ЯНВАРЬ   Дарил январь седую грусть, Холодных вечеров потёмки – И я запомнил наизусть Басы ветров и свист позёмки,   Запомнил серые дымы, Когда в домах топились печи, И то, как из кромешной тьмы Сияли окна, будто свечи.   Один январь холодный знал, Как в этой тьме необозримой Твои я губы целовал И называл тебя любимой,   Как укрывала нас метель От всех кружащимся ненастьем, Стеля в сугробах нам постель Для наслажденья редким счастьем.     ЛАВИНА МОЕГО ЖЕЛАНЬЯ   В моём ли сердце бьётся пламя? Свои ль слова я говорю? Звезда моя, как ты нужна мне, Как страстно я тебя люблю!   С каким великим наслажденьем Лобзаю я уста твои! Какие волны вожделенья Бурлят в клокочущей крови!   Смиряю я мою поспешность, Борюсь с мучительным огнём – И только ласку, только нежность Ты видишь на лице моём.   Но сила самообладанья Уже отнюдь не велика: Лавина моего желанья Кипит, как горная река.   ТРАВЫ БЕЖАЛИ НА ЗАПАД   Травам не нравятся слёзы, С листьев ползущие наземь; Травам наскучили росы – Каждая капля как камень.   Травы бежали на запад За заходящим светилом, Чтобы напрасно не капать В утреннем мраке унылом.   Солнцу неведома сырость – Пламя в нём яростно пляшет, И потому свою милость Травам оно не окажет.   Травы бежали на запад, Призрак мечты догоняя. Клочья бутонов и ягод Прятала чаща лесная.     ПЁСТРАЯ ПТИЧКА   К солнцу взлетает, под небом порхает Милая пёстрая птичка. Равных себе она в мире не знает – Видно, такая привычка.   Люди свистят ей и машут руками, Будто к земле призывают; Пёстрая птичка как пёстрое знамя Мимо толпы проплывает.   Не проявляя вражды и коварства, Внешне светло и смиренно, Птичка взирает на все государства Царственно, гордо, надменно.   Знает она, что безумно красива – Краше вороны и галки. Это ль не повод держаться спесиво Над человечеством жалким?   ОЖИВШАЯ ЛЮБОВЬ   Любимая, тёмных волос твоих пряди Мгновеньями падают грузно на плиты Иссохших пустых площадей позабытого Нынче тобой моего городка.   Любимая, сядь в изголовье кровати, Прочти надо мною немые молитвы – И тусклые тени пространства закрытого Выход нащупают из тупика.   Я встану живым, озверевшим от боли, Прекрасным и жадным до ласк исполином, Отбросив постель мою к окнам распахнутым, Чтоб полетела по ветру дворов.   Я буду готов к восприятию воли Всей новой телесной моей животиной – И с выстрелом жизни, в висок мой бабахнутым, Ввергну тебя в неземную любовь.     ТВОЁ ПОЯВЛЕНИЕ   Из серых домов выползают князьки и холуи, Торговцы крикливые строят взывающий ряд, Фонтаны втыкают под небо холодные струи И адские пасти подъездов беззубо скулят.   Чугунной решёткою скверик безжалостно вспорот, Трамвай топчет мясо людское под визг проводов, Потёртое солнце лучишками щупает город, Источенный зноем секунд и дождями веков.   И в этой тоскливой, унылой, печальной картине Из хаоса дряни, заполнившей дно пустоты, Подобно прекрасной, небесной, воздушной богине, Со светом в глазах появляешься медленно ты.   Походка легка – нет изящней движений в природе; Лицо – как у ангела с древних великих картин. О том, что ты создана богом из крови и плоти, В растерзанном городе этом я знаю один.   СКУКА   Пепельных будней жестокая драма Мучит меня и гнетёт. В сером пальтишке печальная дама Мёртвую рыбу несёт;   Старец в фуфайке, весьма неопрятной, Тащится выпить в буфет; Злая старушка бормочет невнятно, Что ненавидит весь свет;   Шмыгает носом мальчишка сопливо, Прячет рогатку, как вор; Створка ворот, наклонившихся криво, Всех пропускает во двор.   Господи, боже мой, скука какая! Что же её я терплю? Влезть бы на стул и, судьбу проклиная, Голову сунуть в петлю!     МЫСЛИ О НАСУЩНОМ   Того лукавый побеждает, Кто позабыл, что рядом бог, Кто сострадания не знает, Кому терпенье невдомёк.   Кто прозябает при обузе, Тот сам себя не сохранит. И только в дружеском союзе Над каждым ангел свято бдит.   Кто счастье ищет и находит, Кто не привык вотще страдать, К тому в желанный миг приходит Любви прекрасной благодать.   Кто полон доброты любезной, Обиды тот прощать горазд; И тот удержится над бездной, Кто руку ближнему подаст.   ОНА   Она была воздушной, неземной Красавицей, какой вы не видали. Её глаза небесной синевой На безмятежном личике сияли.   Невинная, как детские мечты, И счастья ожидающая свято, Она любила белые цветы И розовые всполохи заката.   Ей мир являлся раем в тишине, Казалось ей всегда, что люди братья. Она тогда не знала о войне, Не ведала грядущего проклятья.   И даже всемогущая весна Ее спасти не возымела силы. Ей не родиться в наши времена И в прежние не выйти из могилы.     