Руслан сдёргивает с себя комкастое одеяло, и оно ещё больше сбившимся оказывается на спинке дивана. Он скользит по простыне к концу дивана. Его глаза еле открываются. Средним пальцем он нажимает на кнопку включения ноутбука. День начат. Рабочий стол ноутбука был исполнен фоновым рисунком в виде обложки альбома Эндрю Бэйера «It’s artificial». В первые минуты нередок диалог компьютеризованного Руслана с очеловеченным Sony, причём Руслан всегда начинает его первым.

– EyeAMComputer.

– Human. Robophobia.

– Quantum realities.

– The healing. No other way but down.

– Blame.

– Perseverance.

Руслан общался с компьютером, который чьё бы имя ни принимал и в чью бы внешность ни облачался, оставался им. Сегодня он познакомился с Ангелиной. Ангелина была живым портретом девушки Руслана. Он, как всегда, торопливо заделался Солнцем, чтобы вспыхивать протуберанцами, которые принимали то форму листопадных деревьев, то радужных арок, то расклёшивающихся дождей, то амёбических облаков, то линяющих ракет.

– Руслан, это опрометчиво.

– Боюсь, твоя миловидность не оставляет мне ни выбора, ни времени.

– Твою атмосферу мне сейчас не понять.

– Окажись ты нынче во мне, смогла бы наблюдать северные сияния. Я и по сей час созерцаю их, закрывая глаза.

– Красиво. И не более. Мне чужды твои откровения. Странно, ведь они касаются меня. Перестань!

– Как можно принять или почувствовать то, что не выказывает желания или не стучится к тебе?

– Ты, смотрю, не церемонишься с любовными чувствами: это первое, чем ты предпочёл рискнуть, пожертвовать. Любопытно, что находится за ними?

– За ними – ничего.

– А что такое любовь? До сих пор ни один ответ на этот вопрос меня не устроил, не убедил.

– Любовь – это перпетуум-мобиле. Все без исключения хоть раз, да пытались получить этот вечный двигатель. Но это лишь прожектёрство.

– Ты же понимаешь, твоё определение не изменило ситуацию? Я по-прежнему недовольна трактовкой любви.

Руслан молча выключил ноутбук, тихо подошёл к окну. Он пролез за шторы и увидел, что свет во всех остальных окнах домов перегорел. Руслан погасил своё окно последним. Комнату заполнил непроглядный тёмный туман, который, правда, достаточно быстро рассеялся. Действующий вулкан уснул: очаг магмы в недрах конуса померк, испустив последний поток лавы, предвещая пеплопад. Комнату заняли обесцвеченные испепелённые вещи. Руслан беззаботно уснул, так и не вспомнив про Ангелину, потому что она была из тех, кому его не понять.

Назавтра после сна, выдавшегося как воробьиная ночь, Ангелина выдержала характер:

– Сегодня ты мне не написал даже! Так что твои слова пусты!

– Я не могу без твоей веры.

– Я не могу тебе верить!

– Хорошо, тогда я не буду произносить того, во что ты не сможешь поверить!

– Долго же мы к этому шли.

– Шёл – я, ты – стояла.

– Если бы ты говорил со мной о чём-нибудь, кроме как о своей любви и моей красоте, то у нас удался бы диалог. Впрочем я сейчас уже спать убегу, нисколько не высыпаюсь а то.

Вечером следующего дня в Стерлибашево, давно ставшем своего рода Меккой для Руслана, его встретила Джулия. Паломничество закончилось в машине.

– Ghost in the machine.

– Shadows movement.

– Magenta sunset.

– Through the windows.

– Summer. Fox and a shooting star.

– Nevermore.

– Memories.

– Carpe diem.

Джулия и Руслан устроились на одном из кожаных уголков бильярдного клуба «Карамболь». Джулия неотрывно и суетливо смотрела на Руслана, Руслан общим взглядом и неподвижно озирал всё вокруг. Джулия посчитала нужным повторить буква в букву ранее сказанное, чтобы её слова не мёртвой буквой были:

– Пока не поздно, одумайся, оглянись! Раз и навсегда откажись от виртуальных чувств, отойди от экрана! Умоляю, Руслан! Припомнишь, когда ты смотрел в глаза, в настоящие? Твои глаза мне очень не нравятся! Они сделались измученными, озабоченными, прямо больными.

