Сентябрьское солнце догорало над горизонтом, а традиционные посиделки выпускников мехмата только набирали ход.

Паша деловито уничтожал сочащийся кровью стейк, запивая мясо тёмным элем, Димка с Лёхой в два мундштука дымили кальяном, а слабый к алкоголю Марк задумчиво смотрел на пенное дно пустого бокала, пытаясь сообразить, куда только что собирался. Собирался он, разумеется, в уборную, и даже сообщил об этом официантке, но, отвлёкшись на смелый вырез её блузки, впал в ступор. Его посетила интересная идея из области топологии связных поверхностей, и он принялся её обдумывать.

Когда от внезапной гипотезы остались лишь ошмётки опрометчивых допущений, Марк оторвал взгляд от стола и повернулся к соседу, надеясь, что тот освежит в памяти забытые планы. Сидящий вплотную к нему Андрей держал в руках странный прибор, похожий на украшенный светодиодами мобильник, и увлечённо тыкал пальцами в сенсорный экран.

- Что это у тебя? – поинтересовался Марк.

- Терминал анализатора вероятностей.

- Чего?

- Ну как тебе объяснить… - Андрей близоруко прищурился. – Про кота Шредингера слышал?

- Ты ещё черепаху Зенона вспомни, - фыркнул Марк и потянулся к полупустой кружке соседа. – Я тебя про мигающую коробочку спрашиваю, а не про парадоксальные иллюстрации к физическим гипотезам.

- Ну ладно, зайдём с другого конца. – Андрей выхватил кружку из рук товарища. - Допустим, я бросаю монетку. Какова вероятность, что она упадёт решкой?

- Пятьдесят процентов. Как и вероятность выпадения орла.

- Нет, меньше. Она ещё может на ребро стать.

- Скажешь, тоже, - разочарованно протянул Марк. – Десятые доли процента. Слабоватая хохма для аспиранта кафедры теории вероятности и статистики.

- А если поверхность, на которую падает монета, будет изрезана глубокими желобками, как, например, эскалатор в метро?

Марк снова выпал из действительности, уставясь в воздух.

- А кот-то тут при чём? – наконец подал голос он.

- Забудь кота. Его брат должен был проиллюстрировать одновременное существование многих вариантов будущего, но ты же не любишь парадоксальных аналогий. А если без них, то все варианты будущего реальны и отличаются друг от друга лишь вероятностью, которую можно подсчитать. Мало того, можно вычислить и изменение этих вероятностей при точечных воздействиях.

- И этот приборчик ковыряет желоба в поверхности мироздания? – с сомнением поинтересовался Марк, протягивая руку.

- Но, но. Не лапать. Во-первых, не ковыряет, а показывает, где ковырять, а во-вторых, это лишь терминал. Расчётами занимается университетский суперкомпьютер. Мой шеф разработал программу-анализатор, залил в неё все доступные базы данных и настроил импорт свежей информации из сети. Мы уже пятый месяц отлаживаем её напару. Прогнозы с каждым днём становятся всё точнее и точнее.

- Какие, например?

- Например… - Пальцы Андрея забарабанили по экрану. – Например… Если я выйду отсюда в течение пятнадцати минут, то вероятность познакомиться этим вечером с умной и привлекательной девушкой вырастет в семь с половиной раз и составит аж двенадцать процентов.

Заинтересованный открывшейся возможностью Андрей умолк и принялся с удвоенной энергией терзать прибор.

- Ну-ка, ну-ка. Покажи.

Марк наклонился над руками товарища, но тут его организм явно и недвусмысленно напомнил о забытых планах.

- Погоди, я сейчас. Только схожу кое-куда.

Он вскочил и, натыкаясь на стулья, покинул весело галдящую компанию.

Когда Марк вернулся обратно, Андрея за столом уже не было. Махнув рукой, юноша потребовал ещё пива, попытался поцеловать официантку и, крепко обнявшись с Лёхой, трижды исполнил на брудершафт «Плот».

