Гроссмейстер Антонио Факетти медленно брел по одной из центральных улиц Рима. Ему было невыносимо больно от некстати разболевшейся печени; вчера, отмечая с друзьями двадцать пятую годовщину своей победы в матче на первенство мира по шахматам, он сильно перебрал. Много воды утекло с той памятной поры, гроссмейстер прибавил к своему титулу приставку «экс», состарился, поседел, стал носить очки и меньше заботиться о своей внешности. Но прохожие все-таки узнавали его, отголоски былой славы по-прежнему приятно щекотали самолюбие бывшего чемпиона. Двадцать пять лет назад вся Италия носила его на руках, ведь он отобрал заветный титул не у кого-то, а у чемпиона из России, которого весь мир считал непобедимым. И вот сейчас, в полумраке осеннего римского вечера стайка молодых школьников радостно приветствовала его: «Да это сам Факетти! Антонио! Антонио! Urra! Urra!», а одна девушка, забавно краснея, протянула гроссмейстеру авторучку и альбом с нарисованным на первой странице скрипичным ключом. Она приподнялась на носочках своих белых туфель и попросила, глядя на мужчину своими огромными карими глазами: 

     — Дядя Антонио! Будьте добры, автограф! Меня зовут Паола. Пожалуйста!

     Факетти с улыбкой расписался на внутренней стороне альбома, девочка сделала радостный книксен, а компания восторженно зашумела:

     — Спасибо, чемпион! Здоровья вам, долгих лет! Удачи, новых побед! И любви!

     Молодые люди не видели, как горестно улыбнулся экс-чемпион мира при последнем восклицании; гроссмейстер уже свернул на соседнюю улочку, которая называлась Виа дела Кончилиациони. Здесь, рядом со знаменитым собором Святого Петра, в неприметном полуподвальчике располагалось шахматное кафе (chess cafe), в которое часто заходил Факетти. Каждый раз здесь его встречают одобрительным шумом, все знают, как резко возросла на Аппенинском полуострове популярность шахмат после исторической победы Антонио; даже футбол тогда был вынужден чуть потесниться на пьедестале любимых видов спорта. Но всё проходит в этом мире, все меняется вместе со временем.  

     — Ох! — невольный возглас Факетти разбудил уже задремавших жителей соседних с кафе домов. Это водитель воздушного такси пренебрег правилами постановки своего агрегата при взлете на автопилот, и едва не задел голову экс-чемпиона. Поток горячего воздуха обжег волосы на голове Факетти, гроссмейстер инстинктивно пригнулся, потом выпрямился и погрозил вслед воздушному лоботрясу своим кулаком. Мгновенная реакция спасла его, одно из немногих качеств, оставшихся у него с годами почти неизмененным.

     — Инкаццато бастардо! — закричал вслед улетающему такси Антонио. — Двух человек в Риме задавили в прошлом месяце! В Америке недаром запретили таким обормотам летать по улицам! А наше правительство всё никак…

     Недовольно ворча, гроссмейстер спускался по ступенькам в chess cafe. Открыл дверь, и мгновенно что-то необычное бросилось ему в глаза. Он не сразу понял — что именно. Вроде всё как всегда: синее облако табачного дыма над столиками, приветственные возгласы завсегдатаев, улыбки барменов и официантов.  Нет. Отшлифованная годами работы над шахматами  зрительная память мгновенно выдала в мозг Антонио безошибочный диагноз: вот это странное фиолетовое пятно в углу зала он никогда здесь не видел. 

     Машинально пожимая вытянутые ладони своих старых друзей, Факетти медленно пробирался в тот самый угол, его природная интуиция уже подсказывала, что там таится какая-то опасность, невиданная и неощущаемая им прежде. Но знаменитый игрок любил опасности, недаром его прозвали за острую манеру игры итальянским Талем, по имени давнишнего шахматного чемпиона из Риги. 

     — Антонио, как всегда? — знакомый голос бармена прозвучал не так громко, как это бывало раньше, сознание гроссмейстера было уже немного занято той новизной, которой веяло из-за дальнего столика; за те примерно тридцать секунд, что Факетти находился в chess cafe, он понял, что и других завсегдатаев весьма интересует тот угол с фиолетовым цветом. Из-за сигаретного дыма и ослабевшего зрения Антонио не сразу разглядел, кто сидит за тем столом с расставленными шахматными фигурами.

     — Нет! Сегодня нет… — произнес Факетти, отодвинул от себя протянутый стакан с крепким вином. — Налей мне лучше минеральной.  

     Гроссмейстер поморщился, ощутив в правом боку болезненный укол. Он медленно выпил полный стакан французской Еvian, потом обвел взглядом притихший зал.

     — Кто сегодня смелый? — чуть усмехнулся экс-чемпион. — Кто сыграет со мной на ставку? 

     Антонио знал, что лучшие молодые игроки Италии в это кафе не заглядывают. Те, кто еще могли бы как-то противостоять стареющему чемпиону страны. 

     — С тобой, Антонио, неинтересно… Всё равно, что выбросить деньги в мусорный ящик! — раздался чей-то ироничный возглас и все в зале засмеялись.

     — Ну, я дам фору! — воскликнул Факетти. — Пешку и ход вперед. Как в старые добрые времена 19-го века. 