Белые глазные яблоки Руслана испещряли красные черви. Руслан сомкнул веки, дабы успокоить глаза. Когда же он отворил их, глаза были залиты слезами. Теперь, пытаясь остановить слёзы, он как можно шире раскрыл глаза. Страх в глазах Джулии от происходящего напугал Руслана.

– Тотчас откажись от компьютера! Ты целыми сутками сидишь перед ним? Такое занятие может привести только к тому, что ты ослепнешь и обезумишь! Замени компьютер прогулками. Дивные дни и ночи проходят за твоей спиной.

Руслан решил возвращаться домой пешком. Доныне он нередко отводил своей прогулке творческую роль. Пришло время и пояснительно-уяснительной. Обычно брезгливый до чужих мнений Руслан счёл наказ Джулии избавительным. Всю дорогу зимний ветер опылял снег. Руслан спешил к дому за домом и оставлял их позади себя до тех пор, пока не вошёл в свой. Родной дом теплом заключил его в гостеприимные объятия.

Во тьме комнаты Руслан ощупью обнаружил кнопку включения компьютера. Ночь начата. Он не успел переодеться – искусственный мир уже воссоздан. Руслан с головой уйдёт в театральные знакомства с синтетическими языками, он глаз не оторвёт от ненатуральных лиц с декоративными видами. Луна пролетела полнеба, когда озлобленный на свои глаза, потому что они уже высыхали от усталости, Руслан отправился спать. Глаза его язвили до самого сна, сознание бредило до самого утра.

Сегодня Руслан сам вызвал Джулию на беседу. В течение гуляния Руслан постоянно замедлял ход около уличных прожекторов. Чем же они его привлекали? Яркие круги с синеватыми отрезками касательных к ним продолжались светлыми радиальными лучами. Объём чёрного неба впечатлял его не меньше, но в темноте он, наоборот, прибавлял шагу.

– Джулия… Минувшей ночью я стал свидетелем довольно странного сна… Что бы он значил?.. Во сне я видел всю свою жизнь… Даже больше… До рождения, точнее до зачатия, я будто уже был… Я был бестелесным, и кто-то водил меня по домам, показывая мне семьи… Или я в одиночку?... Точно не скажу… Я просмотрел все семьи во всём мире… Выбрал свою маму и своего папу… Предпочтение отдавалось ощущениями, то есть в какой семье я буду чувствовать себя самым долгожданным, в какой семье меня будут любить неиссякаемо, где меня воспитают так, что мои таланты раскроются… Я появился на свет… До четырёх лет я ведал, как я буду выглядеть, как я проживу жизнь, всякое событие… Но в четыре года ты забываешь… Я запомнил то, что зрел… Я стану кинорежиссёром… Моя первая жена лет на десять меня моложе, она высокая, у неё длинные тёмно-русые волосы, тёмные глаза, имя её Анастасия… У меня не было детей в этом браке… Дина – вторая жена, зеленоглазая блондинка, волосы средней длины, тоже высокая, на пять лет младше меня… У нас родилась двойня – Эмиль и София… Причина моей смерти таилась внутри меня… В мгновение отрыва от тела, биологического саркофага, происходит вспышка и атомы, которые хранят память, разлетаются от атомов духа… Сдаётся мне, это явление спорадично, стихийно, бесконечно…

Руслан недоговорил остаток сна, в котором он вызнал, словно все жизни ему посланы для развития духа до божества. Когда он изрядно изменит дух, будучи человеком, дальше он проживёт и как инопланетянин, и как другие создания, постепенно уменьшаясь в теле. И божеством из сонма божеств заживёт бестелесной жизнью на самом краю Вселенной, своим ходом расширяя её.

– Толковать сны я не берусь. Реальность-то зачастую не поймешь. Ты когда уезжаешь?

– Завтра, утром, часов в девять.

Стерлибашево в ночи для Руслана – любимое место и время. Да, он отстранялся и тут, но этот вид ваял его чувствительным, елейно нежным, в переживаниях доводящим до слащавости. Неподражаемые ветры улиц, самобытные ящерицы домов, особые птицы деревьев, своеобразные свечения горизонта ухаживали за ним: где теша, где опечаливая. В обоих случаях волнения возбуждали в Руслане одинаково приятные ощущения.

– Живи по-новому! Новое можно лишь приобрести, новое не потеряешь!

Перед сном Руслан долго вспоминал последние слова Джулии, и, когда наконец вспомнил, то они стали для него куда дороже и заветней. Заканчивалась третья четверть февраля две тысячи тринадцатого года.

