Земляничная поляна
Мне было от рожденья
восемь лет,
Когда большими
детскими глазами
Я видел яркий,
золотистый свет,
Зелёный луг,
украшенный цветами,
Шмелей, лесные травы
без конца,
Цвет красных ягод,
солнечные блики,
Улыбку мамы, ясный
взгляд отца
И чувствовал вкус спелой земляники...
Я шёл с отцом по
узкой тропке вдаль...
Но незаметно
пролетели годы,
И взрослой жизни опыт
и печаль
Меня отгородили от
природы.
Воспоминанья навевают
грусть,
Но в сердце всё же
теплится надежда:
Когда-нибудь я в
детство вновь вернусь
И буду чист и
радостен, как прежде...
Я вспоминаю
золотистый свет,
Вкус земляники— и
невольно плачу...
А на поляне светлых
детских лет
Какой-то "новый
русский" строит дачу.
Волк
Идёт охота на волков, идет охота…
В.Высоцкий
Бегу я по траве
в конце большого дня.
Идёт, идёт в
лесу облава на меня.
Я ранен. Но
сейчас уже мне всё равно.
И логово моё
разрушено давно.
Повсюду
мельтешат кровавые флажки,
Изрешетили
воздух пулями враги.
Волк волку
человек! Я не могу забыть,
Что нынче
жить с людьми—
по-человечьи выть!
Молчание…
Огнём пальнул в меня злодей.
Но может
волк порою укрощать людей!
Но легче жизнь прожить,
чем поле пробежать,
Где алые
флажки кругом горят опять…
А небеса
легки, и горек запах трав…
Волчата! Где
вы? Где?....
Огонь!...Закат кровав...
К земле
припасть. И свет
вдохнуть большим глотком.
И раны
облизать шершавым языком.
И что есть
сил завыть под залпами огня:
«Волчата!
Надо жить!
Не мстите за меня!...»
Бомж
Дыша невыносимым перегаром,
Он на помойке роется в поту,
Чтоб отыскать средь битой стеклотары
Разбитую прекрасную мечту.
Казалось, жизнь еще не начиналась,
И много было в сердце свежих сил…
Но, потеряв раскаянье и жалость,
Он сердце, как котенка, утопил.
Как лампочка, душа перегорела—
Таков был чувств безудержных накал!
И раскрошилась мысль кусками мела—
Он ими в детстве небо рисовал.
Пропахли мысли городскою гарью…
Обычный бомж, обиженный судьбой,
«Имеет право» быть «дрожащей тварью»,
Но не имеет права быть собой.
А жизнь проходит глухо, безрассудно,
И для него в земном теченье дней
Быть и не быть одновременно— трудно…
Но выбрать «быть» во много раз
трудней.
Дворник
Весна пришла. Снега повсюду тают.
Весь мир в порядок привести пора!
И дворник вновь Россию подметает
И зиму выметает со двора.
А если взглянет вверх он средь
работы,
Увидит в грязных тучах небосвод,
То на метле он, как на самолете,
Взлетит и наше небо подметет!
Но, вопреки надежде и тревоге,
К земле придавлен тяжестью труда,
Он смотрит только вниз, под наши
ноги,
А вверх, увы, не взглянет
никогда…
*
* *
Этот тоненький след на весеннем
снегу
Я годами забыть не могу, не могу.
Ты ушла и оставила эту печать
На снегу, на душе, что устала
звучать.
И твой след в моей жизни остался
навек,
И вовек не растает предутренний
снег.
Я его в своей памяти уберегу…
Умереть я могу, а забыть – не
могу.
* * *
Родиться человеком так легко,
Ведь это просто легкая случайность.
Сбежало небо, словно молоко,
И чернота меж звезд необычайна.
Не брось меня, – пусть ты и далеко,
Дари мне свет, – пусть это невозможно…
Родиться человеком так легко,
А человеком умереть так сложно…
*
* *
Ныряет в небе разноцветный ветер.
