1.
-Не ходите к старому колодцу! – любила назидательно повторять бабушка.
Мы никогда не понимали, почему туда нельзя ходить, да и незачем нам было идти за околицу, через заросшее бурьяном поле, туда, где почти у самого леса стоял этот колодец. Вокруг столько всяких разных дел и занятий, сдался он нам! Впрочем, у колодца нам побывать всё же довелось…
Я свернул с асфальтовой дороги, и машина тут же пустилась вскачь по разбитой грунтовке. Она тянулась по самой кромке леса, плавно извиваясь, как огромная серая змея. Я сбросил скорость, а потом и вовсе притормозил на обочине и вышел из машины.
Начало июля, макушка лета. Жара. В разогретом за день воздухе стоит дурманящий запах летнего разнотравья. Над рдеющими головками чертополоха жужжат шмели и пчёлы. Сколько же я здесь не был? Лет десять или даже больше?
Захотелось вдруг кинуть машину прямо здесь, под сенью высоких деревьев, и пройтись, окунуться в воспоминания детства, той беззаботной поры, куда уже никогда не вернуться, как не стремись. Решившись, я заблокировал двери автомобиля и шагнул на встречу с прошлым.
2.
Нас было трое: я, Славка и его сестра Ленка, жившие по соседству. Они были местные, деревенские ребята, меня же на лето привозили к бабушке в гости. Тогда мне казалось, что так будет всегда. И меня всегда будут привозить к бабушке на лето, и мы всегда останемся детьми, а мир вокруг нас будет ярким, удивительным и полным чудес. И никто в те далёкие времена даже не догадывался, что спустя несколько лет умрёт моя бабушка, и наш деревенский дом осиротеет. А потом, ещё через несколько лет какой-то пьяный водила насмерть собьёт Славку, приехавшего в город за подарком для матери. Дорога в деревню забудется, зарастёт травой забвения, воспоминания о детстве поблекнут и станут похожими на старые выцветшие картинки из потерянной когда-то книжки. Я вырасту, из худощавого покрытого загаром пацана превращусь в скучного, унылого программиста, который исправно посещает после работы спортзал, а по выходным с друзьями отрывается в баре или ночном клубе, потому что иначе не выдержать интенсивный темп городской жизни. Детские воспоминания к тому моменту станут фильмом не про меня, а про какого-то другого мальчика, пившего парное молоко из глиняной кринки, бегавшего за малиной на горелки или плескавшегося в речке. Нет, наверное, я всегда был скучным и унылым ботаном, даже в детстве, а тот загорелый мальчик, он превратился в кого-то ещё, гораздо счастливее меня.
А этой весной я встретил в городе Ленку. Точнее, это она с присущим ей упорством разыскала меня в соцсетях. Оказалось, она тоже перебралась в город, выучилась здесь на бухгалтера и вполне успешно работает в какой-то конторе. Через несколько дней мы уже сидели за столиком в кафе, пили кофе с блинчиками и глупо улыбались, с удивлением разглядывая друг друга. Ленка из эдакой сдобной пампушечки, каковой она была всё детство, превратилась в очень симпатичную спортивно-подтянутую даму, остригла русые косы и выкрасилась в ярко-рыжую бестию. Что в ней было прежнее – так это её огромные зелёные глаза, сверкающие мальчишеским задором, и весёлая россыпь веснушек на носу, которая её совершенно не портила. Даже придавала её округлому лицу особое очарование. Она ничуть не утратила ту пылкость и эмоциональность, с которой она обычно взаимодействовала с окружающим её миром, поэтому она целый час в красках и лицах рассказывала мне о своём житье-бытье в городе, придурке-начальнике на работе и том, как она сходила замуж и что из этого в итоге вышло. А когда она маленько притомилась, у меня появилась возможность вкратце рассказать о себе. Ленка слушала меня, попивая капучино маленькими глоточками, потом, слизнув пенку с верхней губы с абсолютно кошачьей непринуждённостью, неожиданно предложила:
-Слушай, Гришка, у меня в начале июля отпуск намечается, я поеду к своим, в деревню. Хочу сменить обстановку и отдохнуть от этого дурдома. Если будет желание – приезжай к нам. Дорогу, я думаю, помнишь?
