было удостоверение и дорогое сердцу моему – служебное оружие. Моя жизнь вновь обрела свой прежний смысл. Четыре года тяну я лямку местного Шерлока Холмса – бракораз- водные дела, слежки за неверными жёнами, шитые белыми нитками аферы, и за все эти годы – ни одного по-настоящему серьёзного дела. Аниськин да и только. И знаете – меня это, после всех моих злоключений, устраивало вполне. Если вы думаете, что я забыл о Цуки-то, о Троице, о близнецах, то вы глубоко при этом заблуждаетесь. Помнил я о них каждую секунду своей грешной жизни и более того, чувствовал всегда их незримое присутствие. Видел я их довольно часто – в своих снах, и каждый такой сон для меня был целой жизнью. Последний раз я видел их, когда выползал с той стороны, после своего тяжелейшего ранения – они стояли в моей больничной палате, глядели на меня и молчали. И я выжил, но заплатил за это очень дорогой ценой. Как-будто во мне тогда что-то важное сломалось и я утратил свою с ними былую и когда-то такую крепкую связь. Как я не пытался потом выйти на них, как не призывал их одинокими вечерами – ответного призыва я так больше и не услышал. И пил я если честно, только по этому поводу, а вовсе не оплакивая свою поломанную жизнь. А потом случилось то, что должно было случиться – я просто замкнулся в себе, но ничего при этом не забыл, я помнил всё и шесть тонких шрамов на моей груди не давали мне ничего забыть, ситуация, здесь, была совершенно другой, по моему глубочайшему мнению – это Они забыли про меня. Однако, как говориться –  каждому своё и я научился жить без них. Моя работа – вот то, что меня отныне интересовало. Я жил ей, я жил в ней. Детектив Александр Ким – гласила табличка на моём кабинете и это было единственная вещь, которая меня теперь занимала. Кабинет у меня маленький и уютный, вроде как у всех – стол, стулья, сейф, но на стене висит у меня – моя гордость – моя старая милицейская карта города. Это память моя, на ней я красными флажками, отмечал, всё то, что считал нужным взять на заметку. Здесь, у меня есть всё – все злачные места, все открытые мной тёмные  закоулки большого города – плод моей пятилетней оперской работы. Глядя на неё я отдаю себе чёткий внутренний отчёт о том, что свой город я знаю, и что я в нем ещё должен узнать. И что бы там ни было, но дерьма на моём участке никогда не будет, пусть эта моя иллюзия – но именно она делала мою жизнь осмысленной, а самое главное – спокойной. Когда ты сам спокоен и уравновешен, то и мир вокруг – равняется на тебя. Это было моё жизненное кредо, альфа и омега на которых я стоял и отменять своё правило не хотел и не желал. В общем, размеренная, тихая жизнь и мирная, осознанная работа – вот то чем я на сегодня обладал. Немного конечно, но для того, кто знает этому цену – вполне достаточно. И ничего менять в своей жизни я лично не собирался, но всё изменилось, когда в мою жизнь ворвалась Она. 

             Это была пятница, конец рабочего дня. Я уже собирался идти домой, как вдруг в дверь моего кабинета, кто-то настойчиво постучал. Вот, чёрт, несёт же кого-то нелёгкая, - ругнулся я про себя, а вслух сказал, - «Войдите» - и приосанился. В мой кабинет уверенным шагом вошла молодая женщина, лет двадцати пяти. Блондинка, с правильными чертами лица, её можно было бы назвать красавицей, если бы не её глаза – в них застыла тоска, а она как известно совсем плохая подруга красоте. Женщина села в «клиентское» кресло и попросила разрешения закурить. Я подвинул к ней, через стол, свою пепельницу. Она вынула пачку «Voque» и прикурила тонкую сигаретку, руки у неё заметно дрожали, сделав глубокую затяжку, она изложила мне свою проблему :

                    «Вас Александр Николаевич зовут» - вежливо и немного волнуясь начала она.

                     Я ответил ей – «да» -  и она продолжила.

                     «А меня Марина зовут, Большакова Марина, эта мужа фамилия, всё ни как не сменю, на самом деле я Климова, - она заметно волновалась, - Дмитрий Семёнович Захарчук мне Вас порекомендовал как лучшего детектива в агентстве. У меня к Вам вот какое дело. Год назад я развелась со своим мужем, он очень влиятельный в области человек. Причины развода я думаю Вам знать не обязательно. В общем, сейчас я живу одна. Бывший муж от меня щедро откупился – оставил квартиру в центре и маленький бизнес, когда-то оформленный на меня, фитнес центр «Мэри», слышали когда-нибудь».

                       Я отрицательно покачал головой и усмехнувшись сказал ей, что фитнесом, знаете ли,  не увлекаюсь.

                       «Ну не важно, - ответила она. – Проблема, собственно говоря, не в нём, с ним в общем всё в порядке. Дело в другом, - она не надолго замолчала и вновь начала. – В последнее время я стала чувствовать что за мной кто-то следит, телефон по вечерам звонит, я беру трубку, но никто мне не отвечает. А два дня назад я обнаружила, что в моей квартире кто-то устроил настоящий обыск. Вы знаете Александр Николаевич, я женщина очень щепитильная, в хорошем смысле слова, - я кивнул ей головой и она продолжила, - у меня в квартире всё лежит на своих местах. Зрительная память у меня хорошая, я всегда помню, что, где и куда я ложу. Так вот, два дня назад, когда я приехала с работы, то обнаружила в спальне, что стоящая на трюмо фарфоровая кошка-копилка, бабушкин подарок, который я храню как память о ней – стоит не как обычно, а сдвинута с него в сторону. Обнаружив это я как следует осмотрела всё в своей квартире и оказалось, что и многие другие мои вещи кто-то трогал, а потом аккуратно, чтобы я не заметила положил их на свои места, но не совсем так, как ложила их я. Поверьте мне, я женщина совсем не пугливая, но обнаружив, что в квартире кто-то был, а следов взлома нет – мне стало по-настоящему жутко».

                  Я её прервал и спросил, а не мог ли её бывший супруг – устроить ей эту домашнюю уборку. Марина как-то вся сразу встрепенулась и уверенно ответила :

                   «Александр Николаевич, когда мы с мужем развелись, я первым же делом сменила не просто замок, а поставила новую – сейфовую дверь. Поэтому, ключи от квартиры есть только у меня и никому дубликатов я не передовала. В этом-то весь и состоит ужас. Вот поэтому я и обратилась к Диме, мы с ним знакомы давно – ещё со школьных времён. Я ему всё на чистоту и рассказала. Он мне предложил свою помощь и вот я у Вас. Александр Николаевич, что вы мне посоветуете делать в этой ситуации» - закончила она.

                  Я тоже закурил и как смог попытался успокоить свою новую клиентку. На мой взгляд ситуация была простой, у женщины просто разыгралось воображение, одна без мужа, новые отношения заводить не торопиться – вот и чудится всякое. Однако, клиент как всегда прав и я изложил ей свои предложения. Наше агентство устроит за ней наружное наблюдение, телефон в квартире поставим на прослушивание, один человек постоянно будет её сопровождать на работу, с работы и до квартиры. Всё будет хорошо, - сказал ей я. Если за ней кто-то следит, то человек этот скорее всего не опасный, а то иначе давно бы проявил себя. Марина со мной согласилась и выставила только одно условие, чтобы охранял её я. Мне ничего не оставалось делать как согласиться. И попрощавшись со мной она ушла. Ну что ж, вот и снова оперская работка, - даже внутренне обрадовался этому я.

            В выходные наши технари поставили телефон Марины на прослушку,  а в квартире установили тревожную кнопку, с выходом на мою машину. Колесо работы закрутилось. Я каждое утро встречал свою клиентку у квартиры и сопровождал её на машине до работы. На работе её постоянно охраняли двое наших сотрудников, совершенно не маскируясь при этом. Задумка была в том, что если и не поймать её таинственного незнакомца, которого возможно и не существует, то хотя бы отпугнуть его и успокоить богатую клиентку. Вечером я обратно вёл клиентку до дома, поднимался с ней до квартиры, проверял всё ли в порядке и включал на ночь тревожку. Ночью у дома в машине дежурил наш сотрудник, которого я утром менял. Оперская схема была стара как мир и действовала безотказно. За две недели, что мы охраняли Марину – не было никаких попыток проникновения в квартиру, никаких звонков, ни прямых контактов с клиенткой. Марина была женщиной действительно богатой, её муж ей оставил хорошее наследство – 3-х комнатная квартира в центре города, в элитном сталинском доме, с большими окнами и высокими потолками, евроремонт, вся прихожая в зеркалах, море имортной техники, новая машина джип RAV – 4 и бизнес в самом сердце города, возле площади «Революции», в отдельно стоящем двухэтажном красного кирпича здании. Однако, при всём при этом, женщиной она оказалась простой, без всяких там «новых русских» замашек, она жила только своей работой. Менеджер по образованию, своё дело она вела чётко и грамотно. Небольшой коллектив, четыре тренера мужчины, две женщины, бухгалтер тоже женщина и тех персонал – в ней души не чаяли. И видимо и окружающие это тоже чувствовали, так как клиентов у центра было хоть отбавляй, запись велась на целый месяц вперёд. А кроме того, Марина оказалась женщиной очень чуткой и на редкость интеллигентной. Когда, наша двухнедельная разработка никаких результатов не принесла, она уже не могла скрыть своей неловкости. Важный разговор произошёл у нас в пятницу – 13 апреля. Я как обычно проводил её до квартиры и проверил её, всё было в порядке, и уже хотел уходить, когда она предложила остаться у неё на чашечку кофе. Я отказываться не стал, мы прошли на её большую, но вместе с тем удивительно  уютную  кухню,  красивые  бархатные  шторы, мягкий уголок с изящным столиком, кухонная мебель – нежнейше кремового цвета, да у неё определенно был очень хороший вкус. Кофе она сварила, по-старому, на плите :

                   «Так меня бабушка научила» - сказала она.

                   Я отпустил комплимент в пользу её бабушки и способностям её внучки. Марина улыбнулась, настроение у неё, я чувствовал, улучшилось. Вскоре, мы с ней сидели и пили кофе, говорили по-сути ни о чём, когда она вдруг сказала это :

                   «Александр Николаевич, - начала она, - я догадываюсь, что вы наверное надо мной посмеиваетесь, - я сделал удивлённые глаза, но она продолжила, - не отрицайте это так. Вы наверное думаете, вот богатая и взбалмошная женщина, напридумавала себе страхов, а нам её охранять, но поверьте мне – это не так. За мной действительно следили, но вдруг резко всё прекратили. Спасибо, конечно Вам, что оградили меня от Него, - так и сказала, - но у меня такое чувство, что если охрана будет снята, всё начнётся опять» - и она прикусила свою нижнюю губку, в глазах у неё стояли слёзы.

                  Я попытался успокоить её, сказал ей что это наша работа и мы будем её делать, пока не получим хоть какой-то результат. Так что не нужно переживать по этому поводу, всё будет хорошо. Она мне поверила и слёзы ушли. Я рассказал ей несколько «чисто» оперских анекдотов, мы сидели и вместе смеялись. Скоро, кофейник был пуст. Я собрался уходить, когда Марина взяла меня за руку и просто сказала :

                   «Саша, можно мне Вас так называть, - я кивнул головой и она продолжила, - я знаю кто за мной следит, знаю, но сейчас я просто не могу вам этого сказать. Прошу поймите меня правильно, как только я почувствую, что могу вам открыться, то обязательно всё расскажу, но не сейчас» - и она грустно взглянула в окно.

                   Я попробывал на неё аккуратно надавить, но она снова замкнулась в себе, а её глаза говорили, что откровений больше не будет. Она проводила меня до двери и я попрощавшись с ней вышел, включив тревожную кнопку. Мысли в голове были похожи на клубок разворошенных змей, она что-то знает, понимал я, знает, но упорно молчит. Ладно, сам себя успокоил я, пусть успокоится и подумает, главное - контакт установлен, а остальное дело - времени и техники. И я со спокойной душой уехал домой. В трудовой суете пролетели выходные, началась рабочая неделя. Марина вела себя со мной как всегда, ровно и спокойно, как будто ничего не произошло. Я несколько раз пытался с ней осторожно заговорить на поднятую ей тему, но Марина от разговоров вежливо уходила. Я чувствовал, что время работает против меня, но ничего с этим поделать не мог. Не трести же её в самом деле – будет готова и сама всё расскажет, надо набраться терпения и ждать. Во вторник – 17 апреля, я как обычно приехал за ней домой. Отпустил с дежурства - отдыхать ночного оперативника и как обычно вошёл в Маринин подъезд. Тишина полная, лишь где-то внизу, в подвале, бессмысленно сочилась вода. Я поднялся на четвёртый этаж и резко остановился перед её квартирой … дверь была приоткрыта. Я весь внутренне напрягся и осторожно заглянул в прихожую, свет горел, бликами отражаясь от зеркал, было тихо. Я громко позвал хозяйку – «Марина вы дома» - тишина, аккуратно расстегнул кобуру и достал пистолет. Осторожно, еле дыша, я пошёл по коридору – заглянул в кабинет, в зал, в спальню – пусто, Марины нигде не было. Сердце у меня сдавило нехорошее предчувствие, а оно меня никогда ещё не обманывало. Заглянув для порядка на кухню, я прямиком направился в ванную комнату. Её дверь была закрыта изнутри. Я дважды постучал в неё, мне никто не ответил. Я сделал глубокий вдох, что делать – и плечом высадил дверь. В огромной ванной, в застывшей как кисель красной воде, лежала Марина. Её бледное лицо было похоже на восковую маску, и сейчас с закрытыми глазами – это ужасно – но было во-истину прекрасным, точь-в-точь как у египетской царицы Нефиртити. Я взял себя в руки и бросился к ней, попробывал пульс на шее, ни одного удара, а кожа холодная как лёд. Я бросил на пол большое банное полотенце, осторожно вынул её из красной болотной жижи, и положил её остывшее тело на него. Вены на левой руке у неё были перерезаны до сухожилий, кровь уже не сочилась, она вся была в ванной, на полочке которой лежал большой кухонный нож и стояла почти пустая бутылка «Мартини». Никакой предсмертной записки не было и лишь на ванной плитке, почти рядом с изголовьем ванны, кровью была выведена буква – М. У меня к горлу подкатила тошнота, я сделал несколько глубоких вздохов, надо собраться, прикрыл тело Марины полотенцем и вышел в коридор. Нужно было срочно отзвониться. Телефон был в прихожей, туда я на ватных ногах и пошёл. Взял трубку, моя рука дрожала, а в голове просто ни одной мысли – я набрал 02. В трубке были длинные гудки – Пи, пи, пи, я набрал снова, что-то щёлкнуло, соединилось, раздался голос – «Центральное, слушаю» … но сказать я ничего не успел. Лишь услышал позади себя как скрипнула дверь купе - платяного шкафа, спрятанного за зеркалами, и краем глаза увидел чью-то тень, когда жёсткий удар из-за спины по скуле качнул меня в бок, но я устоял и даже обернулся, но тут второй удар попал мне в переносицу, и яркий коридор вспыхнул зелёным цветом – теперь я не уже устоял, упал на спину и мгновенно отключился.  

                Очнулся, я лёжа на диване, кто-то настырно плескал мне в лицо холодной водой, я с трудом приоткрыл глаза, всё плыло, я снова закрыл глаза, с силой сжал их, и вновь открыл, картинка наконец приобрела ясность, передо мной на стуле сидел, передо мной сидел … старый Мах, собственной персоной, в руках у него была бутылка с водой, он как-то тяжело выдохнул и сказал :  

                 «Ну что Саша, со свиданьицем что ли» - и замолчал, внимательно и строго посмотрев на меня.

                  Я попытался подняться с дивана, но не смог, в голове всё плыло. Он жестом остановил меня и я откинулся спиной на диван, а он тем временем продолжил :   

                 «Саша у тебя сотрясение, полежи немного, не двигайся» - как всегда с мягкостью в голосе сказал Мах и улыбнулся.

                  «Мах, блин, что здесь чёрт возьми, происходит» - с трудом выдавил из себя я.

                  «Что, что, - начал горько усмехнувшись он, - опять я тебе жизнь спасаю, как тогда давным-давно на проклятом болоте, не забыл ещё, - я кивнул головой, а он продолжил, - не люблю приносить я людям плохие вести, но ты Саша влип в очень скверную историю».

                  «Что ещё за история Мах, - начал я немного придя в себя и щупая свою голову, - меня кто-то вырубил со спины, потом появляешься ты и ещё издеваешься при этом, а где ты интересно всё это время был, чёрт бы тебя подрал, когда ты был мне так нужен, где ты тогда был, а теперь пришёл, здравствуйте - я ваша тётя, нашёл очень удачное время для свиданья, в квартире у самоубийцы. Ничего не скажешь – просто славно» - и я замолчал,  чтобы не сказать чего нибудь покруче, внутри у меня всё просто клокотало от гнева.    

                   «А ты Саша, не злись, - спокойно начал Мах, - Ты что всё забыл чему я тебя учил. Да видимо – подзабыл. Ищи в себе, а не в других, причины всех своих бед. Тебе напомнить кое что, так я напомню – это ты сам, САМ, а не Мы с тобой перестали общаться. Ты сам Саша про нас забыл. Тогда в больнице нам стоило больших трудов – снова вернуть тебя к жизни. А ты как маленький пацан взял и обиделся на нас, игрушку, работу свою потерял, а кто в этом виноват, ну конечно только не ты, а конечно Мы – не уследили, не уберегли, не помогли. Ну и пошли вы к чёрту, как говориться, я и один проживу. Вот один и живёшь, но вот в чём главная загвоздка Саша – от Нас то конечно уйти можно, никто тебе в этом преград чинить  не станет, вот только от своей Судьбы не уйдёшь и она тебя настигла, как охотник настигает жертву свою».

                  «В смысле, - рассержено отозвался я, - что-то не улавливаю хода твоих мыслей Мах, какая ещё – Судьба».

                  «А такая Саша, - Мах был тоже не на шутку зол, - та которую ты сам себе выбрал. Как ты думаешь Саша почему из тебя получился отличный сыскарь, а капитан ? Не знаешь, да потому что ты всякую гниль человеческую за версту чуешь, другие годами работают в органах и ни одного задержания со смертельным исходом, а у тебя их за пять лет работы - было целых четыре. Почему, капитан, можешь мне ответить. Нет ? А почему у тебя почти нет друзей, почему от тебя жена ушла, и даже кошку забрала, я тебе отвечу, извини другой тебе этого не скажет – да потому что знала она тебя как никто другой, знала в гневе будешь – Прибьешь. Ты уж прости, что говорю тебе это всё, а говорю потому что друг я твой, таким назвался и слов своих назад не заберу, и дружбой нашей до сих пор дорожу, и ещё потому что знаю я - что на самом деле ты не такой, а другой, совсем другой, и нет в тебе настоящей темноты, гнили в тебе нет, поэтому то и бился я за тебя на том проклятом болоте, поэтому и открыл перед тобой врата – Цуки-то, но след свой Утроба в твоей душе, к великому моему сожалению, оставила навсегда».    

                  «Чёрная кровь» - неожиданно для самого себя, сказал я.

                  «Совершенно верно, - немного успокоился Мах, и как-то задумчиво продолжил, - чёртова чёрная кровь. Вот почему ты Саша вспыльчивый такой, гневливый, обижаешься всерьёз и надолго, и даже на самых близких тебе людей, течёт в твоих жилах чёрная, воронёная, воровская кровь и ненавидишь ты её – лютой ненавистью ненавидишь, борешься с ней, но зачастую не ты, а она побеждает тебя. Я как смог очистил тебя от неё, вытравил её в Цуки-то, но даже это не стало гарантией. Она теперь навсегда твоя часть, качество твоё – меч обоюдоострый. Прости Саша, что говорю это только сейчас, но ты должен был жизнь прожить, чтобы суметь понять – Кто же ты, всё таки, такой и в чём заключена твоя и только твоя - Судьба».

                 «Прости меня Мах, - виновато начал я, - заносит меня действительно, бывает. Я на самом деле рад видеть тебя, об этой встрече я только и мечтал, ожиданием её я только жил. Иногда мне казалось, что всё произошедшее тогда со мной было какой-то галлюцинацией, хороший же я намешал коктейль, такого мне намешать больше ни разу не удалось. Как я себе только не объяснял нашу встречу – и времени на часах прошло всего четыре минуты, я убедил сам себя, что просто потерял сознание, а следы на моём теле – какая-то химическая реакция на отравление. Я об этом потом многое читал, о пребывании людей в коме, о белом туннеле, врачи говорят, что всё это просто иллюзия, результат работы мозга в экстремальных условиях. И я убедил себя, ты прав Мах, стопроцентно прав – я сам себе приказал забыть о Вас, ничего со мной не было и точка. Однако, я всегда знал, был где-то глубоко внутри уверен, что мы ещё обязательно встретимся. И вот это произошло. Мах объясни мне, что случилось здесь и почему эта женщина покончила с собой, я хочу разобраться во всём, для меня это действительно очень важно» - закончил я вопросом к нему.  

                  «Да Саша, я рад, что в тебе вновь проснулось понимание, а случилась здесь страшная вещь, для всех нас ужасная, Саша, -  как-то не похоже на него встревожено начал Мах, - эта несчастная женщина – Марина, она не просто покончила с собой, а ей в этом помогли, против её воли заставили, а сделал это тот человек, которого ты не плохо знаешь,  это его посыльный так хорошо приложил тебя в прихожей».

                   «И кто же это Мах, очень даже интересно было бы узнать ? » - вопросом на вопрос отреагировал я.   

                   «Не удивляйся Саша, ты действительно его хорошо знаешь, это наш старый знакомый – тот самый,  не без известный тебе - Чуллуа, охотник на людей снова вышел на тропу войны         и ему совершенно наплевать,  что  некоторые из нас уже просто  позабыли  про  него» -  вполне серьёзным и жёстким тоном ответил мне Мах.

                  «И как же такое может быть, он же насколько мне известно умер давно, ты же сам мне про это рассказывал Мах» - по-настоящему опешил я.

                  «Да Саша он умер, но дело его живёт, прости уж меня за неуместную риторику, но это действительно так. Он продолжает своё существование в самом тёмном углу земной Утробы, духом конечно бесплотным, но при этом весьма и весьма деятельным. Он постоянно держал и продолжает держать руку на пульсе всех земных событий. И не было на земле ни одного преступления, ни одного конфликта, ни войны, где бы он не оставил свой скользкий след. Однако, действует он всегда конечно через вас – людей. Вербует вас на всех перекрёстках человеческой истории, прельщает вас своей силой и свободой, делает подобными себе – но нужны ему на самом деле не вы, а ваша внутренняя энергия – гнева, ярости, злобы и ненависти друг к другу. Вот её он, как «скупой рыцарь» и собирает в своей Утробе, противопоставляя Нам свою обретаемую через людей мощь. Поэтому и является он Нашим - Противником. Кстати, одно из его имён – Сатана, в переводе с древнееврейского – Противник и есть. Досадный конечно, но всё же враг и враг очень даже серьёзный. Через своё первое убийство, кровавое причащение принял он, и обрёл он – Чуллуа, Каин, Сусано-о, Локки, Ангро-Майнью, Мара, Сатана – некое подобие вечной жизни и обрёл исключительно для себя. Он вечно одинокий, вечно что-то замышляющий, а потому и навечно злокозненный дух. Сила у него есть и сила немалая и вот он, наконец, решил про-демонстрировать нам свои возможности. Мести жаждет, сволочь, - и Мах на мнгновенье перевел ставшим тяжёлым дыхание, а затем продолжил. – Время от времени, Саша, он воплощается в человеческом обличии, выбирает человека обычно побогаче и повлиятельней. Между прочим, одно из его имён – Мамона –          и означает Богатство. И вот сейчас, в важнейший для него период, он снова воплощён, и находиться он здесь – на Урале. Эти древние горы давно используются чёрными эмиссарами, их старые пещеры, тоннели и скрытые разломы в них, представляют собой прямые ходы в чёртову Утробу, но вот зачем они потребовались ему именно сейчас – узнали мы об этом совсем недавно. Как для него Наш Цуки-то абсолютно непроницаем, так и Утроба для Нас всегда была покрыта занавесой тайны, но я эту занавесу – приподнял. Не буду Саша вдаваться в ньюансы – скажу главное – я узнал для чего ему нужна, накопленная веками, энергия чёрной крови, а нужна она ему всего лишь оказывается для одной единственной цели, достигнув её критической массы, он хочет эту желчь единым разом СЛИТЬ – в земное ядро. Ты себе даже не представляешь, Саша, чем это всем нам грозит, - и лицо Маха прямо на глазах резко потемнело. – Понимаешь наша земля – это живое и мыслящее существо, каждая живая материя на земле – рыбы, птицы, звери и конечно человек – все тесно и неразрывно связаны с землёй, как  мать связана со своим дитём тонкой и нежной, но при этом такой жизненно важной пуповиной. Вот такими же незримыми ниточками каждый из вас связан с землёй, всеобщей матерью своей. И если в её ядро, в само сердце земли попадёт эта многотысячелетняя дрянь, накопленная нашим Врагом в пустоте её Утробы, то всё живое на земле разом ощутит на себе гнев Великой матери своей. И начнётся всеобщая, всеживая, а потому беспощадная в ярости своей, война – всех абсолютно против всех. И Апокалипсис окажется детской сказкой – по сравнению с тем, что будет творится на земле».

                     Я не выдержал и вмешался в повествование Маха :

                    «И вы знаете кто он, как его зовут и где находится, да надо его просто найти и уничтожить» - со свойственной мне прямотой заявил я.

                     «Не всё так просто Саша, совсем не просто, - вновь продолжил, прерванный моим вмешательством Мах, - понимаешь мальчик мой – Зло оно притягивает к себе только Зло, как магнит не может притянуть к себе даже маленькую деревянную палочку, но зато он с лёгкостью притянет к себе, абсолютно любые, металлические опилки разбросанные по земле, так и древнее Зло сразу же ощутит – любое наше на него воздействие. Как только Мы начнём собирать верных нам людей для его устранения, наш Противник это сразу же почувствует и скроет все свои следы. А вот тогда нам уже на него не выйти, а он лишь ускорит свою подготовку к Слитию. Пойми Саша, мы не можем сейчас трубить вселенский сбор всех наших полков. Лишь только галок распугаем и главный ворон улетит. Нет, Саша, обладая сейчас столь ценной для всех нас информацией мы  просто не можем рисковать всем, в надежде лишь - на благополучный исход».

                     «И каков же Ваш план, - вновь перебил я Маха, - у вас ведь должен же быть какой-то план или как ?»

                     «Наш план – это ты сам, Саша» - тихо сказал Мах,  и грустно посмотрев на меня - замолчал.  

                   «Как это я ?» - просто опешил я от такого резкого и неожиданного для меня поворота событий.

                   «Как я тебе и сказал в начале нашего разговора, я не люблю приносить людям дурные вести, но здесь, правда, ничего не поделаешь и ты должен был это знать. Пойми меня правильно, Саша, я не могу заставить тебя помочь нам, решать только тебе, но поверь мне от твоего выбора действительно будет зависеть очень многое. Твоя чёрная кровь – даст тебе шанс, которого у других верных нам людей попросту не будет, возможность вплотную подобраться к его логову, так, чтобы он не почуствовал, не ушёл от нас как всегда в глубину, в темноту … и при удачном стечении обстоятельств … ликвидировать его».

                  «То есть значит – убить» - натянувшись весь как струна, переспросил его я.

                  «Нет, Саша, только ликвидировать его добровольного носителя, уничтожить его земное тело, а дух его убить совсем не просто, разве, что лишь мечём Хинга, но Враг от него прячется – прям как взаправский чёрт от ладана. Если у тебя получиться его уничтожить, ты Саша, дашь нам всем время для манёвра, и мы Втроём сделаем всё возможное – чтобы закрыть его в Утробе уже навсегда. Так что Саша – хорошенько подумай. Скажешь, да – поможешь нам, но тебе это, честно, скрывать не буду, грозит большими неприятностями. Скажешь, нет – право твоё, обиды на тебя держать никто не будет, ты свой суд в Цуки-то уже прошёл. Тебе Саша решать» - резко, но без всякого нажима закончил Мах.

                    Я тоже молчал и долго смотрел на сидящего передо мной старого Маха, внутренне я почему то всегда был уверен, что у нас с ним ещё будет встреча, будет – какой-то серьёзный разговор, но чтобы вот такой, этого я и представить себе не мог. Однако, впрочем человек всего лишь предполагает, а вот Бог то – располагает и располагает всегда. Я перед ним в неоплатном долгу, а долги как известно возвращать надо и пусть другие живут в них как в шелках, я свой долг верну и баста. Мах улыбнулся, опять наверное уже всё во мне прочитал, и я тоже улыбнувшись ему         в ответ, сказал :

                   «Один за всех, Мах, и все за одного, - не знаю почему, но ответил ему я мальчишеским девизом всех времён и народов, - и быстро продолжил. – Ты знаешь Мах все эти годы я задавал себе один и тот же вопрос, что со мной случилось в ту ночь, мог ли я её избежать, наверное мог, но всё же не избежал, ты знаешь Мах я не разделяю твоего мнения насчёт меня – нет во мне ничего хорошего, доброго и уж тем более особенного, Утроба она внутри меня и когда ни будь она прикончит меня, но только так просто я ей больше не дамся. Ты открыл мне новый мир, где нет боли и страха и пусть мне никогда больше не суждено будет в него попасть, разрушить его я не позволю никому. Пусть это даже будет сам дьявол во плоти. Саша Ким тоже кое чего стоит. Я все эти годы думал что я просто псих, но как может существовать такой дивный город на земле, где матери продают своих дочерей на панель, где друг друга убивает в пьянке, за брошенный на него косой взгляд, где политики не скрывая называют народ быдлом, а народ им продолжает рукоплескать. И знаешь, что я понял, Мах, именно на земле и должен Ваш город существовать, потому что в нём так отчётливо видно, как сер, убог и несовершенен наш мир, но ведь он может, он действительно может быть – ЦВЕТНЫМ. Надо только сильно этого захотеть и в каждом человеке вырастет Ваш Храм. Спасибо тебе Мах огромное, дружище, за то что ещё раз напомнил мне об этом. Теперь я знаю ради чего мне жить, а если надо то и умереть, ты даже сам не предполагаешь какие силы ты мне дал. Скажи мне его имя, присягу свою, я для себя лично не отменял, что смогу, то смогу – сполню» - уверенным тоном обрезал я.

                      Мах мотнул головой, так как будто паутинку с себя сбросил, и спокойно и сдержанно мне сказал :

                      «А другого ответа я от тебя и не ожидал. Да Саша, наконец-то ты стал взрослым, настоящий самурай, не зря я тебя всё таки тогда у Утробы отбил и не победит она теперь тебя никогда, поверь мне – не прикарманит. Только, Саша, я тебя прошу, будь предельно осторожен, ни один человек не должен знать о нашей операции, в курсе только ты, я, Брах и Хинга – и больше никто. Так что мотай на ус, как спланируешь, так и исполнишь. А имя его сейчас – Максим, бывший Маринин муж. Остальное сам про него узнаешь. Кстати, он искал в квартире её дневник, в нём много всего интересного, но так и не нашёл, а дневник там, - и он показал мне на стоящий в углу зала секретер, - заберешь его и прочитаешь. Ну что Саша пора прощаться». Он встал со стула и снял с его спинки, висевшее на ней тяжёлое драповое коричневого цвета пальто. Надел его, хозяйским движением отряхнул и подошёл ко мне. «Давай Саша вставай, я тебе помогу, - и протянул мне свою мозолистую руку, я с его помощью, хоть и не без труда, но поднял-ся с дивана и встал рядом с ним. В голове всё бешено кружилось. – Проводи меня до двери, - сказал он и мы вышли в коридор. В прихожей он вдруг резко повернулся ко мне и крепко обнял меня. – Всё будет хорошо сынок, - сказал он мне на ухо, - Я верю в тебя».  Открыв дверь и выйдя за порог, он бросил на меня прощальный взгляд, он несколько секунд посмотрел на меня и захлопнул дверь. В горле у меня застряли слёзы, а в голове всё загудело от удара двери, перед глазами поплыли цветные круги. Зеркала отражали моё бледное лицо со всех сторон, а потом яркой вспыш-кой вспыхнул вокруг меня яркий свет и я уплыл в его глубину.

                     Очнулся я лёжа на холодном полу, из … приоткрытой   двери очень сильно сквозило, я с трудом встал с пола и захлопнул её. Взглянул на себя в зеркало, из носа тонкой струйкой текла кровь. Однако, голова как ни странно совсем не болела и даже наоборот появилась в ней какая-то ясность и чистота. Я взглянул на часы, было без четырёх минут девять, значит я в квартире нахожусь всего несколько минут. Всё было как и в прошлый раз, шестнадцать лет тому назад. Я пошёл по коридору и заглянул в ванную, без-жизненное тело Марины лежало на полу ванной, прикрытое мной полотенцем. Я неожиданно для себя тихонько застонал, да чёрт возьми действительно – влип. Я вышел в коридор и зашёл на кухню, открыл на полную мощь холодную воду и смыл со своего лица кровь. Под звук шумящий воды, я попробывал собраться с мыслями. Что же со мной сейчас было – галлюцинация, видение или просто бред. Был всего лишь один способ проверить это. Я закрыл кран и пошёл прямиком в зал, в углу большой комнаты, за диваном стоял тот самый секретер. К нему я на негнущихся ногах и подошел. Постоял в нерешительности пару секунд и открыл его дверцу … внутри стоял набор фарфоровой посуды, больше там не было ничего. Ну вот тебе и ответ, - подумал про себя я, - псих да и только, - и со всей силой ударил кулаком по его лакированной крышке. И тут я по-настоящему опешил, как в немом кино – из под  нижней полки секретера выехала небольшая скрытая панелька, внутри нее лежал какой-то блокнот из жёлтой кожи с выдавленной на его обложке белой лилией. Я понял, это был Маринин дневник. А вот тебе Саша и приговор, - как ни странно, но абсолютно спокойно вынес себе его я. В моей голове всплыли забытые слова – «Мудрость обладает существованием, принцип обладает существованием, путь обладает существованием, но лишь дух владеет Пустотой», которые написал триста лет тому назад последний настоящий самурай – Миямото Мусаси, в своей книге «Пяти колец». Теперь я точно знал, что мне делать. Я быстро спрятал дневник под свою рубашку и задвинул обратно панель, закрыл дверцу секретера и вышел в коридор. Снова зашёл в ванную комнату, осторожно обошёл тело Марины и аккуратно смыл с кафельной плитки – кровавую букву М. Затем я вышел в прихожую и позвонил своим. Вскоре, приехали мои парни из агентства, следом за ними на удивление быстро – милиция и скорая. Врач на месте констатировал смерть и санитары уложив на носилки Маринино тело – повезли её в морг. Молодой оперативник, заметно волнуясь, снял с меня показания и заполнил протокол. Я рассказал ему предисторию нашей разработки, изложил ему своё личное мнение по этому делу, но ничего не сказал по поводу внезапного на меня нападения. Теперь это моё личное дело, а не ваше – товарищ младший лейтенант. Узнав что я и сам бывший опер, лейтенант сразу обмяк и даже посочувствовал мне, что всё так нехорошо обернулось. «Самоубийство, - сказал он, - грустно конечно, но всё же лучше чем висяк». В обратном я его разубеждать не стал. Оставив ему свой домашний адрес и рабочий телефон, я расписался в протоколе. Подъехал мой шеф, был он на удивление молчалив, мы распрощались с опергруппой, оставив им наш комплект ключей от квартиры уже бывшей клиентки, вместе покинули злополучную квартиру Марины. В машине мы с ним почти не разговаривали. И только в офисе он взорвался и в свойственной ему экцентричной манере начал свой допрос. Ходил по кабинету, размахивал как петух руками и сыпал вопросами – «как она вчера вечером выглядела», «что-нибудь говорила», «во сколько я от неё ушёл», «когда сегодня пришёл», «видел ли я что-нибудь необычное» и прочее в таком же духе. Я на все его вопросы отвечал односложно – всё было как обычно, ничего подозрительного. В голове до сих пор стоял мерный гул, как при взлёте-посадке самолёта, я его почти не слышал, да и слушать если честно не хотел. Скоро Димин пыл иссяк и он сел за стол. Я сказал ему, что если больше вопросов нет, то я поеду домой – надо себя в порядок привести, а то и рубашка и пиджак все в крови. Он как-то обречённо махнул рукой и опустил голову вниз, я встал и направился к выходу из кабинета, уже на пороге он меня вдруг остановил и сказал :     

                «Саша, сказал он, - с бледным как смерть лицом, - между    прочим у неё сегодня был бы день рождения, двадцать семь лет бы исполнилось» - и тяжело, как старик выдохнул.

                 Я ему ничего не сказал, только пожал плечами и закрыл за собой дверь. Не отойдя и двух метров от его кабинета, я на ходу закуриваю сигарету. Мне навстречу попадаются знакомые лица, я им машинально киваю, ускоряю шаг, захожу по пути в свой кабинет, забираю из шкафа свой старый плащ, и быстро покидаю здание. На улице стоит яркое весеннее утро, народу уже не протолкнуться, все спешат по своим делам, рабочий день только набирает свой оборот, но мне до этого нет никакого дела – у меня сегодня совершенно незапланированный выходной. Подхожу к своей припаркованной у тротуара «восьмерке», сажусь и запускаю двигатель. В машине достаю из-под рубахи Маринин дневник и ложу его рядом с собой на сиденье, меня прямо подмывает немедленно заглянуть в него. Нет, только не сейчас, - сам себе говорю я, - сначала надо успокоиться и прийти в себя. Мой опыт, мой незаменимый слуга, подсказывает мне, что никогда нельзя в спешке подходить к рассмотрению важнейших улик, обязательно упустишь самое главное. Я еду домой. За окном машины мелькает центр города, огромные офисные новостройки, засилие пластика и оргстекла, многопрудие вокруг меня импортных автомобилей, выезжаю на площадь – с огромного монитора, установленного над зданием городского суда, в меня метиться назойливая реклама – «Амиго Медиа – лучшее из возможного». Не знаю, когда только мой старый добрый Танкоград успел превратиться в «большое яблоко». Город сменил своё старое пальто на новый, дорогой и естественно модный плащ. Вот только изменились ли люди живущие в нём – мнение моё - нет. Люди не меняются никогда – были снабженцы, стали менеджеры, были инженера, стали технические эксперты, ньюсмейкеры, промоутэры, риэлторы, и ещё бог знает какие «ры», меняются лишь вывески, но только не сами люди, рыщут они в джунглях большого города в поисках своего куска, мечутся в нём как звери во время лесного пожара, но выхода из него не найдут. Потому что выхода из него просто нет, город существует не вокруг нас, он живёт в наших сердцах, а сердцу не прикажешь просто биться перестать. Вот умерла сегодня в городе - молодая женщина, но что изменилось в нём, да ровным счётом ничего – родители потеряли дочь, несколько людей свою работу, а город не потерял ничего. И так будет всегда, пока существуют в нас «большие» города, «большие» планы и мечты, «большие» замыслы, мы всегда будем терять то сокровенно «малое», что скрыто в каждом из нас. Лишь глубокое и прочувствованное одиночество приносит с собой свободу – свободу тигра в городском лесу. Мах сказал мне, что охотник вновь принялся за свой промысел, ладно, пусть так, но он ещё не знает, что разбудил тигра в его лесу, лучше бы он меня не трогал. Мой звериный нюх теперь взял его след, и мы обязательно пересечёмся с ним - на городской тропе. А там, там посмотрим кто из нас сильней. Я резко свернул с проспекта Ленина на улицу Российскую и направил свою машину на автостоянку. Припарковав её и расплатившись с охранником, я направился прямиком в переход. Купил упаковку «Баварии» и две пачки «Мальборо», надо расслабиться. Вышел из перехода и через сквер пошёл домой. До дома я не дошёл, остановился в сквере и сел на скамейку. Сквер почти пуст, назойливых собачников нет, солнце понемногу начинает припекать. Первую бутылку выпиваю одним махом, открываю вторую и закуриваю. Сделав пару глубоких затяжек – открываю жёлтый блокнот. В голове тихонько начинает шуметь прибой, а с глаз как будто плёнку сняли, именно в этом состоянии я и привык работать. Мозг начинает функционировать как губка, впитывает всё и не упускает ничего. Открываю дневник, начинаю читать :

               «Сегодня у меня день рожденья, мне исполнилось восемь лет, было много гостей, весело, подарки, я люблю когда мне дарят подарки. Самый лучший подарок мне сделала моя бабуля – она подарила мне этот дневник. Я не могла дождаться, когда все наконец разойдуться по домам и я что-нибудь в нём запишу. И вот я пишу, он такой классный мой дневник, я всегда о таком мечтала, мягкая кожа, так приятно трогать её руками, на каждой страничке в уголке маленькая лилия, как большая на обложке. Да - он просто здоровский, ни у кого такого нет. Бабушка всегда знает, что я люблю. Я сегодня для себя решила, что буду каждый раз,                17 апреля, в свой день рожденья, делать в нём какие-нибудь записи. Я просто классно это придумала – я буду вести свой празд-ничный дневник, а он целый год будет ждать меня, ждать когда я снова открою его и всё,  непременно  всё  ему про себя расскажу».

                    Красивый детский подчерк и совсем не детский подход к миру и к своему месту в нём. Марина сдержала своё обещание и каждый свой день рожденья она раскрывала свой дневник и делилась с ним всем. Откровенность и честность Марины меня просто поразила, она не просто делала в дневнике записи, она как взрослый человек давала себе настоящую оценку, что у неё за год получилась, чего она добилась и чего сделать не смогла. И хоть оценки её не всегда были отличными, она ставила перед собой новую планку, длинною в год – и преодолевала её. Очень глубокий личностный документ. Из дневника я узнал, что Марина с отличием закончила математическую школу. Поступила в престижный ВУЗ на модный, факультет «менеджмента». Училась легко и с большим удовольствием. Всё как у всех - подруги, друзья, в общем – жизнь студентческая. Однако, всё резко изменилась, когда на пятом курсе она встретила его. Они познакомились на день рожденье у её лучшей подруги - Галины, он был другом её родителей и он был один. Там он и приметил Марину. Они познакомились, большая разница в возрасте, двадцать с лишним лет, её сначала смутила и она не хотела это знакомство продолжать. Но он был настойчив, красиво ухаживал за ней и своего добился. Вообще, Максим Викторович Большаков всегда умел добиваться своего, в свои сорок пять лет он был уже личностью на Урале известной, директор крупнейшего комбината «Магнезит», он не был чиновником старой закалки, удачно вписавшись в процесс перестройки, он сумел поднять своё предприятие на очень высокий уровень, продукция комбината была жизненно важной для очень многих отраслей почти всех видов производств тяжёлой промышленности. Бизнесменом он оказался удачливым и был что называется на плаву. Марина в конце концов сдалась, все вокруг говорили ей, что лучшей партии просто не найти. И закончив Университет она вышла за него замуж. И жизнь её круто переменилась – он не отказывал ей буквально ни в чём, поездки за рубеж, романтическое путешествие они провели в Египте, красивая одежда, лучшие украшения и конечно просто огромные деньги мужа – изменили всю Маринину жизнь. Он купил ей квартиру в центре города, а самое главное помог ей самой встать на ноги. Марина занялась своим бизнесом, и её фитнес центр «Мэри» стал очень процветающим предприятием. В общем всё у Марины было в семейной жизни хорошо, если бы не одно «но» - у неё с мужем не было детей. Марина по этому поводу страшно переживала, женщина правильная и строгая к себе, она своего мужа по-своему любила, но узнав о том, что она физически не способна была иметь детей, она поняла, что поймала себя в западню. Муж по-прежнему был заботлив к ней. У неё было практически всё о чём может только мечтать любая женщина, но радости материнства ей было не суждено познать. Где её только муж не лечил, в какие только клиники не ложил – результатов не было никаких, Марина была бесплодна. Муж её как мог успокаивал, мол не это главное и жизнь всё равно продолжается. Марина оставалось только поверить ему и она с головой ушла в свою работу. А потом произошло то, что должно было произойти – она стала видеть, что муж начал остывать к ней. Начались скандалы, крупные ссоры, муж часто уходил из дома. Марина понимала, что может остаться одна. Она начала подозревать своего мужа в измене. Весьма интересная запись была за апрель позапрошлого года : «Сегодня мой двадцать пятый день рожденья, юбилей, никому бы такого не пожелала - начиналась запись Марины, - встретилась после работы с подружками в кафе, хорошо посидели, поговорили, все говорят мне какая я всё таки счастливая, если бы они знали, чего мне стоит моя «золотая клетка», они бы мне наверняка завидовать бы перестали. В восемь часов приехала домой, не успела раздеться, звонит телефон. Муж. Говорит, что домой сегодня не приедет, что на работе аврал, поздравляет с днём рожденья – грандиозный подарок за ним, а в голосе холод и пренебрежение. В злости бросила трубку. Если бы близкие знали – какая он скотина. Счастливая жизнь называется. Моё терпение лопнула, я выпила на кухне целый стакан «Мартини» и решила устроить ему обыск. Я очень редко захожу в его кабинет, меня никогда не интересовали чужие секреты, но только не сегодня, сейчас я устрою ему развал-схождение, сволочь. Зашла в кабинет, с твёрдым намерением уличить его в измене. Обыскала на столе всё, заглянула во все ящики, проверила все записные книжки – ни одного женского имени, ни одной фотографии – вообще ничего. В отчаянии начала проверять книжный шкаф и копаясь в нём наткнулась на его ежедневник. Открыла его, начала листать … и так и села у шкафа на пол. О том, что он писал в нём иначе как какой-то мерзостью не назовешь. Не хочу этой гадостью даже марать свой дневник, но и не написать об этом не могу. Мой муж оказался настоящей двуличной свиньёй, на людях он всегда один – приветливый, учтивый, обходительный, а со мной он зачастую бывает другим – таким-то холодным и жестоким, как-будто ему нравится издеваться надо мной. Я это уже давно заметила, но что поделаешь, всё таки муж, какой уж есть. Но то что я узнала сегодня из его ежедневника перевернуло с ног на голову даже моё представление о нём. Мой муж оказался настоящим извращенцем. Каждую пятницу он всегда уезжал со своими друзьями на нашу дачу на «Порогах», он называл это мужским днём. И я никогда ему в этом препятствий не чинила, понимала, что мужчинам всегда нужно поговорить о своём. Такая уж традиция. Но вот о чём он там общался – стало для меня настоящим откровением. Мой муж оказывается – был педофил.      С каким смакованием и чувством описывал он здесь, как снимал в клубах или прямо на улице – молодых мальчиков, и как потом со своими телохранителями насиловал их у нас на даче, в нашей сауне, в которой мы с ним часами нежились вдвоём. Меня чуть было не вырвало от всего этого «чтива». Однако, это было только полбеды. Он оказывается был самый настоящий псих. Рассказы о своих похождениях он сменял разглагольствованиями о том, что он всё же самый умный. Он оказывается раскрыл тайну власти и тайна эта заключается в какой-то звезде и числе пять. Этими звездами и каким-то вычислениями был у него исписан весь дневник. «Варвары взяли Великий Рим в 410 году, сложение чисел даёт пять. Столетняя война в Европе началась в 1337 году, снова пять. Первая мировая война началась 28 июля 1914 года, подсчитав даты получается 32, сложением пять. Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, опять 32 и пять. День независимости США 4 июля 1776 года – снова пять. Титаник утонул 15 апреля 1912 года, опять пять. Террористы атаковали башни-близнецы в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года – и снова пять». Такими подсчётами у него было исписано множество страниц. Из этого числа пять Макс делал далеко идущие выводы, он писал, что пятёрка – это точка прорыва плоти самого бытия и если знать как её использовать, то можно получить абсолютный ключ к власти. Несколько раз мне встречалась одна и та же фраза – «Не вечно духу моему быть пренебрегаемым человеками, потому что они плоть». И Макс писал о том, что плоть человека, если знать как её разорвать даёт ни с чем не сравнимую энергию и силу, я как будто заглянул в бездонный колодец, - писал он, и зачерпнул в нём свои силы, и до сих пор продолжаю их оттуда черпать – я  достал ключ к успеху своему. И число этой плоти, число человека, число – 5, а символ звезда пятиконечная. В ежедневнике у него лежал – нарисованный от руки, заломинированный, как «иконка» - «человек» Леонардо да Винчи, только изображённый со спины и вписанный в красную звезду, чувствуется, что для Макса он был очень дорог. «Эта звезда была символом всех революций – американской, французкой и русской. Она на государственном флаге самой сильной державы в мире – США. И она мой тайный знак, я единственный кто сумел разгадать её секрет». В общем, настоящие записки сумасшедшего, да и только, даже не знаю, что и думать - вот тебе и серьёзный бизнесмен. Я захлопнула его поганый ежедневник и со злостью засунула его обратно в шкаф … и снова упала на пол и разрыдалась. Немного прийдя в себя я пошла на кухню и допила всю бутылку «Мартини» и открыла новую. В свой день рожденья – впервые в жизни я чувствовала себя глубоко искалеченной и  заснула,  натурально – пьяной вдребезги».   

                  Однако, Марина ничего не рассказала мужу о своём открытии, писала, что боится всё потерять, но отстранилась от него и отомстила как водится – по-бабски. Марина взяла и изменила своему мужу. Третьим в их любовном треугольнике оказался тренер по фитнесу, работающий в её центре – некий Борис, фамилию его в дневнике Марина не называла. У них завязался бурный тайный роман. И каково же было удивление Марины, когда через пару месяцев, она обнаружила, что беременна. Осознание того, что муж её всё это время обманывал, было для неё настоящим шоком. Так это значит это не она бесплодна, не она не может иметь детей – таковым оказался её муж и он ей ни разу об этом не сказал. Марина не выдержала и закатила ему скандал, просила отпустить её. Однако, муж ей измену не простил, тоже сорвался и страшно её избил. Марина попала в больницу и у неё случился выкидыш. Максим потом долго просил у меня прощения, - писала она, - снова говорил, что всё будет хорошо, по-прежнему. Марина очень тяжело переживала всё произошедшее с ней,  и всё таки приняла для себя решение и подала на развод. Борис из её жизни быстренько испарился, то ли боялся её мужа, то ли были ещё какие-то другие причины – кто его знает. В общем, Марина осталась совсем одна. Впрочем, надо отдать должное её мужу, поступил он всё таки по-мужски, оставил ей квартиру и деньгами продолжал помогать. Дневник заканчивался прошлогодней записью, развелись они как раз в апреле месяце. Марина взяла себя в руки, немного отошла от развода  и  полностью погрузилась в свою работу – последняя фраза в дневнике :  

             «Всё уже прошло. Кончено. И я надеюсь, что навсегда».

              Я захлопнул дневник, записи в нём за апрель этого года – естественно не было, для Марины теперь действительно было всё кончено. Скверная и трагичная история маленькой человеческой жизни. Однако, с историями и похуже мне приходилось дело иметь. Её муж конечно явно одержимый человек, но таких на самом деле очень и очень даже много. Помню, был у меня подследственный – Гена, за ним было несколько нападений на молодых женщин, так вот он вполне серьёзно считал себя – человеком-ножом. И даже татуировку себе на руке сделал, нож с рукояткой – в виде оскаленной человеческой головы. Психов к сожалению в нашем городе предостаточно, стоит разок заглянуть в «жёлтый дом», на улице героя войны – Кузнецова, и увидите, что там прямо как на курорте, свободных мест просто нет. Однако, именно этот человек, Максим Большаков, почему-то оказался в поле зрения Владык. Что-то с ним было глубоко не так. Вот только – что ? Ну извращенец, таких пруд пруди, но человек чувствуется – трусоват, он знал, что жена узнала всё о его похождениях, поэтому и откупился от неё. Нет что-то очень важное произошло в его жизни, именно за прошедший и этот – 2007 год. Что-то явно изменилось в нём. Мах сказал, что он посылал своего человека – искать Маринин дневник, значит он ему зачем-то понадобился. Ценность этого документа в суде – нулевая, просто записки несчастной женщины и всё. Однако, тем не менее он ему зачем-то нужен. Вот только – зачем, вопрос ? Одно я знаю наверняка я должен побольше узнать об этом «господине». Я открыл последнюю бутылку пива и не спеша её допил. Встал со скамейки, меня слегка качнуло – да уже отвык, и направился к себе домой. Войдя в квартиру я первым делом направился в душ. Вода немного привела меня в чувство, опьянение ушло. Я замочил в ванной грязную одежду, да тяжело всё таки без жены, и приготовил себе чисто спартанский ужин – яичницу с колбасой. Перезакусив на скорую руку и бросив в раковину посуду, я пошёл в свой кабинет, он же и спальня, и зал, мне нужно было позвонить одному человеку, он поможет мне расставить недостающие точки над i, он обязательно поможет. Человек этот мой старинный, и если уж быть откровенным, мой по-настоящему единственный друг – Сергей Эдисон. И это между прочим – была его настоящая фамилия, но она же была с самого детства стала и его прозвищем. Он на самом деле был самый настоящий Эдисон, гений в области того, что в определённых кругах называют «железом». Он ещё с детства, пока мы с пацанами во дворе гоняли в футбол, сидел дома и читал журнал «Юный техник», а потом - разбирал и собирал радиоприемники, копался в телевизоре, в другой домашней технике – и она претерпев все его исследовательские внедрения, тем не менее продолжала работать. А уж когда в моду начали входить ЭВМ, Эдисон нырнул в них как рыба в знакомый и родной для него пруд. Закончив с отличием технический факультет Университета – Серёга с головой ушёл в своё «железо». И у него всё это хорошо получалось, парень он был не только умный, но и хваткий. Сейчас у него была своя небольшая фирма по ремонту, сборке и продаже компьютерной техники, в общем Серёга не бедствовал. И время от времени мне кое в чём помогал. Не знаю почему, мы с ним такие разные – я настоящий хулиган и он зубрила, в своё время крепко сдружились, видимо противоположности всё таки притягиваются. Я его всегда и от всех защищал, а он как мог, мою деревянную голову – просвещал. Вот и сейчас мне была нужна его помощь и его «золотая» голова. Я набрал его телефон, ждал наверное целую вечность, опять наверное в «Героев» режиться, пока не услышал его вялое - «Алло». 

