КЛОН

Артур начал понемногу приспосабливаться к своеобразию путешествия по времени, и поэтому, когда темпорум в очередной раз начал светлеть и колебаться, быстро встал, слегка подпрыгнул, оттолкнувшись от искусственного твердого пространства, и

приземлился уже в точке плюс три.

Он стоял посреди расстилающегося до самого горизонта зеленого поля, поросшего высокой травой и мелкими полевыми цветами.  В  чистом голубом небе ярко светило солнце и щебетала какая-то птица. Артур улыбнулся – он где-то читал, что именно так выглядели украинские степи в те давние времена, когда их не тронула цивилизация. Сейчас здесь десятитысячный год. От нашего времени прошло восемь тысяч лет. И еще через тысячу лет, в точке плюс четыре не будет ничего, напоминающего высокоразвитую  человеческую цивилизацию, а только лес, речка, полусгнившая деревянная лодка и старый след от костра. Может быть, правы те ученые, которые утверждают, что техническая эра в  развитии человечества не превышает нескольких сотен лет? Что же касается точки плюс пять, то там цивилизация после большого перерыва возникла заново…

Артур взбежал на невысокий пригорок и огляделся по сторонам. На некотором расстоянии он увидел нечто похожее на признаки обитания человека – возделанные участки земли, пасущихся животных, приземистое здание странной формы…

-Вауло! – позвал Артур своего спутника – давай сходим туда, посмотрим! – но Вауло буркнул что-то нечленораздельное, отказываясь.

-Ну, пошли! – настаивал Артур – мне же интересно, что за люди там живут! Как я с ними буду разговаривать без переводчика!

-Я не знаю языка плюсовых точек – сказал Вауло и улегся на траву. Ну и черт с ним, подумал Артур и сам пошел в ту сторону, где было расположено странное здание.

Вскоре он добрался до огородов. На одном участке земли росла картошка, почти такая же, как в двадцатом веке – большие зеленые ухоженные кусты цвели крупными белыми, розовыми, фиолетовыми цветами. На другом участке росла какая-то однородная трава с круглыми темно-зелеными листьями и розовыми цветами. Это клевер, вспомнил Артур свой недолгий опыт жизни в деревне, кормовая культура, которую выращивают для животных. Дядя Гриша и его жена тетя Валя, мамины дальние родственники, у которых Артур жил как-то летом на каникулах, иногда ходили по вечерам на колхозное поле, набирали там полные мешки клевера и кормили  ним своих кроликов. Здесь клевер был почти таким же, как на том колхозном поле, только более густым и сочным.

Внезапно Артур остановился и принюхался. Среди запахов травы и цветов он почувствовал другой, неприятный запах. Артур прошел еще несколько шагов. Запах усилился, и Артур понял, что это – запах падали. Посреди клеверного поля, подмяв под собой траву, лежал труп животного. Таких животных Артуру раньше видеть не приходилось. Конечно, он плохо разбирался в сельском хозяйстве, но сейчас смог бы с уверенностью сказать – таких животных в двадцатом веке не существует. Туловище животного было как у свиньи– толстое и округлое; ноги - длинными и тонкими, пожалуй, слишком тонкими для такого большого туловища. Голова же скорее походила на собачью – маленькие ушки, вытянутая мордочка, собачий нос. Шерсти на животном не было; тонкая голая кожа напоминала человеческую.