     — Эээ… и это безнадежно для нас! — раздался скрипучий голос рядом со стойкой бармена. — Если ты в свои лучшие годы компьютерной программе не проигрывал  матч, как нам с тобой тягаться? Только с лишней фигурой в самом начале…

     — Эх, трусишки… Не получится, видимо, сегодня размяться! — весело воскликнул Факетти. И повернулся к бармену. — Луиджи, налей еще! 

     — Я хочу сыграть с вами! И без всякой форы, на равных! — звонкий голос из угла зала заставил всех умолкнуть. В кафе стало так тихо, что было слышно, как чирикают воробьи на улице. Эта тишина продолжалась почти минуту.

     — А нам почему-то отказала! — внезапно воскликнул смазливый молодой итальянец. — Мы к ней подсаживались, предлагали сыграть партию в шахматишки, а она лишь гордо молчала, не удостаивая нас ответом. Мы уже решили между собой — глухонемая.

     В зале засмеялись. Все ждали, что скажет знаменитый гроссмейстер. В Италии, как и во многих южных странах, умственные способности женщин ценились мужчинами, мягко говоря, невысоко. Поэтому по столикам завсегдатаев кафе прокатилась волна радостного возбуждения, предчувствия: сейчас Антонио Факетти накажет за дерзость эту выскочку. Те немногие дамы, что находились за столиками, с некоторой неприязненной ревностью посмотрели на незнакомку, придирчиво оценивая ее внешность. 

     Фигура ее явно вызывала зависть — тонкая талия, красивые ноги, изящная грудь идеальной формы возвышалась над шахматными фигурками, тонкая шея, густые черные волосы. Но — лицо! Лицо было закрыто густой черной вуалью. Под ней угадывались благородные черты, четко очерченные скулы, прямой лоб, гордая осанка головы. Но глаз незнакомки не было видно. Она была одета в темно-фиолетовое платье, такого же цвета туфельки ладно сидели на ее маленьких ступнях. 

     Факетти громко хмыкнул. И вслед за этим звуком в кафе раздался дружный хохот мужчин. Как град посыпались остроты, каждый старался подлить масла в огонь своими сведениями о женской логике и способности прекрасного пола мыслить на много ходов вперед.

     — Вы испугались? — сильный и звонкий голос незнакомки мгновенно установил новую тишину в кафе. Даже сквозь темную вуаль было заметно, как женщина презрительно усмехнулась.

     Антонио пошел в ее угол, хотя его блестящая интуиция безошибочно подсказывала: «Там — опасность! Не ходи, остановись»! Но нет ничего тверже упрямства, замешанного на мужской гордости. 

     Экс-чемпион мира сел за столик напротив дерзкой женщины, нет, скорее девушки лет двадцати, и с минуту внимательно разглядывал ее. Он чувствовал, что от незнакомки исходит какая-то непонятная сила, даже цвет ее платья почему-то повлиял на оттенки белых фигур на доске. Теперь они отбрасывали фиолетовый цвет на светлые клетки шахматной доски. 

     — Не испугался. Согласен. На что будем играть? Ваша ставка? — медленно роняя слова, произнес гроссмейстер. 

     — Сто миллиардов евро. Я вам дам эти деньги, если вы выиграете у меня партию, — произнесла незнакомка.  

     Потом помолчала, подождала, пока стихнет  шум в зале и добавила:

     — А если выиграю я, то вы продолжите со мной игру в другом месте и в совсем другое время…

     В зале снова воцарилась мертвая тишина. Все осмысливали необычное предложение незнакомки. Таких условий не знала история шахмат. Она — сумасшедшая! Распорядитель зала незаметно дал знак охране: вызвать машину с санитарами.  Антонио Факетти не верил своим ушам: он сначала побледнел, потом покраснел, затем на его лбу выступил пот и мужчина почувствовал, как все тело предательски сотрясает мелкая дрожь. Нет, на него повлияли не неслыханные условия игры. Он физически ощущал, как будто металлические нотки в голосе незнакомки пронизывают его тело насквозь, будто это не звуки, а тончайшие стальные нити, острые как бритва.

     — Как вас зовут? — неожиданно даже сам для себя спросил шахматист.  

     — Это имеет значение? — чуть насмешливый тон сквозь вуаль немного приободрил гроссмейстера.

     — Конечно! Должен же я знать, с кем имею дело в столь необычном поединке! — с немного наигранной бодростью воскликнул Факетти.

     — Хорошо. Зовите меня… — она сделала паузу и закончила почти игривым тоном. — Зовите меня Паолой.

     Факетти дернулся, как от  сильного удара током. Потом собрался и взял себя в руки.

     «Черт, проклятие! Опять Паола… Редкое имя. Но нет никакой связи той девушкой на улице, которая брала у меня автограф с этой… ведьмой. Что я испугался? Комплексую? Я — Антонио Факетти? Перед которым сгибались лучшие игроки мира. Видимо, старею. Но она непростая… я это чувствую…»

     — Идет! Я согласен! — гроссмейстер протянул руку девушке. — Играем на ваших условиях. 

     Зал зашумел. 