Наутро события предыдущего вечера казались ему укутанными туманом, темы разговоров, все как одна, выпали из памяти. Лишь семь с половиной красивых и умных девушек засели в мозгу ржавым гвоздём, требуя немедленных действий.

Нельзя сказать, чтобы Марк питал какие-то иллюзии на свой счёт. Редкие, готовые в любой момент уступить место лысине рыжеватые волосы, кривые кроличьи резцы и рябое лицо, ежедневно наблюдаемые в зеркале, кого хочешь избавят от мании величия. Но возможность повысить свои шансы на успех в личной жизни будоражила воображение.

Помаявшись всего ничего – неделю, Марк решил выпросить у друга чудесный прибор на время. От теории вероятности не убудет, а статистика пополнится новыми данными. В любом случае, никто в накладе не останется.

Телефон Андрея не отвечал, а в аспирантском общежитии, по словам товарищей, он три дня не появлялся. Оставалось устроить засаду у лаборатории.

Уютно устроившись на подоконнике узкого коридора, Марк открыл книгу по топологии замкнутых поверхностей и принялся ждать. Из глубин схем и графиков его вырвал громкий хлопок двери. Вскинув голову, прямо перед собой Марк увидел Андрея.

За восемь дней, пролетевших с их последней встречи, друг сильно изменился. Растрепался, осунулся, постарел. Безумные глаза горели нездоровым блеском. Всклоченные волосы торчали во все стороны, как иголки у ежа.

Окинув коридор невидящим взглядом, Андрей стремительно двинулся к выходу. Марк спрыгнул с подоконника и побежал следом.

- Постой. Андрей, слышишь? Остановись.

Окликаемый товарищ резко затормозил и непонимающе заозирался. Марк подскочил к нему вплотную и ухватил за пуговицу.

- Помнишь, ты прибор мне показывал? С лампочками такой. Вероятность считает. Можно мне его? Ненадолго.

- Нет. – Андрей будто очнулся. В глазах появилась мысль. В голосе сквозила фанатичная, горячечная уверенность в собственных словах. – Нельзя. Ты не понимаешь. Это не игрушки. Всё взаимосвязано. Тронешь там – отзовётся здесь, а всех последствий даже наша машина просчитать не может.

- Но ты же его использовал в своих целях. Значит, можно, если осторожно. Не бойся, я никому не скажу. Но и ты, в свою очередь…

Шантажировать друга Марку было противно, но иного выхода он не видел.

- Дурак был вот и использовал, - отрезал Андрей и, сорвавшись с места, помчался прежним курсом. Его красная спортивная куртка тут же скрылась за углом.

Марк припустил за ним, но угнаться за длинноногим товарищем не мог. За спиной беглеца уже закрылась входная дверь, а он, низкорослый и одутловатый, только соскочил с последней ступеньки лестницы и вывернул в холл.

Выскочив на улицу, Марк сразу понял - что-то не так. Истошно кричала женщина, ей вторил раздражённый бас, у крыльца университета, вокруг небрежно припаркованной маршрутки, собиралась толпа. Спустившись, Марк заглянул внутрь плотного круга людей. Под машиной, почти целиком уйдя под капот, лежал человек. Наружу торчали лишь ноги и пола красной куртки. Ботинка на одной из ног не было. Двое парней аккуратно тащили пострадавшего из-под автомобиля.

Марк попытался пробраться к товарищу, но его внимание привлекла знакомая коробочка, лежащая на асфальте чуть в стороне.

Борьба была недолгой. Он не врач, первую помощь оказывать не умеет. Пусть спасением жизней занимаются профессионалы. Задача Марка – спасти ценный научный прибор. Друг выйдет из больницы, и он вернёт ему терминал анализатора в целости и сохранности.

Придумав себе оправдание, Марк подхватил прибор и отошёл в сторонку. Не обращая внимания на суету у подъехавшей неотложки, он уселся на скамью в полусотне метров от места аварии и погрузился в изучение добычи.