Вдруг Артур услышал шум, вздрогнул и поднял голову. Прямо на него шло другое животное, точная копия лежащего на траве. Артур шарахнулся в сторону, хотя свинособака не обращала на него никакого внимания. Передвигалась она с явным трудом, длинные тонкие ноги едва удерживали тяжелое туловище; на бегу животное сорвало несколько листиков клевера, но есть не стало, сразу выплюнуло их и побежало дальше. Потом Артур увидел еще одну свинособаку, тоже очень похожую на двух первых. Эта не бежала, а медленно ковыляла, тяжело дыша. Не доходя до стоящего посреди поля человека нескольких шагов, она споткнулась и упала, тонкие ножки судорожно задергались, глаза закатились. Сейчас сдохнет, подумал Артур, но животное вдруг напряглось всем телом, пасть широко открылась, казалось, оно сейчас закричит, но нет, кроме тяжелого дыхания не раздавалось ни звука. Широко раскрытые глаза не выражали ничего, ни боли, ни страха, а только блестели влажным неживым блеском. Зрелище было довольно неприятным. Артур поспешил отвернуться и тут увидел идущую к нему через поле девушку. Девушка была красивой – тонкую и гибкую, как тростинка, фигуру плотно облегала легкая ткань бледного серо-зеленого цвета, похожая на индийское сари. И сама девушка была похожа на индийку – смуглая кожа, тяжелая грива черных волос, большие карие глаза. Девушка рассматривала Артура с интересом, но в общем-то спокойно, без особого удивления или страха.

-Добрый день – поздоровался с ней Артур и улыбнулся уже отработанной голливудской улыбкой, которую взял за правило использовать при знакомстве с людьми в разных временах. На девушку его улыбка никак не подействовала.

-Меня зовут Артур. А вас? – попытался Артур продолжить знакомство. Девушка ответила ему кратко на совершенно непонятном языке, даже не ответила, а что-то спросила. Потом подошла к лежащей на земле свинособаке, которая, кажется, уже испустила дух, потрогала ее босой ногой и опять что-то спросила.

-Это ваше животное? – сказал Артур – Я его не трогал. Оно само сдохло.

Девушка больше не обращала внимания на постороннего человека. Она подхватила свинособаку за задние ноги одной рукой и пошла к дому, волоча тяжелую тушу по земле. Животное пару раз дернулось, пытаясь высвободиться, и замерло окончательно. Артур пошел за ней следом.

-Вам помочь? – спросил он девушку. Та что-то ответила кратко и резко. За все это время девушка ни разу не улыбнулась, и вообще, выражение ее лица показалось Артуру несколько туповатым. Он больше не рискнул предлагать помощь и задавать какие-либо вопросы.

Возле дома на клеверном поле паслось еще несколько свинособак. Они выглядели чуть бодрее тех, которых Артур видел раньше, но все же были довольно вялыми. Вот одно из них перестало есть и начало блевать, а потом упало и задергалось. Девушка, не обращая на пасущихся животных никакого внимания, потащила свинособаку к дому.

Вблизи он производил довольно странное впечатление. Не вызывало сомнений, что это – искусственное сооружение, но кому и зачем могло прийти в голову придать ему такую нелепую форму, человеку двадцатого века понять было затруднительно. Если в точке минус три, глядя на дирижабль из Сингапура и не имея представления о принципах его устройства и функционирования, Артур понимал, что в их основу заложена совершенная и хорошо продуманная система, то здесь такая система отсутствовала начисто. Покрытое ярко-зеленым мхом здание имело вид длинного приземистого ангара, в котором не было ни окон, ни дверей, ни каких-либо других отверстий. Нелепую форму ему придавали выступы разных форм и размеров, какие-то перекрученные узлы, торчащие во все стороны гребни… Подойдя к дому, девушка со своей ношей пролезла внутрь сквозь узкую щель, скрытую от посторонних глаз беспорядочно торчащими выступами. Будь Артур здесь один, он никогда не нашел бы этого входа. Входом, очевидно, пользовались часто. Мох по его бокам вытерся, и стало видно, что этот дом состоит из дерева. Не из досок и не из бревен, а именно из цельного дерева. Так вот почему у здания такая странная форма! Оно не было построено, его вырастили из семени, как дерево! Артур отошел в сторону и еще раз осмотрел дом со стороны. Ну конечно! Толстый и относительно короткий ствол дерева лежит на земле. Выступы и гребни – недоразвитые ветки. А низеньким зеленым мхом его покрыли для красоты, как у нас красят или белят дома. И все-таки странно… Любой ствол дерева, даже старого, изуродованного возрастом, выглядит ровнее. И вход этот, туда же неудобно заходить, в него надо каждый раз залезать, как в дупло.