     Ответное рукопожатие.  Легкое, почти воздушное. Кисть Паолы была теплой, прикосновение каким-то ласковым, ободряющим. И Антонио сразу воспрянул духом, проклятая дрожь по всему телу прошла; он попросил у бармена еще стакан минеральной воды, деловито перебирая пальцами фигуры. Черная, белая пешка зажаты в ладони, выброс рук вперед: жребий цвета, Антонио играет черными. 

     — Прошу прощения, мадмуазель Паола. Но у нас в кафе существует одна необходимая формальность! — весело воскликнул Факетти. 

     — Какая? — невозмутимо спросила девушка.

     — Обычно в начале игры предъявляются деньги, на которые делаются ставки. Пожалуйста, где ваши сто миллиардов? — нервное напряжение у Антонио спало, и он откровенно посмеивался, мысленно примкнув к всеобщему диагнозу посетителей кафе: «Это сумасшедшая!»

     — Извольте… — девушка наклонилась к сумочке цвета своего платья, что стояла на полу, раскрыла ее и достала банковский чек. Десятки глаз впились в содержимое этого листка. И одновременно раздался оглушительный выдох зала. Факетти снова побледнел: это был чек известного всему миру банкира. На предъявителя. Сам банкир скончался месяц назад при загадочных обстоятельствах. Но все знали, что такие чеки на фирменных бланках с его подписью принимают к оплате в офисах банка Лондона, Нью-Йорка, Рима и Токио. 

     — Вы удовлетворены? — насмешливо спросила девушка.

Факетти молча кивнул головой.

     — Тогда приступим! — тонкие пальцы незнакомки сжали круглую головку королевской пешки и продвинули ее на одно поле вперед.

     Антонио и все зрители насмешливо хмыкнули. Е2—Е3! Ха! Да кто так начинает партию? Только явные лохи, новички и неумехи. 

     «Она точно сумасшедшая. Но откуда у нее банковский чек? Неужели фальшивый? Может, вместе с санитарами вызвать и полицию? Какой красивый, необычный маникюр у нее… тоже фиолетового оттенка, только посветлее, чем платье… Пора ходить, сыграю по центру, е7—е5…»

     Партия началась.

     Спустя десять ходов на доске создалось примерно равное положение. Преимущество выступки незнакомка упустила своим нелепым первым ходом. Зрители сгрудились вокруг столика с экс-чемпионом и девушкой, служащий кафе принес высокую лампу, поставил ее в самый угол, чтобы всем было лучше видно положение на доске. В зале стояла напряженная тишина. Внезапно она нарушилась воем сирены. Возле окон кафе с визгом затормозила санитарная машина. Все оглянулись на шум. Три дюжих молодца в белых халатах спустились по лестнице внутрь помещения.

     — Где тут у нас больная? — громко выкрикнул один из них, видимо, старший смены. Взгляды зрителей устремились на Антонио Факетти, все ждали, что он скажет.

     — Прошу вас удалиться и не мешать! — выпрямил спину гроссмейстер. — Ошибочный вызов!

     Санитары пробормотали что-то злобное под нос, но нехотя удалились. Они сразу узнали любимца Италии, поэтому связываться и требовать деньги за ложный вызов не стали.

     — Пожалуй, настала пора подтвердить ваш диагноз, гроссмейстер! — с иронией в голосе произнесла незнакомка. Ее изящная рука медленно потянулась к стоящему на поле f4 коню и переставила на е6, под бой неприятельской пешки. 

     Зрители ахнули.

     Отдана целая фигура! Что за ерунда? Она специально хочет проиграть? За коня белые получали инициативу и призраки атаки, но не более того, ничего конкретного в ближайшие 5—7 ходов не было видно. 

     Факетти побледнел, поднял голову и внимательно посмотрел на черную вуаль, словно стараясь взглядом пронзить ее, увидеть глаза странной незнакомки, понять, смеется ли она над ним, или серьезна? 

     «Наверное, чек все же фальшивый… Как мне дать знак Луиджи, чтобы тот вызвал полицию?»

     Он перевел взгляд на доску и подозрительно уставился на коня, который стоял под боем на е6. От фигуры шли фиолетовые отблески, как будто девушка придала светлому тону дерева свое гипнотическое сияние, свою невидимую энергию, которую физически ощущал Антонию. Она словно била его в грудь, точно в сердце, заставляя его бешено колотиться. 

     Все ждали, ответит ли гроссмейстер на насмешливую реплику незнакомки, или просто молча возьмет пешкой дерзкого коня.

     — Это явно теоретическая новинка… — хриплым голосом произнес гроссмейстер. — И авторство ее принадлежит вам… эээ… мадмуазель? Как мы назовем данный… гамбит? 

     Девушка молчала. 

     — Если нет возражений, зафиксируем для истории! — чуть веселее воскликнул экс-чемпион. — Назовем этот вариант фиолетовым гамбитом! Не возражаете?

     — Нисколько… — невозмутимо ответила Паола. — Я согласна.

     Щелк! Гроссмейстер быстро схватил бело-фиолетового коня и переставил на поле е6 свою пешку с f7. Зрители встретили решение любимца Италии бурными аплодисментами. 