Дождь – словно солнца золотистый
сок…
Пусть ты одна, пусть я один на
свете–
Кто видит Солнце, тот не одинок.
Америка Любви
Тебя я, как Америку, открыл.
Я долго плыл на корабле сквозь бури,
Глядел вперед, смиряя в сердце пыл,
И вот– увидел землю средь лазури!
Горой над морем возвышалась Ревность,
Текла Разлука горькою рекой,
И выжженная солнцем Повседневность
Пустынею ложилась под ногой.
Я знаю географию Любви:
На север от неё—река Разлуки,
На западе—страна житейской Скуки,
На юге—царство Спеси-на-Крови.
В тебе растет и ширится закат,
Лежат поля, работают крестьяне,
Бегут гонцы, цветет весенний сад,
Воюют царства и идут восстанья.
Тысячелетья на земле твоей
Кипела жизнь, не находя предела,
Зачем же я, чтоб после мир возделать,
Топчу Любовь копытами коней?
Америка любви светла, огромна,
в ней много солнца, счастья и огня.
И на конкисте этой, непреклонный,
я покорил тебя… А ты – меня!
Песня осиротевшей матери
Спи, мой малыш. Спи, мой сыночек.
Спи, мой родной.
Ты будешь жить в сплетенье
строчек
всегда со мной.
Я верю, ты меня услышишь,
меня поймешь.
Пусть говорят, что ты не дышишь,—
все это ложь!
С тобою в салки смерть играла
и по груди
ладонью легкой ударяла:
«А ну, води!»
И ты ведешь меня по жизни,
как будто дочь,
с рожденья своего до тризны,
в немую ночь…
Я знаю, ты проснешься вновь,
мой великан,
познаешь счастье, жизнь, любовь,
печаль, обман…
А я? Я буду ждать и верить,
терпеть, любя,
легко перенесу потерю
любви, себя.
Я смерть—в постели иль в бою—
не замечаю
и землю—колыбель твою—
легко качаю...
Воспоминание о небе
В те дни, когда не загорались
звёзды
и ангелы Землёй играли в мяч,
ножи травы не разрубали воздух,
когда не мог звучать ни смех, ни
плач
и не было зимы, весны и лета,
ни холода, ни влаги, ни тепла,—
на бесконечном ясном Божьем свете
Любовь уже была!
Любовь была. Она росой слетала
с небес. Ей улыбалась высота.
Она плыла на облаке, сияла,
нетленна, благородна и чиста.
Она поила корни, ветви, травы,
под землю уходила на века,
чтоб возродиться вновь в листве
дубравы
иль в венчике душистого цветка.
И я любил. Я был в живом потоке,
текущем меж блистающих светил;
в нём ты жила, в нём жили даже
строки,
что я тебе сегодня посвятил.
И мы с тобой в порыве к идеалу
сгорали, непреклонные, дотла,
чтобы сказать: мы жили. Мы
дышали.
Была любовь. И ненависть была.
И жизнь текла. Душа не виновата,
что время обмануло нас хитро.
Сжимали мои руки меч солдата,
плуг пахаря, крест, ладанку,
перо.
И каждый раз, когда, слепой и
грубый,
сжигаемый немолкнущим огнём,
я целовал твои живые губы,
я вспоминал о чём-то неземном.
И, если в этой жизни через годы
устану я от суеты земной,—
в твою любовь войду я, словно в
воду,
и пусть она сомкнётся надо мной!
Преступление и наказание любви
Я
сердце у тебя украл, как вор,
И
волосы твои меня пленили,
Глаза
произнесли мне приговор,
а
губы приговор мой отменили.
*
* *
Я пью твою любовь, как молоко,
легко и нежно, долгими глотками…
Я к Млечному пути, что далеко,
Прильнул на миг уставшими устами.
Я пью твою любовь легко и сладко,
Взлетев к луне по звездному лучу…
Твоя любовь есть вечная загадка,
И я ее разгадки не хочу.
*
* *
Над миром сверкает небес синева.
Сквозь строки стихов прорастает
трава.