На склоне четвёртой четверти четвёртого часа Руслана, когда он возвращался домой, окликнула девушка на скамейке у его подъезда:

– Здравствуй, творец!

– Боже, Ангелина! Ты? Тут?

– Я жду тебя!

– Как ты меня нашла? Откуда знаешь, что я здесь?

– Кто читал твоё пятое произведение, без усилий найдёт тебя в любой момент.

– Ты читала и четвёртое моё произведение, поэтому сегодня, двадцать седьмого числа?

– Правдоподобно.

Рук Ангелины Руслан не видел, руки Ангелины загромождали листы с набранным текстом, в отдельных местах отмеченный фломастерами. Руслан сосредоточенно всматривался, стараясь прочитать.

– Это же «Стереопара». Я ничего не поняла, объяснишь? После прочтения у меня сложилось такое чувство, будто поиздевались надо мной. Остальные твои работы тоже хороши, но «Стереопара» меня задела сильнее прочих.

– Объясню-объясню. Пройдём ко мне.

– К тебе я не пойду! Неудачная была затея, извини. Всего доброго!

Ангелина резко запихнула листы обратно в сумку. Она больше не взглянула на Руслана. И пустилась восвояси.

Ангелина объявилась под вечер.

– В «Сингулярности» ты писал Ульяне, что даже если вы не встретитесь, то тебе хватит воображения представить, что вы встретились. Представь и опиши нашу встречу взамен состоявшейся.

– Ты для этого ушла?

– Ну.

– Это случилось в тот день, когда небо сделалось особенно глубоким, уйдя за спины звёзд. Руслан был в ожидании более сильном, чем утро солнца. Вот он услышал долгожданный цокот Ангелининых каблуков. Он мог ошибаться, но не в этот раз. Его сердце торопилось многим быстрее, чем Ангелина. Она вошла, он отошёл немного назад, всем телом противясь этому, оттого получилось это у него неуклюже. Руслан намеренно выключил свет и отвечал на расспросы Ангелины в темноте. Ежели Руслану для истолкования приходилось рисовать, он просил Ангелину встать с дивана и подойти к подоконнику, куда, подбрасывая, проливали свой свет дворовые фонари.

– Не впечатлил.

– Вовремя ты меня остановила, я понятия не имел, как бы ты ко мне отнеслась, вразумив мои мысли.

– Какой же ты мошенник!

– Постигая донные мысли, одни сочтут тебя гением, одни – умалишённым.

Ангелина перестала подавать признаки общения. Руслан, было, уже подумал о словесной коме Ангелины, однако она была только в обмороке, потому как ответила  до истечения четырёх минут.

– Я согласна разобрать завтра «Стереопару» у тебя, но днём.

– Обращу просьбу: дай мне изучить твои глаза пристальным наблюдением за ними.

– Чем вызвана такая непростая потребность?

– Мне прописали подобную терапию.

– До или после анализа «Стереопары»?

– Давай после.

– Пожалуй, я буду смущаться.

– Это как-то отразится на твоих глазах?

– Тогда они поменяют свой цвет.

– О, если так, я настаиваю на стеснении!

– Можешь надеяться.

День на день не приходится: Ангелина переступила через порог квартиры Руслана. Ангелине было заметно неприютно. Она прижалась к захлопнувшейся двери. Лишь когда Руслан попросил сумку, Ангелина нагнулась, чтобы снять сапоги. Ангелина нерешительно, настороженно, даже пугливо и болезненно шагала по полу, точно ходила по стёклам или углям. Она оставила сумку на столе в зале и вернулась к входной двери в прихожей, где, глядясь в зеркало во всю высоту квартиры, поправляла свои волосы. Ангелина наклонила голову на бок, убрала все волосы в эту сторону и расчёсывала их: то изнутри, то снаружи.

– Не смотри, как я привожу себя в порядок, прихорашиваюсь! Мне не по себе.

Руслан сел на диван, он и отсюда слышал треск волос. Его глаза бездумно закрылись – Руслан задремал. Проснулся он через миг под шорох листов.

– Пойдём по тексту?!

– Конечно.

– Диалоги на английском – к чему они? Их же не было на самом деле?

– Первый мой диалог со всеми случается на английском. Каждый такой диалог – подборка композиций одного музыкального исполнителя или группы, то есть из этих композиций мной выстроен начальный разговор. Это своего рода музыкальное вступление, увертюра, передающая и сущность, и тон отношений.

– А выбор ассоциативен?