Устройство оказалось простым и понятным. Рычаг разблокировки сбоку и три кнопки. Остальные функции на экранных меню с «интуитивно понятным», как обычно говорят, интерфейсом.

Выведя терминал из состояния сна, Марк опешил. «Вероятность смерти - 58%» мигала жирными буквами предупреждающая надпись. Значит, Андрей знал об опасности и пытался её избежать. Не помешала ли ему их неожиданная встреча? Не является ли он, Марк, невольным виновником дорожного происшествия?

Вздохнув, Марк нажал кнопку выхода в главное меню. На экране появилось приглашение: «Введите имя». Не долго думая, юноша набрал «Марк Голодец» на выплывшей снизу клавиатуре. Уточнил возраст и место жительства. Выбрал себя по фотке из паспорта и углубился в чтение.

Голодец. Двадцать пять лет. Родился в Москве. Живёт на улице Коперника. Аспирант, а впоследствии, вероятно, доцент кафедры нелинейной геометрии. Предположительный срок жизни – восемьдесят три года. Количество детей от двух до четырёх, внуков – от десяти до пятнадцати.

В дереве возможностей, которое выводилось на экран несколькими нажатиями, толщина ветки была пропорциональна её вероятности. Наиболее вероятный жизненный путь извилистой рекой пересекал испещрённую рукавами и протоками поверхность ближайших трёх лет и исчезал в толще годов.

Марк пробежался по общим характеристикам и углубился в частности. Хотелось узнать, когда именно в его жизни появится мать его детей и бабушка внуков.

По всему выходило, что скоро. С вероятностью 30% свадьба состоится уже в этом году. С вероятностью пятьдесят – в следующем. И правильно, что кота за хвост тянуть? Может, они встретятся уже сегодня? Сентябрь на дворе. Времени на подготовку всего ничего.

Перейдя на вкладку краткосрочного прогноза, Марк ошеломлённо застыл. «Вероятность госпитализации 37%». И это на сегодня. Его что, тоже машина должна сбить? Дрожащим пальцем он нажал на кнопку «Уменьшить». На экране появились варианты. Предлагалось или явиться домой до половины четвёртого, или не ходить туда вообще.

Юноша взглянул на часы. Успевает, но о походе в библиотеку не могло быть и речи. Да и обычную прогулку придётся существенно урезать. А жаль. Осень хоть и пришла в Москву, но вела себя скромно. Солнце припекало ещё совсем по-летнему. Небо было глубоким и прозрачным. Хотелось нагуляться, надышаться впрок, запастись ультрафиолетом на долгую зиму.

Марк поднялся и заспешил домой. На месте аварии стояли газель и машина дорожной полиции. Толпа рассосалась. Лишь десятка полтора студентов стояли небольшими группками вдоль ступенек, но и они обсуждали повседневные дела, а не недавнее происшествие.

В квартире никого не было. Мать ещё не вернулась с дачи. Она, выйдя на пенсию, стала ярой огородницей и до сезона промозглых дождей даже носа в город не казала.

Вскипятив чай, Марк выглянул в окно.

Во дворе, на скамейке неподалёку от арки, собралась шумная компания парней. Они яростно размахивали руками с полупустыми бутылками пива и хором орали, перебивая друг друга. Общались.

Не местные. Местных Марк знал. Как-никак в одной школе учились. Где они теперь? Разбросала их жизнь. Никого не видно. Разве что Женька, живущий с женой и уже двумя детьми у матери, иногда посасывает пивко под старой липой, да Санька тарахтит по двору дедовским «Запорожцем».

Парни под окном громко обсуждали редких прохожих, свистели вслед девушкам, но от скамейки не отходили. Как знать, возможно, именно они и есть эти предсказанные 37% госпитализации.

Весь вечер Марк провозился с анализатором, а назавтра купил фруктов и пошёл к Андрею каяться. Ему было стыдно. Совесть нашёптывала, что настоящий товарищ друга бы одного под машиной не оставил.

