Я впервые столкнулся с паранормальным явлением два года назад – до этого не верил ни одной подобной истории. В то время я пытался трудоустроиться после защиты дипломной работы. Специализацию – экономику и управление – мне «посоветовали» родители. К несчастью, я слишком поздно понял, что в нашем не шибко большом и цивилизованном городке (де-факто – деревне) юный экономист мог работать только продавцом (пардон, менеджером по продажам) копеек ради.

За полгода я сменил три места и, не видя альтернативы, кроме почетной должности офисного планктона, оставил поиски вакансий и решил пожить в свое удовольствие. В то время ни семьи, ни даже постоянной девушки у меня не было, поэтому скопленных сбережений вполне хватало на удовлетворение низменных потребностей (поесть, попить, покурить).

Период счастливой деградации закончился через месяц – при ставке в двенадцать тысяч много не скопишь. Решив раз и навсегда завязать с тошнотворной торговлей и канцелярией, я подал в газету «резюме» следующего содержания: «ищу работу, офис не предлагать».  

Откликнулись неделю спустя – сиплый голос назвал адрес и попросил подъехать для собеседования на должность ночного сторожа.

Я, не будь дураком, пробил координаты в интернете – по адресу находился старый, смертельно раненый в конце перестройки, но до сих пор не сдохший завод «Энтор». Производили там не то кирпич, не то какой другой строительный материал, но завод обрел славу главным образом за пылевые выбросы, которым особенно радовались жильцы близстоящих домов.

Долго думать не пришлось – приближалась пора платить за квартиру, да и хотелось кушать что-нибудь повкуснее гречки и макарон. 

На собеседовании низенький усатый толстяк, представившийся заместителем генерального директора, сходу предложил двадцать пять тысяч черными за ночную смену. Я оторопел от такой суммы – весьма серьезный оклад, значительно больший средней зарплаты по области.

На мой справедливый вопрос толстяк пояснил, что завод выкупили какие-то крутые московские бизнесмены и собираются восстанавливать производство. А охрана нужна для складских остатков и оборудования, чтобы уволенные рабочие не унесли на память сувениры.

Когда я поинтересовался, почему они хотят нанять хрупкого юношу, а не бригаду ЧОП, собеседник замялся и забегал глазками.

Так и не получив внятного ответа, я попрощался и пошел домой. Подобные недомолвки меня не устраивали. Не девяностые сейчас, конечно, но шанс угодить в рабство и фасовать героин до превращения в овощ имелся. Людей по стране похищали тысячами, а находились единицы.

Так что при выходе с завода душа была спокойна, но перед сном явилась жаба и принялась за любимое дело. Пришлось наскрести по сусекам мелочи и употребить 1,5 пивка, чтобы отогнать мерзкое земноводное.

Однако поутру, узнав, что на алкоголь ушли последние деньги, а все старые заначки давно растащены, жаба стала давить с утроенной силой. Наплевав на гордость, я перезвонил толстяку и попросился обратно, на что в грубой форме получил отказ – вакансию закрыли менее подозрительным парнем.

Охватившее меня горе, естественно, запивать было нечем. Помыкавшись денек, занял немного у родителей. Без гарантий возврата – впрочем, как всегда. Послушав, какое я несамостоятельное и опустившееся чмо, вернулся домой, предварительно купив литр беленькой.

Следующим днем пополудни меня разбудил звонок мобильного. С трудом подняв гудящую голову, я услышал знакомый сиплый голос. Как выяснилось, новичок попросил расчет после первой же смены. Заместитель честно признался, что тот парень был первым, кого удалось нанять за полгода и больше ждать нельзя – инвесторы рассердятся. Прямо по сотовому получил предложение: тридцать на руки и выход сегодня. Плюс оплата посменно – ночь отработал, тысячу триста в карман.

Я согласился (дважды такой шанс не выпадает, а может с бодуна мозги заклинило) и под вечер заступил на дежурство. Семен Васильевич после оформления в кадрах сразу предупредил – деньги придется отрабатывать как положено.

Никаких ночевок в будке охраны, никакого халатного отношения. Каждый час обход, в случае чего – сразу жать тревожную кнопку. Я молча кивал.

Охранять мне довелось один единственный цех – зато огромный, как стадион. Он делился на три секции: две с огромными, изрядно проржавевшими станками, а третья отводилась под склад и погрузочную зону.

В принципе, ничего необычного, за исключением настораживающей детали – судя по разрухе и общей загаженности, цех долгое время вообще не посещали люди. Когда остановили производство и зачем охранять ржавые железки я спрашивать не стал. Утром получу денежки, а если надуют – пошлю их к черту, двенадцать часов жизни не большая потеря.

Каморка охраны выглядела более-менее обжитой, раздражали только огромные окна – сидишь, как в аквариуме. Зато имелся электрический чайник, довольно дорогая развесная заварка и пакет сушек. Наниматель обещал пополнять запасы по мере необходимости.