     Что было потом, Антонио Факетти помнил с трудом. Когда утром следующего дня он поднялся с постели с сильнейшей головной болью, то перед глазами его мелькали лишь обрывки эпизодов, словно он не играл в шахматы с красивой девушкой, а просто видел отчетливые эпизоды своих снов. 

     После принятия жертвы он сделал правильные на первый взгляд ходы, но почему-то инициатива белых не угасала, а только нарастала. Так нередко бывает в шахматной партии, как и в жизни. Вам кажется, что удача так близко, вот она, стоит протянуть руку и получить желаемое, но в самый последний момент всё ускользает, улетучивается, испаряется. Так и здесь — гроссмейстер 15 ходов подряд считал, что у него легко выигранное положение, но никак не мог найти решающий удар. Белые буквально балансировали на краю пропасти, находя единственные ходы. Зрители, забыв про приличия, громко кричали, наперебой подсказывали ходы, что категорически запрещалось правилами, но этим только мешали гроссмейстеру сосредоточиться. Наверное, они думали, что сейчас Антонио получит чек на сто миллиардов евро, вместе с ним они пойдут в банк обналичивать деньги, и за поддержку каждый из них отхватит минимум по десять миллионов.

     Антонио Факетти чувствовал, что какая-то сила отвлекает его от обычного четкого мышления, перебора ходов и вариантов. Он не мог осознать, что же это было? Но его симпатии к незнакомке росли с каждым ее ходом. Она мало задумывалась над ними, за столом держалась прямо, ни на минуту не меняя своей горделивой осанки. Но руки! Ее руки! Они буквально сводили с ума гроссмейстера. Как она изящно передвигала фигуры! Пальцы девушки как будто светились, давая отблески на полированную шахматную доску с классическими стаунтоновскими фигурками из дерева. Не раз и не два Антонио ловил себя на мысли, что хотел бы наклониться вперед и поцеловать эти изящные пальчики, погладить их, а потом дотронуться до края вуали, приподнять ее и посмотреть, насколько прекрасные глаза у этой Паолы. В том, что они прекрасные, он не сомневался.

     И еще одно странное противоречие нарастало внутри него. Он ощутил, что после тридцати ходов уже не испытывает того острого желания выиграть партию и сумасшедшие деньги. Желание снова встретиться с этой девушкой начало превалировать над обычными инстинктами игрока. А увидеть ее он мог, только проиграв партию. Но что значит — в совсем другое время? И в другом месте? Непонятно.  И гроссмейстер настолько сосредоточился на этих мыслях, пытаясь разгадать смысл условий Паолы, что сделал малозаметную ошибку.

     Он позволил белым изящной комбинацией подобраться двумя фигурами к своему королю. Но — слава Богу! — не заматовать его, а лишь добиться вечного шаха. То есть положения, когда король не может уйти от этих назойливых шахов, вынужден повторять ходы, чтобы его не заматовали. А белые тоже должны следовать повторам, так как материальное положение на доске явно не в их пользу, и чтобы не проиграть, обязаны все время шаховать короля неприятеля.

     — Вечный шах! Как символично… — в голосе незнакомки слышалась усмешка.

     — Да… ничья…  — вместе с Антонио выдохнул зрительный зал. И все снова посмотрели на гроссмейстера. Что-то он скажет теперь?

     — Вы отлично провели партию. Поздравляю! — пробормотал Факетти и снова протянул руку девушке. — Надеюсь, мы сможем продолжить наш поединок завтра? Ведь по условиям ничья не дает нам ничего? 

     Он снова ощутил тепло ее руки, все тело снова молнией прошибли мурашки, такой приятный и одновременно пугающий озноб.

     — Конечно, маэстро,  — в голосе незнакомки послышались ласковые нотки (он не ослышался!), — завтра в это время я снова к вашим услугам. 

     Она резко встала со стула. Толпа инстинктивно отпрянула назад. Видимо, люди тоже чувствовали странную силу, исходившую от незнакомки. Все, как по команде, поворачивали головы ей вслед, пока девушка не хлопнула входной дверью и не скрылась из поля зрения ошеломленных посетителей chess cafe.

    — У нее в сумочке чек на сто миллиардов… давай… за ней! — послышался чей-то сдавленный шепот. 

    Трое сорвиголов резко сорвались с места и помчались наверх, к тротуару  Виа дела Кончилиациони. Спустя пару минут растерянные мужчины спустились в кафе. На немой вопрос в глазах завсегдатаев один из них пробормотал:

     — Чертовщина какая-то… Она бесследно исчезла, как будто растворилась в воздухе. Надо выпить что-нибудь покрепче, иначе нам самим потребуются санитары.  Луиджи, налей!

     Только это смог вспомнить Антонио, когда утром следующего дня проснулся весь разбитый, с гудящей головой. Они действительно напились после ухода незнакомки, напились сильно, словно алкоголем хотели заглушить ту отчетливую тревогу, что витала в их душах этим вечером. Сон его был похож на падение в черную пропасть, страх сковал мышцы и когда он, резко вздрогнув, проснулся в холодном поту, то с облегчением вздохнул, что не разбился об острые скалы внизу этой глубокой бездны, что он жив, и сможет сейчас выпить стакан холодного пива из холодильника, закурить сигарету и постепенно вернуться к жизни.  