Адрес больницы сказали на кафедре. Ещё сказали, что Андрей в реанимации и к нему нельзя. Но Марк всё равно попытался прорваться и, как выяснилось, не зря.

Её звали Катя. По крайней мере, такое имя было написано на бейджике среди прочей информации. Источая приятный запах лекарств, она сосредоточенно шла вдоль коридора.

- Девушка, - сдавленно обратился к ней Марк, преградив дорогу и выставив перед собой пакет с фруктами.

Это в пьяном, почти бессознательном виде, он чувствовал себя роковым мачо и покорителем женских сердец. У трезвого же Марка при виде девушки пересыхало во рту, и язык прилипал к нёбу. Друзья интересовались в шутку, целовался ли он когда-нибудь. Юноша не мог ответить. В трезвом виде – нет, а чем заканчивались хмельные попытки показать себя ловеласом, он не помнил. Судя по снисходительным смешкам товарищей – ничем. И от осознания этого факта он стеснялся дам ещё больше.

- Это в реанимацию, Андрею, - пояснил Марк, увидев в карих глазах медсестры недоумение.

Та модельной внешностью не обладала. Ростом даже ниже невысокого Марка, с волосами, забранными в кучерявящийся каштановый хвост, без явных выпуклостей на фасаде халата, кого-нибудь другого она, возможно, не поразила бы. Но Марк ясно и отчётливо понял – это она. Будто пружина внутри разжалась, будто генная память сработала.

- Запрещено, - мягко отказала Катя, не вдаваясь в выяснения подробностей.

Её голос, грудной, чуть хриплый, и, вдруг, родной, окончательно добил Марка, лишив всякой способности соображать. Когда он очнулся, девушки рядом уже не было.

А вечером его ждало неприятное открытие.

Легко разминувшись с пришлой компанией, Марк снова принялся терзать терминал анализатора в поисках конкретики. Его интересовало не столько собственное здоровье, сколько здоровье и наличие детей. Но они оказались неразрывно связанными. Чем выше был шанс угодить в больницу, тем вероятнее, по мнению прибора, становилась встреча с единственной и ненаглядной.

Марк в задумчивости подошёл к окну.

Сидят, пьют, болтают.

Неужели в них всё дело? Удары, больница, любовь. В памяти тут же всплыла каштановолосая медсестра. Карие проницательные глаза смотрят, будто насквозь, а вкрадчивый голос вызывает дрожь во всём теле. У Марка чуть было не подкосились ноги от одного воспоминания о ней.

Он вернулся к столу и вгрызся в терминал с новой силой.

Шайтан-коробка отвечать в рамках разработанных меню не отказывалась, но была уклончива, как истинный прорицатель. 30% уверенности, что найдёшь ты своё счастье, говорит, но с кем, когда точно – не выбить никакой хитростью.

Однако, по всему выходило, что его судьба – это Катя. И количество детей сходится, и вероятность брака у них скачет синхронно. Да и некому больше. Он чувствовал это.

Семья и госпитализация. События, как ни крути, взаимосвязанные. Но почему бы не попытаться разрушить эту последовательность? Что мешает прыгнуть к алтарю, минуя больничную койку?

Возможно, Марку просто хотелось ещё раз увидеть девушку своей мечты, и все эти доводы он высосал из пальца, но, как бы там ни было, назавтра, без пяти девять, он стоял у порога приёмного отделения и мял в руках вчерашний, уже порядком затёртый, пакет.

Протоптавшись битый час в коридоре, Марк робко постучал в окошко регистратуры.

- Извините, тут медсестра работает. Катя. Как её найти?

- А зачем вам? – Старушка за усеянным бумагами столом подозрительно посмотрела на него поверх очков.

- Я ей денег должен. Под честное слово взял вчера. Другу на лекарство не хватало.

Марк ненавидел врать, но говорить правду, наверное, не стоило. «Она моя будущая жена. Хочу познакомиться поближе». После такого заявления его, пожалуй, просто так не отпустят. Обязательно положат в палату к Микки Маусу и наполеонам на обследование.