                    «Здорово геймер, - начал я, - ты наверное снова в свои «уши» залез, старых друзей и слышать не хочешь».

                    «Привет Санёк, - голос его разом просветлел, - чёрт возьми,  сто лет тебя не слышал, где ты опять пропал».

                    «Да всё нормально Эдисон, я в полном порядке, слушай дружище, ты бы мне не мог «высветить» одного человечка, а я бы завтра с «киром» пришёл, тогда обо всём и поговорили».

                     «Какие вопросы Сань, говори имя – «просвечу»».

                    «Некий господин Большаков М.В., найди про него всё, что сможешь, Эдисон это очень важно, поверь мне».

                     «Ладно Сань, сделаю, что смогу, ты только завтра приходи обязательно, я тебя буду ждать. Лады ?»

                     «Лады, Серёга, - закончил я, - жди меня и приду» - и от души, первый раз за целый день рассмеялся.    

                     Положив трубку я всем телом откинулся в своём старом продавленном кресле, настроение у меня немного улучши- лось. Адский сегодня был день, снова кровь и смерть, этот красный цвет преследует меня всю жизнь. Да прав был Мах – чёрная кровь. Я снова вспомнил наш разговор, его лицо, и в душе у меня, что-то защемило. Блин, сколько всего я у него не спросил, у меня был такой шанс – и я его снова упустил. Как там интересно поживают близнецы, наверное всё так же продолжают спорить, а старый Эбису – их мерит. Ах, Цуки-то, Цуки-то, душа моя, если бы ты только знал – как я тебя люблю. Да Мах он как всегда прав, я САМ забыл о лунном городе, о Владыках, о своих друзьях – обиделся на них за то, что остался один, за то, что каждое утро – харкаю кровью из простреленного и так до конца и не зажившего лёгкого, и даже за свою дуру-жену, за всё я крепко закусил, но при чём здесь были они, только сегодня я понял – ни причём. Человек всегда найдёт того, кто виноват во всех его бедах, такова уж наша природа, и под удар как всегда попадают самые близкие нам люди. Но теперь я знаю, что мне делать, я верну вам все свои долги, вылезу из ямы долговой, и восстановлю свою честь. И пусть кто-то потом свысока осудит меня, но это моё «задание», моя судьба, теперь я точно знаю это, теперь у меня появился противник, забытый мной - враг мой. И я снова в мыслях вернулся к «господину М.». Что он хотел сказать, этим своим числом – пять. В квартире Марины, когда я нашёл её дневник у меня в голове, сами собой, всплыли строки из книги Мусаси. Я уже очень давно привык обращать самое пристальное внимание на такие «внутренние» движения моей души, они частенько спасали мне жизнь и совсем не в переносном смысле этого слова. Итак, «Книга пяти колец». Пять колец в синтоизме и буддизме – означали человека. Значит, «господина М.» интересует человек, а точнее его власть над ним, достигаемая через физическое насилие и психологическое превосходство, но это всё так сказать «внешние» его проявления, в чём его главная «внутренняя» суть, вот что мне нужно было знать. Я опять открыл Маринин дневник, внимательно и скрупулёзно вновь просмотрел его, ничего нового для себя так и не нашёл, даже проверил его на ощупь, но никаких «скрытых» секретов в нём не было, всё как всегда лежало на поверхности – вот только я никак не мог это уловить, что это «что». Разболелась голова, ладно утро вечера мудренее, пора на боковую. И я грохнулся спать. Долго вертелся и никак не мог заснуть, в голове крутились обрывки прошедшего дня, я пытался их отогнать, а потом как-то резко – уплыл головою вниз,  в глухую темноту.   

                        Проснулся я рано утром, попробывал снова заснуть – не получилось. Внутри меня как волчок завёлся, в таком состоянии уже не уснуть. Я поднялся, голова болела просто жутко. Пошёл в душ, отмок, стало немного получше. Выпил два своих утренних кофе, только такое количество способно было меня пробрать. Закурил прямо за столом, так я делал всегда, это было моя маленькая месть моей «бывшей», она мне не разрешала даже в туалете курить, приходилось дымить в коридоре, а мне это совсем не нравилось. Я улыбнулся, не знаю для кого как – но лично мне злость всегда предавала новые силы, даже когда уже никаких сил не было. Настроение улучшилось, я пошёл одеваться, но надел не рабочий, а свой старый, уже весьма потрепанный, джинсовый костюм. Позвонил на работу, сказал Захарчуку, что заболел, ничего больше объяснять не стал. Собрался уже выходить, но тут вспомнил про дневник, что мне с ним делать. Спрятать, была моя первая мысль, но я её тут же отогнал. Старый опер во мне был сильнее молодого и холённого детектива. Если за мной уже следят то дневник они заполучат в любом случае, наоборот надо оставить его на самом виду – пусть берут если хотят. Я его уже прочитал, теперь он в моей голове, а голову мне открутить – процедура совсем не из лёгких. И я бросил дневник в своё кресло. Надел под куртку кобуру со стволом, ИЖ-71, конечно совсем не «Макарыч», но дырок и из него наделать можно. Осмотрел квартиру хозяйским взглядом, запомнил что и где лежит, и вышел из дома на улицу. День стоял яркий и по весеннему солнечный. Люди спешили по своим делам, а я чувствовал себя как школьник сбежавший с урока, правда урок этот был экзаменом, и я это понимал, но ощущение от этого не становилось слабей. Зашёл в магазин, купил десяток голов сушенной воблы и четыре полтарашки «Уральского Мастера». Не хватит, куплю ещё. Сел на троллейбус и поехал на вокзал. На конечной сошёл и направился, через мост над железнодорожными путями в район, который горожане называли – «Портом». Эдисон жил там. Перейдя через мост я направился к группе унылых пятиэтажек, в одной из этих «хрущоб» жил Сергей. Не знаю чем ему нравился этот район, с его то деньгами, он давно мог жить в самом центре города, но он вообще был человеком совсем не простым, со своим подходом к жизни. Зашёл в его заплёванный подьезд, классика жанра, запах мочи и исписанные стены, под- нялся на третий этаж. Вот и его квартира – номер 21. Звонок Эдисона сделан в виде чудного кукиша и в этом он весь. Я нажимаю на звонок, и держу его не отрываясь, по-другому он просто не услышыт. Вечно в своих играх «зависает». Наконец слышу заспанный голос Эдисона :

                    «Кто там ?» - говорит он, хотя конечно уже видит меня в глазок, это у нас игра такая.

                    «Сто грамм, - отвечаю я, - давай открывай, а то сейчас дверь вынесу, ты знаешь я не шучу».

                    Слышен щелчок замков, их у Эдисона целых четыре, просто очень осторожный человек, затем открывается ещё щеколда, и вот он сам, собственной персоной, длинный как жердь, в чёрных семейных трусах и довольно грязного вида тельняшке. Матроскин хренов. Мы от души обнимаемся, он закрывает дверь, правда, теперь только на щеколду, я отдаю ему пакет со снедью и он вяло топает в кухню. Я скидываю обувку и захожу в коридор. Квартира у Эдисона обычная «двушка», в одной комнате он спит, а в другой - живёт со своим «железом». Однако, её отделка вот что всегда вызывает мой дикий восторг. Повсюду на стенах расклеены вырезки из журналов и газет, и всё сплошная реклама – «Памперсы Хаггис – малыш играет, мама отдыхает», «Пиво Козел – гордость Чехии», «Тайд – вы всё ещё не в белом, тогда мы идём к Вам», «FA» - наслаждение свежестью, «ROC» - всегда выполняет свои обещания, «Доместос» убивает все известные микробы наповал, «Спрайт» - свободен от жажды, «Ариэль» - не просто чисто, а безупречно чисто, Сделай паузу, скушай «Твикс», «Гарьеньер» - позаботься о себе, «Чёрный жемчуг» - наука о красоте, «Чай Тесс» - общайся и согревайся, «Мистер Мускул» - любит работу, которую вы терпеть не можете, «Биг-Бон» - приходит во время еды, «Есть перерыв – Есть Меллер», «Террафлекс» - в жизни главное – здо-ровье, Пылесос «LQ» - сосёт за копейки, а вот он и «Мезим» - ко-торый,  для желудка незаменим. Ох, ё-моё. Одним словом – зараза.                    

Такими вырезками исклеены все стены в коридоре, в зале, на кухне, и даже в туалете, исключение составляет лишь его холостяцкая спальня – там море постеров из фильма «Матрица», он по нему просто свистит. Как то он мне объяснил зачем ему вся эта реклама :

               «Саша, - говорил он, - понимаешь я не хочу быть таким как все, козлом мирно жующим травку на лугу, хавающим всё, что предлагают ему – его хозяева – государство, бизнес, телевидение и все другие средства масмедиа. Не хочу быть тупым потребителем, который занят только тем, что ему сегодня схавать из набора «предложаемых» пастухами услуг. Нет уж – увольте, я сам знаю чего от этой жизни хочу и не надо преподносить мне её на фаршированном доброй тётушкой подносе. Жизнь принадлежит тем кто ею живёт, а не тем кто препарирует её. Вот поэтому я и обклеиваю стены своей квартиры этой грёбанной рекламой. Раньше были партийные лозунги – «Мир. Труд. Май.», а теперь рекламные слоганы – «Покупай или проиграешь». Дерьмо всё это собачье, вот я смотрю на свои стены и понимаю как они проникли в мою берлогу, так они пролезут и в мой мозг, но знаешь, что я вижу под этой рекламой – я вижу кусочки проглядывающих тут и там моих обоев, которые я долго когда-то долго и с любовью выбирал и клеил сам. И даю себе внутренний отчет – что всё что крутится вокруг меня, назойливо лезит мне в глаза – всё это Саша – шелуха, тлен и суета сует. И так мне в такие минуты жить хочется, дышать полной грудью, всем козлам назло, что понимаю я даже в таком дерьме – можно оставаться свободным человеком».

                    Вот такой мой друг Эдисон, человек как я и говорил – очень не простой. А ещё он морально относит себя к тому гражданскому течению, которое в определенных кругах называют – «Теорией заговора». Саша ты знаешь, что молоко с пяти лет пить – вредно, а нас заставляют жрать все эти молочные продукты – все эти йогурты, шмёгурты. А знаешь, что на молочных заводах работницы в белых халатиках – в нём руки моют. Клянусь факт, сам это недавно узнал. А все эти крема, питательные маски, лосьоны – вызывают 100 % привыкание кожного покрова к ним. Не знал – а это доказанный факт. А то что чем чаще и дольше ты чистишь зубы, тем больший урон наносишь зубной эмали, да, да, это так – зубы надо не драить, а очищать и споласкивать. Помнишь сухие порошки в пионерских лагерях, тогда о нашем здоровье ещё хоть кто-то заботился. А лекарства, сколько появилось новых лекарств – сотни, но кто их изучает и проверяет, да те же кто заинтересован в получении больших нулей. Раньше на опробацию нового препарата – уходили годы, а сейчас каждый месяц появляется новый чудодейственный экстракт. И врачи в больницах с этой мафией фармацептической на короткой ноге, только и знают, чтобы выписать тебе препарат подороже. Их больше ничего не интересует. И не секрет Саша, что стариков в наших больницах не лечат, а просто убивают. А власть на весь этот балаган смотрит сквозь пальцы, а почему да потому что – она и сама всем этим живёт, кто выдаёт патенты на право заниматься медицинской и полуврачебной деятельностью, якобы оказывающей населению услуги «медецинского характера», надо же было придумать такое, кто их лицензирует, контролирует, защищает, и поднимает с них нехилые налоги, кто этот кто – я тебе отвечу – ВЛАСТЬ. Всё в конце концов замыкается на неё, как змея кусающая себя за хвост, только вот голов у этой змеи миллион, власть – это Левиафан, так было, так есть и так буде всегда. Говорить на эту тему Эдисон мог часами. Вот и сейчас, когда мы уютно расположились на его кухне и открыли пивко, он мне снова рассказал свою очередную историю:

               «Знаешь Сашь, что я недавно узнал, - начал он как заговорщик. – Высокая психология теперь проникла и в бизнес ряды. Прикинь распространители уличной рекламы стали использовать очень старый психологический приём – тройного согласия, - я сделал удивлённые глаза. Эдисон рассмеялся. - Поясняю для деревянных, - продолжил он. – Вот например, ты спешишь на работу, а тебя останавливает красивая девушка. И задаёт тебе, казалось бы простой вопрос – «Здравствуйте, молодой человек, можно с вами секундочку поговорить» - ты естественно по инерции останавливаешься и говоришь – «Да я вас слушаю», а она в это время тебе – «Я смотрю вы очень хорошо выглядите, наверное ухаживаете за собой» - ты снова и уже не без гордости отвечаешь ей – «Да» - девушка вся цветёт и пахнет – «А вы знаете, что на рынке появился новый чудесный лосьон, - воркует она, - он сделан на основе натуральных животных вытяжек у молодых бычков, а поэтому обладает прямо таки магнетическим при-тяжением для нашего женского пола. Не хотели бы узнать о нём поподробней» - и ты вновь отвечаешь ей – «Да». Так трижды согласившись с ней, ты как покорный телёнок, попадаешь под её контроль и будь уверен, что и следующие твои ответы будут - «Да» и ты купишь у неё всё, что она тебе впарит».

                   «Ну, так это обычная разводка, - начал я, - правда, как говорится на научной основе. Давай-ка, лучше Серёга накатим по пивку» - и я оторвал очередной вобле её пустую башку.

                   Зазвенели стаканы, полетела на стол кожура, эх, хорошо всё таки жить, и просто замечательно, когда сидящий рядом с тобой всегда тебе ответит, а хорошо жить, ещё лучше. Для этого и нужны настоящие друзья, с ними ты как будто билет в детство достаёшь, и вся эта взрослая жизнь уходит от тебя по боку, как тусклый пейзаж за окном электрички. Мы сидели и вспоминали свои приключения. Помню как то поймали Серёгу во дворе взрослые пацаны и давай над ним издеваться – «Скажи я стандартный, скажи стан-дарт-ный». Игра у них такая, знают гады, что он букву «р» плохо выговаривал, вот и глумились. Серёга весь красный, уже чуть ли не плачет – а им всё ни почём. Я заметил их, пацанов было пятеро, все взросляки, но я давно уже привык терпеть тумаки. Обхожу Серёгу и выхожу лицом к ним – «Ни какой он вам не стандартный, - выплёвываю им со злостью свою «р», - а вот вы как раз, все как на подбор стандартные, как  деревянные балбесы Урфин Джюса». Что тут началось – пыль столбом, одним словом свалка. А потом, мы сидели вдвоём с Эдисоном, с разбитыми в кровь носами, и я учил его как говорить букву «р». Вспомнил урок истории, был, - говорю ему, - какой-то греческий оратор так вот он тоже «р» не выговаривал, все над ним смеялись, говорили какой ты к чёрту оратор, если даже «р» не выговариваешь. И знаешь, что он сделал. Что, - с интересом спросил меня Серёга. Он начал каждый день выходить вечером на морской берег, набирал полный рот камней, и часами декларировал стихи Гомера. И ты знаешь, в конце концов он стал таки – самым лучшим греческим оратором. Серёга слушал меня с открытым ртом, он вообще всегда умел хорошо слушать, а главное слышать, что ему говорят. Не знаю уж, где он нашёл море, но вот букву «р» он говорить научился. И стал самым настоящим оратором, его вольный пересказ «звёздных войн», которые никто из нас тогда не видел – вызывал у всего нашего класса просто дикий восторг. Кстати, когда я позже посмотрел оригинальный фильм, на меня он такого впечатления, как рассказ моего друга Сергея Эдисона, он совсем не произвёл. Было что-то такое в Серёге, что заставляло тебя верить ему, он открывал перед тобой новый мир, расширял горизонт нашего скучного школьного двора, и мы все слушали его, нашего оратора, и в своих мыслях и мечтах шли за ним, куда бы он нас не позвал. И сейчас повзрослев Серега своего таланта, своего дара заглядывать в самую глубину, в скрытую суть вещей, ни на каплю не растерял. Он продолжал честно жить и всем другим глаза на этот всё же чертовски сложный мир – раскрывал, как умел только он, с искренним чувством и настоящей красотой. Мы сидели с ним болтали уже ни о чём, ели со смаком рыбу и пили пивко. Мне не хотелось нарушать нашей гармонии, но дело есть дело и я всё таки спросил его :

                  «Ну, что Серега нашёл что-нибудь на этого Большакова».

                  «Нет Сань, - начал с тоской Эдисон, - ты капитан просто совершенно не умеешь отдыхать. А между прочим умение рас- слабляться – это настоящее искусство. Я вот что недавно узнал … »

                   Закончить новую историю я ему так и не дал : «Ты Серёга мне зубы не заговаривай, по глазам вижу, что что-то важное нашёл, давай выкладывай всё на чистоту».

                   «Ну, Сань, - огорченно начал он, - как знаешь. Ладно пойдем в «Аквариуме» поторчим» - и он прихватив с собой пиво поплёлся из кухни в зал.

                   «Аквариумом» - он называл свой зал, он же рабочий кабинет. В нём действительно у него было целых три аквариума, с самыми разнообразными рыбками. В одном углу комнаты стоял огромный плазменный телевизор, с приклеплённой к нему табличкой – «Подарок братьев Люмьер», а в другом стояли два больших компьютерных монитора, тяжёлые шторы он в зале никогда не раскрывал, так что светящиеся электрическим светом экраны – действительно делали его зал похожим на «Аквариум». На столе, торчащем как кнопка посреди зала, навалены груды исписанных бумаг, каких-то железяк и огромные кипы книг. Мы падаем в два удобных кресла у мониторов, Эдисон начинает что-то колдовать, крутит мышкой, открывает какие-то файлы, черт его знает ещё что. Я, надо честно признаться, в компьютерной технике не в зуб ногой, только в игры могу играть. Поэтому, смотрю на все священнодействия Эдисона просто как баран на новые ворота.

                  «Вот Сашь, - говорит он, - открыл, ну приготовься меня слушать, брат. Итак, что мы имеем. Большаков Максим Викторович родился 29 сентября 1961 года, в городе Кургане. Единственный ребёнок в семье, которая жила, даже по тем временам очень богато. Его отец был председателем Курганского обкома партии. В школе учился хорошо, после её окончания с золотой медалью, поступил в наш Челябинский политехнический университет. Закончил его с красным дипломом и был распределён на Саткинский завод «Магнезит» - инженером. Проявив недюженные способности, стал его главным инженером, а вскоре после внезапной кончины директора – стал его новым руководителем. Перестройку встретил с энтузиазмом, развил бурную деятельность по реализации «новых проектов». Со временем скупил у заводчан, за бесценок, их акции – и стал единственным и полноправным владельцем завода «Магнезит». Продукция завода, по своему характеру – уникальна, магнивые сплавы требуются в работе почти всех промышленных предприятий области, впрочем как и за её пределами. Поэтому, удачно наладив контакты с руководителями других предприятий, Большаков – как опытный паук, стянул на себя все, нужные ему связи, став в области человеком – незаменимым. В 2000 году открыл банк «Стратегии развития Южного Урала», став одним из его главных учредителей. По сведениям журнала «Форбс» входит в сотню самых богатых людей России. Был женат. Жена Большакова Марина Юрьевна, 1980 года рождения. Директор фитнес центра «Мэри». В настоящее время супруги – в разводе. Детей нет. Большаков имеет квартиры в Сатке и Челябинске, но в них останав- ливается проездом, когда того требуют служебные дела. Постоянно проживает в небольшом посёлке Пороги, недалеко от озера Зюраткуль и  одноимённого государственного заповедника. Земля здесь просто на вес золота, участок получить очень не просто. А у Большакова здесь 30 соток, на берегу пруда и искусственных порогов. Четырёхэтажный дом, настоящее произведение искусства, представляет собой реальную крепость, обнесённую огромным забором. Большакова охраняет как зеницу ока – собственное охранное предприятие «Минотавр». Машину Хаммер чёрного цвета, государственный номер М 555 УР,  водит только сам. Его постоянно прикрывают две машины сопровождения. Имеет обширные связи в Правительстве Челябинской области. Хобби – спелеология, слывёт среди специалистов большим знатоком Уральских гор. Спонсирует существующие в области спелеологи- ческие организации. Большая рыба, - бросил мне Эдисон, я кивнул ему головой, и он продолжил. – Однако Сань, это лишь верхушка айсберга, так сказать, его видимая часть, по слухам в Интернете, он является одним из совладельцев модного клуба «Бизон». Бывал я в этом клубе, жуткая кислота, как говориться на любителя. Имеет интересы в игорном бизнесе, через подставных людей является владельцем сети слот-казино «Магма». Настоящий бизнесмен, ищет прибыль во всём, что горит. Ты Сань просил меня отрыть на него что-нибудь интересненькое, ну я и отрыл. Человек он оказывается не простой, увлекается новейшими разработками в области бизнес планирования. Для обучения высшего менеджмента комбината «Магнезит» по вопросам внедрения и обеспечения системы контроля ведения бизнеса, в марте 2007 года было проведено обучение 30 специалистов предприятия. Обучение проводилось консультантами фирмы «МЭИР», которая была определена руководством комбината «Магнезит»,  как единый корпоративный партнер в области консультирования по ведению бизнеса.  По итогам обучения слушателям, успешно освоившим курс обучения, были выданы сертификаты на право проведения внутренних тренингов по вопросам контроля ведения бизнес процессов. Ноу-хау, как говориться, наш Большаков просто кругом молодец. Однако, Сань меня здесь что-то зацепило, что-то здесь было не так. И я таки вспомнил – ЧТО. Ты знаешь читатель я записной, читаю всё подряд и я вспомнил где мне попадалось это название «МЭИР». Пару лет назад на прилавках книжных магазинов появились книги, вызвавшие тогда настоящий фурор. Их автор был некий – Гредорс.  Больше о нём не было известно ничего, полнейшая конспирация. Так вот он себя считает вторым Декартом, если первый говорил – «мыслю, значит существую», то Грэдорс заявлял «могу управлять другими, значит живу». Его новое учение называется – Метод энергоинформационного развития человека. Этот метод основан на том, что по Грэдорсу каждый живой организм представляет собой замкнутую биоэнергоинформационную систему. Эта структура закрыта особой оболочкой, называемой аурой. У людей слабых эта аура блеклая и податливая, а вот у сильных людей она яркая и крепкая – как резиновый мяч. Своим методом он учил, как укреплять её специальными методами личностного воздействия, он писал, что надо учиться «качать через ноги энергию земли», заполнять ей пустоту внутри своей ауры, а практическим методом для этого является система глубокого дыхания, называемая им – «ауро-бриф». Этими глубокими и короткими вдохами – мы как бы надуваем наш защитный шар. А затем человек начинает учиться как психологически расширять свой шар до больших размеров, открывает для себя методы воздействия на шары других людей, через практику, называемую «лякросс», что значит игра в мяч. Однако, полностью сильным человек стать всё же не может. Потому что по Грэдорсу вся энергия на земле распределена между особыми силами, называемыми им – Эгрегорами, то есть особыми энергоинформационными полями, расположенными внутри огром-ного Шара самой земли и обладающие определённым само-сознанием. Таковыми являются эгрегоры государств, националь-ных сообществ, различных социальных структур – будь то школы, больницы, судебная, правоохранительная, административная и другие системы, даже группа бизнесменов ведущих вместе свой бизнес образует эгрегор, и так вплоть до мельчайшей частицы общества – семьи. А человек одинокий всё равно, что тонкий камыш, растущий на болоте. Поэтому, писал Гредорс надо находить для себя эгрегор, и он всем желающим предложил свой собственный эгрегор, который назвал «PAUER», что значит Власть. Он писал, что человек подключившийся к этому эгрегору обретает настоящее величие и мощь. Всего было семь книг, первые четыре посвященные личностному росту, созданию, так называемой «эталонной ауры», обучению дыханию «ауро-брифа» и практике «лякросса» были в свободной продаже, остальные три только через подписку. Эти три последние книги учили методам активного психического воздействия на людей. Прочитав первую – читатель становился «учеником», осилил вторую «мастер», закончил третью «магистр». Высшим званием – «Мэтр» – обладал конечно, только сам основатель «МЭИР» - Грэдорс. Как видишь Саня – класс-сический принцип мошеннической пирамиды. Задумка конечно, надо отдать ему должное, гениальная. Каждая книга по Гредорсу, представляла собой чакру,  знаешь что это такое Сань, - я сказал что что-то слышал, - ладно я расскажу, - продолжил Эдисон, - это особые энергетические центры существующие внутри каждого человека, чакры название индийское, их всего семь – четыре нижних – Муладхара, Свадхистана, Манипура, Анахата и три высших – Вишуда, Аджна, Сахасрара. И книг Гредорса было тоже семь – с начала была книга «Сила «ауро-брифа», затем были «Лякросс», «Солидарность» и «Фаворитизм», и три в рекламном проспекте – «Мировлияние», «Решимость» и «Доминирование». Замануха как видишь классная, хочешь узнать как действовать дальше, подпишись на следующую книгу и раскроешь секрет своих высших чакр. Одним словом, система влияния в действии, что говориться – на практике. Как писал об сам этом Гредорс - «Мы создаём оптимальную проекцию будущего человека, его «эталонную» модель, и оказываем ему поддержку всем нашим экрегором «Власти». Любой человек и в любое время может научиться управлять любым процессом, надо только уметь воздействовать на людей». И до поры до времени он был, что называется книжным проповедником. Проводил курсы по личностному росту и ведению бизнеса, ездил по стране со своей программой энерго-информационного программирования. Однако, к реальной власти подходов не имел, но удача улыбнулась ему, на одном из своих курсов, который он проводил у нас на Урале, он познакомился с господином Большаковым. Было это год назад, у них даже завязались дружеские отношения, Большаков пригласил его в качестве VIP-персоны на свой прошлогодний, 55-летний юбилей. И вот в декабре прошлого года у нас в Челябинске, на старинной и престижнейшей улице Труда, в бывшем купеческом двухэтажном особняке – открылась первая в стране Школа «МЭИР». Естественно, дело здесь не обошлось без финансовой поддержки господина Большакова. На большой пресс-кон-ференции, посвященной  открытию школы Гредорс, от всего сердца благодарил Большакова, за оказанную тем помощь в открытии школы, выдал ему диплом об его в ней обучении, и в порядке особого исключения – присвоил ему звание Гроссмейстера «МЭИР». Вот так Саша наша бизнес элита строит крепкие и дружеские связи с развивающемся миром, ранее угнетаемых и гонимых, а сейчас поднявших свои головы магов и колдунов, - про-декламировал Серёга, подражая голосу Брежнева, а затем он от всей души рассмеялся,  -  Сань не пойму зачем тебе нужны эти господа ?»

                  «Серёга, ты лучше в это не лезь, - быстренько остудил я его пыл, - просто моя контора ведёт разработку Большакова, по просьбе одного очень влиятельного человека, хотим прикрыть его задницу от очень больших проблем. Ты можешь сделать мне распечатку этого файла и нет ли у тебя фотографий этих двоих».

                  «Сань, да легко, - отозвался Эдисон, - и фотографии Большакова и Гредорса у меня есть, я же с инета качнул инфор-мацию о той прессконференции. Сейчас всё сделаю в лучшем виде.  Если хочешь я тебе и книжку «Сила «ауро-брифа» найти могу, она у меня где-то валялась» - я кивнул головой, а Серега с неохотой принялся за работу.

               Я отхлебнул пивка и откинулся в кресле, закрыл глаза … чтобы Серёга ненароком не увидел моего ужаса в них. Я конечно предполагал, что Большаков весьма серьёзный человек, но чтобы настолько богатый и влиятельный – для меня это было настоящим шоком. Я с силой сжал белки своих глаз. Блин, правильно Мах сказал – влип. Да он меня если захочет в асфальт закатает и всё. Был Ким и нет. Вот черт подери, ч-ч-ч-ёрт. Да ещё какой-то хренов маг, что их может связывать-то, может тоже педик. Ладно, Саня, возьми себя в руки. Тебе дали задание, вот и выполняй его, истерику оставь на потом. Мах говорил, что в дневнике было что-то важное, а остальное я должен узнать сам. Что было самое главное в дневнике – число пять. И конечно Власть. И у этого придурка, надо же имя какое – Гредорс, шут гороховый, опять таки Эклегор, нет, блин,  Эгрегор, вот по-этому наверное и Гредорс, тоже опять Власть. Итак, это первая зацепка, идём дальше – 5. Где оно может быть, например - в счёте, какой у нас счёт – пока - 1 – 0, в пользу Александра Кима. Я мысленно улыбнулся. Итак, что можно считать – ну, например, эти макры, нет, ё моё - чмакры. Я открыл глаза, Эдисон словно карп уставился в монитор, я спросил у него :  

                  «Слушай Серёга, - начал я, - а какая пятая по счету будет чмакра, а то я уже что-то забыл».   

                  «Сань, а что ты вообще знаешь, кроме того, как водку пить и морды бить. И не чмакра, а чакра. Между прочим, очень серьёзное понятие в индийской йоге, – совсем без всяких шуток заявил серьёзный Эдисон. – Я, если ты не в курсе, в своё время йогой занимался, пока не надоело. Так вот чакры они расположены в позвоночнике человека и представляют собой сгустки энергии, например, самая нижняя чакра находится в копчике и пылает красным огнём, это чакра сексуальной энергии – Муладхара, ну и так далее, а вот пятая чакра – Вишуда - является своего рода – вратами – между четырьмя нижними и двумя высшими чакрами, и расположена она в области горла. Эта чакра фиолетового огня, языка, слова, в общем того, чем человек общается с миром. Самая открытая и в тоже время самая сокровенная из всех чакр. Некоторые называют её ещё чакрой Шаха, она является ключом к власти. И знают про неё не только индийцы, например, великий Карлос Кастанеда, называл горловую чакру – «местом, где хранится воля человека». Вот и у этого Гредорса, кстати, именно с пятой книги начинается настоящая «тайная доктрина». Вот, посмотри распечатал я тебе его фото».

                  Я взглянул на фотографию на ней стояли некто двое и улыбались. Один здоровый кабан, но роста невысокого, в двубортном костюме, лицо красное, а глазки маленькие прямо как у свиньи, другой, наоборот, тощий как щепка, в элегантном чёрном костюме, с каким-то серебренным кулоном на шее, нос крючком, лицо вытянутое, чем то грифа напоминает, и глаза, глаза как-будто целяться прямо в тебя, как у заправского гипнотизера.

                 Эдисон поясняет :

                 «Тот что в чёрном Гредорс и есть, а второй как раз твой клиент. Кстати Сань, обрати внимание, на шее у Гредорса висит оберег – восточный какой-то, похоже на ваджру, да, сволочь знает, что шею нужно защищать. Понимаешь Сашь шея – это дейст-вительно очень опасное место во всём человеческом организме, говорят, не знаю сам не пробывал, да и не хочу, но много про это читал – Маги всегда свой главный удар наносят в открытую шею, в эти человеческие врата, и ауру на фотографии, обреченного ими на смерть человека, во время проведения своих тайных ритуалов – они его инвольтированием на смерть называют, прокалывают именно здесь, в этой Вишуде чакре. Поэтому, зная себя и себе подобных всегда стараются её чем-то прикрыть. Как говориться, рыбак рыбака видит издалека. На вот тебе твой файл, почитай ещё раз если хочешь, а я схожу до ветру, и пивка ещё принесу».

                  Эдисон со скрипом поднялся с кресла и вышел в коридор. Я покрутился в кресле, и мельком заглянул в распечатан-ный текст. Нашёл там эти чакры. Итак, Вишуда. Какая книга ей соответствует, так нашёл – «Мировлияние». Вот ведь, суки, все хотят на что-то влиять, самодержцы хреновы, не живётся им спокойно. Все хотят на чужом горбе в рай въехать. За чужой счет погулять все хотят. «Мировлиятели». Кругом сплошной эгоизм. Ми-ро-блять-я-тели, - не знаю почему, но повторил я по слогам … и тут вдруг резко пробежал глазами по названиям и всех других книг Гредорса – «Си-ла «ау-ро-бри-фа», «Ля-кросс», «Со-ли-дар-ность»,  «Фа-во-рит-ство», «Ми-ро-вли-яние», «Ре-ши-мость» и «До-ми-ни-ро-ва-ние» …….. Вот, блин, чёрт подери, это же нотный ряд, только написанный наоборот – Си, Ля, Соль (буква л с мягким знаком отчетлива слышится при произношении), Фа, Ми, Ре и До. Вот что Мах имел в виду, когда сказал - узнаю сам. Это же Песнь Творения, про которую мне он рассказывал в мой последний вечер в Цуки-то. Песнь Творения – но звучащая сейчас наоборот. А нота МИ и есть пятая, черт подери, пятая с конца. Пробитая Врагом нота, оборванная песнь, грязное искусство Мито – чёрной Магии, вот какую «плоть» пытался всё прорвать «господин М.» и вот почему он так уж сердечно привечает «господина Г.». Как сказал мне тогда Мах – вако и мико, пират и маг – это всегда две стороны одной и той же медали. Вот ваш нам ШАХ – Мито, но будет вам теперь и МАТ – наше Мисоги. Я понял всё, я вспомнил всё, как будто наконец нитку в иголку вдел. Да у вас козлы – и сила есть, и влияние – ну, а у меня  есть  зато понимание, осознание того, что я действую от Троицы, для Троицы и во имя Троицы. Я вам вашу чёртову песенку «Слития» спеть не дам, подавитесь вы ей. Я весёлый капитан, я объехал много стран … запел я вслух свою любимую песню. В комнату зашёл Эдисон, звякнул бутылками «Жигулёвского», «Мастера» мы уже приговорили, но Серёга – человек о-о-чень запасливый, и мы с ним вместе громыхнули Нашу Песнь – Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг корабля. Капитан, капитан, подтянитесь – только смелым покоряются моря. Мы открыли пива и жахнули по бутылке из горла, и сразу же открыли по второй. Внутри меня как вулкан вскипел. Эдисон повернулся :

                 «Санёк, хорош грузиться, пора сделать паузу, ну, что давай-ка в «Терроров» рубанём. А ?»

                 «А чё Серёга – давай !» - ответил я ему и махнул рукой.

                  И мы резанулись по сетке в наших любимых «Терроров», Эдисон конечно был «террор», а я «ОМОН». Схватка разгорелась нешуточная, я бегал по дворам и закаулкам, прятался по углам, бросал гранаты, дымовые шашки и конечно стрелял, стрелял, стрелял … убивал на экране тех, кого так яростно и бескопромисно ненавидил в жизни своей – всю эту сволочь – надутых бизнесменов, поднявших свои деньги на крови, чванливых государственных служащих, думающих только о своей мошне, ворюг, кичащихся своей крутизной, но сдувающихся на первом же допросе, мошенников, грабителей, насильников и убийц. Всех я их гасил и гасить буду. И пусть говорят, что у всех людей кровь одинаковая, это говорят те, кто крови в жизни не видел, у твоего Врага – кровь всегда чёрная и грязная, как сама его душа.

                  Очнулись мы только часа через – три. И сняли «уши».

                   Счет был 15-15 – ничья. У нас так редко бывает, обычно побеждает Эдисон, но только не сегодня. Во мне сейчас бушевал ураган, а в его глаза лучше никому не глядеть. Я уже было засобирался домой, но Эдисон сказал мне, что у него на балконе целый ящик – «Жигулевского». Ну бить так бить, а пить так пить. На улицу уже спустилась ночь и мы удобно расположившись в креслах стали смотреть – «Подарок Братьев Люмьер». По телеку ничего путного не было и Серёга включид дивидик. К гадалке не надо было ходить, какой фильм он опять поставил – конечно же «Матрицу» Братьев Вачовски. Я её уже дважды смотрел, поэтому попытался ему возразить, но Эдисон был уже пьян, а в таком состоянии его ни в чём не переубедить. Ладно, заводи свою шарманку, - сказал я, - какая разница под чё пить и в итоге засыпать. И Эдисон включил фильм, в котором знал каждое слово, каждый кадр, но все же продолжал его упорно смотреть. Я сначала смотрел откровенно скучая и потягивая пивко, но потом вдруг что-то переменилось, я как будто внутрь фильма попал и стал замечать разбросанные по сюжету тайные знаки. Всё началось когда в дверь Нео постучались загулявшие друзья – «Иди за белым кроликом», - понял он, но ведь белый кролик … в Японии – это символ Луны, и он начал свой путь к Лунному городу, к Цуки-то, в фильме Зеон, но и в его названии почудился мне образ Луны. Или вот момент, когда агент Смит внедряет в Нео жучка и у него жутким образом склеивается рот, это же открытая сегодня мной – горловая чакра, по ней Противник наносит свой удар, и возвращает он Нео его язык, только в обмен на сотрудничество. Классическая тёмная вербовка. А Морфиус так это вообще отдельная песнь, он так внешне не похож на моего старого Маха, но внутренне, чисто какими-то физическими телодвижениями – просто невероятно напоминает его. Весь его подход, его скрытые знания, даже его улыбка – Мах да и только. Чтобы освободить Нео от Матрицы он использует пилюлю, но ещё и зеркало тоже, Махово Зеркало Здесь Есть – Нео трогает его рукой и проваливается в Мир Машин, где люди лежат в ваннах, наполненных какой-то жидкой слизью и летают железные-вороны, сторожа живых-мёртвых людей. Как мне это напомнило Утробу, даже мурашки по спине пробежали, как братья Вачовски могли это почувствовать. Просто не знаю, но что бы там ни было, Мир Машин всё же не внушает мне такого ужаса – как реальное болото Утробы. В Мире Машин всё таки как-то всё чисто и стерильно. А в Утробе, в Утробе стоит тошнотворный запах гниющих человеческих душ, мне от него никогда уже не избавиться … и  ТОСКА, хватающая за сердце, пробирающая до самых печёнок, ТОСКА от осознания того, что выхода от сюда просто НЕТ. Выход обратно в Мир, в Матрицу есть только у Машин, также как утробное вороньё выбирается и в наш мир, чтобы нести в него свой Утробный Зов, собирать своих новых жертв. И это вороньё когда-то и само было людьми, но навсегда утратило в себе всё человеческое. Машины и люди, вечное противостояние, как тонко здесь всё прочувствовано, Люди-Машины, Люди-роботы – вот кто такие Они обитатели Утробных глубин. А главный среди них агент Смит – Противник Наш – Чуллуа – братоубийца. Создающий себе подобных тварей, клонирующий себя как Смит это делает в Матрице. И вот всадник по имени Смерть и АД следует за ним. И кто справиться с ним. Нео и Тринити. В её имени как-будто скрыта загадка всего фильма – Тройная, но именно такой и является – для всего Цуки-то – Великая Богиня солнца, пробуждённая к жизни Вечной Троицей, пречистая и светлая дева – Мари. Ну, а Пифия сама мать земля, она и помогает жителям Зеона, но она всё же обречена – и служить Миру Машин, ведь она тоже Машина, компьютерная программа, земля даёт жизнь, она её и забирает, но она хочет освободиться от мира Машин, хочет измениться. И здесь она, это очень хороший, хотя конечно и вынужденный режиссерский ход – изменяется, белую актрису меняет чернокожая. Это просто гениально. Не совсем до конца мне понятна в фильме роль Главного Инженера.  Кто он всё таки такой. Бог ? Великий Источник огня в пустоте, родивший три свои лика, ипостаси свои – Вечных Трёх. Но я знаю, Эбису мне говорил, что Источник – всегда неподвижен и живёт он только через свои лица-лики, буйки на поверхности Древнего Океана своего, через Вечных Трёх путешественников своих и в образе прекрасной Мари. Так кто же этот Главный Инженер ? Его суть ускользает от меня. Но может и не всё можно в этом фильме понять. Сколько важных вещей, к сожалению, ускользнули и от режиссеров – Зеон у них светлым не назовёшь, но не таков Цуки-то, в котором всеми цветами радуги дышит жизнь, Морфиус у них один, без друзей, поэтому и веру свою каплю за каплей он теряет, нет у него таких спутников как у Маха – мудрого, всёзнающего и всёпрощающего Браха, и Хинга так глубоко и тонко, понимающего, что значит по-настоящему Любить. Нет у Морфиуса таких друзей, и ходит он по Матрице, как Мах по земле, но видит вокруг себя не как Мах глаза живых и ждущих его поддержки людей, а видит только горькую пустыню – и Машин. Людей он в Матрице не замечает. Грустный фильм, по-настоящему грустный. Как гово-рится  -  могущий вместить да вместит. Вынесит ли – вот Вопрос ?

                  Эдисон уже уснул. Я поднял его с кресла и осторожно отнес его в спальню, положил на постель и укрыл одеялом, спи дружище – хороших тебе снов. Вернулся в зал и открыл еще пива, сна не было ни в одном глазу. Да ёлки-палки уютно у Эдисона, прямо душой отдыхаешь, действительно «Аквариум». Открыл ещё пивка и хотел уже шлепнуться в кресло, когда увидел на столе – эту книгу «Сила «ауро-брифа»». Эдисон мне её нашёл, ну ладно надо пролистать, как говориться своего врага надо знать в лицо. Взял её и сел в кресло, мягкий переплёт, красная с синим обложка, перевернул её – цена 220 рублей. Да недешёвое сегодня «тайное знание», - усмехнулся про себя я, - и открыл книгу. Обычное «чисто теософское» введение, признание в любви своим учителям, сплошь индийские имена, болтовня о наступлении новых времён – перехода, как называл это Гредорс, и прочая заумь. Однако, дальше как ни странно вся «теософская» шелуха от текста просто отлетает и стиль становиться плотным и сжатым, он мне напомнил наши милицейские методические рекомендации по подготовке к сдаче огневой экзамена. Гредорс пишет, что сила находится просто везде, она разбросана по земле, как камни скатившиеся с высоких гор, надо просто уметь брать её. Силу – он характеризует как способность действовать и на что-то вполне реально влиять. «Могу влиять на других, значит по-настоящему живу» - повторяет он в тексте неоднократно. Однако, главная реальная сила, - пишет он, - закопана в земле, она – земля, таит в себе несчеслимые богатства, надо просто их откопать. Резервы земной силы абсолютно бес-предельны, а её возможности не имеют границ. Далее он пишет, что как земля закрыта шаром атмосферы, так и человек – микрокосм, подобный макрокосму, тоже имеет свою защитную оболочку – ауру, так её называли древние индийцы. По Гредорсу аура – биоэнергоинформационная структура, которая окружает физическое тело человека. Аура расположена вокруг его тела и излучает сияние. Он пишет, что существование ауры доказанный научный факт, приводит в книге фотографии аур людей, сделанных на изобретённом им самим аппарате, в основу разработки которого, легли исследования супругов Кирлианов, уникальной машине – «Ауро-Фон – 2000». Видить ауру, пишет Гредорс способны лишь исключительные люди, но вот Машине под силу её – заснять и выдать снимок. Он на основе своих многолетних исследований, пишет, что ауры слабых и больных людей – серые и безжизненные, являются отражением их не способности изменять мир. У них отсутствует жажда жизни, - пишет он, - но эту жажду можно про- будить. Для этого, собственно говоря, он и изобрёл свой особый – метод дыхания – «ауро-бриф». Далее, он пишет, что у человека в теле есть три основных энергетических канала – два в ногах и третий в позвоночнике. Канал левой ноги Ида и правой Пингала, сходятся вместе в основании позвоночника, а затем разделяются и уходят тонкими змейками вверх, где миллионами капилляров присоединяются к легким человека. Поэтому, Гредорс называет эти каналы – дыхательными. Стоя ногами на земле, как бы укореняясь в ней, надо делать короткие и глубокие вдохи, каналы Ида и Пингала, сразу же «активируются» и начинают поставлять внутрь ауры человека «горячую» энергию земли. Мы как бы наполняем наши ауры-шары огненным воздухом, пишет Гредорс, и со временем наши ауры становятся плотными как резиновый мяч, приобретая насыщенный красный цвет. Это есть начало обретения силы человеком. Однако, даже накачав себя силой, человек не может стать господином своей судьбы. Потому что на земле, в обществе, существует целая масса экрегоров и человеку, ежедневно, приходится делится с ними своей энергией. Растрачивать себя – впустую. Впрочем, выход из этого порочного круга всё же есть – и выход этот в присоединении к универсальному экрегору «PAUER», созданном Гредорсом в информационном поле земли. Чтобы, подключится к нему – надо открыть свой центральный позвоночный канал – Сушумну, который имеет выход наружу в самом центре макушки человека, и через особого рода медитацию, мысленный настрой, выйти на канал абсолютной «Власти», и в твою ауру войдёт насыщенный «голубой» цвет сильнейшей и по-настоящему космической энергии «Власти». И вот когда «нижняя» красная энергия и «высшая» синяя сольются в твоём теле воедино – вот тогда твоя аура становится «эталонной», пишет своему читателю Гредорс, и уже никто в мире не сможет тебя победить. Ну, а дальше начинается уже совместный и солидарный с другими путь в содружестве «МЭИР», ты проходишь теперь ступень за ступенью, чакру за чакрой, от силы Муладхары до абсолютной «Власти» Сахасрары, а дальше уже будет зависить всё от тебя и твоих личных способностей да и благосклонности судьбы, пройдёшь ли ты путь от «ученика» до «магистра» или нет, но если есть в тебе СИЛА, то возможно, когда-нибудь ты станешь и самим мэтром «МЭИР». Так рекламным проспектом заканчивает свою книгу Гредорс, блин, прям новый Ёко Асахара – Саха – срара, мудак херов, но всё же хитрый мудак, надо же такое придумать и написать. На неискушённого читателя эта «поваренная книга» начинающего мага производила, надо это признать, весьма сильное впечатление. В ней не было зауми «Агни- Йоги» и прочих теософских книг, стиль крепкий и предельно собранный, в общем довольно сильная вещь. Особенно для тех людей, кто всей душой рвётся к Власти. Вот почему Гредорс и Большаков так дружно спелись. Большаков просто бредит Властью, наверное спит и видит себя новым президентом нашей страны, а Гредорс ему на блюде преподносит её «тайный» рецепт. Как от такого блюда можно отказаться, да просто ни как. Вот и прорисо- валась наконец у меня цельная картина – бизнесмен-пират и парапсихолог-маг – вако и мако – они нашли друг друга. Один директор крупнейшего комбината «Магнезит», другой основатель секты «МЭИР», кругом эта М, кровавым мазком, оставленная Мариной на стене ванной. Бедная женщина, она наверняка всё знала и потому всего боялась. Да в её глазах был страх – я же сразу это заметил, но не уберёг я её. Никогда себе этого не прощу, ведь мог же я её разговорить, мог, но дал событиям развиваться по своей прямой. Думал время всё расставит по своим местам, а оказывается времени просто – НЕТ. Времени нет, вот и ускорилось всё. Ускорили они все свои программы. Что-то очень даже быстро меняется в мире нашем, казалось скучном и пустом. И я теперь знал что. СЛИТИЕ о котором мне рассказал Мах – по-видимому очень скоро станет такой же реальностью, как и надоедливые чурки на улицах наших городов. Да, времени по ходу нет, но вот когда будет это «слитие», вот в чём главный сейчас для меня вопрос. А второй, что я могу сделать, чтобы предотвратить его? Ответ на первый вопрос совсем не сложный, он вертелся у меня на языке, ещё когда я читал Маринин дневник. Если число пять – это своего рода – ключ, их тайный чёрный знак, то примерную дату «слития» определить совсем не сложно. За апрелем всегда идёт май, горка красная, ведьмин месяц, время вечной маеты – и число его – пять. Значит предпринимать какие-то защитные мероприятия нужно, по-любому до 1 мая. С этим понятно, но вот почему должен пред- принимать их я. Почему Мах выбрал именно меня. Я откинулся в кресле и рассеянным взглядом обвёл всю обклеенную рекламой комнату Эдисона. И тут мой взгляд остановился на рекламе мо- бильных телефонов – «Мегафон – будущее зависит от тебя. Под- ключаетесь к нам в сети магазинов «Связной»». И здесь я понял всё. Если кому-то доводилось переживать краткий миг озарения, когда ворвавшийся в комнату солнечный луч, вдруг всё расставляет по своим местам – тот меня очень хорошо поймёт. Вся эта реклама, обрывки слов, всё было в неразрывной Связи друг другом. В обществе всё порождает всё, каждый процесс, порождает другой, ты оплатил услуги мобильного оператора, деньги поступили в банк, потом их кто-то снял со счёта и ими заплатил тебе зарплату, чтобы ты вновь мог оплатить свой счет, за пустую болтовню по мобиле. Всё порождает всё. Это «гамбурский счет». Это наша жизнь. Однако, вот у меня мобильника - нет и никогда не было. Вот почему, именно ко мне обратился Мах. Да я конечно живу в этом огромном общественном организме, работаю, плачу налоги, но спокойно я не живу. Если хотите, я воспалённый аппендицит этого «Левиафана». Чёрная кровь, когда-то впрыснутая в меня Утробой, циркулирует во мне бешенными кругами, я не могу быть ни с кем, это понимала моя жена, это понимали мои друзья, с которыми я после развода порвал все отношения, это понимает даже мой старый, добрый – Эдисон. Я одиночка и так это было всегда. Одинокий тигр, заблудившийся в «западном» лесу. Наверное, действительно «последний» самурай в большом городе. И именно поэтому Вечные Трое выбрали меня, они знают, что я живу только для них, живёт Троица в моей душе, и эта Троица является моим единственным «хозяином» и настоящим другом, перед которым я несу свой ответ, я для них, а они для меня, я их самурай – «тот, кто служит». И служить я им буду до конца. Они это знают, поэтому и призвали меня. Я не задаю лишних вопросов, я знаю, где свет, а где тьма, потому и иду на свет. А в обществе я просто «ронин», самурай без каких-либо «хозяйчиков», я ничья «собственность», никому не принадлежу и никогда не принадлежал. Не «связан» я ни с кем никакими узами. Поэтому, сделаю свой выбор, не советуясь ни с кем, никого не призывая себе на помощь. Как пела когда-то группа «Аквариум» – «Он приходит всегда один, он на взводе - не подходи. Одиноко летит душа, от саксафона до ножа». И как сказал мне Мах: «Один ты живешь». Да я живу один и я один буду решать Жить всем этим Козлам или Умереть. Да сегодня, когда я узнал, что за силу представляют собой эти «господа» - М. и  Г. или Г. и М. –  какая разница, я признаюсь честно - испугался, это был первый порыв моей души, и наверняка самый верный, страх вот то, что всем нам сохраняет жизнь, но сейчас я снова, как когда-то давно в Цуки-то – перешёл свой Рубикон, и нет мне больше пути назад. Я не герой, не супермэн, и смерти я боюсь как любой другой человек, более того, я отдаю себе полный отчёт, что связавшись с этими всесильными «господами» - мне при всех раскладах, всё равно – конец, но нету больше во мне сомнений, и я как древний воин призываю Смерть. Да всё будет как в старину, я объявляю Вам – войну. Око за око и зуб за зуб, выпущенные кровь и кишки, и ваши отрубленные головы «господа» станут моими Бундори, трофеями взятыми на тропе войны. Одинокий тигр покидает «западный лес». Я откинулся в кресле и спокойно допил последнюю бутылку пива из ящика. Я был готов, правда сам ещё не до конца понимал к чему. И я уснул «Аквариуме», прямо в кресле, понимая, что наверное это будет моя последняя спокойная ночь и этому от всей души – улыбнулся и улыбка уснула вместе со мной, чтобы уже больше никогда не проснуться.   

                     Разбудил меня утром, растрёпанный как воробей и по-хожий на сомнамбулу – Эдисон, с вполне резонным вопросом :

                   «Сань блин, ты чё всё пиво выжрал ?»

                   «Н-да, наверное всё, - ответил я, с трудом разлепив свои глаза, - если хочешь схожу, куплю ещё».

                   «Да нет, хорош, - тут же ретировался Эдисон, - мне сегодня на работу сьездить надо бы, блин, сам знаешь за всем глаз, да глаз нужен. Да и признаюсь тебе честно, дела в последнее время не фонтан, конкуренция - понимаешь» - сконфужено закончил он.

                   «Да и мне тоже надо кой-куда сходить, - выдавил из себя я, - продолжим в следующий раз, классно всё таки мы вчера в «Терроров» рубанули. А, Серегей-воробей».

                   Серёга сразу весь просветлел :

                   «Да Сань ты вчера, если честно, был просто в ударе, я думал уже проиграю. Бродилки – это твоя стезя, капитан. А моя всё же стратегии. Слышал, тут «Герои» новые появились, просто офигительные, я вот здесь …».

                    Однако, я оратора осадил, башка болела просто жутко и если он похмельем никогда не болел, то для меня оно было всегда, как бич божий. Я поднялся с кресла, меня немилосердно качнуло и двинул в коридор. Серега плелся за мной. Я с трудом натянул свои педали. Серега вдруг резко развернулся и ушёл в зал, вернулся с распечатанным для меня файлом и найденной им книгой.  

                        «Ты че Сань про документы забыл, на, - и он про- тянул их мне, - и вот кстати я тебе эту книгу нашёл».

                         «Я её уже прочитал, - тоскливо ответил я, - знаешь лажа это всё полная, можешь смело выбросить её на помойку, - на душе почему-то кошки скребли, - ладно брат, давай-ка обнимемся что ли».