     Финансовое положение Антонио оставляло желать лучшего. Все свои призовые миллионы он давно промотал в компаниях с многочисленными друзьями. И поэтому мысль об упущенном вчера гигантском состоянии заставила его сморщиться, как от острой зубной боли. Он заставил себя почистить зубы, побрился, с отвращением глядя на свой облик в зеркале. Антонио вспомнил об изящном облике вчерашней незнакомки, теплом рукопожатии, каком-то неуловимом, очаровательном аромате, исходившим от  тела девушки и сделал болезненную гримасу. Она, к сожалению, не из той категории женщин, сердце которых он был еще способен завоевать. Вот если бы двадцать пять лет назад, когда он был молодой, красивый и в зените славы… 

     Тяжело вздохнув, гроссмейстер посмотрел на будильник. До назначенной встречи в кафе за второй партией оставалось восемь часов. Порывшись в столе, Антонио нашел свою банковскую карточку. Там оставалось всего-навсего десять тысяч евро. Но шахматист решил: сегодня он предстанет перед Паолой в новом, элегантном костюме, дорогой обуви, с Ролексом на левой руке, будет пахнуть самым дорогим и модным парфюмом. И он обязательно должен обаять свою неожиданную противницу, вызвать у нее симпатию. А потом — будь что будет! Несколько раз Антонио с удивлением задавал себе два вопроса. Первый: откуда взялась вообще эта незнакомка, которая так сильно играет в шахматы? И второй: почему-то сегодня он меньше всего размышляет над тем, как ему выиграть партию и огромные деньги, а его тянет проиграть и снова увидеть ее. Но в каком другом месте? Куда-то ехать? Нет, сейчас Антонио стал еще более ленив, чем раньше. Если только на море выберется, и все. Ладно! Прочь дурацкие размышления! К делу, в магазины!

     Он почти все купил себе, что намечал. Осталось найти хорошие часы. Зайдя в очередной бутик, Антонио поморщился. Внутри работали две продавщицы: одна молоденькая блондинка, вторая — женщина в годах. Пожилая сразу обратила внимание на шахматиста, закудахтала, словно наседка, забегала вокруг него. Гроссмейстер мгновенно понял, что она узнала его лицо и сейчас попросит автограф. Так и есть. Тетка, квохча, полезла в стол, достала оттуда старый шахматный журнал с фотографией Факетти  на обложке, и, заискивающе глядя в глаза своему кумиру, проворковала:

     — Милый Антонио! Какая радость, что я, наконец, так близко увидела вас! Напишите мне сюда что-нибудь, умоляю!

     Девица—блондинка, сидевшая на стуле за прилавком, недовольно повела бровью. 

«Наверное, дочь, с которой у тетки сплошные конфликты… — решил Антонио, — вечная проблема разных поколений…»

     — Как вас зовут? — выдавил наподобие улыбки гроссмейстер.

     — Меня зовут Эрнеста! — выпалила тетка. — Эрнеста Маччини, будьте добры, сеньор Факетти!

     Шахматист быстро расписался на журнале, выбрал с помощью счастливой обладательницы автографа приличный «Ролекс» и отдал банковскую карточку блондинке, чтобы расплатиться.  Та сунула его в аппарат и спустя несколько секунд презрительно посмотрела на Факетти.

     — У вас не хватает денег, чтобы оплатить эту покупку! — отчеканила девица.

     Факетти побагровел. Первый раз в жизни он оказался в подобной ситуации. Он бросил коробку с часами на прилавок, резко выхватил карточку из рук блондинки и повернулся, чтобы уйти.

     — Постойте, сеньор Факетти! Постойте! — громко выкрикнула поклонница гроссмейстера. — Возьмите часы!

     — Почему? Мне не хватает на них денег… — пробормотал обескураженный Антонио. 

     — Потом доплатите эти 900 евро! Я вам верю! — тетка схватила игрока за рукав и не отпускала. — Это мой магазин, я распоряжаюсь в нем. Давайте, я сниму с вашей карточки все, что есть, а долг вы вернете, когда сможете.

     И она с неприязнью посмотрела на дочь. Та хмыкнула и отвернулась к окну. 

     — Спасибо… — Факетти немного пришел в себя, и, чтобы как-то поддержать разговор, спросил:

     — Странное у вас имя. Очень редкое. Эрнеста. Что означает? 

     — Ах, и не говорите! — взмахнула руками толстушка. — Родителям моим угораздило дать мне такое имечко. Означает «строгая» и даже «боритесь со смертью» в нашем итальянском понимании.

     — Действительно, редкое, — засмеялся Антонио. — Спасибо вам, я непременно верну свой долг!

     И он, выйдя из бутика, медленным шагом направился к себе домой. До игры оставалось всего два часа…

     За сто метров до chess cafе Факетти остановился от удивления. На улице стояла огромная толпа, у входа дежурили полицейские. Экс-чемпион не думал, что весть о необычной шахматной партии так быстро разнесется по Риму. Народ встретил своего любимца радостными возгласами: «Привет, Антонио! Удачи тебе! Мы верим в тебя, наш чемпион! Задай ей жару!» 