Из почек проклюнутся скоро листы.
Огромен закат. И аллеи пусты.
И пахнет весною.
Мечтою.
Судьбой…
Прощаюсь с тобой.
Наверно, так надо, – прощаться,
прощать
В тот миг, когда дарит Господь
благодать.
Наверно, так надо, – о счастье
забыть
И строчку порвать, как бикфордову
нить.
Прощай.
Не сердись.
Будь, как солнце, простой…
Прощаюсь с мечтой.
И много случится, – любовь и
тоска,
И будут признанья свистеть у
виска,
И ветви от яблок согнутся в
садах,
И снег упадет, и земля примет
прах.
Все это – потом…
Уходя в вечный бой,
Прощаюсь с судьбой.
Ты
Ты одинока, холодна и зла.
Не веришь ты ни в счастье, ни в
удачу.
Ты бросила учебу и дела
И впроголодь давно живешь, не
плача.
С отцом своим ты лаешься всю
жизнь.
Ты носишь только черную одежду.
Ни к счастью, ни к беде не ищешь
виз,
А без билета – без земной надежды
–
Спешишь в мечту воздушную свою,
Где рыцари мечи в боях ломают,
И веришь: лишь разбойники в раю
Всю силу правды сердцем обретают.
Ты слушаешь на плейере
«хард-рок»,
И музыка – не кровь – течет по жилам.
Судьба давала нам тепла урок –
Ты на урок успеть была не в
силах.
Пьешь энергетик с привкусом вины
И спишь с любым, чье сердце горше
неба.
Прожилки на руках твоих видны –
Ты их обводишь синим. Ты нелепа,
Горька, дерзка, бессмысленна и
зла,
И для мужчины ты была б обузой…
И никому, кто в жизни ждет тепла,
Любимой быть не можешь…
Только – Музой!
* * *
Не плачь,
родная, и не хмурь лица.
Мы слишком часто тщетно хмурим
лица.
На пальцах, словно бабочки
пыльца,
Любовь закатным солнцем
золотится…
А бабочка мертва… Но дрожь крыла
Еще живет, и мы за все в ответе.
Любовь у нас была. Была. Ушла…
А нас как будто не было на свете.
* * *
Ты в жизнь мою проникла без
возврата:
Ты вечным снегом падаешь с небес,
Тобой осыпан, словно снежной
ватой,
Завороженный новогодний лес.
Твои глаза с небесного экрана
Глядят во
тьму сквозь туч тяжелый дым…
И даже капли, падая из крана,
Средь ночи плачут голосом твоим.
Вечный
разговор
– Ты не будешь моей никогда.
Пусть сияет ночная звезда,
Пусть во мраке мерцает луна,
Пусть судьба мне до края видна.
– Ты не будешь моим – ну и что ж?
Слово ты не вонзишь, словно нож,
В сердце, что ожидает любви,
Вечно помня признанья твои.
– Мы не будем счастливой семьей.
Пусть другие идут за звездой,
Пусть другие на ясли глядят,
Превращая свой морок в наш лад.
…Так – века, и века, и века.
Цель, как прежде, от нас далека,
И над миром горит небосвод,
И комета стремится вперед.
И летят по горам, по холмам
Шестикрылые всадники к нам,
И мне слышится весть в шуме крон,
И тревожит нас сон похорон.
Но одни лишь простые слова
Нас уносят за грань естества:
– Ты не будешь моей никогда,
Как волна, как луна, как звезда.
Задворки
детства
Задворки детства. Знаешь, это просто–
вернуться в детство бабочкой, цветком…
Там нет ни боли, ни боязни роста.
И Жизнь идёт по лужам босиком.
Захламлен двор. Под небом белым-белым
Развешено бельё. Котёнок спит.
Арбузной коркой детство захрустело,
арбузной коркой радуга стоит.
А из окна отец всё кличет сына…
И ты бежишь к нему. И дни тихи…
А белый лист бумаги выгнул спину
и знает, что вот-вот пойдут стихи.
| 