                         Мы обнялись и кошки спрыгнули с раскалённой крыши. Хорошо всё таки, что у меня хоть – Эдисон есть, а то совсем жить стало бы хреново. Он для меня не просто друг, он мой самый настоящий младший брат, которого у меня никогда не было. «Ну, ты когда в следущий раз придёшь, - спросил Серёга, - я горю желанием отыграться». И с хитрым видом взглянул на меня.

                          «В следующий раз и приду, - закончил я довольно таки грубо и бросил на Серёгу прощальный взгляд, - ладно брат – давай будь здоров».

                           «И ты тоже – не кашляй» - улыбнулся он и мягко закрыл свою неприступную дверь.   

                           Ну вот, побыл с другом и как воды напился, - по- думал я с благодарностью про себя, - один такой день иной целой жизни стоит, вместе оно всегда веселей и все великие мудрецы об этом были в курсе, но мне всё же придётся действовать одному. Надо мне суметь и себя и других как-то защитить, это как в суде, мир вообще есть суд непрерывный – истец и ответчик, и победит тот чей аргумент будет сильней. Я бы сказал весомей и ногой открыл грязную дверь подьезда. На улице закурил и двинул к ближайшему ларьку. Прошёл мимо стоящей во дворе мусорки, около одного из бочков стоял одинокий бомж, стоял прям как на работе, доставал пивные банки и бутылки, протирал их грязной тряпкой – стекло в один пакет, жесть в другой, словно рабочий у станка. А может и есть рабочий, сколько их трудяг потеряло работу в эпоху наших долбанных перемен – и мастеровые с ЧМК, с ЧКПЗ, с ЧТЗ, с многих других завод, пошли по мусоркам и переходам собирать бутылки. Опустили трудовой люд по уши в Грязь              и думают дело сделали. Когда так было на Руси, даже крепостные при царе и то чище были, да были помещики, но у простого мужика всегда была чистая рубаха и свободный банный день. В чистоте Русь жила и чистоту всегда соблюдала, чтобы там не говорили продажные шкуры-историки. А сейчас «избранные» ездят на дорогих авто, интеллигенция вынуждена их обслуживать, а трудяг вообще за людей не считают. Плюнули простому человеку в лицо, втоптали в жидкую грязь, чести мастера лишили и думают, что теперь так будет всегда. Твари, волки в овечьих шкурах – одного вы не понимаете и никогда не поймёте, грязную одежду можно и в луже отстирать, но вот как её вытравить из души – да просто никак, если эта душа сама выбрала Грязь. Ну, ничего придёт время и в крови умоетесь, обязательно умоетесь. А я вам в этом помогу, непременно помогу. Ну, вот и киоск, захожу и покупаю две бутылки «Козелла» - «Гордость Чехии», одну разом всаживаю в себя из горла. Стою, жду – быть или не быть, но вот желудок облегчённо забурчал, как пёс спущенный с цепи. Процесс пошёл, я снова могу пить. И я буду – пить, я снова начал – быть. Начинается война, а на войне трезвым нельзя, никак не нельзя – всей её тонкости не поймёшь. Открываю вторую, делаю пару глотков и закуриваю. В голове всё разом просветлело, допил пиво и двинул из «Порта». Перешёл железнодорожный мост и вышел на вокзальную площадь, превращенную давно в один большой базар. Народу тьма и лица у всех озабоченные, что купить, чтобы хватило и на поесть и на попить, вечный русский вопрос. Вижу впереди, группу цыганок, пытаюсь их обвернуть, не получается. Одна из них буром прёт на меня – «Милок дай погадаю, всю правду скажу». Её товарки тоже разом начинают галдеть – «Наша Роза она всё знает, вс-ю-ю правду тебе скажет». Галдят, смеются, как не люблю я этот народ, вечно грязные, рыщут среди людей как лисицы в лесу, всё халяву ищут. Но делать нечего, так просто от них не избавишься и я зло открываю ей ладонь своей правой руки – «На Роза, гадай». Цыганка немного опешила, но руку мою взяла, внимательно посмотрела и вдруг в лице переменилась, повернулась к своим товаркам, что-то сказала им по-своему. Женщины её выслушали и быстро и покорно ретировались, и всё оглядывались на меня, как будто запомнить хотели. Роза внимательно посмотрела мне в глаза и тихо сказала – «Тебя ведь Сашей зовут». Я кивнул ей головой. Роза продолжила – «Всё вижу дорогой, всё – был ты женат, но жена от тебя ушла, нрав у тебя буйный, вижу был ты в далёкой стране со своим отцом, на могиле тебя какой-то вижу. Голлем там лежит, наверное в Чехии жил, - смотрит на меня пристально, точно ли говорит, но я молчу, - точно Голлем, ты в Праге в детстве жил и до сих пор она манит тебя, нет тебе покоя. Отец у тебя добрый, рыжий, вижу его в жёлтом пальто - настоящий барин с кошачьими усами. Очень ты любишь его, но он сейчас далеко от тебя. Недавно весточку тебе прислал, просит тебя в чём-то ему помочь. Но Саша, послушай старую Розу, не надо тебе ему помогать, кровь я вижу, смерть вижу. Что-то страшное тебя ждёт». Она замолчала, смотрит на меня. Я продрав горло, сухо говорю – «Да гадалка ты хорошая, кое-что видишь, но сути не поймёшь» - сунул ей в руку мятую десятку со сдачи и уже развернулся от нее, когда она мне бросила вслед – «Остановись Саша, пока не поздно, остановись». Однако, я даже не повернулся на её крик и скрылся в толпе. Быстро преодолев базарную площадь, я вышел на троллейбусную остановку и закурил. Ну, откуда эти цыгане всё знают, странные люди, очень странные, страшные. Впрочем, просто тёмные и всё, света не видят, только тени на белой стене. Мой отец умер три года тому назад, от обширного инфаркта, мать ушла вслед за ним. Цыганка видела не моего отца, она как-то сумела разглядеть Маха и его приняла за моего отца. А может она и права – Мах действительно для меня как отец и даже больше, гораздо больше. И живёт он и вправду далеко, но вот только не в Праге, а в великом Цуки-то, но ощущение она точно уловила, мне и самому когда-то давно, Цуки-то показался похожим на Старую Прагу. И могилу старая ведьма увидела, да вот только не Голлем там лежит, а убитый своим родным братом – Авель, Умантуа, Цукуёми, но впрочем как ты его не назови – его могила под плакучей ивой могилой и останется. Подошёл мой троллейбус, как пел Виктор Цой – «который идёт на восток» - и выпущенный на волю «тигр запада» сел в него. В троллейбусе было не протолкнуться, какая-то бабка стояла и на весь троллейбус кричала на двух маленьких пацанов – «Совсем совесть потеряли, все ноги мне оттоптали – сволочи, Атлян по вам плачет». Старая перечница, совершенно не понимала, что несла, я бы лично и врагу не пожелал оказаться в этой ужасной малолетке, Атлян был настоящим чистилищем, конвейером по производству будущих воров, насильников и убийц. Наша система УИДа – кривобокая и неумелая «система исправлений», как-будто выполняла «пятилетку», по заказу хитрых «законников», и больше не делала ничего. Нет – это точно, в обществе всё порождает всё. И это самый настоящий – порочный круг. Старуха всё не унималась и люди в троллейбусе, уже начали ворчать, что престала старая к пацанам. И как водиться и им тут же досталось. Я пристально посмотрел на неё и тихо, но резко сказал – «заткнись». Старуха что-то хотела мне возразить, но взглянув на меня … сразу осеклась и надолго замолчала. Я пробрался в конец троллейбуса и отвернулся к окну, на душе застрял осадок, вот взял и нагрубил старому человеку. Но почему они сами всё первыми начинают, не сидится им дома с внуками, всё куда-то бегут, спешат, со всеми спорят, вечный источник дрязг и раздоров. Я вспомнил свою тёщу, как она любила нас с женой – жизни учить, просто хлебом не корми. И всё то ей было важно, до всего ей дело было. И чего добилась, разбила семью, ушла Ольга от меня, но что нашла взамен. Да ничего, замуж вновь не вышла, та же работа в Собесе, те же подруги, и живёт с матерью в её «хрущёвке». Видел я её недавно на улице, заметно постарела, глаза как у загнанной в угол крысы, она делается похожей на свою мать, очень сильно похожей. И ждёт Ольгу её же судьба. Пусть своей матери «спасибо» скажет, та ей «пожайлуста» никогда не ответит. Нет, чем старше становятся люди, тем тяжелей с ними становится жить. Только и знают, что орать да рот всем затыкать. Так, так, - вдруг сам себя остановил я, - … рот затыкать, о-о-очень интересно. Рот, язык, слово, речь – это же всё один и тот же ряд, имеющий отношение, к вскрытому мной вчера ночью секрету – пятой чакры, как её там, а да - Вишуде. Знают это старые ведьмы, от природы видимо чувствуют, что это самое уязвимое место у каждого человека, вот и спешат заткнуть рот ближнему своему, орут, кричат, ругаются, а человек потом долго ещё в себя прийти не может. Слышал я где-то про энергетический вампиризм, но этот термин на самом деле плохо характеризует эту ситуацию. Здесь место имеют не мифические вампиры, а общая, так сказать – чисто человеческая проблема. Просто одни люди бережно относятся к слову своему, к тому что говорят другим людям и тем самым, может и не осознанно, но участвуют в бесконечном и древнем как мир ритуале – Мисоги, ритуале очищения нарушенной гармонии вселенской ноты МИ. В начале было слово и слово было у Бога, и всё через слово начало быть – так кажется это звучит в Библии. Да слово было у Бога, у нашего всеобщего отца – моего самого главного друга – у Маха. А человек нарушил это слово, загрязнил его изначальную гармонию, растоптал чистый мир. Слово утратил, поэтому теперь только «выражаться» и может. И до сих пор он грязно выражается и других этому же учит. И эти «другие люди» как звенья одной неразрывной цепи продолжают загрязнять МИ, все как один участвуют в тёмном процессе – Мито, ткут общую для них для всех – Паутину зла и лжи. Как говориться, каждому своё. Вот только не понимают они дураки, что главный Паук – он всегда был и будет – один, и плевать он хотел на верных помощников своих. Это его «Майн кампф», его личная борьба и месть Вечным Творцам, и я теперь знал это, жизнь потребовалось прожить, чтобы понять такую простую вещь. Хочешь быть «чистым» - просто будь им, вот и всё. А если желаешь быть свиньей, то Грязь тебя сама найдёт. Я вышел на своей остановке, спустился в переход – купил упаковку любимой «Баварии» и сигарет. По пути домой зашёл в свою любимую пивную, одно пиво меня сегодня не проберёт. Пивная эта была моей любимой, потому что в центре она осталась единственной. Море ресторанов, пиццерий и кафе, но не одной простой, человеческой – пивной. Куда катиться этот мир – один Бог наверное знает. Зашёл в пивную, столики, народ за столиками гудит, всё как в старые добрые времена – и название у пивной доброе – «Копеечка». Да которая рубль бережёт и душу мою сейчас полечит. Подхожу к стойке, за ней стоит молодая блондиночка, чем-то для меня очень милая и родная, сам даже не знаю чем, Ирина её зовут. Здороваюсь, улыбаюсь. Она мне – «Привет, капитан, снова в плавание отправился вижу». Я ей – «Ничего от тебя радость моя не скроешь, да решил под парусом погулять, а то что-то душно стало. Накапай-ка мне боевых». Она накапала, и я с силой выдохнув воздух - всадил их в себя. По всему телу пошёл жар, вспомнил старый анектот – «Один мужик спрашивает другого. Вась тебя же жена закодировала, а я смотрю ты снова – пьешь. А Вася улыбается и отвечает своему другану – а ты знаешь я просто код подобрал». Вот и я код нашёл, код к миру, в котором живу, и от этого скрытого, раньше от меня за семью печатями – тайного шифра бытия, стало мне вдруг просто и легко, как будто тёмные очки снял – и больше не буду прятать свои глаза от яркого света солнечного дня. Мне стало хорошо и я пропустил ещё «соточку», а потом и ещё одну. Расплатился с Ириной, улыбнулся ей своей специальной для таких случаев «фирменной капитанской» улыбкой, сказал – «Адьё»,  покинул уютный порт. На улице сменил улыбочку на свой «тигринный оскал» и с неохотой пошёл по направлению домой. На сердце было какое-то нехорошее предчувствие, а моё «чутьё» меня еще никогда не подводило. Зашёл в подьёзд, поднялся на свой первый этаж, вот моя квартира № … 5, вот блин, чёрт возьми, это число всегда было рядом со мной, но я этого раньше не замечал. Теперь вот заметил, как бы поздно не было. Открыл свою дверь, зашёл в прихожую, разулся, поставил пиво на стул, достал одну бутылку, открыл и накатил прямо в коридоре. Да уж, дела. Прямиком зашёл в зал … и опешил, от неожиданности выронил бутылку и она вдребезги разбилась об бетонный пол. Марининого дневника, оставленного мной вчера в кресле - не было, мои вещи были разбросаны по всей комнате. Кто-то устроил мне здесь натуральный обыск. Резко зазвонил телефон и я чуть не подпрыгнул на месте, как кот, которому взяли и наступили на хвост. На негнущихся ногах подошел к телефону и взял трубку. Фу, ё моё, это был мой шеф – Захарчук. Спросил меня как дела, как здоровье. Я ответил, хреново, наверное где-то грипп подхватил. Ходил в больницу, - соврал я, - взял больничный, лежу лечусь. «Только водкой слушай не лечись, Александр Николаевич – уж я то тебя знаю, слышишь меня. Все тут тебе привет передают, а насчёт Марины, послушай меня Саша, не бери в голову, ты ведь ни в чём не виноват. Слышишь меня». «Да. слышу, слышу» - ответил ему я. «Ну, вот и ладно, давай выздоравливай капитан, работа от тебя никуда не убежит. Да, кстати, Сань, чуть не забыл, вчера к нам из милиции приходили, уточняли твой адрес, говорят для протокола. Я им его дал, так что жди наверное гостей. Ты уж извини, если что, - замялся он и быстро закончил, - ну ладно – давай». Пошли длинные гудки, я положил трубку. Вот Диман, идиот чёртов, наверное даже и удостоверение у «гонца» не спросил, ветер у него всё таки в голове, поэтому и в органах долго не задержался. Однако, что с него теперь возмешь – у меня «гости» уже были. И теперь уже ничего не поделаешь. Снова зазвонил телефон,  я  снял трубку и со злостью сказал  –  «Ну что тебе ещё ?»

                   Но с другой стороны провода мне ответил, совсем не Димин голос, а чей-то чужой и незнакомый, уверенный в себе бас :

                   «Александр здравствуйте, - сказал «он», - вы меня не знаете, да это и не важно. Вы меня слушаете ?»

                   Он наверное подумал, что я трубку на стол положил, да слушаю я тебя, очень даже внимательно слушаю и ответил – «Да», - «голос» продолжил :

                    «Я позвонил Вам по просьбе одного очень «влиятель- ного» человека, но вот кто он такой Вы, в отличие от моего имени, наверное знаете. Александр, Вы наверное очень переживаете из-за смерти Марины, Вы наверное сильно сблизились с ней, раз она Вам доверила свои самые сокровенные тайны и даже дала на хранение свой … дневник, - голос остановился, видимо хотел услышать мою реакцию, но я молчал как рыба, и голос продолжил. – Не хотите со мной говорить, понимаю, я бы наверное тоже не стал говорить в такой ситуации. Однако, Александр, всё же попытайтесь понять меня и не делать из всего, что случилось неправильных выводов. Произошла трагедия, это конечно ужасно, но такое бывает – Марина была странным человеком, сложным человеком и она приняла страшное решение уйти из жизни, решение которое, чтобы она Вам «там» не говорила - больно ударила по близким ей людям. И в первую очередь по её мужу, он сильно переживает по этому поводу. И поверьте мне на слово, других проблем ему сейчас не нужно. Вы наверное догадались, что в вашей квартире были мои люди, извините великодушно за причинённые Вам неудобства, но мы просто забрали свою «собственность» и если мы сейчас с Вами правильно друг друга поймем, то этот вынужденный визит – станет первым и последним. Итак, мы понимаем друг друга ?»

               «Да, понимаем» - коротко и односложно ответил я.

                «Ну, вот и прекрасно, - голос заметно повеселел, - а мне говорили, что вы несговорчивый человек, наврали конечно, я чувствую, что Вы не такой, а наоборот весьма разумный человек. Таким Александр и оставайтесь, и Вы всего в своей жизни сумеете достичь. Ну так без обид, я надеюсь, что Вы всё поняли ?»

                «Я всё понял» - опять коротко ответил я.

                «Ну, вот и хорошо, с умным человеком и поговорить приятно. Извините ещё раз за беспокойства и до свиданья» - голос замолчал и в трубке пошли гудки.

                С-с-суки, со злостью бросил я трубку на аппарат, суки рваные – вычислили. Внутри меня всё треслось и звенело от ярости, опять мой «гнев» проснулся. Я достал пачку сигарет и прямо в коридоре закурил. Надо успокоиться, надо взять себя в руки. Как говорят, вот тебе Саша и Юрьев день. А ты что от них хотел, чтобы они себя хорошо вели, они не знают, что такое хорошо, а что такое плохо. Они же тузы, пупки земли, мировлиятели, блин, хреновы. А кстати, этот «голос» совсем не плохо свою речь «шил», прям как психолог, наверняка это этот долбанный – Гредорс. «Марина была сложным человеком» - аналитик хренов. Марина была живым человеком, а сейчас она мертва – и вы имеете к этому самое прямое и непосредственное отношение. Я пошёл на кухню, открыл холодильник и достал, запрятанную на чёрный день в его углу – бутылку «Немирова». Чёрный день уже настал. Сейчас, главное не распылиться и собраться с мыслями. Достал из раковины грязный стакан, всполоснул его и налил себе двести грамм. Жахнул, горячая струя ударила в пустой желудок, и через несколько секунд – жаром вернулась в мой мозг. Я сел на табурет и снова закурил. Думай, Саша, пока ещё можешь – думай. Что они могут знать о тебе. Ну, наверняка устроили «пробивон». Что он им дал – Александр Ким, 1978 года рождения, родился в городе Челябинске, кореец по национальности, русский по паспорту. Учился, женился, развёлся. Работал в Центральном РУВД – опером, капитан. Уволен из органов по инвалидности 2-ой группы. В настоящее время, работает детективом в частном детективном агентстве «Сакура». Проживает по адресу – г. Челябинск, ул. Пушкина, 21 – 5. Квартиру мою Вы – уроды, уже осмотрели. Да квартирка хреновая, но зато в центре, ни модной техники, ни шикарной мебели – один лишь телевизор старый – так живёт сейчас «бывший мент». Понравилось, думаю, что нет. И ещё меньше вам понравится то, что я с вами уроды поганые – сделаю. Я налил себе ещё «сотку», бахнул, скривился, закурил. Спокойствие, только спокойствие. Что ещё они могут знать. Если как сказал мне Захарчук, «гонец» от них, представившийся ментом, был вчера – то скорее всего на мою хату они вышли, в лучшем случае - вчера вечером. Ждали, наверняка, пока я приду. А я вчера у Сереги – бухал. Ну у них наверное нервишки и сдали – и ночью устроили мне обыск. Чувствуется торопятся, ножками сучат, «псевдомилицейский пробивон» сделали, так сказать, по горячим следам – сослались на позавче- рашний протокол, составленный на квартире Марины, меня вчера – дожидаться не стали, хотя конечно догадывались, что мне этот обыск – по душе не прейдётся. Поэтому, сегодня этот – звонок, надо ведь меня как-то и успокоить. Итак, устроили обыск и сто процентно установили за квартирой «наружку», потому что звонок прозвучал, буквально в течении нескольких минут как только я пришёл к себе домой. Понятно, что «ушки» сразу как меня увидели отзвонились заказчику, а он мне. Я снова закурил, табачный дым больно обжёг мне небо. Так, так, - сказал я себе, - продолжим. Дневник теперь у них, впрочем, я это и предвидел. Они получили, то, что хотели, но пасти они теперь меня будут в два глаза, вряд ли этот Гредорс поверил в моё «искреннее раскаяние». Ну, ладно, пусть пасут, я их возможности – ещё проверю. Итак, что они уроды имеют – дневник, сведения обо мне и в общем то пока – всё. Что имею я – полностью подробные данные и о Большакове, и о Грэдорсе, адреса, пароли, явки. У меня был один день форы – и я его использовал на все сто. Как говориться, счёт 2 – 0 в пользу Александра Кима. Я улыбнулся. Теперь играем на равных, а там посмотрим кто из нас – сильней. Я долил остатки водки в свой стакан – и засадил их в себя. В голове пошёл мерный гул – граждане пассажиры пристегните ремни, самолёт взлетает. Теперь, мне нужен какой-то план дальнейших действий. В голове всплыл старый анектод – «Хороший у Вас план товарищ Жуков, сказал Сталин и раскурил косяк». Я хрипло рассмеялся и встал со стула, прошёл в коридор, достал из куртки «досье», забрал пиво и вернулся на кухню. Открыл бутылку и не сходя с места её приговорил. Отшлифофать водку – это целое искусство, вспомнил я слова своего старого учителя на службе – Михалыча, хороший был человек, Царствие ему небесное. Открыл вторую и закурил. Сел на табурет – и снова внимательно прочитал «досье», посмотрел на фотографии – запомнил лица, а затем сжег их вместе с «досье» в раковине. Теперь, вся информация хранится в моей голове – это самое надёжное для неё место. Итак, с чего начинать, что я имею – я знаю, что скоро, видимо очень скоро, судя потому как эти уроды зашевилились, начнётся операция «Слитие». Срок её исполнения – скорее всего май месяц. Дальше, ни место проведения операции, ни как она будет проходить, в чём она будет состоять – я не знаю. Поэтому, мне понадобится «язык». Большаков – это моя главная цель и его надёжно охраняют - отпадает, поэтому на роль «языка» я выбираю этого долбанного парапсихолога – Гредорса. Он мне всё расскажет на чистоту, уж что что, а допрашивать я умею. Милицейскую школу – прошёл. Идём дальше – допрос надо будет проводить не сейчас, а в самый последний момент, когда я подготовлюсь к грядущей операции. Что мне надо для её проведения – конечно, блин, бабки и хорошие бабки. Ну здесь я что-нибудь придумаю. Теперь другой вопрос – что ОНИ от меня ждут. Ну, «бывший мент», сейчас детектив, ну, как они наверняка думают, что я использовал своё служебное положение и установил «тёплые и доверительные» отношения с своей клиенткой, путём банального «траха». И она отдала мне на сохранение свой дневник, но я видимо не придал ему должного значения, иначе бы не оставил его без присмотра. Ну что будет делать Ким – ну конечно переживать, водку пить, что я и делаю, попереживает, попериживает и в себя прейдёт. Они не знают, что я начал свою охоту на лис, знали бы – я был бы уже – мёртв. Этот факт – железный. Пока моя «оперская задумка» с дневником – работает на меня. А значит у меня есть шанс довести свою операцию до её конца. Смогу ли я довести её до конца – тоже вопрос, моё настроение резко упало – водка начала действовать. Запал первого гнева – сгорел, снова в животе холодком зашевилился противный страх. Кто они и кто я ? У них власть, деньги, влияние, а что есть у меня. Я допил пива, попытался подняться со стула – не вышло. Схватился обеими руками за голову и тихо застонал. Алкоголь внутри меня уже действовал в полную силу, хотел успокоиться, вот и успокоился. В мозгу всплыла эта проклятая цыганка – Роза, что она там мне прокричала – «Остановись». Может, действительно остановиться пока не поздно, они же меня убьют, как пить дать – убьют. И Мах, он же сказал, что я не обязан впрягаться в это. Вот чёрт – ситуация. Я открыл ещё бутылку пива и трясущейся рукой опрокинул её в себя. Меня уже качало на табурете, как берёзку в дождливую ночь. Я затянул какую-то ахинею – «Эх, Саша, Саша с Уралмаша, была свобода, теперь параша» - и всё так же и в таком же духе. А потом запел в полный голос свою любимую – «Эх, дороги, пыль да ту-у-ман, холода, трево-о-ги, да степной бурьян, знать не м-о-жешь доли сво-о-ей, а может крылья сложишь посреди степей». В глазах уже стоял – красный туман. Вдруг, старый табурет не выдержал моих издевательств над ним, жалобно крякнул и развалился прямо подо мной. И я пятой точкой, довольно жёстко, шляпнулся на пол и ударился головой о кирпичную стену. Сел и развёл руками, ну прям Чарли Чаплин – да и только. И что-то мне так стало хреново, что я разрыдался сидя на холодном полу, прямо, как баба. И тут сквозь пьяные слезы и пелену на глазах, как фраза из старого и забытого кино – прозвучали у меня в голове до боли знакомые слова – «Саша, Саша, а по-нашему это будет Сошетсу» - так меня назвали близнецы в Цуки-то. И я сейчас окончательно вспомнил ВСЁ. Ведь я потом, после своего паломничества в Цуки-то, перекопав гору литературы по истории Японии, узнал всё таки кто был моим злополучным тёзкой. Это был вполне реально живший воин. Ронин, самурай без хозяина, по-японски человек-волна. Его отец погиб в кровавой мясорубке в горах – Сэкигахары, когда всесильный сёгун Иэясу Токугава шёл к вершине своей власти. Мальчик Сошетсу тоже участвовал в той битве, но остался в живых. Иэясу пожалел его, сказав о нём, что «этот юноша скорее умрёт от попавшей в горло рыбьей кости, чем от самурайского меча» и запретил Сошетсу, как требовал того древний обычай – совершить ритуальное харакири. Так Иэясу забрал у мальчика его единственное оставшееся богатство, его гири, что для японца значит – честь. Однако, мальчик не сдался судьбе, он стал упорно постигать глубины – кэн-до – искусства фехтования, и со временем стал великим мастером меча. Он уже стал забывать об обиде на- несённой ему могущественным Иэясу, когда в 1636 году сёгун не устроил кровавую резню японских христиан, принявших свою новую веру, такую близкую их – родному синтоизму, и безропотно принявших смерть за неё, свою веру, за свою защитницу – деву Марию, совмещённую в их сердцах с Аматэрасу, великой богиней Солнца правды. Среди убитых в кровавой мясорубке у Нагасаки христиан были и друзья самого Сошетсу. И благородный воин, уже этого, сёгуну – не простил. По горам, деревням, городам всей Японии – он начал собирать свою армию, состоящую из таких же ронинов, как и он сам. Каждого их них он проверял в бою и если испытуемый не сдавался, то он брал его в свой отряд. И уже в нём начинал его тренировать по своей системе – кэн-до. За несколько лет он собрал огромную, 5-ти тысячную армию, по слухам его боялся сам сёгун Иэмицу, наследник кровавого Иэясу Токугавы. Сошетсу разработал тайный план захвата сёгунской столицы – Эдо. Инструкторами по кэн-до у городской стражи Эдо – были его люди, и один из них по приказу Сошетсу должен был взорвать,                  в условленный час – пороховые склады непреступного города. Однако, в рядах Сошетсу оказался предатель, и все секретные планы Сошетсу стали известны сёгуну. И тот в одну ночь арестовал всех заговорщиков вместе с их жёнами и детьми. Лишь одного Сошетсу не удалось взять сёгуну живым, он совершил таки ритуал харакири, право на которое, было отнято у него – много лет тому назад – он восстановил свою честь, заставив от страха дрожать весь сёгунат. И сёгуну досталось лишь его безжизненное тело. Голова же его, отрубленная верным ему секундантом – бесследно исчезла. Так сёгун не получил в свою коллекцию Бундори – головы отважного самурая. А Сошетсу остался в памяти японского народа его самым искренним и истинным защитником и покровителем. Всё это пронеслось в голове единой картинкой и она обрела свою прежнюю ясность. А кто я такой, как не тот же ронин – верно служивший своему государству, взамен получивший жалкую пенсию по инвалидности и существование, всеми забытого горького пьяницы. Нет, всё – баста, в голове у меня мелькнула шальная мысль – я сейчас устрою себе проверку. «Я весёлый капитан, я объездил много стран, - запел я «свою» песню и с трудом поднялся с пола, качало меня безбожно, - я бывало и тонул, отбивался от акул, но при этом даже глазом не моргнул» - про-должал я петь  и направился шатающейся походкой в зал. Осмотрел погром и подошёл к своей книжной полке, нашёл среди книг – Миямото Мусаси «Книгу пяти колец» и открыл её на первой попавшейся страницы, сейчас от этого «детского ритуала» зависела вся моя жизнь. Закрыл глаза и наугад ткнул пальцем в страницу, помолился про себя как умел, снова открыл глаза и прочитал выбранный мной абзац :

                    «Поражение Противника – есть сама суть Пути Воина».

                    Протрезвел я вмиг как стекло – «и наречён он был их Противником», вспомнил я слова старого Маха. Я стоял посреди зала, меня била дрожь, а из глаз вновь текли слёзы, но то были уже не бабские слёзы жалости, а настоящие мужские слёзы обретённой, наконец-то – своей Судьбы. «Самурай обязан следовать Пути Воина. Многие сейчас пренебрегают этим. Кто ответит сейчас – «Что есть Путь Воина ?» Никто. Потому что сердца людские закрыты перед истиной. Под путём Воина понимается Смерть» - звучали в моей голове сотни раз до этого прочитанные слова великого Мусаси, но только сейчас до меня дошёл их истинный смысл. Тигр «запада» сломал свою ненавистную клетку и покинул проклятый зоопарк. Теперь я среди Вас, дорогие мои господа «западники», и в вашу «западню» я больше не попадусь. Великие и вечные драконы святого Востока – Ками-но ками, Уси-но ками и Такаги-но ками – призвали меня на последний бой. И я говорю им – «Да» - теперь я буду быть, а не казаться. Надо только спиленные дрессировщиками когти отрастить. И будет тогда вам очищение, точно будет. И первым делом я навел в зале – порядок. А затем прямиком направился – в душ, надо и тело обмыть. Я залез в ванную и устроил себе контрастный душ – то холодный, то горячий, и вода сделала меня вновь человеком. Я уже не раз замечал, что под душем хорошо думается, вот почему синтоистские монахи – всегда совершали ритуал Мисоги под струями водопадов. В текущей воде есть жизнь, не то, что в стоячей, под бьющими в тебя струями воды понимаешь, что всё течёт, всё изменяется, и ни что не ново под луной. И что смерть – это не самое страшное, что может быть в жизни, гораздо страшнее – это не быть собой, не иметь своей чести, не иметь лица. Жить как все, быть как все и думать, что так оно и должно быть. Как жаль, что понял это я так поздно. Однако, лучше поздно, чем вообще никогда. Итак, теперь я знаю, что у меня есть Враг. Когда у тебя есть Противник жить становиться веселей, появляется цель, а вместе с ней и желание жить – бороться, искать и находить, терять и снова находить, и наконец - настигать свою, отмеченную красным  пятном - мишень. А главная прелесть в том, что не знаешь – победишь ты или проиграешь. Вот чего мне очень давно не доставало – настоящей борьбы. Как в старые добрые времена, когда кровь была кровью, а не красным сиропом в мыльных сериалах. Вода била в меня жёсткой струёй и в голове у меня чёткой мозаикой сложился план, который я и начну завтра реализовывать. Я выключил воду, вылез из ванной, и насухо, до красна обтёрся полотенцем. Вышел на кухню, за окном сгущались сумерки. Достал из под мойки ведро с картошкой, начистил её и сварганил себе ужин. Картошечка с пивком – просто и сердито. Я полностью пришёл в себя. В теле разлилось тепло и спокойствие, которого мне давно не хватало. Усталость начала брать своё, я бросил в раковину грязную посуду и пошёл в зал. Разобрал диван и брякнулся спать. Уснул я сегодня – практически мгновенно.

               Проснулся я рано и в отличном настроении. Сделал себе свой двойной кофе, закурил. Ну, что братцы-кролики, поиграем. Собрал в большой пакет весь мусор на кухне, который накопился за несколько дней, и отнес пакет в коридор. Привел себя в порядок, побрился, облачился в джинсу, ствол в кобуру, ксиву в карман – ну всё пора. На выходе позвонил своей знакомой Ксении, разбитной разведёнке, вместе с которой, время от времени решал проблемы своего «основного инстинкта». Ксюша ответила сонным голосом – «Кто». «Дед пэхто» - ответил с грузинским акцентом я. Поболтали ни о чём, напросился на встречу, получил согласие, сказал, что скоро буду. «Жду. Давай приходи» - ответила она уже на взводе. Кошка, она и есть кошка. Подхватил пакет и вышел на улицу. Во дворе стояло три машины – две знакомых - семёрка и старенький «форд», а одна нет – «девятка», окна тонированные, не видно есть там кто или нет. Может «уши», а может кто-то залётный. Ладно, посмотрим. Вразвалочку, не спеша прошёл мимо машин, подошёл к мусорке и выбросил пакет. Пошёл в сторону перехода, спустился – купил шампанского и коробку конфет. Специально всё делаю медленно, не скрываюсь. Вышел на троллейбусную остановку. Дождался троллейбуса, четыре остановки, вот и «Спартак». Рабочий район ЧТЗ, через переход и в старый сталинский двор. Поднялся к Ксюше, позвонил. Она открыла дверь, бежевый халатик и весёлый взгляд. Я отдал ей презент, она юркнула на кухню. Я разделся и пошёл за ней. Сели за стол, я открыл шампанское – выпили, поболтали. За десять минут она мне рассказала все свои «новости». Взял я её прямо за столом, разложив на нём, стянул трусы, она покорно развела ноги, и попку вверх – сиповочка моя. Вошёл в неё по самый корень. Веду активную «разработку», скоро  «масло потекло», Ксюша начинает стонать, подмахивает мне. Я ей ладонью по «задку», лежи и не дергайся. Не люблю когда женщины суетяться. Она мне – ударь ещё. Я вхожу враж, скора вся её кожа становиться красной. Белая кожа и красные следы на ней – меня это заводит, но закончить всё не могу, видимо напряжение последних дней сказывается. Ксюша выгнулась, задёргалась – приплыла. Я уже даже устал, но всё никак. Она мне – «может я сама». Ну, давай, сама так сама. Я выхожу из нее и сажусь на её кухонный диван. Она возбужденно дышит, встаёт на колени, смотрит мне в глаза, озорные огоньки, гладит меня по «головке», открыла рот как львица, взяла глубоко, начала сосать. Она это очень хорошо умеет,            в смысле засосать. Я начинаю заводиться, туда-сюда вертит своей бело-красной попой, чувствую в ушах гул пошёл, сейчас, сейчас … разредился ей прямо в рот. Она глатает и облизывается, ну кошка, натуральная кошка. Она ложиться на меня, отдыхаем несколько минут, раздышиваемся, потом она с довольным видом удаляется в ванную. Это минимум на пол часа. Я допиваю шампанское из горла, закуриваю. А сейчас главное, зачем я к ней пришёл, от неё мне нужен был только её … телефон, ну а секс – так для проформы. Из своего дома я звонить не рискнул, техника сейчас пошла на грани фантастики, так что мне запросто пару «жуков» могли в квартиру подвесить. Иду в зал, там телефон – делаю три звонка. Первый – старой школьной подруге Лене, банковская служащая, девчонка, что говориться с понятием. Потрещал с ней пару минут о том, о сём, перешёл к главному – «Лена выручай – деньги нужны на операцию, она в курсе моих проблем, спрашиваю – можно ли сдать под денежный заём свою квартиру, намекаю, что деньги нужны срочно и что в долгу не останусь». Лена говорит, что сделает всё, что нужно – просит позвонить через два дня. Заранее благодарен, целую. Второй звонок делаю Паше Малышеву, понтовый генеральский сынок, служит в Челябинском гарнизоне, попал в мой прецел на небольшой афере с оружием. Тогда, шесть лет назад я его не посадил, а сделал своим «штатником». И вот теперь мне требуется от этого куражника – помощь. В трубке гудки, наконец – появляется сонный голос – «Да. Слушаю, говорите». Я говорю : «Привет Паша – капитан Ким, помнишь такого или уже забыл». «Да, Александр Николаевич, вас конечно забудешь, - залебизил Пашуля, - вам что-то ведь надо - так, не на пикник же вы меня решили пригласить». Я продолжаю : «Да, Паша не на пикник, мне нужен «образец» и пять пакетов «маслят», смекаешь». «Никак на охоту собрались, Александр Николаевич» - шутливым тоном отвечает он. «Да, Паша на охоту и учти за «образец» я даю двойную цену. Он мне нужен через неделю, не позже. Всё понял» - заканчиваю я резко. «Да, конечно, сделаю, что смогу» - сразу посерьезнел Паша. «Я тебе сам позвоню и назначу встречу, мне ни в коем случае не звони. Усек». «УЕ, - отвечает Паша, - будет у вас охота, обещаю». Сухо попрощались, то что через неделю у меня будет новый, пахнущий маслом, автомат системы Калашникова – я даже не сомневаюсь, не подвела бы Лена с деньгами. Паша, конечно, урод полный, но в игры со мной он играть не будет, да и деньги он любит – на двойную цену клюнул, как карп на живца. Думаю делать или нет третий звонок – делаю. «Здорово, Серёга, как жив» - начинаю я. «Здоров, - отвечает он, - не думал, что так скоро позвонишь». Я отвечаю : «Ну вот как видишь позвонил. Слушай Серега, твоя помощь нужна. Выручай, брат. Помнишь этого Гредорса, которого ты мне пробил. Не знаю как и сказать, ты не мог за ним пару дней последить, сходить в его «школу», носом поводить, на чём ездит, во сколько приезжает, во сколько уезжает. Мне нужно знать его режим. У меня ситуация сложная, светиться – никак нельзя. Ну как ?» Серега загорается с ходу, слова прямо глотает – класс, Саня, клёво – настоящая агентурная работа, а не игра. Всё сделаю. Я как могу пытаюсь охладить его пыл. Объясняю, что нужна осторожность – приди и запишись на курсы, коси под ботаника, интересующегося «МЭИР»  и никакой самодеятельности. Мне нужен только его режим, главное во сколько – уезжает с работы. Приеду к нему сам, через пять дней, ну давай брат – будь осторожен. Серёга в восторге, я кладу трубку. Не хотелось мне его привлекать, ой как не хотелось, но одному не справиться. Ладно, не переживай – всё будет хорошо. А Серёга – он справится, парень он совсем не лопух, а то, что таким выглядит – это даже совсем и не плохо. Иду на кухню, ставлю чай, закуриваю. Итак, процесс я запустил. Всё должно срастись, обязательно. Чую. Из ванны выходит распаренная Ксюха, прыгает ко мне на диван – начинает что-то мурлыкать. Попили чай, она потащила меня в зал, я не сопротивляюсь – надо побыть у неё подольше. Включает свой видак – «Сладкий ноябрь», её любимый фильм, жалостливый. Все женщины одинаковые – хотят чтобы их любили, даже если их любить не за что. И как это в них уживается – животная страсть и одновременно – неистребимая желание любить и быть любимыми. Вспоминаю Маха – всё дело в том, что у женщины двойная X-хромосома, говорил он мне, вот поэтому они все подобны самой земле – как дают жизнь, так её и забирают. Я бы добавил как дрочат нас мужиков постоянно, так время от времени и ласкают. Неравномерная у них эта хромосома, берущий Х – большой, а вот дающий – маленький, маленький. Посмотрели фильм, Ксюша вся размякла, опять сейчас в любви начнёт признаваться, ненавижу это. Поэтому, чтобы развеять её романтический порыв – делаю второй заход. Теперь она сопротивляется, но я всё равно разворачиваю её на живот, раздвигаю ноги – и с силой вхожу. Звериный секс – хорошее средство от ненужной романтики. Подтягиваю её поближе к себе, придерживаю её за груди, с силой сжимаю соски. Она это любит – и быстро заводится. Я завожусь вместе с ней, ложусь на нее – давлю всем телом. Она громко стонет, извивается подо мной. Наконец, взрывается судорогами, я чувствую себя как на вулкане, подкидывает, горячая лава течёт под неё. Я не выдерживаю и взрываюсь вместе с ней. Это было – здорово. Я зарываюсь в её белые волосы и рычу как дикий зверь. Вместе идём в душ, обнимаемся, смеёмся. Искупались. Она накормила меня обедом, борщ у неё просто классный. Просит остаться. Говорю, что приду дня через три – может и с ночевой. А сейчас не могу – дела. Она ловит меня на слове, буду ждать. Пять минут на сборы и я ухожу. Знаю, что больше вряд ли  прийду, но на душе всё равно хорошо, ну почему, когда люди свободны – им вместе быть приятно, друг друга не напрягают. А брак меняет всё. Не понимаю. Выхожу на улицу, иду прямо на троллейбусную остановку, в киоске покупаю бутылочку «Баварии» и не спеша приговариваю её, закуриваю, стою жду – курю. Если за мной следят, то – они получили обо мне полную картину, купил шампанское и к подруге. Нет ему не до чего дела. Просто пьяница и кобель. Хвоста я за собой не чувствую. Может и нет. Доехал до дома, зашёл в магазин купил поесть, взял пару полторашек «Жигулевского». Подходя к дому – девятки не обнаружил. Зашёл в квартиру – тоже всё в порядке. Однако, расслабляться все же не стоит. Эйфория от успеха – самый плохой помощник в любом деле. А впрочем, день всё таки прошёл не зря. Два следующих дня провёл как на иголках – никуда не ходил, ел, спал, смотрел телевизор, ходил из угла в угол. На улицу выходил только за пивом. Третий наступил как ему и положено – утром. Встал, умылся, побрился, прокашлился. Снова начала идти лёгким кровь, давно их не было – месячных моих. Наверное потому что – опять начал пить, но пить для меня сейчас – значит быть. И баста. Делаю себе на кухне свой «двойной экспресс», выпил, закурил. Собрал мусор, вышел на улицу – сегодня «девятка» опять стоит, через открытое окно курит молодой парень, волосы ёжиком, нос картошкой, заметил меня и не сумел скрыть интересующий взгляд, торопливо закрыл окно. Я иду к мусорке, со злостью выбрасываю в неё пакет – всё таки следят. Иду в магазин покупаю поесть и попить - пузырь «Топаза». Начинаю следующий этап своей операции. Иду домой, со снедью поднимаюсь на второй этаж. Седьмая квартира, в ней живёт мой хороший приятель – Дмитрий Петрович Поспелченко. Хохол. Также как и я – пенсионер МВД, но по «выслуге лет», тоже бывший опер. Хотя наверное – бывших оперов не бывает. Звоню – открывает хозяин. Здоровый мужик, под два метра ростом, лицо угрюмое – взглянешь и умрёшь. Однако, на самом деле он добрый, просто открывается не всем. Ко мне как к сыну относиться, особенно, когда я родителей потерял. Смотрит, на мой пакет. Говорит – «Чё, Саша – опять загул». Я отвечаю – «Не опять, а снова. Хочешь жить – умей пить, гласит старая оперская мудрость». Смеёмся. Идём на кухню. Петрович живёт один, холостяк закоренелый. Его маленькая двушка – всегда в идеальной чистоте. Да и готовит он просто классно. Как говорит он сам – женщины только «диссонанс» вносят. Это как при игре на гитаре – умеешь держать «баре» и никаких учителей тебе не надо. «Не позволяй женщине учительствовать, - любит повторять он, - всю жизнь в учениках проходишь». А на гитаре он играет здорово, мастерски, голос у него точь-в-точь как у Высоцкого, такой же хриплый и продирающий до души. Петрович быстро готовит – закусь. Садимся, вздрогнули, закурили. Не долго думая пропускаем по второй. Петрович начинает допрос – «Как живёшь. Как на работе. Почему, новую бабу не ищешь. Ты Саша с меня пример не бери – я без женщины могу, а вот ты – нет. Пропадёшь ты без бабы. Ты давай – ищи, ищи. Просто Ольга твоя дурой была – вот и всё». Идёт в зал за гитарой, возвращается на кухню – настраивает. Звучат первые аккорды, сначала играет свои любимые – «Штафные батальоны», затем «Нейтральную полосу», а потом мою любимую «Охоту». Сижу, слушаю, думаю : «Идёт охота на волков, идёт охота, на серых хищников, матёрых и щенков, кричат охотники и лают псы до рвоты, кровь на снегу и пятна красные флажков». Чётко, прочувствованно, сильно. Вот кто из нас в жизни – охотник, а кто зверь, так сразу и не поймёшь. Я всегда думал, что охотник – это я. Всю жизнь свою охотился на всякую падаль. Да вот оказывается – нет. Не охотник я, а загнанный зверь. Не я вёл всё это время охоту, а охотились на меня. Сначала в школе – загнали меня в угол, заставили огрызаться, потом выпустили как «затравку», школа милиции, затем работа – не я охотился, на меня выходили, а я брал, а потом когда стал не нужен – просто закрыли в клетку, сиди и развлекай зрителей. Следи за жёнами толтосумов – и получай свой паёк. Однако, загнанный и забитый тигр – сбежал из своей клетки, били вы меня били, но так волю мою и не вытравили. Я под флажки нырну – и всех вас порву. Петрович закончил, про- пустили по соточке. И тут я у него спросил – «Слушай, Петрович, вот ты в музыкальной грамоте силён, объясни мне, что это за нота такая  МИ, как ты её понимаешь». Он спросил – «А тебе Саша это зачем ?» «Да просто так» - пожал я плечами. Петрович аккуратно положил гитару на стул – «Ну, тогда слушай, раз просто так. Музыка штука сложная и одновременно очень даже простая, естественная я бы сказал. В основе построения любого музыкального ряда, - начал он не спеша, - лежит принцип октавы, т.е. удвоения вибрации. Ну, это Саша просто – До-Ре-Ми-Фа-Соль-Ля-Си и снова – До, и так до бесконечности. Нота До исходящая, её ещё называют почтительно – Dominus, что по латыни значит Бог, она является связующей для всех других нот, вокруг неё, как вокруг Солнца, вращаются любые музыкальные комбинации. Таким образом, удвоенная с помощью До музыкальная гамма – октава, является основой всей музыкальной игры. Октава содержит семь тонов и пять полутонов, и состоит из двух квартаккордов :   До-Ре-Ми-Фа и Соль-Ля-Си-До. Первый считается нисходящим, а второй восходящим. Нисходящий имеет интервал между нотами – Ми и Фа, а второй между нотами – Си и До. Это интервалы, где полутона просто отсутствуют. Восходящий квартаккорд – он чистый и сильный, как я его чувствую, потому что идёт наверх к ноте До, в союзе с нотой Фа, он рождает – Тритон, гармоничный музыкальный ряд. Одним словом – прогрессирующая вибрация. А вот нисходящий квартаккорд от ноты До уходит и Ми-интервал выражает собой этот уход, какую-то тоску, диссонанс этого ухода. Сложная вообще эта нота МИ, это знают все кто профессионально занимаются музыкой. Знаешь, внутреннее ощущение такое – как будто этой ноте на хвост наступили …». Петрович ещё продолжал что-то говорить, но я его уже не слышал, если бы знал Петрович насколько он прав. Ещё как на хвост наступили. Моё первое впечатление от встречи с Махом, а первое впечатление оно всегда самое верное – было именно таким, я ощутил его похожим на большого кота. И потом я только укрепился в своём мнении. Мах действительно старый и мудрый Бог, который как кот гуляет сам по себе. Вот только он не просто так среди нас гуляет, он нас исправляет, учит как правильно быть. И учит нас искренне и с душой, потому что воспринимает человеческое падение, как свою личную ошибку, свой «промах», свой отдавленный «хвост», ведь эта нота МИ – жёлтый звук, всегда был его. А человек этот священный звук, «золотое» слово кровью замарал. И что самое главное – продолжает его марать и в грязь втаптывать – словесной пачкотнёй своей. А Вечные Творцы его – продолжают его очищать, они поют песнь обновления – Тритон, Петрович прав – очищают они мир своими музыкальными вибрациями - Урахадо, как говорил мне об этом Мах, киирой-ха, акай-ха и мидори-иро-ха – это их Новая Песнь, песня возрождения и вечного обновления, песня Вечной Троицы внутри каждого из нас. И во мне она тоже должна зазвучать, в этом залог моего спасения и успеха … Из глубины размышлений меня вырвала – «Мурка», Петрович исполнял её всегда с душой. «Мурка, ты мой мурёночек, Мурка, ты мой котёночек, Мурка – Маруся Климова, прости любимого». Ладно, теперь перейдём к главному, мы выпили ещё и я обратился к Петровичу с просьбой. «Слушай, старик, выручай, мне твой гараж на недельку нужен». У Петровича был старенький АЗЛ-кашный Москвич, который стоял у него грудой металла в гараже. На нём он только летом ездил на дачу, а зимой он хоронился в тёплом гараже, который был мне сейчас очень нужен. «Ну, так что Петрович, - продолжил я, - я твою «ласточку» на стоянку поставлю, всё оплачу как надо». Дмитрий Петрович посмотрел на меня строго, затем улыбнулся – «Какие вопросы Сашь бери, если нужен. Ты лучше мил человек скажи мне – у тебя какие-то проблемы и не юли, по глазам всё вижу». Обманывать старика мне не хотелось и я обрисовал в общих чертах свою ситуацию. Рассказал про само- убийство Марины Климовой, про её могущественного мужа, сказал что веду свою разработку, а мне навстречу ведётся «ответка». Короче – полный пресс. В свои личные подробности – конечно, вдаваться не стал. Петрович посмотрел на меня очень внимательно и сказал просто – «Помощь нужна будет – моя дверь всегда открыта». Я ответил ему тоже просто и без обиняков – «Спасибо, старик». Петрович резко встал со стула, потёр ладони и сказал – «Ладно Саша, хорош пить, надо поесть, а то ты наверное горячень- кого уже сто лет не ел. Я ушицу классную вчера сварганил, сейчас разогрею». Я кивнул головой и сказал – «Слушай, Петро, я от тебя позвоню». Он махнул рукой и я вышел из кухни в коридор. Набрал на аппарате Ленин номер. Она довольно быстро мне ответила – «А Сашь – это ты, привет, да цвету и пахну, ну всё в порядке, я обо всем договорилась. Приходи завтра к двенадцати. Деньги будут, только «зелёнку» на квартиру захвати. Ну, ладно, до завтра». Я положил трубку и облегчённо выдохнул. Хорошо когда у тебя есть друзья, но подруг иметь – тоже не плохо. Я улыбнулся и пошёл на кухню. Петрович уже накрыл на стол, уха пахла просто сказочно – мы пропустили по последней рюмочке и начали есть. Я быстро всё сьел и затребовал добавки, Петрович с улыбкой налил мне ещё – «Ешь сынок, ешь». Объевшись до отвала, я с трудом засобирался домой, Петровича тоже уже морило. «Ладно, старик до завтра, - сказал я, - часов в девять зайду за ключами». «Давай, Сань, - будь осторожен и не пей ради бога больше» - напутствовал меня старый волк. «Ладно, Петро, не буду» - сказал я и побрёл к себе. Ушица меня здорово протрезвила. В голове начал раскручиваться клубок мыслей – пока всё идёт по плану. Как пела Гражданская Оборона, а мне сейчас действительно нужно заняться подготовкой – своей «линии защиты». Надо вспомнить всё чему научили меня Вечные Трое. Нужно как следует заточить свои когти и пока затаиться. Как писал Мусаси – «Стать подобным камню». Настоящий воин, он действительно как тигр, не делает лишних движений, он ждёт момента «Прилива» и вот когда он настанет, тогда он и начинает – действовать, быстро и молниеносно. Я зашёл к себе в квартиру и прямиком направился в душ, прав Петрович, харе пить, надо себя в порядок приводить, всё теперь только «цуке» и ничего крепче. Залез в ванную и устроил себе реальный контрастный душ. Вода окончательно протрезвила меня, сделал погорячей, надо отмокнуть. Закрыл глаза, отдал себя всего воде и впервые за много лет – попробывал помедитировать. За последние несколько дней я много узнал – надо было привести мысли в порядок. Много лет назад, в Цуки-то, старый Мах мне действительно рассказал всё – просто всё это время я самой сути не понимал, хотя знал про неё – знал. Ну, как говориться, всему своё время, вот и моё время пришло. Итак, что я имею. Извечный Противник Троицы – мракобес и убийца – Чуллуа, буквально за последний год очень активизировался. Его носитель Максим Большаков, конечно говнюк полный, но судя по Маринину дневнику, настоящим дерьмом ещё год назад не был. Его так сказать инициация во зло – произошла в конце прошлого года, при встрече с этим долбанным магом – Гредорсом. Этот персонаж, видимо инициирован был уже очень давно и вполне осознанно работал на зло. Чего стоит его «МЭИР», сплошной манифест влиянию, дерьмо в блестящей упаковке, знаем – плавал. Он искал себе своего патрона, активно искал, готовился к встрече – и нашёл таки Большакова. И открыл ему свой канал, как там его – ах да, «PAUER». Всех конечно Власть манит, но не у всех есть средства для её достижения. А вот у Большакова есть. Они вдвоём конечно реальная сила, что уж тут говорить, извечная история – Гредорс – теоретик, учитель «Власти», новый Макиавелли, а вот Большаков он практик, Чезаре Борджиа, «или Цезарь, или Ничто». Знаю я таких деятелей, их ничем не остановить. Но он – стихия, хочет и всё, ему явно не хватало знаний, «тайной доктрины» Власти. И вот его Гредорс и нашёл, и как когда-то Макиавелли сделал своим «Государем» Борджиа, так и Гредорс сделал его своим  «Гроссмейстером» - то есть активным и реальным игроком на политическом поле. Гредорс медиум – мико – через него на – вако – Большакова и вышел Чуллуа. И он и только он мог начать свою большую шахматную партию, под названием «Слитие». В чем же она заключается,  вот вопрос, так вопрос ? Как говорил мне Мах, и как я сам догадался недавно – Чуллуа – как-то связан с этой злосчастной нотой МИ, с пятой чакрой, с горлом, он как граф Дракула – впивается в неё своими зубами. Эта чакра голосовая, значит средство воздействия на неё слово-звук, вот они, истоки – русского мата, но для такой реальной операции как «Слитие» - нужно что-то помощнее просто слова. Может – взрыв ? Взрывная волна – тоже звук, только усиленный многократно, а что вполне реально, Мах что-то говорил про наши Уральские горы, про их пещеры, а Большаков – спелиолог, знаток гор. К тому он же директор комбината «Магнезит», а что такое магний, вспоминай Саша – химию, давай же припоминай, магниевый порошок с окислителями может служить отличным зажигательным средством. Так что взрыв – это версия и вполне вероятная. Однако, вот где они готовят свой теракт, вот в чем вопрос ? И ответить на него может только этот грёбанный Гредорс. Ну ни чё, ни чё, мне его Эдисон – пробьёт, а вот тогда я ему и устрою свой «гаражный допрос». Всё голубчик расскажет, всё, у меня и не такие «перцы» соловьями на допросах пели. Так что надо подождать и ни в коем случае себя сейчас не проявлять, нельзя – ставки в этой игре слишком велики. За мной следят, факт мной сегодня подтверждённый. Однако, что они от меня ждут, я думаю ничего – просто страховочный вариант. У Большакова своё охранное агентство «Минотавр», вот он и использует свои возможности. Меня они вряд ли воспринимают за серьёзного игрока, просто имел контакт с покойной – Климовой, но опасности я для них не представляю. Пьяница и бабник – просто страхуются вот и всё. Наружка установлена только за квартирой, «хвоста» они во время моих прогулок за мной не пускали, я бы почувствовал. Просто пасут моё логово – чтобы я ненароком чего нибудь не отмочил. Операция их – дороже всяких средств, которых у них явно немерено. В отличии от меня – но Лена молодец, не подвела. Будут у меня бабки, а значит будет и оружие. А там я вам, немного продемонстрирую и свои возможности. Однако, люди они весьма серьёзные, поэтому потребуются мне не только пули, но и воля. Оружием должен стать – я сам. Давай, самурай – открывай своё додзё. И начинать надо со своего Духа, то бишь с дыхания. Оно есть сама жизнь – «И вдохнул Бог в человека – дыхание живое» - так кажется звучит это в Библии. Мать у меня была крещённой и меня в детстве крестила, поэтому вместо сказок читала мне отрывки из Библии, кое-что я запомнил – навсегда. Вот только как пользоваться этим даром знают не все – но я знал. Хинга меня в своё время Ки-кунгу обучил. Итак, несколько коротких вдохов и выдохов, а затем длинный тройной выдох – из горла, из легких, из живота, полное очищение, как будто воду из сосуда сливаешь. Только в такой пустой сосуд – может влиться живительная, материнская, солнечная энергия КИ. Итак, глубокий выдох и полная задержка дыхания. Сначала задержка получается короткой, прямо физически охота сделать глубокий вдох, но нельзя. Чтобы как-то успокоиться начинаю вести отсчёт задержки – короткой молитвой – «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный». Перед мысленным взором встают – Мах, Брах и Хинга, внимательно смотрят на меня. Я на верном пути, полностью успокаиваюсь, задержка получается всё дольше и дольше, скоро в моём животе забурчало – это хороший знак, желудок заработал, а это значит, что «небесная ушица» КИ начала усваиваться моим организмом. Заканчиваю тренировку, открываю глаза. От моего тела идёт пар, чувствую себя просто замечательно, хмеля ни в одном глазу. Вылезаю из ванной, докрасна обтираюсь. Захотелось есть – тоже хороший знак. Прекращение дыхание, суть Ки-кунга, его главная основа. Помню в больнице, после ранения, когда лежал под «кислородной» маской – чуть с ума не сошёл. Голова кружится, тошнит, есть совершенно не хочется – это и есть «пережраться воздухом». Как только попросил мне кислород больше не ставить – так сразу легче стало, аппетит появился. Да прав мой Эдисон – наши врачи настоящие «убийцы в белых халатах». Сто раз прав. Иду на кухню, начистил картошки, нажарил – и от души поел. Собрался и вышел на вечерний «мацион». На улице по весеннему тепло, мягкие сумерки создают уютную атмосферу. «Свет невечерний» - как называла их Мать. В сумерках думается хорошо. «Девятка» стоит во дворе, окна закрыты. Ну, смотрите, смотрите, я иду за «Клинским» и вам советую. Закуриваю, здорово всё таки покурить – после долгого перерыва, ощущение заработанной тобой свободы полное. Иду в магазин – купил себе четыре полторашки «Уральского мастера». Возвращаюсь домой, не спеша прохожу мимо девятки и захожу в подьезд. Дома убираю пиво подальше в холодильник, с глаз долой и с сердца вон. Выключаю на кухне свет, включенным оставляю только в коридоре. Иду в зал в темноте плотно задёргиваю шторы, только после этого включаю свет. Итак, продолжим тренировку. Начинаю «гонять» по мышцам волну, как учил меня Хинга. Ити-рю – школа двух мечей великого Мусаси, в последнее время я буквально сросся с ним. «Самураи носят два меча. В старые времена их называли «длинный меч» - катана и «меч» вакидзаси, «меч-компаньон». Школа Ити-рю демонстрирует преимущество использования обоих мечей. Ученики Ити-рю должны всегда тренироваться с обоими мечами в обеих руках. Это истинно – рискуя жизнью, ты обязан максимально использовать свой арсенал». Мои руки – и есть мои мечи, вот я их и использую. «Гоняю» по ним жёсткую волну – то напрягаю, то расслабляю, то напрягаю, то расслабляю. Когда в руках появилась усталость, начинаю бой с тенью. Руки движутся как крылья у мельницы, их у тебя всегда две, но противник должен видеть их четыре. Делаю выпады во все четыре стороны – вперёд, с силой в пол правой ногой, как будто змею давишь – и выбрасываешь перед собой обе руки. Одна идёт на защиту – другая на поражение Противника. Устал, отдохнул. Снова начинаю «гонять» волну и так несколько подходов. Ложусь на пол – расслабляюсь. Снова начинаю дышать – тройной выдох и задержка. Успокоился полностью, начинает клонить в сон, не мешаю себе в этом. Разбираю диван, выключаю свет и ложусь спать. Засыпаю – мгновенно.  