     Вдруг толпа вздрогнула, качнулась и раскололась надвое. На улице воцарилась тишина. Ее нарушал лишь шепот многочисленных голосов: «Она пришла… вот она… идет… снова в фиолетовом…»

     Они сошлись прямо перед дверью кафе. Незнакомка по-прежнему была в вуали. Факетти галантно поклонился и жестом пригласил соперницу войти внутрь первой. Та кивнула в знак благодарности и застучала каблучками по ступенькам. 

     Внутри зала, как говорится, места не было, куда яблоку упасть. Кондиционеры работали с повышенной нагрузкой. Хозяева заведения поставили дополнительное освещение перед столиком с резными фигурами.

     — Ну-с, сегодня кто каким цветом играет? — осведомился Антонио у соперницы. 

     — Вы теперь белыми, естественно, — ответила девушка. 

     И Факетти вздрогнул. В ее голосе ему почудились какие-то новые нотки. Нет, она выглядела точно так, как вчера, но вот голос ее как будто стал мягче, нежнее, женственнее.

     — Тогда начнем-с! — бодро проговорил Антонио, справившись с некоторым замешательством. Он протянул руку противнице. Та пожала ее, и снова гроссмейстер вздрогнул. От руки Паолы отдавало сильным холодом, словно это была не кисть живого человека, а кусок льда из холодильника. 

     — Что с вами? — насмешливо спросила незнакомка.    

     — Ничего… так… показалось, — пробормотал гроссмейстер, и, глубоко вздохнув, сделал первый ход в партии. Е два е четыре. Классика.

     Девушка ответила ходом слоновой пешки правого фланга. Це семь — це пять. Сицилианская защита.

     За окнами послышался шум. Это болельщики реагировали на первый ход: хозяева заведения выставили к стене здания большую демонстрационную доску, на которой дублировались ходы партии.

     После первых десяти ходов Антонио с удивлением осознал, что не чувствует той бешеной энергии, что исходила накануне от его таинственной противницы. И что фигуры на доске не отсвечивают тем странным фиолетовым оттенком, за которым с замиранием сердца гроссмейстер наблюдал в течение всей первой партии. Паола как будто преобразилась. Те же тонкие пальцы не спеша делали ходы, снимали фигуры и пешки с доски, но было что-то не так, как-то буднично, если можно так выразиться. Спустя еще десять ходов Факетти с удивлением понял, что он получил серьезный перевес: его соперница играла без прежней выдумки, изворотливости, она шаблонно, механически разыгрывала миттельшпиль. За окном толпа просто разрывала воздух улицы восторженными криками. Спустя час все было кончено.

     — Вам шах, мадмуазель… — тихо произнес Антонио Факетти, приставив своего ферзя к несчастному королю противницы. — И мат следующим ходом…

     Девушка долго смотрела на доску, словно отказываясь верить в случившееся. Потом она взяла своего короля, достала сумочку и положила его туда, в дальний кармашек.

     — Партия! — Антонио, пожав плечами, выразительно посмотрел на противницу.

     — Ах, да, да… поздравляю вас! Вот чек на сто миллиардов евро. Возьмите. 

     — Спасибо! — Антонио дрожащими руками взял драгоценную бумажку. Сегодня днем на его счету не было ни единого евро. Он был, в сущности, голодранец. Ибо задолжал многим друзьям немало денег, чтобы покрыть эти долги, нужно было продавать свое жилище. А теперь он — один из самых богатых людей в мире! У него есть теперь всё! Богатство и новая слава. Ибо старая слава чемпиона уже почти испарилась, да и она была не так весома, как, например, слава богача.  

     Антонио поднес чек к глазам, поднял его, посмотрел на свет. Никаких сомнений — все водяные знаки на месте, а благородный хруст бумаги говорил о том, что чек подлинный. Руки гроссмейстера не переставали дрожать, он переводил взгляд то на девушку в фиолетовом платье с вуалью, то на чек, потом смотрел на окна, к которым прилипли сотни зрителей. В зале снова стояла тишина.

     И вдруг Антонио совершил неожиданный даже для себя поступок. Он резко поднес свою руку к лицу незнакомки и быстрым движением поднял ее вуаль. Вокруг ахнули. Не из-за вида таинственной незнакомки, а от того, как сильно побледнел гроссмейстер. На Антонио Факетти спокойно смотрело красивое лицо молодой женщины с большими глазами. Но эти глаза были поразительно похожи на глаза толстушки Эрнесты, хозяйки магазина часов. Как будто та поменялась телом со своей дочерью, оставив себе эти глаза. Они смеялись, наблюдая за реакцией шахматиста. 

     — Вас что-то не устраивает? — прошелестел голос незнакомки.

     — Нет… да… устраивает… я выиграл… — кадык гроссмейстера судорожно двигался вверх-вниз при этих словах. — Но почему вы сегодня так слабо играли? В сравнении со вчерашним днем…

     — Неважно! — недовольно бросила девушка и сморщила свое милое личико. — Вы недовольны, что выиграли состояние?