– Выбор не случаен. Выбор только-лишь связан с действующими лицами.

– Выходит, подобный диалог нужно слушать в музыкальном исполнении?

– Если угодно.

– Так… Дальше – пять полуквадратов.

– Вот тебе бумага, карандаш и ластик. Нарисуй квадрат. Теперь раздели его мысленно вертикальной линией пополам и сотри правую половину. То, что осталось, – левая половина квадрата – и есть наш герой. Это герой идёт. Он остановился у зеркала. Каким будет его отражение?

– Симметричное.

– Верно. Изобрази справа от нашего героя его отражение в зеркале.

– Получился целый квадрат!

– Именно. Это герой стоит перед зеркалом. Тут участвовали два полуквадрата – второй и третий. Догадаешься с четвёртым и пятым?

–  Видимо, кровать – пятый полуквадрат. Кровать стоит на ножках. Положу на него нашего героя, опять-таки симметрично, предположив, что он лежит на спине, следовательно, голова и стопы обращены вверх. Всё вместе напоминает букву Н. Значит, наш герой идёт – буква С, стоит у зеркала – О. В итоге – СОН.

– Поздравляю! Разве не так любую ночь готовятся ко сну?

– Ты из тех, кто считает, что творчество должно задавать вопросы, а не пояснять?

– Творчество должно включать воображение.

– Постой, но как твой плод воображения может родить тот же самый плод у других, поскольку к тебе образ пришёл иначе, чем к ним? Он обязательно родит прочие.

– Воображение способно не только придумывать, но и разбираться.

– Продолжим. «Внешнее касание белого круга и голубого круга и внутреннее касание зелёного круга и голубого круга. Таблетка-число».

– Ооо. В геометрии касание двух кругов, когда один на другом, называется внешним, а когда один касается другого, находясь в нём, – внутренним.

– Число восемь? Из-за схожести с движением спутника по орбите?

– Да, Ангелина.

– А «73:61 40.41 – первая встреча» – тоже симметрия? Тогда первая встреча состоялась четырнадцатого апреля в шестнадцать тридцать семь.

– Ты уже приноровилась.

– Следующий вопрос: почему, кому бы ты ни признался в любви, признание в обратном словаре будет автоматически обращено Юле?

– В обратном словаре слова читаются с конца. Юля наоборот – Ялю. Говоря «я люблю», невольно получается так.

– Опять буквы. «П» под «Т» прощается с «О», «З» под «Д» прощается с «О», «Л» под «Ф» прощается с «О». Как понимать?

– Всё просто. «О» – солнце. «П» под «Т» – антенна на доме. «З» под «Д» – парусник у берега, «Л» под «Ф» – дерево на горе.

– Зачем играть буквами, цифрами? Почему до такой степени симметрично? В чём смысл? На что ты надеешься? Разве это настолько уж красиво и умно?

– Существующее сплошь симметрично, витилиго, и та, вкрапляется в меня так же. Для меня есть в этом что-то. Не могу с собой ничего поделать.

– Ты пишешь про сталагмит на пьедестале в известняковой пещере, который в приём неизмеримо вырос.

– Это учитель, сидящий за столом в кабинете школы. Над ним, прямо над головой, висит плафон. И когда он встаёт, создаётся впечатление, что он сталагмит, который растёт, потому что на него капает из плафона.

– Замечательно. На очереди символика к XXII Зимней Олимпиаде. Почему не быть пятой колонне? Какой он зелёный луч? И немного о растерзанном талисмане на спине ската, показанном Травиновой Е. В. и Воротынцевым М. А.

– Пятая колонна – революционная организация. Зелёный луч – вспышка зелёного света, которую можно увидеть в море после заката или до восхода, – очень редкое явление. Растерзанный талисман на спине ската – герб города Сочи.

– Глиссада белых мух и не красная помада на Алининых губах.

– Здесь инверсия цветов. Мухи ведь чёрные. Контрастный красному – зелёный, цвет разрешения.

– «Мы обитаем в безвозрастном океане. Плывёт летающая рыба. Блуждает медуза и осьминог. Дрожат водоросли. Поверхность океана выдаёт пена, да и то по ночам».

– Небо с самолётом, облаком, солнцем, деревьями. Пена на поверхности океана – звёздное небо.

– Последнее. Кто такие Венеты и Прасины, сражающиеся между собой?

– В голубых и зелёных одеждах правившие колесницами возницы. Я имел в виду горизонт, где небо схлестнулось с равниной.