Таким образом, в начале июля я оказался в родных с детства местах.
3.
Солнце уже клонилось к закату, но ещё не утратило той силы, которую оно набирает к середине лета. В густой траве наперебой стрекотали кузнечики. Вдали, за полем уже виднелись сквозь жаркое марево крыши домов. А где-то там, среди густой травы прятался потемневший от времени сруб старого колодца. Сердце забилось чаще, воспоминания нахлынули с новой силой. И вот уже я снова долговязый загорелый мальчишка, бегущий наперегонки с друзьями по деревенской улице, дальше, за околицу, туда, где блестит и переливается на солнце речка…
-Ленка! Догоняй! – крикнул Славка отставшей от нас сестре.
Та изо всех сил старалась нас догнать, но ей мешала то и дело соскальзывающая с плеча холщовая сумка, которую хитрый Славка поручил ей нести. В сумке лежали наши припасы: несколько ломтей свежего ржаного хлеба, соль, аккуратно завёрнутая в бумажный кулёчек, несколько хрустящих с пупырышками огурцов и варёные яйца.
-Всё, я больше не могу! – заартачилась внезапно Ленка, остановилась прямо посреди дороги и скинула с плеча сумку со снедью.
Славка даже замер от такой наглости своей младшей сестры. Он повернул к ней свою вихрастую голову, изумлённо вытаращил ярко-синие глаза и открыл было рот, чтобы возмутиться, но снова закрыл, встретившись взглядом с обиженно насупившейся девочкой. Она решительно скрестила руки на груди и, шагнув в сторону, плюхнулась задом в траву.
-Всё, я устала! – заявила Ленка. – Вы слишком быстро бегаете, и я за вами не успеваю.
-Лен, - примирительно начал Славка, бочком подбираясь к ней и к сумке. – Ну, потерпи, тут уже недалеко.
-Ну, ладно, я уже отдышалась, - сменила гнев на милость его сестра и, поднявшись на ноги, расправила подол ситцевого в мелкий цветочек сарафана. – Но сумку ты сам тащи…
Вода в реке сразу перехватила дыхание. Чистая, свежая, ледяная после июльской жары. Мы со Славкой фыркали, как бегемоты и даже крякали от удовольствия. Ленка же с присущей будущей женщине предусмотрительностью ходила по бережку, привыкая к перепаду температур. И вдруг Славка со скоростью торпеды вынырнул неподалёку и обдал её брызгами с ног до головы. Лена возмущённо закричала, а в следующее мгновение выстрелила ответный залп. Завязалось настоящее водное сражение, где каждый сам за себя.
А потом, уставшие, выбившиеся из сил и слегка продрогшие мы сидели на берегу, с жадностью поглощали содержимое холщовой сумки, а солнце ласкало нас своими горячими лучами…
Как же давно это было, а вспоминается теперь с такой лёгкостью, будто всё происходило только вчера. Словно и не было долгих лет, разделивших меня настоящего и того загорелого мальчишку, угловатого, нескладного, с выцветшими на солнце русыми волосами. Я невольно усмехнулся себе самому сквозь прошедшие годы. Позади меня шелестел лес, на опушке которого я оставил свою машину. Мы часто бегали туда за ягодой и орехами. В тот день, после купания в речке мы тоже оказались в лесу.