Внезапно, и, возможно, некстати, Артуру вспомнилась точка минус четыре, примитивный автомобиль, рогатки вместо оружия, огромные неуютные постройки из кусков пластика и металла, оставшегося от нашей технологической цивилизации… Там даже лестниц не было, и Кавасин забирался наверх к Джоу прямо по стенке, как альпинист на гору. Может быть, здесь Артур тоже наблюдает упадок какой-то другой, не технологической, а биологической цивилизации? Пожалуй, не стоит делать таких поспешных выводов. Артур вернулся к зданию и полез в дупло-вход.

Он оказался в довольно большом помещении, освещенном неярким голубоватым светом, равномерно исходящим от стен и потолка ( сразу почему-то вспомнилось свечение насыщенной органикой воды, которую Артур наблюдал как-то на Черном море). Пол, как и стены снаружи, был покрыт упругим мхом, кажущимся в голубоватом свете черным. Часть стены представляла собой большую, освещенную белым светом нишу, внутри которой шевелилось что-то темное. На полу возле ниши сидело пятеро или шестеро разнополых и разновозрастных детей, таких же смуглых, черноволосых и нечесаных, как и давешняя девушка. Артур подошел поближе. Дети не обратили на него никакого внимания, потому что были заняты чем-то очень интересным для них. Они оживленно переговаривались, правда, речь их состояла в основном из однотипных коротких слов, восклицаний и междометий; и, отталкивая друг друга, старались погрузить руки в ярко-синюю светящуюся полосу, расположенную под нишей. Находящийся внутри ниши комок дергался, менялся, увеличивался. Это было что-то мокрое, красное, покрытое слизью. Через несколько минут Артур начал различать толстое туловище, тонкие ножки, собачью мордочку… Они что, так делают этих несчастных свинособак?!

Артур вдруг почувствовал, как его желудок подпрыгнул к самому горлу и застрял там. Хорошо, что я уже двое суток почти ничего не ел, подумал он. Впрочем, не очень хорошо. В голове зашумело, перед глазами поплыли темные пятна… Да что же это такое, в самом деле! Нельзя же быть таким слабонервным! Ну делают они таким образом животных себе на прокорм. Это ведь лучше, чем ждать, пока животное родиться, а потом вырастет. А здесь они делают себе пищу за несколько минут. И нечего по этому поводу падать в обморок!

Дети тем временем начали драться. Старшие девочка и мальчик, оба лет десяти-двенадцати, били друг друга по голове, плечам, дергали за одежду. Малыши, воспользовавшись моментом, запустили руки в синюю полосу. Зародыш свинособаки начал оживать и дергаться, пытаясь встать на ноги.

Из глубины помещения послышался громкий окрик. Артур обернулся. К детям шла пожилая женщина. Мальчик и девочка перестали драться и начали возбужденно жаловаться женщине друг на друга. Та прикрикнула на них, и дети замолчали. Потом женщина подошла к освещенной нише (детей оттуда как ветром сдуло), достала мокрый дергающийся комок, с размаху ударила его головой о пол и бросила в темное отверстие под нишей. Артур опять с трудом удержал на месте свой желудок. А женщина погрузила обе руки в синюю светящуюся полосу, очевидно, выполняющую здесь роль пульта управления. Полоса замерцала, побледнела, а в нише начало расти бледно-зеленое деревце. Женщина что-то сказала старшему мальчику, тот снял с себя порванную в драке одежду и бросил ее в отверстие в стене под нишей, то самое, куда женщина перед этим бросила зародыш свинособаки. Пожилая женщина достала из ниши деревце и отдала его мальчику. Мальчик начал обрывать с дерева веточки; одну он повязал себе на шею, еще по одной на запястья и щиколотки. Веточки прямо на глазах начали расти, выбрасывая мелкие листочки и покрывая тело ребенка сплошным слоем. Тут Артур заметил, что и остальные дети, и сама женщина одеты в такую же растительную одежду. Он даже присвистнул от восхищения. Женщина обернулась к Артуру и начала ему что-то сердито выговаривать. Почему-то ее совсем не удивило присуствие здесь постороннего человека.