               24 апреля просыпаюсь рано, в теле приятная ломота. Плавно встаю, потягиваюсь, иду в ванную. Затем на кухне от души завариваю себе «двойной экспресс». Покурил – возвращаюсь в зал. Начинаю собирать «тревожный чемодан», в спортивную сумку ложу сменное бельё, чёрный, мой любимый, джинсовый костюм, кожаную безрукавку, и старый дождевик. Также упоковываю туда кое-что из своего арсенала и свой ствол, он мне пока не нужен. Надеваю серый костюм, рубашку, галстук, нахожу документы на квартиру, паспорт, медицинскую книжку – тоже всё в сумку. Подхожу к телевизору – включаю его на полную громкость. Ну вроде всё – пора. Выхожу, закрываю дверь, достаю из коробка спичку, ломаю её пополам и засовываю её половинку, без серной головки, в дверную щель. Старый трюк – срабатывает всегда. Ну, Господи пронеси. Пулей на второй этаж, звоню Петровичу в дверь. Открывает, сонный. Здорово, здорово. «Давай ключи, Петро» - говорю я. Он из тумбочки достаёт ключи от гаража и от машины. Слушай Петрович я твоим балконом воспользуюсь. У Петровича балкон выходит не во двор, а на улицу, мне это как раз и нужно. Он улыбается мне, всё понимает без слов, говорит – «Давай, Штирлиц, иди». Выхожу на балкон, утро немного морозное, поворачиваюсь к Петровичу в зал,  говорю – «Вернусь также, часов в шесть будь дома. Лады». «Лады» - отвечает он. Смотрю вниз, там кусты, немного страшновато, бросаю вниз сумку и прыгаю вслед за ней. Приземлился удачно, хватаю сумку и бегом через улицу – во дворы. Всё, сбавляю газ, сумку на плечо – закуриваю. Времени – вагон. Прохожу двор, выхожу на Российскую, иду на стоянку – забираю свою «восмёрку». Поехал. Без десяти двенадцать захожу в Центробанк, отделение Советского района. Иду в Ленин кабинет. Здороваемся, целуемся, как дела, поболтали немного. Лена уходит, минут через десять возвращается с двумя важными «перцами». Начинается бумажная канитель, достаю им свои документы и справку на проведение операции, слава богу, она у меня с начала года лежит. «Перцы» вежливы, выполняют Ленин заказ. Лена вынимает какую-то папку с договорами, счетами … короче вышел из банка я только в четыре. Правда со щитом, а не на щите, в сумке у меня лежит 300 тысяч «деревянных» рублей, «залоговая сумма» не велика, но мне должно на всё хватить. Кидаю сумку в машину – теперь в гаражный кооператив. Час пик – пробки. Добираюсь  только к пяти часам. Нахожу гараж Петровича, номер 1067. Открываю, захожу. Гараж у Петровича классный, весь обшит вагонкой, хорошая глубокая яма, у задней стенки «столярный уголок», все дела. С грехом по полам завожу его «Москвич». Выезжаю, загоняю свою «восьмёрку», сумку оставляю на заднем сиденье. Достаю из денег – «чирик» на текущие расходы. Выхожу закрываю гараж. Прыгаю в «Москвич», выезжаю из кооператива, недалеко от него – платная стоянка. Ставлю машину там, заплатил за неделю вперёд. Вышел, закурил. На часах пол шестого. Двинул домой. От кооператива до дома двадцать минут ходу. Вот и мой дом. Оглядываюсь по сторонам, народу вроде немного, перебегаю через дорогу и в кусты. Кирпичный дом, чем хорош, в отличии от «панелек» - рай для скалолаза. Снимаю ботинки, связываю их шнурками, и на шею. Плюю на ладони, полез вверх, цепляюсь за выступы кирпичей, прополз первый этаж – слава богу, на балконе никого нет. Ползу выше, вот и балкон Петровича, протянул руку, зацепился, перемахнул. Балконная дверь – открыта. Захожу, Петрович сидит в кресле смотрит телевизор. Здоровкаемся. Он мне говорит – «Сань есть будешь». Я отвечаю, что нет – времени в обрез. Он улыбается – «Сань тебя случаем не «девятка» пасёт, я проходил мимо, в ней два хмыря – курят, явно не из наших». Я киваю головой, сил разговаривать нет, внутри всё ходуном. Петрович старый опер уже всё просёк, но я знаю, что он «могила», в чужие дела вмешиваться не будет. Снимаю с шеи ботинки, иду в коридор, развязываю шнурки – обуваюсь. Петрович выходит в коридор – «Сань у тебя точно всё в порядке, а то у меня что-то на сердце тяжело». Успокаиваю старика – «Да всё в порядке, - говорю я, - обьясняю куда поставил его Москвич, на случай если отьеду». Отдаю ключи от машины. Прощаемся, обнялись. «Сашь будь осторожен, я тебя очень прошу» - в глазах у него испуг и искренне переживание. «Всё будет хорошо Петро, - отвечаю я, - всё будет хорошо». Ещё раз пожали друг другу руки и я вышел за его порог. Быстро вниз, прислушиваюсь – тишина. Подхожу к своей квартире, проверяю спичку – на месте. Открываю дверь и быстро захожу. Захлопнул с силой дверь и съехал по ней     на пол. Сердце бьётся как мотор, того и гляди сейчас остановится. Но я улыбаюсь – пронесло. Всё теперь можно и расслабиться. Закуриваю прямо на полу, сердцебиение немного успокаивается. Снимаю пиджак, галстук, рубашку – бросаю всё на стул, остаюсь только в штанах. Иду в ванную, умываюсь, только сейчас меня начинает колотить, вырвало с кровью. Смотрю на себя в зеркало – бледный как Смерть. Улыбнулся и оскалил зубы – счёт 3 – 0 в пользу Александра Кима, смеюсь во всё горло. Игра вовсю идёт и пока «белые» в ней выигрывают. Закрываю воду, иду на кухню. Достаю из холодильника пиво, открываю и всаживаю в себя почти всю полтарашку. Сел на стул, закурил, потихоньку напряжение начинает спадать. Действие адреналина в крови не вечно и вслед за «приливом» всегда наступает «отлив». Таков вечный закон земной «Книги перемен». Вспоминаю морские рассказы Маха, ну почему раньше люди жили проще, а сейчас как будто поглупели все разом. Одна нажива кругом – все хотят быть «пиратами», никого не пугает чёрный флаг. Вот только как и чем – ПОТОМ – будете рас-плачиваться, господа. Открываю пиво и приканчиваю бутылку. Закуриваю, в голове шумит прибой – закрыл глаза и представил себя плывущим на лодке – выбираю рулём курс – на восток и начинаю работать веслами, гребу так, что аж испарина пошла, солнце в зените – тишина, только чайки кричат над головой, вдруг по коже пошёл озноб – это ветер западный подул, ну, дуй, дуй, а я на тебе ещё прокачусь, и я ставлю над своей лодкой зелёный треугольный парус – и вперёд. «Бригантина поднимает паруса». Открываю глаза – на душе легко и хорошо. Как на самом деле просто взять себя под контроль, да – контроль вещь с-у-урьёзная. Как нас учили в Академии – контроль есть системный синтез аналитической работы, планирования своей деятельности и поэтапной плановой реализации её на практике. Существует три основных вида процесса контроля – предварительный, текущий и заключительный. Суха теория, а древо жизни вечно зеленеет. Однако, всё таки, как всё взаимосвязано в жизни. И проведение «внешнего» контроля, так похоже – на контроль «внутренний». Он также как и процесс «внешнего» контроля имеет три основных стадии, три «фокуса», в которых концентрируются «психические» потоки «внутреннего» мира человека. Эти «фокусы» включаются «внутренним» волевым усилием человека, старый Мах называл их Анаура – «внутренние» пещеры, в которых хранятся «сгустки»     Cанха-вибраций Вечной Троицы – три дара – зеркало, чётки и меч. Эти дары – я сейчас это хорошо понимаю, представляют своего рода «психические фокусы», наводя резкость которых – ты правильно осуществляешь последовательность любых своих действий. Первый «фокус» - зеркало – или уровень сознания,                   с помощью его ты думаешь, ведёшь анализ, регистрируешь свои контакты с миром, создаёшь на их основе новые комбинации, в общем осознаёшь себя в мире, соединяешься с ним. Это то, что Мусаси называл – «Тай тай но сен» - присоединение к Противнику. Иче-го - иче-э – «одна встреча, одна возможность». Правильная мысль, верный анализ, чёткая разработка проблемы – это основа для любых дальнейших действий. Если ты правильно установил первый контакт, сумел «присоединится» к миру своего «объекта», уловить его ритм – ты сможешь дальше уже вести его - настраивая свой второй «фокус» - чётки - физический уровень, это контроль за пятью органами чувств, накопление в организме «внутренней» силы и «внешней» информации и её тотальная переработка, не спеша, никуда не торопясь. Включение моторных функций своего организма. Это то про что Мусаси говорил – «Тай но сен» - выжидай, стань подобным камню. Хаиру – Чо-Ки-Ку – войдя, оставляй силу тут. «Внешне» спокойное, но «внутренне» напряжённое преодоление пути в десять тысяч Ли. Фаза «ведения» самая трудная и изматывающая из всех трёх фаз, но именно на её основе возможен в дальнейшем успех твоей «разработки». Фокусы «установления контакта» и «ведения» - можно смело назвать, фокусами «Отлива». Вот волна сошла и ты увидел оставленную на морском берегу раковину – мог и не увидеть, но увидел, блеснула она на солнце – это и есть «первый контакт». Дальше ты её берешь и пытаешься раскрыть, не получается, пробуешь разбить об камень, не получается, находишь палку начинаешь бить ей, снова неудача, ты делаешь всё новые и новые подходы – это и есть «ведение». Но вот пришёл «Прилив» и ты бросаешь раковину в воду и из неё – сразу же вылезает краб. Что и требовалось доказать и ты тут же выхватываешь его из его логова. Это и есть третий «фокус» - меч – яростное биение твоего сердца, подсознательное нахождение решения какой-либо проблемы. Это твой уровень интуиции, контроль твоего «шестого чувства», тонких и не всегда легко уловимых страстей. Момент истины – фаза «задержания», третий этап после «установления контакта» и «ведения». Важнейшая фаза, в ней либо пан, либо пропал. Мусаси называл её – «Кен но сен» - нападай. Эта фаза универсальная отмычка к любым замочкам. «Сэй-аку-доа» - каждая дверь имеет свой ключ. Надо уметь видеть мир, чувствовать его, а когда придёт момент – и изменять. «Не существует других методов упреждения действий врага, кроме этих Трёх. Обладай инициативой. Это одна из важнейших заповедей       в Пути воина» - писал Мусаси в своей «Книге пяти колец». Да – это истинно – «Мудрость обладает существованием, Принцип обладает существованием, Путь обладает существованием, но лишь Дух владеет пустотой». Cтратегическая инициатива всегда должна быть в твоих руках, иначе – суши вёсла, капитан, - сказал я сам себе и поднялся со стула. Или сейчас – или никогда. Я должен попро-бывать овладеть стратегией Сан-ха но хэйхо, переданной мне Махом, в мой последний вечер в Цуки-то. Внутри меня всё бурлит, захожу в зал, встаю в центр. Так сначала надо «подышать». Закрываю глаза. Делаю тройной выдох и задержку. Повторяю несколько раз, всё тело погружается в жар. Так, мой «боекомплект» готов. Открываю глаза. Что использовать как источник энергии. О, включённый мной для подстраховки – старый мой телевизор. Подойдёт. Подхожу, идёт какое-то «мыло», выключаю звук. Снова становлюсь в центр зала, но теперь лицом в угол – в телевизор. Начинаю долго и упорно смотреть в него, пока его цветной экран не превращается – в большой, светящийся всеми цветами радуги, «электрическо-энергетический» шар. И я не спеша начинаю. Захожу мысленно в свою – «внутреннюю» - правую пещеру, нахожу в ней зеркало, «фокусируюсь» на нём – и открываю канал своей левой руки, чувствую его как «двойную» вилку от розетки, ощущение странное, но очень реальное. Сделав глубокий вдох, я осторожно тяну энергию из светящегося шара в открытые каналы моей левой руки. Первый блин комом. Начинаю снова и опять не получается. И только раз наверное в тридцатый – вышло, а точнее вошло, я почувствовал как энергия шара вошла в мою руку и начала своё продвижение по ней. Всю руку покалывает, как-будто тысячами иголочек. Я слегка подкручиваю руку влево – завёл энергию под левую лопатку и распределил её по позвоночнику. Активизирую чётки центральной пещеры, начинаю наполнять энергию своей яростью и гневом. Затем резко сжимаю ягодицы, напрягаю копчик, и толчками гоню энергию вверх по позвоноч-нику, с силой сжимаю левую лопатку – сразу фокусируюсь на мече из левой пещеры. Открыл канал правой руки, чувствую его как шило выходящее из центра правой ладони. Я готов. Потянув на себя левую руку и согнув её в локте – с каким-то неистовством выбрасываю из под левой лопатки в правую, как пентбольный шарик, гудящую тугим напором энергию – и направляю её в канал правой руки. Цветной шар телевизора на моих глазах лопается – энергия вернулась к своему источнику. И телевизор – погас. Меня шатает из стороны в сторону, и первый страх за телик, что с ним. Подбегаю к нему – включаю, не включается, вынимаю вилку из розетки, снова вставляю – и включаю. Хрен два. Доигрался – телик перегорел. Не знаю, что и чувствовать. У меня получилось, реально получилось – реализовать стратегию Сан-ха на практике, но самого себя я оставил без «окна в мир». Опускаюсь на пол и начинаю просто дико ржать, как молодой жеребец. За любой опыт в жизни приходиться платить – вот я и заплатил за него теликом своим. Ну, да шут с ним, всё равно ничего путного не показывают. Встаю с пола и направляюсь в кухню. В теле до сих пор чувствуется покалывающая энергия и ломота, но на душе – полное спокойствие. Чувствую себя готовым ко всему. Достаю из холодильника пиво, осторожно закрываю, как бы тоже не сгорел, вот тогда будет трындец. Открываю пиво, наливаю в стакан и махом до дна. Сажусь, закуриваю. То, что долго, многие годы у меня просто не получалось – правильно думать, «дышать», действовать, буквально в течении последних дней – идёт как по маслу. Это и хороший знак и одновременно – плохой. Значит время ускоряется, события убыстряются – и развязка уже близко. По спине пробежали тревожные мурашки. Наверняка мой Противник, тоже не дремлет, тоже готовиться и тоже думает, что он не победим. Кто ты Враг мой – чем дышишь, чем живёшь. Мне нужно тебя понять, понять, чтобы победить. «Стать противником означает представить себя в положении противника. В быту люди имеют тенденцию думать о воре, обнаруженном укрывшемся в доме, как о враге, запершемся в укреплении. Однако, представив себя на его месте, мы почувствуем что весь мир против нас и что выхода нет. Он запертый – фазан, тот, кто приходит арестовывать его – ястреб» - писал Мусаси.        А Виктор Цой пел – «Весь мир идет на тебя войной». Кто ты Враг мой ? Почему ты пошёл против Владык, что двигало тобой. Поделись хотя бы со мной – ведь разговаривать тебе не с кем. Один ведь ты, один. Пиво кончилось и я открыл новую полторашку. Меня уже пошатывало – весь день ничего не ел. Я закурил и продолжил свой диалог. Знаешь а я тебя где-то понимаю, я ведь тоже всегда один. Вот сижу на кухне и разговариваю сам с собой. А с кем мне ещё говорить – с сёстрами, давно повыскакивавшими замуж и с их мужьями – увольте, они забыли обо мне, а я забыл про них, старший брат – уехал работать прокурором в Новосибирск и сам со мной не общается – принципиально. Я тоже как, и-к-к, и ты один. Что ты делаешь, может также как и я пьешь, однако вряд ли «Уральского мастера», скорее виски с содовой и думаешь, наверное какой-то ты замечательный и удачливый сукин сын. Да ты бы точно с лёгкостью выиграл конкурс – «О, Счастливчик». Брата своего убил – всё с рук сошло, развязал первую земную и все последующие войны – и здесь сухим из воды вышел, в Утробу – ушёл. Поделись удачей, слышь – я в ней ой как нуждаюсь. Что молчишь собеседничек, как воды в рот набрал, видно козыри свои открывать не хочешь. Ну и ладно, не хочешь говорить – не говори, знаю я твой секрет, с детства его в своей душе ношу, но стыжусь его, а вот ты сволочь – нет. Открываю последнюю полтарашку, меня уже качает, но ничего пусть качает – крепче буду. Итак, на чем мы остановились Враг мой, ах да – секрет-с. Раскрыл я его тайну очень давно, когда бил на школьном дворе этого кривляку – Дениску Фролова. И секрет этот заключён в Запахе, в особом, специфическом я бы сказал – запахе ЧУЖОЙ КРОВИ. И неправ Мах – уверяя меня, что чёрная моя кровь – подарок Утробы, нет, она всегда была со мной, циркулировала во мне раскрученной спиралью, и выпрыгивала из меня как Чёрт из табакерки. Да, запах, я тогда почувствовал его. А потом даже сравнивал, эксперименты проводил – нет, своя кровь по-другому пахнет. А вот Чужая – есть в ней что-то неуловимо-притягательное, запах страха что ли, когда твой враг размазывает по лицу кровавые сопли и умоляет, вот именно, точно, умоляет его больше не бить. В этот момент ты чувствуешь пьянящий аромат собственной силы, и здесь же, одновременно, ощущаешь стойкий вкус боли и чужого бессилия, освежающий воздух собственной вседозволенности и жалкое дыхание, не желающей страдать и умирать чужой жизни. Всё это формирует особый букет, присущий только этому запаху – Запаху Власти. Это ты хорошо знаешь – Власть лучший одеколон. И я им пользовался много раз – когда дрался и побеждал в школьных драках, когда бил на допросах своих подозреваемых, когда избил изменившую мне – жену … когда убил своего первого человека. Он был совсем мальчишка, которому от «дури» крышу сорвало и он задушил в общаге свою подружку, забарикодировался в её комнате и требовал продолжения банкета – а получил пулю в живот от молодого и зелёного тогда – лейтенанта Кима. Я признаюсь честно, всегда чувствовал этот Запах и жил с ним, но вот так и не сумел привыкнуть к нему, потому что – горечь послевкусия, была для меня всегда его оборотной стороной. Поэтому, наверное и пью, и остановиться никак не могу. А ВОТ ТЫ – Враг мой незримый, ты как шлюха последняя проглотил кровавую облатку свою, мало того ты её ещё и переварил в Утробе своей ненасытной, и стал тем, кем ты стал – просто Упырём, вечно жаждущем чужой крови.                И впиваешься ты в горло других людей, перегрызаешь Чужую Песнь, и нет тебе покоя в беге твоём. Да природа она тоже жестока, но её жестокость – естественна, земля даёт всем нам жизнь, она же её и забирает. Таков непреложный закон самой жизни. А ты нарушил его, присвоил себе право забирать Чужую жизнь, и в этом твоё – первое преступление. А второе, состоит в том, что ты и других – «причестил» в ЭТО. Что страшно было в одиночестве нести свою ношу – Наше Имя Легион, мы идём, летим, плывём, так-то оно конечно веселей, драматург хренов. Вот она твоя удача и власть, на чужих костях построена. Знаю я твой секрет – «О, счастливчик» - и не нужен он мне. В одиночестве я буду нести свой груз, камень с души не сниму и на других его не повешу. Пусть я пьянь, инвалид и неудачник, но другим своей судьбы не предложу. Понимаю я, чего опасается Мах, чего бояться все Высшие – как бы твоё «второе преступление», не стало для всех – «Смертью второй». И я тебе, урод, твой апофеоз испорчу, узнаешь ты ещё на что способен маленький человек, когда у него забирают – надежду, высшую «одежду» его. За ту единственную ночь с близнецами, за тот пахнущий морской солью запах надежды, я тебя гнида на куски порежу, и пусть это будет последнее, что я сделаю в своей грешной жизни. Своих слов я назад – не возьму. Приговор мой окончательный и обжалованию не принадлежит. И я с грохотом разбил об стол свой стакан, как судья утверждает свой приговор – ударом молотка. Пиво кончилось, а моё желание пить – нет. Я с трудом поднялся со стула и направился в прихожую, снял облитые пивом штаны и надел спортивный костюм. Старый «лампасник» выходит на променад. Вышел на улицу, уже темно, в свете фонаря вижу пять оставленных на ночь машин, «девятка» на месте. Смотрите суки – как русский капитан продолжает пить, может чему не будь и научитесь. Закурил и двинул к ларьку. В ларьке хотел взять водки, но сам себя вовремя остановил – сказал «цуке», значит «цуке», держи своё слово – капитан. Взял сигарет, две полторашки «Жигулёвского» и бутылку «Амстердама». «Жигули» в пакет, а бутылку сразу открыл и засадил «парусник» в себя. Хорошее пиво, бодрит. Закурил и двинул домой. Навстречу мне парень с девушкой идут, парень что-то шепчет ей на ушко, девчонка улыбается. Прошли, а я остановился и оглянулся им вслед, и задумался, что же происходит со мной. Но почему, вот другие могут жить спокойной жизнью, а я нет. Что во мне не так ? Вроде и умом, и лицом – вышел, бабы за мной всегда бегали. Говорят, что на Цоя похож – может и действительно похож, но больше внутренне, чем внешне – разлад во мне, раскол. Как пел Виктор в «Чёрном альбоме» - «Руки в карманы и за зубы язык». Вот так и живу – Цуки-то внёс в меня вечный раскол, я видел настоящую жизнь, а не «мыльную оперу», поэтому – «не могу смотреть на дерьмо», поэтому – «день сижу, а три пью» и не могу по-другому. Всё было бы по-другому, если бы в тот злополучный вечер – послал бы я к чёрту эту выпендрёху – Ольгу. Так нет же, гордость взыграла вот и провалился в трясину. И прав старина Мах, за свои ошибки надо платить, и я до сих пор вылезаю из этого проклятого болота. Именно, поэтому мне и суждено встретиться с нашим общим Противником. Он убил брата своего, а я чуть было не убил себя. Удачливый убийца и неудачник- самоубийца, должны выяснить чей грех – сильней. Да, видимо Тройка свой суд надо мной ещё не закончила, а обнадёжил меня Мах, всё таки не зря – потому что шанс у меня есть. «Живи сам и помогай жить другим» - таков девиз горожан Цуки-то. Моим же девизом отныне станет – «Исправь чужую ошибку и свою устрани». И я понял в этот момент, каким-то «шестым чувством» понял, что я и есть, тот самый Умантуа-Цукуёми-Авель, убитый братом своим, не он конечно – но его наследник, по самой прямой линии. Вот почему, смерть всегда следовала за мной и я шёл навстречу ей, как сломанная ветка, зарастает всегда – по-другому, так и приченённая твоему дереву – боль, даёт «болезненные» плоды. Поэтому, пути наши с Противником должны были пере-сечься – неминуемо. Земля не терпит «узелков на память», её вечное движение есть свобода, и не связать её ничем. А мы дети её собственными руками завязываем на её теле узлы, поэтому сами же и должны их развязать. Вот тогда человек станет не пищей, а служителем её, выбирая свой цвет в радуге сияющей над ней, переливающейся в лучах солнца – посылаемых на землю матерью её – Великой Богиней «облаченной в Солнце» - светлой девой Мари. И я до конца не сознавая это, громко дважды хлопнул в ладони, приветствуя вечный свет её – Мой ритуал Мисоги был завершён, и «свет невечерний» освящал мой путь, который мне теперь предстояло закончить. Теперь я знал, что должен разрубить свой «Гордиев узел». Пусть я это и знал в целом мире, лишь, один -  силы для удара во мне теперь были. И я запел, потихоньку, свою любимую песню : «Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка – это флаг корабля. Капитан, капитан, подтянитесь. Только смелым покоряются моря». И вразвалочку направился домой. Подходя к дому – злосчастной «девятки» я не обнаружил. На улице стояла тишина, кругом ни души, как будто-то в целом мире остался я один. А в голове ласковые слова – «Саша ты ещё не спишь, давай-ка ложись мальчик мой». Моя мама всегда будет со мной. Теперь я это знал, я начал обретать свою веру. Внутри меня была тишина и спокойствие. А в домах вокруг меня горел – тёплый и ласковый свет, но не было во мне больше зависти к нему. Я знал, что всегда был частью его, просто надо было пройти «очищение» - вот и всё. Я победил свою «чёрную» кровь, мой «чёрный альбом» доигрывает свою последнюю песню. Только в таком состоянии можно – Жить, а если надо - то и Умереть. Я зашёл в подъезд, поднялся в свою квартиру, поужинал, принял душ и лёг спать. Уснул мгновенно.