Теперь уже и не вспомнить, кто первый предложил пойти в лес за малиной. Скорее всего, это был Славка, падкий на всякого рода приключения. Мы натянули одежду на мокрое тело, Лена перекинула через плечо опустевшую сумку, надеясь насобирать туда малины, наивная душа. Естественно, собирать малину в сумку никто из нас и не думал, в конце концов, даже Лена, поначалу исправно складывающая душистые спелые ягоды про запас, потом махнула на это неблагодарное дело рукой и принялась горстями закидывать их в рот. Да и как тут было удержаться, когда рядом с тобой двое наперебой чавкают, объедая лакомство с куста? После, наевшись до отвала, даже слегка захмелев от ароматных ягод, мы решили двигаться к дому, но делать крюк, чтобы вернуться к реке и оттуда по дороге идти в деревню, было лень. Славка предложил пройти напрямки через лес. После непродолжительной стычки между ним и его сестрой мы общим решением всё же выбрали короткую дорогу. Заблудиться мы не боялись, отчасти из-за большой самоуверенности Славки, взявшего на себя роль проводника, отчасти потому что кусты малины росли на самом краю леса, там, где деревья слегка расступались, впуская больше света.
Неприятность поджидала нас уже на самой опушке. Мы благополучно вышли их леса и в тот самый момент, когда все дружно направились к поросшему бурьяном и полынью полю Лена, шедшая позади нас, умудрилась попасть ногой то ли в кротовую, то ли в кроличью нору. Она рухнула в траву и взвыла от боли. Славка принялся было отчитывать её за невнимательность и излишнюю плаксивость, потом сообразил, что сестра не притворяется, ей действительно больно.
-Я ногу подвернула, - всхлипывая, пожаловалась Лена. – Я теперь идти не смогу.
Мы со Славкой испуганно переглянулись, не зная, что делать дальше. Ленка продолжала сидеть на траве, хныкая и потирая ногу.
-Ей надо холодное что-нибудь на ногу положить, - вспомнил я где-то прочитанную информацию по оказанию первой медицинской помощи. – Этот… как его… компресс!
-Да где ж мы тут твой компресс-то возьмём?! - Славка озадаченно взъерошил светлые волосы. Было видно, что ему на самом деле очень жалко сестру, но он старается не подавать вида. – Ей бы в речку ногу опустить – враз пройдёт всё, там вода как раз холодная.
-Я до речки не дойду, - жалобно ответила Лена. – Я домой хочу…
-А точно! – вдруг обрадовался Славка, которому в голову пришла какая-то удачная идея. – Надо до дома добраться, там воду из колодца ведром зачерпнём, и Ленка туда ногу опустит. У нас вода в колодце холоднющая – прямо дух захватывает. Холоднее, чем в реке. Ленка, - обратился он к своей сестре, по-прежнему сидящей на земле. – Давай-ка мы тебя поднимем, ты будешь опираться нам с Гришкой на плечи, так мы потихоньку до деревни через поле дойдём.
Мы помогли Ленке встать, но вскоре поняли, что далеко с ней не уйдём. Она почти не могла наступать на ногу, висела на наших плечах почти всем своим весом. Какое-то время мы, усердно сопя, тащили её через поле, но вскоре совсем притомились. Пот катился градом, ноги путались в густой траве. Первым сдался Славка.
-Всё, я больше не могу, - выдохнул он.- Давай передохнём.
Мы посадили Лену и плюхнулись рядом. В тот момент мы вдруг оба отчётливо поняли, что не рассчитали свои силы. Тогда-то меня вдруг и осенило, как мы можем доставить нашу боевую подругу домой.
-Слушай, Славка! А давай сбегаем за тачкой, посадим туда Ленку и довезём!
Эта идея сразу пришлась нам троим по душе, и мы тут же кинулись её осуществлять. А для начала помогли Ленке перебраться под куст неподалёку от того самого старого колодца, к которому нам не разрешала ходить моя бабушка. Однако мы были настолько взволнованы, что об этом запрете даже и не вспомнили…
Я остановился, глядя с улыбкой вперёд. Там, в нескольких шагах от меня среди густой травы чернел сруб того самого колодца. Куст тоже был на месте, только разросся, образовав этакую природную арку, которая давно, во времена моего детства была не больше шалашика. Именно здесь и укрылась от палящего солнца Славкина сестра, ожидая, когда мы приедем за ней с тачкой.
