А было это давно, еще в двадцатые годы. Как только беляков из Крыма выбили, да советскую власть установили, так наш еврейский колхоз и образовался. Назвали его "Ильич", в честь Ленина, вождя мирового пролетариата. Я тогда совсем пацаном был. Мои родители как про этот колхоз узнали, так продали все и вместе со мной переехали из Унече в Крым, коммунизм строить. Ребята они были молодые, здоровые, работящие, так что приняли их с радостью. И стали жить мы в "Ильиче". Родители на ферме работали, я в детский сад ходил с другими ребятишками. Но рассказать я хочу сейчас не про это. Колхоз был бедный, только начинали мы. Это потом он миллионером стал. А тогда был у нас всего один трактор, да к нему плуг и сенокосилка. И работал на нем тракторист Абраша. Хороший был парень. Добрый, толковый, книжки всякие умные читал. В технике здорово разбирался. Он свой трактор по косточкам мог разобрать, все почистить, смазать, потом собрать - и тот как новый становился!
     А председателем у нас был Мойша. Тоже был неплохой мужик. Только хвастаться любил очень - сделает на копейку, а разговоров - на рубль. Но, надо отдать ему должное, дело свое знал, и организатор был хороший.
     И было у него два сына. Старший, Зхари, уже семейный, работал помощником тракториста Абраши и потихоньку его опыт перенимал, а младший, Ицхак - только школу закончил. Школа далеко была, в районном центре, так он туда на велосипеде ездил. Велосипед один на весь колхоз был, и закреплен он был за Ицхаком, так как ему он нужнее всех. Хотя учился тот неважно, был большим лентяем.
     И вот как-то устроил Мойша собрание по поводу того, кого в Москву посылать на агронома учиться. И начал он с того, что каждого стал спрашивать, что лично для него он, Мойша, хорошего сделал. Все поняли, куда тот клонит - хочет кандидатуру своего сына Ицика пробить. Хотя знали все прекрасно, что самый отзывчивый и добрый парень у нас был Абраша. Да и толковей он был Ицика. Тем не менее, каждый отвечал, какой Мойша добрый и внимательный ко всем, как всем помогает и какой он вообще замечательный человек. Боялись начальства-то. Тут очередь и до Абраши дошла. А тот возьми и брякни - "Не гоже, мол, товарищ Мойша, хорошими поступками хвастаться. Мол, еще Лев Толстой говорил: сделал добро - забудь, получил от кого добро - помни".
     Как наш председатель взвился! "Ах, ты, - кричит, - бессовестный! Я тебе и то, и это, а ты мне черной неблагодарностью отвечаешь?!" В общем, снял он его с работы на тракторе и послал на далекую делянку сено косить. Обычной деревенской косой. "Вот скосишь все сено там, тогда мы тебя в Москву и пошлем. А на тракторе пока Зхари поработает". Одному человеку работы там было на месяц минимум, так что поняли мы, что не видать Абраше Москвы, как собственных ушей - осень скорей наступит, чем он с работой справится.
     Как наступило утро, так Абраша собрался, взял косу и пошел, куда послали. И был вечер, и было утро, день второй, как писано в библии. Проснулся колхоз, смотрят - стоит посреди села огромный сарай из свежих досок. Открыли его - а он полный сена! Значит, Абраша не только сено накосить успел, но и каким-то чудом сарай построил, и все сено туда свез! Да так тихо, что никто даже не проснулся. А сам виновник происходящего сидит рядом и, как ни в чем не бывало, завтрак ест. Ну, тут стали его расспрашивать, как, мол, тебе это удалось за одну ночь такое сварганить? А он - "по щучьему велению!" И смеется. Так от него никто ничего и не добился.
     Но, делать нечего. Извинился перед ним Мойша и послал его в Москву учиться. Слово надо держать, никуда не денешься.
     Вернулся Абраша в колхоз через пять лет с красным дипломом агронома. После этого он поставил все на научную основу, и колхоз резко пошел "в гору". Потом и свадьбу Абраше сыграли. Только вот не сложилась у него жизнь - жена его, Хана, при родах скончалась. И дите померло, вслед за ней.
     И остался наш агроном один. Так и не женился больше - Хану не мог забыть.
     А потом война началась. Абраша на фронт пошел. А с ним почти весь колхоз. В том числе и я. Мне к тому времени уже восемнадцать годков стукнуло.
     Служили мы с ним в одном отряде. В одной землянке жили, в одном окопе сидели, из одного котелка щи хлебали.
     И вот, в сорок втором попали мы в окружение. Окопались на высотке, держим круговую оборону. А братков все меньше и меньше становится. К ночи только мы с Абрашей в живых остались. И тут, как назло, Абрашу осколком ранит в живот. Да так разворотило, что, аж, кишки вываливаются. А он все в сознании, и просит, чтобы я его пристрелил. Чтоб не мучиться. А я не могу! Он мне как родной отец стал. Как же я его своими руками убью?
     И тут как-то тихо стало. Видно, немцы решили, что нас уже в живых никого нет, вот и оставили в покое. Да и темно уже было. А Абраша помирает, и я сделать ничего не могу!
     И тут вдруг прямо с неба на нас опускается столб света! И в этом столбе - какой-то странный предмет, похожий на две тарелки, положенные краями друг на друга. Только тарелки-то здоровые, размером с полуторку были! Немцы как увидели это, так давай жарить из всех орудий и пулеметов по нам, а снаряды все мимо летят и в нас не попадают!
     Приземляется, значит, эта тарелка, и выходит из нее человек - весь в белом.
     Абраша как его увидел, так весь засиял: "Косарь пожаловал! Ну, теперь мы спасены". И потерял сознание.
     А тот подходит к нам и говорит: "Здравствуй, Арон! Пришел я забрать твоего друга. Теперь его спасти могу только я". И так руки над ним простирает, и мой Абраша вдруг воспаряет над землей и плывет по воздуху за ним в тарелку. Я как побегу за ними, как закричу: "Ты куда, мать твою, моего друга потащил?!" Я то уж, грешным делом, подумал, что это сама Смерть за Абрашей пришла. А тот говорит: "Не бойся. Я такой же человек, как и ты. Только с другой планеты. Мы с твоим другом давно уже знакомы. Земляки мы с ним. Вернее, он такой же инопланетянин, как и я. Кстати, это я ему помог сено накосить тогда. Да и сарай тот тоже я построил. У меня это заняло всего несколько минут". "Да как же так можно, говорю, за несколько минут такую работу провернуть?" "Можно, говорит. Когда-нибудь и ваша техника таких вершин достигнет. Только вы должны перестать воевать друг с другом. Вот когда это произойдет, я снова к вам прилечу и приму вас в Галактический Союз". "А чем наш Союз плох, Советский?" Тот улыбнулся и промолчал.
     Потом он забрал Абрашу на свой корабль, а меня какой-то аэрозолью из баллончика побрызгал, наподобие тех, которыми мы всяких злаковых вредителей травим. С тех пор меня никакая зараза не берет.
     После этого дверь за ним закрылась, тарелка оторвалась от земли и улетела ввысь, забрав за собой и столб света, в котором спустилась.
     А я вышел из окружения в ту же ночь, пробрался к своим и дошел потом до Берлина. И дожил я, как видите, до восьмидесяти лет почти, а все еще здоров и силен. Но того Волшебного Косаря всю жизнь помнил и помнить буду. Так-то вот, братцы.
     4.01.99.