Вновь случился обычный закат - Он с Начала Времён укрывает всё синью. Богохульно авто коптят Отравляя не только седьмую линию, Вспоминая казённый пейзаж - Не бегу на нордический глас подземелья, Не отважусь на этот вояж С головой убиенной, по причине похмелья.   Только - стоп!  Меня не лови На неправильном слове, несознательном жесте. Зеркала – вот мои визави, Как они, я стою на неправильном месте – Нас бы нужно разбить и сжечь, То-то будет народу, о чём посудачить. Да - не вздумай у львов прилечь, Не докажешь потом, что пришёл рыбачить.   Вот бы год не сводить мосты, Новоделы снести в передел Монферрану Или, вместо коней – кресты. Только это и Клодту покажется странным. Пусть останется всё, как есть – Просветлённому глазу легко и привычно. Ну, а с воблой, любезный тесть Станет(только без тёщи)дружком закадычным.   Эх, упасть бы ничком в траву И смотреть, как резвятся детишек стайки, Позабыть про «Ваську», Неву, И про то, как помойки терзают чайки. Да и городу – мол: Прощай И Прости, за все триста годов обиды - Мы же вроде того плюща, Схоронившего под собой городские виды.   Может сниться, а может, нет - Вижу мимо плывущий Петровский Ботик. Ну, понятно. Всё с «рыбных сред» И отравленных аур в людском болоте. Только машет он мне рукой - Подзывает никак. Шевелит усами. А глазами – грустный такой. Не ужился, видать, он там, с небесами.   Что же, Батюшка-Царь, идём, Покажу наяву человечье раденье, Страшно жаль – за стальным дождём Всё великое, кажется лишь приведеньем, Да и желтый, печальный лист Не даёт любоваться живым пейзажем. Но – закат... Погляди, как чист – Он, пожалуй, полней обо всём расскажет.   Слышишь – Гимны поют ветра О статуях, бронзе, обводных каналах, О могучей руке Петра, И делах свершенных - больших и малых. Что Венеция нам, что Рим Со своим Ватиканом и важным Папой. Мы такое ещё сотворим, Что весь мир,(верь мне, Петь),сожрёт свои шляпы.