Внезапно захотелось сесть возле куста, в тени его густой кроны, слушать тихий шелест и отдыхать. Я подошёл и опустился на траву, под зелёный свод из ветвей и листьев. Сразу стало немного сумрачно, а золотистый свет послеполуденного солнца приобрёл зеленоватый оттенок. Я сидел, прикрыв глаза, прислушиваясь к тишине вокруг и к самому себе, а воспоминания накатывали, как морской прибой…
Мы со Славкой собирались провернуть свою затею втихаря, потому как очень боялись, что нам влетит. Сначала от моей бабушки, потом и от Славкиной и Ленкиной мамы. У Славки дома никого не было, мама работала продавцом в сельпо в нескольких километрах от нашей деревни, но у них не было никакой тачки. Был лишь большой велосипед, на котором тётя Шура ездила каждый день на работу. Зато у моей бабушки тачка была, и мы очень рассчитывали на то, что нам удастся незаметно умыкнуть её ненадолго. Увы, бабушка застукала нас на месте преступления, когда мы выкатывали тачку из сарая. Остановила нас и потребовала объяснений, зачем нам тачка, иначе она не разрешит нам её взять. Пришлось расколоться и рассказать, как Ленка подвернула ногу и что мы оставили её ждать нас около колодца на поле.
После этих слов бабушка резко изменилась в лице, охнула, всплеснув руками, потом испуганно перекрестилась и прошептала:
-Спаси, сохрани и помилуй нас, Господи! – и тут же деловито крикнула на нас: - А ну, живо! Славка, беги к Михалычу, фельдшеру, пусть он машину свою выкатывает и едет к полю, а ты, Гришка, пойдёшь со мной. Да побыстрее вы, охломоны, чего рты-то пораззявили?
Выглядела бабушка настолько испуганной, что дважды нам уже не пришлось повторять. Славка рванул с места так, что поднял в воздух клубы пыли, а я же вприпрыжку бросился за бабушкой. Она довольно резво для своих преклонных лет бежала впереди и сокрушалась себе под нос:
-Ой, только бы успеть! Лишь бы поздно не было.
Я никак не мог взять в толк, куда так торопится бабушка, почему боится не успеть и чего она вообще настолько сильно боится. По мне, так с Ленкой всё должно быть в полном порядке, за исключением больной ноги, но и та вскоре пройдёт.
Славкину сестру мы нашли вовсе не под кустом, где оставили, а почему-то у колодца. Она сидела, безвольно прислонившись щекой к тёмному срубу, бледная и осунувшаяся. Бабушка снова охнула и, облокотившись рукой о колодезный сруб, опустилась перед девочкой на колени и заглянула в её лицо.
-Слава богу, жива… - прошептала бабушка, а я стоял рядом и недоумевал, почему это Ленка не должна быть жива.
К тому моменту с другой стороны поля к нам подоспел Славка в сопровождении деревенского фельдшера, тащившего свой чемоданчик с лекарствами.
-Ну-ка, ребятки! Пособите-ка, надо бы её в тень перенести! – деловито распорядился он.
Все вместе мы перетащили Ленку на руках обратно в тень кустов. Михалыч открыл чемоданчик, вытащил оттуда какую-то тёмного стекла скляночку и поднёс её к лицу Лены. Та глубоко вдохнула и открыла глаза; обвела нас недоумённым взором и спросила:
-А где тётя?
-Какая тётя, солнышко? – спросил Михалыч, выкладывая ей на лоб холодный компресс.
-Тут тётя была… - продолжала Лена, всё ещё обшаривая взглядом пространство в поисках незнакомки. – Ребята ушли, а мне вдруг стало нехорошо. Душно. А потом ко мне подошла какая-то тётя в длинном белом платье и погладила меня по голове. У неё были такие холодные руки, и от этого мне так хорошо стало, так легко. А ещё она сказала, что даст мне попить воды из колодца. Что она очень вкусная и совсем не старая.