- Как фамилия, говорите?

- Не знаю. Катя зовут. Фамилию не запомнил.

- Вы хоть представляете, сколько Кать вчера в больнице работало?

- Сколько? – наивно поинтересовался посетитель.

- Много, - уверенно ответила регистраторша, даже не попытавшись куда-либо заглянуть.

- Она из травматологии или реанимации. Оттуда, вроде бы, шла, - ухватился за соломинку Марк.

Строгая дама, наконец, снизошла и порылась в бумагах.

- Есть Зеленина Катя, есть Каховская. Ещё Ромова в травме работает, но она в отпуске. Вчера Зеленина должна была быть. Если не обменялась ни с кем. Медсёстры у нас сутки через двое работают. Так что, ни сегодня, ни завтра её не будет.

- Спасибо большое. Я послезавтра зайду.

Как же долго тянулись эти двое суток!

Марк снова и снова прокручивал будущий разговор в уме, репетировал его перед зеркалом, проговаривал про себя во сне и за едой. Видимо, поэтому он начал довольно бойко:

- Здравствуйте, мы с вами столкнулись на днях. Здесь же. Я просил передать апельсины для друга. Помните?

Он перехватил её в том же коридоре, так же перегородив дорогу. С такой подсказкой вспомнить предыдущую встречу было не трудно. Катя кивнула и тихим, бросающим в дрожь голосом произнесла:

- Да. Помню. Но если ваш друг в реанимации, передавать ему ничего нельзя.

В голове у Марка помутилось, но он стойко продолжил по-заученному:

- Я не за этим пришёл. Понимаете, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Все эти три дня я вспоминал ваши голос, лицо, походку. Давайте познакомимся поближе. Я искренне надеюсь, что вам со мной будет так же приятно общаться, как и мне с вами.

- Извините, у меня нет времени.

Катя ловко обогнула его и, не оглядываясь, пошла прочь.

Такого в планах не было. Дальше должен был пойти обмен любезностями, плавно переходящий в доверительные дружеские отношения.

Мир рушился и летел в тартарары. Беззвучно и как-то слишком обыденно.

Судорожно собрав обрывки мыслей, Марк выпалил в удаляющуюся спину:

- Я учёный. Из университета. Изучаю будущее. Мы созданы друг для друга и должны быть вместе.

Успевшая отойти метров на семь медсестра остановилась и обернулась.

- Да? И вы можете это доказать?

- Я учёный, - боясь спугнуть удачу, повторил Марк. – Математик. Я все свои утверждения привык доказывать.

- Интересно будет послушать. – Катя уже стояла перед ним и с любопытством заглядывала в глаза. Ноги юноши стали ватными, ладони стремительно вспотели. – Послезавтра вечером вас устроит? Хочу выспаться после дежурства.

Естественно, устроит. Внутри Марка всё кричало и пело. Клокочущая энергия требовала выхода. В полубреду он обменялся с Катей телефонами и выскочил наружу.

Пришёл в себя только на незнакомом бульваре в километре от больничных ворот. Сердце бешено стучало в груди, вывихнутая нога ныла, пот заливал глаза.

С трудом сдерживая дыхание, Марк опустился на скамью и достал из кармана изрядно залапанный терминал анализатора.

Вероятность женитьбы в этом году 43%. Он сделал это. Без подсказок и при полном неверии техники в его силы.

Марк машинально перешёл на вкладку с общими данными.

Всё в порядке. От двух до четырёх детей, будущий доцент, предположительный срок жизни – сорок два года. Что??? Где ещё сорок один год? Куда девалась почти половина счастливой и насыщенной событиями жизни?

Этот вопрос волчком крутился в голове, требуя немедленного ответа.

Добравшись до кафедры, Марк засел за поиски. Его интересовало, в какой именно момент произошла роковая потеря, и как её восполнить, не лишаясь завоёванного.