ТЕНИ   Отпустив навсегда мои руки, Обретешь ты ненужный покой. Равнодушные судьи разлуки Сложат мантий шелка пред тобой.   Тишина обовьёт и затянет Слух усталый в тенёта свои – И годами душа не воспрянет, Позабыв о разбитой любви.   Переменится в зеркале внешность, Потускнеет сияние глаз – Только тело, вдруг вспомнив про нежность, Вновь захочет изведанных ласк.   И восстанет душа из забвенья, Призывая рвануться вперёд, Но отыщет лишь прошлого тени, А любви моей век не найдёт.   ПАДЕНИЕ   Ходя по узкой тропке бедствий Меж рвом и зарослью терновой, Не ждали мы дурных последствий От нашей жизни бестолковой.   Кумир, что самоистязаньем Нам свет открыл и мрак отринул, Был свергнут подло, с осмеяньем Поруган – и без чести сгинул.   Мы погрузились в наслажденья И, издеваясь над наукой, Не знали, как самозабвенье Сменялось горечью и мукой.   Уйди, безмыслия коварство! Явись из тьмы, святитель мира! Но поздно уж венчать на царство Давно погибшего кумира…     ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ   За яркими, красивыми словами Видны ли наши чистые сердца? За полными здоровья голосами Не спрятано ль предчувствие конца?   С улыбками мы жмём друг другу руки, Но, друже, проницательней смотри: Не просятся ль наружу наши муки – Те, что до боли жалят изнутри?   В минуты прозябаний бесполезных, Когда блаженство стало маской лиц, Слышны ли нам в мелодиях чудесных Страданья, слёзы, чаянья певиц?   И в час, когда легко и иронично Любой из нас на лоб вздымает бровь, Кто спросит искренно, но непривычно: Доступна ль нам обычная любовь?   КУСОЧЕК ЛАКОМЫЙ   Жизнь моя тобой наказана, По годам и дням разложена, У последней точки разума Сантиментами встревожена.   Я кусочек, видно, лакомый, На зубок твой лечь назначенный, Ни печалью не оплаканный, Ни любовью не оплаченный.   Окрутила тебя, девица, Мысль одна неодолимая, Что большой кусок твой делится На клочки неисчислимые.   Растерзала душу нежную На частицы ты на малые, Чтоб на все мгновенья грешные И на целый век хватало их.     РАЗГУЛ   В дорогом ресторане сияет окно, Дым разгульный весь мир поглощает. Пой, гитара моя! Разливайся, вино! Здесь сегодня я всех угощаю!   Подходите, друзья! Пейте-пойте со мной – Вашу грусть я надолго рассею, Позабыв до утра о красавице той, Из-за коей любовью болею.   В пьяной пляске весь мир опрокиньте вверх дном, И столы выносите наружу, И зовите цыган! Но прошу об одном: Не тревожьте вопросами душу.   Я намерен роскошно кутить, как король, До кровавой зари на востоке. Никогда не поймёт мою сладкую боль Та красавица с сердцем жестоким.   ПОЕЗД   Молчали колёса на рельсах блестящих, Молчали на насыпи шпалы, Но рядом, бурля от потоков спешащих, Вскипала громада вокзала.   Толпа, переполнив незримую чашу, Лавиной плеснула наружу, Смешалась поспешно в нелепую кашу, Обмазала поезда тушу.   Минуту спустя, отойдя от перрона, Тот поезд неистово мчится, Глядят из окна хвостового вагона Холодные серые лица.   Колёса колотятся в рельсовых стыках И шпалы кряхтят отягчённо, И катится жизнь, как водица в арыках, В тягучих зелёных вагонах.     ВЕТЕР   Мир к спокойствию стремится, Любит сладко почивать. Только ветер вечно злится И не хочет отдыхать.   Ветру тягостно молчанье – Свищет он пока живой. Даже тяжкое страданье Ветру ближе, чем покой.   Он пургу столбом вздымает, Он в печной трубе гудит, Степи пылью заметает И волну по морю мчит.   Спящий мир не раз услышит, Как, взрывая тишину, Ветер сдует стены-крыши, Жутко воя на луну.   ИЗЫСКАННЫЙ КОНЕЦ   Вдоль берега – красивые дома, В садах цветущих – пламенные розы; За ними – пляжа жёлтая тесьма, И в воздухе – зелёные стрекозы.   Здесь солнце – золотой бездонный пруд. Здесь девушки весёлые, как дети. Здесь жизнь играет, словно изумруд, Раскрывший грани в безупречном лете.   А ночью песней манят голоса, Луна из бездны смотрит глазом бледным, Вдали молчат уснувшие леса И тёмный мир становится бесцветным.   Волшебные мгновения мечты, Навеки к трупу памяти прилипшей, Являют вдруг несмелые черты Любовных песен юности погибшей.   Молчанье очарованных сердец, Частицы мыслей, сжатых до предела, Находят здесь изысканный конец Без пошлого, разрушенного тела.   Чувствительности огненной запас Кончается; тускнеют тихо взоры. Ещё любви светильник не угас, Но пали на него бездушья горы.   Жизнь треснет, как фальшивый изумруд, Забывший блеск в палящем, смрадном лете; И солнце свой восход сочтёт за труд, И девушки заплачут, словно дети.   На месте дома выстроят муляж, В саду увядшем почернеют розы, И смоет океан песчаный пляж, И улетят зелёные стрекозы.