Один из малышей подобрался к Артуру, взял в руки край его трикотажной футболки и стал ее с интересом разглядывать, а потом показал его женщине и о чем-то спросил ее. Артур улыбнулся.

-Не дергай – сказал он малышу – порвешь. А я не умею делать себе одежду так же ловко, как вы здесь – и опять улыбнулся. Малыш тоже улыбнулся, а потом засмеялся и захлопал в ладоши. Женщина смотрела на них с улыбкой. Лицо у нее было простым и добрым, хотя и несколько усталым. Она что-то спросила у Артура, глядя ему в лицо, и Артур понял, что его спрашивают, кто он и откуда.

-Меня зовут Артур – сказал он женщине – я из двадцатого века. Мне у вас очень нравится. А дети у вас просто замечательные – и погладил по голове цепляющегося к нему малыша. Женщина опять по-доброму улыбнулась. Она тоже поняла Артура.

-Пойдем со мной – сказала она. То есть слов ее Артур, конечно, не понял, но был абсолютно уверен, что его куда-то приглашают. Через узкий темный коридорчик они прошли в другое помещение. Здесь тоже была ниша в стене, только освещена она была не белым, а багрово красным светом. От ниши, как от печки тянуло теплом. Внутри жарилась свинособака, целиком вся туша. Рядом с нишей на полу сидела девушка, та, которую Артур встретил в поле. Пожилая женщина подошла к противоположной стене и что-то там включила. На стене зажегся большой экран. Женщина предложила Артуру смотреть на него. Качество изображения было почти таким же, как на теле- или киноэкранах двадцатого века, может быть, чуть лучше – четким, цветным, даже вроде бы объемным. В розовом тумане, в прорезывающих его золотых и серебряных лучах танцевала девушка. Казалось, одежды на ней нет вообще, но и голой она не выглядела. На ней было что-то розовое, облегающее, фигура девушки не была бы заметна на розовом фоне, если бы одежда не была сплошь усеяна блестящими драгоценными камнями. Длинные черные хорошо ухоженные волосы, покрытые то ли теми же драгоценными камнями, то ли просто отсветами лучей, танцевали вместе с девушкой. Танец сопровождался звуком, очень тихим, на грани слышимости; звук был резким, что-то вроде барабанного ритма.

Девушка, сидящая на полу возле ниши, встала, подошла к экрану и стала рядом с Артуром. Пожилая женщина, улыбаясь и что-то говоря, показывала то на экран, то на стоящую рядом с Артуром девушку. Артур тоже перевел взгляд с танцующей на экране девушки на ту, что стояла рядом с ним, не понимая, что может быть между ними общего, и вдруг заметил, что девушки очень похожи, просто одно лицо, одна фигура, одни волосы. Женщина что, хочет сказать, что это ее дочь (или кто она там ей) танцует на экране?! Да нет, быть этого не может! Девушка, стоящая рядом с Артуром, несмотря на свою дикую грацию, имела грубое, тупое выражение лица, двигалась медленно, заторможено, как человек, привыкший к тяжелой неинтересной работе. А танцующая на экране была сама страсть, огонь, она летала, летали ее руки, волосы; вот она наклонилась назад, сложившись почти вдвое, заломила руки над головой, глаза ее сверкали, губы торжествующе улыбались… Артур перевел  взгляд с экрана на девушку, стоящую рядом с ним. Да может ли она вообще улыбаться? Женщина, заметив потрясение Артура, тихо засмеялась и , продолжая говорить, закивала головой. Девушка, глядя на себя, танцующую, добавила несколько слов. Артур ничего не понимал. Да что же такое могло с ними случиться, чтобы довести их до такого состояния?