Чтобы не запутаться и ничего не упустить, пришлось поставить дело на научные рельсы. Марк срисовал на лист бумаги дерево ветвления вероятностей начиная с того злосчастного дня, когда в руки к нему попал экспериментальный прибор. Он исследовал каждый отросток, каждый побег возможностей. Документировал, составлял таблицы, чертил графики. Тут же, по горячим следам, рисовал кривые, пытался выявить зависимости, проводил проверяющие их опыты. Разочаровавшись, возвращался в основное русло исследования.

Марк потерял счёт времени. Он отходил от рабочего стола лишь в уборную и к торговому автомату в холле. Иногда, вымотавшись до предела, забывался тревожным сном прямо за столом. Спустя считанные минуты подскакивал и возвращался к прерванному занятию.

К исходу вторых суток он походил на Андрея в момент их последней встречи. Такие же красные, безумные глаза, тот же землистый цвет осунувшегося лица, такие же торчащие во все стороны всклоченные волосы. Но Марку было не до внешности. Он отчаянно пытался найти выход. Иногда видел намёк на него перед собой, но раз за разом упирался в тупик.

- Что это тебе такое увлекательное попалось, что даже домой не уходишь? – громом раздался над головой голос научного руководителя.

Марк с трудом сконцентрировался на действительности и огляделся.

Стол завален исписанными листками. Урна с горкой заполнена отходами научного поиска. Клочки бумаги лежат даже на полу. В окна бьёт яркий дневной свет.

- Какой сегодня день?

- Что, брат, совсем счёт времени потерял? Четверг, двадцать третье. Месяц и год сказать?

Четверг. Значит, встреча с Катей уже сегодня. А он не готов. Потерянные годы не нашлись, плана на вечер нет, всё тело затекло и ноет, жутко хочется спать.

- Марк, ты меня слышишь? Что с тобой?

- Всё в порядке, Геннадий Николаевич. Просто увлёкся.

- Вижу что увлёкся. Чем?

Руководитель бесцеремонно рылся в разбросанных записях, поднося то один, то другой листок к близоруким глазам.

- Это не мой проект. Друг с кафедры теории вероятности просил помочь. У него с топологией не очень, а для кандидатской нужно представить пространственную развёртку результатов.

- И как?

- Не сходится.

- Вот что значит копать без сна и отдыха. Ладно, друг не специалист, но ты-то должен был увидеть явные признаки упругой деформации связной поверхности. Иди проспись, и всё сразу станет на свои места.

В подтверждение своих слов Геннадий Николаевич наложил один на другой два исписанных листка и отчеркнул что-то ногтем.

Смысл его слов с трудом доходил до Марка. Пусть деформация. В конце концов, все возмущения в пространстве вероятностей событий должны повлечь за собой какие-то сдвиги по соседству. Что это как не деформация? Но чтобы упругая… Упругость подразумевает прямую зависимость от вектора воздействия пропорциональную его величине и направленную в противоположную сторону. Какая сила может связывать вероятности не связанных между собой событий, да так чтобы противодействовать всем возмущениям пропорционально их величине?

Последний вопрос аспирант непроизвольно задал вслух. Руководитель пожал плечами.

- Если ты ответишь на этот вопрос, готовь кошелёк для государственной премии. Навскидку, ничего кроме времени не подходит. Сам посуди, время течёт непрерывно и равномерно. Все события происходят в его непрекращающемся потоке. Значит, время их и должно связывать.

- Это-то понятно, но вот упругость… Если я войду в реку, вода будет обтекать меня. Двинусь – она попытается сбить меня с ног. Но не пропорционально же моим усилиям! Скорее её воздействие от самого потока будет зависеть.