                 Утром я проснулся от холода, форточку ветром открыло, встал – закрыл. Снова лёг, чувствую больше не усну. Вчера опять – дал джазу, но как ни странно голова ни капли не болит. Что-то вчера очень круто изменилось, прямо перевернулось внутри меня. Появилось во мне, до этого напрочь отсутствующие спокойствие, как будто, действительно ко мне вчера мать приходила и в душе моей порядок навела. Ладно, хорош валяться – и рывком встал со своего «обломовского» дивана. Пошёл в ванную умылся, крови сегодня почти нет – хороший знак. На кухне пожарил себе яичницу с колбасой, сварил кофе. Поел, попил, закурил. Потом вышел в коридор и набрал на телефоне Серёгин номер, гудки, жду. Наконец, сонный голос Эдисона – «Аллё, слушаю». «Здорово, Серый, - говорю я, - ты дома, хорошо, я сейчас с пивком подъеду, побухаем». Он что-то пытается мне сказать, но я обрываю его – «Выезжаю. Всё конец связи». Грубо конечно, но так надо, а то ненароком ещё сболтнёт чего лишнего. Осторожность – превыше всего, это основной закон выживания в нашем безумном мире. Иду на кухню – допиваю свой кофе. Зашёл в зал, достал из шкафа – свой джинсовый костюм. Оделся, в зеркало посмотрелся – готов. Вышел из квартиры, закрыл дверь, повторил номер со спичкой, впрочем – больше мне опасаться нечего, так на всякий случай. Вышел на улицу – взглянул на парковку – «девятки» нет. Может сняли «наружку», хотя вряд ли – тоже наверное думать начали. Ну, что ж, посмотрим – кто кого передумает. Иду в переход, через него на остановку, захожу в магазин – покупаю пиво, рыбки и закуси. Снова выхожу на остановку – подходит мой троллёйбус, сажусь – поехали. Люди, как сонные курицы, рабочий день только начинается – никому ещё просыпаться неохота. Не успел оглянуться – конечная. Выхожу – на вокзале как всегда – шум и гам. Люди спешат – кто куда, кто приехал в наш стольный град, кто покидает его, а кто в его «переходе» торчит. Вообще «переходы» - это наша жизнь, заходишь, спускаешься, поднимаешься, выходишь, а тебя в них ещё пытаются «щипануть». Как говориться, живи и оглядывайся, а по-другому никак. Это и есть сама жизнь. Иду через мост, закуриваю, выбросил спичку – быстро оглянулся, пробежался взглядом по лицам, в основном женщины и четверо мужчин, все с сумками, чемоданами, пакетами. Холодно сегодня, я поднял воротник. Хвоста за мной явно нет, может действительно снялись. Ладно, поживём – посмотрим. Перешёл мост – грязь под ногами,     с большой растяжки мне – «Челябинск – чистый город». Мэрия как всегда – гонит вату мне, но я привык – знаю я вас – «и за зубы язык». Уроды полные, клоуны – вас бы из «Мэрсов» за шкуру и в грязь по уши, вот тогда бы узнали вы, что такое жизнь, вот тогда бы не пускали нам всем в глаза пыль. Деньги народные на выборы, фейерверк в воздух, вы же быдло народ – вам только смотреть и можно, смотрите, смотрите – Цветная Жизнь – руками не трогать – мы вам не позволим. Обман кругом, враньё полное – власть моет руки с ворьём в одном сортире, суки. Очищение вам нужно устроить всем - «тёмную» - клизму со стеклом вставить в вашу жопу лужёную, тогда бы перестали вы гнать нам за жизнь, тогда бы взмолились все – Господи, нас прости. Но нет к великому сожалению на вас Пастуха, не родила земля ещё такого мужика,     и глумитесь вы над нами гниды в полный рост, кидаете в толпу водку и пачки папирос. Хлеба и зрелищ мы вам дадим, а вот лезть  в наши дела не дозволим и пальцем погрозим. Я закуриваю, что тут скажешь – уроды наверху полные – просто человеческий хворост, тростник, сухой камыш, настанет время – и изойдёте вы все в дым. Просто не просохли вы до нужной стадии, подождём – посмотрим. Ну вот и он, наконец-то, Серёжкин дом, дошёл. Выбросил сигарету    и быстро  вошёл в его  подъезд. Он всё тот же, стены те же – матросы в Порту гуляют, что им ещё делать. Вот Серёгина дверь, кукиш торчит, молодец всё же он – тему правильно рулит. Открывается дверь – «Принимай гостя, брат». Захожу к нему внутрь и тоска сразу же ушла, обнялись и вроде не уходил от него.    «О Кир, - говорит он, - молодец Сань, а то я вчера что-то недоперепил». Оба смеёмся. Я раздеваюсь и вместе с ним иду на кухню. Он сразу открыл форточку, друг знает – курю. Садимся и без задержек открываем пиво, стаканы дзинь – живы будем, не помрём. Смотрю на Серегу, он бедняга еле сдерживается, всего его от желания поделиться своим знанием – распирает. Оратор. Вздрогнули по второй. Я чищу рыбу, молчу, а Серёгу прорвало – «Ну, Сань ты мне и дельце поручил. Никогда этим не занимался, а знаешь понравилось, знаешь даже завидовать тебе стал. Такая клеевая работа – и за неё ещё деньги платят». Я оторвал голову от рыбы – «Ближе к телу – Склифософский». Серёга поднял руки – «Понял, понял, не дурак – дурак бы был не понял. Короче, Саня – тема такая. Этот «МЭИР» как я и чувствовал – лажа полная. Однако, народу в школе – просто не протолкнуться. Ну я пришёл, на первом этаже у них приёмная, садишься, заполняешь анкету – кто такой, чем занимаешься, цель твоего обучения – в общем, анкетка довольно полная, прям как при приёме на работу. Потом, с этой анкетой идёшь в кабинет, там две бабы сидят – инструктора «МЭИР». Начинают тебя сканировать, что знаешь об «учении», какие цели перед собой ставишь и прочее. Видят что я в теме – подкован, приглашают меня прити сегодня на бесплатный урок, его проводит сам Гредорс. Урок то бесплатный, а вот первый курс обучения на «ученика» стоит – 25 штук. Согласись совсем не хило. И ты знаешь люди идут. Дураков у нас конечно пруд пруди, я в курсе, но чтобы столько. Урок в 16.00. Я съездил пообедать, купил в киоске блокнот и на «урок». Его проводят на втором этаже в большой аудитории. Зашёл в класс, народу человек пятьдесят, в основном бабы, они у нас как известно, основные потребители «новых технологий», ученицы вечные, но и мужиков знаешь не мало. Сел за парту и со всеми вместе жду. Входит одна из этих инструкторш, вместе с ней «перец», деловой такой – в черном костюме, высокий, держится уверенно. Встаёт за кафедру, стучит по микрофону, все ждут. И он начинает, голос низкий, властный, начинает с поздравлений. Какие вы все молодцы, что нашли время и посетили наше занятие. Красочно представляет своё «учение», говорит, что за системой «МЭИР» - будущее. Сейчас многие заняты в сфере бизнеса, но немногие из вас знают, что бизнес – это не только купля-продажа, но это и процессы идущие внутри каждого из нас. Можно добиться в бизнесе гораздо большего, если использовать не только свои «внешние» активы, но подключить «внутренние». Дальше, всё как в его книге – «Сила «ауро-брифа». Говорит, что вся сила – в земле, надо просто уметь брать её, надо уподобиться легендарному Антею и укорениться в земле. Далее он рассказывает о своём методе дыхания – «ауро-бриф», говорит о чакрах, о том, что разбудить их скрытую силу можно только – накачав их земной, горячей энергией. Что любая энергия вокруг нас воспринимается не органами чувств, а именно чакрами, нашими внутренними энерго-информационными центрами, именно их излучения формируют вокруг нас нашу защитную оболочку – которую мы и должны сделать непробиваемой. Это залог успеха, чем плотнее ваша оболочка, тем сильнее и активнее вы становитесь в жизни. Говорит об энерго-информационных полях, об эгрегорах, о взаимодействии с ними. В общем, всё чётко и ладно. Урок заканчивает общей тренировкой, люди на занятии подкованные, все встают из-за столов – и начинается «урок физкультуры». Все стоят, руки у всех, как-будто держат мяч – и начинают «дышать», глядят как это делает Гредорс. Глубокие, короткие вдохи – без перерыва. Знаешь Сань, ощущение такое – вроде как «единения». Я даже себя на мысли поймал, что окружающие мне прям как родные стали». Я отрываю очередной вобле башку – «Серёга, это всё понятно, секта она и есть секта, ты ближе к делу давай». Эдисон снова поднимает руки, ладно, ладно, не злись – «Ну, в общем на улицы уже я в себя пришёл, вспомнил твоё поручение. Думаю ладно – сначала дело, а обдумаю всё потом. Короче, три дня я за ним следил, прям как Штирлиц. Знаешь улица там красивая, ёлочки насажены – вот там я и парковался. На работу этот Гредорс приезжает когда как – но не раньше одиннадцати утра, поздно видимо встаёт, а вот уезжает всегда как штык в одно и тоже время – ровно в 22 нуль-нуль. По нему хоть часы сверяй. Машина у него белая «BMW», седьмая модель, госномер «П-456-УР», водителя у него нет, за рулём сам, я его проследил живёт в центре, на Энгельса, новый «элитный» дом № 167. Машину паркует рядом с домом. Ну, вот, вроде и всё» - закончил Эдисон. Я ему говорю – «Ну ты Серёга молодец – прямо юный детектив. Я тебе за работу, что должен». Серёга тут же надулся, раздражённо на меня смотрит, говорит – «Саша я тебе сейчас в морду дам». Понимаю, что сказал «лажу», друга взял - обидел, он же для меня от души, а я как чёрт последний. Начинаю извиняться – «Прости Серый, братишка, ради бога – прости. Не знаю, что со мной в последнее время твориться, одичал совсем, одни курвы кругом, трудно с ними вместе – не скурвиться. Спасибо, что одёрнул, честно – спасибо». Серёга просветлел – «Ладно, Сань – проехали. Давай-ка лучше врежем». И мы врезали, сидим болтаем о том, о сём, вдруг Серёга, что-то вспоминает – «Слушай Сашь, я чё вспомнил, в их аудитории, в школе «МЭИР», на центральной стене висит огромный плакат, знаешь кто на нём изображён, - я киваю плечами, Серёга продолжает, - огромный человек, стоящий как Антей, двумя ногами на земном шаре, через его ноги «красным» идут от ядра земли – два канала, соединяясь в позвоночнике – где разными цветами показаны чакры человека, а его оболочка, вместе с оболочкой земли – образуют идеальную «восьмёрку». Этот человек Саня – это Пуруш, первочеловек из индийской мифологии, вспомнил я свои занятия йогой, этого человека в начале времён принесли в жертву. И из его мёртвого тела и возник мир – голова его образовала небо, его разум стал месяцем, а глаза солнцем, ноги превратились в стороны света, а его дыхание стало ветром. Так вот Сашь – у этого Пуруша на плакате, в месте пятой чакры, о которой мы с тобой говорили, голова его изображена так, как-будто от тела … отрезана» Серёга ещё что-то продолжал говорить, но я его уже не слышал – мы сидели на кухне и пили пиво, а ощущение было такое, что я как-будто вернулся в Цуки-то и сижу, вместе с Махом на могиле Цукуёми, под плакучей ивою, и слушаю его рассказ. «Он во время своего убийства прикоснулся к какой-то тёмной тайне, о которой даже Мы - Творцы мира и человека – ничего не знали, и он скрыл от нас свой секрет. А в своём изгнании – продолжил его изучать, и он снова убил, и продолжил убивать вновь и вновь, как будто черпал в крови человеческой – только ему ведомую силу и мощь, он прямо долбил ноту МИ, как шахтёры бурят подземный туннель, пока наконец не пробил в ней проход, и этот момент выдачи «на гора» Мы ощутили Втроём в один страшный миг, но изменить уже ничего не могли». Теперь я понял всё – и вопрос ко мне на суде Браха, и мой очень не простой разговор в лесу с Хинга, и суть всех рассказов Маха. Вот чем они все – последователи древнего убийцы занимаются до сих пор – убивают Авеля вновь и вновь, вот в чём источник всей их силы и суть их «тайной доктрины». Качают они энергию из земли, а что там в земле – Утроба ненасытная, настоящий Ад, вязкое болото из человеческой крови, и они пьют эту кровавую, грязную, мутную воду и думают, что «будет им счастье». К гадалке не ходи, не будет им никаго счастья, пьют они грязь и не понимают, что грязью становятся. Вампиры они все, самые настоящие вампиры – и не поймут они никогда – скудоумные, что Хозяин их всегда будет один, ему нужны просто «попутчики», на конечной остановке – он сойдёт в гордом одиночестве, как всегда – один – вечный граф Влад Дракула, по прозванию «Тапеш», что значит … головы отрезающий и сажающий их на кол. Вот в чем разница – между МИСОГИ          и Мито – а разница эта, она в самом подходе к Духу внутри тебя,       к дыханию живому своему. Если ты умеешь отдавать и прежде всего в дыхании своём, ты очищаешь свой Внутренний Храм, дом свой, и всё отданное тобой – троекратно к тебе возвращается. Как учил меня Хинга – «Солнечная Ки превращается в твоём теле в живительную энергию Ги, что значит предел Ки. Вот это и означает спеть обновлённую песнь, «Тритон», как говорил Петрович. От До, от Бога – через чистейшие лики его, три светлых тона его – Маха – Ре-Ми, Браха – Фа-Соль и Хинга – Ля-Си, Троица внутри тебя – Ками-но ками, Уси-но ками и ТакаГИ-но ками – достигает предела своего. Драконы Востока – начинают свой полёт. И ты больше не загнанный в угол «тигр запада», а свободно гуляющий по своим лесам, хозяин тайги Уссурийской. Ты наконец становишься – настоящим человеком, который понимает, что значит любить, взращивать и защищать землю свою, мир светлый свой, перед любой грозой. И ты поёшь свою песнь в лицо всем Врагам своим – «Уроды полные, клоуны – думаете жизнь у вас яркая и полная -     да нет скажу я вам – просто не знаете, что грязь под ногами своими мешаете. В цирке своём задрипанном и убогом, на арене «круглых дураков», перед Хозяином своим и богом – шоу очередное вы снова вертите, из дерьма и опилок – людям месите. Люди для вас кто, да так – просто зрители, номера сидушек - их лиц не видите.                И смеётесь вы все, юлою крутитесь, визжите - может ещё кого        в свою клику примите. Света Божьего – уроды – вы не видели, только рваный купол над головой своей злой обители. Но кончается представление, шоу закрывается. И Хозяин к вам из ложа, вниз спускается. На лице его улыбка – тонким шрамом появляется,         и движения его легки – всё ваша жизнь кончается. И находит на всех вас страх ползучий и падаете вы перед ним в падучей.              И начинает он кровавый пир, в котором вы все как один идёте на гарнир. А насытив свой зверский аппетит, он спокойной рукой выводит свой релиз – «Набор в школу клоунов снова начинается. Двери Цирка открыты, «господа» - ШОУ продолжается …».         Вот именно, шоу продолжается. Это и есть суть Мито – вечный бег по замкнутому, отнюдь не на тебя кругу. И зеркалом оно отражается как и в Мисоги -  в самом дыхании. Когда вечно куда-то «бежишь» - нормального и ровного дыхания никогда не будет. Все привыкли только брать, задыхаясь дышат, как Шах в «Золотой антилопе» - ещё, ещё, ещё. Пока «золотая» глина не засыпет их с головой. «Глубокие вдохи – без перерыва», в голове у всех красный туман – наживы. Взять, достать, успеть, купить, продать, а если надо – то и отобрать. Никто не знает, что такое – отдавать. Знает чем Хозяин Утробы – людей привлекать и служат они ему               в желании разбогатеть, чего-то достичь, преуспеть, вот только не знают, что оплата у него для всех них одна и та же – ГРЯЗЬ … Из моего провала меня вырвал Эдисон – «Эй, Саня, ты где – Аллё, гараж». Я пришёл в себя и мотнул головой – «Да здесь я Серый, здесь. Знаешь, со мной такое в последнее время часто случается, как-будто сам в себя проваливаюсь». Серёга внимательно так посмотрел на меня и сказал – «Новую «гёрл» тебе Сашка надо, а то ты один – загнёшься». Я аж подпрыгнул на месте – «Ну, что такое, блин, ещё один советчик – тут Петрович на днях мне тоже мозги прочищал – бабу тебе надо новую – хозяйку. Не поможет мне новая женщина, там где уже другая вдоволь похозяйничала. Мне от этих «хозяющек» ещё сто лет в себя приходить придётся, следы их со своего пола – стирать». Серёга поднял руки – «Ладно, Сань, не заводись, твоё дело – тебе видней». «Вот именно, Серый – моё это дело и только моё. Вот что ты – холостяк закоренелый, что Петрович – сыч старый, выбрали свои пути и идёте по ним, у тебя компьютеры, у него музыка. Завидую я Вам честно – хорошо когда у человека есть хобби, вы в своих увлечениях, как рыбы в пруду.    А я живу без увлечений, нету во мне этой искры светлой, вот бабами и увлекаюсь, а они мной – я их «хоббит», изломали они меня, в кровь всего изодрали – не поможет мне женщина, Серый, никогда не поможет – в них истинный корень всех моих бед». Я нервно закурил, Серый молча разлил пива по стаканам – «Слушай, Саня, ты пожалуй всё таки не прав, не обижайся, брат – просто ты всё время встречаешь не тех. Бабы за тобой со школы бегают, вот и расслабился ты, что называется – нюх потерял, выбираешь не тех. Я же тебя хорошо знаю – ты по натуре одиночка, самый настоящий волк-одиночка, поэтому тебе и нужна такая же как и ты – волчица, а не светская львица. Которой бы только погулять, повеселиться, да перед подругами тобой – похвастаться. Нет, Сань – тебе нужна волчица, которая твою душу, вечно на луну воющую – поймёт и примет как свою. Ты извини, брат, может что и не так говорю – но поверь, от души. Жалко же тебя» - Эдисон замолчал. Я затушил сигарету – «А ты меня Серёга не жалей, не надо – правда. Я сам свою судьбу выбрал, самому и разбираться. Впрочем, может и прав ты – не тех я выбираю, даже не выбираю – выбирают, вот за свой собственный «невыбор» и плачу. А моя «волчица» уже меня ищет, днём с огнём рыщит, найдёт Серёга – тут моей песенке и конец». Серёга прям весь побледнел – «Сань ты что такое говоришь, что смерть кличешь. Ты же не такой капитан, ты же всегда был боец, я же с тебя пример всегда брал, а сейчас что всё – приплыл». Вот чёрт, держал я всё внутри себя – да вот не удержал, пролил. Нет, так дело не пойдёт, не втягивай Саша в свою войну – других, а тем более друзей. Ни при чём они – ни при чём. Не уподобляйся своему Врагу, не надо – ты сегодня понял, в чем разница между МИСОГИ   и Мито, вот в том же, при всей нашей похожести с Врагом – и наше с ним принципиальнейшее различие. Он один, но один быть не может, потому что его жизнь – вечный пир, он радушный Хозяин в своём высоком замке – Влад Дракула – «ласковый вампир», в этом его суть и его жизнь. А я – одинокий волк, зверь рыскающий в лесу, в окрестностях твоего замка, меня на пир не пригласили – так я сам приду, без звонка и предупреждений. Я свой осиновый кол всю жизнь точил, а теперь я его и в вечном огне МИСОГИ – заколил. Ты Дракула, а я твой вечный оппонент, враг твой – Ван Хельсинг. Старая и бесконечная как мир история продолжается, но её конец теперь уже близко, «близко есть при дверях», как любила говорить моя Мать. Очищение должно быть завершено и я этому от всей души – улыбнулся. Серёга тоже заулыбался – «Ну, вот так то лучше, брат, гони печаль тоску за дверь. Не место ей в доме твоём». «Да, Серёга, ты прав, - всеми силами попытался я снять возникшее напряжение, - для печали повода нет, всё у меня хорошо, братишка, всё хорошо – а будет и ещё лучше. Слушай, давай какую-нибудь киношку посмотрим, сто лет ничего нового не смотрел. Что предложишь – киноман». Серёга откликнулся сразу – «А чё, давай посмотрим. Я здесь новый фильм отсмотрел – 300 спартанцев называется, скажу тебе честно – класс. Американцы, когда хотят, то могут снимать реальное кино. Я даже второй раз посмотрю с большим удовольствием». Мы забрали пиво и двинули в «Аква-риум», удобно расположились в креслах, пиво, рыба и кино, а рядом верный друг, что ещё надо от жизни – ладно, посмотрим. А кино то и в правду оказалось интересным. Сюжет реальный – из истории героической Греции. Персидский царь Ксеркс завоевав всю малую Азию, направляет свои войска на покорение греческих городов. Большинство из них бояться оказать персам сопротивле-ние и лишь царь Спарты Леонид – бросает вызов персам. Он и триста его спартанцев останавливают Ксеркса в горах греческого залива, погибают при этом все. Но как погибают, каждый Спарта-нец прихватывает на тот свет – дюжины персов. Сила спартанцев в их сплоченности, чувстве плеча, «умении держать щит» - важный момент в фильме, ну и конечно в правильно выбранном месте для боя. Как писал Мусаси в «Книге пяти колец» - «Изучи окружающее пространство. Держи свет за спиной, а вход справа от себя. Когда начинается схватка, старайся отжать противника влево, гони его к неудобным местам, поварачивай к ним спиной. Когда противник попадает в плохую позицию, не давай ему оглядеться, а активно тесни и коли». Также, в фильме выстроена и битва с персами – проход в ущелье в горах, расположен справа на карте боя, дорога жизни из сердца Греции, противник наступает слева, он всегда наступает слева, а его плохая позиция позади него – это ущелье, крутой обрыв в море, в которое спартанцы не раз опрокидывают его. И спартанцы бы возможно даже бы – и победили, если бы не предательство в их рядах. Враг узнаёт о существовании другого прохода в горах, окружает спартанцев и уничтожает их. Я вспомнил Японию – историю противоборства ронина – Сошетсу, тот же чёткий план боя, такой же как и царь Леонид, гениальный стратег, но всё его планы рушаться из-за одного единственного предательства. Да действительно, что знают двое – знают и все.      А сегодня чуть было перед Серёгой не засыпался, он естественно как и мой старый Петрович – могила, дело здесь не в этом – в роли предателя могу оказаться … я сам. Испугаюсь, позову кого-то к себе на помощь и всё – финиш, всю операцию считай провалил. Нет, надо быть спокойным, скрытным, затаиться до времени, как тигр в лесу – а потом резко напасть. Посмотрели фильм, Серёга пошёл до ветру, а я позвонил от него Паше Малышеву. Ответил быстро – здорово, здорово. Ну как – да всё в порядке, на неделе всё проверну. Когда встретимся – Сань, извини, но в субботу не могу, дела – давай тогда в воскресенье, хорошо, где – ну давай у входа      в парк «Гагарина», в шесть вечера. Нормально, без вопросов. Ну, пока – пока. Ну, вот и определился мой час – X - значиться 29 апреля. После него счёт пойдёт на «секунды» – возьму «языка», они сразу зашевеляться, начнут меня искать, сколько я могу продержаться на «нелегале», да очень не много – по опыту знаю. Но деньги у меня сейчас есть, значит побороться всё же могу. Важен срок операции, от него всё зависит – когда она будет –          в начале мая, в середине, в конце. На этот вопрос мне сможет ответить, только один человек – Гредорс. Но пока время – есть – «Есть Меллер» - прочитал я на Серёжкиной рекламной стене, сплюнул, вот блин – как-будто не ты думаешь, а мир вокруг тебя. Ну, ладно я к этому уже привык – «и за зубы язык». Вернулся Серёга, трёт ладони, на лице хитрая улыбка – «Ну, чё Санёк – может в «Терроров»». «Да, без проблем» - отвечаю я. Ндеваем «уши», креслы поближе к мониторам и клавам, начинаем. Сегодня «Террор» я – а «ОМОН» - Серёга. Схватка начиналась. Прячусь, меняю углы, прикрываю спину, бегаю и стреляю, стреляю, стреляю. В глазах красный дым и последняя битва спартанцев, а в  голове «жестокая» правда великого мастера боя – Мусаси – «Нельзя завоевать решительную победу, проводя атаки, следуя за нападающем мечом противника. Мы должны нанести ему поражение в начале его броска, с ощущением затаптывания его ногами, так чтобы он больше не мог подняться. «Надавление» не означает просто забивания ногами. Жми телом, дави духом и, естественно, коли и руби мечом. Ты должен быть уверен, что не позволишь противнику нанести второй удар. Это и есть превосходство во всех смыслах». Я в ярости, Серёга начинает – скисать, я провожу одну успешную атаку за другой. Вскоре он поднимает руки, всё хорош. Снимаем «уши», счёт сегодня 13-18, в мою пользу. Сидим, тяжело дышим – открываем по пивку, дзинь, охлаждаем разгорячённые глотки. Серёга мне говорит – «Ну, всё Саша я больше с тобой не играю. Вымотал меня всего, как будто через огневой рубеж перешёл». «А ты тренируйся Серый побольше, а то – стратегии, стратегии, КМБ – и все дела». Ржём с ним как кони, встаём с кресел – топаем в кухню. Я закурил, дым ласкает горло, хорошо покурить после перерыва, за окном уже сгущаются сумерки. Серёга говорит – «Сань может с ночовкой останешься, я сейчас пожрать приготовлю, капустку потушу, ты же любишь мою капустку» - делает Серега робкую попытку уговоров. Я докуриваю сигарету – «Извини, братишка, сегодня не могу – завтра дела срочные. Спасибо, за классный вечер, но я пожалуй пойду». «Ну, как знаешь, брат, но в выходные я тебя жду. Отыграться мне всё таки надо. Честь дороже денег». «А вот это ты верно сказал, Серый, честь дороже не только денег, а вообще всего. Проводи меня до двери, брат». «Ну, ты когда в следущий раз придёшь, - спросил Серёга, - я горю желанием отыграться». Идём в коридор, я быстро собираюсь. Серёга делает второй заход – «Ну, так когда Сань – придёшь». «В следующий раз и приду, - с улыбкой говорю я, - поднимаюсь со стула, -  ладно братишка – будь здоров». Мы крепко обнимаемся. «И ты тоже – не кашлей» - отвечает нашим старым приколом Серёга, - и тихонько добавляет, - Сашь, прости может чего лишнего сказал, но это от души. Я тебя очень прошу будь осторожен, капитан».  Я улыбаюсь и подмигиваю ему – «Спасибо Серый за всё, у меня всё будет пучком. Ты же меня знаешь. Сам лучше не кашлей. Серёга улыбается, ну ладно, давай – давай, - отвечаю ему я и выхожу за дверь. Сергей Эдисон бросает на меня последний взгляд и мягко закрывает свою дверь. Мягко закрыл, как всегда – но тем не менее в ушах стоит гул от удара, вспоминаю как закрыл передо мной дверь Мах, как захлопнул Петрович – я здесь один в закоулках «большого города», а вы все там – за железными дверьми своих домов, но нет в моей душе ни зависти, ни тоски. У каждого в жизни есть своё место, путь свой, дорожка своя и мне ещё только предстоит её завершить. Вышел на улицу, тускло горят фонари, лужи на асфальте, отдают зелёными бликами – «Зелёная миля», я усмехаюсь – путь приговоренного к своей Судьбе. Я уже знаю, что выбрал свой цвет, нет я не кот, нет во мне любви к жизни, и не пёс я – не умею я людей – учить, исправлять, взращивать и понимать, нет я волк – одинокий волк, вою я на луну, вспоминая великий Цуки-то, единственное, что я умею делать – это защищать, и меч в моих ножнах – уже готов выпрыгнуть из них в мою руку. Подожди ещё немного – Сошетсу, «зелёный самурай», будет и на твоей улице праздник. Я выхожу под зелёный свет фонарей и счётчик «Зелёной мили» - скидывает всё на нули – первый оборот и финальный отсчёт начался. Иду, смотрю, курю – «В наших глазах крики – вперёд, в наших глазах окрики – стой. В наших глазах рождение дня и смерть огня. В наших глазах чёрная ночь, в наших глазах потерянный рай. В наших глазах – открытая дверь. Что тебе нужно – выбирай». Я уже выбрал – и нет мне теперь пути назад. Я поднимаюсь на мост, дует пронизывающий до костей ветер, я поднимаю воротник – и иду вперёд. На вокзале захожу в кафешку – сьел пару шашлычков, давно мясца не ел, запил стаканом «Кагора», расплатился и на остановку. Вдруг резко передумал, перешёл через две улицы, на другую трамвайную остановку. Подошёл трамвай и я в него сел. Еду на рынок, который в народе называется «Зелёным», там на рынке, среди гама и суеты, красным исполином стоит Храм, «Троицкая Церковь», самая любимая из всех – матери моей. Надо отдать дань её Любви. Выхожу из трамвая, и через толпу с пакетами и китайскими сумками, направляю ноги к Храму. В церковном киоске покупаю – две свечи. Захожу в Храм, троекратно крещусь – «Во имя Отца, Сына и Духа Святого». Народу в церкви уже мало – служба закончилась, все расходятся, ставлю свечи за упокой – матери и отца. Постоял маленько, помолился как мог. Иду к центральной храмовой иконе, у самого алтаря на деревянной подставке лежит большая икона – «Рублёвской Троицы». Стою, дыхание затаил, смотрю и думаю. Ну откуда у творческих людей – у писателей, музыкантов, художников, такое чувство гармонии, отражаемое ими – в слове, в музыке, в живописи. Вот Андрей Рублёв, ну как он – КАК – сумел же уловить истинные цвета Трёх Владык. Для этого – настоящий, божественный талант нужен. Вот слева на иконе в жёлтой накидке Отец, мой старый добрый Мах, чуть заметна его «фирменная» улыбка, двумя руками уверенно держит копьё, в центре его Сын – Брах, в красном, лицо как всегда печально и скорби полно, в руках тоже копьё, а справа Дух Святой, Параклет – Защитник – Хинга, в зелёном, и в лице его уверенность светится, пальцем по столу стучит и копьё его всегда на готове. На столе чаша стоит – с водой жизни из Источника Трёх Владык и в одежде каждого из них вода эта святая – от их общего Истока, от их одного на трёх Абсолюта – голубым цветом вечного океана плещется. За их спинами вдали видны стены – великого и древнего как сам наш мир – преславного Цуки-то – Иерусалима Небесного. В душе у меня музыка звучит неземная – До – Ре-Ми-Фа-Соль-   Ля-Си – «Да воскреснет Бог, и расточаться врази Его, и да бежит от лица Его ненавидящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут, яко тает воск от лица огня, тако погибнут грешницы от лица Божия, а праведницы да возвеселятся да возрадуются пред Богом». А те кто не хотят - плевела безжизненные, просто человеческий хворост, тростник, сухой камыш, настанет время – и изойдёте вы все в дым. Просто не просохли вы до нужной стадии, подождём – посмотрим. Я перекрестился – и трижды приложился к иконе – Во имя Отца – Маха, во имя Сына его – Браха, и во имя Духа Свята – Хинга. Внутри меня что то щёлкнуло, ярко всё вокруг стало, как-будто кто-то Свет включил, я наконец дошёл до самой сокровенной сути Сан-ха но хэйхо, тогда у меня дома просто получилось и всё, а сейчас до меня дошло почему сгорело моё «мыльное окно», ключ в самих именах Божественных – Отец-Мах – присоединяет, Сын-Брах – работает и выжидает, а Дух Святой-Хинга – обрывает любой уже отживший своё процесс. И разрыв происходит на слоге ГА. Сейчас я понял, что этот слог – он просто не победим, и пусть он не читаем, но ты его прямо реально физически ощущаешь – во имя Духа Свято – ГА и обрывается на нём любой «порочный круг», перегорает. Вот в чем сила старых батюшек, вот чем изгоняют они из людей бесноватых, всю их «внутреннюю» грязь. «Во имя Отца, Сына и Духа Святого» - и любое зло, любая грязь – вспыхивает ярким огнём и исходит в ДЫМ. Мне не хотелось уходить из Храма, но ко мне подошёл его «служка» и сказал, что церковь скоро закрывается – значит и мне пора. Я вышел на улицу и купил            в киоске маленькую копию «Троицы» Рублёва и убрал её в свой внутренний карман. Пусть всегда у меня на сердце лежит, пусть душу мою – вечно согревает. Вышел за церковные врата, быстрым шагом миновал рынок, перешёл по мосту через нашу речку – Миасс. И вышел на городской «Арбат». Красивый он у нас, московский не в какое сравнение не идёт. Старые красивые, построенные на века – купеческие дома, на них красивые вывески, и всё кругом в мягком свете идущим от отделанных литьём – изысканных и важных фонарей. Под ногами плитка стучит, а вот в Цуки-то – брусчатка подумал я, а всё же как они похожи наш «Арбат» и улица «Ли» из детства моего. Нет, рай он и на земле возможен – нужно только желание быть в нем. Кругом на «Арбате» стоят памятники каслинского литья, привет тебе «город трудовой», вот Ангел на стеле смотрит в высокое небо, вот женщина с сыном книжку читает, Пушкин одиноко на скамеечке сидит, нищий у банка, саксафонист у ресторана, кокетка у зеркала перед «Кировским Пассажем», а у выхода с «Арбата» - молчаливый и строгий городовой. Живи мой  город – всё под контролем. Я докуриваю, окурок в урну и захожу в «Ирландский паб» - «Гусь и Лис» называется. Дорогая таверна – зараза, но сегодня я хочу погулять. Сажусь за столик, заказываю жаркое, свиную ножку, гарниром картошечку и обязательно «тёмное пиво», «деситочку» как его называют. Сижу, курю, пью. Вокруг меня люди – за одним столом шумная компания, мужики, что-то празднуют, за другим мужчина и женщина – сидят, разговаривают, рядом с дамой на столе цветы. Весело всем, хорошо, а собственно говоря – почему должно быть плохо. Люди они всегда остаются людьми и ничего человеческое им не чуждо. Вот и моё жаркое – впервые за долгое время, с большим удовольствием поел. Заказал ещё пивка, а потом и ещё. Смотрю на подложку под пивные кружки – Гусь и Лис. Один вечно убегает, улетает, а другой его безостановочно преследует. Символы, везде одни символы. Один мир на двоих – и для тебя, и для твоего Врага. У каждого свой подход к миру – один в нём летает, в водах его свои крылья белые омывает, а другой вечно в грязи ползает, хитрит, юлит, таиться и исподтишка нападает – шею свернул и в кусты. Каждому своё. Принципы МИСОГИ и Мито в действии, как говорится в реальном воплощении. Были у бабуси два весёлых гуся, один белый, другой серый, два весёлых гуся. Хитрый лис Серому уже шею свернул и съел, свернёт ли он шею Белому. Вот в чём вопрос -  ладно – поживём, увидим. Я допил своё пиво – в голове уже загудел прибой. Так пора двигаться – домой. Расплатился за ужин, вышел на улицу и закурил. Потихоньку, не спеша, направился к дому, хорошо жить в Центре, всё рядом. Дома прожекторами подсвечены, на площади Революции Вечный «Ильич» торчит. Всё таки какой я был раньше дурак, рано я попал в Цуки-то, пионер неправильный, сколько всего нужного я у Владык в своё время не узнал, не спросил, прав был – Эбису, сейчас бы я руку бы отдал, чтобы только, ну хотя бы, недельку покопаться в его «тайной библиотеке». Эх, Саша, Саша, с Уралмаша – всё теперь вдогонку приходиться понимать. Ну, ничего я догоню – я «лампасник» старый привык догонять. Прошёл через сквер, зашёл в магазин, купил поесть и попить – парочку «Уральского мастера». И домой, на сегодня впечатлений хватит. Во дворе снова, среди знакомых машин, пропалил эту чёртову «девятку». Нет, не снялись они, пока всё не закончится - не снимутся. Так что Саша, как пел Виктор Цой: – «Следи за собой, будь осторожен». Машину специально не меняют, знают, что я бывший опер и пропалили их давно, нет, у них расчёт другой, чтобы я как раз видел и знал, что под «колпаком» у них нахожусь. И никаких резких движений не предпринимал. А я их и не делаю – спокойный как камень, пью и ничего меня больше не интересует. И мне хорошо и вам – покойно. Все довольны – проверил спичку … опаньки, спички на месте нет, нахожу её обломок в пыли у двери. Внимательно проверяю замок, есть пара новых царапин. Так у меня сегодня, опять были гости, блин – всё хорошее настроение на смарку. Захожу домой, закрываю дверь. Прошел по квартире, вроде всё в порядке, да не совсем – всё. Книги на полке стоят не так, как поставил их я. Книг у меня наперечёт, каждая из них для меня что-то значит, поэтому и место на полке у каждой своё. Моя любимая трилогия «Сёгун» всегда стоит в середине, нравиться мне это, а сейчас она сдвинута – вправо. Значит искали, что то именно в книгах – какие-то мои записки, бумаги. А потом всё аккуратненько на место поставили – да вот не совсем так, как было. Следопыты хреновы, ну и что вы нашли – да ничего, нет у меня никаких «тайных записок». Лишь только на кухне – гора «чебурашек» и прочей тары. Одна у вас версия, одна была – одной и осталось, не знаю я ничего, а просто устроил себе «алкомарафон» - вот и всё. Но на душе всё равно, неприятно, ходят как к себе домой – кот из дома и мыши впляс. Но ничего подождите до 29-го и я свою мышеловку захлопну. Мой «тревожный чемоданчик» меня уже – совсем в другом месте ждёт, не дождётся. Я переоделся в домашнее, включил пылесос – провёл генеральную уборку. Вымыл на кухне и в коридорах полы – нечего грязью зарастать. Нашёл несколько старых, завалявшихся в шкафу, благовонных свечей и зажёг их в зале на столе. Достал иконку и поставил её рядом с вазой на столе. Мой дом – моя крепость, мой дом – Храм мой. И пошёл купаться. Приняв ванну и попив зелёного чаю, иду в зал, разбираю диван, ложусь. Внутри до сих пор всё тресёт, но я повторяю как молитву – будь спокоен как камень, будь спокоен как камень, будь спокоен как камень, и незаметно для самого себя – мирно засыпаю. Три следующих дня провожу в жёстком режиме «тренировок». «Только посредством тренировок ты можешь свободно управлять своим телом, покоряя людей своими действиями, и при достаточной тренированности сможешь сломить волю многих силою своего Духа» - говорил Мусаси. Дух действительно владеет пустотой. Возьми своего ленивого тигра      за яйца и ты сможешь на нём – и покататься, говорю я. С утра – лёгкий завтрак и вперёд. Сначала – дыхание по «методу Хинга». Тройной выдох и задержка, снова тройной выдох и задержка, когда «боекомплект» готов, начинается физическая тренировка. «Гоняю» по мышцам рук волну – напряг, расслабил, напряг, расслабил. Затем, отжимание от пола – с хлопками ладошками, хочу довести их до двух. Сначала не получается, один раз даже нос разбил в кровь. Всё тело болит и ломит, но ничего на третий день – двойной хлопок получился, МИСОГИ продолжается. После физкультуры бой с тенью, изматываю себя – до самого конца. Затем, душ и в нём медитация Урахадо, под потоком нещадно бьющей в меня воды пробуждаю в себе действия изначальных ХА-вибраций. После моего похода в «Зелёную» церковь – мои духовные упражнения получаются очень даже легко. Сначала, выхожу на первый контакт с зеркалом, бужу жёлтую – кииройха – вибрацию, прямо таки купаюсь в её чистоте. Следом начинаю работать с чётками, с красной энергией – акайха. Вспоминаю всё что я сделал в своей жизни плохого, вспоминаю лица друзей, прошу их простить меня, вспоминаю лица врагов – и у них прошу прощения. Процедура долгая и изматывающая, я стою под душем, а с меня пот ручьями бежит. Наконец, вхожу в третью пещеру – Анаура – и заряжаюсь в ней яростной и свободной энергией жизни – зелёной вибрацией – мидори-иро-ха. От моего тела начинает идти пот – медитация – Урахадо успешно завершена. Снова «дышу» - удаляю воздух из горла, из лёгких, из живота – Во имя Отца, Сына и Духа Святого и задержка, так будто «тигр держит зубами своего Врага». Вылезаю из ванной, плотно обедаю и сон-час. А вечером вся «тренировка» - по новому кругу. Засыпаю как убитый. Новый день – и снова «тренировки». На улицу выхожу только в магазин, купить пожрать   и лёгкого «бухла». Алиби своё – поддерживать надо. Курево довёл до минимума – семь сигарет в день, блин так глядишь и бросить получиться. Хотя, впрочем – перед Апокалипсисом о своём здоровье уже думать поздно, сейчас главное, чтобы моё тело, «восьмёрочка» моя – заработала как часы. О здоровье подумаю потом, если время останется. Вечерняя тренировка третьего дня далась – вообще легко. Все мышцы конечно болят, но появился в них свежий заряд, как будто мой сырой порох – просох, осталось дать огня. Если форма есть, то восстановить её можно и за несколько дней. А форма у меня есть – «лампасник» старый. Заканчиваю тренировку «дыханием», зажёг перед иконкой маленькую свечку, поджёг палочки с благовониями, запахло хвоей, лесом и сел в «дзадзен». Тройной выдох, как я стал называть его про себя «тройной ключ» и задержка, отсчёт виду молитвой – «зеркало – Святый Боже – Мах, чётки – Святый Крепкий – Брах, меч - Святый Бессмертный – Хинга». Задержку уже довожу почти – до двух минут. Зеркало – чётки – меч, зеркало – чётки – меч, зеркало – чётки – меч. Cкоро вокруг меня как электричеством что-то заскворчало, открываю глаза, посмотрел на окно – а на его фоне как будто северное сияние переливается, снова закрыл глаза, помотал головой, открыл – ничего уже нет. Но ведь было, как тогда в Цуки-то, я видел танец падающих снежинок КИ – понимаю, что «бензобак» своей «восьмёрочки» я закачал до предела. Это очень хорошо, даже очень хорошо – и потёр от удовольствия ладонями. Пошёл на кухню – сделал себе «спартанский ужин», яичницу с колбаской, и позволил себе выпить немного пивка. Разморило меня быстро, покурил, вымыл посуду и двинул спать. Заснул я быстро.     И приснился мне странный сон, как-будто гуляю я по нашему «Арбату», в одной руке пиво, в другой сигарета, помню, что хотел сегодня девчонку снять. Да вот только никаких девчонок здесь и в помине нет, да и вообще никого нет … не единой души. И понимаю я - что гуляю по «Арбату» совершенно один. Хочу свернуть с него, как назло ни одного проулка. И чем дальше я по нему иду, тем чётче понимаю, что это совсем не «Арбат», а улица «Ли» в Цуки-то, и под ногами у меня не плитка, а булыжная мостовая. И тут вижу бегут ко мне, со стороны площади мои дорогие близнецы – Имубе и Накатоми. Подбежали ко мне, обнимают, что-то говорят, но я их совсем не слышу, уши как-будто ватой забиты. Тащут меня вперёд в сторону площади и вот скоро мы втроём оказываемся на булыжной мостовой площади – Тай-цзи, самой святой площади на свете. Справа от меня древним и огромным исполином воз-выщается Храм Трёх Владык, а слева просто огромная толпа – цукичан, все смотрят на меня и улыбаются, в толпе замечаю знакомые лица – вон мать с отцом, обнялись, и ласково смотрят на меня, вон Михалыч – покойничек, фиксой своей золотой блестит, сколько он с этой фиксой «внедрений» и «разработок» провёл – на десятерых хватит, стоит улыбается мне добряк Эбису, а рядом с ним неунывающий старый Ёма. И в этой же самой толпе я замечаю и моего Серёгу Эдисона, он о чём-то через плечо перекидывается с старым Петровичем, а затем они вместе кивают мне. Меня снова отвлекают близнецы и тащут к Храму – Накатоми открывает левую створку тяжёлой двери, а Имубе – правую. Что-то мне говорят и жестами показывают – тебе мол наверх. Я бросаю на них, на толпу прощальный взгляд и начинаю подниматься по лестнице – наверх. Иду, иду, а лестница всё никак не кончается, скоро каждый шаг начинает даваться с трудом, колени прямо хрустят, того гляди и рассыпяться. Так и есть – треснули и как у глиняного колоса – превратились в пыль. Боли не чувствую, просто были ноги – и вот их нет, одни обрубки остались. Но надо же идти вверх и я начинаю, «по-пластунски» ползти на руках. Силы уже почти на исходе, закрываю глаза, понимаю, что это сон, иначе я бы уже истёк кровью, но открываю глаза – а передо мной всё та же лестница. Что делать и я снова начинаю ползти – вдруг, вдали, в конце её – вижу яркий свет, утраиваю свои усилия. И вот я вползаю в огромный зал, я его сразу узнал, фетровые стёкла, яркий свет – это зал Трёх Владык. Поднимаюсь на руках, как кобра, смотрю вперёд – свет понемногу рассеивается – и я вижу ИХ, сидят на своих тяжёлых дубовых креслах – Вечные Трое. Слева мне улыбается, своей кошачьей улыбкой Мах, как ни странно и Брах сегодня тоже улыбается, справа им что-то сказал гигант Хинга – и все разом начинают смеяться. А потом они все вместе – дважды хлопают в ладоши и замолкают. Сидят и смотрят на меня. И тут я чувствую, реально физически ощущаю, что у меня вновь … отрасли ноги. Я переворачиваюсь на пол и начинаю ими трясти. Потом резко встаю   и поворачиваюсь к Троице. Они молчат и улыбаются, я киваю им головой – в знак благодарности. Они кивают мне в ответ. Встаёт гигант Хинга, поворачивается к Маху и Браху, они что-то говорят ему и кивают головами, Хинга спускается с подиума и идёт ко мне. Останавливается на расстоянии двух рук – «ма-ай», идеальная позиция для боя промелькнуло у меня в голове. Хинга усмехнулся :  «Ну привет Сошетсу, а ты как всегда к бою готов. Похвально. Не прошли для тебя даром мои уроки, но будь осторожен, впереди у тебя очень трудный бой. Наш общий Противник уже вывесил перед своими быками красную тряпку, но ты дорогой – не бойся. Всё будет хорошо. Верь нам. Впрочем, я хотел сказать тебе совсем        о другом. На днях ты закончил свой и только свой ритуал МИСОГИ и выбрал свой цвет. Молодец. Мы тут втроём поспорили к какому решению ты прейдёшь, даже ставки сделали – но и папаша Мах, и братец мой Брах – оба мне проиграли. Итак, Сошетсу, властью данной мне Богом и Вечными Владыками Его, - Хинга осторожно достал из ножен свой меч, я не много дёрнулся, но он всё же спокойно и властно положил его лезвие мне на плечо, и я реально ощутил его холод, - Я - Такаги-но ками, объявляю тебе Сошетсу, что цвет твоих вечных одежд, отныне и навсегда – будет  ЗЕЛЁНЫМ». В глазах у меня вспыхнуло разноцветие ярчайшего огня, и моё сознание как-будто закрутило в водоворот, я открыл их пошире, кругом была зелёная вода и она бешенным потоком закручивалась куда-то вниз, и я закручиваюсь вместе с ней. Скоро от этого верчения моё сознание просто отключилось, и его властно унесла в Вечный Океан, холодная и кристально чистая вода - полного очищения.    