На кухню (Артур про себя назвал это помещение кухней) прибежал маленький мальчик, что-то крича и размазывая по лицу слезы. Женщина обняла его за плечи, подвела к экрану; затем выключила танцующую девушку и включила другую картинку. В большом, ярко освещенном зале шло какое-то соревнование. Несколько юношей метали в цель похожие на металлические стрелы дротики. На них, как и на танцующей девушке, тоже вроде бы не было никакой одежды, но их тела казались сделанными из блестящего металла. Один из юношей метал дротики очень быстро, один за другим, на его теле играли металлические мускулы, лицо раскраснелось, глаза сияли торжеством, а все окружающие ему аплодировали. Женщина, объясняя происходящее, кивнула в сторону мальчика, а тот несколько раз подпрыгнул, махая рукой так, словно бросал дротик. Совсем непонятно, подумал Артур. Мальчику лет пять, не больше, и он не может быть этим металлическим юношей-спортсменом.

Потом на кухню зашел старший мальчик. Женщина и про него начала рассказывать и показывать. На этот раз она показала пожилого, но очень симпатичного худощавого мужчину интеллигентного вида. Мужчина выступал на митинге, что-то страстно доказывая своим слушателям. Множество людей слушали его, лица их сияли восхищением, они аплодировали и выкрикивали что-то одобрительное. Мальчик смотрел на женщину и на экран с тоской и презрением, а потом начал что-то говорить; кажется, он в чем-то упрекал женщину. На митингующего мужчину на первый взгляд  он был совсем не похож; но, когда Артур присмотрелся к мальчику внимательнее, то некоторое сходство все-таки обнаружил в форме носа, губ, овала лица. Но как же сильно меняли лицо мужчины выразительные думающие глаза по сравнению с лицом мальчика, у которого и  глаз вроде бы не было, так только, щелочки.

Пришла старшая девочка, ведя за руки двух малышей. И хозяйка показала Артуру похожую на нее взрослую женщину, которая держала в руках серо-зеленую веточку наподобие той, из которой старший мальчик сделал себе самовырастающую  одежду, и что-то рассказывала. Почему-то сразу стало понятно, что это она придумала эту одежду, и теперь объясняет, как нею нужно пользоваться. Девочка равнодушно скользнула взглядом по экрану и грустно вздохнула.

Внезапно у Артура затеплилась догадка. Он вспомнил, какую сенсацию вызвало несколько лет тому назад сообщение о клонировании овечки Долли, и возникшие в связи с этим идеи о возможности клонирования человека. Артур тогда еще работал в конструкторском бюро, и тема эта обсуждалась у них на работе довольно оживленно.

-Я не понимаю, почему вокруг этого клонирования подняли такой ажиотаж – говорил один сотрудник – ведь это то же самое, что искусственное оплодотворение или зачатие в пробирке. Что здесь такого особенного?

-Возможно, люди просто не понимают, что это такое – клонирование – отвечала ему молодая сотрудница – они думают, что это что-то вроде бессмертия. Вот сделают твою точную копию, а потом другую копию, и ты будешь жить вечно.

-Да чепуха все это – возражал первый сотрудник – клон – это совершенно другой человек. Он только внешне будет похож на тебя, да и то необязательно. Ведь это то же самое, что однояйцевые близнецы. Даже если они растут вместе, то похожи только внешне, а характеры у них разные – один из них ведущий, а другой – ведомый. А если близнецы растут в разных условиях, то они и внешне не особенно похожи.

-Нет, это все-таки было бы здорово, если бы можно было клонировать великих людей – подключался к разговору третий сотрудник – художников, артистов, писателей. Насколько при этом бы вырос потенциал человечества!