      — Нет… я доволен… я очень… но… 

     Антонио не мог словами выразить то чувство, что владело им в эти минуты. Он понял, что влюбился в ту, другую Паолу, а не в эту ее странную копию. Он жаждал снова сыграть фиолетовый гамбит и снова попытаться использовать свою лишнюю фигуру. А тут огромное богатство как-то слишком легко пришло ему в руки. Но он не верил окончательно в то, что получил такое состояние. Нужно было идти в знаменитый банк и там предъявить чек к оплате. Он уже в первые секунды решил, что возьмет там наличными один миллиард, а остальные оставит на своем счете. Мысли с молниеносной скоростью путались в голове Антонио, какие-то неясные догадки тревожили его душу, и чтобы хоть немного выпутаться из этой трясины загадок, размышлений, недомолвок, умозаключений, он наклонился вперед и тихо спросил девушку:

     — Вы сестра Паолы? Как вас зовут? 

     Теперь незнакомка чуть вздрогнула, потом усмехнулась и овладела собой.

     — Действительно, мы с сестрой не ошиблись в вас. Вы умеете нестандартно мыслить и почти разгадали нашу комбинацию. Наш фиолетовый гамбит. Меня зовут Эрнеста. Перевод вы знаете. Так что наслаждайтесь жизнью в полной мере, что вам еще нужно? 

     — Я… она… она мне очень понравилась. Я хочу… хочу снова сыграть с ней этот ваш дебют. Я полюбил ее, в конце концов! 

     — Вы сумасшедший? Или до конца не поняли, кто она, моя сестра? Мы же антиподы. И что будет, если вы проиграете эту партию? Живите здесь и сейчас! У вас будет всё, что вы пожелаете.

     Она с ненавистью посмотрела на гроссмейстера.

     Антонио как-то сник, посмотрел на шахматную доску, взял белого короля, повертел его в руках. 

     — И все же я хочу сыграть с ней еще не один раз…

     — Хорошо. Я передам ей ваше желание. Но с условием — только через год. День в день, если надумаете. Но вы пока не знаете, что у вас в руках. Наслаждайтесь лучше мной, и вы забудете о Паоле!  

     — Хорошо. Я подумаю. Я решу… Может, ты и права, —  Антонио встал из-за стола, ощущая на себе завистливые взгляды сотен людей. — До свидания, Эрнеста. Спасибо тебе…

     Он кивнул красавице, вышел на улицу, и, сопровождаемый десятками полицейских и доброй тысячью зевак, медленно пошел к офису известного банка. Потом шахматист заедет в магазин часов и отдаст свой мизерный долг счастливой хозяйке.

     Вечером о его гигантском состоянии сообщат во всех средствах массовой информации. Жизнь гроссмейстера резко изменится. Сплошные удовольствия, приемы на высшем уровне, красивые женщины у его ног, сплетни, интриги, ежемесячные скандалы, связанные с соблазнением известных светских дам, кругосветные путешествия на огромной собственной яхте. Он купался в роскоши особняков, ел из золотой посуды, ходил в унитазы из чистого золота, организовал свое путешествие на Марс и Луну. Лишь воспоминания о сроке встречи с Паолой, который ему назначила Эрнеста, иногда тревожил его веселящуюся и безмятежную душу. Не только образ прекрасной незнакомки волновал Антонио. Он был зол на себя, что не опроверг в тот памятный день этот нелепый фиолетовый гамбит; любому профессиональному игроку было ясно, что гамбит был некорректен, авантюристичен, он был вызовом здравому смыслу. Но этот странный порядок ходов пугал гроссмейстера, каждый раз, когда он не был пьян от бесконечных гулянок, Антонио расставлял фигуры на доске и пытался найти точный и четкий путь к победе. И - не мог. Подключенный компьютер тоже нес какую-то ахинею, предлагая на выбор с десяток равнозначных продолжений.  

     Потом Антонио улетел в Америку на своем личном самолете и почти забыл об этих проблемах. Вспомнил, когда вернулся в Италию. Возле его огромного дома, как всегда, кучковались разномастные фанатки. Гроссмейстер вышел из машины, и его едва не сбила с ног своим плотным телом сумасшедшая поклонница.

     — Ах, Антонио! Я так ждала вас! Вы помните меня? Часы «Ролекс», наш магазин, моя дочь?! — с пулеметной скоростью тараторила толстушка. 

     Факетти столкнулся с нею взглядом и отшатнулся. Те же глаза, что у его соперницы во второй партии. Довольные жизнью, сытые, безмятежные в своей глупости. Мужчину передернуло, он резко вздрогнул и словно очнулся. Боже мой! Ведь сегодня вечером исполняется ровно год с момента памятной партии в chess caf; на  

Виа дела Кончилиациони! Как он мог забыть? Он взглянул на свои новые часы и застонал — до назначенного часа осталось всего сорок минут.

     Факетти мчался на своей машине, не обращая внимания на вой полицейских сирен. Перед самым кафе завернул за угол, бросил автомобиль и пробрался в помещение с черного хода. Внутри было пустынно — никто не знал, что сегодня назначена третья партия между Факетти и таинственной незнакомкой. 

     — Привет, Луиджи! — Антонио кивнул бармену, направляясь в знакомый угол. Уже ранее, боковым зрением он увидел знакомое фиолетовое пятно. Снова она. В вуали. Или все-таки — не она? Сейчас он почувствует. Он узнает ее, ту, первую соперницу. Которая намного серьезнее пустышки по имени Эрнеста. 