              29 апреля я проснулся очень рано и весь в холодном поту. Всего трясёт как в лихорадке, вот, елки-палки, как бы не заболеть. Вот только этого мне сейчас и не хватало. Натянул халат и пошёл на кухню. Сварил себе кофе, достал из шкафа початую бутылочку армянского коньяка – и сделал себе фирменный коктейль – «Слеза комсомольца». Состав простой – берётся большая кружка, в неё наполовину наливается кофе, три раздавленных таблетки – «Кофецил-плюса», две – «Парацетомола» и половину «коня». Выпил, поглубже закутался в халат, закурил. За окнами ещё темно. Что – это был за сон, жуть какая, ноги даже до сих пор болят, и в то же время – я опять был в Цуки-то, пусть даже во сне. Для меня – это очень хороший знак. Внутри пошло тепло, я встал и обратно пошёл в зал, снова поклонило в сон – я сопротивляться не стал.         И прямо в халате завалился спать – и быстро отключился. Спал уже без сновидений. Проснулся резко – прям как по сигналу, открыл глаза, в лицо мне светит яркий солнечный свет, подошёл к окну. День уже рулит вовсю, на улице вовсю жарит солнце, да так, что горожане поснимали весенние куртки и как муравьи повыползали на улицу. Я чувствую себя просто отлично – болезнь убил на корню, а внутри как-будто «Энерджайзер» завёлся. Быстро делаю лёгкую зарядку, потом расслабился и «подышал» - «тройной ключ» и задержка – «Во имя Отца, Сына и Духа Святого». Иду в душ -      и быстренький перекуп, заодно и побрился. Сегодня мой день – поэтому выглядеть надо на все сто. Плотно поел и убрался на кухне. Собрал мусор и вышел во двор. Тепло, хорошо, на парковке, в гордом одиночестве «девятка» стоит. Ну, стойте, стойте, сегодня я вам покажу то, что называется «дэсуцу» - исчезновение, в духе Дэвида Копперфильда. Выбросил мусор, дошёл до магазина, купил бутылку «Топаза» и две «Жигулевского», сигарет – и назад. В квартире водку и пиво убрал, подальше в угол холодильника. Иду в зал – и устраиваю себе «последнюю» тренировку - жесткую до предела. «Тренировка – это часть твоей нормальной жизни, укрепляющая твой Дух». Книги земли, воды, огня, ветра и пустоты, это Книга пяти колец тела твоего и каждое из них должно быть - крепко спаено с другим. «Дыхание», «волна», бой с тенью – изматываю себя до конца, так что каждая мышца звенит, а силы будто и не уходят никуда – да действительно «Энерджайзер» включился, теперь его уже не остановить. Заканчиваю морской медитацией Ураходо – теперь у моего руля есть Цель – Враг мой,    у меня есть вёсла-средства для достижения её, а сегодня ночью, как мне Мах и говорил, именно во сне я услышал этот чарующий звук, столь близкий всем кто ходит в море – «Прилив» уже идёт. И я быстро устанавливаю свой парус, чтобы продемонстрировать вам своё «дэсуцу», «дэсуцу», «дэсуцу», и я скроюсь от вас в густом тумане, а там – будь что будет.  Закончил медитацию и в душ «последний» раз обмыться. Выхожу из ванной, надеваю всё чистое, иду на кухню и плотно обедаю. Закончил, перемыл всю посуду, отключил плиту и холодильник. Прошёлся по квартире – чистота    и порядок. Тигр оставляет свою клетку – как-будто он в ней и не жил. Смотрю на часы – время три, ну всё пора. Надеваю свой любимый джинсовый костюм. Возвращаюсь на кухню – достаю из холодильника бутылку конька, сливаю его – оставляю немножко на донышке, разбавляю из чайника водой, до половины. Иду в прихожую, обуваюсь, сажусь «на дорожку», прощальный взгляд – пора. Выхожу из квартиры и закрываю дверь. В подьезде закуриваю, привожу себя в «форму», волосы разворощил, рубаху растегнул, воротник поднял, глаза в кучу – дверь ногой. Выхожу на улицу, покачиваюсь, делаю глубокий глоток из бутылки, затягиваюсь, и зигзагами двинул – вперёд. Боковым зрением зацепил – «девятку», для вас сторожа стараюсь – зацените. Выкинул окурок, и демонстративно делаю из бутылки ещё два глотка, и двигаю в сторону дворовых гаражей. Зайдя за них – выбрасываю бутылку в канаву и «пьяной» походкой иду в сторону «Копеечки». Захожу в неё, дым коромыслом, семь мужиков за столиками, за стойкой – вечная Ирина. Я к ней – «Привет, красавица». «Здорово, капитан» - отвечает она с хитрой улыбкой. «Слушай, Ир, я твоим чёрным ходом, через кухню воспользуюсь. Надо – край». Она улыбнулась – «Что капитан снова от баб скрываешься, - я быстро киваю ей головой, - ну иди, чего уж» - открывает крышку стойки. Я ныряю в неё. «Спасибо тебе Иришь, «Динамо» бежит, вот и я бегу. С меня поляна». «Ловлю на слове, капитан» - искряться её глаза – «Давай, беги уж». И я побежал по тёмному коридору на кухню, чуть было на смерть не перепугал поварих. «Мерси, дамы» - и прямиком в заднюю дверь, выскочил на улицу и во дворы. По дворам вперёд и в переулок между домами. Отдышался, закурил и сквозь зубы вслух процедил – «Вот это, суки, и есть – дзсуцу». Ещё пару раз пыхнул, вышел на улицу и затерялся в многолюдной толпе. Вот теперь ищете ветер в поле. Теперь я как «Ленин в разливе» - перешёл на «нелегал». Перешёл через проспект Ленина, быстрым шагом по площади и на Елькина, в сторону Петровского кооператива. Иду, напевая про себя старую песенку «Дюны» - «Мне бы только день на воле, мне бы только час, я буду доволен – ищи ветра в поле». Всё свобода, игра в открытую началась. Сейчас мои хвостики задёргаются, начнут искать вокруг, начальству – сразу доложиться не рискнут. Может этот Ким где-то пьяный валяется, а мы «залажуем», знаю я эти – перестраховки, плавал. Поэтому, несколько часов форы я имею, железно имею. Через пятнадцать минут дохожу до гаражного кооператива. Нашёл свой гараж, открыл дверь, зажёг свет. Нет, у Петровича гараж – шикарный, в нём жить можно, тёплый, звукоизоляция полная, овощная яма. Уходи хоть на месяц в глухое «подполье». Залез в машину, достал сумку и отсчитал «двести» штук, Пашин барыш, переложил деньги в чёрный пакет, остальные деньги оставил в сумке, которую убрал на верстак. Ну, что на подпольную жизнь и все необходимые аксессуары должно хватить. Посмотрел на часы – четыре. Два часа до встречи. Залез в машину, включил радио, устроился поудобней, можно и расслабиться. Даже не заметил как задремал, встрепыхнулся резко, глядь на часы – полшестого. Блин. Быстро выгнал машину и на Елькина. А там по дворам – как бешенный. К въезду в парк подъезжаю без пяти минут шесть. Зря спешил, ещё добрых полчаса жду Пашу. Он подъехал в двадцать пять минут седьмого. Чёрная «бэшка», он открыл стекло и приглашающее махнул мне рукой. Я выхожу из своей «восьмёрки», обхожу его «бумер», открываю дверь и сажусь к нему на переднее сиденье. Он начинает первым – «Александр Николаевич, извините ради бога, замотался – дела». «Да я вижу – ты деловой, машина просто зверь». «Вашими молитвами, Александр Николаевич, - сразу заюлил Паша, - кстати «образец» привёз, вот он на заднем сиденье, - показывает он рукой на чёрную сумку, - как насчёт денег». «За деньги не беспокойся» - я бросаю ему на ноги пакет, с заранее обговоренной – двойной таксой. Паша тут же открывает пакет и быстро, по деловому, пересчитывает деньги. Довольный      и взолнованный, скороговоркой говорит – «Товарищ капитан, можете забрать «образец» вместе с сумкой, это мой маленький «бонус» вам» - и явно довольный своей шуткой, заулыбался. Я открываю дверь и выхожу на улицу, Паша услужливо из салона открывает заднюю дверь, я забираю с сиденья большую и тяжёлую чёрную сумку, перебрасываю её через плечо – «Поаккуратней ты Пашь в своих делах, - не удержался я от оперской привычки пугнуть «барыгу», - а то ведь они и закрутить могут». Паша сразу посерьёзнел – «Александр Николаевич, вы же знаете, что я человек не такой, всё только для своих, и только. Да чуть не забыл – удачной охоты Вам капитан» - закончил он с большим апломбом, явно заранее приготовленной фразой. «И ты не кашлей, Пашок» - ответил я и направился к своей машине. Бумер взревел, резко тронулся с места и ушёл по улице – чёрной стрелой. Я сел на своё заднее сиденье, внутри всё дрожало, нет, я знал, что Паша меня не сдаст – сам погорит, просто делал я сейчас то – с чем всю свою сознательную жизнь боролся, и осадок на душу спустился – чёрным пятном. И ничего с этим поделать было нельзя. Открыл сумку –       в ней лежал АКМ-вдвышного образца и пять магазинов к нему. Я вышел из машины, осмотрелся по сторонам, вроде всё чисто, закурил и сел за руль. Ладно, поехали. Назад ехал не спеша, не дай бог – тормознут. По пути заехал в «Самоделкин» - затариться. В хозяйственном отделе – купил несколько длинных муфт и ножницы по металлу, в садоводческом – туристический рюкзак, «шляпу туриста», большой моток верёвки, ватных тампонов, фонарик и термос. Вышел из «Самоделкина», зашёл в продуктовый. Купил чаю, колбасы, пару банок тушёнки и каши, десяток «бич» пакетов. Сложил всё в багажник – и в гараж. Приехал туда уже в девятом часу – разгрузил весь свой арсенал, достал из своей сумки ИЖ-жа. Закурил. Да Саша – вот теперь момент истины, которого ты так долго ждал – наконец настал. Теперь при на «зелёный» и либо прорвёшься, либо пан – либо пропал. Я закрыл гараж и сел в машину. Выдохнул и запустил двигатель. Через полчаса, я стоял на парковке, под ёлочками, которые мне красочно описал Эдисон,          в аккурат через две машины – за белым «бумером» Гредорса. Сижу, потею, ствол за спиной – жгёт кожу калённым железом. Его машина на месте, значит и он здесь. Весь вопрос – только в том – знает ли он, или нет, что я уже сорвался с крючка. Если знает – то мне хана, положат меня в моей «восьмёрке» и делу конец. А если – нет, то – шанс у меня есть. Закуриваю третью сигарету, когда дверь купеческого особняка открывается и вниз по лестнице спускается Гредорс, собственной персоной. Один !!! Озираюсь по сторонам, уже вечер, но фонари ещё не включили, на улице вроде пусто – ладно пять секунд на старт. Аккуратно открываю свою дверь. Гредорс идёт к своей машине, повернулся спиной, ключ достаёт. Пора. Быстро открываю дверь, стремительный рывок, он успевает повернуть ко мне голову и получить от души стволом по шее. Безжизненным мешком он валиться на асфальт. Хватая его за воротник пиджака и тащу как пустой газовый баллон к своей машине, открываю заднюю дверь и заталкиваю его в салон, он не тяжёлый, но длинный, зараза, приходиться ноги подогнуть. Накрываю его пледом и с силой захлопываю дверь. Зажусь за руль и ходу, ходу. Гоню как бешенный, адреналин в крови кипит, но всё же беру себя в руки и сбрасываю скорость. Чтобы успокоиться – закуриваю. Чёрт Саша, чёрт, чёрт, получилось. Теперь главное до места добраться без проблем. Через двадцать минут я в гаражном кооперативе. Выхожу, уже темно, с грехом пополам – открываю гаражные замки и включаю свет. Вышел на улицу – осмотрелся, никого, загоняю машину в гараж. Закрываю ворота. Меня тресёт как осину на ветру. Открываю багажник – достал из своего «дорожного» холодильничка банку «Баварии». Шмяк, открыл и единым махом всадил. Сел у ворот и закурил. Вот теперь ты Саня – стопроцентный преступник, похитил человека. Теперь пути назад – просто нет. Достаю второю банку – делаю два глотка и понимаю, что больше не хочу, напился, и как ни странно абсолютно полностью успокоился. Ты всё правильно сделал, узнал кто они все такие, выждал – терпения и сил хватило, ну а теперь – камни с горы скатились – пришла пора действовать. Теперь главное не завалить допрос, а это дело тонкое – кто кого переборит. Ладно, приступим. Открыл заднюю дверь и вытащил это тело из салона, в себя он ещё не пришёл. Попробывал пульс – бьётся, чёткий и ровный. Подтащил его к капоту, отрезал два куска верёвки и привезал его за руки к колесным стойкам, лицом к верстаку. Изолентой замотал ему ноги – в коленях, и заклеил рот. Закурил. Достал из пакета воду и начал брызгать ему в лицо. Он замотал головой, начал мычать, наконец открыл глаза и уставился ими в меня. Да неприятные у него глаза, прям как у гипнотезёра, сверлит он меня ими, как-будто дырку хочет прожечь. Я тоже на него смотрю – сверли, сверли, и не такие сверлили, да концы затупили. Отхожу от верстака и отклеиваю ему рот. Он быстро облизывает языком свои губы и сразу начинает говорить – «Молодой человек, может объясните мне, что тут происходит. Как я здесь оказался. Вы меня наверное с кем то перепутали. Я простой преподаватель психологии. Вы меня точно – спутали». Я внимательно смотрю на него, голос его я сразу узнал, это этот голос давал мне – по телефону – свои ЦУ. Я его спокойно спрашиваю – «Как тебя зовут ?» Он тут же начинает кудахтать – «Меня зовут Гредорс. Меня все знают. Я основатель нового психологического учения «МЭИР». Если вы меня похитили, то найдутся влиятельные люди, которые заплатят за меня хорошее вознаграждение. Будьте в этом уверены. Итак, меня зовут Гредорс, а Вас ?» Нет - плохое начало, я заклеиваю ему рот изолентой. Подхожу к верстаку и беру ножницы по металлу, щёлкаю ими дважды в воздухе. Глаза у него расширяются. Я крепко беру его за кисть левой руки – и одним сильным движением … отрезаю ему мизинец. Он начинает дёргаться как перерубленный уж, хорошо, что я ему ноги в коленях связал, а то бы всё здесь разнёс. Он ещё пару раз дёрнулся и отключился. Я иду к багажнику достаю аптечку и холодильник. Отрезанный палец в холодильник на лёд, вынул оттуда две последние банки, а на перерезанную фалангу пальца накладываю тугую повязку, мне не нужно, чтобы этот «перец» истёк тут у меня кровью раньше времени. Допиваю пиво и открываю другую банку. Мне внутри совсем не хорошо, того и гляди вывернет, я много раз в фильмах про японскую «Якудзу» - видел этот метод дознания – отрезание мизинца. Но в реальности всё – гораздо страшней и омерзительней. Но другого пути у меня нет – начни я его бить, он бы закрылся в себя – и всё. Понял бы что от этого зависит его выживание. Это же не допрос у следователя – где он бы мог извиваться, хитрить, давать ложные показания, зная, что его всё равно отпустят в камеру. А здесь если он во всём признается – он понимает, что я его убью, как лишний балласт. Нужен был другой подход – нужно показать ему свою власть и на этом сыграть. Вот в чём была суть моей жестокой игры. Я достаю из аптечки нашатырь и на ватку его. Подношу к носу этого горе-мага. Тот начинает оживать, дёргаться, наконец – открыл глаза и как выброшенный на берег карп – уставился на меня. Я беру с верстака холодильник и открываю его перед его лицом. Несколько секунд держу и закрываю. Ставлю холодильник на верстак и спокойно начинаю говорить – «Этот твой палец ещё можно, в течении получаса, приделать на место, будет как новый, на моей памяти, веришь-нет, даже ноги пришивали. Твой визит в больницу, к доброму врачу, сейчас будет зависить от того – насколько правильно ты будешь отвечать на мои вопросы. Правильный ответ и ты уже на полпути в больницу, а вот если ответ будет неверным – твой следующий палец полетит на лёд холодца. Итак, мы друг друга поняли, - он отчаянно закивал головой, я продолжил. – Вопрос первый – как тебя зовут». Я подошёл к нему и отклеил изоленту. Он нервно облизал свои тонкие губы – «Г – и тут же запнулся – Г-г-ригорий» - ответил он. Я сел на верстак – «Ну, вот и молодец, можешь же, когда хочешь. А фамилия ?» «П-п-пучков». «Ну, вот, молодчина. Значится – Гриша Пучков, а то – Гредорс, Гредорс. Не серьёзно – это как то. Слушай Гриша, объясни-ка мне деревянному, что ты делал на квартире Климовой Марины, какие у вас с ней были отношения ?» Гриша снова облизал губы – «Можно попить». Я поднёс ему открытую банку пива и он вылакал её до конца. Снова облизнулся и начал говорить – «С Мариной у нас были деловые отношения. Я был её лечащим врачом. У неё в последнее время была тяжёлая депрессия и я помогал ей с ней справляться». Я сразу же вклинился – «Так помог, что она взяла и покончила с собой. Ты видимо просто великолепный врач». «Нет, вы в корне не правы – я сделал всё, что от меня зависело, чтобы спасти её, но к сожалению её случай оказался безнадёжным. Она своим поступком расстроила очень многих близких ей людей. Поверьте мне». «Ладно, верю, но зачем тебе, её лечащему врачу понадобился её личный, интимный дневник. По этому поводу ты мне и звонил, Гриша и ты прекрасно знаешь как меня зовут». Гриша сглотнул и очень неуверенно продолжил – «Да я знаю, что вас зовут Александр Николаевич Ким, сотрудник органов – в отставке, детектив частного агентства «Сакура». Вы охраняли Марину, поверьте мне, от неё самой, у вас видимо завязались романтические отношения, мужчина вы очень красивый и наверняка добрый, - ластиться тварь, про себя подумал я, а он всё продолжал свой «психологический» этюд, - у вас установились доверительные отношения и она отдала Вам на хранение свой дневник, в котором, как вы уже наверное знаете – была нелицеприятная информация об её муже. Именно он – Большаков Максим Викторович и попросил меня вернуть ему Маринин дневник. Ему и её самоубийства достаточно, никак в себя прити не может. Не хватало ещё и скандала. И я ему его вернул – простите уж меня великодушно за вторжение в вашу частную жизнь. Но поверьте мне ни к самоубийству Марины, ни к тому – зачем Большакову понадобился этот дневник, я лично никого отношения не имею. Я здесь просто ни причём, поймите вы наконец и отпустите меня ради всего святого». Он ещё что-то говорил, но я его уже не слушал. Нет допрос начинает уходить в сторону, хитрый этот Гриша – уж. Я ни причём, с меня взятки гладки, психолог хренов, вон он, Большаков – во всём виноват, к нему и все вопросы. Я рывком соскочил с верстака схватил с него ножницы и подлетел к Грише. Схватил его левую руку и ножницами закусил его указательный палец. Он весь зашёлся в истошном крике. Я засадил ему коленом в грудь и он захлебнулся в нём, а потом со всей силы заехал в морду – он отключился. После этого, заклеил ему рот изолентой, но палец отрезать не стал. Снял с его руки кровавую повязку – и связал указательный, средний и безымянный пальцы, вместе с перерезанной фалангой мизинца – в кулак, крепко-накрепко замотав их изолентой, сверху наложил марлевую повязку, пустив по нему – для виду - кровавый бинт. После процедуры упаковки – на левой руке остался, только торчащий как перст – большой палец. Сейчас в стянутой руке боль будет жуткой и он просто не поймёт есть у него пальцы или их нет. Я открыл последнюю банку пива и одним махом засадил её в себя – до конца. Блин, у свежей рубашки все рукава в крови, прям палач да и только, но что поделаешь – назвался груздем, полезай в кузов. Другой альтернативы у меня сейчас просто нет. Я закурил и снова достал нашатырь. Привёл в чувство этот долбанный «Экрегор» по имени Гриша. Он снова зашевелился, открыл свои чудо-глазки, хлоп-хлоп, на руку свою, на меня – «Кровавого», из глаз слёзы потекли – то ли ещё будет – ой, ой, ой !!! Я выдохнул сигаретный дым и спокойно начал говорить – «Вот ты Гриша, назвал меня во время нашего телефонного разговора – очень разумным человеком. Знаешь, что дорогой, я такой и есть, просто я не люблю когда мне врут, завожусь я сразу знаешь – и начинаю хвататься за всякие железные предметы, вот за ножницы, например, - и я щёлкнул ими в воздухе, Гриша, бедняга, аж, сжался весь, готов красавчик, как пить дать готов, - знаешь с детства это у меня, вот станем мы с тобой друзьями и ты мне как врач, всё мне про меня объяснишь. Но чтобы мы с тобой стали друзьями, ты должен перестать мне врать, так друг с другом не поступают. Вот соврал ты мне трижды, что не имеешь отношения к смерти Марины, что не видел ты меня у неё и не вырубил из под тишка, что ведать не ведаешь, о чём таком важном говориться в её дневнике – и вот видишь ещё трёх пальцев лишился, и лежат они сейчас на льду, и ждут не дождутся когда их хозяин, наконец, одумается и перестанет врать. А сколько у тебя пальцев осталось, пока что много – шесть на руках, десять на ногах, ах, да и ещё самый главный – между ног. Думай, Гриша – отлетят они все, заметить не успеешь. Ну, ладно хватит лирики, переходим к риторике. Что ты знаешь, о таком слове как СЛИТИЕ ? Подумай, хорошенько, прежде чем отвечать». Глаза у него расширились и к страху в них прибавилось ещё и удивление. Я отошёл от верстака и отклеил пластырь от его рта. Он сразу начал облизывать губы – «Саша, - начал он и впрямь по-дружески, - дайте мне пожайлуста попить, - я открыл бутылку с водой и дал ему хлебнуть, затянулся он от души, и собравшись с силами продолжил. – Саша я вам всё расскажу на чистоту, только прошу Вас, больше не делать мне больно. Начну я с самого начала. Примерно месяцев девять назад я познакомился на одном из своих семинаров с господином Большаковым. Вы наверное уже знаете, насколько он влиятельный человек. Он подкупил меня своим безукоризненным знанием моей системы «МЭИР», предложил сотрудничать с ним, наобещал «золотые горы». Ну, я и согласился. С финансами у меня всегда был напряг. Вначале, всё было хорошо, он помог мне открыть здесь у Вас в городе – школу «МЭИР», я обучал сотрудников его предприятия и вообще всех кого – он ко мне присылал. Но со временем, Саша, я открыл и его тёмную сторону. Мне не ловко об этом говорить, но однажды у него в гостях, - Гриша замолчал, потом собрался, - в общем он «изнасиловал» меня, в самом прямом смысле этого слова. Я долго не мог прити в себя, после этого, а его «психическая» власть надо мной – стала просто абсолютной. Я исполнял любые его, даже самые ужасные поручения. Поверьте мне, Саша, что Большаков – это не просто человек рвущийся к Власти и использующий для этого совершенно любые пути – физические, психологические, административные, экономические и даже магические, он не просто человек – он самый настоящий дьявол во плоти. И поверьте мне – это не пустые слова, я человек в своём роде деятельности – опытный, я не раз чувствовал в нём, видел в его глазах – самую настоящую, стопроцентную Тьму. Он безумен Саша, абсолютно безумен. И вот месяца три назад, он начал говорить мне и своим близким подчинённым о каком-то – СЛИТИИ. Что это такое, клянусь вам матерью своей – я не знаю, да и никто, кроме самого Большакова не знает. Всё завязано на него одного, лишь он один – в курсе всех дел. Знаю одно в последнее время он все свои финансы скачивает на осуществление этого бизнес-проекта, - Гриша как-то смешно закашлялся, а потом немного отдышавшись продолжил. – Бизнесмен он и действительно от чёрта, богатый до жути. Интересы имеет во всём от криминала до нанатехнологий. Человек по своему уникальный, вот только эгоист до мозга костей. Хозяин – все его так и называют». Я при- остановил Гришины дифирамбы – «Да он такой – олень северный,   я в курсе. Ты давай ближе к теме – почему убили Марину, женщина то тут при чём». «Эгрегор» по имени Гриша продолжил – «Ещё как при чём, Саша, ещё как. Я же Вам объясняю, он начал стягивать на свою операцию все свои деньги, а Марина – женщина хитрая, очень многое про него знающая, постоянно шантажировала его. И его терпение просто лопнуло, он хотел её устранить, но ему нужен был её дневник. Поэтому, он и заставил меня провести с ней – особый сеанс гипноза. Однако, Марина оказалась крепким орешком и даже под гипнозом – повторяла одну и ту же фразу – «Он в шкатулке, он в шкатулке». Ни место его нахождения, ни что это за «шкатулка», выяснить так и не удалось. Но а все последствие сеанса вы Саша знаете, сами видели, извините меня ради бога Саша – прошу Вас, - тут его голос перешёл на крик, - простите, что там в коридоре я Вас ударил, просто уйти не успел, в шкафу прятался, а когда Вы начали звонить – я воспользовался моментом и ударил Вас. Извините меня Саша – и не бейте ради бога, я Вас прошу не бейте». И Гриша в полный рост разрыдался, его лицо разом превратилось – в старушечью маску. Я стоял у верстака и смотрел на него с искренним сожалением, вот к чему приводит желание на что-то «влиять», гулять с Властью под ручку. Нет, Власть Жених плохой, не постоянная его любовь. Я как мог успокоил этого горе-мага, не знаю почему – нам русским всех жалко, вечный «фактор-жалости» в крови, погубит он нас когда-нибудь всех. Говорю это – без всяких обиняков. Я открыл бутылку с водой и дал ему напиться, а потом, как можно более спокойным голосом начал – «Ладно, Гриша, успокойся я тебя больше бить не буду, ты сам себя уже давно искалечил, поломал, и убивать тебя я тоже не стану – можешь мне поверить на слово. А моё слово – кремень. Ты вот лучше скажи мне, друг мой ситный, когда и где будет это Слитие. Хорошо подумай, Гриша, очень хорошенько». Гриша уже немного пришёл в себя, в глазах появилась уверенность, почувствовал, пройдоха, что я его больше не трону, психолог – блин, и спокойным голосом начал говорить – «Саша, подготовка к этому, м-м, мероприятию идёт уже несколько месяцев. В район озера Зюраткуль, это между прочим, государственный заповедник, а точнее в пещеры горы Таганай, что с башкирского переводится, как «подставка для луны», Большаков свозит просто огромное количество взрывчатых веществ, ровно месяц назад из Москвы к нему доставили опытнейшего подрывника, некий Паша, высокий такой мужик, видел я его только раз. Начальник охраны Большакова, сказал мне по секрету, что это «самый главный фитиль Союза», прям так и сказал. Объект места мероприятия охраняют как зеницу ока. Туристкие маршруты на Таганай временно отменены – кругом таблички – «Идут геодезические работы» и «Егоза». В охране наверное человек тридцать – все из «Минотавра». В общем, Саша, всё очень даже серьёзно. А насчёт даты, м-м, мероприятия, - Гриша ненадолго замолчал, - я вынужден Вас Саша очень сильно рас- строить. Слитие – будет проведено в ночь с 30 апреля на 1 мая – Ночь Чёрного Перехода, как называет её Большаков …» «Эгрегор» ещё что-то мне вещал, но я его уже почти не слышал. Внутри меня, как-будто атомная бомба взорвалась, то что я сейчас узнал, на корню меняло все мои планы. Я планировал долгую разработку, установить контакт за домом Большакова, притащил сюда радио- маячки и приёмник, планировал установить его режим, пере-движения, и по готовности – молниеносное устранение «объекта». Теперь, всё летело в Тартарары, я заскрипел зубами, чёрт, чёрт, ч-ч-чёрт !!! План «А», чёткое и поступенчатое исполнение которого, давало мне ничтожный, но всё же вполне реальный шанс выжить – полетел к чёрту. Я взглянул на свои командирские часы – час ночи. 30 апреля – уже началось. Вот тебе Саша и Юрьев день. Плана «В» которого, ещё пять минут назад для меня просто не существовало – уже вступил в свою силу. План «В» - прост как пять копеек, идёшь и мочишь всех к чертям свинячим, естественно в такой мясорубке моё выживание – сводится к нулю. Поздравляю вас Александр Ким с получением очередного звания, - резко и зло съязвил про себя я , -  «Капитана Камикадзе». И включился на этого «Эгредорса» - «Слушай, друг ситный,  я так понимаю меня – на хате меня тоже «Минотавровцы» пасли. Гриша сразу заторахтел – «Да, Саша, это они, они за тобой следили и в квартиру твою проникли - тоже они. Все они либо бывшие МВД-эшники, либо спецназовцы, преданы Большакову до «зелёных» соплей. Он их всех из грязи вытащил, они охраняют все его «объекты», начиная от завода, кончая слот-казино и клубами. Опасные ребята, Саша, очень опасные». «Ну, это понятно. Да вот всё же не упасли. Слушай, родной, что тебе ещё известно об этом Слитии». «Саша, Вы знаете, об этом Слитии мне известно чисто теоретически, участия в нём я не принимаю. Знаю только, что ночью будет проведён тайный ритуал, для которого я признаюсь Вам честно я написал «особую молитву», а затем будет произведён Взрыв». Как я и предположил во время своего рас-следования, что возможен какой-то теракт, так оно и есть – будет Взрыв, что за ним последует – одному Богу известно. И я спросил у Гриши – «А эта твоя «особая молитва» - наверняка представляет собой,  что  вроде  ритуального  хорала, только – наизнанку, нотного стана – наоборот, с точкой прорыва на пятом элементе – «детонаторе» Большакове, который и запустит весь процесс. А ?» Мой «Эгредорс» сделал круглые глаза – «Саша, откуда вы это знаете, ведь это тайна тайн ритуальных посвящений в секретных обществах «левой руки», - я махнул ему рукой, типа продолжай и он продолжил. – Все секретные общества, по своему структурному принципу подразделяются на пути «правой» и «левой» руки. Правые – это служители принципов, которые можно назвать одним словом – Добро, ну а левые – соответственно Зло. Я открыл секрет этих обществ, уже очень давно – когда изучал труды любимого мной Алистера Кроули. Так вот, он вполне осознанно в своей трактовке священных карт «Таро», расположил их сакральный ряд, наоборот, начав отсчет не с принятой всеми карты «Мага», а с последней карты «Дурака». Ну, я и применил эту практику «левой руки» - изнанки бытия, в своей системе «МЭИР». Построив её как восхождение по чакрам, с пролистованием «нотного стана» - наоборот – Си, Ля, Соль, Фа, Ми, Ре, До – но эта моя система носила, так сказать, «теоретический» характер. Большаков же прямо загорелся весь ей, привнеся в неё «практический» элемент. Он называет этот путь наоборот, от Бога к «чистой» природе, как это и есть, на самом деле в моей системе «МЭИР» - «Песнью Растворения», и вполне серьёзно считает, что опрокинет ей весь божественный «Окоём»». Я резко остановил его рукой – «Хорош, Гриша, у меня сейчас от всей этой околесицы крыша поедет. Ты слышал фразу – «Во многой мудрости, много печали, и умно-жающий познание, умножает скорбь». Так вот, Гриша, мой тебе добрый совет – не умножай свою скорбь. Я был в Аду, я своим глазами видел ненасытность этой Утробы, и следы она на мне оставила навсегда, - я расстегнул свою рубаху и показал свои кровавые рубцы. – И знаешь, что я понял Гриша, наша земля, наши «большие города», твоя Москва, мой город Ч. – есть просто «Большие Чистилища», в них ты либо очищаешься от вековечной грязи, либо тонешь в ней – и прямиком уходишь в ждущую тебя ненасытную Утробу. Других вариантов – просто не существует. Поэтому, давай, заканчивай ты со своей «теорией», «ритуальной магией» - пока у тебя шанс ещё есть. Закрывай свою школу – и лучше поезжай в «мужской монастырь», посмотри чем настоящие люди живут, может чему и научишься. Есть хочешь ?» Он кивнул головой. Я продолжил – «Ну, вот ты сейчас нарисуешь мне подробный План имения Большакова и пойдёшь отдыхать». Я встал, развязал верёвки на его ругах и перерезал изоленту на ногах. Помог подняться, мой «Эгредорс» даже на ощупь стал ватным, натерпелся страху бедолага, теперь будет знать, что за всё в жизни надо – платить. Я достал из бардочка дорожный блокнот с ручкой и дал его Грише. Тот дрожащей рукой нарисовал мне на блокноте План. После чего я раскрыл ему дверь погреба и он спустился по лестнице вниз. «Свет справа» – крикнул ему я. Он включил себе свет. Я сложил ему в ведро всю свою еду – колбасу, хлеб, воду – подцепил крюком и на верёвке спустил вниз. Крикнул – «Поешь,    и поспи на ящиках с картошкой, подумай над тем, что я тебе сказал, завтра я тебя отпущу – слово дал, назад не заберу и захлопнул дверцу люка. Задвинул щеколду и тяжело выдохнул. С глаз долой, из сердца – вон. Внутри меня всё шло ходуном, взглянул на часы – второй час. Эх, сейчас бы пивка выпить, а то не усну, а вздремнуть мне надо, обязательно – надо. Ну, Петрович он же хитрый жук, сто пудово что-нибудь есть. Я начал искать и наткнулся в слесарном шкафу на «четверть», открыл пробку, понюхал – яблочная наливка. Как говорится, кто ищет, тот находит. Снял грязную рубаху. Вымыл в ведре с водой руки, достал из сумки чистую майку – надел. Накинул сверху джинсуху и с «четвертью» залез в машину, на пассажирское сиденье. Надо расслабиться, очень надо, измотал меня этот чёртов «Эгредорс», если бы он только знал – гораздо похуже, чем я его. Взглянул на часы – ровно два. Итак, жить осталось мне двадцать два часа. И тут как говориться к тёте Розе не ходи. Права была старая цыганка – «крышка мне», сегодня я только приподнял её и рассмотрел содержание «красного борщица». Вынул из бутылки пробку и основательно приложился к ней, хороша наливочка, на «яблочном спасе» чувствуется. Закурил, по телу прошла волна тепла. А всё таки я молодец – и от «бабушек» ушёл, и «дедушку» за бородку подёргал. Счет, как не крути 4-0 в пользу Александра Кима, выдюжу, прорвусь, глядишь и 5-0 будет.   Я порылся в бардочке, нашел Цоя «Звезду по имени Солнце», вставил в магнитофон, включил – «Если есть стадо, есть Пастух, если тело, должен быть Дух. Если есть шаг, должен быть след, если есть Тьма, должен быть Свет. Хочешь ли ты изменить этот мир, сможешь ли ты принять как есть, встать и выйти из ряда вон, сесть на электрический стул или трон. Снова за окнами новый день – день вызывает меня на бой, я чувствую, закрывая глаза, весь мир – идёт на меня Войной». Чёткое и сильное звучание, выверенные и тяжёлые как пули – слова, хороший был поэт – правильный, но погубила его «чёрная кровь» и меня погубит. Однако, мне моя «чёрная кровь» ещё должна свою последнюю песню сыграть. Итак, капитан, что мы имеем, подведём – итог дня. Насчёт Взрыва я был прав, а вот насчёт этого Гредорса, оказался не прав. Как я его заочно ненавидел, поймал – растерзать был готов, но раскрылся человек и жалко мне его стало, не «исчадие ада» он, а просто жалкий и запутавшийся человек. И не убью я его, просто не смогу, не палач я всё таки, хоть и принесёт это мне массу проблем, к гадалке не ходи. В гневе, в запале – могу и ногами затоптать, но как только почувствую я человека и всё – ярости и в помине нет. Может и прав Мах – не полная я сволочь, каковым себя всегда считал, есть во мне искорка Цуки-то, живёт и дышит. А этот Большаков – всё таки сука порядочная, надо же для Операции выбрал «Таганай» - подставку для Луны. Да ненавидит он Цуки-то,  Лунный город, просто слепо ненавидит. Ну, ничего – сука – я тебя   в пыль сотру, пылью ты был, пылью и станешь. Гриша сказал, что «Объект» охраняется на полную – человек тридцать, поэтому мне туда соваться не с руки, да и не минёр я в конце концов, только дров наломаю. Нет, как говорил Миямото Мусаси – «Наверняка     можно победить в поединке, лишь «одной атакой»». Или ещё как гласит японская мудрость – «Бей по голове и всё тело развалится». Да именно так и только так можно разбить силу – его «пяти колец». На Большакове сейчас действительно стянуто всё, Гриша сказал, что много раз чувствовал его безумие. А это верный признак – одержимости. Противник его сейчас, как свирепого бультерьера на строгаче держит. Как только Большаков сделает своё дело – тут ему и придёт конец, но полный конец может наступить и для всех нас. Не дай бог тебе жить в эпоху перемен, говорят на востоке, а каково дышится накануне Апокалипсиса. Я отхлебнул из бутылки и закурил. Вот рассказать кому ни будь, что до Конца Света осталось двадцать два часа, что интересно человек стал бы делать. Наверное пошёл бы в кабак и весь день бы бухал, снял бы девчонок – и в номера. Интересная, между прочим – мысль. Манящая. Я докурил и со злостью раздавил в пепельнице бычок. Приложился к «четверти» и откинулся на спинку. Не знаю кто, что бы там сделал – а я сейчас буду спать. Отодвинул спинку до упора и закрыл глаза. И даже сам не заметил, как провалился в какой-то тёмный и бесконечно длинный колодец. Проснулся я резко, как-будто и не спал вовсе. Взглянул на часы, мама – время уже десять утра, а у меня ещё конь не валялся. Выполз из машины, всё тело ломит, башка трещит – взял «четверть» и добил её всю – с устатку. Минут через пять полегчало. Открыл дверь гаража и вышел на улицу. Морозно сегодня. Ну и хорошо. Сделал несколько кругов по гаражному кооперативу. Пот пробил градом. Вот теперь порядок. Зашёл в гараж, закрыл дверь и к станку. Итак, первым делом – «глушак». Подобрал по размеру муфту, гайку «Моментом» на ствол – и на сушку. Сердечник по диаметру муфты – из прокладок в железной фольге. Очень долго вожусь с оболочкой, муторное дело эта нарезка, но оно того стоит, а то ведь можно и без пальцев остаться. «Глушак» вышел грубый, но добротный. Проверил я его, как говориться, не отходя от кассы, АКМ в руки – и всаживаю короткую очередь в старое колесо Петровича, стоящее в углу. Раздался только звук спущенного колеса, хлопка от выстрелов почти не слышно. «Глушак» на своего родного ИЖ-жа делать не стал – авось до него дело не дойдёт, «боекомплект» у меня приличный. Затем, сделал себе из трёх ремней – своеобразную сбрую, как у ковбоя, только вместо пистолетов – в один карман ложу свой шикарный, «наборный», финский нож, а в другой – выкидную дубинку, с тяжёлым металлическим набалдажником. Оба «изделия» у меня живут с оперских времён – подарок одного «зэка», в благодарность за оказанную мной в трудную для него минуту – поддержку. Так, теперь одежда. Старый любимый мной джинсовый костюм чёрного цвета, удобные, разношенные кроссовки фирмы «Пума» - тоже чёрные. Из кожаной безрукавки, но уже коричневой – соорудил себе разгрузку, по две обоймы –        в два кармана, всё в аккурат. Оделся, попрыгал, поприседал – ничего не звенит, не брякает, не жмёт – порядок. Разделся и всё своё снаряжение убрал по сумкам, стволы – в одну, одежду –           в другую. В багажник, и пледом прикрыл. Весь употел – смотрю на часы – мама дорогая, уже 3 по полудню. Заработался. Вышел на улицу – на углу кооператива кафе, название милое «На дорожку». Плотно перекусил, чтобы все свои «изысканные» ароматы – убить. Вышел закурил и в гараж. В гараже провожу «последний» тренинг. Дыхание – «тройной» ключ и задержка. Отжимание, прыжки на месте и пробивка деревяшкой по телу – ногам, рукам, груди, животу, быстро приводит меня в боевой настрой. Скоро голый торс уже – весь красный, как багровый рубец. Это то, что надо.  Быстрая и собранная медитация на – «Трёх Владык». Потом, умываюсь, бреюсь и надеваю всё чистое. Даже в свой последний день – надо выглядеть на все сто. Складываю своё грязное шмотьё в «туристский» рюкзак, сверху банки с тушёнкой и воду в старой «отцовской» фляжке. Пишу Петровичу короткую записку и убираю её в карман. Время – пол пятого – пора. Выгоняя машину из гаража, двигатель оставляю включённым. Возвращаюсь обратно, положил в простреленное колесо Петровича – 50 штук, это тебе старый за колесо и всё хорошее, что ты для меня в жизни сделал. Не поминай меня лихом, морской волк, не поминай. Открываю погреб – «Гриша, ты там живой ?» - кричу вниз. «Да-а» - слышу глухой ответ. «Ну, тогда вылазь, я тебе помогу. Бедный Эгредорс ползёт наверх, подхватываю его на подходе. Вытаскиваю за шкварняк пиджака. Его всего подколачивает, в глазах страх неподдельный, что сейчас будет. «Слушай, меня внимательно, друг по по-неволе, если у тебя хоть капля мозгов осталась ты не звонить Большакову, ни тем более ехать на Пороги – не будешь. Я доходчиво объясняю, Гриша кивает головой. – Ну, вот и хорошо. На тебе твой морозец, достаю с верстака холодильник. Тебе направо, через ворота, на углу остановка, две пропустишь, на третьей зайдёшь – через дорогу Горбольница». «Да, Саша, я всё понял. Извините меня за то, что я Вам сейчас скажу. Не ездели бы вы к Большакову, Вас ведь убьют Саша – точно убьют, вы этих людей не знаете, они просто отморозки, поверьте мне, говорю Вам это от души». Я вздохнул – «Ладно, Гриша, спасибо за заботу, о себе лучше подумай – хватай морозец и в больничку. Всё будет пучком – Григорий Пучков. Итак, мне налево, а тебе направо. Прощай, иди и не оглядывайся». Мы с ним вышли из гаража и печальный Эгредорс поплёлся на остановку, внутри меня что-то очень больно и сильно сдавило, сердце уже давно ни к чёрту – Гриша не обернулся ни разу, и вскоре скрылся за поворотами гаражей. Я закрыл ворота гаража, быстро прыгнул машину и газу. Останавливаюсь у стоянки, рас-платился с охранником за простой Москвича Петровича – ещё на неделю, подхожу к нему, и через заранее оставленную открытой форточку, завернув ключи от гаража в записку, закидываю их под переднее сиденье. Найдёт, всё поймёт, волк он старый. Ну, прощай Петро – прощай. Сажусь в машину и погнал. Особо не спешу, прохожу город, тихонько, на кошачьих лапах – через пост. Всё прошёл – Московская трасса М-5. Немного расслабился и закурил. Взглянул на часы – 15 минут шестого. Времени вагон – и вроде всё успел. Ладно, поживём – досмотрим. Прибавил газу, включил магнитофон – «Перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза. В нашей крови и в наших слезах – и в пульсации вен – ПЕРЕМЕН. Мы ждём перемен». Прав Цой, сто раз прав – братишка. Нам всем нужны перемены. Что у нас за жизнь такая – странная. Живём как молчаливое и покорное стадо баранов, у вас есть выбор, говорит нам Власть. Какой выбор, брехуны вечные, выбор стадом себе – очередного Пастуха. Что от этого меняется – разные у нас были пастухи и пастушки – Пётр, Екатерина, Ленин, Сталин, Брежнев, «Горбатый», Емеля с «Уралмаша», сейчас ВВП. Что от этого меняется – лучше жить стали, да нет не стали. Ну поменяли валенки на модные педали, а «мазанки» на «хрущобы», да выдали каждому из нас – по «окну в мир». Сидите, глядите – вам только глядеть и можно. Самую богатую в мире страну – превратили в придаток сырьевой и наша нефть и газ, уходят по трубам в своё – «Путешествие на Запад». Да и в сознание наше уже крепко вбили, что только там, на «Западе», настоящая жизнь. Унижен Восток, приставлен к стенке, и лоб его «зелёнкой» уже давно намазали. Виновен по статье «Имперские Амбиции» - приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Виновна императорская Япония, виновна императорская Византия, виновна её приемница, императорская – Русь. В чём виновна – не знаете. А я вот знаю – и прямо и без обиняков скажу, виновна в том, что хранится на Востоке, в Японии и на Руси – древнейшая как мир – ТРАДИЦИЯ почитания Света, живёт Восток под покровом своей великой матери – Солнца правды, и хранит в своём сердце чистую веру в крепких защитников своих – Вечную и неделимую Троицу. Вот этого Запад – Востоку простить и не может. Слепит «чистый» Восток ему глаза, режит его красные поросячьи глазки. И хрюкает «Кабан Запада» на Восток – визжит – о демократии, о свободе слова, о правах человека – о каких правах, о праве на «Грязь», ну вот в ней и лежите, а нас за собой не тяните. А если будите тянуть, то забудет Восток на время о своей доброте, «выйдет месяц из тумана, вынет ножик из кармана» - и забьёт тебя «Запад» как свинью забивает мясник, быстро и без лишних слов. Потому что, солнечной игры бисера слов – свиньи всё равно не поймут. Резко остановил машину – аж, тормозные колонки затрещали … слева от меня стоит Большая Стела – на одной стороне, которой написано «Европа», а на другой «Азия». Сколько раз я проезжал мимо этой стелы, а смысла её не понимал, «идущий мимо» - правы были близнецы, не видим мы истинной сути вещей, не видим вечной войны «Запада» и «Востока», а видим только тени на белой стене. Поэтому, и получаем то, что заслуживаем, и мало нас ещё били, мало – нас нужно в кровь измолотить, чтобы мы, наконец-то, поняли в войне есть либо победитель, либо побеждённый. И в плен на ней не берут. Я это, Слава Богу – пусть хоть поздно, пусть на излёте, но понял и больше МИМО Света, вечного Цвета своего – не пролечу, и на уютную «западную» конуру его не поменяю. Я просто одинокий тигр – свободный, голодный и злой, и я начал свой бег, рандеву со своей Судьбой – и Смерть станет моей судьей. «Под Путём Воина понимается Смерть. А это означает стремление к гибели всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. Это значит прозревать вещи, зная, на что идёшь. Фраза : «Если умираешь, а намерения твои не поняты, то умираешь напрасно, - просто отвратительна. В ней нет решимости следовать однажды принятому Пути перед лицом выбора. Каждый кто заботиться прежде всего о самом себе, «теоритезирует», имея в голове одно желание – выжить. Но мысль о том, что смерть в неудаче – напрасная смерть, абсурдна сама по себе. В смерти нет стыда.      Смерть – самое важное обстоятельство в жизни воина» - Миямото Мусаси – «Книга пяти колец». Я гнал свою «восьмёрку» вперёд -       и мысль моя летела вместе с ней звенящей на ветру стрелой. «Книга пяти колец», Трасса М-5, опять эта пятёрка, везде и во всём это «чёртово» число, я вспомнил, как мы, когда-то давно, наверное в прошлой жизни - ездили на дознание по одному делу – со старым  Михалычем в Златоуст. Всё сделали как надо, возвращались уже поздно ночью и Михалыч мне вдруг сказал – «Знаешь Сашь как называют эту трассу дальнобойщики». «Нет» - ответил ему я. И он  мне сказал – «Они называют эту трассу – «Дорогой Смерти»». И это действительно было так, в этих горах, а особенно зимой, на перевале Уренгой, переворачивается и слетает в обрыв столько фур, что Мама не горюй. Трасса М-5 поедает тела и души людей, как ненасытная шлюха своих глупых клиентов. И вот сейчас я ехал навстречу со своей Судьбой – «Дорогой Смерти». Прикольный    вот такой сюжетец, умри, Денис – лучше не напишешь. Интересно, что меня сегодня ждёт – может уже мясники и плаха с топорами. Хотя вряд ли, я всё очень хорошо продумал. Сделал всё так, как меня и учили. А учителя у меня были хорошие. Установил через дневник Марины – «первый контакт со своим Врагом» - навёл фокус своего зеркала – ятакагами-киирой-ха, с помощью Эдисона, при поддержки Петровича, и с подачи Эгредорса – «провёл раз-работку и начал ведение своего Противника» - мой фокус второй -  чётки-магатама-акай-ха. Эгредорс сейчас в больничке, запуганный и просто никакой, не будет он звонить Большакову, точно не будет. А его орлы, в жопе крылья – «Минотавровцы» чёртовы – сделали Хозяину доклад – «Ну, не уследили, накажите, сознаём свою вину, меру, степень, глубину. Ну, мы же всё таки его пасли и с полной ответственностью можем сказать – пил, по бабам ходил, снова пил, и один, и с друзьями – пил, пил и ещё раз пил. Не было у него времени подготовиться. Не было». И поверит он им, куда ему деваться – материалы их разработки об обратном не говорят. А я всё же, хоть и под прессом, но подготовился. И всё я про тебя знаю, Враг мой, а вот ты про меня ничего. И иду я сейчас под зелёным парусом на твою «ликвидацию» - навёл капитан третий фокус своей подзорной трубы и меч-кусанаги-мидори-иро-ха – мой острый как бритва – Гарпун, готов. И пусть мне крышка, пусть страшно мне, честно – до жути, но страх испытывать можно и даже нужно, нельзя бояться. И я не боюсь, еду навстречу с Тобой – Враг мой, с широко открытыми глазами. Я знаю, что Путь воина – это Смерть, и я к ней готов, готов был тринадцатилетнем пацаном, готов и сейчас – шестнадцать «мальчишеских» лет спустя, а вот ты я думаю – не готов. К своему Триумфу ты готовишься, к Славе. И эта твоя самая большая ошибка, ты за неё, сука рваная, жизнью – заплатишь. Обещаю тебе, а моё слово кремень, из самого сердца Уральских гор. Я Капитан Камикадзе, как там японцы кричали – «Банзай !!!», а я скажу коротко и по-русски – Пиздец тебе, Тварь. Задумался, разозлился и чуть указатель – «Пороги», не проскочил. Всё перестань злиться, успокойся, злость – плохой помощник, скверный, неумелый, и грязный лакей «Смердяков». Нет в моей голове, теперь должна быть только – Троица – «Дмитрий, Иван и Алёша Карамазовы» - мои маленькие три мушкетера, три русских богатыря, вот я и нашёл имена для своей маленькой троицы, как говорил мне об этом Мах, в мой последней вечер в Цуки-то, наконец-то – я стал их Отцом, и предела своего – достиг. Сверился на местности, по Гришиному Плану, так деревня «Пороги» - направо, в самом конце её, у леса - поместье Большакова, а мне значится пока – прямо. Дал газу, метров триста по прямой, объехал деревню стороной, съехал на просёлочную дорогу, по ней до конца и заехал на машине прямо в лес. Загнав в него машину, я заглушил мотор. Посмотрел на часы – пол восьмого. Низкое, уже закатное солнце ударило в лобовое стекло и то ли от солнечного света, то ли  от соснового леса, всё в машине преобразилось. Руль, сиденье, панели и даже обивка – всё казалось сделанным из сосновой коры. Я взглянул в зеркало заднего вида – на меня из него смотрел человек с чёрными волосами и бледным как полотно лицом – ну, точно – Камикадзе – да и только. Я вышел из машины и жадно глотнул свежего соснового воздуха. Красота, не надышишься и не насмотришься. Урал созвучен Ура – Урахадо - вот оно слияние внешнего и внутреннего мира – только на лоне природы и происходит. Я ещё малость подышал – и закурил. Последний перекур – он трудный самый. На всю жизнь охота накуриться, а сигарета всего одна. Досадил до самого фильтра – даже губу обжег, но накурился всласть. На Задании курить – нельзя. Открыл багажник и напился из фляжки воды. Cел в машину, надо собраться с силами, включил Виктора Цоя – Виктор – значит Победитель – «Песня без слов, ночь без сна. Всё в своё время, зима и весна. Каждой звезде свой неба кусок, каждому морю дождя глоток. Каждому яблоку место – упасть, каждому вору – возможность украсть. Каждой собаке палку и кости, каждому ВОЛКУ зубы и злость. Снова за окнами белый день, день вызывает меня на бой, я чувствую, закрывая глаза. Весь мир идёт на меня – Войной». Дослушал до конца и вышел из машины. Ладно – пора. Открыл багажник. Вынул из него сумку с одеждой и переоделся. Достал сумку с оружием. Нацепил на себя свою, самодельную, сбрую, в её карманы нож и дубинку, надел кобуру со стволом, сверху – разгрузку, за спиной укрепил автомат, а на шею свой старенький бинокль. Достал из багажника дождевик, мне в глаза бросился, лежавший в углу – перочинный ножик, подарок старшего брата на шестнадцатилетие, прицепил его сзади на пояс, авось, сгодится. Бросил пустые сумки обратно в багажник. Надел поверх своей амуниции – дождевик, за спину – рюкзак, на голову шляпу и лихо заломил её на бок. Ну, что капитан давайте улыбнитесь – гудок уже был. Я ещё раз всё проверил, закрыл машину и двинул в лес. Если на кого-то нарвусь – за туриста сойду. Сначала я шёл по натоптанной лесной тропинке, затем свернул в совершенно глухой лес. Я шёл на едва слышимый звук воды, где то были пороги – самый настоящий водопад. Минут через пятнадцать звук воды становиться всё сильней, перехожу через ров и начинаю подниматься в гору. Вскоре я стоял уже на вершине, поросшего сосновым лесом холма. Мне открывается просто великолепное зрелище – с десятиметровой высоты падает вниз и разбивается о камни – чистейшая вода. Просто Ниагара – да и только. А внизу, в зелёной долине лежит, подобное зеркалу – спокойное озеро, с двух холмов, похожих на груди Царицы Савской – впадает в озеро река, а в конце озера плотина – и этот самый водопад – Пороги. Красота просто неземная, даже Цуки-то – вспомнился. По левую руку, на высоких холмах – всё тот же сосновый лес. На берегу озера, за высоченной оградой – расположилось целое поместье – мой «Объект». За забором – четырёхэтажный дом, действительно чем-то напоминающий крепость, отделан белым с синими полосами – сайдингом. Рядом добротная, двухэтажная, деревянная баня. Все надворные постройки из красного кирпича – выполнены в едином стиле, а на берегу озера, просто громадных размеров – беседка. По правую руку от поместья Хозяина – лежит деревня, с одноименным названием – «Пороги». Так регонсценировочка полная. На склоне холма я приметил для себя – размашестую сосну, на ней я решаю устроить свой временный штаб. Я без особых усилий залез на дерево и удобно там, вполне – разместился. Упасть я с неё не мог, потому что надёжно заклинился между двумя сосновыми ветвями. Я был в самой гуще колючих иголок и мне, отсюда, было видно абсолютно всё, а вот меня видно не было. Я достал свой бинокль и преступил к наблюдению. Хозяина дома ещё не было, так как двор был пуст, ни одной машины. Двое охранников в форме топтались у своей – сторожевой – будки. Здоровые парни наслаждались тёплой весенней погодкой, дышали полной грудью и перешучивались друг с другом. Как вдруг, неожиданно резко замолчали, увидев вышедшего к ним из ворот забора – высокого человека. Он шёл прямо к ним. Подойдя, он что-то грубо им сказал, они ему не возражали, постояв с ними немного, он – вдруг – бросил свой взгляд в мою сторону, внимательно посмотрев на лес моего холма. По спине у меня прошла холодная волна. Мысленно мне хотелось просто раствориться. Господи, пронеси. Но вечернее солнце ярко светило ему в глаза – и он просто, при всём желании, не мог засечь меня в зелени моей сосны. И действительно, вскоре, он отдав своим подчинённым какие-то ЦУ, пошёл, обратно во двор. Когда он ушёл, ребятёшки сразу же расслабились, закурили и продолжили свой разговор. Уже начинало темнеть, когда к поместью, со стороны деревни подъехал кортеж – из трёх машин. Два серебристых «Мерса», а посередине – огромный чёрный «Хаммер». Охрана услужливо открыла ворота и машины заехали во двор. Я продолжал наблюдать. Из первого «Мерса» вылез здоровый лоб и подошёл к «Хаммеру» и встал возле него как вкопанный. Дверь «Хаммера» открывается и из него тяжело вылезает – большой и грузный мужчина. Он что-то резко говорит здоровому лбу, похлапывает его по щеке, и направляется к дому. Я узнал этого кабана сразу же – Большаков – «мой клиент». Ну, что дорогой сегодня ночью я обслужу тебя по первому разряду – обещаю. Я заскрежетал зубами и чуть было не упал с сосны. Так Саша – спокойствие и только спокойствие. Пока ещё рано фитиль гнева своего – поджигать. Про- должаю наблюдение. Хозяин скрылся в своём «высоком замке». Из «Мэрсов» повылазили охранники и дружно, как один – закурили. Тоже мне телохранители называются, «телята» вы – только соску сосать и умеете. Ничему вас жизнь не учит, но будет у вас сегодня новый учитель, с тяжёлой линейкой. Экзамен будет строгий – поблажек не ждите. Итак, что я имею – два охранника в «конуре», восемь стоят во дворе и как минимум один – в доме. Я один – Вас одиннадцать – расклад душевный. Ладно – доживём этот день до конца, авось, мой «Боливар» меня и вынесет – посмотрим. Вскоре стемнело полностью, в доме зажгли свет на первом и втором этажах. Это – зоны моих действий. Ну, что уроды, голодный тигр приближается, клоуны вы мои весёлые, кричите громче – ШОУ продолжается … Я осторожно слез с дерева. Снял с себя дождевик, бинокль и шляпу, засунул всё в свой рюкзак. Его под дерево и листвой прошлогодней – забросал. Немного размял своё затякшее тело – попрыгал, поприседал. Ну, вроде готов, как говориться -         с Богом. Ночь стояла тёмная, хоть глаза коли, но мне это было – как раз на руку. Я – даже проникся каким-то уважением к ночи. Она тёмная, тёмная – как моя «чёрная кровь». Друзья мы с ней, вспомнил Цоя – «некому нам помочь в тёмную, темную, темную   н-ооо-чь». Впрочем, лично мне помощь и не нужна, лишь бы не мешали. А ночь меня прикроет, как всё понимающая мать-земля – саваном своим. Она дала вам всем жизнь, уродцы, она же и заберёт их – этой ночью. А я – просто посланник её, не больше, но и не меньше – тать в ночи. Чернильная тьма – саван ночи – без остатка захватывала любой источник света, в том числе и свет дозорного фонаря, установленного на сторожевой будке. Да ночь сильна, я     впервые в своей жизни почувствовал мать-ночь, её силу, её дыхание, её полное безразличие ко всему живому в этом мире, в том числе и к нам – к людям, но мне не было страшно, сейчас, я   ощущал себя частью её – её диким, голодным и жаждущем свежего, пахнущего кровью парной – мяса живого. Я реально, почти физически чувствовал себя тигром вышедшим из древней тайги, взявшим кровавый след и на мягких лапах – идущий                          в спящий человеческий стан. Ну что ж, готовтесь, господа,               к диспуту апофатическому, сегодня я буду ВАС отрицать. Итак, сезон моей ОХОТЫ – считаю открытым !

           Я выхожу к краю леса, оглушительно грохочет – водопад.     Я оскалился, всё мне сегодня на руку – и всё с руки. Я достаю свою складную дубинку и резким взмахом руки – выбрасываю наружу три её стальных сустава. Делаю глубокий выдох и перебегаю дорогу, остановился прямо за сторожевой будкой. Замер. Вдруг, сильно, как наждаком по нервам, срипнула дверь. Слышен стук шагов, глухой щелчёк зажигалки. Видимо один из охранников вышел покурить. Жив ещё – курилка, но разве тебе не говорили, что курить – здоровью вредить. Резко оббегаю будку и что есть мочи – бью его дубинкой по затылку. Не смотрю даже, как падает его тело, ногой вышибаю дверь и влетаю  в будку. Второй охранник, как в немом кино, разворачивается ко мне на кресле – от охранного пульта. На лице – тупое изумление. Резко, с сильной отмашкой – бью ему дубинкой в висок, тело с глухим стуком вываливается из кресла на пол. Бросаю дубинку на стол и выхожу за другим телом на улицу. Беру его за ноги и быстро втаскиваю внутрь будки. Немного отдышался и прислушался к улице. Потом, переворачиваю обоих «церберов» лицом в пол. Достаю свою финку, беру за волосы первого, с силой оттягиваю его голову назад  и резким движением перерезаю ему горло, от уха до уха, голову, обратно – в пол. Теперь – второй. Этой ночью в живых никто не останется. Апокалипсиса хотели, уродцы, будет вам и Апокалипсис и Вальпургеева Ночь, всё будет – к гадалке не стоит ходить. Смотрю на охранную сигнализацию, от неё, через отверстие в будке, уходит большая связка проводов. Провожу под них свой нож и с силой дёргаю его вверх – проводке конец. Убираю нож и дубинку, обратно, в сбрую. Снимаю со спины АКМ и аккуратно передёргиваю затвор. Выключаю в будке свет и выхожу  на улицу. Мне в кишки, холодной и скользкой гадюкой – вползает ледяной страх. Держись капитан – это только начало. Cтрах испытывать можно и даже нужно, именно он обеспечивает тебе – выживание, нельзя его бояться. Ладненько – вперёд, труба – зовёт. Подхожу к калитке в заборе, прислушался, мягко её открыл, заглянул во двор – никого, пусто. Быстро захожу и закрываю за собой калитку. Осторожным шагом крадусь мимо машин по направлению к чёрному входу, как Гриня мне срисовал. Вот и дверь, дёргаю на себя ручку – не заперто. Мне сегодня жутко фортит, ну, где ты тётя с билетами лотерейными, когда ты нужна – Джек Пот бы я взял сейчас – железно. Открыл дверь и осторожно проскользнул внутрь, там темно, но мои глаза, уже, привыкли к темноте. Оказалось, попал в большой гараж. Внутри стоят две машины, ещё два «Мерса» - возможно народу в доме больше, чем я предпологал. Пересёк гараж, поднимаюсь по винтовой лестнице, ведущей к выходу из гаража. Открыл её – там коридор, уход метров на пять вправо, впереди, передо мной – дверь. Проверяю – уборная. Делаю пару неглубоких вдохов-выдохов, «тройной» ключ до упора и задерживаю дыхание. Иду вперёд по коридору, чуть ли не на цыпочках. Коридор заканчивается – огромной кухней, в центре её просто гигантский стол, на котором смело можно целую свинью -  разделать. Дверь в кухню чуть приоткрыта, оттуда слышаться голоса, слов не разбираю, в голове бешено стучит пульс крови. Пересекаю кухню, подхожу к двери, заглянул буквально на миг в дверной проём. Там большая, зальная, комната – в ней за столом шесть «гвардейцев» – играют в карты. Убираю голову обратно, делаю длинный тихий выдох, проверил предохранитель – всё вперёд. Пинком с ноги открываю дверь и короткими очередями, начинаю стрелять по сидящими за столом «гвардейцам Кардинала». Пули рвут в клочья их белые рубашки, превращая их в кроваво-грязные. Несколько секунд и всё кончено, ни одно тело на пол не упало – Партию проиграли все. Прислушался к зданию, никто на помощь не спешит. «Глушак» меня не подвёл и это очень хорошо, даже очень хорошо. Вставляю в автомат новый магазин, передёргиваю затвор и начинаю движение вперёд. Из зала через длинный коридор попадаю в большую прихожую. Направо – парадная дверь, налево – большая, красивая, дубовая лестница на второй и следующие этажи, прямо – по коридору дверь. Начинаю «зачистку объекта» с неё. Быстро двигаюсь к ней. Резко её открываю – мониторная, за экранами следит очередной «гвардеец», короткая очередь и он безжизненно повис в кресле. Захожу в мониторку и закрываю дверь. Из неё, налево от входа – дверь в раздевалку охранников. Там всё чисто. Подхожу к мониторам, внимательно смотрю – там коридоры, залы, спальни и кабинет. В кабинете вижу сидящего за столом – Большакова, с ним два «перца», один старый, другой молодой, в молодом признаю мужика, который сегодня выходил к охране во двор. Наверное, начальник охраны, Гриня говорил, что он высокий, так наверное      и есть. Вроде, больше никого. Только я развернулся от мониторов, как в комнату, без стука, надо же – какая сука, входит молодой «церберок». Он улыбается и успевает только сказать – «Слышь, Вов я это … » Короткая очередь и он падает в дверном проходе, стучаться, сволочь, надо – стучаться. Не успел я сказать «Гоп» как тут же в комнату, из коридора кто-то начал стрелять, оря при этом -  «Пацаны, Атас, Пашку убили, Пашку убили …» Я даю длинную очередь в коридор и прячусь за стеной. Однако, ответные выстрелы не прекращаются. Так, - говорю я себе, - тихая часть закончилась, начинается громкая. Я расстегиваю разгрузку и достаю из кобуры пистолет, снимаю его с предохранителя и передёргиваю затвор. Стрельба с двух рук – японской Школы Ити-рю, как говаривал Хинга. Быстро скручиваю с автомата «глушак» - и в сторону его. Автомат ремнём за плечо и в левую руку, пистолет в правую -         и вперёд. С левой руки даю в коридор длинную очередь, вслепую, и тут же – как чёрт из табакерки, выпрыгиваю в коридор. Там, спрятавшись за перилами лестницы, стоит парень, обеими руками держит свой ствол. Стреляю в него с правой руки, несколько раз, из своего ИЖ-жа. Достал, у него из горла пульсирующим фонтаном, начинает бежать кровь – парень мешком падает на пол. Вот это и есть Ити-рю – левая рука на «защиту», правая на «поражение». Сверху, с лестницы, в меня начинают стрелять, разворачиваюсь там четверо. Бегу обратно в мониторную, на ходу, стреляю по ним с обоих рук – разряжаю оба магазина. В мониторную себя просто вбрасываю, помогает мне в этом сильный толчок – в левое плечо. Одного из них я зацепил – точно. Однако, их бешенная стрельба не прекращается, у меня в ушах уже – колокольный звон. Колокол звонит, по ходу – по мне. Отбрасываю в сторону ненужный пистолет, залезаю правой рукой под рубашку. Так и есть – попали, сволочи, но вроде навылет, ладно до свадьбы заживёт. Вспоминаю, что уже был женат и больше не хочу. Тогда как же моя рана – заживёт, голова начинает соображать плохо. Скверно. Досадно, да ладно, давай капитан – соберись. Быстро меняю в автомате магазин и резко передёргиваю затвор. Чёрт, Чёрт, – звиздец, эх, сейчас бы гранату, не предусмотрел. Да и хрен с ней. Стрельба из коридора не прекращается, ОП, прекратилась. Итак, или пан, или пропал. Кричу, что есть мочи - БАНЗАЙ !!! И выскакиваю в коридор, всаживаю всю свою обойму  наверх – по лестнице. Пули как железные зубья ломают её деревянные перила, и рядом с уже сидящим у стены «гвардейцем» - ложатся ещё трое. Стою, шатаюсь, ощупал себя – вроде новых дырок нет. У меня их и так предостаточно – на двоих хватит. Ладно, подумаю об этом потом, вставляю в автомат новый магазин, передёрнул затвор, выдохнул, кровью сплюнул, зубы сжал и рывком наверх. Поднялся на второй этаж, тот «гвардеец», что присел у стены ещё дышит,  в глазах страх и непонимание – всадил в него короткую очередь. Глаза закрылись – удар милосердия, так это кажется называется – я не жестокий, не злой – я просто не очень добрый – вот и всё. Очередная пешка с поля – вон, но игра ещё продолжается. Как я понял по мониторам – кабинет по коридору налево, неправильная для Врага позиция. Хотели вы – земли и воды, будет вам вода, ведь ваши тела из неё и состоят, процентов так на девяносто. Вперёд, капитан – «Весь мир идёт на тебя войной». Поворачиваю налево и как спринтер ломлюсь по коридору, впереди большая, двухстворчатая, дверь кабинета «Большого человека» - пинком её и врываюсь внутрь. В лицо мне – полыхают выстрелы, успеваю заметить, что стреляет – начальник охраны, а Большаков и старый хрыч – вжались в свои кресла. Всаживаю в «Цербера» короткую очередь, перешагиваю через него – и молча, без лишних слов – очередь в «старого» и весь остаток рожка в Большакова. Подчиненный лежит на полу, начальство в креслах, так оно наверное и должно быть -  каждому своё. Бросаю на пол ставший, вдруг, таким тяжёлым, полностью разряженный мной автомат, снимаю пропитавшуюся кровью разгрузку, отстёгиваю свою «конскую» сбрую – она камнем падает на пол. Проверяю себя – новых ран вроде нет. «Да, Максим Викторович, хреновая у тебя охрана» - говорю я кажется вслух. Еле стою на ногах, шатает меня как берёзку в лунную ночь. Достаю из кармана сигареты и зажигалку – закуриваю. Заслужил. Стою, курю – улыбнулся, а я всё таки молодец – «Счёт 5-0 – в пользу Александра Кима». Скидываю пепел с сигареты на начальника охраны Большакова и вслух, обращаюсь к мертвому борову – «И охрана у тебя хреновая, и начальник их – лох полный. Прейдётся тебе Максимыч – их всех поменять». Затягиваюсь от души и впервые в полный голос, ни от кого не таясь, в самом прямом смысле этого слова – ржу как самый заправский, орловский рысак……. От следующего действа, окурок у меня вываливается из-за рта – прямо мне под ноги, а мои глаза вылезают из орбит, и поседел я наверное, в эту минуту – совсем как Хома Брут – в гоголевском «Вие». Огромная туша Большакова,        в котором, как минимум десяток пулевых отверстий, встаёт как громадный хряк со своего кресла и двумя своими жирными и волосатыми лытками – тяжело опирается на дубовый стол. Ощущение такое, что он сейчас возьмёт – и хрюкнет. У меня от этого инфернала – дыхание спёрло, и не могу я двинутся – ни взад, ни вперёд. Влип в пол – приплыл. Жуткая Вальпургеева ночка – продолжается. Большаков открывает глаза, глаза у него два бельма, с красными прожилками … зрачков нет и в помине, из-за рта течёт кровавая слюна, он кашляет – и кровяные брызги падают на стол, все его документы покрываются – кровавым узором. Он ещё несколько раз гукает, а затем начинает … говорить, слова выходят из него с омерзительным свистом. «Да-ааа, дружище, ты прав – хреновый у меня пёс, но ты должен его понять, он всего лишь человек, а я вот – НЕТ. И ты сейчас в этом сам – убедишься». И он начинает делать руками, вокруг своего огромного живота, какие-то круговые пассы. А затем резко и совершенно для меня неожиданно, он выбрасывает вперёд свою правую руку. Я прямо физически вижу – летящий на меня большой, клубящийся жаром, красный шар, волосы у меня встают дыбом. Всё – конец. И тут, в какие-то доли секунды, у меня встаёт перед глазами – красивое, отделанное золотом зеркало Маха – и я как на автомате – поднимаю навстречу шару – свою истекающую кровью, левую руку. Горячий шар настоящей – адской – энергии впивается в неё, он буквально – вгрызается в неё, вся рука, а затем и спина – начинают гореть огнём. Я закрыл от боли глаза – и неожиданно оказался в своей центральной пещере – и тут как в калейдоскопе, начинают передо мной вставать, чьи-то лица, и я узнаю их – эта лица «жертв» преступлений, лица из оперативных сводок, которых я за свою милицейскую жизнь – пересмотрел на пару жизней вперёд, последним всплывает из глубины – бледное и прекрасное, как у Царицы Нефертити – Маринино лицо. И тут во мне вскипает такая ярость, что ЧЁТКИ моего позвоночника начинают – просто трещать. Я быстро открываю глаза и вижу криво ухмыляющуюся, счастливую физиономию господина Большакова – и огненный меч, в моей правой руке – вспыхивает зелёным лучём. Я сжимаю, скрепя зубами от дикой боли, в кулак свою левую руку и оттягиваю её назад. Улыбка сходит с лица Большакова. Он резко, снова начинает своими лытками – дико вращать. Однако, я опережаю его – в моей голове звучит молитва – «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй мя грешнаго раба твоего – Александра,        и дай мне силы одолеть Врага твоего». И я выбрасываю в господина Большакова, в проклятого всеми Каина-Чулла, брато-убийцу своего – как из пращи, из ладони своей правой руки, бурлящую как водопад МИСОГИ, яростную волну праведного и ярого гнева, горячую энергию отторжения всякого Зла. И живот Большакова взрывается, как наполненный кровью – бычий пузырь -  и он тяжёлым мешком падает обратно в своё «начальственное»  кресло. «Так Большой Голиаф – был повержен маленьким Давидом» - говорю я вслух, своим осипшим голосом. Меня шатает из стороны в сторону. Я поднимаю с пола пистолет, когда-то принадлежавший «хреновому» начальнику охраны Большакова, обхожу огромный стол – и делаю в голову Большакова – контрольный выстрел, затвор пистолета откинуло назад и пере- клинило, это была последняя пуля. «Враг должен быть повержен,   такова суть Пути Воина. И повержен теперь – отныне и навсегда» -  заканчиваю я свою отходную молитву. Шатающейся походкой, обхожу стол, прохожу кабинет, вхожу как в бурлящий океан – коридор. В голове у меня, вдруг, начинает звучать прекрасная, грустная, но какая-то по-истине  чудесная  песня :   

                «Под небом голубым – есть Город – золотой,                      с прекрасными воротами и яркою звездой. А в городе том сад,     деревья и цветы – гуляют там животные – невиданной красы. Одно как жёлтый огнегривый лев, другое вол исполненный очей, с ними золотой орёл небесный – чей так светел взор незабываемый. Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят. Пускай тебя ведёт – мой друг – дорога в дивный сад. Тебя там встретит огнегривый лев, и синий вол исполненный очей, с ними золотой орёл небесный, чей так светел взор – незабываемый». Перед моими глазами стоят – весь в жёлтом – Мах, укутавшийся в синий плащ – грустный Брах   и улыбающийся мне – своим орлиным лицом – сильный Духом своим, мой добрый друг – Хинга. Я вышел из кабинета, в бурлящий радостной рекой – длинный коридор. Я возвращался в Цуки-то.       У меня всё плыло перед глазами – радугой цветов, а в голове стучала одна только мысль – я выполнил своё Задание на пять. Меня начало быстро укачивать и мне, даже, почудился гудящий где-то рядом морской прибой. Точно, так ведь это он - Великий Источник, океан У-цзи – приветствует меня … и  в этот момент меня как будто накрыло громадной волной и вода эта закрыла мне глаза. Ну, вот теперь точно - всё кончено, понимаю я, но всё стоило того, чтобы Быть. Океан ревёт всё сильней, наполняясь, почему-то ярким белым светом и не успев задать себе вопрос – почему, я упал «солдатиком» в его бурлящие воды. Моё внимание захватил поток, его весёлые пузырьки, я толкнул себя вперёд и рыбкой закрутился в реке, белый свет заполнил собой абсолютно - В С Ё - вокруг               и в этом свете я полностью потерял себя.

                                                  Манга - 3.

                                        Меч – кусанаги.