-Ну, знаешь ли! – начинали возражать ему первый сотрудник и сотрудница – Почему это клон художника обязательно должен стать художником? Разве дарование передается по наследству? Есть даже такое выражение – на детях великих природа отдыхает.  Может быть, ребенка совсем не тянет к рисованию, а ему все говорят – ты клон Репина, или Левитана, и ты должен писать такие же великие картины, как и твой прототип. Да ведь ребенка так закомплексуют, что он видеть не сможет кисти и краски! Да и потом, в разные времена востребованы разные виды дарования. Вот раньше были великие поэты, а теперь их нет. Почему? Люди стали менее одаренными? Да нет, просто в наше время поэты не востребованы. Люди стихов не читают и не слушают, людям поэзия не интересна. Сейчас востребованы эстрадные певцы, актеры, спортсмены. Или вот вся история человечества так и пестрит именами великих полководцев. Как ты себе представляешь великого полководца в наше время? Лично мне ничего, кроме Усамы бен Ладена, в голову не приходит!

Артур еще раз оглядел собравшихся в кухне детей – грязных, нечесаных, вечно дерущихся друг с другом. Зачем их здесь клонировали? Им что, легче живется от того, что их прототипами были танцовщица, спортсмен, политик, изобретательница?

Девушка достала из печки жареную свинособаку, они с женщиной начали ломать горячее мясо руками и раздавать его детям. Мясо было белым, сочным, пахло очень аппетитно. Женщина протянула и Артуру кусок мяса, но тот в ужасе отшатнулся, чувствуя, что его желудок опять нехорошо зашевелился. Хотя он и был голоден, но есть мясо несчастной больной свинособаки, сдохшей прямо у него на глазах, не стал бы и под страхом смерти.

Артур поспешил ретироваться из кухни назад, в первое помещение. Там, перед ярко освещенной белым светом нишей сидел мальчишка лет восьми. Пока семья обедала на кухне, он решил воспользоваться моментом и запустил обе руки в синюю полосу под нишей. Внутри освещенного пространства шевелилась оживающая свинособака. Мокрое, покрытое слизью животное дергалось, пытаясь встать на ноги, открывало и закрывало большие, неестественно блестящие глаза. Мальчишка запустил обе руки в нишу, вытащил свинособаку и бросил ее на пол. Животное упало, видимо больно ушиблось, задергалось, открыло пасть в беззвучном крике, попыталось встать на ноги и не смогло. Мальчишка засмеялся и начал пинать несчастное животное ногами. Свинособака продолжала открывать и закрывать пасть, не издавая ни звука; Артур уже понял, что эти существа лишены  возможности подать голос. Из кухни выбежала пожилая хозяйка и начала кричать на мальчишку. Видимо, детям было запрещено самим делать свинособак, но дети есть дети во все времена.

Вдруг белая ниша погасла, на ее месте осталась только тускло светящаяся синим светом стена. По тому, как замолчала, а потом испуганно заговорила женщина, Артур понял, что произошло нечто чрезвычайное. Женщина начала визгливо кричать на мальчишку, совсем как соседка Артура, когда ее муж приходил домой пьяным. Из кухни, дожевывая мясо, прибежал старший мальчик и начал что-то объяснять женщине, а потом подошел к стене и вытащил оттуда тяжелый компактный ящик.

-Брат здесь ни при чем, это просто батарейка разрядилась – сказал он женщине, показывая ей ящик – я же тебе давно говорил, что батарейку надо менять    - во всяком случае, Артур именно так понял слова старшего мальчика. Но женщина продолжала кричать и дала проштрафившемуся мальчишке несколько подзатыльников. Из кухни прибежала орава малышей и возбужденно загалдела. Некоторые из них начали бить и пинать ногами лежащую на полу еще живую свинособаку. Артур решил, что с него достаточно, и выбрался наружу через узкий лаз-дупло.

На дворе все так же светило солнце и дул легкий ветерок. Артур вздохнул с облегчением и огляделся. По клеверному полю ходил какой-то мужик, собирая мертвых и агонизирующих свинособак. Артур подошел к нему. Мужик подозрительно покосился на Артура, но ничего не сказал и продолжал свое занятие. Бедные животные не кричали, не кусались, и вообще, никак не сопротивлялись. Те, кто их селекционировал, видимо, преследовали благую цель – обеспечить человечество вкусной высококалорийной белковой пищей, к тому же, очень удобной. Этих животных даже убивать не надо – они сами погибают очень быстро; их, наверное, специально сделали абсолютно нежизнеспособными.