Профессор принялся в задумчивости мять бороду, а спустя минуты три, положил руку на плечо ученика и, вздохнув, произнёс:

- Наверное, прямая аналогия с рекой слишком проста. Давай представим тонкую плёнку нефти на поверхности воды. В нефть влипла и пытается вырваться муха. Она машет крыльями, сучит ногами, дёргает брюшком. Но чтобы она не делала, плёнка притягивает её обратно к воде. И вся это конструкция несётся течением куда-то вдаль. Русло изгибается, петляет. Плёнка то растягивается, то сжимается. Коэффициент упругости поверхности то больше становится, то меньше. Но все попытки мухи улететь неизменно обречены на неудачу. Из-за свойств поверхностного натяжения плёнки. Подходит такая картинка?

Марк молча кивнул.

- Как бы там ни было, а упругость налицо. Цифры врать не могут. Иди, выспись, а потом мы вместе приведём твои записи в человеческий вид.

Выспись. Как бы не так. Разве он сможет заснуть, когда неизвестно куда исчезла половина жизни, а будущая мать его детей уже, наверное, готовится к свиданию и ждет звонка?

Выйдя из университета, Марк присел на скамейку.

Осенний воздух бодрил. За два быстро пролетевших дня небо плотно заволокло тучами, листья как-то разом пожелтели, а нахальный ветер совсем осмелел и теперь развязно рылся в складках одежды, пытаясь добраться до последних осколков тепла.

Тело Марка била крупная дрожь, зато в голове прояснилось.

Он – муха, резко дёрнувшаяся в безуспешной попытке вырваться из липкой плёнки, и его вот-вот больно приложит о воду. Впрочем, не обязательно. У любого материала есть предел прочности. Упругость при достаточном усилии сменяется текучестью. Вопрос только, какого усилия достаточно.

Марк поднялся с неуютного сидения и заспешил домой. Новая гипотеза нуждалась в осмыслении и проверке. Да и свидание на носу. Оно - прежде всего. Остальное приложится.

Не смотря на похолодание, компания пришлых горлопанов оказалась на облюбованном месте. Они лакали неизменное пиво и что-то громко обсуждали. За всеми треволнениями последних дней Марк начисто забыл об этой новой детали дворовой обстановки.

В квартире было пусто и сыро. Мама, видимо, ещё не вернулась с дачи.

Сверив себе чашку ядрёного кофе, Марк сел у стола на кухне и принялся упорядочивать мысли.

Сейчас срочно в душ, побриться, причесаться и позвонить Кате. Жаль, что заранее не договорились о месте встречи. Теперь ещё ресторан выбирать. А почему бы не пойти в тот паб, где они с друзьями собираются? Пиво там вкусное, кое-что из обычной еды готовят. Решено, идём в паб. А завтра нужно будет проработать теорию упругости пространства вероятностей. Точнее, условия прекращения этой самой упругости.

Как понять, удастся ли ему вырваться? Казалось бы, нет ничего проще. Перед тем, как материал потечёт или попросту лопнет, коэффициент упругости начинает уменьшаться. Нужно вычислить его при разных возмущениях и сравнить. Если удастся найти понижающее коэффициент воздействие, то дело будет больше, чем наполовину сделано. Но Геннадий Николаевич прав. Со временем эта константа может измениться и просто так, по независящим от наблюдателя причинам. Значит, надо экспериментировать с воздействиями в один и тот же момент времени. Проблема в том, что это не так просто сделать. Пресловутое воздействие – это некий выбор. Пойти на работу, уволиться, запить, покончить жизнь самоубийством. Но нормальных вариантов действий поразительно мало. Большинство проигрышны, их рассматривать нельзя. Они порвут упругую плёнку, но не в ту сторону. Муха утонет. А как отличить приемлемые действия от заведомо самоубийственных? Безрассудный поступок может принести большой куш, а разумный и просчитанный шаг привести к разбитому корыту.

Итак, надо найти на временной шкале точку с наибольшим количеством разумных вариантов действий. Мало того, эта точка должна лежать в ближайшем будущем. Как её определить? А что, если… Где здесь был клочок бумаги?

Неожиданная трель телефона заставила вздрогнуть.

Марк, не глядя, нашарил мобильник и поднёс его к глазам.