                Очнулся я в какой-то абсолютно тёмной комнате, без окон     и дверей. С трудом поднялся на ноги, обошёл её всю – по кругу. Комната оказалась небольшой, пять шагов в длину и три в ширину. Её пол и стены были обиты мягким – прорезиненным материалом. Я начал что есть силы колотить по стенам, весь сорвался в крик, но никто на мои вопли даже не отреагировал. Истерика прошла также быстро, как и началась, и мои силы ушли вместе с ней.  Я снова плюхнулся на пол. Интересно, очень интересно. Попробывал хоть что-то вспомнить, но в голове был сплошной туман.  «Наверное, - попробывал я сосредоточится в рассуждении, - когда я потерял сознание, на шум, а он тут был приличный, в дом Большакова – прибыла подмога. И здесь возможны только два варианта –          это либо родная милиция, либо его дружки – бандиты. Однако,       в любом случае – и ли те, и ли другие -  закрыли меня здесь,            в комнате, отделанной под палату для буйных, а это значит, что я теперь в тюрьме и мне …» Не успел я до конца додумать свою мысль, как в стене напротив открылись два небольших, похожих на иллюминаторы – окна. В комнату хлынул яркий свет и на мнгновенье я ослеп. Когда же открыл глаза … то с удивлением обнаружил, что всё ещё нахожусь в доме Большакова, сижу на полу в коридоре и тупо смотрю на изрещеченную пулями – шикарную деревянную лестницу особняка. Сильно болело плечо, до меня с трудом дошло, что ведь я просто истекаю кровью, надо было что-то предпринимать. Я попробовал подняться, но было такое ощущение, что я спиной прилип к стенке коридора, наверное много крови потерял, вот и прилип. И вдруг здесь, как гром с ясного неба,  раздался знакомый голос - это был всё тот же глумливый голос Большакова, но ведь я его убил, убил же, - подумал я, но тут же    до меня дошло, что голос звучит не снаружи, не из дома … нет -      этот уверенный и насмешливый голос, звучал внутри меня. «Здорово, братец кролик» - коротко и веско сказал он. От такой неожиданности я просто опешил и хрипло выдавил из себя только один вопрос : «Ведь я же тебя убил, сволочь, и выстрел контрольный в голову сделал». Ответ мёртвого Большакова снова прозвучал прямо у меня в голове, голос был как у радиодиктора – спокойно константирующий : «Да-аааа, киллер ты самый настоящий, заправский, вон какое Куликовское побоище мне устроил. Молодец, пять баллов, а теперь посиди, отдохни. Одного, ты Саша не учёл, можно убить моё тело, носителя моего уничтожить, но меня, герой ты мой дорогой, меня уничтожить нельзя. Я неистребим как СПИД. Забыл ты Саша, с кем шпаги скрестил, я ведь всё таки - Дьявол, как не крути» - сказал он и зло рассмеялся. Из-за ранения я наверное начал галлюцинировать с открытыми глазами и просто не знал, как себя вести, попробывал встать с пола, но едва только приподнявшись, снова повалился спиной к стене, всё тело пронзила резкая боль, я наверное застонал, потому что в голове снова раздался голос Большакова : «Саша, я же тебе сказал – сиди и отдыхай, ты ведь это заслужил». Ситуация моя была явно дурацкой, а тут ещё этот голос, я начинал сходить с ума, ещё немного и я себе голову оторву … «А вот этого, Саша, делать не стоит, она тебе ещё пригодится» - с глумливой нотацией провещал мне Большаков. Моё терпение лопнуло, от всей бессмысленности моего положения я готов был просто разреветься, но вместо этого, я сглотнув слюну и облизнув деревенеющим языком свои губы задал в пустоту совершенно глупый вопрос : «Кто ты такой и откуда знаешь как меня зовут ?» Какое-то время стояла тишина и я уже подумал, что криз мой миновал, как ехидный голос свёл эту надежду на нет. «А вот это, Саша, правильный вопрос. Боюсь, вот только ответ на него тебе не понравится. Я Сашок – знаешь ли всё про тебя знаю», - голос на мнгновение замолк (и здесь мне показалось, как будто этот голос, это невероятно, но мне .. подмигнул), а затем он снова спокойно продолжил радиовещать. «Ведь это я, тогда в Утробе, на болоте когтями в тебя впился, помнишь, Сашь, я думаю не забыл ещё …   и загрыз бы я тебя, если бы не этот Махаон старый. Свистнул своим и вырвали они тебя из моих лап, в Цуки-то перенесли            и хороший с тобой ликбез провели – Вечные Трое, - как-будто выплюнул он свои слова. Однако, одного они Всезнающие не учли, что впрыснул я в тебя свою «чёрную кровь» и установил между нами прочную и надёжную связь. Я следил за тобой, с самого твоего возвращения из Цуки-то, все 16 лет следил – Саша, и поверь мне, даже иногда помогал. Сколько раз я защищал тебя – от преждевременной и трагической кончины, - голос от одного ему ведомого удовольствия крякнул, - ты бы знал, - с довольной растяжкой продолжил он, - опасен ты для меня был Саня, но нужен, очень даже нужен. Похожи мы с тобой, мы с тобой одной крови –  и ты, и я. Поэтому, ты один сумел вычислить меня, старый ты опер, и даже день – Слития – разгадал. И знаешь, Саша – я ждал тебя, очень ждал и верил, что всё у тебя получится. Так и подмывает тебе сказать … Со свиданьицем что ли, малыш ?» От этих слов моего мёртвого «клиента» мой мир буквально треснул надвое, из моего тела как будто выпустили разом весь воздух … и не успев схватить себя за горло, я вдруг надрывно, как подраненный зверь – заревел. Не знаю сколько времени я выл, исходя в клокоте горькой слюной, но вывел меня из прострации мягкий голос … моего Маха.          «Ну, ладно Сашь, ладно родной, успокойся. Не знал я, что ты такой нежный окажешься, прямо уже и пошутить нельзя, - засмеялся он  и вдруг резко гыкнув … продолжил уже с интонацией Большакова. Пойми, Саша, я не просто тебя обманул, скажу тебе честно и без лишней скромности – я Троицу – переиграл. Стареют они, стареют, хватку теряют. Не дошло до них, не допёрло, что нельзя было включать в Нашу игру тебя, ты лошадка тёмная, а знаешь почему – потому что – моя и только моя. Если бы ты знал, как надоел мне этот господин Большаков, эти толстые, вечно они ощущают себя центром земли, особенности человеческой физиологии, знаешь ли, ректорским тоном вещал он. Большаков – был просто «большой приманкой». Охота шла на тебя, злобный ты мой – волчёк. Да-ааа, Саша Ким – мне нужен был ты и только ты, и я, наконец, накинул на твою шею свой аркан в Марининой квартире, а сейчас просто петлю затянул». Его голос звучал как приговор, я не мог поверить тому, что он говорил, не мог осмыслить, внутри меня всё смешалось, а в горле как рыбья кость застряла обида, обида на всех и в первую очередь на самого себя, ещё секунда и я сошёл бы с ума, если бы опять не заскрипел в моей голове - этот самоуверенный голос. «Прости, Саша, но во всех своих бедах виноват ты сам.     Да-ааа, сам. Ты ведь сам отвернулся от Троицы, не простил им своего унижения, работу потерял, жену потерял, но видел бы ты свои глаза, - голос хохотнул, когда я перед тобой у этой сучки Марины – «Махом» предстал, ты бы себя только видел, аж засветился весь от счастья. Да-ааа, - натянулся голос, - старая любовь не ржавеет. Ты был готов поверить каждому моему слову,  в рот мне смотрел, и благодарен ты был мне за то, что веру твою тебе вернул, так что теперь не серчай на меня, что сам под удар открылся». «Пятая чакра, - вдруг, как искрой, пронзило мой раскисший мозг догадкой и полыхнуло где-то впереди робкой надеждой, - и весь собравшись я плюнул в своего невидимого врага, - всё Высшим мстишь, урод хренов». Голос недовольно скрипнул, а затем усмехнувшись продолжил : «Ну, ты Саня и матерщинник, говорили тебе в детстве, что ругаться не хорошо. Ну, да ничего я тебя перевоспитаю. А подкован ты, надо признать - хорошо, жеребёнок ты мой пегий. А всё же горло своё – крестом прикрыть забыл, всё на себя надеешься одинокий волчёк, а я вот взял и впился в него – и никто мне в этом не помешал. Лопух, ты всё таки Саша, впрочем, не твоя в том вина, семейное это у тебя, - сказал он и усмехнулся. Я за родом твоим Ким, уже пять тысячелетий слежу, праотца-то твоего, Умантуа нареченного –        я ведь убил. И всех твоих отцов и братьев – всё это время, как котов щелудивых давил, давлю и давить буду, - закончил он и снова зло рассмеялся». Мой гнев, наконец, как бутылка «коктейля Молотова» разбился об стену сознания и разлился по мне яростным огнём,       я снова был готов броситься в бой, заскрипев зубами я был готов выкрикнуть этому уроду все свои проклятья, которые только знал – но не смог выдавить из себя ни слова. «Да-ааа, расслабься ты, капитан, - вновь включился этот мерзкий «голос», - управление твоим судном, назовём его «Беда», я теперь беру на себя. Тебе оставляю капитанскую каюты и вид из окна, сиди и наслаждайся отдыхом капитан, ты это правда заслужил. А дальше действовать буду я, так ведь пел твой любимый Цой, такой же злобный волчонок как и ты, близнецы вы, гуси-лебеди, Серого я уже убил, теперь ты Белый, на подходе, изорву я тебя, обещаю, но сначала поле своё на тебе отпашу. Думал помешаешь мне, мой последний концерт сорвёшь – нет, Саша, ты на нём ещё попоёшь, твоя партия главная, но суфлёром твоим – буду я. Только никому смотри, об этом не говори, - насмешливо заговорническим тоном продолжил он, - а то гонорар не получешь. Ну, ладно, отдыхай, а мне ещё предстоит поработать» - закончил он … и резко поднялся с пола, на котором выброшенным на берег дельфином остался лежать я,     а он самоуверенной и злой акулой пошёл в тёмную глубину. «Он» двинулся прямо по коридору и открыл дверь в ванную комнату. Включил свет. Подошёл к зеркалу и снял пропитанную кровью рубашку. Внимательно осмотрел и ощупал рану, «его-моё» лицо скривилось, но я боли не почувствовал, не знаю как такое возможно, но он меня заблокировал полностью, забарикодировал,  тварь, как сельдь в банке. Однако, ему было больно, очень больно, но он терпел. Осмотром раны оказался доволен, она была сквозной, достал из шкафчика, висящего в ванной,  небольшую аптечку. Нашёл там перекись водорода и вату, аккуратно обработал рану.    И с двух сторон – заклеил её пластырем. Кровавую рубашку бросил               в мусорное ведро и умылся. Выйдя из ванной спустился по лестнице на первый этаж, без тени отвращения перешагивая через трупы своих «гвардейцев». И снова включился в моей голове его глумливый голос – «Д-ааа, ты просто монстр какой-то – Саша, робот–терминатор у Троицы на проводе. «И будут падать среди вас убитые, и узнаете, что Я – Господь». А крови то, крови то сколько – и меня ещё Дьяволом называют, несправедливо это, ты так не считаешь» - и он зло рассмеялся, явно довольный своей шуткой.   На первом этаже, он зашёл в комнату охраны. Подобрал себе           в шкафчиках своих «гвардейцев»-охранников – подходящую ему по размеру – чёрную, кожаную куртку и надел её, прямо на голое тело. Вышел на улицу и подогнал к воротам – свой «Хаммер». Потом, чем-то заинтересовавшись вышел в калитку и зашёл в сторожку, включил свет, обнаружил два трупа. Сплюнул сквозь зубы : «Удивляюсь я тебе Саша – ты же мясник натуральный, уважаю таких, а вот теперь подумай … Три старых осла это бы всё  заценили, а? Не ту ты силу выбрал, не ту, теперь вот пожинай свои плоды. Сколько народу завалил, - развёл он руками, а Задание-то на «их» профпригодность провалил. Чики-чики-чик-о-Е, - завёлся он, - а знаешь Сашок, что английское «Е» - обозначает ноту «МИ».      Не знал – теперь знай. Люблю я америкосов, они меня уважают, наследники Ситов – знают кому служить. А с вас с русских, хрен, что возмёшь, все в рванье, но Бог в душе. Странные вы люди, если не сказать больше, но ладно хорош трепаться, надо мне и за тобой прибраться». Он закатал рукава своей куртки – и по очереди, за ноги, перетаскал мёртвых «гвардейцев» в дом. Потом, спустился    в гараж и взял там две канистры с бензином, и поднялся с ними по лестнице в дом. Одну оставил на кухне, с другой – поднялся на второй этаж. Зашёл в кабинет и с ног до головы облил бензином Большакова. Обратился к его – мёртвому телу – «Ну, прощай, жирная задница». И полил бензин, тонкой змеёй, вслед за собой на пол кабинета, а затем и коридора. Бросил её пустую на лестнице и спустился вниз. Вернулся на кухню и вымыл руки, взял с плиты лежащую там зажигалку – и до упора открыл газовую заслонку. Открыл вторую канистру – полил бензином у плиты и снова струёй за собой – повёл горючку в коридор, поднялся с ней по лестнице, затем спустился обратно и слил остатки бензина в прихожей – пустую канистру со злостью закинул на второй этаж, метко попав ею в её железную сестру. Весело рассмеялся. В прихожей с полки над вешалкой достал блок сигарет «Мальборо», достал одну пачку, выбил сигарету и со смаком – закурил. Докурив сигарету – бросил бычок в лужу с бензином, горючее моментально вспыхнуло и двумя тонкими змейками побежало – вверх и налево. Он быстро нажал кнопку открытия главных ворот и быстро вышел на улицу,   с силой захлопнув за собой дверь. Прыгнул в «Хаммер», блок сигарет на сиденье рядом с собой, снова закурил, завёл машину      и резко газанув – вышел через ворота на улицу. Поехал в Посёлок, позади что-то здорово громыхнуло. Он улыбнулся – «Видишь Санёк, о тебе ведь забочусь, следы твоих игр заметаю, вот какой     я хороший, а все говорят – плохой, плохой. Обидно, слышь» -         и снова рассмеялся. Скоро «Пороги» закончились и он вышел на трассу, повернув на Челябинск. Некоторое время сосредоточенно вёл машину, потом расслабился, сбросил газ, снова закурил. Посмотрел на «себя-меня» в большое зеркало заднего вида, улыбнулся и подмигнул мне : «А ты Сань – хорош, прям как я         в молодости, красавчик, бабы наверное за тобой так и бегают – на ходу юбки задирают. – Снова рассмеялся. – Ну, что надулся, тебе же хочу настроение поднять, а то, что ошейник на тебя одел и на цепь посадил – ты уж не серчай, больно злобный ты волчонок, можешь ведь и за руку укусить. Так, что лучше посиди, помолчи,   и послушай лучше меня. Я самые старые сказки этого мира знаю, давно знаешь ли живу. У тебя ко мне, я чувствую – есть вполне резонный вопрос, зачем я с тобой провернул всю эту свою «интрижку», с переодеванием в «Маха», с «Заданием», со «Слитием», зачем ты мне вообще нужен. Хочешь расскажу ? Ну, что молчишь, д-ааа знаю я – хочешь, хочешь, но молчишь, упрямый ты, ну, точь-в-точь как я. – Он прибавил газу и продолжил. – Ладно, ладно, всё расскажу – слушай. Знаешь ли Саша, я на самом деле – большой романтик, люблю знаешь ли – преемственность традиций. Твой отец – всегда был ужасным нытиком, я его с самого детства как мог защищал и поддерживал, рыбачить как надо – научил,         в море всегда вместе ходили. Когда, он женился – я помог ему дом построить, а когда у него родился ты, я заботился о тебе как о своём собственном сыне. А я знаешь ли Сашь – так и не женился, всё некогда было, да ещё – был знаешь у меня маленький изъян – ну не тянуло меня на баб - и всё. А любил я в целом мире одного только человека – твоего отца, Сашь, и знаешь как любил – до умопомрачения. Вот как любил, короче, сейчас так не любят, тебе ли не знать. Мы же были с ним из разных племён, которые жили на одном острове, он – пегий жеребёнок, а я из рода – быков. Когда,    я первый раз его увидел – смуглая кожа, точёное лицо, чёрные волосы – так я голову свою и потерял. Я его всегда и от всех защищал – побратались мы с ним даже – на дружбу вечную. Не знаю, честно, догадывался ли о моих чувствах к нему. Наверное догадывался, поэтому и позволял о себе заботиться, хитрюга он был – страшный. Кот Васька слушает – да ест, это про него сказано. Ты уж Саша – мне поверь. И вот однажды, мы с ним как всегда -  вышли в море, улов был хороший, но когда возвращались обратно, случилась страшнейшая буря. Лодку мотало из стороны в сторону, того и гляди – перевернёт. Умантуа от страха забился на корме, прикрылся парусиной и ныл там. Я сидя на руле пытался вытянуть нас обоих – из бури, но она лишь усиливалась. Парус начало рвать. Я встал от руля и стал рубить мачту, скоро мне это удалось – и она, с треском, ушла в сбесившуюся ночь. Я снова сел за руль и просто, полагаясь на свой опыт, повёл лодку к острову. Часа два буря бросала нас с волны на волну – и наконец, лодку всё же выбросило на отмель. Я ударился затылком об руль и потерял сознание. Когда я очнулся, уже вовсю светило солнце. Я вылез из раскуроченной лодки ….. и тут я увидел ЕГО. Он лежал на берегу, волна то оголяла, то вновь прикрывала его бёдра. Я бросился к нему, проверил ладонью дыхание – Слава Богам – жив. Его лицо, повернутое профилем ко мне было прекрасно, он был так мил и так беззащитен. Мне хотелось обнять его и никому не отдавать. Что я не выдержал напора своих чувств и бросился его целовать. Я целовал его лицо и рыдал. Он очнулся, увидел меня и начал от меня отбиваться, но меня было, уже, ничем не остановить. Я разорвал его одежду, заголилась поясница – ну и … в общем, остальное тебе знать не к чему, короче, как водится – отодрал я его прямо с хвоста.  Когда всё закончилось – я откинулся на спину и подставил своё лицо – солнцу. Я был счастлив. Впервые в своей жизни – по-  настоящему счастлив, но тут вдруг нашла тень и я услышал этот плач. Это сидел и рыдал на берегу мой брат. Он причитал как баба, что теперь будет, как он будет теперь смотреть в глаза жене и сыну  и всё в таком же духе. Я попробывал его успокоить, но он меня не слышал, не смотрел на меня, а только всё сильнее рыдал. Его крик стоял у меня в ушах, этот проклятый, нудный крик. С-ссука, твой отец – сам всё испортил. Я стоял перед ним на коленях, молил меня простить, но он всё орал. И так он меня достал, чёртов нытик, что я схватил с берега какой-то острый камень и ударил его им по голове, З-А-М-О-Л-Ч-И. И он замолчал, кровь брызнула из его красивой головы прямо на песок и свернулась на солнце. И в этот миг я прямо очнулся – бросился к нему, начал его всего тормошить, целовать - «Очнись Умантуа, - кричал я как сумасшедший, - очнись брат, я же пошутил» - Но мой брат уже был мёртв. Я чувствовал во рту его кровь, её запах, и здесь я не выдержал и во весь голос – взвыл от отчаяния. Пришёл я в себя, когда услышал позади себя чьи-то шаги. Я обернулся и опешил … это вышли из моря, на наш берег – Вечные, блин, Трое – Смотрители наши. Молча смотрели они на меня и в глазах их было не скрываемое – презрение. Твари, ненавижу их всех. Хинга подошёл ко мне – я встал перед ним во весь свой рост – и тут он ударил меня по лицу, да так, что я отлетел к прибрежным скалам, а потом как дикий зверь подскочил ко мне и оголил свой меч. Тогда, я понял, всё мне конец. Однако, Мах           и Брах остановили его, сказав ему что-то на своём «морском» языке. Хинга убрал в ножны свой меч и вернулся к своим. И они ещё долго о чём-то говорили между собой – я их не понимал, но по интонациям разговора, почувствовал – спорят. Потом они по- вернулись вновь ко мне и Мах на «моём» языке – вынес мне свой приговор. Он велел мне похоронить брата и вернуться в племя. Там, ОНИ заставили нас собрать свои пожитки, сесть в лодки и покинуть остров – навсегда. Д-ааа, вот так вот я и оказался – на «Большой земле». Не понял я тогда – почему они меня пощадили, а сейчас понимаю – помучить, гады, решили, чтобы своей виной я как желчью изошёл. Твари. Однако, я всегда был не чета твоему отцу – Саша. Не зря японцы называют меня Сусано-о – Бог ветра значит. Ветер я, Саша, и есть, самый настоящий ветер. Куда хочу, туда и лечу – и нету мне никаких преград. Своё племя быка – я сделал на материке сильнейшим. И стал его Вождём. Женился наконец – д-ааа сразу на двух, на сёстрах - Дане и Даитье, так знаешь Сашь – оно верней. Мои жёны любили меня, но ещё больше друг друга – а я их обеих драл как кобыл и науке своей учил. Племя моё росло как на дрожжах. Там где я не присоединял людей, своей хитростью, там брал силой. «Не мир я принёс, но меч. И узнали они все, что Я Господь – когда вершил над ними суд свой». Д-ааа, Саша, силён я был при жизни, но ещё сильней стал после смерти своей. Вот как сейчас к тебе, также и к жёнам своим, как к двум жёрдочкам – присоединил я дух свой, и сел на них – Чёрным Вороном – отныне и навсегда. Незримой тенью, я всегда был рядом со своими «Быками», а потом они встретили белое племя «Вепрей». И жёлтые и белые племена – объединились. И я начал свою шахматную партию с Извечными Врагами моими. И первый ход     в ней был мой – «E-2 E-4», смекаешь Сашь – где они истоки первой мировой войны. Окружение с двух сторон, а затем удар клювом       в самый центр, в самую главную точку – Бойня № 5. Я был первым шахматным стратегом – и до сих пор остаюсь непобедимым Гроссмейстером. Вот тогда я и запел свой Марш войны, которые Высшие, - и он сплюнул сквозь зубы, - называют Мито, чтобы они знали-то о сути войны – Вечные дураки. Д-ааа - и она вспыхнула – моя пробная война. А первый удар я нанес по чёрным племенам Хинга, никогда я не прошу ему - той пощёчины. Тварь. Белые         и жёлтые охотники превратили города черножопых-купцов –           в сплошные пепелища. Были конечно и среди них, у меня противники – подлизы у Высшего стола – «Белые» - называли меня Локки, «Жёлтые» - Мара, а «Чёрные» - Ангро-Манью. Но плевать я хотел – и на тех, и на других, и на третьих. Первая земная война – была жестокой, и кровью я затопил не только землю, но и всё чрево её, пустое, тогда, давным-давно, пузо – земной Утробы. Там я         и свил себе – уютное гнёздышко. «Таракан сидит за печкой, н-ууу очень – тёплое местечко», - и он вдавив педаль газа до упора в пол самодовольно и зло загогатал … Он ещё продолжал что-то хвастливо мне вещать, но я его уже не слышал, отстранился от него, как маленький мальчик закрывающийся от побоев «взрослых» пацанов, братьев, отцов, прямо как в настоящий осадок выпал. Он был прав, прав во всём – я провалил всё, что только можно было провалить. Никогда бы Мах, никогда не смог попросить меня … убить живого человека. Я забыл саму суть того, что передал он мне под «Плакучей ивой», у могилы Цукуёми. Если на тебя нападают – защищайся, но никогда не нападай сам. Чистое без разводов стекло,   чёрт, да какой я теперь к дьяволу горожанин Цуки-то. Я натурально ВСЁ просрал. И прав этот ублюдок, сто раз прав. Ведь я сам, кажется, что в прошлой жизни, но на деле не так уж и давно, я отвернулся от «Троицы». Неудачи в быту и на работе меня видите ли заели. Мудак. Меня так основательно и по всем правилам готовили, я сейчас понимаю – готовили чтобы противостоять самому себе, а я всё равно всё провалил. Недооценил я - Врага своего, теперь вот лежу в клетке, в собственном мозгу, и ни рукой, ни ногой – пошевелить не могу, остались только зрение и слух, уж, лучше бы и их отключил, чем его трёп слушать. СТОП. Так, так – есть у меня одна зацепочка, думай, опер, думай – это главная разработка всей твоей жизни. Итак, «он» поймал меня на том, что я нуждался в «Вере», на том, что я вновь хотел стал полезным для «Троицы», хотел снова в них поверить, так хотел, что готов был ради этого … убивать. И он «заарканил» меня на этом, вёл с самого «первого» контакта и до этой самой «варфоламеевской ночи».        А «аркан» накинул на … И как с картинки увидел я перед собой «ЛжеМаха» .. он мотнул головой, так как будто паутинку с себя сбросил, и что-то мне начал говорить, так, слова не важны, главное действия, «он» мотнул головой, помог мне встать, а у меня «горло сжало», вот ведь, чёрт, классический «тёмный контакт». Выудил из меня «согласие» на участие в его «войне», а дальше просто «вёл» и всё. Для чего «вёл», для чего «взял меня в плен» ? Вопрос. Ну, ладно это просветим. Главное, что «приконтачен» я где-то в горле. Блин. Всё на этой древней войне – крутиться вокруг этой пятой чакры, всё завязано на неё, так, так, а она, что есть ? Речь и слово. Вот что ему нужно – чтобы его слушали, истосковался за пять тысяч лет по слушателю верному – вот и вещает. «Е-2, блин, Е-4» - шахматная партия, но в шахматы как известно двое играют. Соберись Саша - в шахматы ты всегда не плохо рубал. Итак, что я имею – битву с ним я проиграл, Большакова – устранил, а ему это кажется только на руку, но войну-то не проиграл. Да – не всё мне Мах рассказал про этого Чуллуа, недооценил я его. А почему, не всё рассказал, наверное, тогда – 16 лет назад – мой разум юный      и неокрепший пожалел. И сейчас глумёж этого ублюдка слушать -   тяжело, а пацаном бы точно умом тронулся. Ладно, ладно, поглядим ещё чья возьмёт. «Е-2, Е-4» - это понятно, окружение       с двух сторон – от До и Ре – и от Си, Ля, Соль, Фа – к бедной этой ноте «МИ». Слово, слово – слова – песнь наоборот … И я чуть не взвизгнул тут от своей догадки. Есть у меня ещё оружие и это не автоматы и пистолеты – а слово. Ведь тогда, в мой последний вечер в Цуки-то, под ивой плакучей – Мах, Брах и Хинга – передали мне слова своей Песни Призыва. Вот и пришло время её спеть.              И услышат мой призыв – «мои три мушкетёра» и порвут этого засранного «кардинала Ришелье» - на лоскутки. Итак, Саша, соберись – «Песня Тритона» в ней три лада – лад Маха – низкий бас, лад Браха – средний баритон и лад Хинга – высокий тенор. Давай, маленький мушкетёр – спой «Песнь Д`артаньяна» всем врагам назло и я запел ….. И тут мой мозг прямо взорвался – я прям как картинку увидел перед собой – багрово-красное, взбешённое лицо Чуллуа. Джип резко остановился, а он начал орать на меня как сумасшедший : «С-сс-ука, я с тобой по-человечески, как с другом -  разговариваю, а ты мне пакостить решил – Высших кличешь на мою голову. Ну, я теперь тебе – тварь – рот окончательно заткну.       И я почувствовал как в этот момент – как меня как-будто какой-то патокой затопило, всего заволакло. Я больше уже даже не чувствовал ни то, что своего «внешнего», ни даже своего «внутреннего» тела, а в рот мне, словно смолу залили – завяз мой язык, окончательно завяз. Однако, как ни странно слух мой             и зрение - обострились до до самого предела. Знал древний маг Чуллуа как свою магическую ВЯЗЬ плести и надо признать – знал на пять. После, проведённой надо мной экзекуции, он как-будто успокоился и снова взял себя в руки. Завёл «Хаммер» и утопил до предела газ. А потом снова начал вещать : «Ну, ничего, Саша, ничего, тебе экзекуция только на пользу пойдёт. Скоро ты и сам всё поймёшь, а поняв – сольёшься со мной в одно целое. И нет у тебя другого пути. Эх, Сашок, Сашок, ты ж мне как сын. Я тебе и сопли подтирал, и пелёнки менял. И вырос ты не чета своему отцу – настоящий джигит. Что ж ты заставляешь «Дядьку» своего делать тебе больно, я лично этого не хочу. Высших всё забыть не можешь, а ты забудь, забудь. Прочь с души и из сердца вон. Ты действительно настоящий самурай – приказали тебе устранить Врага и ты устранил. Без лишних слов. Сказал – сделал. Мне такие люди – ох как нужны. И всего то надо – сменить «белое» самурайское кимоно на чёрную накидку ниндзя. Я уверен тебе в «чёрном» больше понравиться, «чёрный» цвет – он по-настоящему твой, а почему, д-ааа потому что кровь у тебя «чёрная» - МОЯ  кровь. Моя «чёрная дыра» скоро и твоей станет, это знаешь ли  «космический» закон, ты уж мне поверь. Мой ты Саша – от головы и до кончиков пальцев мой, посиди вот и подумай об этом, а мне что-то, если честно жрать захотелось. Всё, конец связи». И он свернул свой «Хаммер» к придорожному ларьку. Выпрыгнул из машины, размялся, закурил. И двинул к киоску. Войдя в ларёк, он обнаружил – стоящего за прилавком молодого паренька, лет двадцати. «Слушай, пацан, - лениво начал он, - твоя точка». Парень насторожился, но мужик вроде один, что его бояться и собранно ответил : «Этот киоск наш с отцом» - закончил он, с некой гордостью в голосе. «А где отец» - продолжил Чуллуа. «За товаром отъехал, а вам, что-то от него нужно» - спросил парень. «Д-ааа нет, просто так интересуюсь, - оскаблился Чуллуа, - слушай ты меня обслужишь ?» «Конечно, обслужу, - с готовностью откликнулся паренёк, - вам что ?» Чуллуа докурил и бросил бычок на пол.        «А мне десяток «Марсов» и полторашку воды, чтоб х…й стоял и силы были» - грубо отшутился Чуллуа. Парень всё исполнил, сложил товар в пакет, выбил чек и обратился к ночному покупателю – «С вас 250 рублей» - и улыбнулся. «Какой базар – держи» - ответил Чуллуа и резко перегнувшись через прилавок, левой рукой схватил парня за грудки и притянув его к себе – сказал с оттяжкой : «Всю жизнь, я Вас барыг – ненавижу» - и схватив правой рукой кассовый аппарат, несколько раз ударил им парня по голове. Я от этой бессмысленной жестокости закрыл глаза, но они у меня тут же открылись. И голос, свыше, обрушился в мой мозг – «Не смей закрывать глаза, сука, они у нас сейчас с тобой – одни на двоих !!!» Я понял, что эта демонстрация была им устроена для меня – сиди и не дёргайся, а то наказаны будут другие. Внутри у меня – тягучим маслянистым пятном – растеклась чёрная Пустота. Сейчас – я до конца понял, что проиграл. Не остановить мне «Слитие» и никому не остановить этого ублюдка - вообще никому не остановить. Он мстит не только Троице, он мстит всем, абсолютно всем, а Карателя остановить – просто невозможно. И я тихо и безмолвно – пошёл ко дну. А в это время -  Чуллуа отбросил безжизненное тело парня в угол киоска, прилавок которого весь был забрызган кровью, мозгом и острыми осколками черепа бедного паренька. Чуллуа забрал пакет с едой, закурил и вышел из киоска на улицу. Докурил, бычок светящейся молнией в канаву и сел в свой джип. Начал есть и он действительно СОЖРАЛ все десять батончиков шоколада, запил их водой и громко отрыгнув – завёл машину, снова закурил и выдавил в пол педаль газа. До города, он больше не разговаривал. Войдя в город, он проехал его почти весь – до Ленинского района, припарковав свой «Хаммер» у модного, андеграундного клуба – «Бизон». Выпрыгнул из машины, включил сигнализацию, закурил и мягкой, по-настоящему «тигриной» походкой, направился к парадному входу. У входа        в клуб стоял огромного роста – охранник. Чуллуа попытался его обойти, но тот остановил его. «Слушай, парень, - начал он, - это частный клуб, вход, только по флаерам». «А ты меня что не узнаёшь» - удивлённо развёл руками Чуллуа. «Нет, первый раз вижу, - ответил охранник и немного испуганно спросил, - а кто ты такой ?» «Я тот, чей взор Надежду – губит» - смачно ответил Чуллуа и резко выбросил – в живот «детины» - кулак правой руки. Парень, как тряпичная кукла, сложился пополам. Чуллуа схватил его за нос и сдавил его как сливу, задрал его голову кверху и тихо, на ухо сказал – «Вызови мне начальника охраны, Алексея, скажи, что ШЕФ – приехал». Отпустив парню нос, из которого тут же хлестнула кровь, он спокойно закурил. Охранник, поспешно, скрылся за дверью клуба. Чуллуа облизнул испачканные кровью пальцы и усмехнувшись – сказал – «Родная кровь – Бычья» -           и глубоко и смачно затянулся сигаретой. Через пару минут, во двор выбежала целая дюжина охранников, во главе группы – одетый в двуборчатый, шикарный, тёмного шёлка костюм, уже, не молодой человек. Он резко начал – «Ты кто такой, урод, мы тебя сейчас по двору раскатаем». Чуллуа недобро усмехнулся и сказал – «А, ты Лёшенька не горячись, а то я возьму сейчас и разозлюсь» - закончил он и пристально посмотрел «Церберу» прямо в глаза. Через пару секунд, всесильного начальника охраны – всего пере- кособочило, а затем он – выпрямившись во весь фронт – по- настоящему испуганным голосом, тихо сказал – «Хозяин – это ВЫ, извините – не признал». «Ничего Лёшенька, ничего, на первый раз прощаю, а сейчас проводи меня в мой кабинет» - закончил как-то устало – Чуллуа. Видимо и его – такие схватки – тоже изматывают. «Лёшенька» тут же бросился, услужливо, открыв дверь,                    в раскрытый зев прохода, в которой, прям как в Ад, спокойно          и уверенно шагнул Чуллуа. А внутри клуба – действительно был самый настоящий ад, ненормально громко и бешено звучала музыка, тёмный зал освящали многочисленные прожектора – а в зале гудела, да, да, именно – Гудела – человеческая толпа. Их тела дёргались и крутились в каком-то диком танце, как подвешенные за нитки к потолку – сумасшедшие марионетки. «Вот он Саша  – Мой Мир» - гордо сказал Чуллуа и развёл в сторону руки, он глубоко вдохнул в себя, насквозь, пропахший потом и сигаретным дымом -  воздух «Биззонника». И пошёл прямо, сквозь толпу, и как ни странно, находящиеся в бешенном экстазе танца – люди – как будто ЧУЯ его приближение, покорно расступались в разные стороны. Это был настоящий – проход Короля, Шаха, Хозяина – графа Дракулы, через свиту своих покорных и «пожизненных» рабов. Пройдя танцпол – он зашёл в служебный коридор, поднялся на второй этаж, и повернул налево, подошёл к двери своего кабинета, которую открыл просто – тяжёлым пинком внутрь. Начальник охраны, следующий за ним по-пятам, включил свет. Это был настоящий кабинет – более дюжины стульев стояли перед тяжёлым, дубовым, таким же как в доме у Большакова, огромным столом. Чуллуа прошёл через кабинет и сел на своё кресло, закинул по-американски ноги на стол и закурив начал говорить : «Слушай меня сюда – Лёша, чтобы через два часа у меня здесь были все – эмиссары, и чтобы Пётр тоже был. И вот ещё, что - найди мне хоть из-под земли этого засранца – Гредорса, и в наш подвал его. Всё -  выполняй». Начальник охраны взял под козырёк и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой – дверь. Чуллуа налил себе из бутылки, стоящей на столе – полный стакан водки и залпом осушил его, затушил в пепельнице окурок сигареты, и сладко откинулся в кресле, сложил руки на груди и закрыл глаза. И в моей комнате – резко – стало темно, я услышал какой-то хлопок, похожий на хлёсткий звук вороньего крыла … и моё тело обмякнув, сползло на пол. Я сумел с трудом подняться на ноги, была кромешная тьма, хоть глаз коли. Я понял что нахожусь внутри самого себя, я «стал» Урахитом. В былые времена бы я от души порадовался, но сейчас было не до смеха. Я попытался пройтись по помещению, но упёрся в глухую стену, обошёл комнату кругом, но сколько не долбился в стены – они не поддавались. «Вот, чёрт» - выругался я … и понял, что ко мне вернулся дар речи. Теперь-то я понимал, что это настоящий ДАР. Я вообще, теперь, многое стал – понимать. Вот моё «физическое» тело сидит сейчас на стуле,           в кабинете этого проклятого мерзавца, а я тем не менее хожу – это хожу не я – это мой «внутренний» двойник ходит. Вот его мне          и надо было – в первую очередь защищать. Так нет же – я был готов ко всему – бить, крушить, убивать … Карать. Да, да, именно – Карать. А война то оказалось не только снаружи, но и «внутри» идёт. Что говорил Мусаси в своём наставлении самураям : «Есть пять подходов к своему Противнику». Я использовал четыре – «меч перед собой» - взял «языка», «меч над головой» - вышел на «обьект», «меч направлен остриём вниз» - по-тихому убрал всю охрану, «меч направлен влево» - устранил «объект», но я забыл про «пятое» положение меча – никогда не выпускать из внимания ритм атаки, держать свой меч в боевой готовности – до самого конца.                 И Чуллуа пленил меня. Я не прикрыл свою уязвимую, ахиллесову пяту – своё горло, открытые врата и Враг вошёл в них, без всякого «Троянского коня». Однако, был ли у меня хоть один шанс из ста победить. Если этот мерзавец «вёл» меня с самого начала, если я ему для чего-то нужен, то получается, что он просто со мной играл, как кошка с мышкой. Не самое это приятное чувство, когда играют в тебя. И я прокричал ему со всей мочи : «Эй, ты, ублюдок проклятый, где ты – Ответь» - но стены хранили глухое молчание. До меня наконец дошло, временный рулевой, покинул моё судно. Нужно что-то делать, что-то предпринимать, буквально судорожно заметался я. Пока ещё время есть. «Есть время, Есть Меллер» - вспомнил я дурацкую рекламу, блин, предупреждал же меня Эдисон, что горло надо прикрывать. Лопух, действительно я олух, только на себя всегда и надеюсь. А это ведь – командная Игра, теперь-то, я это понял. Надо звать на помощь, как говорил мне cтарый Мах : «Никогда не стыдись, позвать своих Друзей на помощь. Надо закончить свою Песнь Призыва, конечно стены глухие, но может звук их пробьёт. Да – Враг, куда-то ушёл              и закрыл за собой мои «горловые» врата, «запечатал» их, но ведь их в конце-то концов и просто сломать можно. Моё оружие – это Крик, крик о помощи. Снова, вспомнил Мусаси – «Три крика различаются так – до, во время и после. Мы не кричим непрерывно, размахивая мечём. Мы кричим во время схватки, чтобы войти         в Ритм». Да – я упустил Ритм, забыл про «пятый» подход, теперь мне надо мой Ритм – восстановить. Так из трёх видов крика, до – низкий бас – Маха, во время – средний и очень устойчивый – баритон Браха, и после – высокий и сильный тенор – Хинга – складывается Песнь Призыва – «Тритон», тройная песь, тройной Ритм – основа основ, подоснова просто Всего. И я – запел –     Песнь Д`артаньяна : «Пора, пора, порадуемся – три пора – мои верные мушкетёры – Мах-Портос, Брах-Атос и Хинга-Арамис, на своём веку, красавице и кубку – счастливому клинку, пока, пока, покачивая – три пока – три моих дара – зеркало, чётки, меч – зеркало, чётки, меч – и снова – зеркало, чётки, меч – перьями на шляпах – Судьбе не раз шепнём – Мерси боку. Пускай скрипит потёртое седло и «Ветер-Враг мой» холодит былую рану, скажи куда Вас сударь, к чёрту занесло, неужто Вам покой не по карману. Э-э-Й. Пора, пора, порадуемься на своём веку, красавице и кубку -  счастливому клинку, пока, пока, покачивая перьями на шляпах – Судьбе не раз шепнём – Мерси боку, Мерси боку, Мерси боку  -   Удар, удар, и ещё Удар. Я пел, я кричал – звуком ломал свою СТЕНУ. Бил по ней – ЗВУКОВОЙ ВОЛНОЙ – К-ийа-аааааааааааА. З-Е-Р-К-А-Л-О – МАХ, Ч-Ё-Т-К-И – БРАХ, М-Е-Ч-Х-И-Н-Г-ААА -  Во Имя Оца, Сына и Духа Свято-ГААААААААААААААААААА -      

на попытке – пятидесятой – я всё же сдался, с отчаянием опустившись на пол … и зарыдал. Так я не рыдал – никогда, за всю свою – недолгую жизнь. Это были слёзы глухого и равнодушного ко всему отчаяния – они просто душили меня. В голове было пусто и глухо, как в склепе, я чувствовал себя заживо погребённым – наследником Авеля-Умантуа-Цукуеми – д-ааа – «Каинова печать», Магия Чуллуа и глухота этих стен – были сильней меня !!! Не знаю, сколько прошло времени, когда вдруг в моём склепе – включился Свет. Это открылись мои иллюминаторы-глаза ….. Чуллуа вернулся. Я сразу же ощутил его присутствие, мой «надсмотрщик» вернулся, теперь мой последний и возможно единственный шанс – был упущен. В голове раздался, уже, до боли знакомый голос – «Ну, что племянничек, скучал по мне ?» «Пошёл бы ты к чёрту, урод проклятый» - зло и устало ответил ему я. «Саша, ты наверное забыл, что я и есть – Чёрт, но это было всё же грубо, за это я тебя от микрофона – отключаю, помолчи и подумай над своими манерами - племяш, они у тебя просто скверные !!!» - очень жизнерадостно закончил Чуллуа. И я почувствовал, как и в прошлый раз, что из меня как-будто вся сила ушла, и я безвольным мешком сижу на полу – остались только – зрение, слух и нюх –действительно, пес на цепи, уж лучше бы и голову отключил, сволочь поганая, не могу я больше – не могу! А он, в это время налил себе стакан водки и хлопнул враз, закурил. Расслабился         и потянулся, прям как кот - всё же у них с Махом - повадки похожие, блудный сын – хренов, - подумал про себя я, - наверное поэтому ему «перевоплощение» так виртуозно удалось, «касой» он и есть «касой», морда «жёлтая». И тут я почуствовал такую ненависть к Маху, что аж уши заложило. Ну зачем, зачем он меня тогда спас, дал бы мне умереть … и всё, не мучился бы сейчас,       да и не тяготился всю жизнь своей «раздвоенностью». Жалость        к себе затопила меня до бровей, но и «пострадать» по-нормальному мой «надсмоторщик мне не дал. «Слышь племяш, - потянуло его с водки на разговор, - ты наверное уже догадался, где я сейчас был, ты ж у нас опер, хотя и бывший. Д-ааа - я отлучался по делам, летал в свою Утробку. Там, кстати, всё в порядке, подготовка к часу Х – идёт полным ходом, осталась лишь земная часть «Слития». Насчёт него ты всё правильно «разнюхал», молодец, в свою «копилочку» страданий положи – так как ничего ты с этим уже поделать не сможешь. Взрыв под горой Таганай, что находиться на одном из древнейших в мире озёр – Зюраткуле, - тоном заправского гида, продолжал вещать Чуллуа, - здорово это я придумал. Взрыв этот Саша, опрокинет «подставку для Луны», так переводится с языка тупых башкир – «Зюраткуль», он откроет проход к главному тоннелю, это как в «чёрной металлургии», не знаком с ней Сашь, -  а жаль – направленный взрыв и пойдёт лава на гора, - мечтательно закончил он и закинул руки за голову. В этот момент в кабинет постучали, дверь открыл, тот самый «Алёшенька», и осторожно произнёс : «Хозяин, все в сборе, Грег – в подвале, люди волнуются, з-з-запускать», - немного испуганно закончил он. «Запускай, Лёша, запускай, чего томнить этих «фруктов», а то протухнут» - всё тем же мечтательным и весёлым тоном ответил ему Чуллуа, резко сбросив ноги со стола. Сел поудобней и снова закурил. В кабинет, по-одному начали заходить посетители, все богато одетые,               в дорогих костюмах, и как на подбор – жиртрясы, лишь зашедший последним, был в кожаном пиджаке, под которым виднелся зелёный камуфляж, был сухой, тонкий и высокий, прямой как щепка. Всего зашло 13 человек, да уж, действительно – романтики чёртовы. «Я всех Вас рад видеть, господа, прошу Вас посидеть минуток пять – одним. Поговорите, покурите, есть Вам о чём друг с другом потрещать, а я скоро вернусь – ДЕЛА» - развёл он руками    и быстро вышел из кабинета в коридор. Коротко бросил «Алёшеньке» - «Веди» - и пошёл за ним по коридору направо, до лестницы, а затем четыре пролёта – вниз. Впереди тяжёлая металлическая дверь. «Цербер» услужливо открыл её перед ним. Это была болейрная. Воздух в ней стоял тёплый, влажный и тяжёлый, где-то вдалике гудела печь, как говориться, истинное нутро «Биззонника». В помещении были два человека – тот самый охранник, что не хотел пускать Чуллуа в клуб … и Гредорс. Он сидел в углу от входа, на маленьком табурете, за грязным столом, заваленным всяким слесарным хламом, лицо бледное как мел и рука на перевязи. Увидев нас, а особенно «меня-Чулла» – он подскочил, явно испуганный, со своего табурета и заикаясь произнёс : «Это Вы - Саша, как вы здесь оказались. Вы …», но фразу закончить не успел. Чуллуа усмехнулся : «Д-ааа нет, не Саша это, обознался ты, гусь-лапчатый, - откровенно глумливым голосом, сказал Чуллуа, - это ….. Я» - и навис над Гредорсом -  могильной плитой. Тот прямо – упал, обратно, на свой табурет,       и тихо-тихо пролепетал : «Хозяин» - опустиd в пол свои глаза. «Стул мне» - приказал Чуллуа. «Цербер», тут же приволок откуда-то, видимо, заранее приготовленный – высокий, ладный, лакированный стул. Чуллуа поставил его спинкой вперёд к Гредорсу и сел на стул – по-американски, положив руки на его спинку. Янки из Ада, да и только. «Д-ааа Гришуня – это я, а ты кого хотел увидеть – ангела   в белых подгузниках. Ты уж извини, но я подгузники не приемлю, ни в каком виде. Ладно, оставим лирическое отступление на потом. Я хочу знать, что ты рассказал Александру Николаевичу Киму про «Ритуал». Ты знаешь, сука, что у него с Высшими – прямая связь. Ты это понимаешь – своими куриными мозгами или нет ?» - закончил он и пристально посмотрел на Гредорса. Если честно, на Гредорса, в миру – Гришу Пучкова – было жалко смотреть – он неудержимо потел, дрожь его била всего, он явно предчувствовал – очень жёсткий разбор его полётов, и не во сне, где он когда-то повстречал Хозяина своего, а что ни на есть – на самом яву. Поэтому, он начал, как старый          и опытный лис, очень осторожно : «Хозяин, поймите, прошу Вас меня понять, он пытал меня, палец отрезал, - он мотнул перевязанной рукой, - но я ему про «Ритуал» – ничего не сказал. Клянусь Вам». Чуллуа его резко прервал : «Яйца тебе надо было отрезать, петух бройлерный. Ничего не рассказал, а как он вышел на Большакова, - Чуллуа явно над ним издевался. - Ты знаешь, что он там устроил, можешь себе отрезанный палец – в жопу засунуть, всё равно, что заноза будет по сравнению – с мясорубкой на «Порогах». Он моего Большакова – «возвраткой» - завалил, ты врубаешься ЧТО ЭТО ТАКОЕ – это техника «высшего пилотажа», «тройная петля», меня самого чуть в Утробу не затащило, еле-еле из виража этого – вылез. И во всём этом – ты говнюк виноват. Не рассказывал я ему ничего, пидор сранный, за что я только тебя – все эти годы – привечал. Институт закончил, я тебе кафедру «психологии» - на блюде приподнёс, с ассистенткой под замес попал – помнишь как ты её в лаборантской – изодрал, бедная девчонка – неделю в туалет с кровью ходила, опять таки я тебя – прикрыл. А знания с которыми я с тобой делилься – да не Папюс, не Матерс, не Кроули – такими не обладали, им доставались лишь обьедки с моего стола, а ты – с-с-ука, обедал со мной – на равных» - всё больше и больше, заводился Чуллуа. А Гредорс на своей табуретке – становился всё меньше и меньше. Такого обвинительного приговора – я лично не слышал – ни разу в жизни. «А все эти – Лены, Кати, Маши, которыми ты пользовался и выбрасывал, а я за тобой их подчищал, где они все теперь – сосут у черножопых, длинный доллар пиздой зарабатывают. Ты их хоть раз вспомнил – Казанова, влияльщик хренов. Я тебя взрастил, всему научил – «товарищ новый Декарт», сделал тебя как конфетку из говна, сука, а ты чем своему благодетелю отплатил – просто взял    и предал. Люди, - зло и как ни странно – абсолютно искренне – бросил Чуллуа, - Имя Вам – неблагодарность чёрная». И он смачно плюнул Гредорсу в глаза. Гриша вцепился в своё лицо, как-будто пытался стиреть с него – соляную кислоту, и начал истошно кричать : «Прости, Хозяин, прости, я ему ничего не говорил, не говорил» - повторял он вновь и вновь, как заведённая пьяным арлекином – шарманка. Чуллуа встал со стула, откинул его в сторону и направился к выходу. Гришин крик начал – потихоньку затихать. Я следил за ситуацией в оба глаза. В углу, перед дверью, одиноко стоял – маленький железный ломик. Я про себя кричал Чуллуа : «Прости его, ради Бога, прости, за всё прости и отпусти». Однако, мой злой дядька моих молитв не слышал – он вдруг резко схватил этот лом и как разьярённый тигр - прыгнул, натурально, прыгнул, обратно в сторону Грини. Лом обрушился ему на забинтованную руку, бедный Гредорс – тут же рухнул с табурета на глиняный пол. Он истошно заорал, но казалось, что его дикие вопли – только, ещё больше раззадорили Чуллуа. Он буквально вошел в раж – скоро, свежие белые бинты -  стали чёрными и грязными от крови, он его бил, лупил, колотил -  так неистово, что казалось воздух хрустел. Он переломал ему обе руки, сломал ключицы, перебил коленные чашечки и пятки ног. Скоро, Гредорс превратился в один сплошной, кровавый мешок и только, как          в жутком японском ужастике – продолжал неистово вращать головой, то ли от болевого шока, то ли просто – от своего бессилия. Он пучил как карп свои глаза, «большая рыба» попавшая на крючёк безжалостного, со стальными руками – жуткого рыбака … и он продолжал орать, правда всё тише и тише, как будто завод шарманки – уже кончался. И жизнь Гриши вместе с ним – тоже кончалась. Кровавая пена шла у него – уже ртом. Чуллуа чувствовалось – тоже выдохся, присел рядом с Гришей на корточки, и жёстко и чётко на ухо ему произнёс : «In Daemone Dews – сучье вымя – В дьяволе – Бог. Не забыл ещё, «левша» - формулу посвящения своего … И узнают они все, что Я Господь, когда совершу над ними – Суд Свой» - с этими словами, он сорвал с шеи Гредорса – его «защитный» амулет и одним, сильным            и резким ударом – вонзил ему в горло лом, острым концом вперёд. Глаза Гредорса налились кровью и последний, с лохмотьями кровавой пены – всхрип изошёл из него. Очередной Пуруш – принял свой кровавый душ. Чуллуа устало встал с пола. «Церберы» стояли рядом, бледные как полотно, но начальник охраны сохранял всё же – хоть каплю самообладания, зато молодого подчинённого прямо тресло и глаза его готовы были вылезти из орбит. Чуллуа уверенно развернулся к выходу и уже вышел в дверь, как вдруг, будто что-то вспомнив, развернулся обратно и направился к своим «гвардейцам». Они стояли по швам. Чуллуа криво улыбнулся – «Ну, прямо орл-ыыы» - и вдруг резко и неожиданно выбросил вперёд свою правую руку, до сих пор, сжимавшую лом, в сторону молодого пацана – лом угадил ему прямо в висок. Из дырки -  тонкой красной струйкой – сбежала кровь. Парень несколько раз качнулся, здоровый – выстоял, но потом как-то резко подломился, и как древний Голлем – камнем рухнул на пол больерной. Он был мёртв. Чуллуа со злостью зашвырнул лом на слесарный стол, там что-то жалобно разбилось, и холодно вымолвил : «Псам сразу надо узнавать – Хозяина своего, а то я гляжу совсем нюх потеряли» -       и он зло и пристально взглянул на «Алёшеньку». У бедолаги от страха зубы стучали, реально так стучали, совсем не понарошку. Однако, Чуллуа, чувствовалось окончательно пришёл в себя : «Уберёшься здесь и готовьте все машины к отьезду. Срок – 20 минут. Исполняй». «Всё, сделаем – Шеф» - еле выдовил из себя всемогущий «Цербер». «Дай огня, - Чуллуа достал из пачки зубами сигарету, - и на руки полей чем-нибудь в кровище все». «Цербер» заметался, дрожащими руками поднёс Хозяину – Пьезо-«огня»       и достал с полки канистру с водой. Чуллуа скинул кожанку              и бросил её на табурет. И тут я увидел, что на спине у куртки вышит белой ниткой – изготовившейся к прыжку тигр. Воистину, неисповедимы Пути Господни. Одинокий тигр, которым я всегда считал себя, оказался Чуллуа, а я так – тигрёнок маленький.   «Шер Хан» - вот кто он есть – на самом деле : «Вы слышите меня бандерлоги, - это его рык и больше ничей. – Мы слышим тебя – ХАН». «Цербер» полил Чуллуа воду на руки. Тот тщательно вымыл их, снова надел кожак, затем спокойно вытер свои руки об щёлковый пиджак «Алёшеньки» и прихватив его за лацкан – холодно сказал : «Ещё раз меня подведёшь и не приведи бог – окорбишь, я тебя СОЖРУ, ты меня понял». Лёша преданно, как бумажный паяц – замотал своей головой. «Ладно, - успокоился Чуллуа, - давай, действуй «Маня»». И быстрым шагом покинул болейрную. Он тяжело курил и поднимался по лестнице – вверх, а я опускался всё дальше – вниз. Что-то здесь было – не так, глубоко не так и я как за последний, спасательный круг схватился за по-настоящему мудрые, я сейчас это понимал как никогда, «золотые» слова Мусаси : «Пойми – Противника своего». Вспомнил я и слова старого Эбису, сказанные им мне - тет-о-тет - в тайной библиотеке Цуки-то, как-будто в них действительно была скрыта – какая-то гудящая и глубокая как рана, тайна Врага моего : «Рыбак во мне победил охотника, - сказал он мне тогда. - Я сумел остановиться, а может мне просто повезло. Одно я успел понять очень точно, Сашка, начавший убивать, остановиться уже не может. И чтобы не говорили в нашем славном городе, Саша, о Чуллуа, которого здесь называют Сусано, он ведь убил своего брата совсем не из-за ссоры, поверь мне, рыбак рыбака видит издалека, там было что-то другое, что-то совсем другое …» Теперь я знал, что это было за что. Мой Враг был, по-настоящему ДРУГОЙ, какой-то сбой в общей, слаженной и гармоничной системе «Древнего мира Трёх рас», он ведь действительно ненавидел Трёх владык – лютой, скотской ненавистью ненавидел. За ЧТО ? Что они, подарившие всем людям жизнь – сделали ему плохого ? Даже надругательство над братом   и убийство его – простили ему. И тут до меня всё дошло, так бывает, когда ночью, светлой, майской – куришь на балконе            и вдруг резко и неожиданно на город обрушивается ДОЖДЬ. «Когда идёт Дождь – люди мокнут» - вспомнил я фразу из культового фильма «Ворон», с сыном Брюс ЛИ, в главной роле. Он Чуллуа, видимо понял, каким-то своим звериным нюхом дошёл, что Высшие – это просто реки, лица, лики – Великого Источника Жизни ВСЕГО. Высшая и Вечная, но всё же просто - ВОДА. Я вспомнил слова из Библии : «Сыну надлежит царствовать, лишь доколе низложит он всех врагов своих … Когда же всё покорит Ему, тогда и сам Сын покорится Покорившему всё Ему, и да будет Бог все во всём». Вот Бог и есть – Великий Источник, «Рыба Большая», как говорил Эбису, а «Вечные Трое» - Дети Его, вот       в нём, в их общем на ТРОИХ – Источнике, и скрыта великая сила, ключ ко всему – надо только суметь Взять его. Вот к чему Чуллуа всей своей «чёрной», «вороненой», «воровской» душой –                 и стремится. Стать новым Источником Силы во Вселенной.            И начал он с малого, убил брата своего – забрал три его «священных» дара – зеркало, чётки и меч, затем развязал первую мировую войну и смешал – кровь Трёх рас -  так он создал, своего рода, закрытую «реторту» - смешенное, «новое человечество», своих верных Ситов, во всем берущих пример с своего Хозяина. Бандерлоги – Ситы и их Вечный ХАН. В их среде, он и начал - Грязное Делание своё. Разложение Трёх вечных рек – ГНИЕНИЕМ, превращением их в Утробное болото. Вот его Цель – Уничтожить, Поглотить, Изжить, Опустить на самое дно … и СОЖРАТЬ святую «Y» – хромосому и стать самому, величайшем Мистером Х – Новым Источником – Князем Мира сего. Вот почему он выбирает своими «носителями» - мужчин, ведь в нас есть и «Х» и «Y», зло    и добро в нас всегда борятся, а для любого «Делания» именно такое противостояние, такая вот динамическая активность и нужна.  «Он» хочет стать Д`Артаньяном – уехавшим из города, обратно в свою грязную деревню, чтобы править там – уже Одному ! Гулять под «серным» дождём. Д-ааа - «Чёрный дождь» уже идёт над миром – умер Умантуа-Цукуёми-Авель, Сократ, Андрей Первозванный, Павел и Пётр, Франциск Азиский и Джордано Бруно, и многие, многие другие – Брюс Ли и Брендон Ли, Виктор Цой и Игорь Тальков. Погибают от его рук отцы и дети, убивает он и одинокие сердца. АВЕЛЬ – умирает вновь и вновь, вновь и вновь, вновь         и вновь – умру и я. А он в потоке «Чёрного дождя» преображается и становиться – совершенно ДРУГИМ – Анти-человеком, Анти-добром, Анти-миром, Анти-гуманизмом, Анти-пониманием, Анти-познанием, Анти-материей, Анти-Моисеем, Анти-Христом, Анти-Муххамедом, Анти-Буддой, Анти-Троицей, Анти-Богом и даже АНТИ самой предвечной и извечной Пустотой – он становиться – А – Н – Т – И- И– С – Т – О – Ч – Н – И – К – О – М – потухшего в нём – навсегда, Вечного и Божественного Огня. Становится новой нотой - ДО-Daemone Dews, «Чёрным БОГОМ», он нота пожравшая весь нотный, горний стан, вот он ТРОН его, вот его настоящий АСИКИ-ДО – «Чёрный путь», и он идёт по нему один,   и попутчики ему на нём не нужны. Он шёл по своей лестнице наверх, а я достиг глубины самого дна – АДА ЕГО. И голова моя – вмиг - стала седой. А главное он хочет уничтожить моих Друзей, моих Маха, Браха и Хинга – я засрежетал зубами – не бывать этому никогда – да – у меня нет оружия и нет, даже, слов, чтобы остановить его. Я не могу действовать, не могу говорить – но ведь я могу – мыслить. А если я могу мыслить, значит и могу – молиться. Молитва-Мисоги – вот последнее моё оружие. Благая мысль – порождает – Благое слово, а оно рождает и дело Благое. Молись Сашок – и да поможет мне Бог – и я упёрся спиной в холодную стену своей тюрьмы. Я «упёртый» - авось и прорвусь. А Чуллуа, тем временем – как всегда, ногой вскрыл свой кабинет. Поситители робко повставали – «Сидите, друзья, сидите, - во весь рот заулыбался Чуллуа, - а вот я постою». Он обошёл свой стол, налил себе стакан водки – и грохнул до дна. Закурил, упёрся руками         в дубовый стол и как «председатель горкома», открыл свой Совет : «Господа, - начал он, - всё то, о чём мы все так долго мечтали – скоро станет реальностью. Час Х приблежается и уверяю Вас, что это будет весёлая ночка. Я со своей стороны, сделал всё от меня зависящее, чтобы это было так. Внизу – всё готово, все работы сданы моими «чёрными эмиссарами» - точно в срок. В горах пробурены шахты и забиты взрывчаткой под гора. «Объект» надёжно охраняется, даже мышь не проскочит. Теперь я жду от Вас, столь же приятных вестей. Итак, всё ли у Вас готово ?» Поднялся невысокого роста толстячёк, в шикарном – чёрный           в белую полоску костюме, прям, Дон Корлеоне, да вот только - не ростом, не физиономией он не вышел – и чем-то неуловимо напоминал господина «ЖАБА» из старой сказки, про «Королевство кривых зеркал». Поклонился Чуллуа, тот тут же сел в кресло           и закурил. Толстячёк прогыкался и сиплым голосом начал : «Хозяин, у нас всё готово к дню Х. Наши эмиссары в Европе,          в Китае и Америке – соответствующим образом, оповешены. Все меры безопасности – строго соблюдены. Эмиссары в Москве, Санкт-Петербурге, Самаре, Новосибирске и Владивостоке – тоже    в курсе дел и будут готовы к завтрешнему утру, к любым исходам. Местные – все в теме и уже давно, поэтому – помогают нам как могут. Все как на иголках – Хозяин, все ждут только Вас. Ну, у меня – всё» - и он как-то замескавшись сел на стул. Весь зал смотрел на него, с нескрываемой завистью – Хозяину доложился. Чуллуа затушил окурок в пепельнице и снова стал держать речь : «Молодец, Степан Степаныч, - похвалил толстяка Чуллуа, тот весь зарделся, -  ты мой настоящий парторг. Итак, мой ближний круг, - обратился он уже ко всем. – Завтра, а точнее уже сегодня, - он бросил взгляд на мои часы, было без пяти минут три, - вот именно, сегодня – 1 мая 2007 года – начнётся Новая Эра, время перехода от Старого мира – от мира Старых богов – к нашему, Новому миру – молодых и сильных «Господ». Апокалипсис будет – это я вам верней любого астролога скажу. Это будет день – нашего, всеобщего и окончательного Триумфа. «Слитие» – запустит такие процессы, по сравнению с которыми «Чернобыль» покажется шуткой, заигравшегося младенца. Сердце земли, её Ядро – разорвёт от вброшенной мной в него – вселенской тоски. «И лава пойдёт» - утром проснуться не люди, а стадо взбесившихся свиней. Люди не поймут, что с ними случилось – муж задушит в постели свою жену, мать выбросит с балкона своих детей, солдаты схватяться за оружие, а их генералы, - жутко рассмеялся он, - за свои яйца, президенты всех стран – объявят друг другу войну и припомнят своим «бывшим союзникам» все их грехи. Я уверяю Вас, а моё слово – кремень из самого Сердца АДА, что это будет самый настоящий – Конец Света. И лишь Вы – верные слуги мои, будете защищены от этого безумия – Силой моей. И вся сила над взбесившемся стадом свиней – будет в ваших руках. Степан Степаныч – «ауро-шлемы» готовы ? - переключился он с риторики на деловой лад». Снова поднялся толстяк : «Хозяин, - начал он, - все изделия № 5, мотоциклетные шлемы, переделанные по вашему «изобретению» под «ауро-шлемы-2000» - уже давно готовы. Соответствующие партии отправлены – во все наши «резидентуры» и даже, - он как-то недобро скревился – в Китай, Хозяин, извините меня конечно, но по моему мнению – это большая ошибка. Америка за нас и Евросоюз тоже, но вот китайцы, они ведь должны были разделить судьбу – Африки и Ближнего Востока. Зачем нам делить Власть – с китайскими эмиссарам, ведь уроды они – редкостные». Чуллуа резко его прервал : «Не учи Отца и Баста,     не забывайся – Степан Степаныч, ты видишь только контуры операции, а я живу в ней», - толстяк снова зарделся, только зал на него, сейчас смотрел, с нескрываемым презрением, ну, что урод – перед Хозяином – облажался. Однако, Чуллуа уже про него забыл  и обратился к тому высокому – всему упакованному в комуфляж человеку : «Пётр, - начал он, - что ты мне скажешь, друг мой, порадуй своего отца». Тот встал, выпрямился и по-армейски доложился : «Все работы по бурению и заложению – штифтов, закончены ещё вчера. Всё приводится в действие – одним дето- натором, как Вы и просили. Вот он у меня в «чёрном ящике» -          и он показал Чуллуа – небольшой «чёрный» чемоданчик, при- кованный наручниками к его руке. «Молодец Петро, присаживайся, господа, - продолжил он, снова обратившись ко всему залу, - операция должна пройти – чётко на рассвете, с первыми лучами Солнца. Времени у нас – уже мало, так что все по машинам – едем на «Обьект». Уверяю вас – нас всех ждёт – весёлый пикничёк». Чуллуа закончил и резко, без лишних слов – направился к выходу.     За ним, повскакивав с своих нагретых стульев, двинулась и его …    «чёртова бригада». Выйдя из клуба во двор, Чуллуа выдал всем своё последнее ЦУ : «Господа, прошу от вас, максимальной собранности и осторожности, возможны помехи. Высших, тоже, нельзя недооценивать, так что держите стволы на товсь. Следуйте чётко за мной – ну, всё – вперёд» - закончил он и запрыгнул в свой «Хаммер». Резко развернулся и направил его к выезду из двора. За ним выстроились – кавалькада – «джипов», «меринов» и «бумеров». Едя по ночному городу Чуллуа молчал и о чём-то, очень сосредоточенно думал. Вышли за город. В глаза вывеска – «Челябинск, прощается с Вами». Ночь летела нам под колёса. Плавно, как лёгкий запах «Шанель № 5», шуршал автомобиль. Мощный двигатель «Хаммера» свободно и без усилий – держал огромную скорость, работая – совершенно беззвучно. В салоне, казалось, застыла тишина. Её разорвал сам Чуллуа и в голосе его не было ни капли – прежнего самодовольства, скорее какая-то тоска :  «Слышь племяш, - начал он, - скучаешь там, хочешь развеселю.  Ох, и весёлую я тебе историйку – расскажу, обхохочешься. Понравились тебе мои – бандерлоги. А ?» Я встрепенулся, откуда он знает все мои мысли – читает что-ли, прям как Брах. «Твой Брах по сравнению со мной – щенок, - усмехнулся Чуллуа, - а мысли все твои – я как в зеркале вижу – Сашок. Шер Ханом меня кличишь, только я не совсем не «Шер», а Эрлик ХАН, всемогущий хозяин земной Утробы. Шаманы всех видов и мастей – меня этим именем призывают, принося мне в жертву – «пегих лошадей». Гадая на их лопатках – о будущем своём. Ох, бандерлоги, бандерлоги – не знают они в какие игры играют. Все мечтают о власти, о влиянии на свои племена – «Ситов», «немцев», «французов», «итальяшек», «америкосов», но не понимают они слабоумные, что Власть – это   и  есть Я САМ. И плотью своей я ни с кем делиться не собираюсь. Есть Власть от Бога, от Источника Всего – и в Троице она заключена, ты прав в «Y» хромосоме она. А моя Власть от земли принята, у земли мной вырвана, добыта мной в бою «Х» хромосома. А всё что добыто в бою – твоё. Эту заповедь я дал, когда-то давным-давно – верным моим ситам, и они племена «апачей» и «хулиганов» хорошо усвоили её. Возьми нож – и сними скальп с врага твоего – наука как видишь проста, и ты Саша,            с молоком матери усвоил её. Так что не пеняй на зеркало – коли рожа крива. Хулиган ты мой вечный, носитель моего «Х-са». Я же тебя с детства привечал, нрав у тебя крутой – не то, что у твоего слабака - отца. Мой ты Саша – мой от корней и до кончиков пальцев – МОЙ. И только ты мне и был нужен – тигрёнок мой славный, - и в его голосе появились нотки, это ужасно, но ощущение моё верное – «доброты». Я дядя твой, поэтому и стал тобой, поэтому и «веду» всю жизнь тебя. Помнишь, той ночью,     16 лет назад, это я с тобой через «Металлику» вёл разговор, это была моя инициация, я должен был тебя «спасти» … и над «бездной» пронести, но вмешался этот старый Мах, папаша наш общий, никак в покое он наш род оставить не хочет. И всё пошло   с той ночи не так, как планировал я. Ты должен стать моим «Чингизом», а я твоим «Ханом». Мне всегда нужен только один, единственный – Контакт. И вместе мы бы шли по жизни – собирая души наших рабов. Ты прав Саша – первый в мире вампир – это Я, но мне требуется Контакт, слияние в каждом поколении с новым Графом Дракулой, чтобы не потерять самого духа жизни человеческой. Мир устроен так, что здесь идёт постоянная «война всех против всех», а я «Чёрная дыра» этого мира, я «питаюсь» этим миром – его воздухом, его кровью, жизненностью его, я «вдыхаю» этот мир, ты старый курилка и знаешь о чём я говорю, «вкуриваю» его в себя без остатка, но мои излучения «старят» меня и поэтому мне всегда нужен «Новый Контакт», он рассеивает мою тоску – становясь частью меня. Ты должен был быть этим Контактом, ну скажи, я что многого прошу. Ты должен был стать МНОЙ, но мне помешали, первый раз - по-настоящему - помешали, Сашка, но ничего, ничего, я ещё из тебя настоящего тигра сделаю. Поверь мне и попытайся понять. А эта «банда придурков», следующая за мной по пятам, через века идущая, в своих «больших» городах ждущая – обещанной им мною власти, все они, как всегда, глубоко                  и непроходимо заблуждаются. Семнадцать лет я веду подготовку к «Слитию» – вовлёк в это тысячи людей, провернул сотни – удачных схем. Перехода они все ждут, думают, что после «Слития» они чем-то смогут управлять, дураки. «Идиоты обыкновенные» - обезьянье стадо, действительно, самые настоящие – бандерлоги. Покупаются на ноу-хау мои – Влияние, магия окружающего пространства, защитные оболочки, «МЭИР», «Ауро-Шлемы-2000». И-Д-И-О-Т-Ы, макаки с гранатами в руках. Я один из самых древних людей на этой земле и я знаю, знаю самые старые истины земли, её сокровенные сказы. И самый старый из всех Сказов – гласит : «Кто поднимет руку на Мать свою, тот от её руки                и погибнет». Земля – единственное и самое любимое дитя Богини Солнца, и дитя, кстати, весьма и весьма – своенравное. И если её обидеть, нож ей острый в сердце – всадить, лезвие нашей всеобшей человеческой тупости, злобы, алчности и неблагодарности «чёрной», то она это не простит – никому и никогда. На дыбы встанет кобылица гордая – и всех своими копытами в землю втопчет, с ума сойдут все и без каких-либо «особых» исключений   и правил, и будет, не просто война всех против всех, а будет настоящее очищение от скверны людской – Очищение Огнём. Тот самый Апокалипсис, которым – «Тройка» – просто стращает вас людей, смотрите, смотрите, вот что может Быть. А я его беру и      р-е-а-л-и-з-у-ю, так сказать, не в «теории», а что ни на есть – на самой настоящей «практике». Скажешь, зачем мне всё это нужно, ну и глупый же ты Сашка, я же тебе уже говорил. Слушаешь меня плохо и невнимательно, пионер ты – точно – неправильный, - он как-то жутко хохатнул. Это моя личная МЕСТЬ – проклятой Троице. Они создали мир, в котором всё должно было идти по их плану. Живите и размножайтесь, работайте и отдыхайте – пионерский лагерь, да и только. А я вот не вписался в их План, горько, досадно, да ну и ладно. Я родился -   ДРУГИМ. И всегда я был ДРУГОЙ, не такой как все – понимаешь ли – не стандартный, не жёлтый, зелёный, красный, а другой – понимаешь Саша – другой. Не по их образу и подобию слепленный, а всех им образинам – ВОПРЕКИ. И мне, именно этого, и не простили – вкуриваешь, Сашь, но жив ещё курилка – всем врагам назло – ЖИВ. Пять тысяч лет живу. И вся эта многотысячелетняя подготовка по сбору всей человеческой черноты и мерзости, все эти мои вербовки, пароли, явки, мятежи, революции и войны, всё это мне нужно – только для одной цели – грузило у гарпуна, должно быть тяжёлым. Я Сашка – старый и опытный рыбак, это единственное, что я умею делать по-настоящему хорошо, поэтому  и знаю, чтобы поймать большую рыбу – удар должен быть один – чёткий, сильный и очень тяжёлый. Другого шанса у рыбака – просто нет. Моя добыча – это моя месть. Они построили свой идеальный мир, а я его разрушу. Я Саша – тоже камикадзе, и моя месть не только ИМ, но и себе в первую очередь. Я не хочу жить в таком мире, где мне место – не предусмотрели. И другим не дам. Один – уйду на самую Глубину, и хрен меня кто там достанет. Я стану собственным миром, своим личным истоком Бытия. Ты прав Саша – я АНТИИСТОК, не прав в другом – я им ещё – пока – не стал. Но стану, обязательно стану - я знаешь ли Саша – тоже «упёртый». Ты хотел меня понять – понял. Теперь – сиди и смотри, как лучший в мире в мире повар подаст, всем этим Ублюдкам – своё лучшее «рыбное» блюдо - это будет настоящее - кровавое суше. Понравится всем, гарантирую» - и он резко замолчал, всю оставшуюся до озера – дорогу, ни слова не проронил. Упёртый. Уже глубокой ночью, ревущий кортеж, выехал по плохой лесной дороге – на берег Зюраткуля. Озеро осветилось, сразу десятками фар – железных быков. И ближе всех к озеру  подьехал – главный Бык – Чуллуа, в своём чёрном «Хаммере». Он выпрыгнул из него как тигр – легко и собранно. Сразу же закурил. На берегу у озера – горел просто огромный костёр. К Чуллуа подошёл от кострища, какой-то пожилой, бородатый мужик. Чуллуа его по-братски обнял: «Как дела, Прохор Кузьмич, дорогой ты мой самородок». Мужик сдерженно ответил : «Д-ааа, ничего Чуллуа-хан, - он знал его по-настоящему - имени !!! – Твоими молитвами – жив и здоров. Как сам-то, смотрю тельце новое приобрёл, ч-ё-ерт, - развёл он удивленно руками, разглядев Чуллуа в свете костра, - да это ж, етить его мать – Витька Цой -  фантом что ли, не пойму то чегось?» Чуллуа рассмеялся, добил сигарету до конца и бросил её в костёр – «Не фантом, - начал он, старый ты чёрт – это ты мастак «Фантомасов» делать и откуда это только у тебя получается, никто же тебя «Лешего» этому не учил. Эти фантомы-то и у меня плохо выходят, спошь «Големы» получаются – ни ума, ни фантазии, а у тебя прям копии тебя – выходят, такие же – умные и хитрые, как и ты – лис старый». «Леший» расцвел от таких комплиментов, да от кого – от САМОГО и вразвалочку, не спеша, пояснил «недотёпе» - «Эх, Чуллуа-хан, просто любви в тебе совсем нет, ты уж извини меня старого, но врать не умею – нет любви – вот и обгорают они у тебя в печи. А я их леплю с любовью, как родных валяю и сердцем своим прогреваю, вот и служат они мне, етить их налево – верой    и правдой, как Царю сваму. Так вот и есть, значица не фантом,        а кто ?» Чуллуа махнул рукой : «Долгая история, старый. Ну, скажем так – брат-близнец. Ты мне лучше зубы не заговаривай, а рассказывай, что сделал» - закончил он. «А шо, Хозяин – у меня уже всё пучком, всё уже подготовил, как вы и просили». «Спасибо, тебе старый ты сыч, позови-ка мне Петра» - сказал Чуллуа и снова закурил. Подошёл человек-щепка и спросил : «Звали Хозяин».    «Д-ааа, звал, доставай свой детонатор». Пётр открыл чемоданчик   и достал из него – продолговатый, овальный предмет, ладони две длинной. «Хозяин, - начал Пётр, - надо только скинуть колпачёк, вот тут, -  он показал на него пальцем, - и нажать на «гашетку»». «Всё понятно, Петро, - жёстко оборвал его Чуллуа, - ты молодец, молодец, сынок. Слушай меня сюда – забирай «Лешего», садитесь на тачку и уезжайте отсюда, здесь скоро будет жарко, сын», -  добавил он тихо, а громко в сторону сказал, - остаются только       12 эмиссаров». «Всё ясно, отец, - тихо ответил Пётр и пожал Чуллуа, протянутую им руку, махнул «Лешему», тот уже рожи у машин строил – толстякам. Кузьмич подошёл к Петру и Чуллуа – «Что хотел, Чуллуа-хан». Чуллуа горько усмехнулся – «Не хан я тебе, наглая ты рожа, сам знаешь. Слушай мой последний приказ, садись с Петром в его «мерин» и дуйте отседова, чтобы лапти горели. На связь выйду позже, как всегда, держим её через твою Натаху. Всё понял, старый». «Д-ааа, панял я, панял, ладно «Чул» - будь, авось пронесёт. И старый «Леший», вместе с Петром ушли от костра, в сторону машин. Вскоре, послышался рёв мотора, визг шин, бробуксовка, снова рёв – который стал удаляться, удаляться, удаляться – пока не растворился в тишине. Чуллуа как-то                 с облегчением докурил свою сигарету, бросил бычок в костёр, переложил детонатор из левой руки в правую – и как дикий зверь,  выглянувший из тёмного леса – развернулся к своей «братве». Смачно сплюнул и начал говорить : «Ну, что господа «нехорошие» все готовы, - господа закивали в ответ, - ну, тогда надевайте шлемы и стройтесь» - и стал следить за их построением. На земле, в свете костра стала видна – высыпанная белым мелом, перевернутая звезда – своим острым концом, выходящая к костру. Десять человек выстроились на местах пересечения – лучей этой звезды,     а двое встали по левую и правую руку – Хозяина своего. Чуллуа развернулся и подошёл лицом к костру. На мгновение – над древним озером повисла звенящая тишина. А затем в этой тишине       холодной сталью зазвучал – торжественный, надменный и гордый                голос Чуллуа :