Бабушка при этих словах незаметно перекрестилась, а Михалыч кивнул и вынес вердикт:
-Всё ясно, у неё солнечный удар. Зря вы, мальчики, оставили её на солнцепёке.
-Мы не оставляли! – хором воскликнули мы со Славкой. – Мы её сюда, под куст посадили.
-Михалыч, - вступила в разговор моя бабушка. – Ты брось лясы-то точить. В дом бы девчонку перенести надо. Давай-ка ты на своей таратайке довезёшь её до моего дома, пусть полежит у меня, я её морсом отпою, пока их мамка на работе.
-И то дело! – согласился Михалыч, поднимаясь с колен.
Мы дружно перенесли Ленку в старенький «Москвич» фельдшера, а потом побежали к дому через поле.
4.
К вечеру Ленка, отпоенная бабушкиным морсом и травяными отварами, взбодрилась, даже нога перестала причинять ей сильное беспокойство, и она смогла передвигаться сама, хоть и сильно прихрамывая. Зато бабушка весь остаток дня ходила хмурая и непривычно молчаливая. И лишь когда она усадила нас всех за ужин, она произнесла снова знакомую фразу:
-Никогда больше не ходите к старому колодцу! Слышите, никогда!
-Почему, бабуль?! – спросил я.
Она так часто говорила это, не объясняя ничего, что я не выдержал. Должно же быть у запрета хоть какое-то основание! Некоторое время бабушка молчала, в задумчивости пожёвывая губу, потом, видимо, решилась:
-Я вам расскажу, только вы, чур, молчите. В этом колодце в давние времена утонула молодая девушка. А дело вот как было. Много-много лет назад жила в нашей деревне девушка. Полюбился ей один парень, и она ему понравилась.
Услышав, что рассказ будет про любовь, Славка отчего-то дурашливо хохотнул, но, получив в ответ строгий взгляд бабули, тут же осёкся. А та продолжала:
-Вскоре он посватал её, решили к осени свадьбу сыграть. Раньше-то всегда осенью свадьбы игрались, не то, что нынче. Время уже к осени было, поехал тот парень на ярмарку, мёд, яблоки повёз. А на обратном пути застала его сильная гроза с ливнем. Ему б ливень-то переждать в соседнем селе, что за рекой, а он, видать, торопился очень. Стал на телеге через мост переезжать, да у той колесо-то возьми с моста и соскользни. Так он и упал в реку вместе с телегой и лошадью, да видно в вожжах запутался, так и не выплыл, потонул. А девушка так долго убивалась по нему, всё забыть не могла, тосковала. Свет белый немил стал… Тот колодец, возле которого вы сегодня были, он раньше на краю деревни стоял. В том колодце-то она с горя и утопилась. И с тех пор там и живёт её неупокоенная душа. А неупокойный – страшная напасть. Стала она людей изводить, тех, кто рядом с колодцем-то в домах жил. Кому жизнь дорога – дома побросали и уехали подальше. А остальные колодец стороной обходить стали. Новый выкопали на другом конце деревни.
-Да это сказки всё, баб Нюр, - подал голос Славка.
Он храбрился, хотя по лицу было видно, что рассказ его напугал. Бабушка покачала головой:
-Ты погоди болтать-то, милый, послушай, что дальше-то было. Вот ты говоришь – сказки. У нас в деревне был один такой. После войны приехал, колхоз поднимать. Партийный был, тоже в сказки не верил. Всё бахвалился перед нами, деревенскими, мол, я сколько раз мимо колодца ходил, никакого призрака там не видел. Вот как раз на майские праздники и случилось. Выпил он по случаю праздника-то, а пьяному, известно, всё нипочём. И вот под вечер пошёл прогуляться. В поле. Голову проветрить. А может, и в насмешку над нами, что мы боимся ходить, а он гуляет и всё цел да невредим. Ушёл он и не вернулся. Ни на утро, ни к вечеру следующего дня. Тогда уж мужики собрались и все вместе к колодцу пошли. И нашли его, в колодце-то. Утащила она его к себе.