Следуя инструктажу по технике безопасности, больше похожему на последнее напутствие, я обязан появляться вне каморки только в каске и с дистанционной тревожной кнопкой. Каска оснащалась небольшим фонариком, более мощное устройство со сменными батареями хранилось в тумбочке под столом. Там же я обнаружил разряженный шокер и резиновую дубинку.

Ко всему прочему, результаты ежечасных обходов следовало заносить в специальный журнал. Семен Васильевич выдал мне новый, а старые записи, забытые предшественником на столе, спешно спрятал в портфель. Помимо регулярных отметок предполагалось описывать все «внештатные ситуации». Тратить время на расшифровку этого понятия наниматель не собирался – часы показывали половину десятого.

Толстяк пробурчал в усы «удачного дежурства», нервно потряс мою руку и скорым шагом покинул цех.

Включив чайник, я вышел покурить и осмотреться. Цех располагался таким образом, что зона погрузки выступала за территорию завода и выходила к трассе, а моя каморка находилась в первом машинном зале. Высвечивая дорогу фонарем и потягивая «Мальборо», я медленно брел среди гниющего металла.

Производственная техника, в виду особенности высшего образования, являлась для меня темным лесом. Само собой, как и полагается «настоящему мужику», я отличал отвертку от шпателя или перфоратор от циркулярной пилы. Но понять систему висящих над головой огромных баков, трубами и силовыми кабелями соединенных со странными механизмами вдоль стен, мне было не дано.

В темноте передвижение по цеху сильно затрудняло обилие мусора под ногами. Миновав половину промежуточной секции, я с неприятным чувством понял – добежать до сторожки без риска для здоровья не получится. Придется возвращаться быстрым шагом, не оборачиваясь, иначе вероятность долбануться лбом о какой-нибудь выступ будет сто процентной.

В итоге путь до склада занял около пятнадцати минут. Погрузочная зона отличалась меньшей площадью, но была до самого потолка заставлена разномастными контейнерами. Хоть кирпичи и не особо ценный товар, могли бы реализовать часть складских остатков. Тоже мне, менеджеры по продажам.

Выкурив вторую сигарету, я засобирался обратно – периметр обходить. Но меня остановил приглушенный хлопок, донесшийся из угла – будто с большой высоты плашмя упал лист дерева. Я направил в сторону звука фонарь, но ничего, кроме ящиков, не увидел.

Судорожно решался вопрос: проверить или плюнуть и вернуться. В каморке ждал чаек с плюшками, но чувство долга пересилило – не за сто рублей в день нанимался, все-таки.

Взяв дубинку так, чтобы в случае агрессии перетянуть злоумышленнику прямо по лбу, я начал красться вдоль стены.  

По мере приближения страх и адреналин почти кипели в крови. Как в далеком детстве, когда ночью приходилось вставать в туалет. Темно, страшно, и тело аж дрожит – так хочется взвизгнуть и галопом броситься под одеяло. Но отлить хочется сильнее, потому идешь и стараешься не думать о монстрах в темноте.  

В тот момент я чувствовал себя точно так же. Прижавшись спиной к боковине контейнера, словно доморощенный Джеймс Бонд, я выглянул из-за угла.

Никого. В углу валялся картонный ящик, и черт его разберет, упал он пять минут назад или покоится тут несколько лет. Но хлопок не мог мне послышаться – проблем со слухом никогда не имел.

Но на нет и суда нет. Меня нанимали сторожить цех от грабителей, а не от падающего мусора.

И стоило мне подойти к выходу, как над головой раздался отчетливый цокот – будто коготками по железу.

Кто-то или что-то ползало внутри контейнеров или, что еще хуже, по ним. Страх, испытанный в тот момент, сложно описать словами. Наплевав на меры предосторожности, я со всех сил помчал в сторожку.

Опомнился уже на месте. На лбу – иссиня-черная шишка, правое предплечье разодрано до крови. Дышу, что называется, надышаться не могу. Только страх не проходит – огромные стекла вместо стен не лучшая защита, а без наружного освещения сквозь них ничего не видно.

Подумал – жать на кнопку или нет? С одной стороны, некто на складе присутствовал – уж слишком четкий звук, на галлюцинацию не похоже. На ветер тоже. С другой – может жирная крыса бесилась, а за ложный вызов придется платить, да и дураком выставлять себя в первый же день неохота.

Запись в журнале на всякий случай сделал – вырвать первый лист всегда успею. Когда полез в стол за бубликами, нашел небольшой клочок бумаги, что называется «с под селедки». Весь заляпанный прозрачными пятнами, отчего чернила немного потекли, но запись осталась читаемой.

Я нашел послание предшественника. Скорее всего, вчера уволившегося – слишком свежая бумага для полугодового хранения на пыльной полке.

Судя по тексту, я читал первый лист журнала, который усач столь шустро спрятал от посторонних глаз. Первые полтора часа прошлой смены прошли в штатном режиме – никаких происшествий во время обходов. А вот потом началось такое, что я дара речи лишился.