Мужчина грузил туши свинособак на какую-то неуклюжую с виду телегу. Артуру было уже неохота интересоваться ее устройством. Он отошел в сторону и сел на траву.

Из дома выбежала хозяйка и, еще возбужденная разборкой с нашкодившим мальчишкой, начала кричать на мужчину. Следом за ней выскочила оказавшаяся почему-то слишком живучей свинособака, бросилась бежать изо всех ног, наткнулась на стоящую женщину, упала и задергалась. Женщина, продолжая кричать, схватила животное за ноги, ударила об острый край тележки и бросила в кузов. Артур поморщился. Женщина показалась ему вначале простой, доброй, любящей детей, и вообще, приятной в общении. Как она может так жестоко относиться к животным! Впрочем, все люди, занимающиеся сельским хозяйством, так относятся к своей живности. Артур вспомнил, как тетя Валя обращалась со своими курами: приманивала их зерном, брала на руки, глади по спинке, а потом отрубала им головы и варила из них борщ.

Мужчина что-то сказал спокойно и рассудительно. Потом достал из своей телеги два тяжелых ящика, таких же, как тот, который старший мальчик достал из стены под нишей, в которой делают свинособак, и вручил их женщине.

Привез ей заряженные батарейки в уплату за мясо, догадался Артур. Вот как, у них даже товарно-денежные отношения отсутствуют, бартер один.

Старший мальчик и его восьмилетний брат унесли заряженные батарейки в дом. Мужчина загрузил свою тележку тушами свинособак и медленно поехал на ней прямо через заросшее травой поле. Женщина подошла к Артуру и села рядом с ним. При солнечном свете Артур смог хорошо ее разглядеть. Это была уставшая старуха с морщинистым лицом и огрубевшими от работы руками. Она была похожа на многих сельских, да и городских женщин двадцатого века, обремененных заботами о семье и хозяйстве. Растительная одежда висела на ней клочьями, короткие черные волосы торчали во все стороны, и вообще, она, кажется, не слишком заботилась о своей внешности – некогда, да и незачем.

Женщина пожаловалась Артуру на свою тяжелую жизнь, непослушных детей, малую плату за каторжную работу. Но Артура сейчас интересовало не это.

-А детей вы что, тоже сделали так, как этих несчастных животных? – спросил он.

Женщина что-то ответила, оправдываясь.

-Зачем вам это нужно? – продолжал Артур – Неужели вы так тщеславны? А детям каково? Им что, легче живется от того, что они клоны известных людей? По-моему, они от этого только страдают.

Женщина вздохнула и начала рассказывать. Говорила она довольно долго. В какой-то момент Артур пожалел, что не понимает ни слова – женщина просто и искренне рассказывала о себе, своей семье, может быть, впервые в жизни. Но чем дальше он слушал, тем все более понятным ему становился смысл рассказа женщины. Она говорила о том, что она – маленький человек в этом мире и сама ничего не решает. Что дети эти были клонированы вовсе не из тщеславия, а просто так сложились обстоятельства. Но как бы ни были созданы эти дети, они ведь имеют право на достойную и счастливую жизнь, а она всего лишь бедная фермерша и не может им такой жизни обеспечить. Живется им тяжело, за свинособак платят мало, а она, простая и необразованная, не может отстоять свои права, как и все простые люди во все времена. Речь женщины была плавной и Артуру опять вспомнилось село Ивановка, в котором жили дядя Гриша и тетя Валя, и неспешно беседующие старухи на лавочках у домиков.

Женщина замолчала, потом посмотрела на Артура и что-то сказала ему.

-Нет, нет – ответил он –спасибо за приглашение, но я не могу остаться у вас. Всего хорошего. До свиданья.

Он встал и пошел искать Вауло. Женщина задумчиво смотрела ему вслед.