-Бабуль, а зачем она утаскивает всех, а? – спросил я.
-Да кто ж её знает-то. Неуспокоенная душа – живым на горе…
5.
Я кинул взгляд на часы и обнаружил, что прошёл уже целый час с тех самых пор, как я погрузился в свои воспоминания. Пора бы уже отправляться дальше. Тем более, я уже успел позвонить Ленке и предупредить, что скоро буду. Не ровен час, ещё решит, будто меня утащила невеста-призрак из колодца. Я решительно встал и собрался было отправиться в обратный путь, туда, где ждала меня машина. Однако голова моя как бы сама собой повернулась в сторону колодца. Старый сруб ещё больше потемнел от времени и как бы осел. Рано или поздно, брёвна сруба окончательно прогниют и начнут осыпаться. Колодец будет почти незаметен в густой траве и при этом станет опасен. В него запросто можно будет свалиться. Почему-то местные до сих пор не засыпали его, при условии, что никто не пользуется им с давних лет. Неужели власть суеверий настолько велика, что до сих пор никто так и не решился подойти к нему, чтобы засыпать доверху землёй и положить конец старой байке о призраке? Да он уж и сам, наверное, успел заплыть песком или пересохнуть за долгие годы.
Мои ноги понесли меня в противоположном направлении от оставленной на обочине машины. Прямиком к колодцу. Мне отчего-то вдруг захотелось заглянуть туда, возможно, чтобы окончательно развеять магию старой байки о призраке. Чтобы убедить того смешного долговязого мальчишку, который жил ещё где-то во мне, что колодец – всего лишь колодец, старый и давно заброшенный. Не по сверхъестественным, а по вполне естественным причинам: если в колодце кто-то когда-то утопился и его труп какое-то время лежал в воде, эту воду отравили трупные яды, и пить её ни в коем случае нельзя. А байка про призрак придумана для того, чтобы ни у кого не возникло соблазна всё же нарушить запрет.
Я положил ладони на сруб колодца. Было приятно ощущать нагретое солнцем шершавое дерево. Немного вытянув шею вперёд, я заглянул внутрь, ожидая увидеть лишь мрак, ощутить неприятный запах стоячей воды, если она там всё ещё была. Вместо этого увидел отражение неба в водной глади, словно кто-то уронил в колодец зеркало. И запах, вопреки моим ожиданиям, оказался вполне приятным. Удивительно, как в давно заброшенном колодце могла так долго сохраняться чистая вода. Может, его всё же почистили, решив снова использовать? Тогда почему не заменили брёвна сруба, которые вот-вот обрушатся от старости?
Я вдруг поймал себя на том, что мне очень хочется посмотреть на своё отражение в водной глади. Осторожно я наклонился чуть дальше. Из колодца повеяло освежающей прохладой, будто лицо погладили шёлком. Вода таинственно мерцала, чистая, свежая прозрачная. Очень вкусная, я был в этом уверен. Внезапно я ощутил острый приступ жажды. Неудивительно, я уже больше часа блуждаю по июльской послеполуденной жаре. А если вспомнить, когда я последний раз попил, то становится понятно, почему мой организм так настойчиво просит влаги. Я рискую получить обезвоживание.
Вода плескалась совсем рядом, казалось, протяни руку и можно зачерпнуть её и пить, пить, пока она не наполнит тебя живящей прохладой. Словно чьи-то нежные руки обхватили меня за шею и тянут к себе, туда, где свежесть. Ещё немного – и я поцелую своё собственное отражение в воде. Странно, но оно приняло какие-то странные искажённые очертания, словно из колодца смотрит девушка с длинными распущенными волосами. Призрак девушки. Смотрит на меня и шепчет: «Здравствуй, любимый! Я так долго ждала тебя!» Прогнившее дерево колодезного сруба начало крошиться под моим весом. Я почувствовал, как соскальзываю вниз, будто какая-то неведомая сила тянет меня туда, в колодец. Попытавшись ухватиться покрепче за бревно, чтобы вытолкнуть себя, я понял, что не могу этого сделать. В руках оставалась лишь труха. Ноги уже почти не касались земли, и в этот момент в лицо мне дохнуло могильным холодом. Вода, чистая и прозрачная, исчезла, и я разглядел зловонную жижу на дне колодца. Если я рухну туда, в это разверстое голодное нутро, дышащее тленом и гнилью, меня тут же затянет вязкая жижа и шансов выбраться не останется. Страх и отчаяние придали мне сил, и я, извернувшись всем телом, сумел выскользнуть из объятий своей жуткой гибели.