– Ах, нет, ещё. Что за Южный взвод, в котором ты состоишь?

– Так я условно обозвал работников «Салаватнефтеоргсинтез», что добираются до работы на автобусах, перевозящих жителей южной части города.

– Мне представить сложно того, кем бы было понято и принято твоё творчество!

– Любви это под силу.

– Полюбить тебя, по-моему, ещё тяжелее.

– Удавалось ведь некоторым.

– И я их всех знаю поимённо. Но вот в чём дело: охота, чтобы любовь как событие не заканчивалась, потому что она единственно интересна и многократно дарит тебе умиление, а у тебя в любви мало любви и нет желания её хоть сколько продлевать.

В знак несогласия Руслан замолчал.

– Ты одичал! Ты даже не чувствуешь себя обязанным отвечать. Откуда такая привычка?

Ангелина ощущала присутствие Руслана меньше и меньше. Казалось, его совсем нет в квартире, что она позабыта. Ей неодолимо захотелось попасть к себе домой. Но Ангелина настолько растрогалась, что в предвкушении возвращения домой решила на короткое время задержаться. Она воспряла, воспарила, воссияла. Затем неспешно спиной пала на диван, аккуратно втиснув ноги между сидящим Русланом и стоящей спинкой дивана.

– Иди, изучай мои глаза!

Руслан встал с дивана и на коленях опустился на пол, вытянул тело, наклонился, навис над головой Ангелины и всматривался в правый её глаз. Она уткнулась взглядом на потолок. Однако её чёрный зрачок то сужается, то расширяется, тормоша неравномерно зернистую зрачковую кайму из коричневатой бахромы, словно изъеденной молью. Между лимбом радужной оболочки и зрачком, как на пяльце, когда-то наплёл свою паутину паук, но моль разорвала её по зубчатому автономному кольцу, поделив на зрачковый и цилиарный пояса. Веки Ангелины затворились, изобразив захлопнувшиеся листья венериной мухоловки. Зазубренные кромки листьев зашли друг за друга, и внутри задёргалась пойманная муха. Когда Ангелина открыла глаза, муха-зрачок махала перепончатыми крыльями-радужкой. Или радужная оболочка – это круглая левада с жокеем в центре, который гоняет на одной корде, что ближе, стадо светлых лошадей и на другой, что у самого края, стадо тёмных коней?

У Ангелины дрогнул большой палец правой руки. Лицо покраснело, глаза окрасились в очень бледный синий цвет. Руслан с большим вниманием наблюдал за кожей лица Ангелины. Каждая пора светлой пурпурно-розовой кожи еле уловимыми блестящими пурпурно-розовыми линиями была связана с окружающими. К тому, что способно изменять свой цвет, Руслан относился с признательной благодарностью. Для него это говорило о наличии в нём души.

На глазах Ангелины Руслан влюблялся в неё. Надо сказать, делал он это чутко, увлечённо, по простоте своей. Поэтому его прельщала красота тела, нежели душа. Душа слишком глубока, чтобы сразу её любить, её любят на исходе. Руслан был непоколебим – любят от тела к душе! Вскоре он стал красноречивей, чем прежде, – любовь не меняется! Не будешь любить изменившееся со временем тело. К тому, что способно изменять свою форму, Руслан относился с неодобрительным осуждением. Для него это говорило об отсутствии в нём красоты.

– Позволь, я поднимусь! Как подействовала терапия-то?

– Сказалось до кончиков ногтей.

На диване остался мелкий след от лежания Ангелины. Придавленный диван вобрал в себя её объём, складчатый плед описал её очертания. Пока Руслан проводил Ангелину и вернулся к дивану, тот успел потерять её оттиск, а вот плед сумел сохранить её контур.

Когда и Ангелина оказалась у себя дома, она позвонила:

– Я только зашла в квартиру. Ты утверждаешь о любви ко мне. Мне пришла в голову идея – провести нам сегодня бессонную ночь, втечение которой постарайся убедить меня в своей любви при помощи сообщений. Я не буду откликаться на них. Если я не усну до утра, то, считай, уверилась. Ночь началась.

Руслан опоздал с ответом – Ангелина раньше положила телефон. Он набрал сообщение: «Так много вокруг пар, пар танцующих. За время отношений они разучивают практически все танцы. Они касаются своих партнёров за любые части тела, делают друг с другом, что захотят. Однако неприметными держатся пары, непожелавшие танцевать. Они не дотронутся до своих партнёров, об их парах никто не узнает. Быть может, они всего-навсего не умеют танцевать. Но и, быть может, они желают остаться единственными свидетелями своих несостоявшихся танцев. Ангелина, можно тебя пригласить на наш первый танец?»

