Гершеле Острополлер проснулся после полудня. Голова его гудела как паровой котел, во рту, казалось, с десяток кошек опорожнили свой кишечник, и главной мыслью, терзавшей несчастные мозги Гершеле, была мысль о капусте. Именно, квашенная капуста могла бы спасти исстрадавшийся организм старого еврея, женившего вчера своего младшего сына Абрашу на первой красавице местечка Двойре Хаймович. Да, он здорово перебрал вчера на свадьбе горилки с перцем…

         Острополлер вышел на крыльцо, приспустил штаны, и длинная желтая струя ударила в ближайший куст папоротника. Сощурив глаза, Гершеле посмотрел в сторону солнца. До наступления субботы было еще часов пять, так что он мог вполне успеть опохмелится, сходить в баньку, в синагогу и встретить шабес, как и подобает хорошему еврею.

         Подойдя к умывальнику, Гершеле набрал в ладонь пригоршню воды, плеснул в лицо, набрал еще, прополоскал рот… Эх! Хорошо! Теперь бы еще капустки…

         Он взял зажженную свечу, спустился в погреб и потянулся к полке с соленьями.

         - Эй, Гершеле, осторожней! Не раздави моих слуг!

         Голос был тонюсенький, как писк мышонка, но Острополлер все же его расслышал.

Замерев на секунду, он оглянулся по сторонам. В тусклом сиянии свечи ничего невозможно было разглядеть. Он нашарил в углу старую керосиновую лампу и зажег ее. Стало светлее, и он увидел на полу какое-то движение.

«Мыши», - подумал он. – «Надо будет снова мышеловки поставить». Он собрался, было, шагнуть вперед, как снова услышал:

- Да, осторожней, тебе говорят!

- Первый раз слышу, чтобы мыши разговаривали… - пробормотал старик, вглядываясь в темноту.

- Это не мыши…

- А кто? Кто здесь?

- Разрешите представиться: Великий Трезвивател, купец Второй Гильдии, Личный Поставщик Двора Его Величества Азазелла Четырнадцатого.

- Оччень пп-приятно, - промямлил еврей, - Гершеле Острополлер.

         - Да, да. Я знаю. Я тебя давно знаю. Ты у меня первый в списке, старый алкаш…

         - В каком списке? – насторожился Гершеле.

         - Не важно. Ты главное, не задави кого-нибудь, из моих…

         И тут Гирш разглядел у себя под ногами длинную вереницу. Начиналась она, как раз, возле кадки с квашенной капустой. На полу лежала куча золотых монет, каждая размером с большое блюдо. Рядом с ней стоял… черт. Да, да! Настоящий черт! С рогами, хвостом, копытами, покрытый черной шерстью.  Только,  черт был маленький. С вершок. Он-то, как раз, и разговаривал со стариком. Дальше была куча из монет, размером с ладонь. И рядом с ней стоял чертяка. Ростом в два раза меньше  Трезвиватела. Дальше – еще кучка монет, тоже золотых, на этот раз, размером с обычный рубль. В ней копался черт совсем маленький. Потом - малюсенькая кучка совсем маленьких монеток, золотых копеек, и там чертик. И так далее. Цепочка все уменьшающихся кучек золотых монет вилась длинной вереницей  по всему погребу, постепенно сходя «на нет», теряясь у самых ног старика. У каждой кучки золота стоял чертик, и что-то считал, перекладывая монеты.

         Старый еврей не на шутку испугался.

         - Допился, - зашептал, - до чертиков напился…

         Тут он вспомнил молитву. Как известно, молитва выручает еврея всегда. Во всяком случае, ему так кажется.

         - «Барух ата адонай…» - начал бормотать Гирш.

         - Замолчи сейчас же! – завизжал черт. – Замолчи, или сейчас же твоя душа отправится со мной!..

         Разумеется, Великий Трезвивател лукавил, как и положено Лукавому. Если бы Гершеле дочитал молитву до конца, может она бы и подействовала на эту нечисть. Но он поверил черту и замолчал в страхе. Ведь Бог-то там, далеко, а черти - все тут, рукой подать! Пока Он прилетит со своим войском архангелов, черти душу старого Гирша уже уволокут в преисподнюю…

         - Что вы здесь делаете? – в ужасе спросил Острополлер у чертей.

         - Не видишь? Считаем! – ответил ему Трезвивател. Остальные черти закивали своими рогатыми головами в знак согласия.

         - Что считаете?

         - Шестую часть…

         - Часть чего? – не понял старик.

         - Понимаешь, - сказал черт, подходя к Гиршу, аккуратно переступая через цепочку монет и чертей, - понимаешь, дружище, я продал  Его Величеству Азазеллу Четырнадцатому сотню душ. У нас, как и везде, все покупается и продается. Души алкоголиков поступают непосредственно ко мне, а я их потом уже перепродаю кому захочу. На этот раз я продал их самому Азазеллу. Очень уж хорошие были души. Качественные. И получил я за них сотню талантов. По таланту за душу. Талант – это самая крупная денежная единица у нас в Аду. В одном таланте – сто динаров. Да, так вот…

         Великий Трезвивател указал на кучу огромных монет.