В глаза снова ударил яркий свет солнца, всё поплыло, голова закружилась, и я подумал, что теперь точно свалюсь в колодец, потеряв равновесие. Я отступил назад, неловко взмахнул руками и со всего маху упал в высокую траву. Мир потускнел, а потом и вовсе исчез.
6.
Я очнулся спустя несколько минут. Голова была тяжёлой, в висках пульсировала тупая боль. Осторожно приподнявшись на руках, я осмотрелся по сторонам. Вокруг – всё то же поле, поросшее высокой травой, и колодец, мрачно темнеющий в паре метров от меня. Просто старый позабытый всеми колодец, в котором я сегодня чуть не погиб благодаря собственной беспечной глупости и любопытству. Возможно, я вдохнул метан, скопившийся на дне этого колодца, начал терять сознание, даже галлюцинировал. Просто мне сказочно повезло, что в последний момент я сумел сориентироваться и спастись от гибели. Но не стоит испытывать судьбу ещё раз. Я осторожно поднялся на ноги, испытывая слабость и головокружение. Несколько капель крови упали на футболку, расплылись по ткани ярко-алыми пятнами. Головная боль усилилась, разлилась от висков к затылку. Земля вдруг превратилась в подобие плота, несущегося по бурным волнам. Я сделал шаг, покачнулся и рухнул на колени. Колодец маячил впереди, всего в нескольких шагах от меня. В голову пришла шальная мысль: подойти, снова заглянуть в него, чтобы убедиться, что чистая вода мне привиделась. Или не привиделась? Как же хочется пить… Надо доползти до колодца. Я снова попытался встать на ноги. Головокружение почти исчезло, но теперь меня мучила нестерпимая жажда. Я мысленно увидел воду, чистую и холодную, плескавшуюся в колодце. Сделал шаг по направлению к нему, и в этот момент в кармане джинсов очнулся мобильный телефон. Я даже подскочил на месте от неожиданности, настолько резким показался мне рингтон, разрушивший безмятежную тишину вокруг.
-Гришка! – услышал я взволнованный голос Ленки в трубке и поморщился от нового приступа головной боли. – Ты где пропал?! Два часа назад позвонил и сказал, что съезжаешь на грунтовку. По ней до деревни пешком меньше часа идти, а ты на машине. Мы уже на стол с мамкой всё накрыли, ждём тебя, ждём. Ты заблудился что ли в трёх соснах?
-Я тут остановился по дороге… - начал было я и понял, каким чужим звучит мой собственный голос.
Голос Ленки внезапно изменился, став настороженным и испуганным одновременно:
-Ты не к колодцу ходил?! Не ходи туда, болван! Слышишь?!
Неподдельная тревога в её голосе окончательно отрезвила меня. Я кинул взгляд на темнеющий впереди меня сруб и сделал шаг назад, а потом повернулся к нему спиной.
-Не, не пойду, не волнуйся. Я уже сейчас приеду. Жди!
Всё ещё немного покачиваясь, я зашагал прочь от колодца. В спину мне ударил смех. Звонкий, переливчатый, какой-то журчащий, будто вода, перекатывающаяся по камушкам. Захотелось оглянуться, чтобы увидеть ту, которая так заразительно смеялась. Но я лишь втянул голову в плечи и, насколько мне позволяло моё разбитое самочувствие, поспешил прочь от колодца, туда, где меня ждал оставленный на обочине дороги автомобиль.