Коллега неровным рваным почерком (руки дрожали, не иначе) писал про скрежет в контейнерах. Потом – про цокот в машинном зале. Последние строки были самыми размытыми – всю бумагу усеяли крупные округлые разводы. На всякий случай понюхал лист – ничем не пахло. Неужели слезы?

Из-за слабого освещения пришлось поднести бумагу прямо к лицу, отчего начали болеть глаза. Переведя уставший взгляд на стекло, я увидел размытый силуэт, за долю секунды исчезнувший во тьме. Он чем-то походил на пятно, что мельтешит перед глазами после взгляда на Солнце.

Это сейчас, в спокойной обстановке, я вспоминаю детали и улыбаюсь, а тогда забился в угол и обоссался. Да, как маленький ребенок – прямо в штаны.

Испугал меня не столько силуэт, сколько пресловутые последние записи на грязном клочке бумаги: «не смотреть в окна, не выключать свет, не выходить до утра».

Первое время я неподвижно сидел, зажмурившись – но это только нагоняло страху. Вдруг это нечто откроет дверь и откусит голову слепому дурачку. Так что глаза я вскоре открыл и даже бросал осторожные взгляды на стекла – в них все равно ничего не просматривалось.

Спустя час я увидел на окне след конденсата. Если на стекло зимой подышать – вот точно такой же. Прямо напротив себя, на высоте среднего человеческого роста. Только тогда ощутил, как холодно стало после полуночи.  

А потом появился еще один след – чуть правее первого. И еще – с левой стороны. То есть, как минимум три существа стояли вплотную к стеклу и пялились на меня. Рассматривали во всей красе, как рыбку в крошечном аквариуме, а я не видел ничего.

Господи, как же я хотел в тот момент, чтобы меня ограбили. Чтобы суровые парни с района выбили стекло и залезли в сторожку. Я бы все им отдал, ей богу. Пусть хоть весь завод забирают. Но существа по ту сторону окна не спешили с действиями. Стояли и дышали.

В голову пришла идея на секундочку выключить свет, но от нее я быстро отказался. Если там действительно не люди – то щелкать рубильником будет не кому. Я просто сдохну, упаду замертво с разорванным сердцем.

Думаю, Хома Брут боялся меньше меня, отбиваясь крестом от летающих гробов и упырей. Он хотя бы видел нечисть и знал, что молитва и меловой круг защитят.

Я ничего не видел и не знал. Сидел, до боли вжавшись в угол,  дрожа от ужаса и холода.

К трем следам добавились еще два.

Пять особей невесть чего в молчаливом спокойствии рассматривали полумертвого от страха человека. Я хотел закричать, разбить стекло, попробовать убежать – но сил хватало только на следование советам коллеги. В это время он уже лил крокодильи слезы, а я пока держался.

Осторожно, стараясь не шуметь (тогда мозг не понимал, что такая скрытность бесполезна) я перевернул записку. Вся бумага была исписана одним матерным словом, обозначающим женщину легкого поведения.

Весь лист, ни одной свободной строчки.

Не знаю, что испытывал мой несчастный коллега, но я пока до такого не дошел. Может, по натуре менее пугливый, а может дыханием в стекло дело прошлой ночью не закончилось.

Часы показывали половину третьего – до рассвета было ой как далеко. И только тогда я вспомнил про тревожную кнопку. Она лежала на столе в полутора метрах от меня. Вытянуть руку, чуть-чуть наклониться – и доблестная вневедомственная охрана в пути.

Опустив глаза, дабы ненароком не узреть гостей снаружи, я потянулся вперед.

Над головой так громко звякнуло стекло, что у меня едва не остановилось сердце. Ей богу не знаю, как не хватил инфаркт – в такой-то обстановке, среди полнейшей тишины КАК громыхнет!

Хотя сознание я ненадолго потерял. Сильно стукнулся головой, вжимаясь в спасительный угол, и отключился на полчаса.  

Когда очнулся, следы на окне уже растаяли.

Осмотревшись, я не обнаружил никакой пропажи, дверь оставалась запертой изнутри. Кем-бы ни были ночные гости – они ушли.

Стоит ли говорить, что я не пошевелил ни одним мускулом до самого обеда. Никто не спешил проверять результаты моего труда, а я не горел желанием выходить наружу. Лишь когда солнце ярко осветило цех, я быстренько выскочил из здания и, стараясь не смотреть по сторонам, перемахнул через забор.

К шефу не заходил, даже не удостоил звонком – к черту тысячу, к заводу я бы за версту не подошел, благо он стоит в промзоне на самых городских выселках.

Толстяк пытался дозвониться сам, но я, допивая третью бутылку водки, усердно жал «отменить вызов». Потом пришла смс-ка: «если никому не скажешь, заплатим з/п за месяц». Я ответил: «ок», и написал номер банковской карты.

Больше я тот район не посещал.