         - Видишь? Это и есть таланты. Сто штук. Но все сто я забрать не могу. Шестую часть я должен отдать в казну, в качестве подоходного налога. НДС, так сказать.

         - Но сто на шесть, ведь, не делится! – сказал Гирш.

         - Именно! – воскликнул черт. – В том-то все и дело!

Шестая часть, это, примерно, шестнадцать с половиной процентов. То есть, шестнадцать талантов, шестьдесят шесть динаров, шестьдесят шесть гульденов (в одном динаре – сто гульденов), шестьдесят шесть долларов, шестьдесят шесть центов, шестьдесят шесть злотых, шестьдесят шесть иен…

         - Понятно, понятно, - перебил его Острополлер. - Так все эти черти заняты подсчетом денег?

         - Ну, да! И каждый за это берет пять процентов. А от них – опять шестую часть надо откладывать в казну! Мы уже, без малого, сто лет, подсчитываем эти деньги, и никак не можем подсчитать. Черти со всего Ада подключились к этому занятию, я уже сбился со счета, сколько на меня работает счетоводов… А ведь каждому надо платить! А от того – опять НДС, и опять нацело не делится!

         - Ага, - быстро подсчитал Гирш (что-что, а деньги каждый еврей считать умеет), - пять процентов от ста – пять монет, от них шестая часть – ноль целых, восемьдесят три сотых, и там дальше тройки до бесконечности…

         - Я объявил, - сказал Трезвивател, - кто найдет решение этого вопроса, получит от меня десять талантов.

         Гершеле почесал в затылке.

         - А почему я вас всех тут раньше не замечал? – спросил он.

         - Дык, если бы ты вчера выпил бы на одну бутылку меньше, - усмехнулся Трезвивател, - то и сейчас бы ничего не заметил! Водка, она обостряет чувства. Так что, и чертей начинаешь видеть…

         Гирш крякнул. Опять почесал «репу»…

         - А на чем вы сейчас остановились? – спросил он черта.

         - Галюнтренчики считаем, - ответил тот, глянув себе под ноги. Гирш проследил за его взглядом, но ничего не увидел. Конечно, у черта зрение было абсолютное, и он мог разглядеть горстку золотых монет, размером с песчинку и рядом с ней маленького чертика, размером с комара.

         - А галюнтренчик – это сколько? - спросил Острополлер.

         - Ну, - сказал черт-купец, - сто галюнтренчиков – один пригридон, сто пригридонов – один разлихвон, сто разлихвонов…

         - Я понял, - снова перебил его еврей, - А на наши, российские деньги, это сколько?

         - Рубль, - ответил черт.

         - Как, всего рубль?

         - Да, всего рубль. Один галюнтренчик – один рубль.

         - Ясно.

         Гершеле полез в свой карман, и достал оттуда трешку.

         - На! – сказал он протягивая ее Трезвивателу. – Отдай это в казну. Пусть эти деньги покроют разницу.

         Личный Поставщик Его Величества уставился на зеленую мятую бумажку. Благоговейно он перенял ее из рук Гирша, после чего с криком упал на колени перед ним.

         - О, великий, о, мудрейший, о, щедрейший и благороднейший еврей! Ты избавил меня от этого страшного проклятия! Спасибо тебе, я навеки твой должник!

         - Хе-хе… - улыбнулся Гершеле. – Спасибо в карман  не положишь. Ты, кажется, говорил, что-то, о десяти золотых талантах?

         - Да! Да! Да! – воскликнул черт. – Распред! – позвал он помощника, - Десять талантов Гиршу Острополлеру!

         - Слушаюсь, господин! – отозвался Распред.

         Тут же он взял огромный золотой диск, и понес его Гиршу. Потом принес еще один. И так все десять штук!

         При свете керосиновой лампы, Гершеле смог разглядеть на золоте чеканку – на одной стороне - огонь и подпись: «Элохим». На другой стороне - тоже огонь, и подпись: «Сатан». Бог и Дьявол, две стороны одной монеты. Золотой монеты. Таланта.

         Монеты были очень тяжелые. С трудом, подняв одну, Гирш сказал:

         - Ну, вот и замечательно! Теперь вычеркни меня из своего списка, и считай - мы в расчете.

         Последняя фраза относилась к Трезвивателу.

         - Ладно, - сказал Трезвивател. – Черт с тобой! Вычеркну. Тем более, что я и в самом деле всегда при тебе. Особенно тогда, когда ты пьешь горькую.

         Гирш сплюнул и потащил монету вверх по лестнице из погреба. Про капусту он так и не вспомнил.

         - Эй! - Крикнул ему вдогонку  бес,  - а НДС? Кто будет платить шестую часть?! – И плотоядно улыбнулся.

         Гирш остановился. Он уловил подвох. Десять тоже на шесть нацело не делилось.

         - Пятая часть больше шестой? – спросил он черта.

         - Больше…

         - Ну, вот и возьми в казну две монеты. И мы в расчете! – и потащил золотой талант дальше.

23.12.06