        Во Имя тёмной, тёмной Глубины

        Во Имя Солнца погасшего и Чёрной Луны

        Во Имя Неба упадшего и горькой Земли

        Во Имя вечных гарпий - Пустоты и Полноты  

        Он развёл в сторону свои руки – став подобным своей Звезде

        Во имя северного ветра, во имя яркого огня

        Во имя Бога разрушенья, во имя Тёмного царя

        Во имя пентаграммы алой и Чёрных легионов Тьмы                                                                                                                                                                                                                                       

        Во имя Чёрного истока,

        текущего из сердца – ТЕМНОТЫ (его ритм всё ускорялся …) 

        Во имя Алтарей Кровавых (… и ускорялся)               

        Во имя Пирровых Побед

        Во имя Тиамат – Принцессы Мира,

        чья плоть, как скатерть – содрана с неё для Пира

        Во Имя Зла, во имя Страха

        Во Имя Ужаса и Мрака

        Во Имя тёмной, тёмной Глубины

        Во Имя тех Господ, что будут править в Глубине

        Твоя душа – Земля, принадлежит лишь мне …  

              Слушая его страшное заклинание, я вдруг, вспомнил, слышимую мной когда-то фразу – ИЗ Глубины, взываю к тебе Господи. И про себя – вопреки – его воззываниям, повторил её как Призыв – ИЗ Глубины. Взываю к тебе Господи-Богиня-Ама, Мама, Мамочка Моя – Валентина Владимировна Белова – услышь меня      в ночи, прийди ко мне и помоги. Время ускорялось – родные мои – гуси-лебеди – Дима, Лешечка, Ванюшка – летите к Матери моей, донесите – Весточку Ей. Летите во Имя Отца, летите во Имя Сына, летите во имя Духа Свята – Пусть солнечный Луч мне пошлёт, ведь и этого будет не мало – и Белый гусь искупит – Серого, у Чёрного Провала. Зеркало – Чётки – Меч – Благая мысль – Благое слово – Благое Дело. И чистый и вечный – материнский ОГОНЬ в пустоте.    И смерти вопреки – я закрыл глаза свои. Чуллуа – откликнулся сразу и шёпотом сказав мне – «Саша, я же просил тебя – не мешать мне – теперь – прейдётся с тобой кончать». И я почувствовал, как стенки моей клетки начали сдвигаться, сначала медленно, а потом   всё быстрей, быстрей и быстрей. Я начал задыхаться и вскоре уже  был сжат ими – со всех сторон – как плод в Утробе материнской.

             А Чуллуа как заведённый продолжал -

             Во Имя тех Господ, что будут править в Глубине,

             Твоя душа – Земля, принадлежит лишь мне и только мне !

            Вдруг – он остановился и к чему-то прислушался, а потом как-то резко весь собрался, и чувствовалось через силу – бросил свой взгляд на озеро … Из вод древнего озера – Зюраткуль, медленно и степенно выходили на сухой берег – Вечные Трое. Посмотрев на них внимательно – он усмехнулся, повернулся назад к своей братве, и вдохновлённый их присутствием – повернувшись обратно к Троице, резко и вызывающе заговорил с ними – «БА, знакомые всё лица, вечные и всемогущие, что вам на своём острове не сидиться. Ну, что Махаон старый, - начал он обращаясь к Ками-но ками, - и не надоело тебе старый хрыч – возиться с этими людишками, Отец ты наш любезный, опекаешь всё нас, а зачем, я тебя спрашиваю, зачем это стаду свиней, им бы только пожрать и поспать, поспать и пожрать – их больше ничего не интересует, вся их жизнь – сон беспробудный, и ничего ты здесь не поделаешь.         А сынок твой – Брах, большой человек с маленькими мозгами, что он хотел сказать людям, возлюбите друг друга – и это говорить свиньям, пожирающих своих собственных поросят. Безрассудство -  непростительное. Зря они тебя на кресте повесили, что кутаешься     в плащ, раны болят. Д-ааааа тебя не распинать, а колесовать надо было, вот тогда бы попробывал – Воскреснуть» - прямо орал Чуллуа. «Полегче на поворотах, ублюдок – слетишь» - резко вклинился в безумный монолог – могучий Хинга. Однако, Чуллуа был неудержим – «А-ааа тебя – голубь ты наш сизокрылый, вообще попрошу заткнуться, это ведь ты предложил – ИМ – кончить меня на том острове, положить рядом с моим придурковатым братцем, Слава Богу, - продолжал кривляться Чуллуа, - тебе, тогда, никто не внял. И я и род мой Бычий – всё, что нам принадлежало, по праву себе забрали. Потому что Победителей не судят – Победители забирают ВСЁ. А знаешь Хинга – почему тебя, тогда, никто не послушал, д-ааа потому что – ты тупой сукин сын и ничего, кроме, как махать своим мечём – делать не умеешь, но ничего и тебе я крылешки -  подрежу. А знаете что, - продолжал он, я предлагаю Вам всем Троим – сесть на лодочку и с озерца посмотреть, как рухнет в Тартарары – Ваш чудный и распрекрасный мир, - и он резким движением скинул в костёр – колпачок с детонатора и положил большой палец руки на его гашетку. Детонатор нервно дрожал в его руке – «Сегодня утром вы узрите, вместо ваших любимых человечков – взбесившееся кабанье стадо, - и он ещё крепче сжал детонатор, как-будто сейчас - вся Власть и Сила мира сего, была сосредоточена лишь в его руке, - Прольются реки, - он волновался, - нет – водопады крови. Вы узрите настоящий – реальный – Апокалипсис, а не то, что вы набрасали в своих жалких Откровениях и тогда вы наконец поймёте …» - дальше пошла отборная брань. Чуллуа – явно вошёл во вкус. И тут я почувствовал, что моя клетка стала шире, вот почему молчат мои Верные Трое – они отвлекают огонь на себя, мой Враг отвлёкся, забыл про меня, он сейчас был – весь в своём Манифесте. Ильич -  чёртов. Я попробывал пошевилить ногами, но мне это не удалось, к правой руке было даже – не подобраться. Я попытался шевельнуть указательным пальцем левой руки – получилось (!), АУМ, блин, то бишь – Аминь, ну понеслась душа в рай. Зашевилил всеми и снова удалось. И я начал потихоньку, полегоньку – двигать всей рукой, отводя её осторожно за спину … пока не нащупал, спрятанный на поясе – мой старый добрый – выкидной нож. Аккуратно отцепил его от ремня, я почувствовал его холодную уверенность и былые силы вернулись ко мне. Чуллуа услышал, только звонкий треск – выбрасываемого лезвия, когда я – что есть силы – резанул его по правой руке. Вот тебе, сука, «пятый подход» к Противнику своему. Он взревел от боли и отпустил детонатор, тот ласточкой взмыл в воздух и перелетев через костёр – упал к ногам моих Друзей. Мах тут же подхватил его с земли и спрятал за спиной. В ту же секунду, Хинга вырвал из своих ножен меч – и направил его остриё в сторону наших Врагов. Чуллуа схватился за рану и как взбесившейся шаман – Эрлик Хан чёртов, запрыгал у костра и во весь голос, как пьяная баба заорал : «Ах, вы суки, с-суки, с-с-суки». Затем резко остановившись и повернувшись к своей «кожанной» братве, взревел : «Мочи их пацаны, - вот тебе и «господа» - и упал лицом на песок. И братва открыла огонь, из всех видов стрелкового оружия, которое у них только было. Всё озеро осветилось багряно-  огненным заревом огня, шум и гам стоял просто дикий … но все пули проходили сквозь Троицу, как свкозь решето, и уходили в воду озера, как запускаемые хулиганистыми мальчишками – камушки-голяши. Всё закончилось тогда, когда дикой банды Чуллуа – просто кончились все патроны. Их помятый вождь, тяжело поднялся с песка, посмотрел на свою банду-болванов в чёрных мотоциклетных шлемах, потом на Владык. Достал сигарету и дрожащей рукой – закурил. Выпустил театрально дым, позёр, на своих работает, улыбнулся глумливо и сказал – «Ну, что Друзья -   до следующих встреч» - шутковал он до конца, хотя явно был крайне сметён – своей неудачей и мозг его, то есть – мой, соображал плохо. Мне открылся, довольно широкий проход в его сознании – «Ну, что братец-лис – поиграем, теперь на равных».        И я пополз туда, в его сознание – к своим «пятым вратам». Я полз превозмагая его чудовищное сопротивление, по сравнению с которым – полоса препятствий, просто поляна одуванчиков. Я чувствовал его злобу, его ненависть ко мне. А потом я услышал этот крик – ворон кричал, а затем мне в спину ударился твердый комок, как мне показалось – грязи. Но это была не грязь. Чьи-то сильные лапы схватили меня за плечи и я почувствовал, как десятки, острых как бритвы, когтей вонзились в мою спину и грудь. Я снова был в Утробе – и снова пришла такая дикая боль, по сравнению с которой вырванный зуб, всё равно, что выдернутый по ходу заусенец. Но я полз, полз, полз. И казалось тогда, когда силы мои были уже на исходе – я увидел моих Вечных Трёх, стоящих на самом краю – безбрежного океана. Силы мои утроились и … и вот тут мне в спину вошёл ЕГО ЧЁРНЫЙ КЛЮВ, случилось то, что всю жизнь мучило меня в кошмарных снах. То чего я боялся, от чего бежал – и не мог убежать. Я всем телом ощутил, что – это конец, и истошно, из последних сил крикнул своим Владыкам, своим Друзьям, только – три слова – «Каин – должен умереть».    Как в замедленном кино – я видел как старый Мах закрыл, свои уставшие глаза, а Брах положил ему на плечо свою правую руку.        И лишь Хинга, резко выпрямившись прокричал, то ли ему, то ли мне – «Следущего раза не будет, ублюдок ты чёртов, всё – Конец» -  и совершив невероятный прыжок через костёр – одним лёгким движением своего меча … отрубил мне голову. Послышался истошный – вороньий крик – и наша одна – на двоих с Чуллуа –голова – пустой головёшкой взмыла над озером, по косой дуге – вверх, а потом камнем рухнула вниз. Раздался глухой всплеск и она навсегда ушла – в темные и древние как мир воды Зюраткуля. Моё обезглавленное тело, резко подкосилось, как колос на глинняных ногах – и рухнуло прямо в пылающий костёр. Вот так, Хинга – как и обещал, а Владыки всегда держат слово своё, продемонстрировал мне свою секретную технику – Иайджитсу – стратегию одного смертельного удара. Оставшись без своего батьки Махно, вся дикая банда – попрыгала в железных быков, и через несколько минут, на берегу озера остался, только один – одинокий «Хаммер». Всё было закончено, Чуллуа был мёртв, Умантуа был мёртв и я тоже умер. Древняя легенда была дописана, круг замкнулся и теперь навсегда.

                    Хотя …

хотя, ну стоят же, стоят и смотрят прямо на меня  -  Вечные Трое.

                   И я стою, смотрю на них и улыбаюсь, а в груди лёгкость неземная. «Я дам тебе Звезду утреннюю» - вспоминаю я материны слова. И Брах убирает с плеча старого Маха, свою правую руку и поднимает её высоко – вверх. А в ней драгоценные чётки и я явственно вижу в них – камень свой. И не менее драгоценные слова срываются с уст его : «Ну, что мальчик, пора домой – Цуки-то ждёт». Я поварачиваюсь к озеру, над высокой горой – Таганай – встаёт Солнце, его первые, ещё робкие лучи, освещают всё озеро.   И здесь с нас оцепенение, как-будто спадает – старый Мах, бросается ко мне. Обнимает меня … и легко отрывает от земли, кричит : «Сашка, Сашка, малыш ты мой – ненаглядный, у тебя  получилось - всё. Когда, Чуллуа – захватил тебя, Мы услышали твой призыв – и чуть было, всё не испортили. Брах и я – хотели его просто блокировать, но Хинга, сказал нам – пусть Саша сам всё разрешит – и ты разрешил. Разгадал таки головоломку – с одним – Тёмным Неизвестным. И принял выбор свой. Саша – я тебе скажу сейчас, одну очень тайную вещь – Чуллуа, действительно был твой пра… прадядька, очень плохой дядька. И кровь рода твоего – он портил уже очень давно. Твой выбор был – простить его или взяв на себя его вину – вынести ему смертный приговор. Но в этом случае – это был бы и твой ПРИГОВОР – и ты вынес его себе - сам. Об этом Хинга и сказал тебе в твоём «вещем сне». И я по-настоящему горжусь тобой – Александр, мы все гордимся тобой». Не успел закончить Мах, как в разговор вмешался Хинга : «Ну, Сашка – ты дал. Прав я оказался насчёт тебя – есть в тебе порох, но оказалось и кремень тоже есть – ну ты и искру выбил. Тёмным теперь – сто лет в себя не прийти … И Саша, - Хинга немного смутился, - спасибо тебе, - и он мне кивнул головой, - спасибо огромное, что вернул мне – мою ЧЕСТЬ. Ты заслужил – Сошетсу, последний самурай – заслужил цвет свой и он теперь, отныне и навсегда, твой и только твой, взгляни на себя» - закончил он, с счастливой улыбкой. Солнце уже светило вовсю, я посмотрел на себя – «солнечные зайчики» начали свою бесконечную игру на моём … зелёном кимоно. Я выбрал свой цвет. Д`артаньян сделал выбор свой, выбор в пользу своих  Друзей, выбор в пользу Цуки-то. И мушкетёр - умер, как и положено солдату – в бою, чтобы снова вернуться из своей «тёмной» деревни в великий и славный – «Лунный Париж», и вернулся, чтобы ЖИТЬ. Я широко открыл свои глаза и увидел, как рядом с Троицей, выходят из тёмных вод на свет белый – мой отец в жёлтом кимоно и мой старый учитель        и друг – Михалыч – в красном. Они подходят ко мне и выставляют вперёд свои руки – крест накрест – я ложу на них сверху свою – «Портос, Атос и я … я, ну да, я - теперь - Арамис. Один за всех       и все за одного». Пресвятая Троица, теперь-то я понимаю почему «ПРЕ», потому что нет на её пути никаких ПРЕ-град и вера в неё превозмогает ВСЁ, стоит Троица и улыбаясь смотрит на нас. А мы все стоим -  кругом у костра. Ну, что друзья, говорит, как всегда, один за всех - Брах : «Где-то нас уже ищет маленький - Д`Артаньян, давайте друзья, не будем заставлять его ждать. Итак, наш путь лежит … на Восток». Друзья страны и слуги королевы Света,       мы стояли и смотрели на яркое пламя костра, смотрели на догоравший в нём труп – какого-то уже совершенно чужого            и незнакомого мне – Александра Кима. А потом вдруг, резко, без всяких прелюдий грохнули мы, все вместе, как сумасшедшие, свою лихую «мушкетёрскую» Песнь : Пора, пора, порадуемся на своём веку, красавице и кубку, счастливому клинку. Пока, пока, покачивая, перьями на шляпах. Судьбе не раз шепнём : Мерси Боку, Мерси Богу, Мерси Боку - Мерси, и вам мои ребятки от … Мари! И тут, как молния с небес - Э-эээээ-й – сверкнул в костре её солнечный   луч  и  вспыхнул  он  ярким  факелом … Нового Дня !!!                 

                         Послесловие  от  соавтора  и  издателя

                            книги «Самурай в большом городе».

         Разрешите представиться, меня зовут Сергей Эдисон. Да – такая уж меня фамилия, но отца, как и фамилию не выберают. Я по образованию – програмист, а не издатель, но пришлось мне и в этой шкуре побывать. Трудно, мне писать послесловие этой книги, но фабулу её появления на свет – читателю, осилившему три её, очень не простых «Манги» - нужно знать. А всё началось 5 мая, суббота -  выходной, а тут звонок в дверь. Ну, что делать встаю и открываю. На пороге здоровенный мужик, я даже, спросоня-то, признаюсь честно – трухнул маленько, а потом признал сосед это Сашкин - Дмитрий Петрович Поспелченко, бывший опер, как и Санёк. Стоит, лицо грустное и тихо так говорит – «Саша – умер». В себя я только через полчаса пришёл, на кухне, под водку – выслушал его рассказ. В газетах, о том, что он рассказал – ни слова, от этого только страшней становиться. Впрочем, наша Власть – всегда от нас всё скрывает, такой уж у них к нам подход, можно сказать – отеческий. Дмитрий Петрович всё узнал по своим каналам, история – короткая, страшная и запутанная. Вобщем, Саша оказался замешан в одном тёмном деле. Его всерьёз подозревают в причастности к убийству – директора комбината «Магнезит» Большакова М.В.    Вот об этом в газетах писали : Челябинский рабочий - «Странная смерть на Порогах. В собственном доме сгорел - директор крупнейшего предприятия Южного Урала, комбината «Магнезит» -  Большаков М.В. Причины возгорания - выясняются». Но не слова  о том, что он был убит. Петрович же рассказал другое. Сашину машину нашли недалеко от поместья Большакова, принадлежность установили по номерам, да и права Сашкины были в бардочке, в машине, также, была обнаружена крупная денежная сумма. Рядом    с домом Большакова обнаружили рюкзак и в нём бинокль, а также -  фляжка с вышевкой на её брезентовке – «КИМ». Всё говорило, о прямой причастности Саши к убийству. В самом доме Большакова -  куча обгорелых трупов и оружие. А вскоре, обнаружили                   и угнанную машину Большакова на берегу озера Зюраткуль. Перед ней огромное – потухщее пепелище, а в ней труп. Оказалось Сашкин, опознали по его командирским часам, на них взади гравировка была – «Александру Киму от отца». Что странно и по-настоящему жутко – это то, что труп был без … головы. Вобщем, понятно, что ни черта не понятно. Как Саша может иметь отношение к каким-то убийствам, в голове не укладывалось. Однако, факт оставался фактом, а штука эта – серьёзная. Добили мы с Петровичем – всю водку, он молодец, встал, попращался и ушёл. Оставив меня на два месяца с головной болью и тоской в сердце. Я ходил на работу как разбитый, приходил домой – и пил, все эти два месяца – беспробудно пил. Может это всё – как-то связано с расследованием, в котором я ему помогал. Я даже раз зашёл в эту чёртову школу «МЭИР». Оказалось временно закрыта. Директор куда-то запропостился, не забыв прихватить с собой деньги – горе-студентов. Я же говорил, что это всё сплошная пирамида «МММ», так оно и есть. Никак у меня эта история в голове не укладывалась, сломалось что-то внутри меня и я «Юный техник» - ничего с этим - поделать не мог. Всё изменилось одной летней ночью, даже дату помню – 4 июля 2007 года – потому что накирялся я в тот день - от души, «америкосев» не люблю и всё тут, вот и выпил, чтоб всем им пусто было. Отрубился прямо за монитором … Очнулся ночью от того, во жуть-то, что кто-то мне по плечу постучал. Сердце в пятки – поварачиваюсь налево – никого, показалось наверное. Повернулся направо – и право слово – чуть не обделался … рядом со мной, в кресле – Саша сидит, собственной персоной !!! И так спокойно мне говорит – «Ну, чё Серый всё в «Героев» режешься, тебе ж скоро – тридцатник, детей надо делать, а не по «Паутине» ползать» - и рассмеялся весело и от души. Я немного стал приходить в себя, проморгался, но Саша не исчез. Сидит передо мной, на нём – японская одежда, как её –          а кимоно, зелёное с белой бахрамой, отделка тончайшая, а за поясом - меч, ну самурай – да и только». Я его спрашиваю – «Ты что Саша, получается жив, а Петрович мне сказал, что умер ты». В голове туча мыслей, значит в костре был не его труп, часы на руку надели, а голову отрубили, чтобы никто не опознал. Стало легче, но при чём тогда – это кимоно, что за цирк. А Саша смотрит на меня и еле заметно улыбается. А потом, вдруг резко и отрывисто начинает говорить, прям как настоящий японец – «Умер я Серый, умер, но как видишь не до конца. Понимаешь Серый – это история длинная и чтобы понять её – надо начать, её рассказ с самого начала».             И положил мне свою руку мне на колено, а рука-то теплая … прям живая – «У тебя пиво Серый есть ?» Я сказал – «Е-е-есть». «Ну, тогда тащи сюда – вот тогда и поговорим». Я притащил с балкона ящик «Жигуля» и всю ночь выпивал … с живым мертвецом. Хотите вертите, хотите нет – но правда чистейшая – мамой своей клянусь, а она у меня одна. Пили мы всю ночь … а проснулся я утром – поднял голову – никого. Странный был сон, чудной. Привидется же такое ? Ногой затякшей шевельнул – бряц – бутылка покатилась, заглянул под стол – а там пустой ящик из-под «Жигуля». Это что я один – всё это выжрал. Продрал глаза, а в компьютере текстовый редактор открыт и что там написано – пригляделся – «В начале, когда не было ничего, был лишь огонь в пустоте. Были  то сходящиеся, то расходящиеся, то вновь сходящиеся, для долгих бесед о своей судьбе – Вечные Трое. Одного звали Мах, другого Брах, а третьего – Хинга». Чушь какая-то … но вот тут, я чуть со стула и не упал – вспомнил всё. Как разговаривали мы с Сашей, как всегда по душам. И как я сам ему предложил, а давай я на комп – всю твою историю закатаю. Вот и закатал. Следущей ночи я ждал как откровения, подготовился основательно – купил два ящика – любимой Сашиной «Баварии», поужинал и за компьютер сел, в - «Ожидании Годо». Ну и как водиться уснул, так всегда бывает – это как в детстве ждешь под елкой – Дед Мороза … и всё равно засыпаешь. Проснулся я глубокой ночью, до ветру захотел. Встал, пошёл, сходил. Хотел уже в спальню идти, прохожу мимо зала … а там Сашка в кресле сидит и улыбается. Я как ненормальный вскричал – «Брат» - и бросился   к нему обниматься, не сон - это был - не сон. Так я второй раз,           в своей жизни – поверил в Деда Мороза. Больше я свою веру – не предам. О чём мы только с ним не говорили, он рассказал мне о тонкостях – ТОЙ – загробной жизни, тонкости оказались очень даже интересными. Впрочем, что умному читателю «науку света» повторять, в книге всё есть. Расскажу, лучше о том, чего там – НЕТ. После «большой разборки» в «маленьком Челябинске», которую Сашка с честью выдержал – попал он вместе с Владыками и со своим отцом, в скрытый и таинственный осторов – Цуки-то. Там он целый год приходил в себя – в специальной лечебнице, что расположена в квартале Кунь – Великой Матери. «Лечебница» эта -  представляет собой, что-то вроде нашей сауны – обшитые деревом листвинницы стены, бассейн с чистейшей водой и природный пар, идущий прямо из-под земли. Там Саша, восстанавливал силы своего нового тела – Урахито. Учился «дышать воздухом», по-тихоньку, помаленьку – принимать и настоящую пищу Цуки-то.        А на ноги его ставила – его собственная мать – Валентина Владимировна, да – и помощницы её. Когда Саша освоился в своих новых, зелёных одеждах – Урахито, то ему опредилили и место жительства в самом городе. Сообразительный читатель, наверное,    и сам догадался, что им стал Флигель у Эбису. Как говорит сам Саша – «Это то, что нужно. Подальше от толпы, а она и в Цуки-то -  «толпа» и есть. И поближе к знаниям». Саша в отличии от меня -      в записных читателях – никогда не ходил, а вот ТАМ – вдруг взял     и зачитал. Эбису на него не нарадуется – Незнайка к Знайке потянулся, такова она вот – Се ля ви. Правда читает в основном -  Лао-цзы, Сунь-цзы и своего любимого Миямото Мусаси – но таковы уж – особенности его национального характера. Интересный момент, Саша говорит, что за последнее время,    людей в «белых кимоно» в Цуки-то – поприбавилось, прямо целыми группами ходят. Через туннели в своих снах – туда попадают. Раньше, такого отродясь не было. Видимо, очень многое изменилось для горожан Цуки-то со смертью – проклятого ими всеми – Чуллуа. Не ограждают великий город, как раньше – более открытым стал, «туристским» что-ли, но наверное так оно и должно быть – время разбрасывать камни и время их собирать. Всему своё – Время. Да, чуть не забыл рассказать про его друзей – близнецы как всегда – в полном порядке. Имубе стал ещё тольще, а Накатоми, как водится, тоньше, хотя Старый Ёма – кормит всех одинаково и от души. Появился у Саши в Цуки-то и новый друг. На контакт с новыми людьми он всегда трудно шёл и Цуки-то мало, что изменил в этом. Однако, вот подружился. А дело было так – заглянули как-то к нему во Флигель – близнецы, а с ними молодой парень. Посидели, поговорили, уже собирались расходиться, как этот парень, вдруг, сказал Саше – «А Марину-то ты, Сошетсу – мог спасти, но просто не захотел себя, в тот момент – утруждать». Что там в Флигеле началось, Сашка вскипел как самовар, накинулся на обидчика, еле-еле их близнецы растащили. Саша – надолго закусил на этого «субчика», как он сам его называл. «Субчик» этот, а в Цуки-то – Дэнсэмицу – парнем оказался совсем не простым, что называется «контактёр» от Бога. И свои жёлтые одежды выбрал не случайно. По рождению – японец, он жил в очень сложный для той страны период, который историки называют «Реставрацией Мэйдзи». Был очень близким другом молодого императора. И всячески предрекал тому – великое будущее. И он оказался прав – казалось бы – всесильный сёгунат рухнул в одночасье, как колос на глиняных ногах. Дэнсэмицу - был среди тех молодых людей, которые настраивали молодого императора на необходимый «закрытой» Японии – контакт с Западом. После победы императора Мэйдзи – он ездил учиться в Англию, но всей душой влюбился в старую Европу, а особенно в Париж. Оттуда и привёз в Японию – молодую жену. Здесь, его ждал первый удар – его жена при родах умерла. А как говорится - пришла беда – открывай ворота : Дэнсэмицу впал в немилость императора, так как выступал против набирающих в Японии оборотов милитаризма. Оказался в ссылке, где и умер от чахотки, подхваченной им ещё в Европе – забытый всеми своими - «бывшими» - лучшими друзьями, но не забытый Владыками Цуки-то. В общем, интересный и сложный человек, со своим взглядом на жизнь. И не привыкший скрывать от людей – Правду, как бы горька она не была. Он разглядел, увидел в Саше – след его вины за смерть Марины и прямо ему об этом сказал. И надо, отдать должное Саше, он сумел оценить его прямоту, а главное - правоту. И они очень крепко подружились. Тем более, что интересы у обоих были схожими – искренняя и чистая любовь к культуре Японии. По прошествии года – Саша, а теперь – Сошетсу, прошёл обряд посвящения в Храме у Трёх Владык – «посвящение на работу». И получил от них «трудовую книжку» - меч свой, красивый, лезвие тончайшее и острое, с зелёным отливом. На церемонии присутствовали и Сашина мать с отцом. Николай Андреевич и Валентина Владимировна Кимы. Вот пара так пара, они сумели пронести любовь к друг другу - через всю свою жизнь  и не утратить её, даже в жизни ИНОЙ. Кстати – о «парах». По законам Цуки-то для работы в миру, а работа она и в Цуки-то – остаётся работой, Саша должен был выбрать себе спутников и он выбрал. «Жёлтым» его спутником стал, да-да, тот самый «субчик» - Дэнсэмицу, а спутником в «красном», стал некий Моэцу. Вы конеч-но спросите у меня, а это кто ещё такой ? И я Вам отвечу, что тянуть кота за хвост, это по крайней мере – некрасиво. Спутник      в «красном» сам упросил у Троицы, взять Сашу – под своё крыло, потому что этот Моэцу – был самым первым Сашкиным «учителем жизни», тем самым – Михалычем, что сделал из Саши настоящего, что называеться от земли – «следока». И не гоже «следопыту» одному, по земле бродить, следить ведь и за ним самим – кто-то должен. А особенно за Сашей – есть у него один, но очень «большой» недостаток - чрезмерная самостоятельность. Что уж греха таить, что есть, то есть. Ну, да и Бог с ним – исправиться. Одним словом – «малая троица» - «ДМС» - стала выходить в Наш Мир – в свои первые «Плавания». В общем, преступили к исполнению своих трудовых обязанностей, а работы, как водиться, всегда – непочатый край. Хоть и убит был - силой воинского Духа Святого, силой самого Хинга – извечный враг Пресвятой Троицы – братоубийца Чуллуа, но всё равно зла в мире нашем – земном, не поубавилось. Ходят по земле «Лешие», в человеческих обличиях    и стали они - ещё отчаянней, изощрённей и злей, без своего батьки «Махно». Плетут свои сети зла, системы их влияния на людей -  становяться всё хитрей – прямо под шкуру к нам лезут, сволочи. Одним словом, забот у Троицы – «Большой» - и разработок у «малых» - ещё не только на наше, но и на следующее поколение,    с лихвой - хватит. Поэтому, я и сам стал осваивать – переданные мне Сашей – техники самозащиты от этих - «лехих сил» – путь Урахадо, стратегию Сан-ха но хэйхо и естественно – «дыхание по методу Хинга». Последнее мне вообще, даётся легко, это прямо как в компьютерной игре – «накопление здоровья», а может ещё и потому, что я никогда не курил и даже не разу в жизни не пробывал. А вот Саша – хулиганит, курилка старая, раздыбал на острове где-то семена табака, посадил-вырастил-высушил – и крутит у себя во Флигеле самокрутки – одну за другой. Эбису в ярости – библиотеку мне спалишь, а Санёк только посмеивается. Ну, что с него возмёшь – хулиган он и есть хулиган, да ладно бы один смалил – так и Имубе с Накатоми – подсадил. И курят сейчас они – втроечка, ох, и влетит им когда-нибудь от Владык по полной. Хотя, если честно, то вряд ли – добрые они, что ни на есть           Три Добряка. Очень привратные у нас, у людей – мнения о Творцах. Всё мы от них – на себя страху нагоняем, не умеем мы просто жить – без кнута. А о «прянике заветном» - даже и не вспоминаем. Однако, Саша – он не такой и меня научил быть – свободным. Раба из себя я не по капле, я струями – выдавливаю. Только свободный человек, хранящий в своей душе - веру, надежду и любовь в Святых защитников своих – может войти в Цуки-то. Это и есть – на самом деле, что ни на есть – настоящий пропуск в Рай. Вот что – Меч Хинга отсекает – трусость, лизаблюдство, страх, а особенно, накопление «индульгенций» на право попадения в Рай. Вот этого Святая Троица, даже в доброте своей – никому с рук не спускает. «Грабительский подход к жизни – вот, что Мы просто ни как не приемлим, ни в каком виде – ни во внешним, ни во внутренним, - сказал когда-то Сашке – старый Мах, а Брах ему на ухо добавил, только, тссс, это большой секрет, - и накопительский подход – тоже». Вот она Альфа и Омега – вечного закона Цуки-то – «Живи сам и помогай жить другим». Это Саша мне и повторил,      в наш с ним последний вечер – когда закончили мы набивать «Самурая в большом городе». Вот уже два года живёт  он   в Цуки-то, а на земле с его смерти – только два месяца, да – пару недель - прошло. Разное время у нас, разная жизнь, а вот цели-то, цели – одни. Жить надо людьми, а не зверьми в зоопарке, тогда может и Мир наш земной – Цуки-то подобен станет. И соединятся они через священные – «Пятые» врата-Тории в один – общий на всех – «Православный Союз». Вот почему – «Вечные Трое» не бросают нас – наедине друг с другом. Это же их закон – «Мы          в ответе за тех – кого приручили» - а закон, как известно обратной силы не имеет и его исполнять надо. Хорошо бы и нам – людям, эту простую вещь понять. Может что и измениться к лучшему –            в нашей, такой непростой жизни. «Было бы желание – менять, а средства найдуться» - сказал мне Саша. А потом, как-то грустно посмотрел на меня – «Ну, что гусь-Серый – пора прощаться». А я не могу, слёзы душат. «Не дрейф, братишка, - продолжает он, - про-РРР-вёмся». Помнит, зараза такая, про мою букву – «Р». «Тебе Серёга, гораздо легче будет, нет в тебе и никогда не было – такой «темноты», что была во мне. За свои грехи – я вроде сполна заплотил, а всё равно, где-то глубоко во мне осталась рана – «Чёрным Вороном» - нанесённая. Чувствую я её в себе – гудит. Особенно ночью, когда сижу я в своём Флигеле и смотрю на ночной Цуки-то. Как он всё таки – прекрасен. Дышит теплом сердец горожан, горят в окнах домов – бумажные фонари, а изогнутые крыши домов, подсвеченны снизу светом фонарей, лежат в загадочных полутонах, как уснувшие драконы. Великие драконы востока, чей Храм стоит непобедимым исполином в море огней. И именно, в такие минуты, казалось бы светлые минуты – просыпаеться, где-то живущий в глубине моей души – древний Тигр. И шипит мне в самое сердце – «А ты всего этого – достоин.   А ? Саша с Уралмаша. Убийца ты, проклятый убийца. Лучше, выйди на улицу и убей. Утоли свою жаж-ж-ду крови. Р-ррр» -         и душу я в себе этот зов, сам себя – грызу и видимо грызть буду. Потому-то и не приемлю я зла – ни в каком виде. Пока есть в мире Зло – и я в нём буду – всем чертям назло. - Саша стёр пот со лба     и криво улыбнулся. - Вот недавно, очень интересную операцию -  провернули. «Лешего» одного  в Утробу скинули – всё по технике, чин-чинарём. Виртуоз Дэнсэмицу, его в «жёлтый квадрат» поймал, а Михалыч все его «фантомы», в красном аркане огня – пережарил. А когда – дёрнулся тот, на последний рывок, тут я ему, гниде – нить его «жизненную» и перерубил. И знаешь, что я Серёга в тот момент почувствовал ?» «Не знаю» - ответил немного испуганно я. «А почувствовал я Серый – дикое возбуждение, ни с чем не сравнимое на свете истинное удовлетворение, нет, сидит ещё где-то во мне «чёрная кровь», и пока ещё хоть один тигр рыскает по земле, в поисках добычи - «Маугли» своего, не будет мне, Серёга, никогда не будет покоя. Это, как говорится, к гадалке не ходи.   Так-то вот – Брат. Ладно, живи, бывай и я тебя очень прошу - не скучай. Придёт время – очень скоро, не переживай и снова свидимся. А сейчас мне пора, пойду пожалуй, что-то на месте не сидиться» - грустно выдохнул он, встал с кресла, снял со спинки чёрный плащ, глянул на меня. Я еле выдавил из себя: «Конечно, брат, конечно свидимся» - и с силой сжал зубы, чтобы просто не разреветься. А Сашка накинул плащ, завязал его шнуровку              и развернувшись, без лишних слов – направился к выходу. В свете своего «Аквариума» - я разглядел на его плаще рисунок, там белыми нитками, очень искусно был вышит …  изготовившийся     к прыжку … ТИГР, и в этот момент Сашка исчез. Долго я ещё приходил в себя, доробатывал - недели напролёт - нашу с ним книгу, внося художественные краски. Заболел я «ей», серьёзно заболел. И закончил таки, сумел закончить я «Сашино Завещание» («Единую» для всего Востока «Традицию», обычным человеком для нас раскрытую), за что собой по-настоящему собой горжусь. Начал в Церковь ходить, вера во мне появилась, которой во мне, заправском анархисте и бунтаре, отрадясь не было. Хожу я в «Зелёный» - Свято-Троицкий Храм, в который не так давно вернули великую православную святыню – Мощи св. Андрея Первозванного. Подолгу стою у «Рублёвской Троицы» - смотрю -  в глаза Маха, Браха и Хинга. Молюсь как умею – «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный. Помилуй мя – раба твоего «божьего» - Сергея. И вспоминаю про себя слова Григория Каппадокийца : 

             «Едва только помыслю об Одном, как озаряюсь всем величием Троих, а стоит мне различить Троих, как тут же переношусь назад к Одному. И когда размышляю о любом из Троих, мыслю Его как Единое, и глаза мои затуманиваются,     и почти всё, о чём мыслю, ускользает от меня».

             «… и всё, о чём мыслю, ускользает от меня … нет у меня мыслей, НЕТ и меня самого – лишь Вечные Трое стоят передо мной, стоят и тихо улыбаются мне …»

             … И смотрю я на Город, стоящий за ними – крепкой стеной, а вдруг промелькнёт там – Сашка – и увидит меня «идущего мимо». И улыбнётся своей белозубой улыбкой, откинет назад свои чёрные волосы – точь-в-точь – как Виктор Цой и крикнет мне – «Эй, Сергей-воробей, что стоишь как неприкаянный, а ну давай заходи. Семеро одного – не ждут». И улыбаюсь я тогда, и страха во мне больше нет, и добавляю я к молитве своей, тихо-тихо – «Капитан Ким, помоги Всем Нам».       

                                                                          Аминь. 18.10.2007 от РХ