     Антонио медленно подошел к девушке сзади, положил свои ладони ей на плечи. Она вздрогнула, но не обернулась. Тепло исходило из ее тела, оно все сильнее грело руки мужчины. Она. Паола. 

     — Ну, здравствуй, дорогая… — произнес Антонио, усаживаясь на стул напротив соперницы. 

     Та молча кивнула в ответ.

     — Играем? — хриплым голосом спросил Антонио. — Фиолетовый гамбит?

     — Как хочешь. Ты подготовился к партии? — спросила Паола.

     — Я был всегда к ней готов…

     — Отлично. Тогда приступим… 

     И она снова сделала странный ход королевской пешкой на одно поле вперед. 

     Через пятнадцать ходов повторилась та позиция из их первой партии. Снова Антонио заворожено смотрел на тонкие пальцы девушки, снова от них исходило фиолетовое сияние, и белые пешки с фигурами превращались в какое-то фантасмагорическое войско из фильмов о звездных войнах. И снова — энергия, бешеная энергия из тела девушки заставляла замирать сердце мужчины. Он не занимался шахматами весь этот год, так как раньше, по десять часов в день. Когда шел к своим спортивным вершинам.

     Делая свой двадцать девятый ход, Антонио понял — его черный король угодил в матовую сеть. Как-то внезапно, совсем неожиданно, спонтанно; бывший чемпион мира даже не мог понять — на котором ходу он ошибся. Те редкие зрители, которые наблюдали за этой партией, вскочили со своих мест с криками изумления: после каждого хода гроссмейстер Антонио Факетти старел на глазах, резкие морщины проступили на его лице, он худел, как сдуваемая резиновая кукла, старческие жилы вздулись на кистях рук мужчины. Рука девушки двигалась по-прежнему легко, изящно, элегантно. Она переставляла свои пешки и фигуры, почти не задумываясь.

     — Как вы красивы… и как я вас боялся… — прошептал Антонио. — Какие идиоты эти художники, изображающие вас в самых страшных видах. Сколько мне осталось?

     — Всего пять ходов. Делайте их, не бойтесь! — ответила Паола. — Раз, два, три… шах… и мат…

     Антонио резко побледнел, застыл над доской, словно не веря своим глазами. Черный король был заматован. Его король. Он поднял руку, потянулся ею к вуали девушки. Но та резко отшатнулась назад.

     — Не надо, Антонио…  — ее голос звучал мягко и ласково. — Признайся, ты же хотел этого. Тебе было скучно играть с моей сестрой, ты выбрал меня, ты выбрал неизвестность. Условия игры должны быть выполнены…

     С этими словами девушка в фиолетовом платье встала из-за стола, взяла поверженного черного короля, положила его в сумочку. Антонио медленно опустил голову на шахматный столик, острый кончик белого слона больно вонзился ему в щеку. Паола ласково погладила волосы экс-чемпиона.

      — До встречи в следующей партии… — произнесла она, и, не оглядываясь, быстро вышла из chess cafe.

     Антонио по-прежнему лежал головой вниз на столике.

     — Переживает… проиграл девке… надо же, кто бы мог подумать! — зашумели голоса любителей древней игры. Но Антонио уже не слышал их, не чувствовал болезненный укол острия белого слона. 

     Только спустя десять минут бармен Луиджи заподозрил неладное. Он подскочил к бывшему чемпиону, потряс его за лацкан пиджака.

     — Эй… Антонио, ты как?

     Потом дотронулся рукой до щеки шахматиста и резко дернулся назад.

     — Вызовите санитарную машину!! — прогремел его голос.         

     Приехавшие врачи констатировали смерть экс-чемпиона, самого богатого человека Италии. Все газеты и все телеканалы страны на следующий день призывали найти таинственную соперницу Факетти. Была объявлена огромная сумма в качестве награды за ее поимку. Но прошел месяц, потом год, никаких следов, никаких зацепок. Люди не понимали, не знали того, что понял, почувствовал Антонио Факетти во время своей первой партии. Искать даму в фиолетовом платье — это было примерно тем же, что искать порывы ветра во время штиля. Их нет. И в то же время — они есть. 

     …Тони Фарберг подмигнул красивой девушке с черной вуалью на лице. Она сидела за соседним столиком, потягивая коктейль. После нескольких коротких фраз чемпион мира по покеру подсел к ней. Он был общительный малый, прекрасный психолог, знал толк в женской красоте. Он перехватил взгляд незнакомки, которая быстро взглянула на колоду карт за игровым столиком и отвернулась.

     — Может, сыграем с тобой, красотка, на интерес? — предложил Тони.

     — Почему нет? — пожала плечами девушка в фиолетовом платье. — Давайте, сыграем…

     Спустя год, уже положив голову на покерный столик, в угасающем сознании Тони Фарберга мелькнула ошеломляющая мысль: «Я же ее видел где-то раньше! Точно… в Риме, chess cafe… но я же не шахматист, черт побери… неужели это было в прошлой жизни… да, точно! А еще раньше я бился с нею в другую игру… в Париже, похоже, что так… это мои прошлые жизни… Как же выиграть у нее эту вечную партию?»