«Пустобрёх», - гласило СМС с неизвестного номера. Впрочем, с не совсем неизвестного. Это Катин телефон. Точно, Катин.

Марк перевёл непонимающий взгляд с экрана на окно. На улице уже темнело. Из жизни выпали как минимум три часа. Кажется, вот только что светило солнце, и растревожено орали вороны, а уже сумерки. Во дворе лишь насиженная пришлой компанией скамейка подаёт признаки жизни.

Он упустил все сроки и прошляпил свидание. Ничего страшного. В мире нет ошибок, не поддающихся исправлению.

Марк выделил сообщение и выбрал из меню «позвонить отправителю». Тишина. Потом механический женский голос сообщил «абонент временно недоступен». Отключилась. Обиделась и отключилась. Ладно, пусть немного подуется, а завтра он позвонит ей и всё объяснит. А лучше придёт. Что говорит анализатор об их совместном будущем?

«Вероятность брака в этом году 12%» высветилось на экране.

Криво усмехнувшись, Марк ввел в систему свой завтрашний поход в больницу.

Цифры не изменились. Даже десятой доли не добавилось.

Юноша мигом заменил личную встречу телефонным разговором. Ничего. Единица и двойка упрямо не желали исчезать с экрана.

Как двенадцать? Всю дорогу, спасибо ребятам за окном, меньше тридцати не опускалась, а теперь – нате вам. Что изменилось-то? Может хитрый механизм перестал учитывать хулиганов? Нет, вроде. Если ввести вечерний поход за хлебом – опять тридцать. Но тогда что?

Единственное логическое объяснение – они собираются здесь последний раз. Так сказать, прощальная гастроль перед холодами. И если нужно попасть им в руки, то сегодня – последний день. Но должен же быть другой выход!

Марк растерянно посмотрел на терминал анализатора.

Должен ли? Будешь искать, спросил он себя. А если не найдёшь? Через сколько минут скамейка за окном опустеет?

Вздохнув, Марк написал на одном из разбросанных по подоконнику листков «отдать Андрею» и завернул в него прибор. Осмотревшись, положил на стол и придавил ножом.

Всё. Ваш выход, Чёрный Плащ.

Компания во дворе, пожалуй, уже собиралась расходиться. Разговор утратил накал, между репликами вклинились паузы, в позах стоящих появилась усталость.

Марк твердым шагом направился к отдыхающим. Приняв решение, он будто гору с плеч сбросил. Все стало простым и понятным. Единственное чего хотелось – чтобы всё побыстрее закончилось. Подойдя вплотную, он откашлялся и, ни к кому конкретно не обращаясь, громко произнёс:

- Извините, но я ежемесячно плачу на благоустройство двора не для того, чтобы всякие уроды с ногами взбирались на скамейки. Будьте любезны слезть и вытереть за собой.

Разговор смолк. Лица собравшихся разом повернулись в его сторону. Сквозь пустые глаза просвечивалось вялое шевеление заросших жиром извилин.

- Это ты чё, нам сказал? – решил на всякий случай уточнить плечистый детина в потёртой кожаной куртке, отрывая задницу от спинки скамьи.

- Вам, - подтвердил Марк. На душе у него было легко и покойно.

- Совсем нюх потерял?

- Это вы, господа, его потеряли. Плюёте тут, материтесь, мусор бросаете. Будьте добры, сблызнуть отсюда, предварительно убрав за собой.

Громила в кожанке угрожающе надвинулся, заслонив собой половину двора. Его приятели начали обходить наглого заморыша с боков.

«Ну вот и всё, - успел подумать Марк, прежде чем мир выключился и погас. – Возвращаюсь в начальную точку. Когда я открою глаза, обязательно увижу её. Она поправит мне одеяло, измерит температуру или поставит капельницу, но обязательно окажется рядом. Ведь завтра её смена. Пусть это будет именно она. Я не многого прошу, господи».

О том, что есть ненулевая вероятность не открыть глаза вовсе он предпочёл не вспоминать.