В голове у Руслана заиграла музыка. Именно так иногда мелодии, которые он никогда не слышал, звучат в его сознании. От них костенеет тело, глаза заполняются слезами. Руслан качает головой по сторонам от восхищения. Вот что значит занестись в мечтах.

К Ангелине отправилось второе послание: «Поймал себя сейчас на мысли, что ты для меня космос. Твои длинные волосы, как бесконечная тёмная материя. Твои крылатые глаза, как мимолётные метеоры. И я поднимаю голову и говорю с тобой, точно с богом».

Влюблённое сердце зовёт в путь.

– Я выхожу на улицу. В каждом окне каждого дома я буду искать тебя. Если не управлюсь до утра, то будет следующая ночь. Подходи к окну.

Известие, вслух выпущенное в приоткрытое окно, обратилось в свёрнутое письмо, привязанное лентой к лапке голубя, и взмыло в воздух.

Упоительная дилемма: уснуть или откладывать сон. Руслан поставил себя на место Ангелины в тот момент, когда почти спишь, но кто-то тебе рассказывает что-то. Блаженное состояние.

Сообщения шли одно за другим до самого рассвета. В них было сокровенности ни на один лес. В них было благолепия ни на одно море. В них было нерушимости ни на одно небо. Отправив последнее («Закрываю глаза – и представляю тебя! Засыпаю – и вижу тебя!»), Руслан прилёг на диван и невзначай накрыл собой Ангелинин отпечаток на пледе. По пробуждении он обнаружил плед уже на себе.

День безмолвия, который они устроили друг для друга, тихо пропал. Бесталанно перенимающий день звонко зазвучал в «ВКонтакте» для Руслана предложением встречаться со стороны девушки по имени Милада. Руслан принял его. У них завязалась любопытная беседа, но дальше:

– Руслан, это Ангелина! Я проверила тебя от чужого имени! Ты – исусик!

– Я знал. Ты осмелилась на изобличительную игру, но, идя на лицемерие,  не учла, что тебе могут подыграть. Ты подошла к коварству чересчур легкомысленно, не прочувствовала его. Ложь, тем более неумелая, не дождётся правды!

– Не думал, что я сделала такое неспроста? Тебя я не люблю!

– Не верю! Скажи, что любишь, тогда поверю!

– Если я и малость любила тебя, то до той поры, пока ты мне не истолковал «Стереопару». Напрасно ты согласился. Я не люблю тебя не потому, что ты плох, а потому, что я знаю тебя!

– Я мыслями о тебе, Ангелина, люблю тебя!

– Я знанием тебя не люблю тебя! По-моему, любовь – русская рулетка. К тому же, любящие  – неисправимые бретёры.

Раненный Руслан не намеревался продолжать стреляться, поэтому вышел из-за стола и удалился.

Возводимая любовь разом обрушилась. Место крушения обволокло облаком пыли, многим больше самой любви. Руслан надеялся, что это лишь привиделось ему, что когда любовная пыль развеется, то он обнаружит любовь целой, стоящей. Пыль спадала и уносилась ветром длинно. Наконец пелена сошла, но, увы, Руслан обнаружил только любовные останки. Потихоньку, днями он сжигал и их, пока не осталось ничего.

На небе до полудня доносятся «Вира солнце!» такелажников, после полудня – «Майна солнце!». Что же строится? Домовитое лето навело свой порядок: натянуло небесный потолок, включило солнечный прожектор, расстелило травяной ковёр, расставило кирпичную мебель. Особенно лето заботиться о нас ночью: затихает, обходится звёздными софитами, накрывает нас туманным одеялом, зажигает фонарные свечи. Я одинок и в уличном доме. Нет одной и единственной, чтобы пригласить её в летний дом и зажить в нём вдвоём.

В памяти Руслана всплыл вопрос, который он задал папе в детстве: «Если долго идти прямо, с утра до вечера, и развернуться потом, то закат случится на востоке?» Пока Руслан, сидящий спиной к окну, весь день провёл за ноутбуком, солнце появилось на правой стороне экрана, пересекло экран и исчезло на левой стороне. С недавних пор фоновым рисунком рабочего стола его ноутбука стала обложка альбома Эндрю Бэйера «If it were you, we’d never leave».